Текст книги ""Тонкая линия. Осколки судеб"."

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Акутагава выдержал паузу, обдумывая ее слова.

– Всё, что ты говоришь – разумно. Но если я поступлю так, то враги подумают, что я испугался и отсиживаюсь в своей крепости. Это придаст им смелости и тогда они решатся на дерзкий выпад. Допустить этого никак нельзя, – заявил он в итоге. – Нет, я должен соблюдать этикет и лично присутствовать на похоронах. К тому же с экстренным заседанием Комитета тоже нельзя тянуть. Я распоряжусь провести заседание в Москве, дабы обсудить будущее России.

Наста сдержанно вздохнула и переменила тему:

– Что ж, это действительно важно. Будущее России. Если ты не поймаешь за руку никого из родственников Наталии, то что ты собираешь делать? Позволишь им взять под контроль управление страной? Или, предъявив Никиту, станешь регентом?

Вопрос был щекотливым и не подходил для телефонного разговора, и все же Акутагава ответил:

– Пока я думаю, как лучше поступить. Никита еще очень мал и мне не хочется втягивать его в политические интриги. Я склоняюсь к тому, чтобы оставить всё клану Харитоновых – в случае, если они не замешаны в убийстве Наталии, естественно. Тем самым я дам Никите спокойное детство и юность – то, чего у меня не было.

По голосу Насты было слышно, что она улыбнулась:

– Благородно с твоей стороны.

– Надеюсь, та же мысль посетит и Юки, – хмыкнул Акутагава угрюмо.

Снова вздох в трубке – на сей раз Наста вздохнула с философской снисходительностью.

– Кстати, как он там?

– Как и прежде – сердится на меня.

Акутагава прокрутил в воспоминаниях последние месяцы их с Юки совместной жизни. Тот клин, который Иву удалось вбить между ними, никуда не исчез по прошествии времени. Юки отгородился от Акутагавы непроницаемой стеной молчания и безразличия. Казалось, единственное, что волновало отныне его – это Никита. Ведь только с ним Юки преображался: оживал, начинал улыбаться, шутить. А с Акутагавой держался показательно холодно, несмотря на все усилия того примириться и вернуть любовь в их отношения. С тех пор, как они вернулись из Колумбии, у Акутагавы было достаточно времени, чтобы обдумать всё произошедшее между ним, Юки и Ивом. Сперва он винил во всем Ива, обманом настроившего против него Юки, однако позже – уже остыв от первых эмоций и гнева – он осознал и свою вину тоже. Скрыв от Юки факт существования Никиты и понадеявшись, что правда о незаконнорожденном сыне никогда не станет тому известна, Акутагава совершил огромную ошибку. Ему следовало прислушаться к совету Насты и обо всём рассказать Юки. Наста в той ситуации оказалась куда дальновиднее, нежели он сам!

Впрочем, сейчас не время предаваться сентиментальному унынию из-за разладившейся личной жизни. У него есть дела поважнее этого. Отбросив в сторону думы о Юки, Акутагава сосредоточился на своих планах на ближайшее будущее:

– Я буду благодарен тебе, если ты дождешься меня в Москве. Мне необходима твоя помощь на время расследования убийства Наталии, – сказал он Насте. – Говоря точнее, я хочу, чтобы ты руководила расследованием.

Наста помолчала, колеблясь. Акутагава хорошо понимал ее сомнения: работать на него опять означало для Насты постоянно вспоминать о брате. Акутагава и Наста вместе придумали и осуществили план по пленению Ива. И, пусть Наста осознавала необходимость изоляции Ива, ей, конечно, нелегко далось такое решение. Наверное, работа на Акутагаву, только усугубит чувство вины, втайне терзающее её… Впрочем, решительный характер Насты не позволил той долго колебаться:

– Без проблем, я согласна. После пары месяцев безделья мне полезно будет немного размяться, – ответила она. – Когда ты вылетаешь?

– Этой ночью. Я выведу тебя на своих представителей в Москве, они немедленно поступают в твое распоряжение.

– Кто будет отвечать за связь с прессой?

