Текст книги "Пленница по имени Никто (СИ)"

Автор книги: Анна Калина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 28

Как? Как так могло выйти, что акробатка, способная на неимоверные трюки, не смогла устоять на камне? На неподвижном камне. А всё почему? Потому, что нечего было выделываться перед Шантарро. Он сам тоже довольно ловко скакал по камням, но мне захотелось не только допрыгать до берега первой, но ещё и утереть графу нос! Утёрла! Молодец!

От ледяной воды свело судорогой мышцы, и всё, что я могла, это беспомощно барахтаться в бурных потоках, пока меня несло на камни. Синее летнее небо то казалось совсем близко, то скрывалось от меня под толщей воды. Мир вертелся, от гула и шума заложило уши, и я всё меньше и меньше верила в то, что выберусь на берег. Главное, оттолкнуться от дна... главное держаться на воде и.

Вокруг возник другой мир, где с деревьев падали жёлтые листья и снега на горных пиках было больше. Чернеющий силуэт замка в тумане и те же берега, те же вершины, та же обжигающе холодная вода, несущаяся с гор. И страх...

– Дрянь! А ну вернись! – скрежетал чей-то голос за спиной.

А я бежала по берегу, прыгая с камня на камень. Рядом со мной мчались потоки воды, но меня пугал не риск утонуть, не опасность свернуть шею. Только этот голос внушал страх и то, что топот тяжёлых шагов всё ближе. Щеку жжёт от боли, и из глаз градом льются слёзы от собственного бессилия, отвращения и обиды. Рывок, рука хватает меня за шиворот и с силой тянет на себя. Я опять не добежала, опять не смогла... И онемевшее от страха тело слабело, переставая бороться. Лучше умереть сразу...

– Дыши! – почти рычание у самого уха, – Майри, дыши ну же!

Горячее дыхание, холодные губы, вода, разрывающая лёгкие. Я кашляла и сплевывала речную воду. Шантарро сидел рядом со мной, помогая приподняться на локтях. Меня трясло от холода и испуга, но с каждым новым вздохом дрожь проходила.

Граф сам был прилично посиневший от холода, вымокший до нитки и испуганный. Никогда не думала, что в глазах этого мужчины можно увидеть настолько откровенный страх. Даже ужас. С лица и волос графа капала вода, стекала по смуглой коже, хрусталиками замирала на чёрных ресницах.

Когда я перестала задыхаться, мужчина выдохнул с явным облегчением. Провёл костяшками пальцев по моей щеке и наклонился, обнимая. Так мы и сидели на полянке, обнявшись, не говоря ни слова, только ревела горная река, да шелестели кроны деревьев. Слова казались сейчас чем-то инородным, колючим и ненужным, но сказать нужно было. Наверное.

– Я была здесь раньше, – хрипло шепнула я графу, – я помню эти горы.

– Уверена? – так же тихо шепнул Шантарро.

Я только кивнула в ответ, продолжая наблюдать за тем, как на его ресницах дрожит капля воды. В задумчивости он с силой сжимал челюсти, отчего и без того выпирающие скулы становились ещё более острыми. Тонкие губы и угрюмый взгляд из-под разлёта чёрных, как сама ночь, бровей. Зачем я разглядываю его? Зачем терзаю душу странной и болезненной фантазией?

Рядом с нами из земли вынырнул Науро, потом из собственной тени вытянул какое-то безразмерное покрывало-простыню и завернул этим безобразием и меня, и Шантарро. И откуда он таскает всегда вещи? И главный вопрос, возвращает ли он их на место?

– Найди во что переодеться, – не оборачиваясь, приказал Шантарро тени.

Науро кивнул и снова скрылся из виду. Шантарро же поднялся, снял с себя покрывало и принялся растирать меня с такой отдачей, будто хотел освежевать заживо. И главное, в его действиях не было даже намека на приставания.

– Иди на солнце, – пробормотал Шантарро, – тебе согреться нужно, холодная, как мраморная статуя.

