Текст книги ""Тонкая линия. Осколки судеб"."

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

16

Покинув Угаки, Акутагава направился не в резиденцию премьер-министра – его путь лежал в город Тиба, что находился на берегу Токийского залива, в 40 километрах от столицы Японии. Вертолет доставил туда Коеси в кратчайшие сроки, приземлившись на территории элитной частной клиники. Там, возле взлетно-посадочной площадки, важного гостя ожидал главный врач клиники.

– Доброе утро, господин Коеси! – согнулся перед Коеси в почтительном поклоне он.

Акутагава ответил ему едва заметным кивком и направился к зданию клиники, главврач семенил рядом с ним.

– Как она? – спросил Коеси требовательно.

– На рассвете состояние ухудшилось. Боюсь, что госпоже Пановой осталось совсем недолго.

– Она в сознании?

– Пока да.

– Я хочу увидеть ее.

Акутагаву проводили до дверей комфортабельной палаты.

Вошел он туда в одиночестве.

Наста лежала медицинской кровати-трансформере, окруженная медицинскими приборами. Рядом с ней мерно попискивал кардиомонитор, по другую сторону кровати находился электронный дозатор, который непрерывно подавал наркотическое обезболивающее в ее истерзанный раком организм. От ее былой цветущей красоты ныне не осталось ничего – ее некогда густые волосы поредели и утратили блеск, кожа приобрела неприятный пергаментный оттенок, под глазами набрякли темные мешки, а тело так сильно усохло от болезни, что казалось, будто в постели лежал подросток, а не взрослая женщина.

Услышав, как кто-то вошел, Наста открыла глаза. Только они, ее изумрудные глаза, продолжали сверкать так же, как прежде! Только из них пока еще не ушла жизнь. Завидев Акутагаву, женщина собрала последние силы на веселую улыбку:

– Ты приехал… Не думала, что дотяну до твоего приезда!

Мужчина приблизился к кровати и присел на край.

– К чему этот пессимизм? Не рановато ли прощаться? – поинтересовался он с ответной улыбкой.

Впрочем, они оба понимали: это просто слова утешения и скоро Наста умрет.

– Думаю, я готова уйти, – сказала женщина серьезно.

Да, она действительно готова была уйти, у нее не осталось ни малейшего желания терпеть боль, терзающую ее тело. Наста страстно желала умереть, ибо дальнейшее существование казалось ей лишенным какого-либо смысла. Она приняла решение этой ночью – решила, что больше не хочет бороться – и к утру ее состояние стало стремительно ухудшаться, приближая роковую минуту смерти. Странно, что она еще дышала… Может, потому что Наста хотела дождаться Акутагаву? Хотела попрощаться с ним?..

Она смотрела на красивого мужчину, находившегося рядом с ней, и подумала о том, что, наверное, ему паршиво наблюдать за тем, как она угасает от неизлечимой болезни. Несколько месяцев назад скоропостижно скончалась Фынцзу, столько лет ухаживавшая за Акутагавой, и теперь вот он снова увидит смерть – на сей раз смерть своего друга. Да, Наста не сомневалась, что Акутагава считает ее своим другом, вот почему он заботился о ней все это время. Он мог бы убить ее после всего, что произошло по вине насты, но сохранил ей жизнь! В Акутагаве удивительным образом сочетались крайняя жестокость и милосердие…

«Наверное, поэтому я его полюбила», – вздохнула Наста тихо.

Наста осознала свои чувства после того, как им с Акутагавой удалось выжить во время обрушения заброшенного дома. На их удачу, взрывчатка, заложенная у свай дома, привела к тому, что бетонные перекрытия целиком рухнули друг на друга, а не раскололись на куски и не рассыпались на мелкие обломки. Плиты сложились над их головами пирамидой, оставив пространство в центре, это и спасло им жизни. Десять часов они – раненные и обессиленные – пролежали в бетонном могильнике, прежде чем спасателям удалось разобрать завалы над ними.