– Я возложил это на Харитоновых. На момент моего прибытия в Москву, родители Наталии сделают заявление для прессы, где объявят о смерти дочери. Официальной причиной смерти назовут пожар.

Наста, отчасти по долгу службы, отчасти из-за любопытства, спросила:

– Я так понимаю, смерть Харитоновой нарушит твои свадебные планы?

Настала очередь Акутагавы вздыхать:

– Я еще не думал об этом, но, полагаю, да. Всего несколько лет назад я убеждал общественность в своей безграничной любви к Наталии и, пусть мы с ней расстались, я прикладывал усилия для того, чтобы на официальном уровне оставаться с ней в теплых отношениях. Если мы сочетаемся с Мамоко браком практически сразу же после смерти Наталии, общественность воспримет это негативно. Придется перенести свадьбу еще, минимум, на полгода или даже год.

Зеленоглазая женщина не удержалась от небольшой шпильки:

– Не охладеет ли к тебе невеста, увидев, как долго ты собираешься скорбеть по своей бывшей?

Ее подколка вызвала улыбку у Акутагавы.

– Мамоко очень чуткий человек и, уверен, она сама станет настаивать на переносе свадьбы – лишь бы не запятнать торжественное мероприятие сплетнями. Осуждение народа будет непереносимо для ее тонко чувствующей натуры. Потому она безропотно подождет и полгода и год, сколько понадобится. Ты сама нашла мне такую идеальную жену, разве нет?

Они помолчали. Акутагава ожидал от нее вопроса о брате, о том, как тому живется в неволе. Он чувствовал – Наста думает сейчас, насколько незаменим был Ив в ситуациях вроде той, что сложилась сейчас. Хочется ли ей увидеться с братом?.. Какие бы эмоции Наста не испытывала сейчас, воли им она не дала, не стала спрашивать о Иве, а заговорила о деталях приезда Акутагавы в Россию.

Закончив разговор с ней, Акутагава на некоторое время вновь погрузился в себя. Он подумал о Юки, о том, как придется сообщать ему о смерти Наталии. Тот, вероятнее всего, сразу же заподозрит Акутагаву в преступлении. Мало того, стоит Юки узнать о способе убийства и похищенной голове, как он немедленно заподозрит Ива. При всех очевидных минусах, последнее – скорее плюс. Юки получит косвенные доказательства того, что Ив сбежал, гуляет где-то на свободе и, по своему обыкновению, творит всё, что заблагорассудится.

Ив. Ив. Ив…

Образ зеленоглазого мужчины преследовал Акутагаву как призрак. В мозгу всплывали вопросы к Иву, оставшиеся без ответа – зачем, для чего тот обманул Юки и поступил так подло с Акутагавой? И обвинения – как тот мог растоптать их союз, разрушить всё? Неужели ради прихоти, мимолетного каприза? До сих пор Акутагава не получил ответов. А нынешняя ситуация только подливает масла в огонь, лишний раз напоминая о том, сколь значительную роль играл Ив в жизни Акутагавы.

«Я единственный, кто знает, где сейчас находится Ив. В любой момент я могу его увидеть, если вдруг захочу, но я до сих пор не горел желанием его посетить. Да, у меня были к нему вопросы, но я отчетливо осознавал, что не получу на них ответов. Я достаточно хорошо знаю его и могу предвидеть, что своим визитом я всего лишь дам ему возможность в очередной раз поиграть со мной, – сказал сам себе Акутагава. – Так почему сейчас меня не оставляет навязчивая идея повидаться с ним? Зачем это мне? Чтобы получить от него порцию издёвок и лжи?»

Мужчина закурил, стремясь отвлечься. Он был недоволен, в первую очередь самим собой. У него на сегодня запланировано множество дел, но вместо этого он сидит в кресле и, дымя сигаретой, в странном оцепенении тянет время. Акутагава велел своим секретарям не беспокоить его до особого распоряжения, поэтому ничто не могло нарушить его одиночество. Но чего он ждёт?