Я послушно потопала к нагретым солнцем камням. Шантарро остался на том же месте и уже стягивал намокшую рубашку. Стряхивал с волос воду, отбрасывал их с лица. Меня нельзя вогнать в краску обнажённым мужским торсом, я не один раз видела парней без рубашек, да и, живя с мужчинами в одной повозке, всякое увидать можно.

Шантарро стоял ко мне спиной, выжимал воду из промокшей рубашки, развешивал её на росшем рядом кусте. При каждом его движении мышцы на спине напрягались, вырисовывались чётче... А потом граф потянулся к поясу на штанах...

– Совсем тебя повело, – пробормотала я себе под нос и отвернулась.

– Снимай платье, – крикнул мужчина, – заработаешь пневмонию, а от меня живым и болезным толку мало. могу только упокоить.

Я его слышала и понимала всю логичность просьбы, ведь это совершенно правильно, что стоять в мокрой одежде на сквозняках не безопасно. Только все мысли мои раз за разом сводились к тому, что рядом стоит Роан Шантарро, совершенно голый, и в этом лесу мы одни. И он предлагает раздеться мне. Это не пугало. пугало то, что меня все эти мысли волновали, и в совершенно ином понятии, чем принято для приличной девицы. А мне же с ним ещё не один день путешествовать рядом и ночевать тоже. рядом.

– До вечера мы дойдём до деревни, – выкрикнул граф, – а там заодно и попытаемся выяснить, была ты в этих краях или нет.

Его голос отрезвил и распугал глупые мысли. Правильно, о деле думать нужно! О деле. А не о мужиках голых, которые на тебя поводок нацепили и обзывали «оно».

– А вот и замок, – произнёс Шантарро, поднимая взгляд куда-то вверх.

Небо только начало сереть, так что солнце ещё хорошо освещало окружающий пейзаж. Среди горных вершин и вправду притаилось нечто, напоминающее замок. Скорее, его развалины. Обвалившаяся стена в башне, прохудившаяся крыша, одинокая берёзка, начавшая расти прямо из стены.

– Он? – уточнил у меня маг.

А я и ответить не могла, так как в видении плохо рассмотрела чернеющий силуэт. Маг задумчиво изучал строение, высившееся над рекой, хмурился, кусал губу. Науро где-то добыл другие рубаху и штаны, так что Шантарро никак не походил внешне на аристократа. Разве что манеры выдавали в нём человека знатного и утонченного. Осанку и пренебрежительный взгляд не спрятать за ветхим тряпьём.

Мне Науро приволок совершенно невообразимого вида балахон, в который при желании можно было натолкать ещё тройку таких девиц, как я. Положение не спасал даже пояс, повязанный на талии. Но моё платье всё ещё не просохло, а после того, как Шантарро затолкал его в один узел со своей одеждой, не просохнет и до утра.

– Что нам мешает проверить твое видение? – пожал плечами маг.

– А если это не безопасно? – осторожно спросила я.

– Я тоже не безобиден, – хмыкнул маг, – в любом случае уже темнеет. Нам нужен ночлег. Только...

Шантарро задумчиво глянул на меня. Коварно улыбнулся и поманил пальцем к себе. Я, как и положено, попятилась. Маг успел схватил меня за руку и притянул к себе, одновременно делая пасс рукой.

– Ты хочешь узнать о себе хоть что-то или хочешь быть узнанной на пороге замка? -нахмурился маг, когда я опять попыталась отскочить.

– Так бы и предупредили, что чаруете, – прошипела я.

Граф не ответил, только снова провёл рукой вокруг моего лица. Вокруг меня будто появилась лёгкая дымка, заискрилась и исчезла, словно её и не было.

– Теперь даже родная мать не узнает, – улыбнулся Шантарро.

Мать. Я с лёгким ужасом оглянулась на замок. Что найду я за его стенами? И сделают ли меня счастливее знания о своём прошлом? Но Шантарро протянул мне руку, увлекая за собой. Я покорно пошла за ним, пытаясь вспомнить, чем мог быть для меня этот замок. Почему-то домом я его не ощущала, но сердце предательски заныло, когда мы шагнули к решётке на воротах. Скрип старых цепей, свист ветра высоко над стенами, голоса людей, живущих в замке. И запах замшелых камней пробуждал чувство давно забытое, схожее с тем, когда после долгой разлуки встречаешь старого друга.

