Текст книги "Лепесток красной розы (СИ)"
Автор книги: Анна Миланз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Ахнула, тонко ощутив, как он приподнимает юбку.
– Не здесь, Эрик, ― засмеялась, отрываясь, и попыталась остановить его. ― У тебя совсем крыша поехала.
– Из-за тебя, ― тяжело дыша, ответил он.
– Из-за тебя тогда меня могут исключить…
– Пусть только посмеют, ― расплывается в улыбке, находясь в миллиметре от губ, и снова вероломно обрушивается на них.
– Эрик, ― с трудом выговариваю, так как язык заплетается от упоительных ощущений. ― Нам надо идти.
– Не могу сдвинуться…
– Почему? ― Хочу разомкнуть наши объятья, но парень не дает, удерживая руками меня за бедра. В голове что-то щелкает. ― Ох. Постарайся не кончить прямо на глазах у всех.
– Не все так просто, мисс Эллингтон. Твой запах меня заводит. ― Берет в руку прядку волос, как бы доказывая на действиях.
Смеюсь и все же отрываюсь от него, следуя к гардеробу. Не давний случай в кабинете профессора забывается моментально, меня отпускает и небывалая легкость кружит вокруг вновь.
– Чем планируешь заняться в выходные? ― спрашивает Эрик, вставляя ключи в зажигание и заводя мотор. Рев ненадолго оглушил нас.
– Девчонки хотят меня затащить в какой-то клуб. Считают, что я обязана немного развеется и отдохнуть перед предстоящей «катастрофой».
– Это они верно подметили.
– Вечеринка без парней, ― предупредила я его, и он удивленно вскинул глаза.
– Это шутка? Какое веселье без нас? К тому же там будет столько мерзких типов, не умеющие держать руки при себе. Нет! Я тебя не пущу, ― строго закончил он, словно в его обязанности входит попечение за мной. Ей богу, ведет себя как мой муж.
– Я не пропаду, мистер Росс, ― заверяю его я, поворачиваюсь и тяну ремень, пристегиваясь. ― Со мной будут девочки, и поверь, я умею постоять за себя.
– Это меня и пугает…
– Что?
Машина трогается с места, выезжает на центральную дорогу, разветвляющаяся на несколько ходов. Росс выбирает путь, ведущий к моему району.
– Пугает, что ты нихрена не постоишь за себя. Вот я смог бы уложить амбала одним недобрым взглядом.
– Да ну? ― саркастично выгибаю бровь.
– Баранки гну, ― передразнивает он, глянув на меня с мальчишеской полуулыбкой.
– Ты же понимаешь, что я все равно туда пойду без тебя?
Он прерывисто выдыхает и говорит:
– Знаю.
– Так что все решено, ― хлопаю в ладоши и сразу же их растираю, так как они слегка оледенели.
Заметив мои попытки разогнать кровь по пальцам, Эрик спешит мне на помощь и включает печку. Подставляю ладони к боковому сопло, кручу ладонью, и пальцы уже более-менее начинают сгибаться, а кожу пощипывает от изменения температуры.
– Только не напивайся вдребезги, ― просит Эрик, тем временем внимательно следя за дорогой. Одной рукой крутит руль, останавливает его, выравнивая машину, а на руках выступают выразительные вены, что буйно меня будоражит.
– Не могу обещать, ― прикусываю нижнюю губу.
Росс качает головой, смиряясь с моим решением и напускной решимостью настоять на своей позиции.
20 глава
― Я уже выхожу, ― прерываю в очередной раз монотонную речь Грейс.
– Я же знаю, что ты еще не собралась, ― на заднем плане доносится клубная музыка, от чего некоторые слова съедаются, но бубнение подруги я понимаю с полуслова.
– Верно, ― цокаю языком и встаю напротив зеркала во весь рост, крутясь вокруг себя.