Спустя десять минут, он все же связался с секретарем и приказал подготовить вертолет. На вопрос главы охраны о том, куда он собирается направиться, Акутагава не дал ответа. Только в салоне вертолета он назвал координаты. Пилот должен доставить его на военную базу Морских сил самообороны Японии, расположившуюся в Йокусока. Именно там, в засекреченном подземном бункере, содержался Ив все эти месяцы. Это была не тюрьма, там не содержались заключенные, однако инфраструктура бункера позволяла держать пленника одновременно и под бдительным надзором и с достаточным комфортом. Как Акутагава Иву и обещал.

«После каждой его выходки я надеялся, что больше этого не повторится, что в будущем все будет по-другому. Что он перестанет творить то, что творил. И действительно, на какое-то время Ив действительно как будто становился вменяемым, чем усыплял мою бдительность и бдительность Юки и Насты, – продолжал мысленный разговор сам с собой Акутагава, пока вертолет уносил его от небоскреба Ниппон Тадасу в сторону Йокусоки. – Много же времени мне понадобилось, чтобы понять – он совершенно неисправим. Или неизлечим? Столько лет я знаю его, наблюдаю за ним – а так до сих пор и не раскусил!»

На базе Акутагаву уже ожидали, получив сообщение о его скором прибытии. В сопровождении телохранителей и внушительной охраны, Акутагава прошел в один из ангаров и спустился на лифте на подземные уровни. Чтобы добраться до блока, где содержался Ив, пришлось миновать полдюжины бронированных дверей и постов охраны. В комнате, где предстояло пройти разговору, предусмотрительно привинтили к полу железный стул с подлокотниками. Акутагаве же предложили мягкое кожаное кресло, от которого тот отказался, оставшись стоять.

Ива, закованного в кандалы от шеи до лодыжек, ввели через минуту. Трое солдат держали его на мушке, пока он усаживался на стул. Только когда его наручники оказались надежно пристегнуты к подлокотникам, а ножные кандалы сцеплены с железными ножками стула, солдаты спрятали пистолеты в кобуры. Акутагава дал знак оставить их наедине и те подчинились, продолжив нести службу у дверей.

Несколько мгновений Акутагава цепким взором скользил по Иву, выискивая перемены. Осунулся? Выглядит подавленным или угрюмым? Нет, ничего такого. Ив выглядит свежо, подтянуто, а на лице непроницаемая маска спокойствия. Пленник тоже разглядывал своего гостя, но без дотошности, скорее лениво. Акутагава ожидал, что зеленоглазый мужчина заговорит первым – например, отпустит какое-нибудь циничное замечание, стремясь задеть за живое – но тот продолжал хранить молчание.

– Не спросишь, почему я пришел тебя навестить? – нарушил тишину Акутагава.

Тень язвительной ухмылки промелькнула на губах Ива и исчезла.

– И почему же ты решился меня навестить? – подыграл он.

Акутагава, опершись на стену, неспешно закурил сигарету.

– Возможно, я хочу услышать ответы на свои вопросы.

– Какие же?

– К примеру, почему ты ударил меня в спину?

Ив тихо рассмеялся, и в его смехе прозвучало разочарование.

– Не знал, что у тебя проблемы с памятью, Коеси. Я все тебе разъяснил в Колумбии.

– В Колумбии ты устроил спектакль с кривлянием и только, – оборвал его Акутагава резко.

Пленник не стал спорить с ним, а, слегка наклонив голову в бок, повторно окинул его ленивым взглядом.

– А где же Наста?

– Тебя это больше не касается. Как я уже сказал: ты больше не увидишь ни своей сестры, ни свободы, – произнес Акутагава по-прежнему резко, втайне чувствуя легкое удовлетворение от возможности уязвить Ива, причинить тому если не боль, то хотя бы беспокойство.

Ив, нисколько не утратив своего спокойствия, укоряюще поцокал языком:

– Ай-яй-яй, как категорично! Неправильная позиция для того, кто явился к заключенному за помощью.

– С чего ты взял, что я явился за помощью? – удивленно приподнял бровь его собеседник.

