Текст книги "Ловушка для невесты"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
Распознав тактику хозяина, Рейф не делал попыток нарушить тишину, он откинулся назад и расслаблено ждал. Когда принесли кофе – горькое варево грязного цвета, который он искренне посчитал отвратительным – он выпил его без слов.
Молчание затянулось.
Наконец, Рейф вздохнул и произнёс:
– Мы играли в подобную игру в школе, только в ней проигрывал тот, кто первый моргнёт. Я обычно побеждал. Я привык побеждать.
– И всё же вы заговорили первым, – мягко произнёс Бакстер.
Рейф пожал плечами.
– Я был тогда моложе. Кроме того, я устал от детских игр.
Он спокойно встретил взгляд Бакстера.
Через мгновение Бакстер наклонил голову в знак признания, и атмосфера разрядилась. Он приказал принести ещё кофе.
Рейф поднял руку:
– Не для меня, благодарю вас.
Бакстер напрягся.
– Вам не нравится мой кофе?
– Нет, он ужасен, – ответил Рейф спокойно.
Повисла пауза, потом Бакстер хохотнул.
– Немногие мужчины осмелились бы заявить это мне в лицо, но вы правы. Мой повар вместе с семьёй уехал в деревню – умер какой-то родственник – и я ещё не нашёл ему замену. Не поверите, но больше никто из слуг не может сварить приличный кофе.
Он откинулся назад и заговорил более дружеским тоном:
– Теперь расскажите, как вы познакомились с моим кузеном Берти – единственным человеком в семье, кто знается со мной. Вы оба участвовали в войне, как я понимаю?
Они поговорили о войне, и Рейф рассказал ему о Берти. Потом, когда правила этикета были соблюдены, Рейф рассказал о своём деле.
– Мне посоветовали искать помощи у членов здешнего английского общества.
– И вы проигнорировали этот совет?
Рейф пожал плечами.
– Думаю, если бы здешние англичане знали что-нибудь о девочке, слухи давно бы достигли Англии.
Бакстер фыркнул.
– Абсолютно верно. Большинство из них – невежественные снобы. Ничего не знают о местной жизни, а воображают себя знатоками. Я стараюсь как можно меньше общаться с ними.
Рейф кивнул.
– Берти сказал, что кроме вас никто не даст мне лучшего совета, как разобраться в местной ситуации.
Бакстер нашёл историю о пропавшей дочери лорда Генри интересной. Он согласился с Рейфом, что поскольку в среде каирских европейцев о девочке не было никаких слухов, тому лучше обратиться к местным жителям.
– Покажите рисунок, потратьте немного золота – и какая-нибудь информация обязательно появится.
Он рассказал Рейфу о пустующем доме Кливов, и с кем ему нужно связаться, чтобы арендовать его. А также посоветовал как можно быстрее провести поиски.
– В жаркое время возможна вспышка чумы.
– Постараюсь, – заверил его Рейф. – Я надеюсь вернуться в Англию до возникновения этой угрозы.
– Хорошо. Я также рекомендую вам посетить Замиля, торговца рабами. Если девочка жива, и о ней ничего не слышно, вполне возможно, что она находится в гареме. Это отвратительно, я понимаю, и, вероятно, лучше сказать старой леди, что её внучка умерла, но белая девственница ценится очень высоко, а Замиль имеет дело только с высококачественным товаром. Скажите ему, что вас прислал я.
И Рейф пошёл к Замилю.
Высококачественный товар. Рейф сжал челюсти. Он надеялся, что маленькая девочка с рисунка в итоге не оказалась в подобном месте.
Но всё было напрасно, Замиль оказался для него бесполезен.
Рейф потягивал бренди и ждал, дорожа спокойствием ночи, которое – он знал – продлится недолго.
Рисунок и блеск золота действительно вызвали некоторый интерес. Кто-то шнырял вокруг, вынюхивая, и он должен выяснить причину этого интереса.
В какой-то момент там, на рынке, у него возникло необычное ощущение. Ощущение уверенности, что кто-то ведёт наблюдение, наблюдение за ним. Причём с очень сильной заинтересованностью.
Наблюдатель стоял в тени узкого переулка, и когда Рейф на мгновение отвлёкся, исчез. Но в течение всего дня он спиной чувствовал чей-то взгляд, будто какое-то покалывание между лопатками. За ним следили.