В принципе, я должна была готовиться за полтора часа до выхода, только неожиданная слабость во всем теле после долгого гуляния всю ночь с Эриком решила настигнуть врасплох. Я выключилась, стоило упасть на любимую кровать и вдохнуть запах чистых простыней. Мама даже не пыталась разузнать по поводу моего отсутствия или же поинтересоваться нашим…как бы это назвать…положением, ибо по косым взглядам было легко догадаться, как она расчетливо относится к Россу. Ее понять можно, мамы вечно никому не доверяют, когда дело касается «женихов». К тому же на сто процентов уверена, пригласи я его на ужин, ничем хорошим бы это не кончилось. Надо время всем остынуть и понабраться мудрости.
Дотрагиваюсь до кулона в виде сердечка, проигрывая между пальцев, и долго не могу оторвать взгляд от своего внешнего вида. Среди своей одежды я ничего не могла отобрать для лучшего времяпровождения с девочками, в связи с этим Грейс вызвалась на помощь и предоставила услуги стилиста, что было кстати. Ее шкаф был с размером нашей с мамой квартиры, приводящий ужас и одновременно фурор. Возможно, платье кажется броским, чопорным, но со вкусом для моих предпочтений. Само платье с перевернутым V-образным верхом доходило до середины бедра, грудь выглядела более эффектнее, ноги стройными, позволяя мужскому полу мечтать о своих развлечениях. Черный цвет стройнил, выделял мою округлую задницу, особое внимание которой любит уделять Эрик Росс. Если получится, то он сможет снять с меня платье этой ночью. Идея потрясающая!
– Земля вызывает Ханну! Прием! ― кричит в трубку Фейн, извлекая меня из мыслей. Моргаю несколько раз. ― Давай быстрее, шевели своими модельными ножками. Все веселье пропустишь!
– Бегу-бегу, ― приподнимаю руки к верху в знак подчинения, хотя знаю, что девушка не видит меня. ― Буду через пятнадцать минут.
– Живо! ― напоследок говорит она и отключается. По комнате проигрываются короткие гудки.
Смотрю на телефон, судорожно выдыхаю и возвращаю взгляд на свое отражение. Приглаживаю руками кружево, словно не могу решиться и поехать в чертов клуб, в который меня силой затащила Грейс. Если честно, меньше всего хотелось проводить выходные в пьяной и потной суматохе, гарантии которой предвещают не самые презентабельные. Уф. Чем дольше себя загоняю, тем хуже для меня.
Окидываю оценивающим взглядом свои волосы, закрепленные с одной стороны заколками, выделяя тем самым очертания лица, макияж, ничем не отличающийся от «без макияжа» и понимаю, как это на меня не похоже. Не только в этом плане, да вообще все, что творится вокруг меня. Подруги. Мама. Эрик. Лизи. Мистер Эндрюс. Колледж в Лондоне. Изменилось до не узнаваемости. Сравнивая себя в молодые годы, хотя я все еще не старая, становится немного тоскливо от переизбытка спектральных ощущений. Скучаю по старой жизни. Скучаю по школе, пусть я ни с кем не дружила и сторонилась, как долбанный сурикат. Скучаю по мгновениям, дарующие мне долгожданный мир с самой собой. Скучаю по парню, изменивший всю систему моей жизни. Скучаю по тем дням, когда я познакомилась с Ким и стала для нее лучше родной сестры, нежели многие разукрашенные фифы. Я хочу снова пройти через все это, чтобы почувствовать нитку, погруженную в клей и приклеенную ко мне, когда я поняла, что меня ждет впереди; когда я открыла для себя стороны света, следуя за своей мечтой. Даже сейчас трудно вспомнить, что подтолкнуло меня следовать многим чертежам, наброскам, шитью, новизне и гламуру. Это осталось далеким воспоминанием, однако воспринимается как вчера.
Улыбаюсь, пока по телу растекается знакомая робкая нежность, и собираюсь с духом. Пора закрыть страницу старого дневника. Новый, лежащий в самом углу ящика, ждет своего часа.
Хватаю с кровати потертую сумочку а-ля Gucci, положив туда мобильный, ключи, карточки и салфетки, выхожу из комнаты и замираю на месте, когда из гостиной доносится грубый голос мамы:
– Не смей лезть в нашу жизнь! Ты меня бросил! Ты! Ни я сбежала, почувствовав сложность в своей жизни, ― надрывается женщина, и аккуратно выглядываю из-за угла, замечая, красные пятна от агрессии и суматошной злости на ее красивом лице и шее. ― Это ты меня послушай, твоя мама за тебя все решила много лет назад, ты согласился и сделал все, чтобы твое существование в нашей жизни не было. Помнишь такое? Молодец! Так что выкинь свои извинения в мусорное ведро, ты мне противен.