– Кто? – послышалось со стороны замка.

Шантарро отступил от меня, подходя к воротам, где уже стоял сторож. «Морис» вдруг вспомнила я имя седовласого старика.

– Вечер добрый, – произнёс граф, подходя вплотную к решётке, – пустите нас на ночлег?

Старик щурился, смешно морщил лицо. Я знала, что левый глаз его давно ослеп, его ранили в пору войн, когда старик отважно защищал стены замка во время осады...

– А ты кто такой будешь? – недоверчиво прохрипел старик.

– Купец, – вздохнул Шантарро, – мы с женой отстали от обоза. Потом ещё в реку угодили, всё своё имущество воде подарили. Вот. темнеет уже, а до деревни путь не близкий. Не хочу ночевать с пугливой бабой в лесу.

Я слегка обалдела от того, кем меня представил маг. Потом опомнилась и отчаянно закивала. Словно на заказ из лесной чащи послышался одинокий, полный грусти вой.

– Могу отработать цену за ночёвку, – продолжал говорить маг, – я работы не боюсь. Дров нарубить, мешки перенести.

– Баба твоя хоть не на сносях? – устало спросил Морис, – больно она у тебя круглая. Хоть бы не разродилась в замке.

Шантарро обернулся ко мне, явно подавляя улыбку. Я с ужасом уставилась на свой живот. Это же какого вида меня сделал маг, что я выгляжу будто со дня на день дам потомство?

– Нет, – помотал головой граф, – она у меня такая от рождения. Сочная, как яблочко.

И Шантарро послал мне шаловливую улыбку, с издёвкой подмигнув. Морис с сочувствием глянул на мага, так что о том, в какое чучело меня превратил маг, можно было догадаться. Морис пыхтел, крутил серебристый ус и разглядывал нас с Шантарро. Потом исчез где-то за стеной, послышался лязг и скрип калитки.

– На кухню вас отведу, – пробормотал старик, – брать в замке нечего, а кухарке помощь нужна. Мешки перенести да дров нарубить. И девка твоя пригодится для работы. Только по двору не шатайтесь. Хозяин терпеть не может чужаков.

– Спасибо, – пискнула я.

Старик нахмурился, напрягая слабое зрение, будто мог узнать мой голос. Но Шантарро уже подтолкнул вперёд, заставляя идти быстрее к замку. И чем дальше я шла по запущенному двору, тем сильнее сжималось сердце. И ступени в кухне знакомо заскрипели. Я против воли схватила Шантарро за руку, ища хоть какую-то опору в этом безумии.

– Барбара! – заорал Морис, проходя в кухню, – гости у нас.

Из кладовой с кряхтением вышла очень пожилая дама. А меня будто водой ледяной окатило, с такой силой нахлынули воспоминания. Далекие, будто размытые на воде отражения, где я хватала пирожок со стола, а Барбара гладила меня по волосам и со вздохом говорила «горемычная ты наша.».

– Вот, на ночёвку просятся, – подытожил Морис.

– Здрасте, – кивнул маг, – мы вас не утомим.

Старуха изучила взглядом меня, потом Шантарро. Покачала головой. Потом махнула рукой в сторону стола.

– Разносолов не предложу, сами тут с хлеба на воду перебиваемся, – прокряхтела бабка, -но фасоли с овощами дам. А на ночёвку над конюшней размещу, чтобы хозяин не увидел. С рассветом уйдёте. Идёт?

– Идёт, – кивнул Шантарро, – мы с женой к вашим услугам.

Старуха крякнула и кивнула в угол комнаты, где сиротливо валялись два тощих полена.

– Дров мне наруби в кухню принеси, а то что я, что Морис уже ни сил, ни здоровья не имеем.

– А не боитесь топор чужаку давать? – шепнула я.