После рынка был ещё уличный мальчишка, который вылетел на него из-за угла дома, а, увидав его, развернулся и удрал, словно кролик, таким образом выдав себя. Он думал, что видел того же мальчишку у Замиля, но не был в этом уверен. А потом, появился этот мальчик, Али, который пытался украсть рисунок.
Ощущение покалывания между лопатками усилилось. Кто-то был здесь в темноте, наблюдая за ним.
Вор? Убийца? Человек, который отправил ребёнка делать мужскую работу? Сердце в ожидании учащённо забилось.
Рейф взглянул на Али, который спал в соседней комнате, связанный и с кляпом во рту.
Такое обращение с ребёнком – независимо от того, являлся он вором или нет – было не по душе Рейфу.
Но мальчик был ключом к человеку, который преследовал его целый день, а это значило, что Рейф, проехав весь этот путь, не гонялся, как он думал, за недостижимым. До сего дня.
Попытка украсть рисунок, а не кошелек – вот что подсказало ему, что он на правильном пути.
Юный Али мог быть плохим карманником, но из него получился бы отличный солдат. Он не признался ни в чём, назвав лишь своё имя, хотя Рейф через переводчика допрашивал его довольно сурово. Дрожащим голосом мальчишка утверждал, что у него нет ни семьи, ни дома, ни хозяина. И он настаивал на том, что никто не заставлял его красть папку с рисунком. Настаивал слишком упорно, подумал Рейф. Храбрый маленький бродяжка.
Явится ли за ним его хозяин? Трус, который послал ребёнка, чтобы тот рисковал своей рукой ради ничего не стоящего рисунка.
Хотя совершенно ясно, что для кого-то он представлял ценность.
Рейф порадовался тому, что приехал в Египет. Он чувствовал себя здесь более живым, как не чувствовал на протяжении многих лет. Солнце сияло над ним и прогревало до самых костей. Он не мог насытиться его теплом, он так долго мёрз…
Вздохнув, Рейф приготовился ждать. Он давно не стоял на страже…
* * *
Луна низко висела на западном склоне неба. Рейф пребывал в мрачной задумчивости, с негодованием вспоминая о том, какое будущее ему готовил брат, охваченный навязчивой идеей о продолжении рода графов Эксбридж…
Царапающие по кирпичу звуки заставили Рейфа насторожиться.
Он беззвучно пододвинулся к открытому окну, резные деревянные ставни которого были закреплены на стене. Стоя в тени, он ждал.
Через перила балкона бесшумно скользнула тень. Маленькая и тоненькая. Чёрт побери, ещё один мальчик. Старше, чем первый, скорее юноша, чем мальчик, но не мужчина. И не хозяин, которого Рейф всё больше презирал.
Он оставил неярко горящую лампу в комнате, где спал Али. Лежащий в кровати мальчик был хорошо виден через дверь, специально оставленную не притворённой. Словно привидение, нарушитель шагнул в открытое окно и направился к кровати.
Рейф уловил блеск стального лезвия. Нож! Убийца? Он прыгнул вперёд и ударил по руке, держащей нож. Раздалось тихое восклицание, и нож стукнулся о пол. Мальчишка развернулся и пнул Рейфа, целясь прямо между ног.
Рейф увернулся, и пинок пришёлся в бедро. Без сомнения, такой удар, придись он в цель, покалечил бы любого. Парень брыкался, как мул!
Мальчишка набросился на него с кулаками, одновременно пытаясь пнуть его в то же самое место. Рейфа мог не волновать вопрос о наследниках, но безопасность своих мужских органов была ему не безразлична. Чертыхнувшись, он сделал парню подсечку и повалил его на пол…
Мальчишка увидел нож и потянулся к нему. Рейф ударом ноги отправил нож под диван. Развернувшись, он увидел, как его маленький противник рванулся к окну. Рейф нырнул следом, сбив мальчишку с ног и придавив его сверху.
