Текст книги "Война (СИ)"
Автор книги: Анна Архипова
Жанры:
Эротика и секс
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Он не умрет, – возразил Панов самоуверенно. – Сделайте ему укол успокоительного, и я проведу с ним еще один сеанс гипноза.
Увидев, что в комнату входит врач со шприцов в руке, Иврам задрожал, но не издал ни звука. Богомольцева, деловито смазав кожу на предплечье спиртом, сделала укол и ушла. Он прикрыл глаза, чувствуя, как внутри нарастает слабость, голова становится тяжелой, а мысли притупляются и теряют всю значительность. Тело начало остывать и перестало потеть, дыхание замедлилось, стало ленивым… Он ненавидел это состояние! Иврам знал, что произойдет дальше: сейчас войдет этот человек с лягушачьим ртом, заговорит с ним и ему станет плохо от звука его голоса и слов!..
– Здравствуй, Иврам, – Владлен Панов вошел и плотно прикрыл дверь за собой. – Как твое настроение сегодня? Не отвечаешь? Похоже, ты все еще сердишься на меня. Но я не понимаю, почему? Ведь мы могли быть хорошими друзьями…
Мальчик зажмурился; сейчас, как и каждый день до этого, голос мужчины сливался для него в сплошной гул, бьющий по сознанию, по воле. Иврам как будто засыпал, но при этом оставался в сознании. Ему казалось, будто этот человек пытается вскрыть ему череп чем-то острым и проникнуть внутрь… Это причиняло ему мучительную боль, голова начинала раскалываться и звенеть! И тогда Иврам, пытаясь не упасть в черную бездну бессознательности, начал кричать. Он повторял только одно – то имя, которое давало ему надежду и силы бороться:
– Наста! Наста!
Трое сотрудников спецшколы наблюдали за происходящими в комнате событиями через стекло. Они заинтригованно следили за сеансом гипноза, нисколько не сопереживая мальчику, чье тело в этот миг конвульсивно дрожало, а горло разрывалось от крика.
– Поразительное явление! Впервые наблюдаю такое, хотя в своей практике видел, признаюсь, немало,– высказался Брумберг между тем. – Мальчишка на подсознательном уровне блокирует угрозу сознанию, отчего появляются фантомные боли. Восхитительно, согласитесь! Если нам удастся натренировать его, то он станет первоклассным агентом, из которого ни один враг не сможет никоим образом вытянуть информацию.
– Мне кажется, для Панова это дело принципа, – насмешливо хмыкнула Богомольцева. – Он еще не сталкивался с человеком, на которого не смог бы навести гипнотическое состояние. А тут пятилетний ребенок… Это откровенное унижение для человека, которого можно было бы окрестить вторым Вольфгангом Мессингом.
Увидев, что Владлен Панов прекратил свои попытки загипнотизировать Иврама и направился к двери, они замолчали, приняв безразличный вид.
– Этот парень не прошибаем, – на лице Панова вместо огорчения или злости, которые ожидали увидеть сотрудники спецшколы, блуждала удовлетворенная улыбка. – Даже я не могу найти на него управы!
– Как же поступить? Вы собираетесь вернуть его в детдом?
– Поступить так – значит продемонстрировать воистину вселенскую глупость. Нет, я добьюсь от него того, что мне нужно. Товарищ Богомольцева, заберите его в медблок и уложите в охраняемый бокс. Через полчаса я приду туда вместе с его сестрой.
Наста запрыгала от радости, когда «дядя Владлен» пришел к ней и с улыбкой сообщил, что сейчас она увидит брата. Тот взял ее за руку и повел за собой к лифтам, по пути болтая весело с ней. Уже в лифте, он, сделав серьезное и грустное лицо, произнес:
– Наста, Иврам сейчас очень сильно заболел. Он сейчас лежит в постели и лечится.
– Уколами? – живо откликнулась Наста.
– Да, ему ставят уколы. Ты придешь к нему, посидишь немного, а потом я тебя уведу, потому что твоему брату надо лечиться. Хорошо?
