Текст книги ""Тонкая линия. Осколки судеб"."

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Я не собираюсь никак наказывать твоих друзей, если ты об этом, – Акутагава четко проговорил каждое слово. – Даю тебе слово.

На какой-то миг в нем проступила жесткость, однако почти сразу же исчезла.

– Если хочешь, они навестят тебя, – предложил он, вернув своему тону мягкость.

Юки утвердительно кивнул, затем, почувствовав внезапную слабость, откинулся на подушку.

– Тебе стало хуже? – забеспокоился Акутагава.

– Немного голова кружится.

– Больше никаких разговоров, пока не отдохнешь! – тот сильно и одновременно нежно сжал его ладонь. – Поспи. Тебе нельзя перенапрягаться.

Юки закрыл глаза. У него еще имелись вопросы, которые он хотел задать, однако сейчас у него уже не осталось сил для разговоров. Акутагава прав, ему нужно немного передохнуть. Позже, они поговорят чуть позже… Юки погрузился в сон, ощущая тепло рук Акутагавы.

___________________

24

Проснулся Юки поздним утром. Сквозь щель между шторами в палату пробивались солнечные лучи, заставляя золотистую пыль танцевать в полосках света. В палате Акутагавы не было – видимо, куда-то отлучился. Юки очень хотелось пить, он огляделся по сторонам, но не увидел никакого сосуда с водой. Тогда он, заняв сидячее положение, спустил ноги на пол. Двигая рядом с собой передвижной штатив с капельницей, Юки проковылял к двери в уборную. Он успел сделать несколько глотков воды прямо из-под крана, когда его окликнул Акутагава:

– Юки, тебя и на минуту нельзя оставить одного! Вот что ты делаешь? – мужчина пересек палату и подошел к нему.

– Я пить хочу!

– Ты мог вызвать медсестру и попросить воды.

Сконфуженное выражение лица Юки говорило само за себя: он совершенно забыл про кнопку вызова.

– Я распоряжусь, чтобы принесли кувшин дистиллированной воды, вода из-под крана не качественная, – он взял Юки за локоть, выпроваживая его из уборной. – А сейчас, пожалуйста, вернись в постель.

Юки не стал возражать, хотя ему пришлось не по душе, что Акутагава распоряжается им как маленьким ребенком.

– Доктор сказала, что тебе следует поесть, когда ты проснешься, – продолжил Акутагава, помогая ему забраться на постель. – Конечно, ничего жирного и плотного. Закажу что-нибудь легкое для тебя.

На вызов пришла медсестра, которой Коеси велел принести воды и завтрак.

– Акутагава… – заговорил Юки, как только они остались наедине. – Когда я увижу Никиту?

От него не ускользнул тот факт, что взгляд у Акутагавы вновь стал непроницаемым. Но почему? Ему не понравилось, что Юки спрашивает о ребенке? Или же он что-то скрывает от него? Но Акутагава ответил прежде, чем Юки начал всерьез волноваться:

– Его привезут в больницу сегодня. Но сначала ты поешь и приведешь себя в порядок, – Акутагава присел на краешек кровати и рукой встрепал волосы Юки. – Ты же не хочешь напугать Никиту своим видом?

Юки склонил голову, давая понять, что не собирается спорить. Вчерашние бурные эмоции сегодня уступили места глухой тревоге: как теперь будут складываться их отношения? Юки сбежал от него, два года прятался и – он в этом был уверен – не просто задел этим Акутагаву, а чрезвычайно разозлил. Тот может делать вид, что не сердится, однако внутри вполне может бушевать ураган.

– Я, пожалуй, тоже перекушу, – продолжал говорить Акутагава, доставая свой мобильный телефон. – Я ведь еще не завтракал. Закажу себе еду.

Пока он делал заказ, Юки разглядывал его.