– Ты можешь запереть меня в подземелье и держать на цепи, Коеси. Но ты не властен забрать у меня мои мозги и интуицию. Я способен видеть дальше этих стен. Они меня нисколько не останавливают, не стесняют – ведь, по сути, я вырос в таких застенках и научился смотреть сквозь них, – теперь в тоне зеленоглазого мужчины появилась издёвка. – Почему я решил, что ты явился за помощью? Потому что, рассуждая логически, у тебя было всего две причины заявиться ко мне лично: первая – смерть моей сестры, которую ты не решился бы от меня скрыть, и вторая – случилось нечто такое, чего мозги твоих советников переварить не в состоянии. Наста, как я понял, жива и здорова. Значит, остается второй вариант.

На лице Акутагава нервно дернулся мускул, но мужчина быстро вернул себе самообладание.

– Я не собираюсь просить тебя о помощи, – четко проговорил он. – Ни тебе, ни твоим советам больше доверять нельзя.

– Ты так в этом уверен?

– Я уверен в том, что поступил правильно, упрятав тебя в этот бункер.

– Ты упрятал меня в бункер, потому что запаниковал, – парировал Ив. – Я в буквальном смысле взял тебя за задницу и ты решился избавиться от меня, подключив к своему плану мою сестру. С Настой ты поступил хитро. Я до последнего не верил, что она нарушит слово. Это была моя единственная ошибка.

– Следовательно, обман и предательство – а именно так ты поступил со мной и Юки – ты ошибкой не считаешь?

– Скажи мне, если я сейчас раскаюсь, попрошу прощения и пообещаю никогда больше не поступать так подло, ты поверишь мне? – вопросом на вопрос ответил зеленоглазый мужчина. – Нет, не поверишь. И не выпустишь меня отсюда. Поэтому не задавай вопросов, ответы на которые ты прекрасно знаешь сам.

Минуту Акутагава смотрел на него застывшим взглядом, потом отшвырнул в сторону окурок сигареты.

– Я все больше убеждаюсь в том, что ты болен. Неизлечимо болен, – проговорил он глухо. – Ты не виноват в этой болезни, она или всегда гнездилась в тебе или же появилась после тех страшных лет, проведенных в спецшколе. Бывают моменты, вроде этого, когда мне кажется, что убить тебя – значит совершить акт благодеяния по отношению к тебе. Потому что, живя, ты мучаешься от своей болезни и стремишься мучить других. Но я не могу убить тебя. Единственное, что в моих силах – это изолировать тебя, спрятать, чтобы ты не мог причинять вред людям…

– Хватит этой пафосной и сентиментальной чуши. Ты оправдываешь себя, вот и всё, – Ив опять рассмеялся, на сей раз презрительно. – То, как я обвел тебя вокруг пальца в Колумбии, доказало, что ты потерял хватку. Ты сам понял, насколько уступаешь мне, насколько ты слабее меня. И испугался, что я не остановлюсь на достигнутом, а затяну петлю на твоей шее окончательно и бесповоротно. И ты не придумал ничего лучше, как настроить мою сестру против меня. Заставил ее предать меня!

– Я ни к чему не принуждал Насту! В отличие от тебя, – возразил Акутагава. – Понятия не имею, чем ты ее шантажировал, но точно знаю, что шантажировал. Ты сам настроил ее против себя, один лишь ты. Она «предала» тебя, потому что видела, что ты переступил последнюю грань и окончательно обезумел. В конце концов, Наста просто хотела спасти тебя от неминуемого самоуничтожения. Я обещал ей, что позабочусь о тебе, и я сдержал обещание.

Ив сжал губы и не проронил больше ни слова, глядя куда-то в сторону.

– Видимо, наше свидание закончено, – резюмировал Акутагава, не дождавшись от пленника реакции. Напоследок он не удержался от желания уколоть Ива: – Сегодня я разговаривал с Настой по телефону, а завтра увижусь с ней. Я расскажу ей, что с тобой все хорошо.

Это не осталось без внимания: зеленоглазый мужчина со странной усмешкой произнес:

– Какие забавные круги делает жизнь. Не думал, что всё может повториться…

– И что же, по-твоему, повторяется?