– Хорошо, – печально вздохнула девочка, но затем вновь приободрившись. Ей нетерпелось увидеть брата! Теперь он был единственным важным для нее человеком на всем свете; в одночасье лишившись родителей они остались единственной поддержкой друг для друга. Иврам никогда не плакал, а когда плакала Наста, то он всегда обнимал и утешал ее: «Не плачь, я здесь, – шептал он ей, когда при воспоминании о матери и отце, слезы начинали бежать из ее глаз. – Я люблю тебя. Мы всегда будем вместе. Всегда, всегда, всегда! Не плачь, прошу тебя…»
В медицинский бокс, куда перенесли ее брата, Наста вошла одна, Панов предпочел наблюдать за происходящем через специальное окно. Иврам, полуоглушенный успокоительным и обессиленный, лежал с закрытыми глазами и не сразу отреагировал на прикосновение сестры. Та, присев на край койки, прижалась к его груди лицом, решив, что брат спит.
– Наста? – одними губами выговорил он, приоткрыв глаза.
– Иврам! – прошептала его сестра. Сжав его ослабевшие руки, она коснулась их губами. – Ты болеешь, да?
Собравшись с силами, Иврам резко сел и судорожно обнял ее.
– Не оставляй меня, – хрипло сказал он на цыганском наречии. – Не уходи никуда!
– Дядя Владлен сказал, что ты болеешь и тебе нужно лечиться. Но я приду к тебе снова, честно!
– Не уходи! – простонал Иврам, все крепче и крепче обнимая ее.
Дверь бокса приоткрылась, пропуская Владлена Панова. Он, сохраняя на лице дружелюбную мину, очень мягко обратился к Насте:
– Наста, ему нужно отдыхать. Пойдем.
Девочка, виновато вздохнув, пыталась отстраниться, но брат ее не отпустил. Он твердил: «Нет! Нет! Нет!» и отказывался ее размыкать объятия. Тогда мужчина подошел и, взяв Насту за руку, заставил последовать за собой. Иврам слишком ослаб от голода и всего пережитого, чтобы бороться сейчас против Панова. Он мог только вскричать с отчаянием:
– Наста!
– Я приду снова!.. – прошелестел ее голосок, прежде чем дверь за ней закрылась. Иврам упал на кровать, из его глаз брызнули солоноватые слезы; рыдания сотрясали его исхудавшее тело, забирая остатки энергии. Потом, когда сил уже не осталось на то чтобы плакать, слезы высохли. Вернувшись в бокс, Панов увидел, что мальчик лежит, уставившись застывшим взглядом в белый потолок.
– Твоя сестра сейчас ест конфеты и играет в игрушки. Не бойся, Иврам, я ее не обижу, – сообщил он, говоря неторопливо, с расстановкой. Когда ресницы мальчика дрогнули, а взгляд сместился в его сторону, мужчина удовлетворенно улыбнулся. – Вижу, ты действительно ее ОЧЕНЬ любишь. А знаешь, что я еще вижу, а? То, что ты слишком умен для своих пяти лет, и с тобой нужно говорить не как с ребенком, а как с взрослым человеком.
Он сел в ногах у Иврама, помолчал немного многозначительно, прежде чем нанести следующий удар:
– Можешь и дальше вести себя вот так, но знай, что твоя сестра уже не принадлежит тебе. Теперь она будет моей, слышишь? Ты больше ее никогда не увидишь и ничего не сможешь с этим поделать.
Сухие и потрескавшиеся губы Иврама предательски задрожали, выдавая его эмоции.
– Если ты такой упрямый, то завтра я верну тебя в тот детдом, откуда тебя забрали. Но ты вернешься туда один, Наста же останется со мной!… Или же у тебя есть другой путь, – продолжал Панов, пристально следя за мальчиком, – ты можешь остаться здесь. И обучаться тому, что тебе будут преподавать в нашей школе…
– Тогда Наста будет со мной? – выдохнул Иврам. Это был знак его поражения, его капитуляции перед Владленом Пановым.
