Текст книги "Лепесток красной розы (СИ)"
Автор книги: Анна Миланз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Втянула носом воздух, смиряя недовольным взглядом мужчину:
– Пожалуйста, отпустите меня. Меня ждут подруги, ― язык заплетался, хотя говорила размеренно и не выдавала своего нарастающего давления. Меньше всего хочется с ним разговаривать. ― Мы с вами все уже выяснили.
– Я так не думаю, Ханна… ― дерзко изрек, возвышаясь надо мной. Верхние пуговицы на синей рубашке были расстегнуты, из-под которой выглядывали выразительные ключицы.
– О чем вы?
Охнула, когда настырные пальцы впились в кожу на бедрах сквозь платье. Я не могла сдвинуться с места, и мы выглядели со стороны так, будто очередная милая парочка. Положение не из легких.
– Об Эрике Россе. Нам стоит обсудить, зачем ты согласилась на его слова, ― огрызнулся мужчина, сильнее надавливая на кожу. Зажмурила на секунду глаза и прикусила губу, сдерживая скуление из-за давящей боли. ― Я думал, ты рациональная девушка и знаешь в себе многое, чего никто не знал. А выясняется, ты просто выполняешь приказы этого придурка.
– Зачем вам все это?
– Не могу я отпустить тебя так просто…
Сглотнула ком в горле. Мозг не мог здраво расценивать ситуацию, то ли посылал знак предупреждения, то ли поддерживал не отступать и выслушать Алекса. Я не знаю. Какая-то часть меня давно бы оказалась в объятьях Эрика, а не выслушивала клевету на все фундаментальные вещи моей жизни. Ему какая разница?
– Вы пьяны, ― поконстатировала, стараясь увеличить расстояние между нами. И он позволяет это сделать, так что в следующую секунду, наконец, нормально заполняю легкие, ощущая на языке примесь различных запахов алкоголя от проходящих мимо людей. Я сама не в трезвом состоянии, как очаровательно, ожидать стоит чего угодно, что на следующее утро буду горько жалеть об этом. ― Давайте лучше я вам помогу дойти до вашего столика, где вы спокойно проведете до конца вечера в компании своих друзей.
– Нет, ― выставил он руку вперед. ― Ханна, выслушай меня.
– Это вы меня услышьте. Не за чем устраивать в этот субботний вечер драму на пустом месте, доказывая, что мой парень ничто, а вы весь величественный и импозантный. Я не удивлена, что вы открылись мне совсем с другой стороны. Как вообще терпела вас та девушка? Как она согласилась стать вашей, когда ни черта не имела право на мнение?..
Сразу же замолкла, вспомнив, какую грань я перешла. Открыла рот, попытавшись извиниться, и виновато его закрыла. Мать твою! Потянуло же меня такое ляпнуть! Алкоголь ― враг для языка.
Мистер Эндрюс сверкнул яростным взглядом, напряжение, просочившееся между нами, дало трещину в его терпении. От него так веяло стойким характером и непробиваемым щитом, готовый убить каждого на своем пути. Тема является под запретом с того дня, как он лишился дорогого ему человека, а я своим говорливым языком затронула самую глубь сердца. Черт!
– Не смей о ней говорить так, ― все что смог он сказать, перед тем как отвлечься на проходящих мимо девушек.
Я обводила глазами каждый пальчик, волосинку, извилину его тела, и понимала, никаких сомнений не существует помине в моих истинных чувствах к нему, ― я была сломлена и разбита, но он смог наполнить цветами радуги мое окружение вокруг. Я благодарна за это ему, и ничего больше.
– Мистер Эндрюс, спасибо вам за ваши добрые намерения. Спасибо, что были рядом и давали дельные советы, только я приняла решение, которое не подвергается влиянию других факторов: ни вы, ни моя мама, ни друзья не имеют шанса упрекнуть меня в моем решении. Между нами ничего не сможет быть, как бы это ужасно сейчас не срывалось с моих уст. Просто…вы не мой человек. Простите. Вы найдете свою половинку, но, видимо, время еще не пришло. И стоит верить в лучшее, не забывая падать духом и надеждами на изменения в вашей жизни.