– Когда-то я уже был заперт в застенках, а ключи от моей свободы держал в руках куратор спецшколы, Владлен Панов. Теперь вот роль моего тюремщика играешь ты… – Ив поднял взгляд на Акутагаву и тот увидел в глубине их опасное мерцание. – Если ты не хочешь повторить судьбу Владлена Панова, лучше тебе не заигрываться в эту игру со мной.

Акутагава прикрыл на секунду глаза, взывая к терпению, прежде чем сказать:

– Ты пленник, Ив. Осознай, что теперь ты полностью в моей власти. Ты не можешь ставить мне условия. Я надеюсь, что со временем тебе станет лучше и ты перестанешь бредить, как сейчас. Прощай.

Слово прощания упало между ними с тяжестью никому не нужного булыжника. Акутагава покинул комнату и, не оглядываясь, пошел прочь по коридору. Он сожалел, что потратил свое время на встречу с Ивом – глупо, тяжело, бессмысленно. А у него еще тысяча дел, в том числе и разговор с Юки.

________________

2

Полет подходил к концу. В скором времени личный самолет главу «Ниппон Тадасу» должен приземлиться во Внуково. Акутагава отложил в кейс деловые бумаги, за просмотром которых он коротал время, и потер уставшие глаза. За последние сутки он немного вымотался эмоционально, но, как назло, выспаться во время полеты не удалось – его мучила бессонница. Наверное, виной тому была и встреча с Ивом, и напряженный разговор с Юки.

Юки…

Какое у него было ошеломленное лицо, когда Акутагава сообщил о смерти Наталии Харитоновой! И, естественно, первое, что сорвалось с уст Юки – это слова обвинения. Конечно, он заподозрил в этом Акутагаву и… Ива. Кто еще мог столь изуверски убить эту женщину? Кто еще мог добраться до особы, столь тщательно охраняемой, если не Ив? Кто был заинтересовал в ее смерти больше всего, если не Акутагава?…

Акутагаве пришлось выдержать словесную битву, прежде чем ему удалось убедить Юки в своей непричастности. Он прибег у тем же аргументам, которые предоставил Насте: даже если бы он решил нарушить данное слово и захотел убить Наталию, то подстроил бы несчастный случай, а не стал бы отдавать приказ отрезать голову. Убить Харитонову таким образом, как то было сделано – верх глупости!

В итоге, Юки поверил ему. Это порадовало Акутагаву – значит, в глубине души тот сохранил какие-то крохи доверия к нему, раз прислушался к его доводам. И, как и предполагал Акутагава, затем Юки переложил всю ответственность на Ива. Понятно почему! Много лет назад Ив как-то принес в подарок Акутагаве отрезанную голову врага.

«Он опять взялся за своё! – горестно воскликнул Юки, хватаясь за голову. – Я-то надеялся, что он завяжет! Какой же я дурак… Ведь Ив с самого начала настаивал на ее убийстве. И следовало догадаться, что он не успокоится, пока не сделает то, что считает нужным!»

«Наверное, для этого он и сбежал. Чтобы подобраться к Наталии и осуществить задуманное, – Акутагава проговорил это с тайным удовлетворением. – И, вполне возможно, он собирается с помпой преподнести ее голову нам».

Эти слова привели Юки в закономерную праведную ярость:

«Он совершенно безумен, раз рассчитывает, будто может просто взять и заявиться к нам с головой Наталии в придачу! Он перешел черту, черт возьми! Это немыслимо!»

Потом Юки надолго замолчал, а Акутагава терпеливо выждал, когда тот справится со своими эмоциями.

«Что ты будешь делать… если он вернется?» – спросил он наконец, говоря через силу.

«Ты имеешь в виду, в случае, если он вернется с подарком в виде головы?»

Юки кивнул и посмотрел ему прямо в глаза. Акутагава выдержал его взгляд.

«Говоря начистоту, не думаю, что он вернется, – начал он осторожно. – Ив порою впадает в безумие, однако он далеко не кретин. Он должен понимать, насколько это шокирует и тебя и меня…»

«А тебя это шокировало?» – зло оборвал его Юки.