Наста помнила, как солнечный свет ослепил ее, когда ее на носилках выносили из-под обломков; она силилась увидеть хоть что-нибудь вокруг, но тщетно. Их с Акутагавой на вертолетах доставили в элитную частную клинику в Нагасаки, где отдали в руки отряда высококлассных врачей. Отделались Акутагава и Наста сравнительно легко, учитывая, откуда их вытащили: у Акутагавы, помимо полученного пулевого ранения, сотрясение мозга и перелом ключицы, у Насты – ушиб позвоночника и вывих плеча.

Первое, что сделал Акутагава, выбравшись из железобетонной ловушки, это отдал приказ:

– Найдите Ива! Его или его труп!

– Все не так просто, господин Коеси. Весь остров дестабилизирован из-за взрывов, – сообщили ему подчиненные. – Спасателям приходится крайне осторожно работать на завалах.

Акутагаве продемонстрировали видеозапись, сделанную с воздуха. Хасима выглядел так, словно пережил военную бомбежку: большая часть многоэтажных зданий на острове оказались разрушены подрывом. По словам экспертов, взрывчатка находилась так же в шахтах – и тоже сдетонировала – спровоцировав обвал тоннелей и появление карстовых воронок на северо-западной стороне острова. Образовавшиеся провалы сразу же стала наполнять морская вода, проникая даже в те шахты, которые не были повреждены взрывами. Буквально за час все шахты были залиты водой! Акутагаве и Насте повезло – благодаря «жучкам» спасатели точно знали, где их надо искать. Если бы они подчинились Иву и, оставив жучки в указанном месте, ушли оттуда, то, весьма вероятно, даже если б они выжили после подрыва, спасатели не успели бы вовремя прийти им на помощь.

Акутагава не находил себе покоя, он без конца задавал один и тот же вопрос:

– Вы нашли его?

– Пока нет, господин Коеси! – отвечали ему. – Возле того здания образовалась карстовая воронка, в которую провалилась почва и часть обломков. Мы ведем поисковые работы, но почва Хасимы крайне нестабильна, а площадь воронок постоянно расширяется из-за того, что морская вода подмывает шахты и тоннели.

Наста понимала: Акутагава не успокоится, пока не увидит труп Иврама. После всех фокусов, которые выкидывал ее брат, Акутагаву можно было понять. Но Наста сама видела, как пуля, выпущенная из ее пистолета, попала Ивраму в голову! Она видела брызнувшую кровь, видела, как дернулось его тело… И Акутагава тоже это видел! И все же Наста понимала Коеси: тот надеялся, что Ив выжил, ведь это давало какую-то надежду вновь попробовать выяснить правду о судьбе Юки.

Однако вскоре поиск тела Ива пришлось прекратить – карстовые воронки на острове, разрастаясь, вскоре слились в один большой провал. В одну ночь половина Хасимы ушла на морское одно, только чудом не погубив ни одну живую душу. Дальнейшая поисковая операция оказались бессмысленна и опасна. Бессмысленна – потому что воронка могла утянуть обломки и тело Ива на глубину или же труп могло водоворотом выбросить в море и унести подводным течением. Опасна – потому что провал продолжал оставаться нестабильным и в глубине его бурлили водовороты, образовывая смертельные омуты.

После того как Акутагаве доложили об этом, он попросил оставить его одного – и все беспрекословно подчинились и вышли из больничной палаты. Все, кроме Насты. Она осталась с ним, чувствуя за собой ответственность за него. Акутагава закрыл лицо руками и долго так сидел, пытаясь, видимо, совладать со своими эмоциями. Наста тоже хранила молчание, выжидая, когда ему станет легче.

Когда он отнял руки от своего бледного лица и увидел Насту, то резко спросил:

– Какого черта ты тут делаешь?

Та ответила предельно честно:

– Подумала, что тебя нельзя сейчас оставлять одного.

– Почему это? – он угрожающе прищурился на нее.

