Текст книги "Перепутья Александры (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

   Но вот странность! Не считая последней комнаты, Варю преследовали воспоминания о самых печальных событиях в жизни. А что же тогда из раза в раз обрушивается на меня? Причем тут парк Дунайского? Воспоминание? Или предупреждение о будущем?

   – Что же такое Перепутья? – подал голос Михаил, стараясь абстрагироваться от пирожка.

   – Ну... – мрачно протянула Света. – Я знаю о них, – заметив, как мы трое выжидающе смотрим на нее, а Михаил даже о еде забыл, девочка опустила глаза. – Вообще-то мой ответ вам вряд ли понравится...

   ****

   2010 год

   Выспаться в тот день так и не удалось. Едва добралась до дома от Алисиной бабки, еще раз покормила вечно голодных кошек и свалилась на боковую, истошно завопил мобильный. Нащупала его в изголовье, не размыкая глаз.

   Это был Володя. Сын моей мачехи Аллы, которого я вот уже семь лет не зову Вовочкой и не считаю нахалом с задранным носом. Потому что сводный брат сумел стать ближе, чем бывают иные родные. Так уж случилось, что Вова знает мою тайну. Нет, это не я решила ему открыться. Просто он однажды тоже загремел в Поток. И более того, является одним из немногих, кто сумел сохранить воспоминания о нем.

   – Саш, мы с Ритой вечером в театр идем, – затараторил брат. – Мама с нами собиралась, но у нее опять мигрень, так что дала отбой, – держа трубку возле уха и, по-прежнему, не открывая глаз, я собиралась последовать Аллиному примеру. Однако Володя произнес волшебную фразу. – Я подумал, может, ты нам компанию составишь. Ты ведь любишь балет.

   О, да! Вот тут он был прав. Я очень любила балет. Последние тринадцать лет.

   Дав Вове клятвенное обещание, что явлюсь к театру в назначенный час, через силу выдернула себя из царства Морфея. Контрастный душ, еще две чашки кофе, несмотря на израсходованный с утра лимит, и к зеркалу – наводить красоту.

   По ступенькам театра я прошагала при полном параде – в строгом вечернем платье, естественно черном (любой другой цвет при моих волосах будет смотреться вульгарно) и дорогущих туфлях на тонком каблуке. Вова с Ритой поджидали слева от входа. Рита – Вовина жена и, по совместительству, моя лучшая подруга, та самая, с которой я когда-то училась в одном классе.

   – Все в порядке? – просил Вова, пока Ритка давала наставления своей матери, выполняющей сегодня роль няньки для моего сводного племянника и крестника Матвея. – Нет, выглядишь ты потрясающе, – поспешил заверить брат. – Просто глаза усталые. Сложное дело?

   – Еще какое, – тихо ответила я, чтоб Ритка не услышала. Ее мы не посвящали в нашу тайну. Ни к чему. Проблем и в обычной жизни хватает. – Еще никогда с таким не сталкивалась.

   – Хочешь, завтра пообедаем вместе или позавтракаем?

   Я кивнула. Что ж, это будет не лишним. Я не раз обсуждала с Володей мои действия в Потоке. Он ведь вовсе не был бездарностью, как я некогда считала. И не раз давал дельные советы. Может, и в случае с Алисой ему придут в голову свежие идеи?

   Глядя на прекрасный танец на сцене, я снова порадовалась, что приняла Вовино предложение. Балет завораживал, и будто подпитывал энергией. Теперь я не могла сказать, что не понимаю язык танца. Я научилась ценить это искусство благодаря одной очаровательной и изящной балерине с очень непростой судьбой.

   Как танцует сама Варя, я видела лишь однажды. Но это было настолько божественно, что стоит закрыть глаза, я снова вижу тот памятный вечер в мельчайших деталях. Как жаль, что мир лишился возможности наблюдать за этим волшебством. Шестая комната не обманула. Премьера истории принца и пастушки поставила крест на Вариной карьере.

   Я смотрела и смотрела на сцену, чувствуя, как на душе становится одновременно и легко, и горько. И вдруг случилось нечто невероятное. Я провалилась в сон и оказалась – вы не поверите! – в парке Дунайского.

   – Наконец-то пришла, – с наглой улыбкой встретил клоун.