«Можешь не верить мне, но – да, шокировало! – парировал Акутагава. – Возвращаясь к Иву, скажу, что теперь он вряд ли в ближайшее время появится на горизонте. Скорее всего, он будет придерживаться своей обычной тактики – переждет где-нибудь, пока не утихнет буря».

Юки, скрипнув зубами, ответил на это:

«Да уж, это в его стиле!»

Бледный от ужаса и растерянный, он вновь посмотрел на Акутагаву и почти с отчаянием спросил:

«Как мне сказать об этом Никите?.. Как я могу ему сказать такое?..»

Акутагава шагнул к нему и обнял. Впервые за последние месяцы тот не оттолкнул его, не сделал попытки отстраниться – а прижался к нему, скрывая подступающие слезы. Акутагава догадывался о терзающих Юки чувствах: принципы не позволят ему простить Ива за содеянное, но в его сердце по прежнему живут чувства к зеленоглазому убийце. И теперь Юки ненавидит себя за наивность, за пустые надежды в отношении безумца. Да, Акутагава прекрасно понимал Юки в тот момент! Ведь он чувствовал то же самое, когда Ив предал его тогда, в Колумбии.

«Мы не будем говорить о том, как умерла Наталия, – заговорил после долгой паузы Акутагава. – Скажем, что это был несчастный случай. И лучше сказать сейчас, пока он не увидел случайно новости по телевизору. Наталия моя бывшая невеста, вся Япония будет говорить о ее смерти…»

Юки тяжело перевел дыхание и отстранился, стараясь скрыть покрасневшие глаза.

«Ты прав. Так и поступим».

Реакция Никиты, надо признать, поразила Акутагаву. Вернее сказать – отсутствие реакции. Пускай Наталия не стремилась к близости с сыном, однако трехлетний ребенок инстинктивно должен был ощущать с ней некую мистическую связь, которую не в силах уничтожить разлука. Так уж устроены дети! Однако Никита явно отличался от обычных детей – вести о смерти матери не произвели на него никакого впечатления. В умственных способностях своего сына Акутагава имел возможность убедиться, и был уверен: тот, безусловно, прекрасно понимает, что такое смерть. Так почему же Никита остался равнодушен к смерти своей матери?

Такая реакция ребенка смутила и Юки тоже. Он переживал из-за того, что должен сообщить Никите скорбные новости – и приготовился встретить в ответ слезы, гнев, истерический припадок… но только не ледяное безразличие! Никита, выслушав его, лишь пожал плечами и занялся своими игрушками, будто и не случилось ничего экстраординарного. А Юки смотрел на мальчика с открытым от удивления ртом и сам не знал, что еще сказать. Странная и неловкая ситуация сложилась, ничего не скажешь!

«Мне следует пристально наблюдать за Никитой, – подумал тогда Акутагава. – Чего-то я не понимаю в этом мальчишке. И это меня беспокоит!»

Но пока что странности сына не были главной проблемой его жизни. Сперва нужно разобраться с крайне запутанным убийством Наталии Харитоновой и определиться, какой политической линии придерживаться отныне в отношении ее родственников. Решение, которое он примет в России, также повлияет и на Никиту тоже, ведь тот являлся наследником материнского капитала. В глубине души Акутагава был против того, чтобы вмешивать Никиту в опасные интриги вокруг наследства Наталии – будет лучше, если никто не узнает об их сыне. Так у Никиты будет шанс на относительно спокойное детство и юность, и не придется беспокоиться из-за угроз со стороны других претендентов на наследство. Акутагава очень хотел, чтобы обстоятельства сложились именно таким образом – и ему не пришлось бы доставать Никиту на всеобщее обозрение, как туз из рукава.

Самолет благополучно совершил посадку. В Москве медленно позднее утро неумолимо уступало свои права пасмурному дню.

В ВИП-терминале Акутагаву встречали доверенные лица во главе с Настой. Зеленоглазая женщина – все такая же подтянутая и экзотически красивая – приветственно улыбнулась, завидев его. Встретившись с ней взглядом, Акутагава неожиданно для самого себя ощутил, как дрогнуло его сердце. Почему? Неужели он действительно так скучал по ней?