– А если я не смогу тебя забыть? ― задал вопрос скорее для самого себя, но я безропотно ответила:
– Сможете. У вас это влюбленность, когда болеете мыслями о человеке, который тебе нравится. Не любовь. Любовь раскрывается хаотично, и познать можно, если действительно боитесь всем сердцем потерять любимого.
– Нет, ― покачал он головой. Руки его упали вдоль тела от бессилия, я же сделала шаг ближе к выходу.
– Извините, я пойду…
Разворачиваюсь на каблуках, делаю один короткий шаг и практически выхожу с этого душного узкого коридора, как мою руку ловит мужчина, притягивая к себе. Губы его моментально касаются моих. Раскрываю глаза, руки зависли в воздухе, тело одеревенело от тяжести, обрушавшаяся на все конечности. А потом…позволяю себе примкнуть к мужчине, расположив ладони на его плечах и чувствовать на губах вкус виски. Я хочу узнать, какая разнится между Эриком и Алексом. Хочу понять, что я ощущаю к нему.
Наш поцелуй обязуется такими ограниченными спектрами, не превосходящими всеми теми колючками в нашем неистовом сражении с Россом. Касаемся губами друг друга, языки соединяются и кружат спокойно вокруг, тем временем как за мной расстилается безумная толпа. Это больше схоже с ванилью, когда стараешься вылизать все до дна и оставить ни с чем, но никак не дарующее сладковато-покалывающее чувство внизу живота. Меня не наполняет растягивающее удовольствие. Сухо и без взаимности. Сковано и малодушно. Без передаваемого накала и намека на признание.
Все это принимает в себя мое собственное сердце.
Я пуста по отношению к нему.
Проходит не более одной минуты, как мужчина отстраняется и загадочно смотрит на меня. Моя грудь приподнимается от частых вздохов, словно меня душат, и ничего не могу вымолвить.
– Ого, кажется, мне стоит сходить за попкорном, ведь представление только начинается, ― с едкой самодовольностью кто-то говорит.
Я рефлекторно отталкиваю Алекса и поворачиваюсь к человеку, которому принадлежит этот голос.
Да что же за вечер такой?
22 глава
― Вы можете продолжать, я не против. ― В знак полного отстранения от нашей ситуации парень поднимает руки вверх. И с насмешкой добавляет: ― Даже интересно узнать, чем все кончится.
Он пожирает глазами мужчину, не стесняясь выражать в них свое самое падшее презрение. Следит за его пошатывающим телом, за лицом, на котором медленно расплывается надменное выражение. Росс приподнимает в кривой усмешке уголок рта.
– Эрик, что…
Эрик переводит свой пламенный взгляд с мистера Эндрюса на меня. В нем читается сплошное отвращение и капелька непонимания, какого хрена я вообще позволила ему меня целовать. На нем было черная футболка, символично облегающая мышцы рук и торса, но даже под ней было заметно, как тело напряжено, какой бешеный разряд прошелся от волосинки к волосинкам.
Губы иссохли от бурлящей неловкости и смущения. Меня еще никогда прежде так не унижали, что щеки вздернулись пунцом. Горло обожгло мерзкой кислятиной, словно меня готово стошнить. Кажется, я перебрала с алкоголем.
– Ты неправильно все понял, Эрик. Я не хотела его целовать. Я могу объяснить все, ― стала жалко оправдываться, подходя к нему.
Он не спускал с меня внимание, ловил каждое слово и казался таким непреступным, что под лопатками засосало. Мне впервые приходится сталкиваться с таким высокомерием, не скрывающим должным образом холодности. Передо мной был не мой парень, а кто-то другой, ибо мрачное безразличие въедалось в кожу.
– Какого хрена, Ханна? Я тебе разрешил этот день провести без меня не для того, чтобы целоваться по углам с этим придурком. Что ты вообще творишь?! ― выплюнул он, стискивая челюсть.
– Пожалуйста, давай уйдем отсюда, и я тебе все объясню…
– Мы уйдем! Потому что я сдерживаю себя из последних сил не надавать ему как следует.
– Смотрите, королевская заноза пожаловала. Как почтенно, ― фыркнул позади меня Алекс, и волна страха прокатилась по-моему позвоночнику. Что он несет?!
– Что вы там вякнули? Я не расслышал! ― Дотронулась до груди парня, сдерживая на месте. В его глазах поселилась дьявольская неконтролируемая разъяренность.