   – Что тебе нужно, проклятое наваждение? – рассердилась я. Давненько не виделись, почти позабыла, как выглядит ненавистная кукла.

   – Хочу тебе кое-что показать, – клоун кивнул в сторону шатра.

   Я повернулась и замерла. На лавочке у входа в логово иллюзиониста сидела рыжеволосая девочка.

   – Алиса! – задохнулась я и кинулась к ребенку. Вернее, попыталась кинуться. Потому что со всего маху ударилась о невидимую стену. Больше всего досталось лицу. Не обращая внимания на боль, я принялась ощупывать препятствие, но ему не было ни начала, ни конца. Тогда я принялась молотить кулаками – не помогло. Запустила увесистым булыжником – по-прежнему, никакого эффекта!

   А потом руки опустились, а в голове бухнул молот. За спиной Алисы маячил черный энергетический сгусток. Тень! Та самая, о которой я слышу в Потоке постоянно, но за тринадцать лет встречала лишь однажды...

   – Саша! – Вовин голос прозвучал, как выстрел пресловутой пушки, вырывая из странного сна. – Прости, я балда. Ты, действительно, вымоталась. Не стоило тебя сюда тащить.

   Я огляделась. Спектакль успел закончиться. Публика, стоя, благодарила танцоров.

   – Все в порядке, – пробормотала я, поднимаясь. – Только на минутку глаза закрыла.

   Слова дались с трудом. Жутко болело лицо, словно я приложилась о невидимую стену вовсе не во сне...

  Глава 5. Простите Гену

   1997 год

   Мы нетерпеливо взирали на маленькую хозяйку убежища, а она, не смея поднять глаз, водила пальчиком по белоснежной накрахмаленной скатерти.

   – Света! – первой не выдержала напряжения Варя. Неудивительно, ведь ей досталось больше всех. – Так что тебе известно о Перепутьях?

   – Только то, что рассказывала Злата, – девочка, наконец, заговорила, но быстро-быстро, будто хотела поставить рекорд. – Она понимает Перепутья лучше других. Даже подсказки дает. Но только тем, кто действительно хочет слушать. По-настоящему.

   – Как это? – изумился Михаил. – И кто такая Злата?

   – Ну... – Света приложила ладошку к щеке и обвела нас грустным взглядом. – Пускай она сама вам расскажет, а? У нее лучше получится.

   Мы дружно закивали. Сама, так сама. Только побыстрее. Хватит уже тайн вокруг.

   – Идем, – девочка поднялась.– Нужно попросить приглашение из центра круга.

   – Откуда? – не удержалась от вопроса я, мимоходом отмечая, как Михаил все-таки завладел последней булкой. – Погоди! – парень подскочил и чуть не выронил ватрушку, решив, что окрик адресован ему, хотя я обращалась к Свете. – Все миры действительно закольцованы?

   – Да, – подтвердила девочка, выводя нас в сад. – Каждый слой – это круг. Вернее, кольцо. Куда бы вы не пошли, все равно вернетесь обратно.

   – Заметили уже, – брякнул Михаил с набитым ртом и чуть не подавился.

   Светин сад оказался замечательным. Аккуратные клумбы и грядки были обнесены цветными кирпичиками. На ветвях красовались сочные красные яблоки, будто наливные из сказки. Однако меня не покидало ощущение, что девочка не придумывала все это сама, а позаимствовала у Тени. Воссоздала в собственном убежище место, в котором чувствовала себя счастливой. Окончательно я уверилась в своей правоте, заметив веревочные качели, привязанные к самому могучему дереву.

   – У каждого человека в Потоке, ну или почти у каждого, есть убежище, – продолжила объяснять Света. – В чужой мир нельзя попасть без приглашения. Но можно попросить разрешение войти, стоя в центре любого слоя.

   – А как его найти, центр? – я оторвалась от раздумий о схожести садов девочки и темного сгустка энергии. – Измерить территорию что ли?

   – Нет. Ты его просто чувствуешь, ведь там температура всегда чуть выше.

   Центр Светиного убежища оказался аккурат возле веревочных качелей. Однако сколько мы с Варей и Михаилом ни старались, так и не ощутили каких-либо температурных отличий этого клочка земли от всех остальных мест в саду и доме.