Сколько они знают друг друга? С тех самых пор, как она спасла его из лап группировки «Мертвый дракон». Сколько же воды утекло с той поры! Он вспомнил, как злился на Насту, после того как та похитила Юки с исследовательской станции в Антарктиде. И как даже хотел ее убить сгоряча, когда она выкрала Юки прямо у него из-под носа, с виллы Угаки. И кто бы мог подумать, что спустя немного времени, она станет его ближайшим советником – этаким голосом разума, в противовес невоздержанному Иву?

«Наста действительно необычная женщина, – мелькнула мысль у Акутагавы. – Сначала ты в ней видишь красивую женщину, потом умную женщину. А затем она каким-то непостижимым образом занимает важное место в твоей жизни… Она никогда не смогла бы составить конкуренции своему брату, но этого и не требуется – она и без его мозгов и изворотливости способна быть незаменимой».

– Как прошел полет? – выдала Наста дежурную фразу.

– Нормально, спасибо, – ответил Акутагава автоматически.

– Вертолет ждет нас.

Путь до вертолетной площадки прошел в молчании. И Акутагава и Наста понимали, что аэропорт – не место для важных разговоров. Только оставшись с ней наедине в салоне вертолета, Акутагава поинтересовался ходом расследования убийства Харитоновой. Кислая физиономия, состроенная Настой, откровеннее слов поведала Акутагаве о состоянии дел.

– Как я говорила раньше: это дело головоломка. Мне жаль, но ничего существенного мне выяснить пока не удалось, – со вздохом произнесла та. – Убийство совершил профессионал, это факт. В данный момент спецслужбы изучают труп Наталии и пепелище, надеясь найти хотя бы волосок или какую-нибудь пылинку, которые указали бы на убийцу. Но я бы не испытывала особого оптимизма по этому поводу.

– А есть ли какие-нибудь альтернативные способы докопаться до истины?

– Ну, возможно, какой-нибудь медиум сможет вызвать во время спиритического сеанса дух Наталии – и тот все нам расскажет.

Акутагава хмыкнул, но затем все же проговорил:

– А если серьезно?

– Если говорить серьезно, то единственный возможный источник информации – это родственники Наталии. Только они заинтересованы в её смерти. И вполне возможно, они достаточно глупы, чтобы убить ее именно таким диким способом. Но вряд ли они признаются в содеянном добровольно, – резюмировала Наста и внимательно взглянула на Акутагаву. – В поисках истины тебе придется очень сильно надавить на них. Возможно, взять кого-то в заложники. Возможно, пытать. Возможно даже – убить.

Акутагава, выслушав ее, задумчиво прищурился, и затем поинтересовался:

– А что сделала бы ты на моем месте?

– Ты же знаешь, я не сторонница насильственных методов, – с притворным легкомыслием ответила женщина.

– То есть, оставила бы все как есть?

– Иногда в этом мире случаются вещи, которые уже нельзя изменить. Это случилось и надо жить дальше. Можно, конечно, пролить реки крови в попытке узнать правду – но всегда надо учитывать вероятность, что правда тебе все равно не откроется.

Мужчина в ответ резонно заметил:

– Зато реки крови помогут держать всех в страхе.

– С этим не поспоришь, – небрежно пожала плечами Наста. – Однако я сомневаюсь, что ты пойдешь на это.

– Откуда такая уверенность в моем благородстве?

– Наверное, я довольно хорошо тебя знаю.

Акутагава скептически усмехнулся:

– Звучит излишне самоуверенно, но, так и быть, не стану тебя разубеждать.

Он умолк, ожидая, что сейчас зеленоглазая женщина осведомится о брате. Акутагава готов был рассказать о своем визите к Иву и о своей жалкой попытке поговорить с ним как с вменяемым человеком. Однако Наста ни словом не обмолвилась о близнеце. Наверное, это и к лучшему, решил Акутагава. Ничего, кроме новых переживаний и боли, разговор об Иве им не сулил.

– Ты рассказал Никите о гибели Наталии? – проявила та чисто женское любопытство.