Наста попыталась перевести разговор на другую тему:

– Даже если поисковую операцию на Хасиме придется свернуть, можно сосредоточиться на прочесывании Японии. Да, Иврам сказал, что, якобы, убил Юки, но верить ему нельзя. Надо продолжать искать Юки. Возможно, он его спрятал где-нибудь…

– Хватит, Наста. Я не хочу этого слышать! Не надо пытаться меня утешить, – перебил ее Акутагава. – Мы с тобой прекрасно понимаем, что Иву действительно проще всего было убить Юки и Никиту сразу после похищения. Он обещал тебе, что убьет их – и, полагаю, он сделал это из принципа. Ив заминировал остров и заманил нас туда с одной целью – убить… Он желал НАМ ВСЕМ смерти, это очевидно.

Он замолк надолго, переваривая в себе невыносимую боль, прежде чем выдавить:

– Он знал, как причинить мне самое сильное мучение! Знал, что хуже всего на свете – не знать точно, что произошло. Ив умеет ювелирно пытать! Даже если он погиб на Хасиме, он все равно будет меня пытать! Он знал, что меня это сломает рано или поздно… как в прошлый раз…

Акутагава оборвал себя на полуслове, закусив губу так, что проступила кровь.

Затем он поднял на нее взгляд, догадавшись о причинах ее поведения:

– Ты поэтому не уходишь? – поинтересовался он с черной иронией. – Думаешь, я совершу суицид?

Наста ничего не ответила; впрочем, ему и так все было ясно.

– Не унижай меня своим беспокойством, – произнес Акутагава ледяным тоном. – Я не нуждаюсь в твоей заботе.

Зеленоглазая женщина тяжко вздохнула, удрученно опуская голову.

– Прости меня, – прошептала она. – Это я виновата в том, что Иврам натворил.

Искусанные и кровоточащие губы Акутагавы тронула горькая усмешка:

– Да, виновата. Если б твоя смерть хоть что-то могла изменить, я убил бы тебя не задумываясь… Но твоя смерть ровным счетом НИЧЕГО не сможет исправить. Как и твое признание вины. Поэтому хватит каяться. И, если уж хочешь оказать мне услугу, то оставь меня одного. Я настаиваю на этом!

Только в этот момент Наста сообразила, что, должно быть, Акутагава с трудом сдерживает чувства – мужская гордость не позволяет ему проявить слабость перед женщиной. Она встала со стула и попятилась к двери. Взявшись за ручку, она оглянулась на него, ощущая в своем щемящее чувство… любви?

Да, Наста любила Акутагаву – любила так, как женщина может любить мужчину! Когда Наста полюбила его? В какой момент? Она и сама не знала… Да и имело ли это хоть какое-то значение? Не важно, любит ли она его – ее чувства, даже если она их и откроет когда-нибудь, не нужны Акутагаве! Юки был единственным человеком в мире, чьи чувства имели для Акутагавы значение. И никого и никогда Акутагава не сможет полюбить так, как любил Юки…

Она вышла из палаты и прикрыла за собой дверь.

Оставалось только молиться, чтобы Акутагава смог пересилить свое горе!

Женщина сидела в коридоре и прислушивалась: не раздастся ли какой-нибудь звук? Но, как ни напрягала она слух, ничего не могла расслышать. Что бы не происходило с Акутагавой сейчас за дверью, это происходило в гробовой тишине…

Наста могла бы прямо сейчас уехать, отправиться на все четыре стороны. Акутагава не стал бы ее искать или пытаться удерживать ее при себе. Зачем она ему? Он прямо дал понять, что не собирается ей мстить за совершенные ею ошибки. Она была совершенно свободна. Однако этой свободой воспользоваться ей не захотелось. И Наста осталась рядом с Акутагавой, потому что ему нужен был друг – даже если он сам в тот момент думал иначе.

Акутагава пережил тот день. Потом еще один. И еще…

Они вернулись в Токио, на виллу Угаки.

Больше месяца Акутагава отказывался контактировать с миром, закрывшись в своих апартаментах. Только Фынцзу он позволял тревожить его. Стремясь хоть как-то быть ему полезной, Наста приняла на себя обязанности начальника его службы безопасности. Она распорядилась, чтобы нигде в СМИ не просочилась информация о том, что Акутагава был на Хасиме во время взрыва зданий – это должно было остаться тайной. Официальная версия гласила, что Акутагава взял отпуск от дел в «Ниппон Тадасу» из-за внезапно возникших проблем со здоровьем. Шли дни, а ворох нерешенный проблем и дел, брошенных на произвол судьбы, копился. Особенно докучала Насте невеста Акутагавы – Мамоко – которая не понимала, почему ее жених вдруг пропал с радаров.