   – Наверное, нужно дольше находиться в Потоке, – предположила девочка, видя наши неудачные попытки "нащупать" центр.

   – Вот уж, спасибо! – проворчал Михаил. – Не надо такого счастья.

   Света тем временем положила одну ладошку на другую и прошептала, прикрыв глаза:

   – Злата Васильевна, со мной новички. Просим приглашения в гости.

   Из сложенных детских рук полился вниз золотистый свет – легкий, струящийся, испускающий прозрачную дымку. Он тек, будто маленький ручеек, завораживая и источая сладкий ягодный аромат. Мгновение, и его поглотила земля, не оставив и намека на свечение.

   – И что теперь? – Михаил восторженно разглядывал место, впитавшее свет.

   – Подождем, – девочка разжала ладони. – Чтобы связаться с владельцем убежища, нужно знать его фамилию. Или отчество. Иначе, ничего не выйдет. Злата, конечно, имя редкое. Но представьте, сколько в Потоке может обитать Андреев, Наташ или... ой! – Света оборвала себя на полуслове, испуганно открывая рот.

   – Ух! – вторил ей Михаил, отпрыгнул назад и угрожающе покачнулся. Попытался устоять на ногах, размахивая ручищами и сшибая с дерева сочные плоды, но не вышло. В итоге приземлился на вечно страдающую часть тела. Еще и яблоком попало. Правда, уже по голове.

   Впрочем, на этот раз не только наш горе-спутник перетрусил. Мы с Варей тоже едва не засверкали пятками, когда на нас из ниоткуда посыпались искры. А еще морозным ветром обдало, да так, что волосы в буквальном смысле встали дыбом. Даже Светины косички!

   – Ой, простите! – запричитал хрипловатый женский голос. – Дверь треклятая шалит! А все Генка-балбес напортачил. Ох, говорила ему, не лезть с дурацкими идеями! Простите его горемычного!

   Когда я открыла глаза и смогла сделать полноценный вдох (вот уж точно в зобу дыханье сперло!), то обнаружила перед нами высокую женщину лет сорока в простом цветастом платье и черной косой вокруг головы. Даму вполне можно было назвать красивой. Абсолютное отсутствие талии ее ни чуть не портило, напротив, прибавляло шарма. Впрочем, внешний вид визитерши я успела оценить лишь мельком, ибо за ее широкой спиной тоже было на что посмотреть. Там зиял кошмарный черный прямоугольник непроглядной пустоты. Как дверь в потусторонний мир, честное слово. Еще чуть-чуть и я бы точно уверилась, что за нами явилась сама хозяйка небытия.

   – Злата Васильевна, – обиженно пропищала Света, пытаясь вернуть куцые косы в привычное состояние. – Могли бы просто сказать, что нельзя к вам. Зачем же так? Будто метлой поганой!

   – Так можно же! – воскликнула женщина, хватая девочку за раскрасневшиеся после морозной атаки щечки. – Говорю же, Генка-паразит отчудил. Выгнать бы его. Толку, как от козла молока. Да жалко, пропадет ведь неумеха, – продолжая говорить, женщина вела Свету к черной, как сама тьма, двери.

   Боже праведный! Нам что, тоже туда? Ни за что! Уж лучше на сцену к Дунайскому! На пару с ним фокусы показывать!

   – Мамочки! – девчушка тоже сообразила, куда ее ведут, и резко затормозила, поднимая в воздух комья земли.

   – Без паники! – велела Злата. – Дверь нормальная. Это у Генки руки не тем концом вставлены и чурбан на том месте, где у приличных людей, голове быть положено. Простите его бестолкового!

   И правда. Проход сквозь темноту оказался ничем непримечательным. Разве что мурашками, вновь кинувшимися наперегонки по всему телу. Ну и Михаил, как всегда, отличился. Замешкался у двери, а потом, струхнув, попятился и оттоптал ноги Варе. А больше никто из нас ничего не почувствовал. Никаких ощущений. Вообще никаких. Заходишь в тьму и вот он – новый слой.

   – Дверь золотистая должна быть, – пробубнила Света, сердито оглядывая проход с обратной стороны. Здесь он тоже выглядел черный дырой. – А тут поди пойми, не то в гости приглашают, не то на страшный суд!