Акутагава выглядел иначе, чем вчера, сегодня он привел себя в порядок, побрился, принял душ, переоделся в свежую одежду. Он был оживлен, двигался энергично, в уголках его губ как будто застыла тень улыбки – похоже, у него отличное настроение. Или это просто видимость? Сколько лет Юки его знает, но так и не научился читать Акутагаву между строк! Юки никак не оставляла тревогу: что-то внутри нашептывало ему, что за эти два года что-то изменилось в Акутагаве. Изменилось не по отношению к Юки, а по отношению ко всему прочему миру – и изменилось далеко не в лучшую сторону. Юки не замечал этих перемен, когда наблюдал за ним через экран телевизора, ведь там Акутагава всегда играл роль. Перемены стали заметны только сейчас, когда Юки может лицезреть японского идола вживую. Юки улавливал эти перемены во взглядах Акутагавы, в его мимике, в интонациях его голоса.

И что эти перемены будут значить для Юки и Никиты?.. Юки прекрасно осознавал, что теперь Акутагава будет сторожить его день и ночь. И Юки принял эту мысль и уже смирился с ней. Такова плата за то, что тот спас его и Никиту. Он готов был вернуться к Акутагаве, готов был забыть все плохое, что случилось в прошлом. За два года боль от потери Ива не исчезла, но сгладилась, и теперь Юки мог двигаться дальше. Юки больше не нужно отрицать любовь к Акутагаве, которая живет в его сердце… Но как сам Акутагава видит его будущее? Если в его душе что-то переменилось, то как это скажется на их взаимоотношениях?..

– Мне кажется, нам следует поговорить, – заявил Юки решительно.

Тот вопросительно приподнял бровь:

– А мы с тобой не разговариваем?

– Ты знаешь, о чем я! После всего, что случилось… Что из себя теперь представляют наши отношения?

В палату вошла медсестра, вкатывая сервировочную тележку. Акутагава поднялся с постели и отошел к диванчику, стоявшему у стены. Юки пришлось дожидаться, пока медсестра не пододвинет к кровати столик и не расставит на нем блюда.

– Чем я еще могу служить, господин? – осведомилась она.

– Больше ничего. Благодарю, – покачал головой Юки.

Медсестра юркнула к двери и поспешила скрыться.

– Поешь, Юки, – сказал Акутагава.

– Сначала я хочу поговорить… – принялся возражать, но его тут же прервали:

– Нет, сначала ты поешь. И ты постараешься съесть все, что тебе принесли, – в голосе Акутагавы появились давящие нотки. – Ты еще не выздоровел достаточно, чтобы игнорировать режим! Завтракай! И уже потом мы обо всем поговорим, – мужчина посмотрел на него прямым, испытующим взором. – Поверь, мне тоже хочется выяснить, что между нами произошло, и как мы будем дальше с этим жить. Но твое самочувствие мне куда дороже.

Пришлось Юки приняться за еду, хоть он и не испытывал особого аппетита. Акутагава подошел к окну, приоткрыл его и, достав сигареты, закурил. Он старался курить так, чтобы табачный дым не проникал в палату и его не вдохнул Юки. Пока тот поглощал завтрак, Акутагава хранил упорное молчание. Юки, пережевывая пищу, подумал о том, что прыгнул с места в карьер, сразу поставив вопрос об отношениях, хотя до сих пор не знает, что именно произошло в Китакюсю! Вот так всегда: Юки сначала на эмоциях что-то выпалит, и только потом вспомнит, сколь много ему не известно.

Проглотив не больше половины завтрака, Юки почувствовал, что насытился.

– Больше не хочу, – он отодвинул от себя столик, затем выжидающе посмотрел на мужчину: – Расскажи, как ты нашел меня с Никитой. Я ведь до сих пор не могу взять в толк, какого черта этот парень вломился в наш дом.

Акутагава выбросил окурок в окно и захлопнул его.

– Хорошо, начнем с этого, – проговорил он, возвращаясь к больничной койке. – Ты знал того, кто напал на тебя?

– Нет… То есть, я видел его всего один раз на рыбном рынке Китакюсю. Я купил у него рыбу… – Юки напряг память. – Он еще сказал, что у них есть доставка на дом. Но я не стал оставлять адреса…

– Вероятно, он проследил за тобой от рынка и сам выяснил адрес.

– Но зачем?! Зачем он это сделал?