Свое затворничество Акутагава прекратил внезапно: однажды утром он вышел из апартаментов, позвал прислугу и приказал вынести оттуда все, что когда-то принадлежало Юки. Вещей оказалось немного – в основном книги – и еще коллекция минералов, скудный гардероб. По распоряжению хозяина виллы сей нехитрый скарб упаковали в коробки и спустили в подвал. После этого Акутагава переехал на третий этаж, а четвертый этаж запечатал.

Наста посчитала это хорошим знаком: Акутагава решил двигаться дальше!

И он действительно принялся стремительно наверстывать упущенное время: женился на Мамоко, затем стал готовиться к выборам в японское правительство – и без особых усилий получил кресло премьер-министра Японии. Со стороны могло показаться, что он успешный политик и счастливый семьянин, и только Наста и Фынцзу знали, что Акутагава все больше и больше уподобляется роботу, отрешаясь от человеческих чувств.

Нет, Акутагава улыбался, когда это от него требовалось – и окружающие верили, что он действительно испытывает эмоции! – но его улыбка являлась лишь поверхностной имитацией чувств. Только Фынцзу и Наста видели, что выражение его глаз стало равнодушно-стеклянным, в них перестала отражаться его душа. Как будто осталась только телесная оболочка – а то, что делало Акутагаву живым, исчезло. Исчезло вместе с Юки…

Опухоль головного мозга обнаружили у Насты семь месяцев назад.

Началось все с головных болей и усталости, которая постоянно преследовала зеленоглазую женщину. Она не обращала внимания на недомогание, пока однажды не упала в обморок. Акутагава настоял на обследовании, результаты которого шокировали Насту: у нее обнаружили не просто рак, а метастазировавший рак – а это значило, что самое удачное время для лечения рака упущено. Она не сдалась, начала лечение, несмотря на неутешительные прогнозы. Но ее состояние неумолимо ухудшалось – никакое лечение, даже самое новаторское и дорогостоящее не смогло отвратить приближающейся развязки.

В конце концов, Наста смирилась.

Подсознательно она была уверена: эта болезнь пришла к ней не случайно – это кара.

За что?..

За то, что она убила своего брата.

Наста никогда не была религиозной, но сейчас не сомневалась: ее настигла карма. Она пролила кровь единокровного брата, переступила мистическую черту между любовью и предательством – черту, которую она не имела права переступать! – и должна понести наказание за это. Наста усматривала некую вселенскую справедливость в том, что смертельная опухоль появилась в голове, а метастазы проникли в легкие – ведь именно в эти органы Иврама попали пули, выпущенные его сестрой! Око за око…

«Пора уходить, – сказала себе этой ночью Наста. – Настало время воссоединиться с семьей!»

Она была рада, что напоследок увидела Акутагаву – умирать в окружении незнакомцев не очень-то приятно.

– Спасибо, что пришел, – шепнула Наста.

Он взял ее ладонь в свои руки и ободряюще сжал, не говоря ни слова.

«Пора…»

Наста увидела, как палату начинает заполнять свет, проникая сквозь стены. Свет становился все ярче и ярче, пока женщина не перестала различать очертания палаты и Акутагавы. Потом свет начал просачиваться сквозь ее тело, поглощая бренную оболочку.

Наста погрузилась в свет без остатка – и растворилась в нем.

Наста плыла по морю света, ощущая себя совершенно бесплотной и легкой как пушинка. Не было земного притяжения, ничто ее не отягощало, не тянуло вниз. Она блаженствовала, больше не чувствуя бренного и разрушающегося человеческого тела. Впервые за долгие месяцы болезни, Наста испытывала облегчение и радость. Она могла бы провести так вечность, оставаясь в невесомости и блаженном забытьи.