   – Или в чистилище, – прошептала я и поинтересовалась – А Генка кто такой?

   – Недоразумение! Еще вашему Михаилу фору даст. Ой, простите Злата Васильевна. Но каждый человек имеет право на свое мнение.

   Женщина на выпад Светы предпочла не реагировать, но губы недовольно поджала. Хорошо, хоть Михаил не расслышал, будучи занятым – отбивался от кулачков хромающей Варвары.

   Слой Златы Васильевны оказался деревенским двором с деревянной русской избой, баней и постройками для птиц и скотины.

   – Сколько их тут у вас? – изумилась Варя, радостно разглядывая белых и рыжих кур, снующих под ногами и совершенно не реагирующих на наше вторжение. – У бабушки в деревне их много было. А еще индюк! Злющий! Один раз меня на поленницу загнал!

   – А я и не считала, девонька, – улыбнулась Варваре Злата. Пришлось по душе деревенское детство балерины. – А яйца как несут! Диву даюсь!

   – Настоящие? – ляпнула я, слишком поздно заметив, как Света делает большие глаза.

   – А то!

   – Злата Васильевна очень трепетно относится к своему хозяйству, – донесся до ушей запоздалый шепот девочки.

   Стол, за который нас усадила хозяйка, ломился от еды, простой, но потрясающе вкусной. Пшеничные лепешки, парное молоко, сметана, в которой ложка буквально стояла, рассыпчатая картошка – ух, пальчики оближешь. Мы даже забыли, что совсем недавно перекусывали у Светы. С другой стороны, Злата категорически отказывалась общаться, пока мы не отведаем ее угощений.

   – Так что случилось с дверью? – спросила Света, когда все наелись. Ну или почти все. Михаил отложил деревянную ложку с тоской в глазах. И как только в него влезает?

   – Ох, – тяжко вздохнула Злата и принялась рассказывать. Между красочными эпитетами вроде "лодыря", "колоды" и уже известного нам "балбеса", перемежающимися просьбами простить дурака окаянного, мы сделали вывод, что женщина приютила парня не по одной лишь доброте душевной. Сей отрок восемнадцати лет отроду, напоминал ей собственного отпрыска-охламона, тоже не умеющего шага ступить, чтобы не напороться на неприятности.

   А с дверью Генка отчудил следующее. Нашептал ей, чтоб не пускала больше гостей на их с Златой территорию сразу, а сначала пугала для надежности. Мало ли какие те мысли таят.

   – Вот дверь теперь искрит и морозит! – объяснила женщина, постучав мощным кулаком по столу. – Долго ж ее уговаривать придется, чтоб не занималась самодеятельностью. Она, видите ли, во вкус вошла!

   – А что такое Перепутья? – спросила Варя, когда у Златы закончились ругательства в адрес негодника Генки и отбившейся от рук двери.

   – Уверена, что хочешь знать, девонька? – едва слышно спросила женщина. Весь ее облик изменился, едва прозвучал Варин вопрос. Подобралась, посуровела. Генку-то она хоть и обзывала по всякому, но все же костерила любя. А тут лицо стало серьезное-серьезное. Балерина даже стушевалась и не посмела ответить.

   Вместо нее подал голос Михаил.

   – Конечно! – заверил он хозяйку. – Варя сказала, без них, вроде, отсюда не выбраться. А я домой хочу. У меня там невеста осталась!

   – Так уж и хочешь? – холодно усмехнулась Злата. – Уверен?

   Михаил поежился под ее пристальным взглядом, но все же кивнул.

   – Так и быть, милок, – улыбнулась женщина, но как-то нехорошо, не обнадеживающе. – Помогу я тебе встретиться с твоими Перепутьями.

   – А они прошлое или будущее? – спросила я, ибо меня продолжал мучить вопрос о шатре иллюзиониста.

   Глаза Златы увлажнились.

   – Перепутья – это то, с чем мы не хотим встречаться, – уклончиво ответила она. – Иногда, это то, о чем мы забыли, а иногда то, что не желаем замечать. Мы можем шагнуть навстречу Перепутьям и выйти из Потока. А можем убежать прочь и остаться здесь, пока... пока наше время не кончится.

   – А...

   – Позже! – оборвала меня Злата, выставив вперед широкую в мозолях ладонь. – Не все сразу.

