Текст книги "Прогулки по тонкому льду (СИ)"

Автор книги: Анна Калина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Очень, – прошипела я, прикрывая глаза.

Какая же я дура! Эта полудохлая тварь специально провоцирует меня на бурные эмоции. Скотина кровососущая. Ему нужно дать понять, чем мне грозит ношение блокаторов. Но зачем?

– А будет невыносимо, когда ты проведешь в них всю ночь, – присев на корточки, произнес упырь. – Твоя сила уже не будет тебе повиноваться. Это крохи, по сравнению с тем, что тебя ждет, если эти милые вещицы останутся до утра.

Ха. Вот, значит, в чем его игра, в попытке запугать меня болью? Какой наивный труп, он думает, для человека телесные муки – это самый большой кошмар? Ну, тогда мэтр Майн просчитался по всем фронтам. Относительно людей вообще и относительно меня в частности.

– И почему мне кажется, что вы предложите их снять взамен на услугу? – облокотившись локтем на спинку стула, уточнила я.

– А вы не так глупы, как может показаться, – все так же сидя у моих ног, пропел Майн. – Редкая особенность для красивой женщины.

– Тогда буду такой же умной и спрошу, что я должна сделать? – Я забавлялась тем, что наблюдала, как загорается победное пламя в красных глазах.

Он задумал подлость, я в этом уверена. Я на подлость не пойду, и это не обсуждается. Следовательно, что мешает мне издеваться над Майном, пока есть такая возможность? Мне его не победить, он меня не пожалеет. Но я могу отыграться на его нервах и за себя, и за Ена. И я пытливо заглянула в алые глазенки, выражая готовность слушать.

– Сообщить старейшинам, что Легран силой заставил тебя молчать о даре, – вставая на ноги, пояснил мне любезный мэтр Майн. – Что ты стала жертвой его безумных экспериментов с магией.

Мне сделалось смешно, и я не стала скрывать своей веселости от упыря. Я от души расхохоталась, откинув голову назад и приложив руку к сердцу. Такая поразительная наивность для того, кто и умер-то пару сотен лет назад, а уж прожил-то сколько! Какой забавный кровосос. Какой инфантильный покойник!

– Беру свои слова назад, мэтр Майн, – вытирая подступившие от смеха слезы, отозвалась я. – Вы не больной. Вы идиот. Причем законченный.

Майн растерянно взирал на меня, пытаясь понять мотив подобного поступка, я продолжала веселиться, разглядывая его перекошенное гневом лицо.

– Через пару часов боль станет невыносимой, – процедил упырь сквозь зубы. – Даже опытные маги не выдерживают в блокаторах дольше половины суток. Чем больше сила, тем страшнее боль, когда эту силу запирают в теле. А ты даже толком распределить ее не можешь!

– Вот оно что! – Я перестала подхихикивать и теперь лишь улыбалась, глядя Майну в глаза. – То есть вы решили применить ко мне пытки?

– Доступное средство давления.

– Как мило. Вы не только идиот, но и самоубийца. – От злости и страха я начала откровенно наглеть. – Ен разберет вас на запчасти и зароет в разных провинциях. Вы так расхотели жить?

– Надо же, еще и угрожает, – изучая мое лицо, выдохнул этот «труп». – И тебе не страшно?

– А вам бы этого хотелось? – Я старалась говорить четко и холодно, но голос предательски дрожал. – Это дает ощущение власти? Не слишком ли вы стары для подростковых комплексов, мэтр Майн?

У упыря пропал дар речи. Так забавно было наблюдать, как его хищное лицо вытягивается, как он скалит зубы в немой злобе, пытаясь найти достойный ответ.

– Общение с Леграном тебя испортило. – Фи, тоже мне удар в ответ!

– Отнюдь, скверный характер – это исключительно моя заслуга, – мило улыбнулась я. – Достигнут долгими годами тренировок.