Боже, не хватало еще здесь драку устроить!
– Я говорю, мистер Росс, что с вашей стороны это низко решать все за девушку…
– А вы я смотрю умник? Хотите, профессор, почувствовать мой кулак на вашей физиономии? ― сквозь зубы выговорил и снова дернулся. Затем опустил взгляд на меня, так как возможность сорваться с цепи предостерегаю я.
Я умоляющим взглядом просила его не делать этого и просто игнорировать выходки Алекса. Он специально провоцирует, доводит до помутнения рассудка, как будто это решит многие проблемы, связанные между нами. Ни черта! Это усугубит обстоятельства в университете.
– Может, с моей стороны не этично такое говорить, но вы у меня уже вот где, ― руку приближает к шее, тряся, ― поэтому официально заявляю, ты кусок дерьма. Без папенькиных денежек ты ― никто. Ни биосоциальное существо, ни индивид. Признай это!
– Мне насрать, что вы обо мне думаете, только не смейте трогать то, что принадлежит мне! ― громко гаркнул Эрик и положил руку на мою талию, приближая к своему мощному телу. Мурашки от тона голоса бегут по рукам и шее.
Мистер Эндрюс прослеживает за рукой Эрика, давясь скверными ощущениями. Ему противно смотреть на то, как меня легко обозначают, будто я игрушка: захотел ― купил, захотел ― бросил. Он не может верить увиденному, не может смириться с фактом, что я не буду его. Алекс ― слабый человек, не знает границ и опоры, за которую нужно держаться.
– Ты разобьешь Ханне сердце, поверь мне. И, сбегая от тебя, она прибежит ко мне. Потому что ты, Росс, теряешь все, что может быть тебе дорого. Она придет ко мне, уясни это, щенок!
– Ну, все мое, терпение лопнуло! ― говорит Эрик перед тем, как мягко отодвинуть меня и рвануть в сторону Эндрюса.
Заносит руку за спину и со всего размаху кулаком ударяет в нос профессора, от чего тот моментально валиться на пол. Прикрываю рот от шока, тело парализует от увиденной крови, упавшая на рубашку Алекса. Некоторые люди остановились, удручающе посмотрели на происходящее, переговариваясь между собой и разбрасываясь вариантами произошедшего, пока мужчина пытался подняться на ноги, при этом держась за нос. Им заняться больше нечем?
Парень следил за ним неотрывно, нет, испепелял, оставляя на месте живую душу без мышц и костей. Плечи поднимались и опускались, спина Эрика напоминала дерево, ведь заметно было, как мышцы перекатывались от напряжения под слоем кожи.
Взяла себя в руки, медленно ступила к Эрику и взяла за руку, сплетая наши пальцы. Посмотрела на его профиль, где заметна была выделявшаяся выразительная челюсть, что в любой момент могла треснуть.
– Поехали домой, Эрик. Он получил свое, пожалуйста, давай уедем.
Он не мигающее смотрел на стонущее лицо нового врага, испытывая определенный шквал эмоций. Мне бы не хотелось задаваться этим вопросом на данный момент, но…как теперь сидеть на его парах? Как смотреть на этого мужчину, не вспоминая, какой переполох он устроил? Как?
– Пошли, ― со скрежетом вымолвил Эрик, повернулся и дернул меня за руку, заставляя идти за ним вслед. Он не старался оглядываться назад, изучать мое состояние или внешний вид, а пробирался сквозь толпу, намереваясь исчезнуть отсюда. Шестое чувство подсказывает, какое шоу устроит мне мой парень, окажись мы вне привилегированной зоны досягаемости.
Попрощавшись с девчонками и Брюсом, который приехал забрать их вместе с Эриком, мы вышли на освещенную и залитую прохожими улицу в этот час, следуя к машине. Ехали мы в полной тишине, и никто не осмелился выказать свое оправдание нашим совершенным поступкам. Ибо это узкое пространство с каждой секундой наполнялось нашими мыслями, и не сложно было догадаться, кто и как переживает. По Эрику легко было определить, как он рассержен на меня: взгляд устремлен на дорогу в затемненном переливе зрачка, брови сведены на переносице, от чего ямочка проломилась между ними, губы плотно сжаты и былая краска спала с них.