   Я подчинилась. Злата Васильевна права – на самом деле я не так уж и хотела выяснять, что будет, когда мое время в Потоке истечет. Пока не хотела.

   Зато Варя вдруг осмелела.

   – Почему же вы еще здесь? Не захотели встретиться с Перепутьями? – от голоса балерины тоже повеяло холодком. – Или не смогли?

   – Я встретилась с ними, девонька. Но решила не возвращаться в реальный мир. Почему? Это тебя не касается. Идемте. Перепутья ждут!

   Под громкий петушиный крик Злата провела нас на новый, "пустой" слой, где Михаилу предстояло вступить в схватку с прошлыми (или будущими?) проблемами. Женщина объяснила, что есть такие миры, которые большим компаниям кажутся безжизненными. Но едва человек остается с ними наедине, они обрушивают на него Перепутья. А бывает, что и на обычном слое, лишь кто-то один видит то, что недоступно остальным.

   – Правильно! – многозначительно изрек Михаил. – В Вариных комнатах мы с Сашей и Светой ничего не увидели.

   – Точно! – не подумав, брякнула я. – И клоун общался только со мной!

   – Какой клоун? – насторожилась Варвара.

   Пришлось объяснять, пряча виноватый взгляд. И про преследующую куклу. И про возвращение в парк Дунайского. И про Перепутья, которые якобы там начинаются.

   – Тогда почему ко мне никто не являлся? – протянул Михаил, боязливо озираясь по сторонам.

   Слой действительно оказался "пустым". И безжизненным, как Варин лабиринт. Походил на подземную стоянку: бетонный пол и потолок, стены теряются вдали. Пустота. Ничего вокруг. И никого. Кроме нас пятерых.

   – Возможно, время для встречи не пришло, а, может, ты попал в Поток по ошибке, – пояснила Злата, не слишком балуя нас подробностями. Но, заметив, как мы вытаращили глаза, добавила. – Я встречала лишь двоих людей, так и не нашедших Перепутья.

   – Один из них Василий Петрович, – пискнула Света.

   – А если и я такой же? – Михаил почесал затылок.

   – Значит, не сможешь вернуться домой! – рассердилась Злата. – Хватит чесать языком. Такой, не такой! Вот сейчас и проверим, какой!

   Михаил сник, а Злата продолжила:

   – Внимательно посмотри на нас. Хорошенько запомни детали. Во что мы одеты, какого цвета наши глаза. Это поможет тебе остаться на поверхности, если Перепутья начнут засасывать. Что бы ни случилось, помни: ты находишься тут, а не там. Понял?

   – Угу, – промычал парень и тут же истошно завопил, заметив, как Злата отводит меня и Варю в сторону, а Света, опустив голову, следует за нами. – Эй, вы куда?!

   – Обратно ко мне в убежище. Я же объяснила, балбес, пока мы тут, "пустой" слой не покажет твои Перепутья. Ты должен остаться один. Не паникуй, позже я за тобой вернусь.

   Но Михаила это мало успокоило. Какая там паника. Судя по ошалевшим глазам, парень готов был кинуться прочь, не разбирая дороги. Однако нужно отдать ему должное, в последний момент он все-таки сдержался и остался стоять на месте. Но несчастное выражение с лица не сошло. Эх, вояка... Хотя чего я насмехаюсь? Сама-то не сумела посмотреть представление Дунайского...

   Вернувшись на деревенский дворик, мы с Варей вновь накинулись на Злату с вопросами. Но она отмахнулась и, засучив рукава, пошла на кухню, а нам велела животинку покормить. Задачка, оказалась еще та. Варя, хоть и проводила ребенком лето в деревне, но для кормления скотины была тогда слишком мала, а я и вовсе настоящую корову вблизи впервые увидела лишь в зоопарке Потока. Повезло, что с нами была Света. Она тоже жила в городе, однако ей уже не раз доводилось помогать Злате по хозяйству. По сути, девочка взяла всю кормежку на себя, мы с Варварой лишь стояли рядом – на подхвате и неустанно обсуждали Перепутья.