Шоковое состояние Майна усугубилось. Он встал за моей спиной, схватившись за спинку стула снова. Ему ничего не стоит оторвать мне голову и тихо зарыть мой труп в саду. Стало холодно и страшно, сердце конвульсивно сжалось и запрыгало в панике, ударяясь о ребра. Что-то внутри меня жалобно ворочалось и сжималось, словно перепуганный цыпленок под боком матери. Я ощутила новую волну паники. Не моей. Эти волны накатывали против воли, и в мысли то и дело вплетались искры чужих ощущений. Ребекка боялась. Да, попадись Майну она, он бы без проблем сломал девочку за пару часов.

– Отважная мэса, – склонившись ко мне, прошептал Майн.

Я отчетливо ощущала его холодное дыхание на коже, отвращение и дурнота накатили с новой силой. Что бы я ни делала, осознание, что рядом со мной труп, не отпускало. Майн обошел меня и встал впереди, насмешливо глядя сверху вниз. Какая мерзкая привычка кружить вокруг, будто он волк, а я невинная овечка. Да, мэтр, с виду я может и невиннее белого агнца, но копытом взбрыкнуть могу еще очень даже весомо. Мы просто мало знакомы.

– Повторюсь. Я вас не боюсь, Майн, – отчеканила несчастная, перепуганная до смерти дама. – Не обольщайтесь. Запугать меня не выйдет.

– Врешь, – прошипел упырь, склоняясь ниже. Теперь он нависал надо мной, опираясь руками на спинку моего стула. – Я слышу, как колотится твое сердце, как несется кровь по венам. Слышу, как сбивается дыхание. Ты боишься, и мне это очевидно.

– Я не скрываю, что напугана. – Я стойко приняла вызов, глянув Майну прямо в глаза. – Меня пугает все то, что происходит вокруг. Я взволнована и напугана сложившейся ситуацией. Но к вашей персоне мой страх не относится. Вы вызываете лишь отвращение.

Майн снова замер. Озадаченно глянул на меня, отвел взгляд в сторону, опять на меня. Выпрямился. Не знаю, на что рассчитывал этот не упокоенный индивид, но явно не на то, что загнанная в угол угрозами жертва начнет загонять его в угол своими ответами. Да, запугивать слабых всегда просто, всегда легко быть на коне, когда противник предсказуем. Но нужно иметь немалый ум и отвагу, дабы сломать сильного противника. А я не размазня и оной никогда не была. А мэтр Майн всего-навсего самодовольная скотина, привыкшая к подчинению и всеобъемлющей власти.

– Какая самоотверженность! – прохрипел Майн, перестав скрипеть зубами. – Чем вызвана такая преданность? Легран не красив, не богат, не знаменит. Защиту вам может обеспечит не только он.

– Ой, какая забавная логика, мэтр Майн. – Я не смогла скрыть насмешки. – По вашему суждению, женщина должна обменивать свою благосклонность лишь на блага или защиту?

– Людям это свойственно, – оскалился упырь.

– Откуда вам знать, что свойственно людям? – огрызнулась я, сама, испугавшись своей отваги.

– Люди чаще всего существа примитивные и подлые, – выдохнули мне в лицо. – Ведомые лишь инстинктами и жаждой наживы.

– Я недавно в Тайном мире, но могу сообщить, что и в нем полно недостойных особей, – задумчиво повертев в руках трость, мило заметила я.

– Какой тонкий укол.

– Наслаждайтесь.

– Вы редкий цветок, мэса. – Любезный тон Майна заставил содрогнуться. – В вас нет страха, а ведь ваши силы под печатью.

– Я недавно получила эти силы, так что привыкла больше справляться без них.

Майн отошел к столу. Взял какие-то бумаги с него. Обернулся.

– Значит, выбираешь путь боли? – Майн облокотился задом о столешницу и холодно глянул на меня. – Учти, в твоем случае выбор не решит участи Леграна. Пустая жертва. Что так, что так, но завтра на суде все будет говорить против мэтра.