– Нет, я же сказал, что она будет моей! – с издевкой улыбнулся тот, наслаждаясь тем, что заставил наконец-то мальчишку проявить слабость. – Но все же ты сможешь попытаться заполучить ее. Не сейчас, позже. Она снова окажется твоей, если ты сможешь стать умным, сильным, ловким и… ЗЛЫМ. Понимаешь о чем я? Если ты заглянешь мне в глаза и заставишь меня испугаться только одного твоего взгляда – ты победил. Тогда она – твоя, ты сможешь ее забрать.
– Напугать? – переспросил мальчик.
– Да.
– Я не буду.
– Очень жаль, – тяжело вздохнул Панов, стараясь скрыть свое удивление. Он не ожидал такого ответа от мальчишки! Он все просчитал, продумал и был уверен…
– Я не буду тебя пугать, – закончил свою мысль Иврам. – Я тебя убью.
_____Шесть лет спустя______
Темно-зеленый микроавтобус «Соболь» с тонированными стеклами свернул с Тверской в глухой проулок и въехал под сень арки, прорезавшей собою здание сталинской семиэтажки. Машина тихо притормозила и замерла, полностью скрывшись в сизых сумерках майского вечера, особенно сгустившихся под сводами арки. Дворовый колодец, образованный жилыми домами, сейчас был безлюден и темен, в нем не было ни одного работающего фонаря. Это было на руку людям, приехавшим на «Соболе» – свидетели им были ни к чему.
– Запомни четко: у тебя впереди вся ночь. Как только ты выполнишь задание, дай сигнал, тебя тут же заберут, – мерным тоном произнес Владлен Панов, окидывая двенадцатилетнего мальчика взглядом. Тот – обладатель приятного округлого лица, русоволосый и синеглазый – послушно склонил голову:
– Ясно, Учитель.
– Стоит ли мне напоминать, что сбежать от нашего глаза тебе не удастся, Сережа, – прибавил Панов, не меняя интонаций и гипнотизируя его взглядом. –Лучше не трать время зря на попытки побега, а честно выполни порученное дело.
– Ясно, Учитель, – монотонно повторил мальчик.
– Можешь идти.
Сережа схватился за рычаг и открыл дверь, легко спрыгнув на землю. Не оглядываясь, он быстрым шагом направился прочь от фургона. Одет мальчик был незатейливо: чуть потертые джинсы, футболка и спортивная куртка сверху, в руках он держал школьный ранец. Панов потратил несколько секунд, чтобы проводить ученика изучающим взглядом, затем приказал водителю:
– Отправляемся на следующую точку.
Микроавтобус, мягко хрустя осколками разбитых бутылок, коих было много в проулке, задвигался: нырнул в дворовой колодец, развернулся и вновь влился в поток машин на Тверской. У водителя микроавтобуса негромко работало радио, передавая шансон-волну, а у зеркальца заднего вида болталась пахнущий елкой ароматизатор. Трое взрослых мужчин, сидящих в салоне, сухо и невозмутимо молчали, словно бы не обращая внимания на последнего оставшегося в салоне мальчика. Двое из них сидели позади, в их обязанности входила охрана Владлена Панова и его учеников, сам куратор спецшколы сидел впереди, прямо напротив выхода. Панов достал пачку «суперлегких» сигарет и закурил – в последние несколько лет он направлял себя к тому, чтобы завязать с курением.
– Тебя, Иврам, мы высадим в Замоскворечье, – заговорил он с Иврамом. Тот никак не прореагировал на его слова, даже не повернул головы. Это показательное безразличие вызвало у Панова насмешливую улыбку. – Стоит ли мне спрашивать тебя о готовности выполнить задание?
– Вы знаете, что я готов, – соблаговолил сказать мальчик.
– Что ж… это так. Однако ты чрезмерно отчужден и слишком спокоен для своего первого задания.
Мальчик презрительно поморщился в ответ.
– Разве не вы учили, что спокойствие и равновесие духа – это залог успеха, Учитель? Почему вы удивляетесь?.. Что с того, что это моя первая операция? Я достаточно обучен и – как вы сами выражаетесь – «талантлив», чтобы справиться с заданием. И я справлюсь.
– Откуда проистекает твое спокойствие, а, Иврам?
– А какая разница?