Ах, никогда я не видела свою добрую, отзывчивую и сердечную маму в таком заливистом излиянии не самых теплых слов. Притаилась, как лиса, прислушиваясь к звукам в трубке. Это был мужской голос.
– Да ты что? ― с новым потоком смеси ярости и возбуждения заверещала она. ― Джозеф, оставь меня в покое! Умоляю тебя, на старости лет не решай мою судьбу одним ударом в спину. Остановись, живи так, как жил после расставания… ― Мама горько всхлипывает и прикладывает руку ко рту, пытаясь сдержать слезливые позывы. У нее это не получается. Синяки под глазами становится в разы мрачнее, что на фоне них блеск глаз меркнет в печали и усталости. ― Все! Наш разговор закончен! Прощай… Нет, до свидание! ― ядовито цедит сквозь зубы и сбрасывает вызов.
В доме снова становится тихо, но дрожь в коленях вызывает паническую нервозность. Что случилось? Почему она так разговаривала с этим мужчиной? Кто такой Джозеф?
Вереница мыслей в одну секунду проносится перед глазами и тут же растворяется в воздухе, потому что я слышу шаги мамы. Юркую в темноту, выпрямляюсь и стряхиваю с лица бывалое любопытство и внутреннюю напряженность. Мама появляется передо мной, натыкается на меня и громко вздыхает, хватаясь за сердце.
– Ханна! Не пугай меня так, солнышко! ― Прикрывает глаза, видимо, считая до десяти, как обычно делает, как только нужно восстановить паритет со своими разногранными личностями. Пару раз сделала вздохи и посмотрела на меня: ― Ты куда-то собралась?
– Да, я тебе говорила, что с девочками пойду на вечеринку, ― умело скрыла от ее заинтересованного внимания маску я-все-слышала. ― Может быть, я не приду, но завтра утром появлюсь.
– Ладно, смотри не садись к чужим в машину и ни с кем не ходи в подворотню, ― выразила свою материнскую заботу мамочка, притягивая к себе. ― Тебе платье очень идет. Выглядишь, как маленькая Мелани [1], только сексапильная брюнетка. ― Усмехаюсь. Мама слишком сильно любит пересматривать этот фильм, иной раз складывается мнение, что мне стоит ожидать на своем пороге почтение самой актрисы. ― Не припомню, чтобы оно у тебя было.
– Это Грейс дала.
– У нее отличный вкус. Передай привет Ким и Грейс, пускай почаще заходят.
– Несомненно. Иногда я думаю, что Грейс скучает по твоим изысканным десертам, чем по мне.
Мама смеется, и бывалая тень смывается с ее лица, но еще не до конца высохшие дорожки от слез сверкают из-за поступающего сюда света.
– Что ж, не смею тебя больше задерживать. Беги, а то, наверное, тебя они уже заждались.
На прощание чмокнула в щечку маму, оглядела ее поникшее состояние, оценив это всевозможной ссорой с каким-нибудь родственником или другом. Я сильно желаю маме счастье, поэтому надеюсь на скорейший разлад в ее личной жизни. Не думаю, что любовь встречают только один раз в жизни, как многим деткам поясняет Драк [1], говоря об однократном дзине со своей женой; заводят с ними детей и в течение многих лет упиваются удушливыми эмоциями целомудрия. Возможно, мамин час не пришел, но она еще молода, чтобы приплетать ее к возрастным людям. Тридцать восемь ― это не цифра; тридцать восемь ― это познание себя.
В клубе пока что народу не в большом количестве, что дает мне возможность не суетиться вокруг себя и свободно ходить, направляясь к нужному столику. На входе очереди так таковой нет, ибо час-пик возьмет вверх ближе к десяти вечера. Сейчас еще полдевятого. Молодые девушки в белых блузках и вызывающе коротких юбках снуют от столика к столику, поспевая вовремя пробить заказ или принести его. Клуб «Радуга» современный, оснащенный многими интерактивными приспособлениями и без сомнения находится в топе среди кучки дешевых баров, поэтому не удивляюсь чрезмерному шоу разноцветных красок, полу с вставленным освещением на танц-поле, колонами, тоже преуспевающие в ультрафиолетовых лампах.