– Но не я. – Я послала мэтру обворожительную улыбку. – Я не собираюсь обменивать свой комфорт на жизнь любимого мужчины.

– Тебе решать, но это ничего не изменит.

– Ну я хотя бы буду спать со спокойной совестью.

– Спать у тебя вряд ли выйдет, – оскалился Майн.

– О мэтр, вы плохо знаете, каково это жить с болью, – произнесла я, поднимаясь со стула. – Сон – это не самое сложное.

И оглядевшись по сторонам, я самым беззаботным тоном осведомилась:

– И где мой карцер?

В тишине кабинета отчетливо послышался скрип зубов и злобное рычание. Мэтр Майн собирался сломать меня, а неожиданно сломался сам. Забавное зрелище. «Главное не сломаться самостоятельно», – с грустью подумала я. Впереди еще вся ночь, и что она мне принесет, остается загадкой. Боль многогранна, уж я-то знаю. Хватит ли мне сил выдержать и не подвести Ена?

Глава 27

Майн опять оскалился, а потом взмахнул рукой. Одна из стен кабинета стала медленно разбираться камешек за камешком, пока не образовала кривую арку, ведущую в темную камеру в таком же сыром подвале, как и кабинет Майна.

Ваша апартаменты на сегодня. – Упырь отвесил мне дурашливый поклон. – На случай если передумаете, просто постучите в стену.

Если передумаете до того, как Легран оторвет вам голову – постучите в стену, – копируя тон упыря, произнесла я.

С милейшей улыбкой изобразила книксен перед Майном и поковыляла в свою камеру. Скорее луна и звезды явятся на небо днем, чем я буду просить о пощаде это неживое недоразумение.

Я навещу вас через часок, – понеслось мне в спину. – Думаю, при вашем опыте двух часов хватит с головой.

Не надейтесь. – Я перешагнула порог камеры и послала Майну воздушный поцелуй. – Берегите голову.

Мне в детстве в ноге просверлили десяток дырочек для растяжки, и я даже тогда не рыдала и не дергалась. А было больно даже с наркозом. Упырь может удавиться собственной желчью, я у него на поводу не пойду. Надеюсь, Ен не будет очень задерживаться…

Стоило зайти в камеру, как стена за моей спиной со скрипом и грохотом принялась возвращать камни на место, пока полностью не закрыла путь к возможному бегству. Я глубоко вздохнула и осмотрелась. Ни окна, ни двери. «Каменный мешок» во всей красе, освещенный только чахленькой свечкой в пыльном стакане. Еще в наличии была койка с потрепанным матрасом и подозрительного вида ведро в углу.

Я сильнее сжала в руке трость и поковыляла к кровати. Главное не разрыдаться. Начну – и тогда водопад уже не перекрыть. Я не боялась темноты или одиночества, за годы болезни я отучилась от страха. Все мои мысли занимала тревога за Ена. Защищая меня и мои интересы, он оказался под ударом, и чем обернется все это для него, было загадкой. Я не боялась заточения, я большую часть жизни провела сидя в четырех стенах. Если мне изредка позволят видеть солнце, я переживу неволю.

Боль? Меня она давно уже не пугает, я живу с болью, я привыкла к ней, напугать меня физическими страданиями почти невозможно. Я не смогу пережить лишь то, что стала причиной бед Ена. Я боялась, что он пострадает из-за своего стремления защитить меня. Майн был прав, я слабость мэтра Леграна, тот рычаг, на который легко надавить и вывести Ена из равновесия. И если завтра я не совладаю с собой, то Ена ждет беда. Поэтому я должна оставаться спокойной и сдержанной, даже если Ен не придет за мной сегодня.

– Можно подумать, это одна ночь боли в моей жизни, – беспечно заявила я паучку, свесившемуся с потолка на паутинке. – Сколько там той ночи!