– Хм… – задумчиво выдохнул Панов, не переставая разглядывать его. Прошло уже шесть лет с тех пор как этот мальчишка находится под его опекой, и любой другой на месте Иврама уже поддался бы давлению и начал относиться к куратору спецшколы с должным почитанием. Однако до сих пор Владлену Панову так и не удалось добиться от Иврама нужной степени покорности – несмотря на все, что уже тот успел пережить в застенках школы. Это забавляло Панова – и равно беспокоило его. Впрочем, Ивраму пока только одиннадцать лет, и, пусть он действительно самый перспективный ученик школы, однако у куратора еще достаточно времени, чтобы выбить из него дух сопротивления. И вот когда это случится – тогда Иврам станет гордостью российских спецслужб, он будет легендарным убийцей и следопытом, с которым мало кто сможет сравниться. Но, чтобы получить желаемое, Панову еще придется много попотеть, это несомненно.
Владлен Панов был очень умным человеком и обладал поистине мистической интуицией: едва только узнав Иврама, он сразу же увидел в том огромный потенциал, который только и ждет того, кто сможет его отшлифовать. Мальчишка рожден, чтобы стать превосходным убийцей, сама природа вложила в него все необходимое: он красив, гениален и усваивает уроки быстрее, чем их ему успевают преподнести… Когда Иврам попал в школу, то в нем особенно ярко проявлялись лингвистические и акробатические способности – он быстро усваивал языки и был так пластичен, что мог заворожить изяществом телодвижений любого. Начав изучать единоборства под эгидой опытных мастеров, он так лихо начал усваивать сложнейшие элементы боевых искусств, что его учителя всерьез предрекали, что еще до четырнадцатилетия он освоит всю программу и они станут ему не нужны.
Иврам был бесценным алмазом, который он, Владлен Панов, с тщанием и великой осторожностью огранял. Мальчишка слишком талантлив и однажды может вообразить, что Учитель уже не в силах ему приказывать!.. И для того, чтобы предотвратить такое развитие событий, Панов должен был постоянно держать его под контролем, что было равносильно удержанию голой рукой раскаленного угля – ведь Иврам не поддавался гипнотическому воздействию.
– Знаешь, самый безумные поступки в этом мире совершаются ради любви, – заметил Панов как бы между прочим. – Даже те, кто зрячи – становятся слепцами из-за любви, поскольку видят мир сердцем, а сердце, как известно, слепо.
Иврам, выслушав его, вновь позволил себе презрительную гримасу. Микроавтобус остановился у обочины небольшой улицы, лишенной тротуаров и обрамленной по обочинам пышно цветущими рябинами, над кронами которых взмывали в небо сверкающие огнями многоэтажные новостройки.
– Твой выход, Иврам, – мальчик молча поднялся с сидения, оправляя джинсовую куртку и решительно взялся за ручку дверцы, когда Панов его остановил: – Ты знаешь, Наста просила меня позволить вам встретиться в ближайшее время. Она очень скучает по тебе.
Иврам замер, но не оглянулся, однако побелевшие костяшки пальцев выдавали его напряжение.
– Знаю, я строг и позволяю вам видеться только два раза в год, но что поделать? Ты такой упрямец! – помолчав для острастки, проговорил мужчина далее. – Но, раз уж намечается такое важное событие в твоей учебе как первое выполненное задание, я решил быть снисходительным. Если я буду доволен проделанной тобой работой, то завтра ты сможешь повидаться с сестрой. Что скажешь?
Иврам ничего не ответил. Он все же оглянулся на куратора, смерив его холодным изумрудным взором – потом дернул ручку и распахнул дверцу. Уголок лягушачьего рта Владлена Панова удовлетворенно дернулся: мальчишка ненавидит его, презирает эту подачку, но никогда от нее не откажется. И в этом было превосходство его учителя, вся его власть над Иврамом!..
– Что ж, будем наблюдать за успехами подопечных, – пробормотал Панов, пододвигаясь к ноутбуку, стоящему на специальном столике. Трое учеников спецшколы, проходящих особый – усложненный – курс обучения, сейчас должны были выполнить данные им задания и вернуться к утру с трофеями. На случай, если у кого-то из них не выдержат нервы и тот попытается сбежать – на экране портативного компьютера на детализированной карте высвечивались все передвижения мальчишек.