   – Откуда Поток может знать о будущем? – недоумевала Варя. – А, может, это и не будущее вовсе. Он просто узнает наши мысли и материализует их. Конечно, я волнуюсь из-за премьеры. Это моя первая главная роль в театре. Я хочу, чтобы все прошло по высшему разряду, не как в балетной школе. Ух! – Варя сжала кулачки, воспоминание до сих пор вызывало сильные эмоции. – Вот Поток и решил надо мной поиздеваться! Попугать!

   – А если все-таки будущее? – несчастно пролепетала я. – Вот возьмет и сбудется.

   – Если только ты его запрограммируешь, – подала голос Света, вытирая мокрый лоб. Она только что закончила накладывать корм свиньям и успела изгваздаться с ног до головы. – Василий Петрович говорит, стоит только поверить, а дальше ты это ложное будущее сам воплотишь. И неважно, было оно тебе предначертано или нет.

   – Хм... в этом есть смысл, – задумчиво пробормотала Варя. – Саш, а ты думаешь клоун тебе показывает будущее?

   – Может, и нет, – я облокотилась на заборчик, наблюдая, как свинки отталкивают друг друга здоровыми тушками. – Ты же видела, какую истерику у меня вызвал парк Дунайского. Мне кажется, я там бывала раньше, но этого не помню. Так что это скорее – прошлое, но глубоко забытое.

   – О! – воскликнула Света. – Злата вернулась! И, кажется, Михаил не в духе.

   Надо же! Мы и не заметили, как хозяйка отправилась за нашим спутником.

   – Ну как? Были Перепутья? Страшно? – забросали мы парня вопросами, выбежав навстречу.

   – Ничего не страшно! – возмутился Михаил злой, как черт. – Показали мне ерунду всякую! Глупости! Злата, где тут у вас умыться можно?

   – Там, – кивнула хозяйка в сторону сарая. – За углом бочка с водой стоит.

   Мы недоуменно взирали Михаилу вслед. Если честно, я была уверена, что он вернется окончательно поверженный в моральном плане. Видели ж, какой он у нас храбрец. Но вот поди ж ты...

   – А вы иного исхода и не ждали, да? – спросила Злату Варя, заметив в ее глазах победный блеск. – И рады, верно?

   – Не тому, о чем ты подумала, – вздохнула женщина печально. – Рада, тому, что не потеряла способность видеть. И, да, я знала, что парень провалит эту попытку. И многие последующие тоже, если вообще захочет снова попробовать.

   – Что же он такое увидел? – изумилась Варвара.

   Оказалось, Ларису. Ту самую подружку, которая его бросила. Интересно то, что привиделась нашему спутнику не сцена расставания, а, напротив, счастливые времена. Первые свидания, поездки на шашлыки, прогулки по ночному городу, коих за четыре с половиной года романа накопилось немало. И ни одно из явившихся воспоминаний Михаил не мог назвать даже неприятным, не то, что страшным.

   – Так в чем смысл? – не могла взять в толк Варя.

   – Ты, девонька, видела то, о чем хотела бы забыть. Глупому мальчишке "показали" его промахи, которые он не замечал в жизни. Но он и теперь ничегошеньки не понял.

   – Что же ему теперь делать? Пытаться вновь?

   – Я бы посоветовала оставить все, как есть, и наслаждаться жизнью в Потоке. Столько, сколько отведено. Как и тебе, девонька.

   – Что?! Да как вы смеете?! – балерина аж раскраснелась от возмущения и ногами затопала, как при нашей первой встрече. – У Михаила там невеста! А у меня жених и целая жизнь в придачу!

   – Нет у него больше никакой невесты. Проворонил парень свое счастье. А ты, – Злата положила мощную руку на хрупкое Варино плечо. – Я тебе, конечно, не указ. Поступай, как знаешь. Хочешь в последнюю комнату, ступай. Только помни, то, что ты там увидишь, перевернет все. Ты и сама не захочешь возвращаться в реальный мир. Для тебя, Поток – дар, глупышка.

   – Вы сумасшедшая! – Варвара с отвращением оттолкнула руку Златы.

   – Мне тоже нельзя к Дунайскому? – ядовито поинтересовалась я, будучи солидарной с Варей. Что еще за советы такие?! Какой же это дар?!

