Текст книги "Перепутья Александры (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

   До встречи с Алисиной бабкой, я успела заехать домой. Хотелось привести себя в божеский вид, да и кошек покормить не мешало. Все-таки со вчерашнего обеда дома не была. Обе рыжие девочки – Леська и Дуська – ждали у порога, распушив хвосты.

   -Ми-и-и-и-у, – жалобно попросила Леська.

   – Аа-а-а-а-у, – Дуськин бас звучал куда требовательнее.

   Мигающий огонек телефона я заметила лишь выйдя из душа. Первое сообщение, естественно, было от папы. Содержание я могла пересказать заранее. Второе – от подговоренной отцом Аллы, сердито высказывающей, что, дожив до 29-ти лет, можно было уже повзрослеть или хотя бы ума набраться. Третье – от бывшего бой-френда, сообщившего о забытом в его доме предмете моего гардероба. О чем шла речь из его сбивчивого описания я так и не поняла. Поэтому мимоходом приняла решение, не ездить и не забирать. Раз за месяц после расставания я не хватилась этой шмотки, значит, особой надобности в ней не испытывала.

   Выпив едва ли не залпом две чашки кофе, из подъезда выбежала посвежевшей и взбодрившейся. Почувствовала придирчивые взгляды местных кумушек, уже с раннего утра восседающих на лавках. Теперь час будут чесать языками.

   Ну и пусть. Поначалу я пыталась быть вежливой, но быстро прослыла ведьмой из-за цвета волос и глаз, а затем и вовсе несчастной никому ненужной дурнушкой. Поэтому теперь прохожу мимо молча, с каменным лицом.

   Что бы они понимали! Это подростком я презирала свою внешность. Но не теперь. Я нравлюсь мужчинам. Иногда даже слишком. Я знаю, как заставить их боготворить меня. Но мои отношения скоротечны. Я рву их, не дав им развиться. Потому что невозможно впустить кого-то в сердце, если оно разорвано в клочья и продолжает кровоточить. Люди ошибаются – некоторые раны не способно залечить даже время...

   Вот и Алисина остановка. Чуть не проехала, задумавшись. И опаздываю как назло! В воскресное утро без пробок автобусы все равно еле ползут. Водители твердо уверены – в такой день никто некуда не торопится. Бойко стуча каблучками, пробежала вдоль длинной девятиэтажки. Краем глаза заметила калеку-попрошайку. Попыталась бежать дальше, но ноги приросли к асфальту.

   Призрак Потока! Мой давний спутник! Надо же, какая встреча! И когда!

   Бессмысленный усталый взгляд. Спутанные седые волосы на изрезанном морщинами лицо. Протянутая дрожащая ладонь. Сколько тебе сейчас? Я помню цифру. Но выглядишь ты старше.

   Я выгребла из кошелька все деньги, на автобус у меня проездной. Вложила в грязную руку почти пять сотен. Поймала испуг и неверие в полумертвых глазах. И кроху узнавания? Нет, вряд ли. Выбравшиеся из Потока люди не помнят друг друга. За крайне редким исключением.

   Я знаю, ты сам сотворил свою судьбу. И даже борьба с Перепутьями не смогла бы тебя вылечить. Лишь облегчить боль. Но и это было бы немало. В твоем случае. Но ты не смог. Не попытался. Ты так ничего и не понял. Ты сам виноват, но мне от этого не становится легче. Горький привкус на губах, очередной шип в сердце.

   Потому что я еще помню тебя другим, полным жизни. Мне очень жаль. Но не каждого можно спасти, Михаил...

   Глава 3. Проказы куклы

   1997 год

   Я топнула ногой от досады, хотя сама не понимала, кто вызывает наибольшее раздражение: шепчущий всякие гадости клоун, рвущий волосы на голове Михаил или же Варя, которой приспичило кидаться в объятия подлой иллюзии.

   – Что делать? Как быть?– повторял Михаил как заведенный. Его голос отдавался по пустому залу гулким эхом. А учитывая, что мы с моим спутником отражались в десятках зеркал, мне начало казаться, что не один Михаил забрасывает меня риторическими вопросами, а штук пятнадцать. Как минимум.