– Полиция обыскала то место, где он вас держал. И там нашли несколько ящиков с… – Акутагава помедлил, подбирая наиболее подходящее слово, – с трофеями. Это были детские игрушки, детская обувь и лоскуты одежды. По оценкам экспертов, все эти вещи принадлежали мальчикам от двух до шести лет. Во всех помещениях полиция нашла следы крови… много следов. Полиция полагает, что этот человек – его имя Канако Киношита – десятилетиями похищал и убивал детей. Причем, каждое преступление долго планировал и тщательно заметал за собой следы. Киношита знал, как работает полиция, ведь его родственник работал в полиции – и, вполне может статься, даже покрывал Киношиту! – поэтому так долго ему удавалось оставаться неуловимым.

– Боже… – Юки прижал ладонь ко рту, пребывая в глубоком шоке.

– Полиция сейчас поднимает дела о пропажах и убийствах детей за последние два десятилетия. Полицейские аналитики полагают, что им удалось найти по крайней мере четыре случая исчезновений детей, которые можно приписать Киношите. Все похищения похожи: дети пропадали из дома ночью, в то время как родители крепко спали – то, что ребенок отсутствует, взрослые обнаруживали только утром. В двух случаях полиция нашла следы воздействия хлороформа у родителей. Тот сначала усыплял взрослых, затем беспрепятственно забирал жертву.

– Я почувствовал запах хлороформа в ту ночь, – припомнил Юки.

– Ты не спал тогда?

– Спал… Но резко проснулся, – Юки потер лоб, отгоняя воспоминание о сне с Ивом. – Я услышал, как щелкнул дверной замок и понял, что кто-то к нам вломился.

Затем он посмотрел на перебинтованную правую руку, которую порезал во время драки:

– Я ударил его пепельницей по голове. Он упал и отключился. Я увидел у него револьвер и забрал себе. Потом схватил Никиту и побежал к машине. Но не успел завести мотор, он вытащил меня из машины. Мы боролись, я выстрелил в него… – он снова замолчал, внутренним взором вновь промелькнули события той ужасной ночи. – Я дрался с ним, но моих сил было недостаточно… Он все равно забрал Никиту!

– Твоих сил оказалось достаточно, чтобы довольно серьезно ранить его, – возразил Коеси. – Когда его схватили, он имел пулевое ранение и пробитый череп.

– Но если б не ты, то мы с Никитой погибли бы! – тот понуро опустил голову.

Это высказывание любимого Акутагава не стал оспаривать, многозначительно промолчав.

– Какой же я дурак… – прошептал Юки, снова подумав о том, какой опасности он подверг ребенка.

Акутагава хранил молчание, ожидая следующих вопросов.

– Ты сказал, его схватили? Значит, он больше никому не навредит? – Юки поднял на него глаза.

– Киношита уже точно никому не сможет навредить, потому что его застрелили при попытке задержания. Он сопротивлялся и пытался сбежать, ранив двух полицейских. И они открыли по нему огонь на поражение, – поведал Коеси спокойно. – С одной стороны это хорошо, что мир очистился от подобной мрази. С другой стороны, он погиб и поэтому мы никогда не узнаем, скольких детей он убил в действительности, эту тайну он унес с собой в могилу.

– Но если его застрелили, как вы нашли нас?

– Просто начали планомерно перетряхивать всю его собственность: торговую лавку, дом, траулер, лодочный сарай – словом всё, что у него было.

Акутагава внимательно следил за выражением лица Юки, высматривая признаки сомнения. Вдруг, каким-то шестым чувством тот догадается о том, что он лжет? Но Юки, судя по всему, был слишком ошарашен историей преступлений Канако Киношиты, чтобы задумываться об обстоятельствах его смерти. Акутагава на это и рассчитывал. Ни к чему Юки беспокоиться о судьбе такого отброса общества как Киношита! Если б Юки каким-то образом смог узнать, как в действительности умер Киношита, то – нет сомнений! – он испытал бы даже жалость к этому преступнику.

Киношита недолго хватило мужества терпеть пытку. Через какое-то время он заверещал, как свинья на бойне – а затем и рассказал о том, куда спрятал похищенных. Вызвав медика, Акутагава приказал тому любым способом сохранить жизнь Канако, пока информация о местоположении Юки и Никиты не подтвердится.

«Соберите его кишки обратно и сделайте так, чтобы он протянул еще какое-то время!» – сказал Акутагава.