К тому же без мужчин, конечно, обойтись невозможно. Одна компания парней вообще не имеют рамок приличия, то и дело свои грязные руки распуская на многих прохаживающих мимо их столика девушек. Большая часть здесь расположились мажорчики, разбрасывая родительские деньги налево-направо и не испытывая при этом отвращения к самим себе за посягательство растрат денег на развлечения. Здесь собралась вся элита молодежи. Если выходить из не заурядных нарядов, принадлежащих многим молодым девушкам. Многие из них вырядились так, словно собрались в цирк демонстрировать свои искусно пластические движения. Бр. Воротит от одного красноречивого взгляда девушки, брошенного противоположному полу или собранию самцов, и ноги сами собой меня несут подальше отсюда. Не хочу разглядывать, как парни пытаются схватиться за все доступные части женского тела.
Девочек я нахожу сразу же. Столик располагается у огромного аквариума, встроенного в стену, что его свечение озаряет всю поверхность стола. Они успели уже купить легкий алкоголь и закуски в виде клубники, апельсинов, каких-то крекеров или что это такое и многое другое.
Их разговор между собой замолкает, когда в поле зрения появляюсь я.
– Какие люди из голливуда! Наконец, ты притащила свой зад. Думала уже вызывать полицию за пропажу, ― смеется Грейс, нагибаясь над столом. Ким подхватывает ее душераздирающее улюлюканье.
– Успели надраться? ― заносчиво говорю, располагаясь рядом с рыжей дамой и закидывая сумку на пуфик, где оставили свои сумки подруги. ― Меня не смогли подождать.
– Не переживай. Мы припасли самое горючее на твое прибытие. Девушка! ― перекрикивая оглушающую музыку, Фейн вскидывает руку, давая какой-то намек, и через несколько секунд нам приносят напитки.
Раскачиваясь, Грейс поднялась с места и придвинула к нам оставленный поднос. Официантка незаметно удаляется. Осмотрела содержимое, и горло запекло от осознания, какие тут ингредиенты смешались в один топкий коктейль. Прокашлялась, будто мне попали угли в горло, махнула перед собой рукой.
– Смотри, есть ягер бомб, лонг айленд и хиросима. Только хиросиму нужно пить так, чтобы не отключиться сразу же. Не зря в кругах барменов его прозвали «Спокойной ночи».
– Ты его пила? ― спрашивает Ким, с интересом наблюдая за руками девушки, которая расставляет перед нами коктейли.
– О, еще как! ― весело посмеялась рыжая и придвинула к себе лонг айленд. ― Отключилась моментально, даже моргнуть не успела. Так что оставлю его на потом, когда будем закругляться.
– А ты подумала, как мы доберемся до дома? ― усмехнулась, представляя картину нашего путешествия мы-пытаемся-пьяную-Грейс-дотащить-до-дома-через-весь-город.
– Конечно, вы, поднапрягшись, довезете меня до дому.
– Ага, мечтай. Лучше позвоним Эрику, пусть тебя забирает сам.
– Нет! Не смейте! ― запротестовала она и выпучила глаза. ― Он мне на утро такой разнос любит устраивать, от чего появляется адская мигрень.
– Хватит болтать! ― ликуя, говорит Ким. ― Мы пришли отдыхать. Я давно себя не чувствовала такой заведенной и мне нужно раствориться в чем-нибудь. Начну, видимо, с ягер бомба.
– Ким, ― зову ее, и она приподнимает свой бесящийся взгляд на меня. Полуулыбка красит блестящие губы, намазанные блеском, пунцовые щеки придают вид прожженной распутницы. Отношения с Аареном меняют ее, не знаю, в какую сторону только. ― Ты странная.
– Все мы немного странные.
Согласна. Не буду опровергать.