   – Замолкни! – шикнула я на причитающего парня, и, видя, что это не помогает, возвела глаза к небу (пардон, к потолку) и снова повторила приказ. – К Варе!

   Под привычный грохот пушки мы провалились на новый слой. Я уже приноровилась к перемещениям и приземлялась вполне успешно. Пусть меня немного и покачивало, но очередную поверхность я встречала в вертикальном положении, в отличие от Михаила, которому удача улыбалась через раз. Вот и сейчас он жалобно поскуливал, поднимаясь с земли и потирая пятую точку.

   Впрочем, и мое везение иссякло. Потому что занесло нас точно не к Варе. Зеркальный зал имел хоть что-то общее с исчезнувшей балериной. Она могла там репетировать. А зоопарк? Он-то с балетом как соприкасается?!

   – Мило, – процедил сквозь зубы Михаил, продолжая держаться за ушибленное место. – Давно мечтал пообщаться с представителями фауны. Да еще в таком количестве.

   Признаться, он был прав. Куда ни глянь, повсюду клетки, в которых галдела, свистела, рычала и мычала всякого рода живность: от симпатичных попугайчиков с кокетливыми хохолками до недовольно бьющих себя хвостами львов.

   – Скажи спасибо, что они в клетке, – бросила я, размышляя, попроситься на другой слой или все-таки поискать тут Варвару. Кто ж разберет этих балерин, может у них хобби такое – по зоопаркам гулять.

   – Ой, не сглазь, – вдруг злорадно протянул один из попугаев – самый крупный, снежно-белый. И повторил, еще больше распаляясь. – Не сглазь, не сглазь!

   Мы с Михаилом аж задохнулись. Он от неожиданности, а я, скорее, от возмущения. Только птицы, открывающей рот не по делу, не хватало.

   – Не каркай, – велела я ей, пытаясь сосредоточится на более важных делах.

   – Сама не каркай, ворона, – не остался в долгу попугай.

   – Корова! – вторил милой птичке Михаил.

   Это было уже слишком!

   – Сам ты... – начала я, поворачиваясь и готовясь обрушить на спутника весь накопившийся гнев, но тут же поняла, что данный "эпитет" относился вовсе не ко мне. На нас, наклонив рогатую голову, двигалась самая настоящая корова. Хотя, может, и не совсем настоящая. Разве у нормальных коров бывает глаз посреди лба, как у циклопа, и рога, напоминающие ножи тореадора?!

   – Бежим! – дурным голосом завопил Михаил, и, хватая меня за руку, кинулся наутек. Я не сопротивлялась, потому что эта представительница фауны вогнала меня в абсолютнейший ступор, лишив возможности действовать самостоятельно.

   Корова, не долго думая, ринулась следом грузной трусцой. Впрочем, передвигалась она довольно бойко. Или это мы, ошалев от ужаса, двигались слишком медленно? Не важно! Главное, рогатая нечисть (а как еще назвать эту скотину?) не отставала. Копыта целеустремленно ударяли в землю, поднимая пыль.

   В момент опасности в голову приходят странные мысли. Вот и мне вспомнился отечественный мультфильм про страну невыученных уроков, где двоечник встретил корову, которую на уроке назвал плотоядной. А потом меня осенило! Наверняка наш плотоядно-травоядный зверь – одно из существ, про которых рассказывал Егор! Просто коровий владелец неправильно сформулировал запрос. Вот животинка и мутировала.

   Отлично, вывод сделан. Только как теперь отделаться от зловредного мутанта?

   – Вытащи нас отсюда! Прикажи небесам! – будто прочитав мои мысли, взмолился Михаил, не смея обернуться на грозную преследовательницу.

   И правда, почему я сама не догадалась?! Совсем отупела со страху.

   – Хочу... – я чувствовала, что сейчас задохнусь. – Хочу... отсюда...

   Это все, на что хватило моего дыхания. Однако в небе все-таки грохнуло, выбрасывая нас на очередное, уже третье по счету, поле. На этот раз на самое обыкновенное, покрытое зеленой травой, без луж и цветов.