Медик в точности выполнил его указание, прооперировав Киношиту и смог спасти тому жизнь. Педофил жил, несмотря на то, что хирургу пришлось удалить ему часть поврежденного кишечника. Киношита жил, пока Юки двое суток лежал в бессознательном состоянии – потому что Акутагава боялся отойти от кровати любимого. Но сегодня утром, пока Юки спал, он все-таки нашел время добраться до Киношиты.

Акутагава сожалел, что у него нет достаточно времени, чтобы заставить своего пленника пережить все возможные формы страданий – он убил Канако Киношиту сравнительно быстро, его агония продолжалась не больше часа. В другом случае, Акутагава постарался бы растянуть муки пленника, чтобы сполна отомстить тому за зло, причиненное Юки. Но сейчас потратить на Канако времени больше, чем час, было роскошью – у Акутагавы много дел и ему надо быстрее вернуться в больницу, к Юки. Акутагава хотел убить Киношиту своими руками и, по крайней мере, это свое желание он удовлетворил.

Были и другие люди, которым он с удовольствием бы переломал ребра: Силкэн Андерсен и Асбаб Сокхоф. Они знали, что Юки жив, что он где-то рядом – и лгали ему прямо в глаза! Они также виновны в том, что Юки едва не погиб! Не будь они близкими друзьями Юки… Их счастье, что для Акутагавы чревато причинять им вред – чревато проблемами в отношениях с Юки!

Впрочем, не только на Силкэн и Асбаба у него имелся зуб. Роль его сына, Никиты, во всей этой истории вызывала у Акутагавы гнев. Именно из-за стремления защитить ребенка Юки так пострадал! Было бы лучше, если б Канако, как и планировал, оглушил Юки при помощи хлороформа и забрал Никиту. Проснувшись утром и обнаружив пропажу ребенка, Юки не оставалось бы ничего другого, как выйти на связь с Акутагавой и попросить о помощи. При таком раскладе, мальчишка, возможно, и пострадал бы от рук Киношиты – но, все же, Акутагава вполне мог разыскать его еще живым. Коеси предпочел бы, чтобы именно так и сложились обстоятельства, тогда Юки остался бы невредимым.

Сегодня, когда Юки спросил о Никите, Акутагава едва сдержал свое раздражение – он не желал видеть мальчишку ни рядом с собой, ни рядом с Юки! Когда несколько лет назад Акутагава впервые услышал о существовании Никиты, уже тогда он предчувствовал, что у него будут неприятности с этим ребенком. Поэтому он так не хотел делать Никиту частью своей семьи! Чутье его не подвело – мальчишка приносит одни проблемы! И Акутагава не собирался бесконечно терпеть этот неиссякаемый источник проблем у себя под боком: он приложит усилия в будущем, чтобы избавиться от Никиты. Убивать сына Акутагава не собирался, нет! Но как только Никита достигнет школьного возраста, он сразу же отошлет его в школу-интернат, где тот будет проводить большую часть года. Таким образом, мальчишка будет меньше мозолить Акутагаве глаза и ошиваться рядом с Юки…

Акутагава протянул руку к Юки, прикасаясь к шее и с трепетом ощущая, как бьется жилка под его кожей. Он хотел было наклониться и поцеловать его, но в дверь постучались и мужчина отодвинулся от Юки.

– Доставка из ресторана, господин! – сообщил бодигард, заглянув в палату.

Акутагава сделал движение рукой, давая понять, чтобы их оставили в покое.

– Простите! – дверь захлопнулась.

– Тебе следует позавтракать, – заметил Юки. – Ты ведь сам заказывал еду.

– Думаю, сначала мы должны довести начатый разговор до логического конца, – не согласился с ним Акутагава. – Если я ответил на твои вопросы, то перейдем к главной теме. Если ты не против, я задам свой вопрос.

Юки согласно кивнул.

– Что случилось после того, как Ив выкрал тебя и Никиту из убежища, куда вас эвакуировали из-за покушения на меня в России?

Акутагава ясно увидел замешательство Юки.

– Ив?… – переспросил Юки.

– Да, Ив и его отряд. Они буквально разнесли поместье, перебили всю охрану и забрали вас, – пояснил Коеси. Лицо мужчины на больничной койке так красноречиво вытянулось, что Акутагава понял: что-то здесь не так. Почему Юки выглядит так, словно совершенно не понимает, о чем идет речь?