Паренёк на мгновение затих. Рейф слышал, как тот хрипел, пытаясь вздохнуть. Рейф слишком сильно прижал его к полу. Хорошо. Он перевернул мальчишку, но, даже задыхаясь, как выброшенная на берег рыба, тот сопротивлялся, размахивая кулаками, и извивался угрём, пытаясь освободить ногу, чтобы добраться до тех частей тела Рейфа, которые представляли ценность для продолжения рода.
Он был маленький – без сомнения, истощённый от постоянного недоедания – и хотя он дрался, как демон, его силы были ничтожны в сравнении мощью Рейфа. «Однако их достаточно, чтобы доставить неприятности», – подумал Рейф, уворачиваясь от очередного удара и хватая мальчишку за руки. Его нужно допросить, но сначала необходимо утихомирить.
– Сдавайся, я не сделаю тебе ничего плохого, – произнес он по-английски, затем повторил то же самое на французском языке.
Мальчик оскалил зубы, что при желании можно было принять за улыбку. Рейф расслабился, и тот сделал внезапный выпад.
– Оу!
Шельмец укусил его. Ну всё, с него довольно! Резкий удар в челюсть заставил парня успокоиться. Голова его откинулась, и он затих в неподвижности.
Рейф поморщился. Он, по-видимому, ударил сильнее, чем намеревался. Он хотел только усмирить этого маленького дьявола, а не вышибить из него дух.
Он сидел, откинувшись, верхом на бёдрах распростертого на спине юного противника и оценивающе рассматривал его. В тусклом свете, падающем из соседней комнаты, он мог видеть измазанное лицо уличного мальчишки. Тот выглядел лет на пятнадцать и одет был в такие же рваные одежды, как и Али. Тюрбан парня слетел во время борьбы, и взгляду открылись его короткие, неровно обрезанные волосы. Как подумал Рейф, волосы были укорочены не только без использования зеркала, но даже без ножниц. Не так уж и плохо, решил он. Уличный стиль. Он сам предпочитал свободную причёску.
Черты лица под грязью оказались неожиданно тонкими…
Боже правый, можно подумать…
Он вспомнил, что у мальчишки почти не было мускулов, и как тот вырубился от простейшего удара в челюсть.
Он посмотрел на грудь парня. Плоская, как блин.
Он сместился назад, пока не уселся на ноги юноши. Он всматривался в то место, где ноги присоединялись к телу. Штаны довольно мешковаты…
Был только один способ узнать наверняка. Он провел рукой по животу юноши вниз между ног… Ничего. Или точнее, ничего, что должно было находиться там, если бы пленник был парнем.
Он был девушкой. «И, – подумал он, глядя на неё в тусклом свете, – она не просто какая-то девушка».
Её веки затрепетали, и глаза открылись.
– Грязный извращенец! – завопила она по-французски.
Рейф вспомнил, где находится в данный момент его рука, и быстро убрал её. Девушка принялась отчаянно вырываться.
Если он думал, что раньше она была разъярена, то это оказалось ничто по сравнению с неистовством, с которым она дралась сейчас, брыкаясь, извиваясь, царапаясь и кусаясь, словно обезумевшая кошка.
– Успокойтесь, – пропыхтел он на английском языке, пытаясь утихомирить её, не причиняя вреда. – Я не сделаю вам ничего плохого. Я приехал, чтобы помочь вам.
Она продолжала бороться.
Он повторил те же слова на французском языке на тот случай, если она забыла английский.
Она плюнула ему в лицо.
Он выругался и захватил её руки, зажав её ноги меж своих бёдер. И хотя он крепко держал её, она продолжала извиваться и брыкаться.
– Остановитесь, вы, маленькая глупышка, – сказал он. – Меня отправила ваша бабушка.
На французском языке она поставила под сомнение благочестие его матери и послала бабушку в то место, куда анатомически попасть просто невозможно. И затем укусила его за руку. Опять.
– Ты, маленькая мегера! Хочешь ещё получить тумака?
Но он не мог ударить. Он никогда за всю свою жизнь не ударил женщину… до сего дня. И осознание того, что он поднял руку на девушку, злило его.
Она взбрыкнула в очередной раз и, высвободив руку, попыталась выцарапать ему глаза. Он уклонился и снова схватил её руку, чувствуя, как по его шее бежит кровь.
– Это становится чрезвычайно утомительным, – проскрежетал он.