Решаюсь, что лучше всего ознакомиться с самой бомбой барменов, раз я пока в состоянии вменяемости. Последний раз я экспериментировала над алкоголем два года назад, на удивление, на ногах смогла дойти до дома да еще испачкать прихожую в своей блевотине. Мама тогда то ли переживала за меня, то ли хотела убить. Не припомню, все как в тумане, даже сам процесс проб.
Беру в руки рюмку с хиросимой, подношу к носу, принюхиваюсь к едкому запаху, что лицо искажается в гримасе брезгливости. Надеюсь, на запах он похож на бензин, но вкус намного приятнее.
– Ты рискованная женщина, Ханна, ― задорно подмигивает мне в роскошно красном атласном платье без бретелек рыжеволосая бестия. ― Давайте выпьем за то, чтобы у нас в жизни было все офигенно! Никаких придурков, подруг-сучек, друзей, людей, знающих, как нажиться за счет тебя. А еще за то, чтобы на отлично сдать все экзамены!
Поднимаем руки к верху, надрываем горло, выкрикивая звонко и протяжено «да», и чокаемся, не теряя времени закидывая в себя страшную горечь. Как только по горлу проходит хиросима, мне приходится впиться в диванную обивку пальцами, что кости начинают хрустеть. Господи, вот это сладостно-обжигающе-ухающая смесь. Горло начинает саднить, дышать становится трудно, и быстрее тянусь за клубникой, съедая несколько долек.
Через минуту волна облегчения окутывает, поднимается радушное давление и мне становится поистине хорошо. Мышцы расслабляются, в мозгу отключается предохранитель, и все действующие проблемы отходят на второй план.
Мне нужно выпить еще!
[1] Из фильма «Стильная штучка»
[2] Из м/ф «Монстры на каникулах»
21 глава
Я растворяюсь без остатка в ритмичной музыке, ловя каждый бас новыми движениями. Как раз тембр усиливается, и клуб проходится волной, готовясь принять удар прокатывающейся по всему телу энергетики блаженства. Закрываю глаза, руки плавно двигаются вверх, обводя пальцами каждый сантиметр моего тела, а тазом кручу из стороны в сторону, вспоминая, как иногда классно проводить вечера после сумасшедших деньков. И, правда, сумасшествие неимоверное, учитывая сложившиеся ситуации на этой неделе.
Гул вокруг меня озаряет пространство и все, в том числе и я, начинаем попрыгивать такту аллегро, испытывая какофонию внутри груди из-за неисчерпаемых сил и желания выпить что-нибудь крепкое. За весь час я перепробовала много разновидностей напитков, даже толком не сосчитать или же вспомнить. Мой мозг до краев набит виски, коктейлем на пляже, долбанной хиросимой, мартини, текилой и мно-о-огим другим. При этом меня не заботит, что на следующий день я буду испытывать головокружительный урон и просто перестану жить, валяясь на кровати. Выпив до дна ту мегастойкую хирасиму, мне захотелось, уйти в отрыв, перестать отнекиваться от правильности, позволить наполнить клеточки тела одурением и наслаждаться с девчонками легкомысленным весельем.
Кстати, о девочках. Затуманенным взглядом пытаюсь среди многих людей отыскать знакомые каштановые или же рыжие волосы, но взамен мне прилетают яркие образы девушек и многочисленно смазливые личики парней. Уф. Делаю поворот вокруг себя, нагибаюсь и грациозно выпрямляюсь, откидывая волосы назад. Сердце барабанит в груди несносно, словно уже не может проходить семь кругов ада, издыхает из последних сил, только я упорно возвращаюсь к тому моменту, что полностью сосредотачиваюсь на процессе танца.
Через несколько минут музыка сменяется на менее интенсивную, чем дает время немного остыть перед следующим заходом. Люди, запыхавшиеся и обессиленные, а лица напоминающие помидор, расходятся по сторонам, принимаясь пропустить по еще одной порции. Чем я и займусь следом за ними.
Проклиная с каждым шагом расстояние между танц-полом и нашим столиком, на гнущихся ногах я все же добираюсь до него и плюхаюсь рядом с Грейс. Тянусь к напиткам, которые, по-видимому, только принесли, и беру без уточнения на содержимое подноса алкогольный мохито. То, что доктор прописал!