В голосе моем прибавилось истеричных ноток, и я принялась глубоко дышать, втягивая носом воздух. Чтобы отвлечься от тревоги и ноющей боли в ноге, я принялась считать кирпичи на стене, усевшись на койку. Боль в запястьях потихоньку утихала. Кожа вокруг браслетов воспалилась, как при ожоге, и невыносимо зудела.

А еще мир каким-то странным образом изменился. Словно в один миг я лишилась всех чувств. Ослепла и оглохла, перестала чувствовать вкус и запах. Пламя свечи не трепетало и не пело для меня, неся умиротворение. Я не слышала, воя ветра, шороха снега. Я не слышала голоса стихий, ставших для меня частью жизни. Я ощущала себя одинокой и брошенной. А там, где в груди горела едва ощутимая искорка, разгоралось пламя. Только сейчас, лишенная своей силы, я ощутила ее недостачу. Мне отчаянно не хватало того мира, к которому я уже привыкла. Яркого, шумного, наполненного миллиардами оттенков.

Прав был Ен, говоря, что я до конца не могу принять себя саму. Не то что свою силу. Я всегда стыдилась себя, ощущая ущербность на фоне сверстников. Моя бравада, моя веселость – это лишь способ скрыть от себя боль и стыд за свое увечье. Я всю жизнь испытывала стыд за хромоту. А в чем моя вина? В болезни? В слабости? В неизлечимом недуге? Патрик и его матушка умело играли на струнах моей выдуманной вины, добавив еще один камень, стыд за бесплодие. И я приняла это. Как же иначе? Ведь я урод, я изгой, я не могу быть здоровой и нормальной. Я прикрыла глаза, воскрешая в памяти то наше утро с Еном и то, что он сказал мне: «Я люблю тебя всю… Это часть тебя…».

– И сила часть меня, – сообщила я дрожащему огоньку свечи. – И ничего она мне не сделает. Меня просто пугают.

Огонек плясал вокруг фитилька, плевался редкими искрами, пускал нитку сизого дыма в закопченный потолок. И молчал. Спустя тысячу кирпичей и сорок пять трещин я поняла, что тихо схожу с ума. Тело невыносимо зудело, словно что-то скреблось под кожей, требуя выхода. Хотелось выть от этого мерзкого чувства. Мне казалось, что я вот-вот взорвусь. Голова кружилась все быстрее, и мне пришлось лечь на замызганный матрас, чтобы не рухнуть на пол. Сила (теперь я точно знала, что это она) волнами бродила по моему телу, словно искала лазейку для свободы. Ее искры жгли пальцы, хотелось стряхнуть их с себя, избавиться от этого мучения. Сколько я так лежала на кровати, я уже не понимала. В этом полутемном помещении без окон сложно было разобрать, сколько времени прошло. Может, еще день, а возможно, и глубокая ночь. Сил достать хронометр у меня не было.

Я принялась считать про себя, читать стишки, петь. Когда-то в далеком детстве мне это помогало отвлечься. А еще я любила представлять, что я – это не я. Это не мое тело терзает боль, это не я лежу больная в постели. Я далеко, я свободна, я бесплотный дух, которому чужды страдания.

Помогало плохо. Мне казалось, что я горю, что моя кожа осыпается с костей пеплом. Я сползла на пол в надежде, что холод облегчит страдания. Шершавые плиты холодили тело, создавая чувство облегчения. А еще и падать уже некуда. Нога, зараза, решила поучаствовать в общем «веселье» и радостно отозвалась взрывом боли, гармонично вплетавшимся в общую гамму непередаваемых болезненных ощущений.

– Вот и хорошо, – бормотала я себе под нос, прижимаясь щекой к камню. – Сейчас я расслаблюсь и засну.