   Я даже не пыталась устоять на ногах. Рухнула на четвереньки, утыкаясь лицом в траву, и клятвенно заверяя все силы, которые могли меня услышать, что больше в жизни не прогуляю ни одного урока физкультуры. И вообще, запишусь в спортзал для подготовки к Олимпийским играм!

   Михаил тяжело дышал, лежа в полуметре от меня. Говорить, ему было трудно, но удержаться он не смог.

   – Тоже мне, народная умелица! Получше мира придумать не могла? Зоопарк, блин!

   – В следующий раз сам будешь проситься на другой слой! – огрызнулась я, чуть не плача – в боку ужасно кололо.

   – И попрошусь!

   Возможно, на этом перепалка б не закончилась, если бы над головами не просвистел... желудь.

   – Какого?! – взревел Михаил, оглядываясь, и замолк, потому что следующий желудь угодил ему в лоб. Парень кряхтя, согнулся пополам.

   На радостях от избавления от саблерогой коровы, мы и думать забыли, что и в новом слое могут поджидать опасности. С другой стороны, кто мог предположить, что сразу после циклопа на копытах на нас решит напасть несостоявшееся ружье, стреляющее желудями. В смысле та самая пушка, которую упоминал Егор.

   – Ай! Ай-яй-яй! – завопила я, увидев это чудо техники на колесах, с тонким длинным дулом, грозно надвигающееся на меня. Желудиные снаряды пролетели в миллиметре от моей головы, задевая волосы. Михаилу опять повезло меньше. Следующая партия дубовых плодов чирикнула его по затылку.

   – Прекратите! – взвыл он, вскакивая, и припустился прочь, сверкая подошвами сапожищ.

   Пушка мгновение размышляла (поверьте, это "орудие" точно умело думать!), поворачивая дуло то вслед улепетывающему Михаилу, то на не смеющую пошевелиться меня. Потом решила предпочесть первый вариант – видимо, движущаяся мишень показалась интереснее.

   – Михаил, осторожнее! – попыталась предупредить парня я, но тщетно. Пушка, лихо катя по полю, вовсю палила желудями, неизменно попадая Михаилу в уже пострадавшую часть тела. Ту, что он отбил при приземлении в зоопарк.

   – АААААА!!! – истошный вопль моего атакованного спутника резанул барабанные перепонки. – Хватит! Я сказал, прекрати! Саша, сделай что-нибудь!

   А что я, собственно, могла? Велеть небесам отправить нас на очередной слой, где уже поджидали новые мутанты Потока? Впрочем, не сражаться же врукопашную с взбесившейся пушкой. Придется просить...

   Но Михаил меня опередил

   – Хочу на другой слой! – его приказ громом прокатился по полю. Даже пушка на мгновение приостановилась. Потом раздался звук, как от выхлопной трубы, и стряслось самое страшное, из того, что могло случиться. Михаил растворился в воздухе. Переместился на другой Слой. Один. Без меня. Мы с пушкой замерли, разглядывая пустоту, засосавшую парня. Она озадаченно, я – едва сдерживая крик.

   Оружие-мутант очнулось быстрее меня. Развернулось, направляя ствол в мою сторону. Времени на размышление не оставалось.

   – На другой слой! Куда угодно, только отсюда!

   С приказом я немного погорячилась. Хоть небеса и выполнили его незамедлительно, но отправили меня вовсе не туда, куда мне было угодно. А именно в парк иллюзиониста Дунайского, аккурат к качающейся кукле – фактически нос к носу. Глядя в полусумасшедшие голубые глаза клоуна, я поняла, рассчитывать на встречу с Михаилом или Варей не стоит.

   – Как дела? – поинтересовалась кукла, попытавшись придать лицу невинное выражение, но подвели нарисованные губы, не сумевшие скрыть насмешку.

   – Значит, корова и пушка твоих рук дело, – констатировала я, сообразив, кому обязана столь незабываемым впечатлениям.

   – Не моих, а человеческих, – парировал клоун, чуть наклонившись вперед.

   Ясно. Циклопа с ружьем это вечно подмигивающее наваждение, конечно же, не создавало. Но моему знакомству с ними определенно поспособствовало.