Иврам, покинув «Соболь», уверенным шагом направился к одной из новостроек. Миновав автостоянку, он остановился у домофона, преграждающего путь в подъезд. Сунув руку в рюкзак, он вызволил оттуда электрод, замаскированный под ключ – к одному концу которого был прикреплен тонкий провод, соединяющий его с электромагнитным накопителем, спрятанным в школьном ранце. Едва электрод коснулся замочной ячейки, как слабый электромагнитный заряд вывел из строя магнитный замок и путь в подъезд оказался свободен. Иврам самодовольно хмыкнул, поднимаясь по ступенькам – это простейшее устройство взлома магнитных и электронных замков он собрал из деталей сам. К его удаче, консьержки в холле не оказалось, иначе Ивраму пришлось бы сначала ликвидировать и это препятствие, прежде чем добраться до цели. А цель его находилась на восьмом этаже, в сорок пятой квартире.
Поднявшись на нужный этаж по лестнице, Иврам задержался на лестничной клетке, чтобы вытащить остро наточенный складной нож. Проверив, хорошо ли работает пружина, выталкивающая из рукоятки лезвие, он спрятал его за пояс джинсов. Придав своему лицу невинное выражение, он подошел к нужной двери и нажал на кнопку звонка, встав так, чтобы хозяин квартиры мог хорошо его разглядеть в видеоглазок.
«Хозяина зовут Петр Ефимов, – припомнил Иврам инструктаж Панова. – Он бизнесмен, владеет сетью фитнес-клубов, а так же держит бесплатный подростковый клуб единоборств, куда малоимущие отводят своих детей, чтобы те научились приемам самообороны. Именно там Ефимов присматривает детей, которых впоследствии совращает. Занятия сексом с несовершеннолетними он записывает на камеру и продает другим любителям подобных услад. Известно, что он связан с подпольной сетью педофилов, которые так же занимаются распространением детской порнографии. Довольно часто он водит к себе на квартиру детишек и развлекается с ними там. Твоя задача – проникнуть в дом Ефимова и уничтожить его. Когда закончишь, связываешься с нами и мы забираем тебя…»
Двум другим мальчикам – Сереже и Руслану – также были даны инструкции. Руслан должен был навестить квартиру немолодого идеолога русского фашизма, а Сережа – супружескую пару, торгующую наркотиками. Они не могли вернуться к Панову с пустыми руками, все они в этот вечер должны были совершить убийство. Ожидания Иврама оправдались – Ефимов, разглядев в видеоглазке одинокого красивого мальчика, распахнул сейфовую дверь. Перед мальчиком оказался довольно высокий мужчина, с широкими плечами и рельефными мускулами, которые обтягивала футболка и домашние треники. Это был Ефимов.
– Ты кто такой, пацаненок? Чего надо? – спросил он, не забывая отхлебывать пива из стеклянной бутылки. За его спиной, в глубинах квартиры, было шумно: играла музыка, раздавались мужские голоса и пьяный смех.
Ефимов в этот вечер оказался в квартире не один.
________________
3
– Ты немой что ли? Отчего молчишь? – сросшиеся на переносице кустистые брови Ефимова вопросительно приподнялись. Его взгляд, слегка затуманенный действием спиртного, прополз по фигуре Иврама и задержался на его лице. Тот в свои одиннадцать лет был удивительно красив – темной, какой-то сакральной красотой.
– Я не немой, – сказал Иврам.
– Ты кто такой, а?
– Иврам. Мне Сашка сказал прийти к вам.
– Какой еще Сашка?
– Не знаю, просто Сашка, – мальчик небрежно передернул плечами, – я его у магазина встретил. Я есть хотел, а его родители за хлебом послали. Я попросил у него кусок, а он сказал, что есть добрый дядя, который бесплатно может дать что-нибудь вкусное. Сашка сказал, что вы его учитель по карате и что все время его чем-то угощаете… Дяденька, я очень хочу есть, угостите меня чем-нибудь!