– Ты сегодня в ударе, подруга! ― заикаясь, лепечет Грейс, облокотившись об спинку дивана. ― Даже в первый день нашего знакомства была не такой развязной. Зажатая и серая мышка, я подумала. А тут…развратный огонь! Ты что употребляла?
Каркающе смеюсь, отпиваю через трубочку мохито. Холод, отдающий ото льда, проникает во внутрь меня, и жажда моментально спадает на нет. Боже, у меня настоящая пустыня была до этой минуты.
– Тебе сказать рецепт? ― шутливо изрекла и откинулась следом за ней. Ким пристроилась головой на ногах у девушки, вертела рукой в воздухе, играя с пальцами. Грейс тем временем перебирала ее густые волосы.
– Надеюсь, эти ингредиенты доступные? ― лукаво подмигнула и потянулась за стаканом кровавой мэри.
– Еще как, ― хохотнула, давая понять, что все ингредиенты содержат исключительно большую дозировку умопомрачительного секса и долгого «запоя».
Оглянулась снова на центр зала, где некоторые парочки выстроились в рассыпную, слегка пританцовывая под музыку. Эти люди настоящие живчики. Я уже до такой степени истоптала ноги на невысоких каблуках, которые очень неубедительно посоветовала сестра Фейна (точнее впихнув мне в руки и сказав: Ты надеваешь и точка!), что придя домой, не почувствую почву под своими ногами, когда заметно протрезвею в себя.
Делаю еще одну долгую затяжку и отставляю в сторону напиток. Поправляю свои взлохмаченные волосы, в каких-то местах перепутанные между собой и торчащие в разные стороны. Спина вся мокрая, да и шея тоже.
– Ужас! В последний раз я так танцевала… ― Мысленно подсчитываю месяцы, проведенные в интерактивных ознакомлениях с новыми знаниями. ― Давным-давно.
– Когда это? ― прищурилась рыжая, рукой подцепив голову, которая готова была упасть ей на грудь.
Она выдохлась, что очень заметно по балансирующему взгляду меж оков морфея и зарослей алкоголя. Под глазами уже расположились маленькие крупинки от высохшей туши, а на губах стерлась до единой капли холодного какао помада, гармонично сочетавшаяся с платьем.
– Кажется, в прошлой жизни, ― устало начала я, расположив голову на ее плече. ― Я тогда встречалась с одним парнем. Красавец и спортсмен. Среди моих ровесников был уважаемой личностью, перечить мало кто мог или же вставать на пути. А я…одинокая, жалкая, без отличных параметров девочка в очках и безвкусной одежде, и он как-то обратил на меня внимание.
– Ого. Не могу представить тебя в захудалых шмотках и в очках. Ты мне не кажешься такой…ботаничкой?
– Это да. Разница огромная и она состоит в том, что меня изменил сам этот парень…
– Козел! ― пьяно протянула Ким, и мы все усмехнулись. ― Этот парень с одной стороны, молодец, раскрыл в Ханне потенциал, не позволяющий ей и дальше закрываться в себе, с другой ― он говнюк.
– Почему же? ― с любопытством сказала она, оглядывая нас поочередно.
– Скажем, плюсы всегда перекрывают минусы. И они играют в нечестную игру, предоставляя в первую очередь внешнюю оболочку человека, ― резюмирую я, прикрывая глаза от преспокойной атмосферы.
– Если говорить вкратце, он ей изменил, немного в другом значении.
– Вот это поворот! ― щелкнула языком Грейс и дотронулась рукой до лба, массируя. ― Уже голова кишит информацией, требующей максимальной сосредоточенности. Так что, как он тебе изменил?
– Поспорил, ― пожала плечами и выпрямилась, разминая свои мышцы для очередного удачного танца среди молодежи. ― Я не особо-то расстраиваюсь, исходя из сегодняшнего дня, но в тот день…готова была придушить этого придурка.
– Блин. Знала бы тебя еще тогда, пусть ты выглядела не такой эффектной и запоминающейся, ни за что не позволила бы этому гаду тебя унижать. Как ты выстояла? Я думала, после таких игр никто не может жить полноценно, не хвататься за надежду, не уносясь в воспоминания своих прошлых отношений. Ты мой герой, Ханна!