Но вот легкий ветер подхватил ее и понес куда-то, сквозь свет. И она оказалась в той, давно знакомой ей, изумрудной долине. Все было так, как она запомнила: горные пики, как стенки чаши, окружающие плоскую долину, высокая колыхающаяся трава, горная речка, и цыганский табор на другом берегу.

– Я вернулась, – прошептала она.

И побежала к реке, рассекая травяное поле.

Наста знала, что увидит брата у берега реки, и не ошиблась. Он ждал ее, все это время – он ждал ее! Иврам стоял у самой кромки, разглядывая чистую, как слезы, воду. Когда Наста приблизилась, он обернулся к ней, и на его губах заиграла приветственная улыбка. Улыбка, в которой не было цинизма, скрытой насмешки или обмана – только безусловная любовь к ней, его сестре.

– Здесь всегда светит солнце, – произнес он негромко.

Наста порывисто обняла его, боясь, что у нее разорвется от боли сердце.

– Прости меня, – прошептала она.

– Тебе не за что просить прощения, – голос Иврама звучал очень нежно. – Только я в ответе за то, как жил. Теперь я это понял. Пока я тебя здесь ждал, у меня было время подумать…

Наста отпрянула от него, заглядывая в его глаза, и выдохнула:

– Я люблю тебя, Иврам.

– Знаю, – его улыбка стала шире. – Всегда это знал.

– Почему же ты мучил меня?!

Брат грустно вздохнул, ему было явно неприятно признавать это:

– Я всегда считал, что просто развлекаюсь, получаю от жизни удовольствие. Но, честно говоря, это далеко не вся правда. Я осознал это слишком поздно, пожалуй… Осознал, что я такой же, как и Владлен Панов. Нет, даже хуже! Он служил какой-то идеологии с ее принципами, у меня же не было никаких принципов. Неосознанно я всегда соревновался с ним, а он соревновался со мной – а ты была знаменем, которое должно было принадлежать победителю. И мне не давало покоя, что Панов победил меня в борьбе за власть над тобой. Я считал его победу нечестной, он использовал гипноз! Против этого его оружия я был бессилен… Меня выворачивало наизнанку от злобы! И я поставил себе цель установить свою власть над тобой любыми способами, а если не получится… – зеленые глаза Ива сверкнули. Как это бывало при жизни. – А если не получится, уничтожить и тебя и себя.

Насту начали душить слезы, стоило ей вспомнить тот взрыв.

– Ты взорвал все… Но я выжила.

– Конечно, ведь ты находилась не в том доме, – вдруг хмыкнул брат. – В том здании взрывчатки было немного, ровно столько, чтобы конструкция рухнула, вызвав шум и пылью, дезориентировав подкрепление Коеси. Я планировал заманить вас с Акутагавой в другое место – оно находилось прямо над шахтами. Взрыв должен был вызвать обвал грунта – и все бы провалилось вниз, в шахты. Но ты вынудила меня отступить от плана.

– Ты действительно собирался убить меня?

– Тогда, в тот момент, да, – кивнул Иврам очень серьезно. – Но, как видишь, тогда твой час еще не настал – и ты выжила. Я рад, что ты выжила тогда. Я не простил бы себе твою смерть… Да и отец с матерью не простили бы, – прибавил он, и, снова заулыбавшись, указал на другой берег реки.

Рамир и Марьям уже стояли у воды, собираясь ее перейти.

– Пора переходить, – Иврам погладил сестру по щеке. – Пора.

Наста закивала, соглашаясь с ним.

Родители, держась за руки, шагнули в сверкающую на солнце реку и направились к ним.

– Я люблю тебя, сестренка! – прошептал Иврам.

Наста, счастливо улыбаясь, почувствовала, как уменьшается, превращаясь в маленькую девочку. Это не удивило ее, она знала, что сейчас мать возьмет ее на руки, чтобы перенести через горный поток. Так и произошло – Марьям подняла ее на руки и прижала дочь к своей груди. Рамир протянул руки Ивраму – который тоже превратился в пятилетнего мальчика, вернувшись в тот возраст, когда они последний раз видели живыми своих родителей.