Барбара только рассмеялась, зачерпывая из кастрюли густое овощное варево.

– Тут мы с Морисом да конюх – главная ценность. Другие до вас распродали, да прокутили...

Я украдкой глянула на мага. Тот только кивнул и с улыбкой принял у старухи миску с едой. Барбара явно истосковалась по общению, так что оставалось только посидеть на кухне да задать нужные вопросы. Мы принялись обедать, в кухню пришли Морис и ещё какой-то незнакомый мне парень. Под дружное чавканье наминать крахмалистую фасоль было веселее.

Я ждала, что Шантарро будет брезгливо ковырять в вареве ложкой, но он довольно-таки бодро наминал еду, закусывал куском серого хлеба. А после обеда так же деловито потопал рубить дрова, забросив топор на плечо, будто заправский лесоруб. А мне оставалось потрясённо наблюдать, как маг машет топором во дворе, и недоумевать, откуда знатный человек мог набраться таких умений.

Глава 29

– Что? – рассеянно уточнила я, отводя взгляд от окна.

Нарезая овощи для супа, я то и дело таращилась туда, где сквозь мутное окошко можно было разглядеть задний двор. И то, как Шантарро шинкует древесину. Не рубит! Я такого ещё не видела, будто маг только и делал всю жизнь, что рубил брёвна и ветки.

– Спрашиваю, давно ли женаты? – с улыбкой повторила Барбара.

И что отвечать? Ненавижу врать, так как велик риск затеряться в собственной выдумке. Ответила так, как выглядело бы правильно.

– Пару недель.

– Уй ты, голубки! – зашамкала старуха, – чего ж вас в такое сладкое время по лесам-то носит?

Дела, – пожала я плечами, – важные очень дела.

Барбара закивала и тоже стрельнула глазами в сторону окошка. Старуха ловко управлялась с луком, даже ни разу не всплакнув, обдирая с того шелуху.

– Красивый он у тебя, статный, – бормотала она, разглядывая очередную луковицу на наличие гнили, – и видно, любит.

Я чуть на нож не насадилась от таких слов. Даже головой тряхнула, прогоняя странное головокружение.

– Любит?

– Ну, чего б женился на тебе, раз не любит? – добродушно хихикнула старуха, – разве не видишь, как он на тебя смотрит? Прямо глазами ест!

Я ещё увлечённее принялась строгать в суп сельдерей. Тоже мне, воздыхателя мне отыскали. Да, Шантарро на меня так пялится с самого дня знакомства... всё боится, чтоб я не удрала.

– Ты его без присмотру не оставляй, уведут.

– Ага.

И повисло неловкое молчание, в котором Барбара задумчиво перебирала горох, а я старалась не пялиться туда, где маг играл мускулатурой.

– Не всем везёт жизнь свою устроить, пару найти, – надтреснутым голосом произнесла бабка, – порой и умница, и красавица, и знатная.

– Судьба у каждого своя, – пожала я плечами.

– Да какая там судьба, – отмахнулась бабка, – когда родной дядька племянницу продал, как овцу.

Старуха испуганно вскинула голову и прикрыла рукой рот. Я насторожилась, чувствуя от этих слов странное жжение в груди. Оно? Или нет?

– Это вы о ком? – шепнула я.

Видно было, что Барбару разрывало от гнева и негодования, и я, оказалась теми самыми «ушами» в которые можно было излить всё накипевшее на душе. Барбара боялась, я тоже боялась, что старуха передумает мне изливать душу, а потому осторожно тронула женщину за руку:

– Я никому ничего не скажу.

Старушка скривилась, блеснули слёзы в выцветших глазах.

– Да я не боюсь. мне в мои годы чего бояться-то? Просто. Как вспомню Мариэллу, так сердце сжимается. Где она, наша горемычная? Жива ли? Не обидел ли её тот колдун.

Мариэлла... Имя раскатилось для меня тихим эхом, его нараспев повторяли сотни разных голосов. Словно издалека звучали их возгласы. Ласковый женский шепот, задорные детские крики. Мариэлла.

