Текст книги "Боги, дороги и рыжие неприятности (СИ)"

Автор книги: Анна Князева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Потом она добавила что-то еще, да только у меня вдруг заложило уши и стало невыносимо трудно дышать, будто весь воздух в Храме разом превратился в воду. Вдруг оказалось, что я бреду на голос, двигаясь так, будто вместо тела у меня деревянная колода, а Избранная ковыляет рядом таким же манером. На богиню я тогда старалась не смотреть, чтобы не лопнуть от распиравшей меня злости. Вместо этого, в пол уставилась и плиты считала. Тогда и заметила, что пол у ворот весь в еле заметных канавках, будто давным-давно здесь волокли нечто большое и тяжелое. Потом то, что держало меня и заставляло двигаться немного ослабло, но не ушло совсем. Чувство было такое, будто меня кто-то невидимый и огромный в кулаке держит и сейчас этот кулак чуть-чуть разжался.

О каменный пол у моих ног что-то звякнуло.

– Подними! – шепнуло эхо, и ослушаться стало невозможно, просто немыслимо.

То, что я подобрала, оказалось обломком лезвия. Ржавым, зазубренным, невозможно древним и слишком легким для металла. По краю его были то ли вырезаны, то ли выжжены какие-то знаки, но рассмотреть их мне не дали.

Новый приказ – и я сжимаю лезвие в кулаке и на негнущихся ногах шагаю к неподвижно застывшей Избранной. Потом чужая воля сдавила сильнее, и мне осталось лишь глупо таращиться на собственную руку, которая, будто сама по себе, грубо дернула за спутанные рыжие пряди Избранной, заставляя ее откинуть голову назад.

На то, как медленно и почти нежно прижимается к бледной коже хищно зазубренный край древнего лезвия...

В последний момент, неимоверным усилием воли... впрочем, кого я пытаюсь обмануть? Просто обломок прорезал мне ладонь чуть не до кости и боль, хоть и не сразу, но все-таки пробилась сквозь держащую меня божественную силу, на пару жалких мгновений вернув мне способность связно мыслить. До сих пор не пойму, как мне удалось собраться и аккуратно надрезать Избранной запястье, вместо того, чтобы отбросить проклятую штуковину подальше и рухнуть на пол, вопя от боли. Богиня зашипела рассерженной гадюкой, но было уже поздно.

Ритуал начался.

Глава 24

Стоило капле иномирной крови упасть на пол, как с ней начало твориться что-то невероятное: она вытягивалась в тонкую, еле заметную нить и сама собой тянулась к запертым храмовым воротам. Нитей становилось все больше, они заполняли бороздки в полу и сами собой свивались в неопрятные растрепанные веревки, густой сетью оплетающие основания привратных столбов, ползли по ним вверх, украшая камни жутковатым узором, похожим на рисунок вен на запястье.

Мысли мои ворочались до отвращения вяло и лениво. Мне казалось, что заполнившая все вокруг божественная воля расплющила их все, будто жабу под тележным колесом. Запоздало и как бы нехотя пришло понимание, что храмовые ворота и есть та самая дверь между мирами. На эту мысль уже наползала следующая, о том, что дверь все еще закрыта, хотя с начала ритуала прошла целая вечность, а ведь нужно успеть до полудня...

Что-то подобное, как видно, пришло и в божественную голову, потому что моя рука снова дернулась вверх, к горлу Избранной. Вот только обломка ножа в ней уже не было. Когда я успела его выронить? Чужая давящая сила уже швырнула меня на пол, заставляя мои руки слепо шарить в месиве кровавых нитей, рвущихся под неловкими пальцами со странным сухим треском.

Рыжая тихо вскрикнула и зашаталась, видно держать нас обеих оказалось слишком сложно даже для богини. Пользуясь тем, что теперь все внимание Сиятельной Госпожи приковано к Избранной, я быстро обмотала кровоточащую кисть краем покрывала и уже по своей воле погрузила обе руки в потрескивающую мешанину нитей, разыскивая дурацкий обломок. Чуть не заорала от восторга, напоровшись на острый край, схватила пока еще целой рукой и поползла к неподвижно застывшей среди вороха нитей фигуре, даже не потрудившись подняться в полный рост.

Древнее лезвие одинаково легко рассекло и тонкую ткань покрывала, и бледную кожу под ней. От локтя до кисти, одним плавным движением.

Темная в полумраке кровь щедро плеснула мне на руки, отогревая замерзшие пальцы, закапала на пол, рождая новые и новые нити, надежно связывающие хрупкую человеческую плоть с холодным камнем ворот. И тогда, даже сквозь окутавшее все вокруг душное одеяло божественной воли, Избранная закричала. Дико и страшно, без слов, отчаянно. Потом рухнула на пол, прямо в ворох нитей, и забилась огромным насекомым в кровавой паутине. Я застыла рядом, уже почти свободная, но совершенно беспомощная сейчас, перед лицом проклятой силы этого места. Что-то уже происходило там, между опутанных нитями-венами привратных столбов, невидимое глазу, но странным образом ощутимое.