   Я огляделась. В парке ничего не изменилось со вчерашнего дня. Все те же качели с каруселями, та же праздная толпа. И тот же звонкий голос зазывалы, приглашающий публику в шатер к иллюзионисту. Во второй раз призыв не вызвал панического ужаса, но неугомонные мурашки все-таки вышли на старт и уже приготовились к забегу на длинную дистанцию.

   – Может, зайдешь? – клоун издевательски изогнул левую бровь.

   Ответом надоедливой кукле стала гримаса на моем лице.

   – Отсюда! Живо! – скомандовала я, топнув ногой, и показала клоуну язык.

   В первый миг после пушечного выстрела, мне почудилось, что душа пускается в пляс. Ибо передо мной возник девятиэтажный дом из красного кирпича с черепичной крышей. Мой дом! Он стоял в окружении кленов и тополей, отражая в окнах всходящее осеннее солнце.

   Я жила здесь с того дня, как меня в виде свертка, перевязанного розовой лентой, привезли из роддома. Бабушка раз сто пересказывала историю, как дед закатил пир для всего двора, напоив соседей шампанским допьяна. Еще были наняты профессиональные фотограф с кинооператором (настоящая роскошь в начале восьмидесятых). Но чиновник такого ранга, как мой дед, мог позволить отметить появление первой внучки с шиком...

   С победным криком я ринулась к родному подъезду с черной металлической дверью, от радости не замечая, как сторонятся меня прохожие. Как даже птицы, кружащие в небе, меняют направление.

   Первый подъезд, второй, третий. Сердце бешено стучало о грудную клетку, отсчитывая секунды, приближающие меня к желанной цели. Ликование разбилось на миллиарды осколков лишь у четвертого крыльца. В тот миг, когда стремительно распахнулась дверь и ударилась о стену, сбивая громадные куски красного кирпича. Увидеть себя со стороны – зрелище не для слабонервных. Но я почему-то не испугалась. Лишь медленно опустилась на асфальт, потому что ноги отказались служить, и проводила саму себя долгим бестолковым взглядом.

   О, да, это была я, выскочившая в то памятное утро из дома после ссоры с Бастиндой. В джинсах и зеленой ветровке. С пылающими щеками и гневом в черных глазах.

   – Стой, – слабо велела я той себе, которая как раз заворачивала за угол. Поняла вдруг, что получила шанс выяснить, как умудрилась загреметь в Поток. – Подожди!

   Не знаю, как мне удалось подняться и ринуться в погоню, ведь ноги объявили бойкот. Так бывает – во сне. Ты бежишь, прикладывая неимоверные усилия, подпрыгиваешь, отталкиваешься от земли, как от трамплина, но все равно двигаешься словно заторможенный робот. Еще и воздух уплотнился. Мне приходилось помогать себе руками, раздвигать воздушные массы, как пловец воду.

   Добраться до угла дома удалось чудом. Другая я стояла на автобусной остановке, насупившись и сжав кулаки – того гляди, дым из ушей повалит. Интересно, куда я собираюсь ехать? Вероятней всего, к бабушке. Или к Рите. Только им двоим из всего человечества я могла поплакаться в жилетку и вдоволь нажаловаться на Бастинду с Вовочкой.

   Моя бабка – Галина Дмитриевна Корнеева и раньше была теткой мировой – старушкой язык назвать не повернется. А после непредвиденной кончины деда – Валерьяна Гавриловича, общаться с ней и вовсе стало сплошным удовольствием.

   Дед был сущим деспотом. Меня он, конечно, боготворил, ни разу даже голос не повысил. Зато остальное семейство держал в ежовых рукавицах. Противиться его авторитарной власти не смел никто. Кроме моего отца – Виктора. Двое других взрослых сыновей (мои дядя Коля и дядя Рома) неукоснительно выполняли распоряжения грозного родителя, как в бизнесе, так и в повседневной жизни. Даже женились лишь с одобрения главы семейства.

   Старший сын сошел с выбранной для него дороги ещё в юности. Выбрал свой путь. И на протяжении многих лет намеренно избегал общения с дедом. Никогда не приезжал в родительский дом, а к нам приглашал исключительно бабушку. Если бы мог, то вычеркнул его и из моей жизни. Наверное, из-за собственных годами накопленных обид, ведь лично у меня не имелось ни единой причины рвать отношения с дедом.