Он мог легко придушить эту дикую кошку и сделал бы это с удовольствием. Они оба хорошо понимали, что преимущество на его стороне.
Но она не собиралась сдаваться. Существовал только один способ успокоить её, не причиняя ей вреда больше, чем было уже нанесено. Рейф точно знал, что делать.
Одним быстрым движением он прижал её к полу, зажав своими сильными ногами её тонкие бедра. Его большое тело полностью накрыло её маленькую фигурку.
Она боролась отчаянно, но Рейф был больше и сильнее, а также тяжелее. Он просто придавил её к полу, не оставив ей места для сопротивления.
Он лежал на ней, не двигаясь, позволяя своему немалому весу сделать свою работу, то есть послать ей бессловесное предупреждение о том, что она его пленница.
Она неистово крутила головой. Ему пришлось зажать её лицо своими ладонями, удерживая жемчужные зубки подальше от своей кожи.
Её руки он придавил своими локтями. Поняв, что борьба бесполезна, она разразилась потоком брани, как он понял, на чистейшем уличном арабском языке.
Он подождал, пока она не выдохлась, и произнёс:
– Пустая трата времени, не находите? Я не понимаю по-арабски.
Она немедленно перешла на французский язык.
– Как мило, – сказал он, усмехнувшись. – Итак, вы, оказывается, понимаете английский язык?
Он пожалел, что не может видеть её глаза. Изгиб её щеки был прекрасен, и даже сквозь слой грязи, покрывающий девичью кожу, он заметил, что кожа эта была словно шёлк.
Она попыталась сбросить его с себя, но добилась лишь того, что его тело, и без того остро осознающее женское тело под ним, отреагировало определённым образом.
Он понял, что девушка также почувствовала его ответ. Она внезапно затихла, назвав его ещё раз извращенцем на французском.
Он хохотнул.
Она напряглась.
– У вас нет стыда, – прошипела она по-французски.
– В действительности, нет. Откровенно говоря, я рад, что у меня всё прекрасно работает, и это после вашего покушения на мою мужественность.
– Покушения? – изумилась она. – И это говорите вы?
Эти слова она произнесла по-английски, и это был момент, которого он ждал. Он переместился так, чтобы взглянуть ей в лицо:
– Мисс Алисия Клив, я полагаю?
Глава 3
Она долго лежала в неподвижной тишине. Рейфу хотелось как следует разглядеть её лицо, но луна снова скользнула за облака, и хотя общие очертания можно было различить, не хватало света разобрать детали.
Рейф просто лежал на ней и ждал. Молчание затягивалось. Его тело зажглось желанием и потянулось к его источнику. Это было ненормально. Тело не знало, что для него хорошо и что плохо.
Дайте ей хоть полшанса, и она сделает его импотентом.
Возможно, Рейф ничего не знал о любви, но он знал женщин. Особенно физически. Они – обычно – все состоят из мягких и гладких изгибов.
Эта, казалось, полностью сделана из локтей. Острых, твёрдых, неудобных локтей. И когтей. И зубов.
И, тем не менее, его тело было таким напряжённым и жаждущим, как никогда ранее. Должно быть, это всё солнце, под палящими лучами которого он провёл уже несколько недель. Лившийся на него жар. Этот жар требовал выхода. И он нашёл, куда его излить.
Тело горело – горело от желания, испытываемого к грязной маленькой дикарке, которая только что пыталась выпотрошить его.
Это было совершенно на него не похоже. Рейф был известен своей утончённостью и разборчивостью. Особенно в том, что касается женщин.
Может, определённая часть его анатомии страдает от солнечного удара?
– Слезь с меня, – огрызнулась Аиша наконец. – Ты просто слон, совсем раздавил меня.
– А ты почище целого мешка бешеных кошек.
Её губы дрогнули. Возможно, у неё всё же есть чувство юмора?
– Я не могу дышать, – настаивала она. – Ты душишь меня.
– Полагаю, что это из-за потока оскорблений, который ты извергаешь. Весьма примечательно, оскорбления на трёх языках. Много практиковалась?
На этот раз он был уверен, что она старалась сдержать улыбку. У девушки есть чувство юмора. Он почувствовал, что напряжение тела под ним спáло. Рейф расслабился. Стычка закончилась. Мисс Клив решила быть благоразумной.