   – А вот тебе, милая Сашенька, как раз прямая дорога в Перепутья, – окончательно огорошила нас женщина. – Ты обязана вернуться домой. Как и Света. Да, и не смотри на меня так, неблагодарный ребенок, – повернулась Злата к девочке, заметив, как та, строит гримасы. – Плохо стараешься, а то бы давно свои Перепутья прошла. Доиграешься до Черной Пелены.

   – До чего? – ужаснулась я.

   Господи, сначала Тень. Теперь Пелена. Сколько же еще тут нечисти водится? Может, уже весь список огласите?!

   Варвара в разговоре больше не участвовала. Разобиделась и даже потеряла всякий интерес к очередным обитателям Потока.

   – Есть Черная Пелена, а есть Белый Дым, – охотно объяснила Света. – Считается, что Дым выводит людей в реальный мир, когда они преодолевают Перепутья. А Пелена, ну она... в общем, она приходит к тем, чей срок в Потоке закончился. Хотя точно никто не знает. Никто ж обратно еще не возвращался.

   У меня на языке вертелось столько вопросов, что не хватило бы и целого дня, чтобы все задать. Но несколько я бы непременно озвучила прямо сейчас, если бы...

   Нас оглушил громкий вопль, слившийся с совершенно безумных ржанием.

   – Дверь треклятая! – ахнула Злата, и подхватив длинный цветастый подол, кинулась спасать и успокаивать очередных гостей.

   Через пару минут, нашему взору предстали взъерошенный мальчик Егор, ведущий под узду упирающуюся рыжую лошадь с крыльями, как у птеродактиля. Послышалась знакомая "песнь" – простите Гену, беса окаянного, прогнала бы, да жалко.

   – Теть Злат, – прервал мальчик подвывания хозяйки взбесившейся двери. – Можно я у тебя посижу, а?

   – Петрович опять доконал? – догадалась Злата Васильевна.

   – Ага. Пилит и пилит. А я че? Я ниче. Всего-то соорудил дельтаплан новый. С пропеллером.

   – Зачем дельтаплану пропеллер? – насупив бровки, поинтересовалась Света учительским тоном. Похоже, не один Василий Петрович читал Егорке нотации.

   – Эксперимента ради! – парировал мальчик.

   – Покажешь? – спросил вернувшийся Михаил. А глаза-то как заблестели.

   – Конечно! Когда этот, с карманными часами, чуток поостынет.

   Злата тем временем велела всем мыть руки и садиться за стол, что окончательно вернуло Михаилу бодрое расположение духа. Пока Егорка одновременно жевал и рассказывал о возможностях нового летательного средства, а парень открывал рот от восторга, не забывая подкладывать туда очередную порцию еды, я осторожно взяла Варю за руку.

   – Света правильно сказала, – зашептала я балерине на ухо. – Сюда ОТТУДА еще никто не возвращался. Поэтому Злата ничего не может знать наверняка. Забудь про ее советы.

   – А ты забудешь? Не пойдешь к Дунайскому?

   Меня пробрал озноб.

   – Не пойду. По крайней мере, в ближайшее время. Не могу, понимаешь?

   Я ошибалась. И очень скоро мне предстояло об этом узнать. Слишком скоро...

   – А соли нет? – донесся до нас голос Михаила.

   – Сейчас наколдую! – заявил Егор и получил легкий подзатыльник от Златы.

   – Я тебе наколдую! Тыщу раз говорила, у меня колдовать не положено!

   – Так соль же просят!

   – Вот встань и принеси, раз такой прыткий. На кухне полная солонка стоит. Марш!

   Егор нехотя поднялся и поплелся к избушке. Едва он скрылся за дверью, высоко в небе раздалась барабанная дробь и во двор из ниоткуда вывалился здоровенный детина почти под два метра ростом. Вихрастый, белобрысый, с глазами навыкате. Впрочем, может при других обстоятельствах они были бы вполне пристойными, однако сейчас их владелец был перепуган до смерти. Он озирался по сторонам, пытаясь быстро сообразить, в какую сторону драпать.

   Неужто тот самый балбес Генка? Но спросить я не успела.

   – Матерь Божья! – гаркнула хриплым голосом Злата.

   – Бежим! – истошно завопила Света, вскакивая и переворачивая лавку, вместе со мной и Варварой. – Скорее! Это Пелена!