Зайдя в квартиру пентхауса, меня окружило со всех сторон темнота, которая через несколько секунд развеялась. Сбросила с себя пальто, положив на софу, каблуки оставила валяться посередине коридора и последовала за исчезнувшим Эриком на кухне. Показавшись среди тонны белого цвета, напоминающий безмятежный рай, я проследила за движениями парня, как тот пьет воду, оперевшись бедром об столешницу, и смотрит куда угодно, лишь бы не на меня.
Мне стало немного обидно.
– Эрик? ― негромко окликнула я его, хотя мой голос отскакивал от стен, звуча очень пугающе. Среди этих блеклых стен я была зажата, так как сгущающаяся туча вызывала зябкие мурашки.
Он ничего не ответил. Медленно перевел взгляд на меня, тем временем делая очередной глоток и отставляя стакан в сторону. Затем оттолкнулся, и хотел было ловко увернуться от меня, но я перегородила ему дорогу, ставя руки на пояс.
– Эрик, поговори со мной.
– Нам не о чем разговаривать. Ты хоть понимаешь, что ты сделала? ― со сталью в голосе выпалил Росс, приближаясь ко мне. ― Ты, бл*ть, поцеловала того урода! Этого никчемного профессора! Это не то что бы унизительно было для тебя, а больно для меня ― смотреть на паршивую картину, где мужик лапает и целует мою девушку. Мою. Девушку.
Эрик демонстративно скривил лицо, давая понять, что в нем все кишит ядом и сумеречной абъекцией.
– Я не хотела его целовать. Правда! Просто мне самой хотелось понять, что я чувствую к этому человеку. Извини…
– Что ты чувствуешь?! ― выпучив глаза, злобно удивился. ― Ты нормальная? Какая девушка станет целоваться с парнем ради понимания, «какие сопливые эмоции и чувства он вызывает»? Знаешь, мне твои извинения нахрен не нужны. И все твои объяснения.
Делает выпад влево, я следом, вправо ― встаю горой. Подернутые дымкой глаза под действием злобы и всепоглощающей бесконтрольности. На мужской шее выступает пульсирующая венка, по которой волной пробегает кипяток, а желваки на лице слегка подрагивают.
– Уйди! Я не хочу тебя видеть, ― зашипел, как кот, становясь вплотную ко мне.
Втягиваю воздух в легкие, среди запаха алкоголя улавливаю нотки моего любимого мятного шлейфа, что меня пронзает чем-то теплым.
– Эрик, пожалуйста, успокойся. Я не дам тебе уйти, пока не объяснюсь, ― мирно попыталась начать с самого начала, только меня грубо прервали:
– Нет, ― отрезал он и толкнул меня к стене. Затылком ударилась об стену, однако боль показалась самым желанным ощущением. Напряжение, которое исходило от этого парня, заводило не на шутку и в то же время пугало. ― Ты говоришь так спокойно обо всем, что натворила. Как будто для тебя это в порядке вещей. Меня это конкретно бесит! Видимо, тебе настолько понравился ваш сказочный поцелуй, что ты прям и хочешь с ним еще раз засосаться.
– Что ты говоришь? ― повысила я голос, упираясь руками в его грудь. Мышцы были по сравнению с деревом настоящими непробиваемыми камнями. ― Ты слышишь себя? Я поцеловала его только по одной причине, чтобы определиться со своими чувствами, а ты вешаешь на меня абсурдное клеймо, при этом не уточнив, зачем я это сделала.
– Твои оправдания очень некорректные, Ханна. Они не могу оправдать тебя никак. Скажи лучше правду, нежели ходить вокруг да около. Ты, правда, хочешь быть с ним?!
Что? Что за чушь? Почему ему трудно поверить в мои слова?
– Нет.
– Какого хрена тогда ты позволяешь ему распускать себя?! ― вскипел еще гуще прежнего Эрик, припечатываясь ко мне своим телом. Жар наших тел наполнился томительным ожиданием. Ох. ― Почему этот мужик решил, что обязан трогать руками тебя. А ты обязана поддаваться. Скажи, черт тебя дери! Почему?