– Теперь, когда мы обменялись комплиментами, полагаю, я должен представиться. Рейф Рэмси, к вашим услугам. – Он отпустил её и начал приподниматься.
Ошибка. В тот миг, когда Аиша почувствовала, что он передвинулся и освободил её, она начала действовать. Ему снова пришлось бороться, чтобы удержать её под собой. В три секунды Рейф опять прижал её своим телом, только на этот раз не так аккуратно. Господи, эта девушка – одни кости. А ещё желчь и уксус.
– Знаешь, ты меня утомляешь. Я не хочу причинить тебе вред.
– Вы сломаете мне руку, – зарычала она.
– Возможно, – согласился он. – Если ты продолжишь со мной бороться. Хотя и непреднамеренно с моей стороны…
В этот момент луч лунного света осветил её лицо. Рейф уставился на свою пленницу. Она была… прекрасна. Редкостной красоты глаза: голубые, или зелёные, или смешение этих цветов, обрамлённые тёмными ресницами, расставленные под интригующим углом. Нос небольшой и прямой, губы пухлые и манящие. Под поистине удивительным количеством грязи Рейф ощущал нежную, гладкую кожу.
– Боже мой, – прошептал он. – Да ты редкая красотка.
Она дёрнула головой и ударила его по носу. Сильно.
– Оййй!
Это было чертовски больно. Надо отдать должное маленькому демону: она легко не сдаётся. Не выпуская из руки её запястья, он исхитрился другой рукой прижать её голову к полу. Нос у него болел. Глаза слезились.
Девчонка самодовольно уставилась на него.
– Тот, кто принёс Клеопатру в Рим, завёрнутую в ковёр, знал своё дело, – сказал он с чувством.
Прекрасные зелёные глаза в ярости сузились, как у кошки.
Её тюрбан лежал рядом с его правой рукой. Рейф переложил её запястья в левую руку, встряхнул тюрбан и связал развернувшейся тканью её руки. Затем сел, поймал её брыкающиеся ноги, и связал их вместе другим концом.
– А, – сказал Рейф, обнаружив привязанный к ноге девушки нож. – Вы заблудшая юная леди, мисс Клив. Но какое полезное оружие. – Он снял нож.
– Не называйте меня так!
– Как не называть? Молодой леди? Согласен, это некоторое преувеличение.
– Мисс Клив, – сердито огрызнулась она. – Это не моё имя.
– Нет? Самый грязный вор в Каире совершенно случайно говорит на прекрасном английском языке?
Он отрезал её ножом оставшуюся ткань тюрбана и помог пленнице сесть.
Она сердито посмотрела на него.
– Я говорю на многих языках.
– О да, я слышал. Предполагаю, что большинство из них тебе удалось выучить на дне общества, но английский…
– Я научилась ему от английских моряков в Александрии.
Он засмеялся.
– В Александрии, оказывается, ужасно благородные моряки. Твой выговор совершенен.
– И что с того? Мой французский выговор совершенен, так же как и русский, и…
– Несомненно, но вся твоя английская речь, каждый звук, просто вопит о благородном происхождении. Такое произношение невозможно получить в доках Александрии, так что довольно нести вздор. Я не вчера родился и не люблю лжецов.
– Хорошо, вы тоже мне не нравитесь, поэтому позвольте мне уйти, и я не буду больше вас беспокоить.
– Ты никуда не пойдёшь. – Рейф рывком поставил её на ноги. – Ты Алисия Клив, единственная дочь сэра Генри и леди Клив, и я здесь, чтобы доставить тебя домой к бабушке.
Она посмотрела на него и начала снова:
– В последний раз, англичанин…
– Рэмси, Рейф Рэмси.
– Англичанин, – упрямо повторила она. – Я не Алисия Клив, у меня нет бабушки, и я
дома – или отправлюсь домой, когда вы меня отпустите.
Он пожал плечами.
– Знаешь, это бесполезно. У меня есть портрет Алисии Клив в тринадцать лет. Никакого сомнения, это ты. Сейчас ты старше, тоньше и грязнее, и, вероятно, больше не отличаешься утончённостью манер, но в остальном ты почти совсем не изменилась.
В молчании она сердито посмотрела на него, а потом окинула взглядом комнату.