Потянуло сквозняком, еле заметно запахло мокрой землей, прелью и чем-то еще, смутно знакомым, но давно позабытым. Слабо, слишком слабо, будто дверь не распахнулась, а только чуть приоткрылась.

Избранная затихла, скорчившись на полу жалким комочком, больше похожая сейчас на ворох тряпья, чем на спасительницу мира. Я забросила дурацкий обломок ножа подальше в угол и с вызовом уставилась на богиню. Пусть хоть зубами на части рвет, а резать рыжую я больше не стану.

Именно этот момент и выбрал для своего появления тот, кого я ждала еще к началу ритуала, а богиня, как вскоре выяснилось, не ждала совсем.

– Помнится, в последний раз эту дверь открывала сотня крепких мужчин, – печально возвестил он, не утруждая себя приветствиями, – и даже тогда она открылась лишь наполовину. Не слишком разумно было полагать, что две девочки смогут их превзойти, моя милая сестра.

– Пока что они работают лучше, чем любой из тех мужиков, взятый по отдельности, мой любезный брат, – богиня держалась невозмутимо, будто вовсе не ее хитрый план только что полетел псу под хвост. – В следующий раз я приведу сотню таких, как они, только и всего.

– Не думаю, что это понадобится, несравненная моя сестрица, – бог шагнул ближе и улыбнулся так нежно, что я почти ему поверила, – Дверь все же открыта и преодолима, пусть и ценой некоторых... неудобств.

– Как тебе будет угодно, драгоценный мой братец, – сладко пропела богиня и осторожно попятилась прочь от ворот, будто боялась, что сейчас ее начнут выталкивать силой, – Не смею препятствовать тебе, пусть даже вид величайшего из богов, лезущего в щель, подобно таракану, разобьет мое бедное сердце.

– Полагаю, кое-кто из присутствующих здесь с радостью избавит твои прекрасные глаза от столь жалкого зрелища, – в тон ей проворковал «драгоценный братец», подходя еще ближе.

Широкая спина бога на мгновение загородила меня от «прекрасных глаз» и в ладонь мне легло что-то маленькое, круглое и очень холодное. В голове прояснилось окончательно, будто меня ледяной водой окатили.

Восхитительно! Еще одна божественная игрушка? Будто я и без того мало натерпелась от богов и их божественных штучек!

Но, как только эта вещь оказалась у меня, сила Светлейшей Госпожи отпрянула, будто между нею и мной стену поставили.

Я выпрямилась во весь рост, расправила плечи и открыла было рот, чтобы сказать то, что давно уже рвалось с кончика языка, но не успела.

Богиня заговорила первой:

– Подумай, смертная, хорошо подумай. Изгнав меня, ты потеряешь все, ради чего проделала весь этот путь. Сейчас вся моя сила в твоих руках! Проси и получишь все, что угодно! Чего там обычно хотят смертные? Богатства? Власти? Вечной юности и красоты?

Конечно, вот это вот все и побольше, а еще любовь совершенную, счастье безбрежное и силу, равную силе богов. Тогда мир уж точно рухнет раньше, чем я успею насладиться победой. Впрочем, кто бы мне дал спокойно дождаться конца мира. Как там говорится, «бог дал, бог и взял»? И ведь возьмет, еще как возьмет, даром что не бог, а богиня.

Честное слово, я пыталась красиво и торжественно сказать что-то вроде «приказываю тебе уйти из этого мира и никогда не возвращаться», но голос подвел. Все на что меня тогда хватило, это сдавленное шипение и довольно энергичный жест. Вполне красноречивый, хоть и не слишком приличный.

К счастью все, кроме той, кому мое бессловесное послание и было адресовано, стояли в тот момент ко мне спиной, иначе я бы потом со стыда сгорела. И даже не к счастью, а к неописуемому моему восторгу, истолковано все было более чем правильно. Богиня надменно вздернула свой совершенный подбородок и гордо прошествовала к воротам, где и растаяла легкой дымкой, так и не проронив ни слова.

– И что теперь? – тихо спросила я, усаживаясь на пол рядом с неподвижной Избранной. Ноги очередной раз отказались меня держать, хоть на этот раз скорее от облегчения, чем от усталости. Усталости как раз не было и в помине, более того, я давно не чувствовала себя настолько... здоровой?

– Если угодно, считайте это прощальным подарком, – бог изящно присел рядом и чуть коснулся моей левой руки, все еще сжатой в кулак.