   Только когда его не стало, я поняла, насколько сильное давление он оказывал на остальных членов семьи. Со дня прощания с дедом на кладбище прошло каких-то три месяца, а родственников будто подменили. На семейных обедах, которые с незапамятных времен устраивались раз в месяц, никто больше не сидел натянутый, как струна. Народ раскрепостился, за столом посыпались шутки, зазвучал смех. Даже бабушка, всю жизнь ходившая с сурово сжатыми губами, вдруг расцвела и даже помолодела. Откровенничать с ней мне стало легче в стократ. Бабуля вдруг проявила небывалые познания в молодежной моде и музыке. Даже сходила со мной на концерт одной популярной группы втайне от папы, на дух не переносившего подобные мероприятия, считая, что новые музыкальные направления дурно влияют на неустойчивую подростковую психику.

   Вторым человеком, которому я могла выплакать горе, была Рита Луконина – моя бывшая одноклассница. Прежде мы сидели за одной партой и жили в соседних домах, но два года назад Ритка переехала в другой район, и, как следствие, перевелась в новую школу. Однако даже крутые перемены не стали поводом для прекращения нашей дружбы. Мы ездили друг к другу в гости по выходным, а в будни часами висели на телефоне, пока кто-то из взрослых, грозя всяческими карами, не требовал освободить линию.

   Итак, если я сейчас сяду на 19-й автобус, значит, еду к бабушке. А если выберу 44-й маршрут, стало быть, предпочтение отдано Рите. Главное, не упустить момент и успеть сесть вместе со мной в автобус.

   Сесть вместе со мной! Это уже на клинику похоже, ей-богу!

   Преодолевая сопротивление воздуха и собственных ног, я зашагала к остановке, не сводя глаз с самой себя. Другая я, судя по выражению лица, продолжала мысленно костерить Бастинду, то и дело шмыгая носом. Неужели, я всегда так ужасно свожу брови, когда злюсь? Вот кошмар-то!

   Из задумчивости вторую меня вывел паренек в яркой желтой куртке, раздающий всем, кто подвернется под руку, рекламные листовки. Обычно я даже не смотрю на их содержание. Сую в карман, если поблизости не нахожу урну, чтобы потом выбросить дома. Уж такой у меня характер – терпеть не могу, когда мусорят на улице. Однако она, то есть я (вот незадача получается с местоимениями) уткнула взгляд в голубоватый листок. На хмурой мордашке нарисовался интерес. Да такой, что пока читала и перечитывала бумажку, умудрилась пропустить и 44-й, и 19-й автобусы.

   Я попыталась ускорить упрямые ноги, но куда там. Вторая я, продолжая с глуповатой улыбочкой пялится в листовку, ловко вбежала в 23-й автобус – маршрут, которым я сроду не пользовалась. Куда, черт меня (или "ее"?) дери, ее (а, может, лучше "нас"?) несет?! Что такого она прочла на квадратном листе голубой бумаги?

   На автобус вслед за самой собой я естественно не успела, но шанс пролить свет на тайну оставался. На остановочной площадке – прямо на асфальте сиротливо лежали несколько рекламных листков. До цели на негнущихся ватных ногах мне оставалось всего-то шагов десять. Несколько мгновений, еще немного усилий, и я прочту сообщение, заставившее меня столь круто поменять планы в последний день привычной жизни.

   – Не о том думаешь, – вкрадчиво зашептал на ухо гадкий клоун, появившись из ниоткуда.

   Хлоп! И мы снова стоит посреди парка, чуть поодаль от гудящей толпы.

   – Что ты наделал? – возмутилась я, кидаясь на наглую куклу с кулаками. Но вот незадача, клоун ловко растворился в воздухе. Лишь его шепот прозвучал откуда-то сверху.

   – Твое Перепутье начинается здесь, Александра Корнеева.

   Мне осталось лишь кипеть от злости и мысленно рисовать сцены расправы с ненавистной куклой.

   – На остановку! Сейчас же! – я яростно топнула ногой.