– Идем, Иврам, – сказал отец. – Пора домой, стрекоза!

Мальчик смотрел на отца и улыбался так, как может улыбаться только ребенок.

– Идем, Иврам! – повторил Рамир.

– Я не пойду, – мальчик отступил назад. – Не сейчас.

– Иврам! – воскликнула Наста звонко. – Пойдем с нами!

– Не сейчас,– повторил ее брат, продолжая делать шаги назад.

Наста наблюдала за тем, как Иврам отдаляется от них, и подумала о том, что его своенравность гораздо сильнее обстоятельств. Иврам сильный, настолько сильный, что может сопротивляться объятиям самой смерти! Как будто играючи он уходит от нее, повинуясь своему капризу! Но куда он уходит? Куда?.. И ради чего?.. Или – ради кого?..

Рамир повернулся к жене и дочери, и ласково проговорил:

– Нам пора возвращаться домой.

– А Иврам? – тихо вздохнула Наста.

– Он придет к нам. Но позже.

Рамир погладил дочь по голове, затем кивнул Марьям и они вновь вошли в реку, отправляясь на другой берег. Как только они покинули берег Наста почувствовала невероятное счастье и покой, каких не испытать в земной человеческой жизни. Все несчастья и страдания в одно мгновения покинули ее душу, оставив в ней чистый свет любви и благодать. Она прижалась к груди матери и забыла обо всем.

Иврам проводил взглядом родителей и сестру.

Затем повернулся и зашагал прочь от реки, отделявшей живых и мертвых.

_________________

17

«Как стало известно, премьер-министр Коеси удостоит своим визитом префектуру Кумамото. Данный визит связан с упорными слухами о возможном катаклизме в кальдере вулкана Асо, которые наделали много шума как в Японии, так и за рубежом. Ранее по приглашению премьер-министра в Японию прибыла научная группа известного геолога Силкэн Андерсен, чтобы провести на вулкан свое собственное исследование. Уже известны предварительные данные, согласно им – в кальдере не наблюдается повышенной вулканической активности. После завершения всех научных изысканий, премьер-министр посетит подножие Асо, дабы личным примером убедить нацию в том, что в кальдера не представляет опасности. Точная дата визита пока не известна. Мы будем держать вас в курсе событий! – ровным голосом вещала диктор программы. – А теперь к другим новостям…»

Юки, стоя за кассой, косился на телевизор и едва сдерживался от того, чтобы не скрипнуть зубами. Внутри его трясло, но внешне он старался ничем не выдать своего волнения. Он рад был бы выключить телевизор, висящий под потолком в торговом зале, но этого не разрешал директор. Приходилось слушать эту новость с самого утра! Юки старательно обслуживал покупателей, заглядывавших в магазинчик, и ждал вечера, чтобы встретиться с Силкэн и Асбабом.

Часы тянулись долго, слишком долго! До закрытия магазинчика Юки еще трижды прослушал эту новость по телевизору, и нервы его находились на пределе. Забрав Никиту от госпожи Фудзиты, он и направился в небольшое кафе, где он условился встретиться с друзьями. Они устроились в самом отдаленной кабинке кафе, и, пока Асбаб и Силкэн не пришли, Юки заказал Никите мороженое.

– Для себя что-нибудь закажите, господин? – поинтересовалась официантка.

Юки попросил принести чай, есть ему совершенно не хотелось.

Получив свое мороженое, мальчик с аппетитом принялся его поедать. Юки смотрел на мальчика с тяжестью на сердце: эти два года ему приходилось бороться с чувством вины перед Никитой. Много раз Юки спрашивал себя, правильно ли он поступил, сбежав от Акутагавы, тем самым лишив Никиту возможности жить в достатке и ни в чем не нуждаться? Ведь как Никита жил все это время? Ютился вместе с Юки в маленьких квартирках, переезжал с места на место, у него не было постоянной няни и друзей среди сверстников, и будущее его не выглядело слишком радужно – постоянные страх перед разоблачением и необходимость прятаться. Может, не далек тот день, когда Никита обвинит его в том, что тот лишил его влиятельного и богатого отца, который мог превратить жизнь сына в сказку?! Эти мысли не давали Юки покоя. Сбегая от Акутагавы он не задумывался о таких вещах, поглощенный мыслями о том, как спрятаться – но и Никита тогда был всего лишь трехлетним малышом! Сейчас он стал старше и понимает куда больше, чем тогда, а что будет в будущем?..