– Эрик…
– Меньше всего я ожидал сегодня увидеть свою девушку пьяную до чертиков, которая трется в тесном коридоре со своим профессором. А она мне объясняет, что это ее очередная проверка. Зашибись. Вот это фильм, заслуживающий премии Оскара. Может мне тоже стоит пойти поцеловать своих старых знакомых, чтобы предопределиться, с кем мне лучше? Как думаешь?! ― Его ноздри раздулись, устрашая лицо.
Меня словно ударили, когда из уст Эрика вырвались эти слова. Резко от себя оттолкнула его, руки сжались в кулаки, где на кончиках пальцев оставалась вся циркулирующая кровь, пока взглядом испепеляла высокую фигуру любимого. На тело обрушилось цунами многогранных эмоций: неприязнь, неловкость, возмущение, досада. Значит, он хочет пойти к своим бывшим, которые от одного вида на стоящего за порогом парня, раздвинут свои стройные ноги и отдадут себя куда пошлее, чем эти слюнявые поцелуи.
– Да пошел ты! Можешь валить куда хочешь! Хочешь, можешь трахнуть всех своих бывших шлюх, мне будет плевать.
– Значит, та-ак, ― задумчиво почесал подбородок, обросший короткой щетиной, и ухмыльнулся. ― Тогда иди к Алексу, ― пискляво произнес его имя, ― и пусть он тебя затрахает до потери сознания. Видимо, поцелуя было мало.
Сама того не осознавая, по скрытой интуиции действую и даю хлесткую пощечину, глухо прерывающая наш позорный батл за лучший комический тет-а-тет. Веселее не назовешь. Руку обдает колюче-палящим осадком.
Он тянется рукой к щеке, на которой уже проявились следы от моих пальцев и красные отметины, разминая кожу и дергая челюстью.
– Я, Эрик Росс, не стала бы спать с кем попала! Если ты считаешь, что я похожа на продажную девку, то иди в задницу. ― Говорила ровным, слегка подрагивающим голосом, хотя в нем присутствовали отголоски моего безудержного гнева. ― Я ухожу! Ни капли здесь не останусь с тобой. Козел!
Хочу уже рвануть отсюда, куда глаза глядят, забыть весь этот кошмарный день и не видеть перед своими глазами лица идиота, считающий, что каждый должен плясать под его дудку, вот только рука, схватившая меня за локоть, притягивает плотно к рельефному телу любимого. Эрик подхватывает меня под бедрами, заставляя ногами зацепиться за его талию и увлажниться, стоило соприкоснуться промежностью сквозь плотную ткань брюк с бугром.
Все происходит в бешенном порядке: губы сами собой сплетаются в палящем зное, откладывая на дальнюю полку, да вообще выбросив в окно, только что разыгравшуюся драму между нами, и окутать себя каким-то ненормальным азартом. Зубы скрепят от столкновений, губы припухли от частых прикусываний, где-то уже начало кровоточить, так как мы умалишенные вгрызаемся друг в друга. Вкус металла из-за крови не вызывает разлад, а наоборот побуждает напиться кровью.
Не знаю как, мы добираемся до спальни Росса. Для меня оно схоже с туманом. Поднимаясь по лестнице, пришлось несколько раз споткнуться, посмеяться и снова приникнуть друг к другу. Через голову любимый стягивает платье Грейс, чуть не порвав его, остаюсь в одном нижнем белье. Во взгляде Росса колышется озорной блеск, зрачки расширяются от увиденного черного кружевного белья, который мне посоветовали надеть девочки. Приподнимаю уголок рта в хитрой улыбке. Он наклоняет голову. Шумно выдыхаю, стоит его губам коснуться самой уязвимой точки на шее за мочкой уха.
Грубые пальцы находят, слава богу, в этом сумбуре застежку от бюстгальтера и помогают стянуть с плеч его, откидывая в неизвестное направление.
Руки Эрика касаются грудей, соски которых уже так сильно жаждали незабываемых тиск, что молния ударяется в самое сердце; выгибаюсь в спине, как только он сжимает между большим и указательным пальцами сосок, играется с ним, перекатывает и оттягивает, посылая заряд в пекло разрастающего вулкана.
– Прости меня, ― шепчет он около моих губ, глядя прямо в глаза. Все былые обиды и злобы развеиваются, уступая место чему-то фантастическому и новому. Такому порой странному, но приятному. ― Я идиот.