– Что вы сделали с Али?
– Он в соседней комнате, – кивком указал Рейф. – Спит.
– Спит? – Она фыркнула и попыталась сбросить путы. – Несмотря на весь этот шум? Вы его ранили, не так ли? Или опоили. Если вы причинили ему боль, я…
– Я не бью детей, – отрезал он. – И не опаиваю их. Теперь остановись или ушибёшься.
В пылу борьбы она чуть не ударилась головой о ножку стола, отклонившись всего на четверть дюйма. Он наклонился и взял её на руки. Господи, эта шипящая кошечка ничего не весила.
– Отпустите меня. Мне нужно увидеть Али, – потребовала она. Аиша делала вид, что не знает о своём беспомощном положении, но тело её напряглось от страха. Острый маленький подбородок воинственно поднялся.
– Ты останешься связанной, пока я считаю это необходимым. – Глубоко внутри него зарождалась искра гнева. Какого дьявола люди позволили юной английской дворянке – во имя всего святого, дочери баронета! – голодать на чужбине? Пережитое превратило её в дикую кошку.
– Я не скажу ни слова, пока вы не докажете, что с Али всё в порядке. – Мягкие, полные губы сжались в тонкую линию. Зелёные глаза подозрительно прищурились.
– Ладно. – Рейф отнёс её в комнату Али. Он достаточно часто прежде носил женщин. Прижимая их к груди, как правило, чувствуешь мягкую, приятную тяжесть. Ни одна из них не была похожа на тощего уличного котёнка, пойманного в ловушку и готового взорваться от страха и ярости.
Но вопреки всему, даже, несмотря на всё случившееся, его тело откликалось на этого котёнка вполне определённым образом: он всё ещё ощущал возбуждение.
Рейф бережно опустил Аишу на кровать и отступил на несколько шагов, выйдя из света лампы, которую оставил гореть для мальчика, желая, чтобы его тело вело себя, как полагается.
Али сел на кровати и послал Аише безмолвный выразительный взгляд.
– У него во рту кляп! – возмутилась она.– Он не может дышать.
– Он может дышать, – спокойно ответил Рейф и развязал полоску ткани. – Он просто не может предупредить своих сообщников. Впрочем, это больше не важно.
Рейф услышал поток сердитых арабских слов: Аиша стала забрасывать мальчика вопросами. Тот бормотал, повесив голову, с виноватой гримасой на лице.
– Ванна? – бросила она хмурый взгляд на Рейфа, – вы заставили его принять ванну?
Рейф пожал плечами:
– Он был грязный.
Неужели она думала, он бы засунул грязного, отвратительного уличного мальчишку в постель с чистыми простынями? Рейф чувствовал соблазн предложить ванну и ей.
Он поручил своему камердинеру, Хиггинсу, наполнить ванну для мальчика, заставить его отмыться дочиста, и убедиться, что в волосах нет вшей. Но Хиггинс сообщил интересный факт: грязь у мальчика была лишь на лице, руках и ногах. Внизу он оказался удивительно чистым. Хотя его всё равно заставили искупаться.
Кто-то хорошо смотрел за мальчиком. Глядя на то, как мисс Клив, продолжая допрос, пригладила короткие колючие волосы Али, Рейф, был почти уверен, кто это был. Нет никакого сомнения, что и её грязь тоже в основном поверхностная. Она совершенно не пахла немытым телом, когда он катался с ней по полу.
Конечно, понял он. Грязь была маскировкой.
Она пахла… он попытался вспомнить… как пыльная кошечка. За грязным фасадом она была чистой. Он подумал, что, возможно, под яростными плевками и рычанием скрывается… мягкость. Сладость.
Было бы интересно научить эту маленькую кошечку мурлыкать, подумал он. Его тело болело от желания попробовать.
Но она его подопечная, строго напомнил он себе. Внучка леди Клив, а не потенциальная любовница. Дикая кошечка старой леди Клив. А вовсе не его.
Её голова осуждающе повернулась к нему:
– Али сказал, что вы чем-то кормили его.
– Я не давал ему никаких снадобий, но я не морю детей голодом, – холодно заметил он ей. – Он ел то же, что и я.
С такой внешностью и силой духа она возьмёт Лондон штурмом.