– Привет! – в их кабинку подсели Асбаб и Силкэн.

Они весь день работали на вулкане, проводя все возможные исследования, и освободились только сейчас. Конечно, так как поставленная перед ними задача не представляла большой сложности – Силкэн была абсолютно убеждена, что никакой супервулкан не угрожает Японии! – они могли вообще не появляться на вулкане, переложив работу на младших сотрудников. Однако тот факт, что их нанимателем являлся Акутагава Коеси, накладывал на Силкэн и Асбаба определенные обязательства; и посему они каждодневно присутствовали в кальдере Асо, имитируя бурную деятельность, покидая ее только когда заканчивалось оговоренное контрактом рабочее время.

– Вы знали о том, что Акутагава собирается приехать в Кумамото? – задал самый волнующий его вопрос Юки.

– Понятия не имели. Сами узнали только сегодня утром, – вздохнул Асбаб.

– Когда нашу группу вызывали в Японию, речь шла о том, что мы сделаем свою работу, составим отчет и перешлем его Коеси, – пояснила Силкэн. – Возможно, это все из-за того, что ситуация в кальдере вызвала такой резонанс. Если подумать, то приезд Коеси произведет большее впечатление, чем все наши интервью и отчеты. Я понимаю, почему он принял такое решение.

– Но его приезд создает массу проблем, – заметил Юки раздраженно. – Вы уже знаете дату его приезда?

– Да, но нам запретили ее озвучивать. Коеси прибудет сюда через четыре дня, так как мы уже сообщили ему, что завершаем исследования.

Юки помолчал немного, лихорадочно обдумывая услышанное.

– Нам придется уехать из Курокавы сегодня же! – выдохнул он взволнованно.

– Почему?

– Если Акутагава решил приехать сюда, то его служба безопасности потребует, чтобы полиция взяла «под колпак» не только Курокаву, но и все города, которые будут входить в маршрут Акутагавы. Полицейские начнут проверять всех, особенно не местных. Я приезжий с ребенком, на которого у меня нет документов – тут не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что я тут же привлеку к себе их внимание. Скорее всего, полиция еще утром получила необходимое распоряжение, если даже не раньше.

– Мы еще не завершили операцию, – возразил Асбаб. – Мы не можем сейчас упаковать оборудование и отправить его в порт, не вызвав при этом вопросов. И, если уж всех нас возьмут «под колпак», как ты выразился, то возьмут и порт в Нагасаки. Значит, мы не сможем провернуть задуманное, пока Акутагава здесь.

Юки согласно закивал:

– Да, все так. Поэтому я просто возьму Никиту и уеду из префектуры на время. Оставаться здесь опасно.

Он договорился с друзьями о том, что будет держать связь с ними по телефону.

В очередной раз забрав сумки из дома, Юки погрузил их в автомобиль, усадил туда Никиту и поспешил покинуть Курокаву. Никита спал на заднем сидении автомобиля, укутанный в плед, а Юки вел машину сквозь ночную мглу, спеша покинуть префектуру Кумамото. Они направились на север, миновали префектуру Оиту, и к рассвету оказались в префектуре Фукуока. Он доехал до Китакюсю, прибрежного города, оттуда можно было добраться до острова Хонсю, воспользовавшись для этого подземными тоннелями или мостом, перекинутым через пролив. Юки хотел иметь путь отхода на всякий случай и в этом плане Китакюсю идеально подходил ему – поэтому он решил прекратить свое отступление на север. Они с Никитой переждут визит Акутагавы тут, снимут квартиру или может даже небольшой домик на побережье.