Странным образом, я уже знала, что увижу, когда разожму его. Тусклую и потертую серебряную монетку.

– И горечь поражений слаще меда, в сравнении со вкусом сбывшейся мечты... – продекламировала я нараспев, и осеклась. А что, если мое глупое детское желание тогда услышали и исполнили? Ведь сделать кого-то лучшим в мире проводником очень просто, если убрать всех, кто...

– Иногда в легендах не больше правды, чем в сказках о сырной фее, – сидящий рядом бог, улыбнулся светло и печально, – Этот Храм был построен для того, чтобы напоминать смертным о присутствии богов. Обычай же приносить дары в обмен на исполнение желаний всего лишь порождение человеческих умов, движимых страстью к наживе. Полагаю, после нашего ухода им не составит труда выдумать себе новых богов.

– Уверена, они будут поистине счастливы это сделать, – согласилась я несколько рассеянно, потому что мысли мои уже занимало нечто совершенно иное: – Когда вы уйдете, нужно ведь будет закрыть за вами дверь? Как это сделать?

– Она закроется сама, лишь только иссякнет сила, удерживающая ее открытой, – мой собеседник легко поднялся на ноги и протянул мне руку, – Но вас ведь интересует иной путь, не так ли? Он существует, если только вас не пугает мысль о том, чтобы вновь пролить здесь свою кровь. Вам ведь знаком ритуал принятия в род?

– Кажется, я больше не умею пугаться, – рассмеялась я, с божьей помощью поднимаясь наконец с холодного камня. Больно при этом не было, что было очень и очень странно. Пес с ней, с божественной силой, но когда тебя тянут с пола за порезанную до кости руку, должно же быть хоть что-то похожее на боль?

Потом я целую вечность таращилась на собственную ладонь, совершенно целую и здоровую, и все никак не могла сообразить, что бы это могло значить. Наконец, хоть и с изрядным опозданием, пришло понимание, заодно объяснившее и странный прилив сил, и ясность мыслей, больше не затуманенных ядовитым зельем, и даже лезущие в лицо длинные пряди волос.

– Это самое малое, что я мог сделать для вас, – откликнулся на мои мысли тот, кто вот так просто вернул мне десять дней жизни, – Но поторопитесь! Моей сестры больше нет в этом мире, значит созданная ею связь между Избранной и вами слабеет. Стоит ей исчезнуть, и даже я не возьмусь предсказать, что выпьет Избранную раньше – дверь, которую ей не удержать в одиночку, или чуждый для нее мир. Спешите, Эльга. И да хранит вас удача.

Он не сказал, что именно я должна сделать, но я уже и так поняла.

Лишь только последний из богов этого мира растаял у храмовых ворот, я стряхнула с себя оцепенение, сунула монетку за пояс, чтоб не мешала, и потянула ремешок, вытаскивая из-за пазухи ножны, моля предков, чтобы дедов нож оказался в них. Меньше всего мне хотелось ползать по полу, в поисках того обломка и снова касаться этой вещи, а ничего другого под рукой попросту не было. К счастью, нож никуда не выпал.

Опустившись на колени рядом с Избранной, я быстро очистила ее правую ладонь от страшных нитей и коротко поблагодарила предков за то, что наш родовой знак весь из прямых и углов, без всяких завитушек.

Мне оставалось провести последнюю линию, когда Рыжая дернулась и застонала. Не давая ей времени опомниться, я повторила знак на собственной левой ладони и сплела наши пальцы, чтобы кровь как следует смешалась. На одном дыхании выпалила слова, древние, как сам мир, но знакомые по сотне старых легенд:

– Одна кровь, один род – отныне, и пока стоит мир.

Сначала показалось, что ничего не вышло, что магия покинула это место вместе с богами, но потом я вдруг поняла, что вместо дразнящих ароматов иных миров по Храму расползается вонь горелой плоти. Кровавые нити шипели и плавились, а по привратным столбам уже плясало пламя.

– Пошли, надо выбираться, – поторопил меня Ингвар, закидывая на плечо раздираемую кашлем Избранную, и потащил меня к выходу, еле различимому в плотной пелене едкого черного дыма.

Кажется дышать я начала только оказавшись снаружи.

– Определенно, это был самый странный Переход в моей жизни, – хмыкнул наш спаситель, ловко разрезая покрывало на полосы здоровенным ножом самого что ни на есть разбойничьего вида, – Пожалуй, я готов простить тебе часть долга, если расскажешь мне всю историю с самого начала. Скажем, пять золотых.

Прозвучало это настолько мирно и буднично, что я рассмеялась. Потом смех как-то незаметно перешел в слезы, и я плакала там, у боковой двери храма-без-богов, просто потому, что все наконец-то закончилось, а я была жива и могла плакать.