И я попыталась представить, что у меня нет ноги. И боли нет, она отсохла вместе с конечностью. Боль вытекает из моего колена, просачивается в камень, и ее уносят прочь грунтовые воды. Стало легче. Я даже удивленно прислушалась к новым ощущениям. Нет, боль не возвращалась. Может, она, конечно, наведается в самый неподходящий момент, но сейчас решила оставить меня в покое. Ну и славно.

Я снова прикрыла глаза, решив продолжить игру «я – не я>>. И тело не мое. И боль не моя. Это просто сила, она плещется в моем теле, как волны океана. А что такое океан? Это жизнь… Значит, во мне бушует жизнь. А жизнь иногда несет боль. Но боль же не навсегда, она уходит, как откатывают волны. И остаются только красивые ракушки и белоснежный песок. А моя сила – это, вообще, свет. Разве от света бывает больно? Свет разгоняет тьму, свет отгоняет ужасы ночи… Тогда отчего мне больно? Ведь не должно же так быть, свет – это добро, тепло, покой. В покое нет боли. Вот и мне не больно. Ведь я же свет! От этих мыслей сделалось легко и тепло, я ощущала себя облаком, зависшим в синем небе, вокруг свет, и он согревает, отгоняя боль и одиночество. И я тоже свет. И мне уже не больно… а дальше я, кажется, заснула. Или лишилась чувств.

Первое, что я услышала, выныривая из объятий беспамятства, была проникновенная и прочувствованная тирада, состоящая из выражений, часто звучащих в порту. Еще подобные словосочетания можно было бы услышать у столяра, угодившего молотком по пальцу, или от любого трудяги в момент профессиональной неудачи. Моя воспитанность хлопнулась в обморок рядышком со мной, пока кто-то, продолжая сквернословить, поднимал меня на руки и куда-то нес.

Вам не стыдно? – вяло выдохнула я, морщась от боли. – Уши вянут. А я ведь дама.

Несший меня замер и, хвала небу, перекрыл свой фонтан сквернословия. Я сжалилась над несчастным и открыла глаза. Мэтр Майн потрясенно таращился на меня своими округлившимися и красными, как угли, глазюками, пребывая в крайней степени растерянности. Потом, придя в себя, снова выругался и поволок мою тушку к койке. Усадил на матрац, отошел. Замер.

Все же ваше терпение закончилось быстрее, – самодовольно выдохнула я, растирая ноющие запястья. – Сколько там прошло? Час? Два?

Майн судорожно сглотнул и тоже глянул на мои руки. Сделал еще шаг назад. Заинтригованная поведением упыря, я тоже решила глянуть на свои руки. Ну, руки как руки. Браслеты на месте, ожоги зажили… Очень как-то быстро они зажили. Данный факт меня озадачил.

Дери вас тьма, Ноарис, – прошипел жмущийся к стене упыряка. – Что вы такое?

Вопрос я категорически не поняла, оттого вопросительно уставилась на Майна.

Хороший вопрос. – Я прерывала в странной эйфории, и настроение только улучшалось. – Я сама задаюсь им постоянно вот уже несколько месяцев. Так что добро пожаловать в клуб.

Я знал, что вы не просто подшефная Леграна! – прошипел Майн, грозно зыркая на меня своими глазищами. – Совет докопается до того, чем вы там с Леграном занимались.

Фраза прозвучала двусмысленно. Я не удержалась и хихикнула.

Тебе смешно! Посмотрим, как ты посмеешься, когда тебя в клетке привезут на суд.

Ваши наклонности к пыткам меня пугают, – вздохнула я, все так же улыбаясь. – Но, как видите, они малоэффективны.

Майн очень отчетливо скрипнул зубами, вызвав искреннюю заботу о сохранности его челюстей. Бедненький, так и все клыки переломает. Я веселилась, любуясь хмурой рожей Майна, Майн злобно пыхтел, скрывшись в темном углу комнаты. А потом откуда-то из-за стены донесся грохот дерева и жалобный звон металла.