   С вами когда-нибудь случалось такое – на вас надвигается автомобиль, а вы не можете пошевелиться? Достаточно сделать шаг назад или вперед, но ноги на это не способны? Лишь мозг спрашивает сам себя: затормозит – не затормозит?

   Вот и со мной приключилось что-то подобное во дворике Златы. Я лежала на траве и, похолодев от ужаса, смотрела на Черную Пелену и не могла пошевелить даже мизинцем.

   От одного ее вида можно было лишиться чувств. Не знаю, почему ее называли Пеленой. По мне, так она больше походила на обезумевший рой. Маленькие черные точки – будто пчелы, занимали свое место в общей массе и двигались вперед без страха, без вопросов. Слаженно и целенаправленно они преследовали цель. И сейчас этой целью был Генка, который, сверкая стоптанными подошвами, носился кругами по двору. От него в разные стороны с возмущенным кудахтаньем разбегались куры. Все это сопровождалось диким ржанием привязанной к забору лошади, которая брыкалась всеми четырьмя копытами и угрожающе размахивала крыльями.

   – Уберите! – вопил детина, нарезая очередной круг. Пелена сплошной стеной летела следом, все сокращая и сокращая расстояние.

   – Генка, тикай отсюда, паразит! – вторила ему Злата, высунув голову из-за колодца. – Светка, не шевелись, ЕЙ тепереча все равно, кого хватать! Саша, чего разлеглась, как колода? Ползи давай, ползи! Генка, марш со слоя, кому сказала?!

   Ползти?! Какой там! Говорю же, на меня будто заклятье навели, поэтому выполнить приказ Златы я не могла при всем желании. Да и Генка не особо ее слушал. Вместо того, чтобы "тикать" прочь со слоя, он решил искать спасения в избушке. Одним прыжком перемахнул высокие ступеньки и... столкнулся в дверях с Егоркой, который не подозревая о кошмаре, царившем во дворе, как раз выходил из дома с солью для Михаила.

   Все произошло в одно мгновение. Так быстро, что никто из нас даже крикнуть не успел. Генка оттолкнул Егора в сторону. Без злого умысла, просто, чтоб проход не загораживал. Вот только это "неумышленное" движение оказалось фатальным. Мальчик покачнулся и рухнул прямиком в объятия Пелены.

   – Не-е-е-ет! – чей-то крик резанул по ушам. Чей именно, я не разобрала, но точно не Егоркин.

   Мальчик не издал ни звука, пока черные массы спиралями опутывали тело, связывали по рукам и ногам. На его лице не было страха, только странная покорность неизбежному. А потом с его губ сорвался последний вздох, который я, скорее, почувствовала, нежели услышала. Умиротворенный, едва ощутимый, как шелест ветерка.

   И вот мальчика исчез. Осталась лишь черная масса, состоящая из сотни тысяч маленьких мельтешащих точек. А затем и они начали бледнеть и растворяться, пока не растаяли, будто и не было их тут вовсе...

   А десять минут спустя мы стали свидетелями безобразной, тошнотворной сцены.

   – Я сказала, убирайся вон, паразит окаянный! Чтоб ноги твоей больше в моем убежище не было!

   – Но, теть Злат, я ж не специально! Не желал я зла! Пощади! – всхлипывая и громко шмыгая носом, Генка ползал у ног приютившей его хозяйки и всеми силами пытался вымолить прощение. Но та была непреклонна.

   – И не проси. Вон! Пошевеливайся, пока я тебя сама со свету не сжила!

   Генка еще раз протяжно всхлипнул, вытер мокрое от слез лицо рукавом рубахи и, пошатываясь, поплелся прочь. Он знал Злату лучше нас и, видимо, понимал – решения своего она не изменит.

   Когда смолкла барабанная дробь, я подошла к осиротевшему Рыжику. Стараясь сдержать подкатывающие слезы, погладила по крупу. Конь в ответ дунул мне в лицо. Когда все перестали носиться, лошадь тоже успокоилась.

   – Теперь он исчезнет, – сказала Света, прижимаясь щекой к лошадиной шее. – Все существа исчезают после... после ухода хозяев. И убежища пропадают, – она принялась рыться в кармашках сарафанчика в поисках носового платка. – А Генка все равно не жилец. Пелена за ним вернется.