– А кто такая Мариэлла?

Старуха пожевала губами, шмыгнула пару раз носом. Её морщинистое лицо стало скорбным и печальным, будто судьба этой самой Мариэллы заботила её сильнее собственной. Бедная Барбара. Она так меня любила. Меня. Мариэллу.

– Наша графиня. – вздохнула старуха, – Мариэлла Иоллано. Племянница нашего хозяина. Это её замок был! Не большие владения, но всё же. Да только осиротела наша девочка, дядька опекуном сделался. Боялся, что девка вырастет и на своё наследство права объявит. Или замуж соберётся. Ей уже восемнадцатый год пошёл. И тут Майри взяла и сбежала. Так удачно.

– Майри? – шепнула я.

Я уже не сомневалась, перед моими глазами мелькали картины прошлого, воскрешаемые рассказом старухи. Эта кухня, детский смех. Сказки, рассказанные на ночь. И гневные крики дяди, который искал меня в пустых комнатах замка. Я научилась прятаться так, чтобы не быть найденной и избитой.

– Майри – это мы её так ласково звали, – улыбнулась старушка, – Нежная была девочка, смелая, сильная. Прислугу в обиду не давала, вечно с дядькой боролась. За что была часто битая.

– И где же она?

– А кто ж знает?– вздохнула Барбара, – По словам графа – сбежала девка с магом заезжим. От прав своих на наследство отреклась, дом бросила. Опозорила имя своё и честь. Граф нам даже записку показал, где Мариэлла всё написала, о любви своей неземной. Только я, старая карга, не сплю ночами. Я видела, как девочка наша шла за магом, как во сне. не моргая. Так кролик в пасть к удаву идёт, а не влюбленная девица за мужчиной. А эта жирная скотина, граф Иннорио, на следующий день очередной пир закатил, видать плату пропивал. А теперь опять зубы на полку. Без Мариэллиного присмотра ни запасов, ни экономии, даже прислуга разбежалась. Эй, ты чего разревелась?

Я сам не заметила, как по моим щекам побежали слёзы. Мариэлла Иоллано. Это было моё имя! Я ощущала его родным, близким, давно знакомым! И от этого становилось легче. С души будто сняли тяжёлый камень, которым стала неизвестность. И я теперь точно знала, что я не вещь! Я живая! Я Мариэлла Иоллано – человек с домом и прошлым!

– Жаль стало вашу графиню, – прошептала я.

– Жаль, – кивнула Барбара, – Только здесь ей тоже жизнь сахаром не была. Жила впроголодь, одевалась бедно. Дядька её, пока мелкая была, лупил нещадно, потом когда подросла, то нрав свой всё же поубавил. Майри же и сдачи дать могла.

– И больше вы о её судьбе не слыхали?

– Нет, молю богов, чтобы дали ей судьбы лучшей, чем у неё тут была. Да надеюсь, что она жива, здорова и счастлива. Пускай и с магом...

Я потянулась к старухе, сжала её руку, пытаясь хоть так поддержать. А хотелось выкрикнуть, что я та самая Майри, о которой она тоскует. Что я жива! Здорова и. Счастлива?

– Я не знаю его! – верещал мужчина, похожий на жирного борова.

Граф Иоллано был лыс, толст, неповоротлив. Ещё и пьян. Роан застал его в кабинете, когда мерзкий человечишка копошился в старом сундуке, пересчитывая золотые монеты. Майри рассказала магу всё. Она сбивчиво тараторила, рассказывая Роану историю своей жизни. Точнее, то, что вспомнила сама, и то, что рассказала ей старуха Барбара. И всё время радостно повторяла : «Я – человек! Слышите? Человек». И граф Шантарро ощущал, как каждое её слово гвоздем врезается в сердце. Это же он внушил ей подобную чушь, он обзывал её вещью и твердил девушке «оно».

Только давать выход своему истинному гневу было нельзя. А вот проучить престарелого пьяницу – сколько угодно. Он беспомощно дёргался в захвате магической петли, скулил и молил о пощаде. Роану было его не жаль. Он бы без сожаления сломал негодяю руку или даже шею. Но Майри стояла рядом, зажимая рот рукой. Смотрела с ужасом. и желание быть чудовищем утихало.