– Крупный идиот, ― соглашаюсь с ним и выдыхаю, сплетая наши дыхания. ― И ты меня прости. Не следовало мне этого делать…
– Зато следует сделать совсем другое…
Стону в ответ, на этот раз от удвоенного воздействия на мои нежные рецепторы.
Он укладывает меня на кровать. Стягивает футболку, завораживая взглядом из-за перекатывающих мускулов под слоем кожи, откидывает назад, расстегивает ширинку, снимает штаны и нависает сверху. Без возражений целует в шею, в районе ключицы и впадину между ключиц, спускается к ложбинке грудей, порочно обводит поцелуями округлости, чередующиеся с укусами, облизывает каждый сосок и проводит линию между ребер, спускаясь ниже и ниже. Дыхание прерывается, тело немеет от предвкушения, а в ушах стоит звон от ударов сердца. Часто и сбивчиво.
Прерываю на полпути динамического исследования, руками обхватываю мужественное лицо, обрамляющее острой челюстью и живописным совершенством, притягиваю к себе, потом кистью руки толкаю, и в следующее мгновение усаживаюсь на него сверху. Он удивляется такому повороту событий, но позволяет делать все, что заблагорассудится.
Дерзко смотрю на него, водя плечами из стороны в сторону, касаюсь грудями его торса, отстраняюсь. Волосы каскадом спадают на его лицо, пока провокационно скольжу телом вперед и назад в паре сантиметров от его губ. Его дыхание такое зыбкое, вызывающее миллион мурашек по позвоночнику, перетекающие в эпицентр катастрофы.
– Ты сводишь меня с ума. ― Дует в районе шее, от чего я еще больше начинаю истекать соком.
– Знаю.
Смотрю проникновенно в его глаза и, не применяя усилия нахожу то, что он не может сказать в слух. Я сама многое распечатываю в себе через душу, которая в эту минуту принадлежит ему. Кажется, расположившись в такой позе, каждый из нас открылся по-новому, обнулив старые закалки и привычки, превознося совершенно другие безмолвные ответы. Это наша ссора не изменила привычного доверия, не кремировала нас, скорее укрепило то, что было на гране развала, ― понимание. Мы извиняемся от чистого сердца, раскрываем свои мотивы для того, чтобы подробно изучить каждого из нас.
И чем дольше течет вода, чем дольше минута перетекает в часы, тем крепче укрепляются наши любовные отношение. Мы полюбили друг друга слишком быстро, но какая разница? Для любви не существует границ и времени, для любви есть один момент, одна жизнь и одна возможность прожить эту жизнь с тем, без кого ты пропадешь.
Я помогаю стянуть с Эрика оставшуюся одежду, взамен он помогает скорее избавиться от моего промокшего белья. И приподнимается на локтях, заглядывает под другим углом своими черными, как бездна, глазами, окончательно добивая. Магма стягивает низ живота от желания ощутить в себе его член, его всего, без препятствий. Вожделение гуляет в бесноватом выражении парня, он, не стесняясь, изучает мое тело, а затем обнимает и долго, страстно и удушающее целует.
– Я задыхаюсь, Ханна, ― совсем тихо произносит он, подкрепляет свои слова действиями и головкой члена раздвигает мышцы влагалища.
Всхлипываю, принимаю его в себя, пока он растягивает момент долгожданного проникновения. Нанизывает миллиметр за миллиметром. Целует кротко каждый участок моего лица: губы, щеки, лоб, подбородок, уголок рта, ― принося еще больше непосредственные искры.
– Я буду всегда для тебя кислородом, чтобы ты смог дышать, ― запрокидываю голову, хватаюсь за его плечи и стону, наконец, ощутив его в себе.
– Я люблю тебя, Ханна Эллингтон. Нет никого дороже тебя, ты всегда будешь со мной…
– Всегда с тобой… Всегда вместе.
Всю ночь мы занимались любовью, насытиться которой было крайне невозможно. Ибо все, что мы не делали, все сводилось к нашей искренней экспансивности. И уснуть мы смогли не раньше четырех утра, когда город постепенно начинал оживать и вчерашний день запечатлелся в шкатулке самых незабываемых вещей в моей жизни.