– Постой… Правильно ли я понял? – после паузы, заговорил Юки. – Ты хочешь сказать, что Ив напал на то убежище?

– Не он лично, но его люди – да, именно так.

– Откуда ты знаешь, что это было его рук дело?

– Он шантажировал меня, уверяя, что ты у него в руках.

Юки вдруг издал мученический стон и закрыл лицо ладонями.

– Черт возьми, я ничего не понимаю! – воскликнул он. – Значит, я ошибся, решив, что Ив умер?!

Настала очередь Акутагавы удивиться – с точки зрения хронологии событий слова Юки совершенно не имели смысла! Как в момент штурма убежища Юки мог думать, что Ив мертв? Или Акутагава неправильно понял его восклицание и Юки говорит о смерти Ива уже на Хасиме? И почему Юки ведет себя так, будто слышит о нападении на поместье впервые?

Юки отнял руки от лица и вопросительно уставился на него:

– А видео? Ты получал видео, которое я записал перед побегом?!

– Побегом?..

Мужчины взирали друг на друга одинаково ошарашено.

– Думаю, будет лучше, если ты мне расскажешь всё по порядку, – предложил Акутагава. – Потому что, поверь, я тоже ничего не понимаю!

Юки заглянул в его светло-карие глаза и увидел в них искреннее недоумение.

– После того, как мы вернулись из Колумбии и Ив пропал, я… я решил, что ты убил его. Убил, чтобы отомстить за то, что он раскрыл твое намерение убить Никиту.

– Я тебе еще раз говорю и еще тысячу раз повторю – Я НЕ СОБИРАЛСЯ УБИВАТЬ НИКИТУ! – вспылил Акутагава вдруг. – Ты поверил мерзавцу и прожженному лжецу, Юки!

Юки поджал губы и отвел взгляд в сторону, задетый его вспышкой.

– Прости, мне не стоило повышать голос, – мгновенно смягчив тон, сказал Акутагава. – Но у меня есть доказательство того, что Ив врал.

Он ушел к стене, там взял с тумбочки планшет и вернулся назад:

– Смотри! – Акутагава сунул планшет в руки Юки. – Эта запись сделана после того, как ты с Никитой исчез из убежища.

На экране планшета воспроизводилась запись с видеоконференции между Ивом и Акутагавой. У Юки мороз пошел по коже, когда он увидел эту запись! На ней Ив издевался над связанным неизвестным мужчиной и самодовольно признавался в том, как грязно использовал его против Акутагавы и шантажировал Насту, угрожая убить Юки и Никиту. Когда прогремел выстрел, убивший заложника, Юки выронил планшет на кровать – он ничего не видел из-за слез, застилавших ему глаза.

– Как ты? – осведомился Акутагава.

– Дай мне воды, пожалуйста, – прошептал он.

Трясущимися руками Юки принял поданный стакан воды и пригубил его. Ему понадобилось время, чтобы хоть немного успокоиться. Акутагава терпеливо дожидался, когда он сам вернется к трудному разговору.

– Он все-таки ни черта не изменился… А я поверил, что он все же… все же стал чуточку лучше, чем был… Как ужасно я ошибся! – выдавил из себя Юки через силу. – Это шутка в стиле Ива: провернуть со мной тот же трюк, какой когда-то он провернул с тобой. Когда-то он заставил тебя поверить, что я обманываю тебя и тем самым он рассорил нас. А потом он зеркально повторил свою манипуляцию. И я, как последний кретин, поверил в его слова!

Слезы все катились и катились из его глаз, Юки начало трясти как в лихорадке.

– Тебе нельзя так волноваться,– забеспокоился Акутагава. – Я вызову медсестру и она даст успокоительное.

– Со мной все в порядке! – сердито возразил Юки и в следующий миг надрывно закашлялся.

Коеси, не слушая его, нажал кнопку вызова медсестры.

После того, как в капельницу добавили порцию успокоительного, Юки перестало трясти.

– Значит, ты решил, что Ив меня похитил тогда? – проговорил он, после того как немного успокоился.

Акутагава кивнул головой.