Впрочем, не слишком долго, все-таки Внутренний Храм не то место, где можно спокойно рассиживаться в первый день Перехода.

Пока я ревела, Игнвар успел туго перевязать обе руки бывшей Избранной, и теперь старательно бинтовал свежий порез на моей ладони. Потом зачем-то отвел мои волосы с лица и уставился на меня в упор, будто дырку просмотреть решил.

– Думал, хуже будет, – изрек он наконец.

– Это еще почему? – искренне удивилась я, пытаясь решить, обидеться мне или наоборот, обрадоваться, что все не так уж плохо.

– Если красотке мордашку испортить, так она жить не захочет, а ты ничего, достойно держалась, – усмехнулся этот знаток девичьих сердец. – Поневоле задумаешься, было ли что портить.

– Этих красоток, видно, ни разу не вешали, – лениво парировала я, поднимаясь на ноги. – Очень, знаешь ли, помогает понять, что важно в этой жизни, а что не очень.

– Стоп, я чего-то не догоняю, – жалобно простонала рыжая, – Так тебя повесили или он, – она указала на Ингвара, – тебя спас?

– Сначала повесили, потом спас, – неохотно ответил тот, помогая ей подняться, – ну, или сначала спас, а потом повесили. Смотря, что понимать под спасением. Потом разберемся. Лучше бы нам отсюда убираться, пока еще можем. А чтобы веселее шагалось, можешь подумать, как нам теперь тебя называть, раз уж принявшая тебя в свой род не удосужилась дать тебе новое имя.

– Не смогла решить, что глупее звучит, Эрина, Эйрина или Эра, – притворно повинилась я, – так что решай сама, бесценная моя сестрица.

Рыжая фыркнула, но переспрашивать ничего не стала. Так я и знала, что там, в Храме, она прекрасно все слышала, даже когда притворялась кучкой тряпок.

Пока мы перелазили через стену и бежали вниз по склону среди одинаковых деревьев, бывшей Избранной еще удавалось сдерживать свое любопытство, но за рекой она все-таки не выдержала и спросила:

– Ну, допустим, мир мы спасли... дальше-то что?

– Все, что пожелаешь, – я умудрилась на бегу пожать плечами, – Ты теперь плоть от плоти этого мира и моя кровная родственница. Как только запишем тебя в родовую книгу, станешь моей родственницей еще и по закону, а также полноправной подданной Его Императорского Величества. Впрочем, не обольщайся, прав у тебя будет немного, мы хоть и старшая ветвь, но ни денег, ни власти, ни полезных связей не имеем. Чем заняться потом, ты уж сама выбирай. К дядьке нашему лучше не суйся, у него на нас огромный зуб сейчас за ту выходку с домом. Можешь в столице осесть и присмотреть себе ремесло почище, или мужа побогаче, а можешь со мной на Север податься. Легко не будет, но вдруг и правда что стоящее найдем. Купишь на свою долю дом в золотом квартале с фонтанами и колоннами, слуг наймешь и заживешь, как подобает благородной госпоже.

– То есть либо вкалывать с утра до ночи, либо продаться подороже, либо тащиться опять за тридевять земель и мерзнуть там неизвестно сколько, рискуя жизнью и здоровьем, – протянула новоявленная сестрица, страдальчески закатывая глаза. – Даже не знаю, все такое вкусное! А можно, я подумаю?

Я покосилась на подозрительно молчаливого Ингвара. Что-то мне подсказывало, что лучше бы нам в столице не задерживаться. Задумчиво потерла несуществующий след от веревки и предложила:

– Меня тут ничего не держит, так что уточним цену и можно отправляться. Как насчет золотого в день до границы и пяти золотых после, не считая равной доли от возможной добычи? В счет долга, разумеется.

– По рукам, – быстро согласился Игнвар и мы, не сбавляя шага, скрепили договор рукопожатием.

Кажется, я изрядно продешевила, но уговор есть уговор, ничего уже не поделаешь.

– Ну почему нельзя подождать до лета? – тут же заныла моя новая родственница и я поняла, что так просто мне от нее не отделаться, – Можно подумать, ваш Север куда-то испарится за это время.

– В охоте за сокровищем, рыжая, кто первым пришел, тот все и уносит, – наставительно изрекла я, – да и чего тепла ждать, если мы все равно на Север едем? Там же круглый год снег не тает.

– Поэтому все нормальные люди ищут сокровища на всяких там южных островах, где теплое море, белый песок и пальмы всякие вокруг, – ворчала бывшая Избранная, но я уже не слушала.

Впереди ждало мое собственное большое приключение, то самое, что бывает только раз в жизни, и я была готова к нему, как никогда.

Да хранит нас всех удача.