Аиша повернулась к Али, и мальчик, очевидно, подтвердил это, так как после небольшого хмыканья – он полагал, в раздражении, что ей не удалось поймать его на подлости – разговор продолжился.
Рейф наблюдал. Чужая речь обтекала его, как вода обтекает камни в сухом русле. Он немного изучил арабский по книге на пути в Египет, но речь этих двоих была слишком быстрой, чтобы распознать больше, чем случайные отдельные слова. Зато, можно много узнать о людях, просто наблюдая.
Она ругала мальчика, как матери во всём мире ругают провинившихся детей, но она была слишком молода, чтобы быть его матерью. В любом случае он, совершенно очевидно, араб, а она, столь же очевидно, арабкой не была. Таким образом…
– Не может быть!
Рейф моргнул, когда её голос прервал его мысли. Она смотрела на него со странным выражением на лице.
– Я не верю в это.
– Не веришь во что? – переспросил он.
– Он утверждает, что вы рассказали ему сказку на ночь!
Рейф отсутствующе посмотрел на неё.
– Что? – Он не собирался признаваться.
– Али Баба и сорок разбойников.
– Я не говорю по-арабски, как же я мог сказать ему что-нибудь, не говоря уж о сказке?
– Сезам, откройсяяя, – подхватил Али с усмешкой.
Маленький негодник.
Рейф встал и легко поднял девушку на руки.
– Теперь, когда ты убедилась, что мальчик цел и невредим, у меня есть к тебе вопросы. Ты, мальчик, – сказал он серьёзно, – спи.
– Сезааам, откройсяяя, – радостно ответил Али.
Рейф пинком захлопнул дверь. Он нёс её через всю комнату. Снова глубоко внутри вспыхнул гнев. В ней не было ничего, совсем ничего. Ничего, только кожа да кости и дерзкое мужество. И глаза, полные знания…
Будь оно всё неладно, он снова возбудился. Рейф бросил её на диван.
Аиша подняла связанные руки.
– Вы не собираетесь развязать меня?
– Нет.
– Разве вы не доверяете мне? – Её лицо, казалось, состояло из одних теней и углов.
– Ни на йоту. – Нос всё ещё болел. Так же, как и другие части тела. Рейф отвернулся, якобы зажечь лампу, а заодно обуздать недисциплинированное тело.
Он зажёг лампу и, повернувшись, обнаружил, что девушка отползла в дальний угол дивана и сидела, притянув колени к груди, и обхватив их связанными запястьями. Свернулась в узелок, словно пытаясь спрятаться.
Рейф поставил лампу так, чтобы свет падал на её лицо, между тем как сам он оставался бы в тени. Она сердито повернула к нему лицо, покрытое полосами грязи. Выглядела она лет на пятнадцать.
По словам её бабушки, девушке было девятнадцать, почти двадцать лет. Рейф пытался представить себе её чистой и в платье. Да, в платье ей можно будет дать девятнадцать. Но глаза её были глазами женщины намного старше.
– Сколько тебе лет?
Она положила маленький решительный подбородок на колени и ничего не ответила. Молчание затягивалось. Рейф тоже ничего не говорил. В армии он усвоил, что тишина может быть как средством воздействия, так и средством защиты.
Свет лампы ярко освещал хмуро поджатые мягкие губы, самую женственную составляющую этой кошечки. Нет, не самую женственную. Ладонь помнила мягкость, которую он почувствовал между её ног. Он скрестил руки на груди, делая всё возможное, чтобы прогнать воспоминания.
Это совершенно не нужно и абсолютно неуместно. Его послали найти эту девушку, а не вожделеть её.
– Не ваше дело. – Она смотрела на него подозрительно, враждебно, готовясь к неприятностям, старалась не допустить, чтобы он понял, как она боится.
Рейф нахмурился. Почему она всё ещё боится? Он несколько раз объяснял, что находится здесь в качестве доверенного лица её бабушки. Прибыл, чтобы спасти её. Он заверил её несколько раз, что не собирается причинять ей боль. И Аиша чертовски хорошо знала, что он не сделал больно Али, хотя и поймал мальчика на воровстве.
Но она, казалось, нервничала ещё сильнее, чем раньше. Подумав, Рейф понял: она, наверное, заметила, в каком он состоянии. Проклятье!