Юки прикрыл глаза и откинулся на подушку и, не меняя позы, продолжил свой рассказ:

– Я считал, что ты убил его. Ив пропал и я подумал, что единственная причина, по которой он не может вернуться, это смерть. Я не мог простить тебе этого!.. И решил сбежать. Тогда, в поместье, представился удобный случай – охрана там не слишком многочисленная. И я сбежал, забрав Никиту… Я оставил тебе послание, видеозапись, рассчитывал, что тебе ее передадут. В ней я просил тебя не искать меня…

Акутагава, выслушав его, взял с тумбочки свои сигареты и принялся вертеть их в руках:

– И тебя не удивило, что вас никто не искал? – поинтересовался он.

– Я думал, мне удалось хорошо спрятаться.

– Если б я знал, что ты сбежал, тебя поймали бы в первые три часа.

Юки распахнул свои глаза и криво улыбнулся:

– Теперь я это понимаю.

Они помолчали, Акутагава продолжал мять сигаретную пачку.

– Я должен объясниться на счет Ива, – вздохнул он. – Я не убил его за то, как он поступил с тобой и мной в Колумбии, но я запрятал его в тюрьму. Наста помогла мне поймать его. Поэтому, выбравшись из заточения, Ив был так зол… Что до твоего послания мне, то, полагаю, его забрали люди Ива, когда они штурмом взяли поместье и не нашли тебя там. Это весьма хитрый ход! Пока я не знал, что ты сбежал, я верил, будто ты в руках Ива.

– Я два года прятался от тебя, обвиняя в том, что ты не делал! Господи, я просто идиот… – со стоном Юки положил ладонь на свой разгоряченный лоб.

– Не вини себя слишком, Юки! Сбежав, ты спас жизнь себе и Никите, – выразил свое несогласие Акутагава. – Окажись вы с Никитой в действительности в руках Ива тогда, то он бы прикончил вас во имя мести мне. Он всех нас хотел убить!

Сказав это, он ушел к окну и, открыв его снова, закурил. В палате некоторое время висела тишина, им двоим нужно было успокоиться. Акутагава выкурил сигарету и, подойдя к больничной кровати, оперся на ее спинку руками, не спуская глаз с Юки.

– И ты отправился с Настой с ним навстречу? – чуть позже нарушил молчание тот.

Акутагава снова утвердительно кивнул.

– Что там произошло?

– Как я сказал, Ив собирался убить нас. Мы явились в его ловушку, чтобы спасти тебя и Никиту – но Ив заявил, что убил вас сразу после того, как похитил. Наста его застрелила… Однако перед смертью Ив успел взорвать здание, в котором мы находились, ко всем чертям… Мы с Настой оказались погребены под обломками дома. Но нас откопали. К счастью, меня и Насту только слегка потрепало.

Юки встретился с ним взглядом, чувствуя, как слезы опять подступают к глазам:

– Значит, Ив мертв?

– Да… Хотя мне трудно было в это поверить, – мужчина пожал плечами, – после всех его фокусов…

Юки вытер слезы, с трудом переводя дыхание.

– А Наста? Где она?

– После всего, что произошло, она осталась со мной, руководила моей службой безопасности. Потом Наста заболела, у нее обнаружили рак. Недавно она умерла, – в голосе Акутагавы появилось сожаление. – Я заботился о ней до последнего ее вздоха. Наста была хорошим другом.

Мужчина на больничной кровати отвел взгляд и начал кусать губу.

– На записи ты угрожал ее убить, если Ив тронет меня…

– Ты намекаешь, что я вру о том, как умерла Наста? – прищурился Акутагава.

Тот красноречиво промолчал.

– Что ж, я понимаю твои сомнения. И, признаюсь тебе, я думал о том, чтобы прикончить ее, после того, как нас выкопали из-под завалов, – мужчина произнес это бесстрастно. – Но, говоря объективно, Наста уже отплатила за свою ошибку кровью – кровью брата. Она любила Ива и, несмотря на это, убила его. Она так же, как и я, потеряла ВСЁ. Поэтому я оставил ей жизнь – ведь, если подумать, жить дальше с чувством невосполнимой потери куда мучительнее, чем просто умереть. Уж я-то знаю это не понаслышке! Поверь мне, Юки, я абсолютно честен сейчас.

Юки поверил ему, что-то в голосе Акутагавы подсказало ему – тот говорит правду.