   В небе бабахнуло. Правда с перемещением вышла неувязочка. Меня вынесло не на другой слой, а прямиком к входу в шатер Дунайского. И почему я не спросила у Егора, как ему безошибочно удается управлять Потоком? Скрипя зубами, я повторила приказ небесам. Но эффект снова получился не тот – меня перебросило внутрь шатра, на первый ряд, вплотную к закрытой занавесом сцене.

   Я с отвращением оглядела серебряные звезды на темно-синем бархате, чувствуя, как начинает потеть спина. Я однозначно здесь бывала прежде и почему-то панически боялась этого места. Что же случилось со мной в шатре иллюзиониста? И почему я этого не помню? А может, именно на представление привез меня 23-й автобус? А уже отсюда я попала в Поток?

   – Дамы и господа! Мастер иллюзий Аркадий Дунайский! Встречайте! – прогремел из динамиков бас ведущего.

   Позади, рядов через пять, не меньше, грохнули аплодисменты и послышались нетерпеливые выкрики публики. Я и не сразу заметила, насколько пусто вокруг. Люди-призраки по-прежнему избегали меня.

   Занавес поехал вверх, и на сцену широко расставив руки, словно для объятий, выскочил усатый коротышка в цилиндре и фраке. Это все, что я успела разглядеть, потому что зажмурила глаза и для пущего эффекта закрыла лицо ладонями. Хоть убейте, хоть с десяток клоунов натравите, но смотреть на иллюзиониста было выше моих сил.

   – Пожалуйста, выпустите! – взмолилась я, давясь подступающими к горлу рыданиями и не надеясь на милосердии небес.

   Ба-бах! Продолжая держать глаза закрытыми я с размаху упала в пахнущий чем-то затхлым водоем и от неожиданности нахлебалась жутко противной на вкус воды. Речка, пруд, болото или что там еще, оказалось неглубоким. Ноги и руки с легкостью уперлись в дно, на ощупь напоминающее покрытый плиткой пол. Хм...

   Отплевываясь и убирая мокрые волосы с лица, я попыталась сориентироваться, но не получилось. Сверху лились потоки воды. Пытаясь увернуться от колотящих по спине и шее жестких струй, я поскользнулась и снова окунулась с головой. Чуть не плача от досады, я повторила попытку выбраться. На четвереньках – по подбородок в воде – я кое-как отползла в сторону от продолжающего бомбардировку водопада. Глянула вверх и тихо охнула. Там на постаменте сидели три здоровенные металлические жабы, извергающие из широких ртов водяные потоки. Ну и отравительное же чувство юмора у небесного наблюдателя! Или это снова проказы вконец обнаглевшего клоуна? Вообще-то очень на него похоже – окунуть меня в фонтан!

   На этот раз меня занесло в незнакомый безлюдный сквер. Если б не слишком удачное приземление, место произвело бы на меня весьма недурственное впечатление. Аккуратные газоны, невысокие пушистые елочки, убегающие в разные стороны от фонтана в серо-бардовую клеточку дорожки. Но сейчас мне было не до любования окрестностями. С волос и приклеившейся к телу одежды ручьями стекала вода, в кроссовках неприятно хлюпало, зубы звонко отбивали дробь. Погодка-то на этом Слое оказалась не летняя. Середина сентября, в лучшем случае, судя по желтой листве под ногами.

   – Вы-вы-выпустите, – плаксиво попросила я. Но не тут-то было. В небе и не думало грохотать.

   Не зная, что предпринять, я поплелась к ближайшей лавочке. Села на самый краешек, стягивая мокрую ветровку, и обняла себя холодными руками. Действие в обогревательном плане совершенно бесполезное, зато успокаивающее с психологической точки зрения.

   Так что же происходит? У небес закончился лимит на перемещения? Или это наказание за то, что отказалась смотреть на Дунайского? Впрочем, какая разница? Судя по всему я застряла тут надолго. Может, стоит пойти поискать помощи? Но поблизости ни души. Скорее всего, этот мир, как и памятные поля, пуст. А если и попадутся навстречу люди, наверняка, станут шарахаться, как от чумной.

   Из раздумий вывел едва слышный шорох. Кто-то осторожно ступал по сухой листве. Я дернулась, крутя головой. Не знаю, почему не грохнулась в обморок. Может, уже привыкла к безумным воплощениям Потока. Или же так быстро впала в транс, что не успела испугаться всерьез.