Еще стояло раннее утро и Юки решил остановиться на парковке круглосуточной закусочной и подождать, пока Никита проснется. Он купил в круглосуточной закусочной кофе и гамбургер, чтобы подкрепиться после бессонной ночи, проведенной за рулем. Сидя в автомобиле и неторопливо поглощая нехитрую пищу, Юки стал просматривать в интернете объявления о сдаче жилья. Несколько вариантов ему пришлись по душе: сдавались летние домики в пригороде – небольшие, но комфортабельные. Выписав несколько телефонных номеров, Юки посмотрел на часы. Рано, слишком рано для звонков! Мужчина оглянулся на Никиту, тот продолжал крепко спать.

Юки откинулся на спинку сидения, планируя немного отдохнуть, но его начало клонить в сон, несмотря на выпитый кофе. Он негромко включил радио и отыскал волну, на которой вещала государственно-общественная радиокомпания Эн-Эйч-Кей, специализирующаяся на новостных и аналитических передачах. Юки, потирая переносицу пальцами и всеми силами стараясь не уснуть, стал прислушиваться к голосам, которые передавала радиоволна. Двое радиоведущих опять обсуждали «утку» про супервулкан в кальдере Асо и предстоящий визит Коеси Акутагавы на остров Кюсю.

Акутагава…

Их судьба переплетены между собой так тесно, что даже в разлуке они остаются соединены незримыми нитями и поэтому притягиваются друг к другу даже не подозревая об этом! Юки перестал верить в случайность своих пересечений с Акутагавой. Столько людей, расставшись, остаются жить в одном городе и ни разу за всю следующую жизнь друг с другом не сталкиваются! А они с Акутагавой могут разбежаться по разным уголкам мира – но, в итоге, все равно они столкнутся нос к носу где-нибудь! Сила притяжения между ними была сильнее их самих! Два года Юки бегал от Акутагавы, однако стоило ему чуть-чуть расслабиться и начать плыть по течению, как неумолимая судьба чуть было не свела их в одно время в одном месте!..

Что говорят в таких случаях?

Что им суждено быть вместе? И не важно, что их разлучило, ибо судьбу не обмануть?…

Юки не хотел верить в это, но верил – где-то глубоко в душе.

И он не хотел думать об Акутагаве, но все же думал…

За прошедшее время с его побега у Юки было много времени для размышлений. Когда он только сбежал, в нем бушевали эмоции – ярость, гнев, боль – они подстегивали его, побуждали к действию, заставляли куда-то бежать, что-то предпринимать. Потом, когда все улеглось и Юки почувствовал себя в относительной безопасности, его душевное состояние начало меняться. Нет, он не простил Акутагаву за то, что тот убил Ива! Но этот поступок в отношении их общего любовника отнюдь не уничтожил любовь Юки к Акутагаве. Да, было бы намного проще, если бы Юки разлюбил его! Разлюби он Акутагаву – было бы терзаний, сердечной боли и одуряющей тоски, от которой хотелось залезть в петлю!

Своим побегом он хотел наказать Акутагаву! Наказать за то, что тот за его спиной совершал ужасные поступки. Юки хотелось продемонстрировать Акутагаве, что он может переступить через свою любовь, если посчитает нужным. Поэтому он забрал Никиту и сбежал… Но даже переступив через любовь, Юки не смог перестать любить. Это было его проклятие, с которым он, как видно, не расстанется до гробовой доски! Он мог считать Акутагаву последним негодяем, убийцей, монстром – однако разлюбить его не мог…

«И все же даже если быть вместе это наша судьба, я пойду против судьбы,– подумал Юки. – Я так решил!»

Несмотря на все старания не заснуть, он все погрузился в дрему.

Его разбудил проснувшийся Никита. Встрепенувшись, Юки резко открыл глаза и посмотрел на часы: половина девятого утра! Протерев глаза, он вылез из автомобиля и потянулся, разминая затекшую спину. Он отвел Никиту в туалет в закусочной, после чего они позавтракали.

– Мы снова куда-то поедем? – полюбопытствовал мальчик.

– Нет. Мы погостим тут, в Китакюсю, – ответил Юки. – Поживем тут недельку. Погуляем по местным достопримечательностям.