– Я верю, – выдохнул он, чувствуя, как тает его сердце. – Верю.

Акутагава, не скрывая своего волнения, бросился к нему и принялся целовать его.

– Прости меня! Прости, что не поверил тебе тогда… – шептал Юки прерывисто.

– Я тоже виноват! Я не должен был скрывать тебя факт существования Никиты! – мужчина уткнулся носом во впадинку на его шее. Следующие слова он произнес одновременно и умоляюще и требовательно: – Давай пообещаем друг другу, что будем верить друг другу всегда! И не важно, кто и что будет утверждать! Не важно, что произойдет! Важны только мы с тобой, слышишь?! Я клятвенно обещаю, что твое слово для меня всегда будет важнее всего в этом мире, – Акутагава поднял голову и заглянул Юки прямо в глаза, – а мое слово для тебя тоже станет важнее всего на свете! Обещай мне!

– Я обещаю… Обещаю! – ответил Юки порывисто.

– Отныне никто не сможет встать между нами! – в голосе Акутагавы зазвенела сталь в эту секунду. – Никто!..

– Я люблю тебя, – Юки сказал это так, словно признавал свою капитуляцию: – Я любил тебя. Я люблю тебя. И я буду тебя любить. Всегда! Всегда…

Его признание заставило лицо возлюбленного озариться светом, идущим изнутри – словно в душе Акутагавы зажегся некий божественный огонь.

– Я тоже! Тоже любил, люблю и буду любить! – промолвил он, задыхаясь от счастья. Продолжая обнимать Юки, мужчина проговорил: – Теперь все дурное позади! Пусть прошлое останется в прошлом. Мы принадлежим друг другу – и этого ничто не изменит! Теперь все у нас будет хорошо…

Внезапно какая-то мысль пришла в голову Акутагаве, он серьезно взглянул на Юки:

– Я хочу от тебя ребенка, – сообщил он.

От изумления Юки даже не нашелся, что сказать в ответ на это.

– Ты против? – неправильно истолковал его молчание тот.

Этот вопрос озадачил Юки еще больше:

– Я? Против?.. Да я не понимаю, что ты имеешь в виду, Акутагава! Ты хочешь от меня ребенка?

– Да.

– Я мужчина! Я при всем желании не смогу забеременеть.

Его недогадливость развеселила Акутагаву, он снисходительно рассмеялся.

– Господи, какой ты наивный! Я говорил не об этом! Мы найдем подходящую суррогатную мать и она выносит твоего ребенка.

Юки, все еще пребывая в ступоре, недоуменно пробормотал:

– Я никогда не думал о том, что завести ребенка…

– Ну так пора об этом задуматься, как считаешь? – улыбнулся Акутагава с долей бесстыдного желания.

– Я… Я не знаю… Никогда не думал, что услышу от тебя нечто подобное! – тот, чувствуя смущение, неловко заерзал в капкане его объятий. – Зачем ты просишь об этом? Ведь у тебя уже есть сын и дочь!

Акутагава прижался своим лбом к его лбу и выдохнул:

– Я хочу держать на руках ребенка, у которого будут ТВОИ ГЛАЗА.

Ресницы Юки задрожали от переизбытка чувств – так его тронуло сказанное Акутагавой.

– Мне это кажется немного безумным… Хотя, наша жизнь настолько безумна, что мне, наверное, уже нечему удивляться… – заметил Юки негромко и, приняв решение, продолжил: – Что ж, если ты хочешь этого, то я согласен.

На лице его возлюбленного появилась ликующая улыбка:

– Правда?

Он утвердительно склонил голову.

– Я люблю тебя! – Акутагава страстно прильнул к его губам.

«А я люблю тебя!» – сразу же ответило сердце Юки.

__________________

25

Когда он открыл глаза, то не смог разглядеть ничего, кроме желтоватого тумана, в котором плясали размытые тени. Туман был тусклым, но все равно резал глаза. В ушах шум – то ли шум крови, то ли чьи-то голоса вдали. Не разобрать. Во рту сухо, как в пустыне; на языке и нёбе отвратительно саднящие язвочки. Просто для того, чтобы сглотнуть понадобилось приложить усилие, ибо мышцы лица будто задеревенели. С телом дела обстояли еще хуже: ног он не чувствовал, пальцев тоже, а плечи и позвоночник ныли от боли – как это обычно бывает, когда слишком долго лежишь неподвижно и потом больно пошевелиться.