   На меня двигался призрак. Не существо в белых одеждах, проходящее сквозь предметы. А некий сгусток энергии, состоящий из темной, почти черной, дымки и смутно напоминающий женскую фигуру. Меня парализовало. Даже моргнуть не могла, не то, что с места сдвинуться. Но страх вдруг исчез. Я ощутила такое умиротворение, что и бежать без оглядки расхотелось. Напротив, я мечтала, чтобы женщина подошла ближе. Желала коснуться ее, прижаться щекой. Ведь тогда, только тогда, я, наконец, почувствую себя под защитой.

   Послышалась тихая песня, похожая на колыбельную, но я не могла разобрать ни слов, ни мотива. Меня это не волновало ни капельки, главное, чтобы мелодия продолжала звучать. Прекратится песня, мой мир рухнет в небытие.

   Фигура остановилась метрах в трех от моей скамейки.

   – Подойди ко мне, дитя. Я так давно тебя ищу.

   Голос призрака звучал глухо, будто в плохо настроенном приемнике. Но мне было все равно. Переживания, гнев и боль растворились, едва женщина начала говорить.

   – Пойдем со мной, – шептала она. – Ты будешь в безопасности. Больше никто не сможет причинить тебе вреда.

   Куда она меня зовет? Где это "в безопасности"? А, впрочем, разве это важно? Я готова идти на край света, лишь бы ощущать присутствие призрачной женщины. Ее энергию, ее тепло. Она закроет меня, убережет. Я больше никогда не буду чувствовать себя одинокой.

   Я уверенно встала с лавочки.

   – Я больше никогда тебя не оставлю, – пообещал призрак, протягивая мне туманную руку.

   Но я не успела подать свою.

   – Отойди от нее, проклятая Тень! Она не та, кого ты ищешь!

   Сердитый детский голосок нисколько не отрезвил меня. Напротив, вызвал раздражение – меня собирались разлучить с призраком. Не понимая толком, что происходит, я принялась отбиваться в попытке оттолкнуть недоброжелателя. Но тонкие руки ловко обвили меня сзади за талию.

   – В убежище! – скомандовал голосок. И вместо привычного грохота пушки, я услышала звон десятка колокольчиков.

   Мы несомненно переместились в спальню моей похитительницы, о чем свидетельствовала кровать под бежевым пологом, как у настоящей принцессы, гора разноцветных подушек, море кукол и множество других девчачьих игрушек.

   – Давай я тебя высушу, – предложила хозяйка всего этого богатства – круглолицая девочка лет двенадцати с огромными голубыми глазами и двумя короткими, но довольно толстыми русыми косичками.

   Но я не спешила принимать помощь.

   – Что ты наделала? – возмутилась я, все еще чувствуя, что у меня отняли нечто очень дорогое.

   – Спасла тебя от наваждения! И неприятностей!

   – Ничего подобного! ОНА хотела мне помочь! – я кричала, как сумасшедшая, и наверное, выглядела не лучше.

   – Нет, не хотела. Она пыталась помочь себе. А тебя просто загипнотизировала.

   – Откуда тебе знать?!

   – Оттуда, что я была на твоем месте! – девочку рассердила моя несговорчивость. – Только в отличие от тебя, я за ней все-таки пошла. И очень пожалела об этом!

   Смысл слов непрошенной спасительницы, наконец, начал доходить до затуманенного рассудка. И правда, чего это я вдруг собралась на край света за энергетическим сгустком, а теперь надрывая горло, ору на ту, которая вырвала меня из лап наваждения?

   – Как ты ее назвала? – уже тихо спросила я.

   – Тень, – девочка поняла, что я прихожу в себя. – Ее все тут так зовут. С ней многие сталкивались. Дети. Взрослые ей неинтересны.

   – Кто она?