Где она? – Грозный рев мэтра-директора легко преодолел преграду в виде каменной стены.

Мэтр Легран, ваше поведение недопустимо! – послышался более тихий, но не менее злой голос. – Мэтр Майн не нарушил предписаний и…

Или ее мне покажут, или я разнесу это строение до кирпичика. В прошлый раз я остановился сам, сейчас я едва сдерживаюсь.

От милого сердцу рыка начальства посыпалась штукатурка с потолка, а напуганные паучки оперативно забились в щели. Я протянула Майну руки и с самой милой улыбкой предложила:

Лучше снимите сами.

Скрип зубов повторился. Но мэтр, хоть и был не до конца живым организмом, инстинкт самосохранения растерял не весь. Тихий щелчок пальцев – и браслеты со звоном упали на пол. А потом и стена в мои «покои» с тихим шуршанием принялась разбираться, образуя неровный проход.

В образовавшейся дыре возник мэтр Легран в своем привычном и таком дорогом сердцу виде «всех убью, один останусь». Ах, видимо, вот в такого я в него и влюбилась. Как можно не восхищаться мужчиной, от которого шарахается даже условно мертвое существо, убивание коего дело затруднительное и неблагодарное. Но мэтр Майн быстро взял себя в руки и пятиться перестал.

Ен, не убивай его, тебя посадят! – послышался голос Хэйла.

А потом и мощная фигура тролля появилась у входа в камеру. За их спинами маячили двое охотников с оружием в руках и седовласый мужчина в сером костюме. Этот незнакомец спокойно прошел в камеру, его цепкий взгляд скользнул по моей фигуре, упал на браслеты, лежащие на полу. Этот взгляд мне очень не понравился, ибо был направлен не на Майна, а все еще сверлил вашу покорную слугу, намереваясь прожечь в ней дыру.

Мне потребуются объяснения от вас обоих, господа, – холодно отчеканил незнакомец. – И от вас, сударыня.

Последние слова были произнесены с откровенной злобой, но в этом случае адресата эмоции я так и не вычислила.

– А что тут объяснять! – Речь пока вернулась только к Хэйлу. – Майн – упырь во всех понятиях и применил пытки к невинной жертве. А мы…

А вы, мэтр Хэйл, занимались подпольной деятельностью в обход присяге, – заключил этот странный разгневанный мужчина.

Так точно, мэтр Гарди. Нарушал безбожно! – отчеканил тролль без тени раскаяния.

Легран. – Теперь холодный взгляд мэтра Гарди впился в Ена. – И как ты объяснишь ее ауру?

Никак, – пожал плечами Ен. – Мы еще не нашли объяснений этому феномену.

Хватит изображать идиотов! – А рев у Гарди был не хуже, чем у Леграна.

А я говорил… – подал голос Майн.

Заткнись, Майн, с тобой я потом буду говорить. Чем ты вообще думал?

Но мэтр, посмотрите, она опасна. В ней столько силы. Необузданной и неконтролируемой, что…

Что длительное ношение блокаторов могло ее убить? – с издевкой уточнил Гарди. – Или ты, как всегда, не использовал логику? Она же даже удержать ее не может, не то что распределить нормально!

Майн посерел. Бледнеть у него бы не вышло при всем желании, но окрас физиономии изменился почти мгновенно. Похоже, мэтр Майн не отличался выдающимся умом, а остатки рассудка заглушала жажда мести. Мстительный кретин, что еще сказать.

– Я собирался их снять! – сквозь зубы выдохнул Майн.

Я вижу! – Хмуро отозвался Гарди, кивнув на блокаторы у моих ног.

А интересно, в Тайном Мире пытки так же запрещены, как и в реальном? Ведь если да, то мэтр Майн не только мстительная сволочь, но и идиот, подставивший себя и свое начальство. Проверим?