– Да.

– И как он воспринял? Сильно переживал?

Ее собеседник с неудовольствием покачал головой:

– Боюсь, он не переживал вообще.

– Как это?

– У меня создалось впечатление, что Никите совершенно наплевать на гибель своей матери. Совершенно.

– Тебя это беспокоит?

– У меня нет богатого опыта общения с детьми, но что-то мне подсказывает – такое поведение немного… ненормально.

Наста помолчала несколько секунд, размышляя, а потом вдруг многозначительно улыбнулась:

– А может все дело в том, что он сын своего отца?

Думала ли Наста о брате? Хотелось бы ей не думать о нем!

Возможно, она совершила ошибку, согласившись помочь Акутагаве с расследованием. Наверное, ей нужно было держаться подальше от Коеси, ибо встреча с ним только бередила ее душевную рану. Сколько бы она не говорила сама себе, что поступила правильно, упрятав брата в темницу, ее сердце все равно продолжало надсадно болеть. Да, она поступила согласно совести – обезопасив от интриг Иврама и себя и других. Она обязана была поступить именно так! Раз за разом, Наста повторяла эти слова себе как священную мантру. Но легче не становилось.

Впрочем, свои эмоции Наста предпочитала держать в себе. Она специально не стала спрашивать Акутагаву об Ивраме. В конце концов, что нового тот может ей поведать? Она и без того абсолютно уверена, что Акутагава хозяин своему слову. С Иврамом все в порядке. Ну, насколько может быть в порядке человек в его ситуации. И это для Насты знать достаточно, всё остальное излишне.

Она не хотела задумываться о будущем. Мысль о том, что будущее для Иврама – это клетка, из которой нет выхода – резала ее как ножом. Поэтому Наста старалась жить одним днем, не заглядывая дальше. Так проще, разве нет? Переживания о будущем накладывают на человека определенную ответственность, и иногда эта ответственность слишком тяжела, слишком обременительна. Наста предпочла окунуться с головой в дела, связанные с расследованием убийства Харитоновой и приездом Акутагавы в Москву.

Расследование даже на начальном этапе ее не радовало уликами. Все, что она рассказала Акутагаве – было чистой правдой. Наталию Харитонову убил профессионал высшей пробы. И богатый опыт подсказывал Насте, что искать улики бессмысленно. Это в голливудских фильмах команда лучших специалистов может по одной пылинке, найденной на месте преступления, вычислить, что ел убийца на завтрак. Но эти фильмы также далеки от реальности, как звезды от жителей планеты Земля. Когда дело об убийстве столь запутано и не имеет явных подозреваемых, проще ткнуть пальцем в небо, нежели с помощью дедукции вычислить виновных.

Считала ли Наста кого-то из Харитоновых виновным? Она допускала, что кто-то из них оказался достаточно глуп, чтобы убить Наталию таким примитивным способом. Глупцы, к сожалению, встречаются слишком часто! Вполне возможно, какой-то титулованный идиот, пытаясь избавиться от одной проблемы, навлек на себя еще более страшную. И не только на себя – на весь клан Харитоновых. Акутагава отдал распоряжение пригласить Константина Харитонова и его ближайших родственников и соратников на беседу. Под беседой подразумевался допрос. Не слишком уважительно по отношению к представителям могущественного российского семейства – но Харитоновы в данный момент находились не в том положении, чтобы требовать к себе привилегий.

Допрос Акутагава не стал откладывать, решив встретиться с подозреваемыми сразу же в день прибытия. На деликатную рекомендацию Насты подождать хотя бы день, чтобы отдохнуть, он заявил, что полон сил и не желает тянуть время. Перед визитом представителей клана Харитоновых, Коеси распорядился, чтобы в гостиной, где он планировал устроить допрос, была установлена скрытая видеокамера. Это слегка удивило Насту: зачем снимать столь конфиденциальную встречу на камеру? Это далеко не в стиле сильных мира сего.

– Я хочу, чтобы ты следила за встречей через камеру, – сказал Акутагава ей. – Скажешь мне потом, что думаешь.