   – Никто точно не знает. Многие думают, что она не до конца оформленное существо, – моя освободительница присела на кровать, жестом приглашая последовать ее примеру. – Понимаешь, предметы и животных в Потоке можно создавать без проблем. С людьми сложнее. Они тоже могут появиться, если очень сильно захотеть, но будут не совсем настоящими. Иногда получается заставить их что-то делать силой мысли. Но они не будут тебя замечать, ты не сможешь к ним прикоснуться. Тень другая, конечно, но здешние люди все равно считают ее существом. К ней как раз можно прикасаться, слышать ее голос. Но у нее нет тела. Нет сострадания. Есть только цель.

   – Какая?

   – Найти того, кого она потеряла. Все думают, Тень создал кто-то из детей, когда очень хотел к маме. И теперь она бродит по Потоку, пытаясь отыскать своего ребенка. А в результате страдают другие.

   – Что она тебе сделала? – спросила я, услышав в голосе девочки нотки глубокой печали.

   – Знаю, она не хотела, – добрый ребенок пытался оправдать действия призрака. – Тень уводит детей в большой сад. Там много цветов, высоких деревьев. На самом большом висят веревочные качели. А в глубине стоит зеленый домик с голубой крышей. Мне там очень понравилось. Казалось, больше не случиться ничего плохого. А потом... – девочка запнулась, и по лицу прошла судорога. – Потом Тень поняла, что я не та, кого она ищет, и отправила меня обратно. Тогда все стало очень плохо. Была такая тоска! Я дышать не могла, все хотела обратно к НЕЙ. Так ослабела, что на меня напал Страх, и стало совсем ужасно. Но я выбралась, и всё встало на свои места, – спасительница улыбнулась и хлопнула в ладоши. По моему телу прошло горячее, но не обжигающее тепло, и одежда моментально высохла.

   Но я даже не поблагодарила девочку, потому что хлопок в ладоши навеял недавнее воспоминание.

   – Как тебя зовут?

   – Света.

   Подружка любителя раскрашивать туалеты! Та самая, которая звенит, перемещаясь по слоям. Стоп! А ведь действительно звенело, когда мы покидали призрака.

   – Ты звенишь. И в небе звенело, – попыталась выразить я сумбурную мысль.

   – Естественно звенело, – закивала Света. – Ведь я же нас перемещала. А у тебя какой звук?

   – Пушка, – растерянно пробормотала я. – Всегда пушка.

   – Ух ты! – восхитилась девочка. – Егор бы точно позеленел от зависти.

   Я улыбнулась и решила, наконец, тоже представится, но Света меня перебила.

   – Знаю, ты Саша. Егор мне рассказал про вашу встречу. Ты ему очень понравилась. Говорит, на колдунью похожа. В смысле, на добрую.

   Ну конечно, и тут мои глаза с волосами не остались в стороне!

   – Я рада, что ты меня нашла, – по-своему выразила я благодарность.

   – Я специально тебя искала, – пояснила Света. – Тебя и твоих друзей. Егор сбежал. Что с него взять, мальчишка. Одни игры на уме. От Василия Петровича толку мало. Объяснит про иллюзии и уйдет. А новичкам одним трудно. Вот я и решила проверить, не попали ли вы в неприятности.

   – Еще как попали! – радуясь Светиной отзывчивости, подтвердила я нашу несостоятельность. И пересказала все свалившиеся на головы злоключения. Умолчала лишь про клоуна. Об этом совершенно не хотелось говорить, будто в проблемах, устроенных гадкой куклой, было что-то постыдное.

   – Тогда идем искать твоих друзей, – предложила Света. – Пока они тоже не попали в беду.

   Когда в ушах стих звон колокольчиков, на меня обрушилась лавина негодования в исполнении Михаила.

   – Где ты была? – развозмущался он. – Я тут две недели торчу, жду когда меня, наконец, найдут!

   – Как это две недели? – растерялась я. – Пушка гонялась за нами всего-то часа три назад...

   А ведь Василий Петрович предупреждал, что люди по-разному воспринимают время в Потоке. Но надо же! Целых две недели!

   Ох, надеюсь, для Вари прошли не годы...

   А Михаил изменился и даже, кажется, прибавил в весе. По крайней мере, выглядел опрятнее: облачился в чистые брюки и рубашку, обзавелся остроносыми ботинками, вместо жутких сапожищ и, наконец, привел в порядок лицо. Теперь оно блестело от чистоты, отливая здоровым румянцем.