Он обещал держать меня в блокаторах всю ночь, – с готовностью наябедничала я и мило улыбнулась новому знакомому.

У меня было чудное настроение. Мир снова ожил и запел для меня, пламя свечи шептало и успокаивало, легкий сквознячок в коридорах игриво шуршал юбками и качал локон, выбившийся из прически.

Лиарель, – расслышала я его мелодичный голос, и прохладное дуновение коснулось щеки.

Как тогда, в парке, стихия говорила со мной, но сейчас это меня не пугало. Сейчас я впервые ощущала себя цельной и живой. Счастливой.

Я просто решил ее припугнуть! Женщины, они вечно выдумывают небылицы…

Договорить у Майна не вышло, ведь падение с последующим впечатыванием в стену очень мешает речи. Серебристый вихрь взметнулся и ударил упыря в грудь, прежде чем кто-либо смог разобраться в ситуации. Пока мэтр Гарди приходил в замешательство, Хэйл мчался сдерживать Ена, а я потрясенно хваталась за сердце, мэтр Майн совершил сальто с переворотом и с хрустом встретился со стеной. Потом тихо и спокойно сполз по стеночке на пол. Не знаю, как другим, но мне это все очень понравилось. Это низко, знаю, но так приятно.

Просто припугнул разок, – пожал плечами Ен, одергивая манжеты рубашки.

Значит так, – прорычал мэтр Гарди, глядя то на меня, то на стонущего Майна, то на Леграна.

Живо все в мой кабинет, и я требую объяснить, что тут происходит!

Я требую освободить Лиарель из-под стражи, – холодно заключил Ен, сложив руки на груди.

В вашем положении я бы поостерегся требовать!

А я рискну.

Гарди отчетливо изобразил рык, и молча зашагал вон из моей камеры. Майн угрюмо глянул на меня и, поднявшись и отряхнувшись от пыли, поплелся следом за Гарди. Мы с Еном и Хэйлом шагали следом, замыкали нашу процессию все те же молчаливые охотники с саблями наголо.

А кто это? – решила узнать я.

Мэтр Гарди? Глава совета старейшин, – угрюмо пояснил Ен.

Ясно. Теперь о моем даре знает не кто-нибудь, а верховная власть Башни. Интересно, меня отпустят вещи собрать или сразу отдадут на опыты?

Лиа, где твоя трость? – послышался удивленный голос Ена.

Там. – Я неопределенно махнула рукой в сторону камеры. – Я ее забыла.

От волнений и переживаний я так резво зашагала прочь из камеры, что забыла о своей верной спутнице. Но удивление Ена вызвало не это. Я резво шагала рядом с мэтром, нисколько не уступая ему в развиваемой скорости. Ни боли, ни дискомфорта я не ощущала, и это заставило испугаться.

Что там у вас происходит? – недовольно прорычал Гарди.

Наша слегка ошалевшая троица дружно вскинула головы и в три горла слаженно и до отвращения фальшиво выдала:

Ничего! – возвращаясь в «шеренгу», заверили мы мэтра Гарди.

Честно, наша игра не подошла бы даже для уездного драмкружка в школе для детей со сложностями развития, но на Гарди произвела нужный эффект. Мэтр фыркнул и зашагал далее по полутемным коридорам. Ен задумчиво сопел, поглядывая на меня время от времени, а потом без лишних слов подхватил меня на руки и с самым невозмутимым видом двинулся дальше.

Зачем? – шепнула удивленная я.

Ни к чему шокировать старейшин твоими талантами, – хмуро отозвалось начальство. – Будем удивлять их постепенно.

Логично, если и я так напугана своими нежданными способностями, то есть вероятность, что могут сбыться угрозы Майна и меня посадят в клетку. Нет у меня желания остаток дней проводить, созерцая полосатое небо. Или клетчатое, тут как с клеткой повезет. Поэтому я придала своему лицу самый страдающий вид и для убедительности оттопырила некогда больную ногу.