– Почему же это?
Поерзала на месте и устремила взгляд на девушку, чьи глаза при лазурном свете от аквариума горели чистым гранитом, ни с чем несравнимым чистотой и милосердием.
– Я, если честно, сама подверглась насмешкам со стороны своих одноклассников в средней частной школе. Я не была популярной, скорее состояла в клубах (так назывались компании). Мне тогда исполнилось четырнадцать. У нас появился в классе новый парень, казавшийся для меня эталоном красоты, что открывало перед ним дорогу в модельное агентство, а еще у него были такие милые ямочки, доводящие до обморока каждую девочку. Я в итоге тоже влюбилась! ― Показала руками жест, словно режет ладонь ладонью, ставя перед фактом, как сильно она попалась на удочку. ― Мы стали с ним встречаться спустя месяц. Джентльмен, романтик с харизмой, умеющий сводить с ума, накаченный, умный, талантливый, хорошо умел целоваться, мои подруги даже стали завидовать мне.
– Если говорить кратко, он ― воплощение принца из диснеевских мультиков, ― подытоживает Ким, поднимая глаза на нас. ― Очень знакомая ситуация…
Подруга бросает на меня красноречивый взгляд, но я делаю вид, что не уловила намека, и продолжила слушать Грейс:
– Мы повстречались от силы три месяца. Все завершилось куда ужаснее, чем у тебя, Ханна. Я чересчур ожесточенно доверилась ему, открыла душу, от чего мои сердечки в глазах перекрывали любые недостатки этого парня. Я твердо решила с ним переспать!
До моего пьяного мозга информация медленно доходит, поэтому переспрашиваю:
– Что?
– Я…рискнула с ним провести ночь.
Мы одновременно с Ким прикрыли рот ладонью, не веря своим ушам. Повисла тягучая пауза. Я, конечно, могла предположить, что Грейс немного импульсивна и всегда держится черты озорства, порой, кажется, в ее голове живут человечки с мирными намерениями и шутливыми идеями, но такого никто не мог ожидать. По крайне мере я и Ким точно.
Если сравнивать Ким и Грейс, то они как инь и янь, ибо обе составляют противоположность относительных вещей: характер, целесообразность, темперамент, умыслы, доводы. Я могла бы располагаться между ними, как некто визирь всей нашей компании.
– Что было дальше?
– Во время вечеринки мы уединились в одной из приватной комнаты. Я поначалу ничего странного не заметила, мы целовались, не торопясь, только пытались дотрагиваться до чувствительных мест через ткани, а потом раздались голоса за дверью. Мне было плевать, так как алкоголь затмевал напряженность и позволял поддаваться рукам парня, но…голоса стали слышны четче и я различила: «Вот это она плоская!» Пока он пытался меня целовать в шею, я заподозрила неладное и замешкалась. Что-то переключилось в моем мозгу, опасность так и исходила от этого парня. Аккуратно стала крутить головой в поисках каких-нибудь подозрительных вещей и наткнулась на его телефон, поставленный недалеко от нас в вертикальном положении и объектив направлялся на нас. Меня пробил озноб, сердце ухнуло и упало прямо к ногам.
– Господи! ― ахнула я и настороженно посмотрела на лицо подруги. Она вся побледнела, губы подрагивали, а голос вообще приобрел эффект металла.
Ким приподнялась с места, прическа ее была в самом кошмарном состоянии, но девушку волновал не ее вид, а скорее волнующая тревожность за ход истории. Ее волнение усилилось.
– Я прекратила сразу же его попытки, но он грубо осадил и говорил, чтобы я дала ему закончить. Мне лишь приходилось извиваться в ответ, потом я получила оглушительную пощечину и в ушах зазвенело. Он больше не действовал нежно, трепетно и бережно, и брал свое в прямом эфире, доступный для ограниченного круга людей. Если бы в этот момент не заявились незнакомые мне люди, все бы кончилось куда плачевнее, нежели выговором его родителям, штрафом и выпиской о том, что он не имеет право находиться со мной в тесном контакте или же на расстоянии руки.