– Детка, Мариэлла, – хрипел Иоллано, – пощади.

Майри опустила руку и нахмурилась. Видно было, как её трясет от волнения и гнева. И эти её эмоции передавались Шантарро.

– Я ещё раз спрошу, – холодно произнёс Роан, – кому ты отдал свою племянницу? Имя? Гильдия? Род занятий?

– Я не знаю!

Иоллано завизжал и принялся трястись, отчего по его одутловатому телу пошли волны. Будто студень, подтаявший на солнце, свалили в холщовый мешок. Лысина графа блестела в скудном освещении чадящей свечи, да раздувались пухлые щёки.

– Врёшь, – равнодушно подытожил маг.

– Он не назвался! У него не было герба на одежде!

Роан нахмурился, подтягивая петлю тьмы ближе, заставляя графа Иоллано стать к магу ближе.

Так не бывает!

Иоллано принялся трясти головой и икать, потом ещё быстрее затараторил:

– Он забрал с собой ещё четырех девушек из деревни. Он обещал, что Мариэлла не пострадает! Что он заберёт её в ученицы!

– Врёшь! – уже злее произнёс Роан.

Иоллано зажмурился, отвернулся в сторону, будто взгляд тёмного мага был ему невыносим:

– Он платил золотом. Девушки были счастливы и не походили на пленниц.

– Дальше, – вздохнул маг.

– Он был в чёрном плаще, я не видел его лица. Только метку!

Роан насторожился, бросил беглый взгляд на Майри. Девушка тоже подалась вперёд, продолжая с силой сжимать кулаки.

– Какую метку? – тихо спросила она.

– Знак из двух дуг, переходящих одна в другую, – прохрипел Иоллано.

Роан ослабил удавку, давая графу Иоллано сползти на пол. Потом начертил в воздухе тот самый знак, о котором говорила Майри.

– Такой? – уточнил Шантарро.

– Да, – заскулил толстяк, – я больше ничего не знаю. Честно. Я никому не хотел вреда... Никому.

Граф Шантарро не удержался и с силой пнул графа, заставив того заскулить и повалиться на бок. Он продолжал бормотать извинения, плакать, трястись. И это ничтожество имело власть над Майри? Оно имело власть бить, унижать и морить голодом маленькую девочку? Роан обернулся к графине Мариэлле Иоллано. Майри стояла у станы и с отвращением изучала взглядом дядю. Это была не затравленная, сломленная жизнью девушка. чего же ей стоило сохранить силу духа и гордость?

– Где бумаги на замок? – уточнил маг.

Иоллано взвыл, ткнул пальцем куда-то в сторону стола. Роан и сам не мог понять, зачем делает это. Но губы сами собой выдохнули приказ:

– Сейчас ты напишешь расписку и вернёшь законной владелице замка права на него. Понял?

– Да, – пытаясь встать, проскулил толстяк.

– И далее будешь не пропивать золото, а бережно восстанавливать то, что пришло в негодность по твоей вине. Понял?

Да.

– Замок останется на твоем попечении... но я буду следить за тобой.

Иоллано уже стоял на коленях, преданно глядя на мага:

– Я всё понял, господин маг. всё понял.

– Иди за стол.

Граф потрусил к столу, а Роан не имел сил поднять глаза от пола. Майри стояла совсем рядом и молчала. Графу Шантарро отчаянно хотелось сделать для неё хоть что-то, чтобы смягчить удары, что нанесла ей судьба. Сделать хоть что-то, чтобы искупить свою вину перед удивительной девушкой, которую он, не подумав, обозвал вещью. Только посмотреть в глаза Майри не было сил. Стыд, гнев и непонятная тревога, переходящая в страх, сдавили сердце. Она всё ещё пленница. он всё ещё тот, кто держит её на поводке, и этого не загладить ни подарками, ни словами. Но можно было попытаться хотя бы унять воющую совесть.