Что с ним?..

Где он находится?..

Почему он так дерьмово себя чувствует?..

Он попробовал пошевелиться, но любое движение отдавалось болью. Даже глаза болят от этого чертового света! Он зажмурился, затем широко распахнул глаза. Зажмурился и распахнул. И так много раз, пока резь не прошла и туман не начал понемногу рассеиваться. Он не знал, сколько времени прошло, пока кто-то не заметил, что он пришел в себя. Какая-то тень склонилась над ним и принялась светить фонариком в зрачки. Это его взбесило – так взбесило, что он негнущейся рукой оттолкнул от себя человека.

Раздался грохот, что-то упало, послышался обеспокоенный мужской голос:

– Я доктор! Хочу помочь вам. Вы меня слышите? У вас болят глаза?

Что?.. О чем тот говорит?

Он с трудом сглотнул и выдавил из себя:

– Да. Болят…

Какие-то шорохи рядом с ним, потом голос дал кому-то поручение:

– Закройте жалюзи, здесь слишком светло.

Стало немного темнее.

– Из-за длительной комы слезные железы функционируют плохо и, видимо, роговицы глаз подсохли. Сейчас мы закапаем капли, которые уберут неприятные ощущения. Только потерпите, не толкайтесь!

Он сказал – кома?

Капли действительно принесли облегчение.

– Пить,– попросил он хриплым голосом.

Конструкция кровати изменилась, так, что он оказался полусидящем положении. Ему поднесли поильник с трубкой и он смог сделать несколько живительных глотков. Вода обожгла рот и горло, язвочки заныли с удвоенной силой. Теперь пациент видел гораздо лучше – находится он в небольшой палате, здесь только его кровать, кресло, штатив для капельницы, кардиомонитор и небольшой шкафчик для белья. За дверью слышны голоса и шаги людей. В самой палате, помимо него, находится пожилой мужчина в медицинском халате и женщина в униформе медсестры. Доктор благодушно взирал на него и терпеливо дожидался, когда он немного освоится.

– Что со мной? – спросил он. – Почему я… в больнице?

– Тяжелая открытая черепно-мозговая травма, если говорить просто, – ответствовал доктор. – Вы были одним из наших самых безнадежных пациентов. Никто не верил, что вам удастся прийти в себя. На протяжении всего времени, что вы были нашим пациентом, у вас не наблюдалось улучшение показателей. Можно сказать, произошло чудо. Что вы помните о том, что предшествовало травме?

Он часто заморгал, чувствуя как его собственный разум не подчиняется ему – он попытался просмотреть свои воспоминания, чтобы ответить на заданный вопрос, но не увидел ничего. Пустота. Зияющая черная дыра. Полный ноль. Он не помнил ничего из своего прошлого. Он не помнил себя, не помнил своего имени, не помнил, кем он был и чем занимался…

«Это не может быть! Я мыслю – считываю информацию, анализирую, делаю выводы – значит, мой мозг работает! Значит, я должен помнить! – заметались мысли у него в голове. – Быть может, я просто еще не пришел в себя до конца?»

– Вы не ответили на вопрос,– напомнил о своем присутствии мужчина в халате.

– Мне… Мне нечего сказать.

– Вам нечего сказать, потому что вы не хотите об этом говорить или не можете?

Он снова часто заморгал, ощущая, как начинает перегреваться мозг от потуг вспомнить.

– Я не… я не помню, – признал он все же.

Доктор вытащил из ящика его медицинскую карту с историей его болезни, и сделал в ней несколько пометок.

– Этого следовало ожидать. Травма повлекла серьезное повреждение коры головного мозга, – пробормотал он, разговаривая скорее сам с собой, нежели с пациентом. – Плюс длительное коматозное состояние… Да, следовало ожидать. Впрочем, возможно, амнезия временная.

– Почему я не чувствую ног?

– Пока вы находились в коматозном состоянии, мышцы ног частично атрофировались. Понадобится время, чтобы чувствительность восстановилась. Ничто не указывает на паралич, вызванный травмой, – доктор надел на лицо профессиональную улыбку: – Вас должно это утешить.