– Грейс…
– Я была убита этим, девочки. Не могла толком спать, есть, жить дальше, хоть и перевелась в другую школу, ни с кем не разговаривала. Была разбитым корытом или же ковром, об который принимаются вытирать люди свои ботинки. Мне долго пришлось бороться. Два года принимала успокоительные и все время задавалась вопросом, а что бы было, коль оно свершилось?
– Не смей даже думать о таком! Этого не произошло! И хорошо! ― Обняла девушку, притянула к себе, от чего она положила голову мне на грудь, и я провела ладонью по волосам, перебирая между пальцами пряди. ― Все прошло. Он давно исчез с твоей жизни и нечего плакать из-за человека, имеющий лишь имя, но точно не человечность и разум.
– Ханна говорит правду. Огромная благодарность не бессердечным людям, только уже давно та пора прошла и перед тобой другие возможности. У тебя есть парень футболист, учишься на архитектора, имеешь таких замечательных подруг, как мы, брата, пускай он говнюк, все же заботливый и родной говнюк. Ты достигла многого в свои годы, Грейс. Не вешай нос и вытри слезы.
И правда, я не заприметила, как некоторые капли упали на щеки подруги и размазали тушь под глазами. Джонсон прижалась к нам, заполняя нашу атмосферу до краев успокоением и осознанием, как близки мы оказались в этот миг. Еще никогда мне не приходилось открываться перед людьми с такой ярой доверчивостью. Мне было больно жить в страхе предательства и унижения, но хуже питать к себе отвращение от того, как непосильно ты ведешь свою жизнь. Я о многом задумалась за этот день, хоть во мне алкоголя больше, чем у девочек, и с вероятностью на сто процентов не утрирую, что жизнь имеет звенья везения или же долгожданного упоения.
Мы так долго сидим в тишине, музыка ударяется об стены заведения и во мне снова просыпается бунтарка, полюбившая сегодняшний день за откровенность с самой собой с сочетанием шумной окрыленности.
– Давайте танцевать. Нужно себя разгрузить. Пошлите, ― перекрикиваю музыку, так как она стала еще громче, и встаю со своего места. Девочки с удовольствием соглашаются со мной, отпиваем чуть ли не половину своих коктейлей перед началом танцевального батла и направляемся к середине зала, где народ уже успел собраться в копну.
Музыка ударяется об нас, заявляя нам принять раунд. Активно следуем зову, двигаемся в такт, вокруг себя, и в следующее мгновенье зал озаряется непрерывным мерцанием яркого света, затем с небес начинает падать пена, что крик самой собой увязает в мембране мелодии.
После изнуряющих движений телом, я вся обсыпалась бисериной пота, мне пришлось последовать в женскую комнату и немного ополоснуть горящее лицо. Девушек здесь было много, что вызывало диссонанс в использовании комнаты, поэтому проторчала от силы десять минут в очереди, чтобы ощутить холодную воду на липкой коже.
Выйдя оттуда, на меня надменно бросила взгляд какая-то девица, продефилировала рядом со мной, специально задевая плечом, и, напоследок сверкнув заколкой, дверь передо мной закрыла. Какие нынче все стали чванливыми. Ничем не могут обнадежить, нежели своей королевской заносчивостью.
Последовала обратно к столику, для того чтобы пригубить новую порцию алкоголя, так как вечер только начинается, только чья-то рука на выходе из узкого коридора остановила меня, притягивая к незнакомому мне телу.
– Привет, Ханна, ― на выдохе произнесли мое имя, и знакомый голос обволок мое сознание. Я перебрала все возможные варианты, кто мог быть, и табличка с именем моего преподавателя засветилась красным.
– Мистер Эндрюс? ― ужаснулась я, стараясь выдернуть кисть из захвата. ― Опустите меня, мистер Эндрюс.
– Я наблюдал за тобой целый вечер, ― упоительно затараторил он, приближая свое наполовину искаженное лицо в лучах прожектора.
Его глаза блестели под слоем дымки, доходил запах дорогого виски вперемешку с резким одеколоном, и желудок скрутило от опасной близости наших тел. Черт! Между нами были стерты границы, тело к телу, что вызывало дискомфорт и отвержение всеми клеточками тела.