– Несмотря на то, как это выглядит, со мной ты в полной безопасности, – твёрдо заверил он. – Я не причиняю боли женщинам.
Он пересел на другой стул – подальше от неё.
– Скажите это моим синякам.
– Мне очень жаль, но я понятия не имел, что имею дело с женщиной. Если кто-то пробирается в дом, одетый, как убийца… – Он пожал плечами.
– Так вы сожалеете?
Он посмотрел на неё.
– Я человек слова. Твоя бабушка не послала бы меня, если бы существовала опасность, что я могу причинить тебе вред.
Аиша фыркнула.
– У меня нет бабушки. Развяжите меня.
– Я сказал, что мне жаль, но я не глупец.
Она пробормотала что-то резкое на арабском.
– Просто на всякий случай. – Рейф откинулся в кресле. – Теперь, если ты закончила чернить заодно с моим и характер моих предков, я расскажу тебе о твоей бабушке.
– Говорю же, у меня нет бабушки.
– Тогда я расскажу тебе о леди Клив, вдовствующей леди Клив, бабушке мисс Алисии Клив, на чей портрет ты удивительно похожа.
Аиша посмотрела на него поверх коленей.
Рейф улыбнулся.
– Верно, мой маленький колючий слушатель, у тебя нет выбора.
Она вздохнула с многострадальным видом и закрыла глаза.
– Я встретил твою ба… леди Клив на свадьбе друга.
Он рассказал о леди Клив, о том, как встретил её в первый раз в декабре на свадьбе Гарри.
– Сначала я думал о ней просто как о старой леди, чьё место за столом по случайности оказалось рядом с моим. Каково же было моё удивление, когда она представилась как Алли Тодд, давней подругой моей бабушки.
Зелёные глаза оставались закрыты, но лёгкая морщинка хмурила гладкий лоб. Девушка следила за рассказом.
– Бабушка всегда называла её девичьей фамилией, Алисия Тодд, – объяснил Рейф, и морщинка исчезла. – Полагаю, тебя назвали Алисией в её честь.
Она по-прежнему не открывала глаз, но молчание её стало иным.
Он продолжал:
– Бабушка читала мне отрывки из её писем. Они не походили на обычные письма. Это были волнующие, захватывающе истории о змеях под кроватями, о поедающих коз и людей, тиграх, и о людях, которые сидя верхом на слонах, охотятся на тигров-людоедов.
Он заметил, что против воли она заинтересовалась.
– Эти письма заставили маленького мальчика мечтать о путешествии в Индию в поисках приключений. – Он поднял голову и бросил на неё взгляд – Аиша сразу закрыла глаза.
Рейф продолжал:
– Когда сэр Джон, её муж, умер, леди Клив вернулась домой в Англию. Это было восемь лет назад. Она обнаружила, что всё изменилось, большинство её старых друзей умерли.
Он хладнокровно добавил:
– Среди них и моя бабушка.
Его голос не дрогнул.
Рейф никогда не говорил о своём горе и не собирался начинать сейчас. Он был в школе в то время, и никто не подумал сказать ничего не значащему маленькому мальчику, что его бабушка умерла. Он узнал об этом недели спустя, когда на школьные каникулы его отправили в Эксбридж, а не к бабушке, как обычно. И когда Рейф спросил, почему, его отец сказал ему:
– Разумеется, потому, что твоя бабушка умерла.
Словно бабушка не была единственным человеком в мире, который заботился о нём…
Но это было в прошлом. Рейф предпочитал не жить прошлым.
Он сделал глоток коньяка и продолжил.
– Леди Клив собиралась приехать в Египет, она не видела твоего отца несколько лет, но её задержала война, а затем, как только это стало возможным и, наконец, всё было устроено, она получила известие о его смерти.
Он помолчал, подбирая слова, чтобы объяснить необъяснимое:
– Она не знала о тебе, не знала, что ты жива. Хотя я не понимаю, почему.
Аиша прижала колени к груди и опять не издала ни звука, её лицо застыло и выглядело недружелюбно, словно всё это её совершенно не заботило. Рейф не мог себе представить, на что была похожа её жизнь последние шесть лет, но не мог винить её за злость и недоверие.