– Сашка? – мужчина задумался на мгновение, видимо вспоминая всех возможных Александров в своем окружении. По видимому, обнаружил он их немало, поскольку не стал придираться к этому, а задал следующий вопрос: – С чего мне тебя угощать чем-то, молокосос?
– Я из детдома сбежал, дяденька! – голос Иврама задрожал, а его в огромных зеленых глазах заплескались жалобные слезы. – Меня там пацаны мутузят, а воспиткам все по фигу, они не встревают! Я и сбежал сегодня от них, не хочу я там оставаться!.. Хочу как раньше на товарняках кататься, да только живот совсем пустой…
Взгляд Ефимова как-то неуловимо изменился, он быстро оглянулся по сторонам, проверяя пуст ли коридор, после чего переспросил:
– Неужели вправду сбежал?
– Ну да, – шмыгнул носом мальчик.
– А как в подъезд попал?
– Парень с собакой выходил, вот я и заскочил внутрь.
– Ну-ну! – что означали это эти слова Ефимова было непонятно, впрочем, Иврам добился своего: мужчина ухватил его за шкирку и втащил в квартиру. Сейфовая дверь захлопнулась, перекрыв путь к отступлению, но Иврам не собирался отступать. Ефимов подтолкнул его вперед по коридору, велев: – Обувь сними, рюкзак свой здесь оставь и проходи. Сейчас что-нибудь сварганю тебе похавать.
– Эй, Петр, сокол ты наш ясный, ты куда пропал?– в коридор высунулась лысая голова, с жирными складками на шее. Увидев мальчика, мужчина выдвинулся из комнаты полностью, показав свой выступающий пивной живот, стянутый упругим ремнем брюк. – Это кто такой к нам пожаловал? Кто такой?
– Говорит, его зовут Иврам и он сбежал из детдома, – хохокнул Ефимов, направляясь в сторону кухни. – Обогреться да поесть просит.
– А кто ж тебе сюда идти сказал? – с подозрением удивился лысый.
– Сашка, – ответил мальчик.
– Какой еще Сашка?
– Он и сам не знает, – ответил за Иврама Ефимов уже с кухни. – Но, наверное, Устюгов, он знает, как мне приятное сделать.
– Да, это верно, – согласно протянул лысый, тоже меняясь своим настроением и уже с благосклонностью взирая на Иврама. – В прошлый раз Сашка хорошего пацаненка привел! Но этот – куда лучше, одни глаза чего стоят! Ты, малец, не стой на пороге столбом, проходи, проходи! Ну-ну!..
Иврам, выглядя несколько растерянным и сконфуженным, послушно выполнил приказание. Лысый толстяк положил руку ему на плечо и провел в гостиную. Там густо пахло сигаретным дымом и пивом, на кожаных диванах расположился еще один мужчина – среднего возраста с блеклым, невыразительным пьяным лицом. Он, завидев Иврама, оживился и громко начал приглашать его сесть рядом с ними. Мальчик сел, с умеренным любопытством оглядываясь по сторонам. Комната, обставленная небедно и со вкусом, производила все же отталкивающее впечатление – было в ней что-то брезгливо-отстраненное, не имеющее уюта и домашней души. На низком стеклянном столике стояли в ряд пивные бутылке, а на большом серебряном подносе были разложены копченые ребрышки, припорошенные специями. Большой телевизор, с новомодным плоским экраном, транслировал какой-то иностранный фильм, где все говорили по-испански – а все герои были подростками с миловидными лицами.
– Из детдома сбежал, нахалюга! – хрюкнул лысый, плюхаясь в кресло, чья кожаная обивка затрещала под ним. – Вот ведь какой! Пришел, говорит, Сашка ему посоветовал сюда постучаться.
– Устюгов, что ли?
– Да хрен его знает! Наверное, Устюгов, он тот еще проныра, дай боже!
– А глаза-то какие у тебя зеленые, малыш, – второй мужчина взял Иврама за подбородок и принялся вглядываться в его лицо. Когда пришел Ефимов, принесший на тарелке бутерброды с сыром и колбасой, он поспешно отпустил мальчика. Иврам набросился на еду с жадностью, демонстрируя присутствующим свой голод. Пока он ел, мужчины в комнате молчали, многозначительно и подзадоривающее переглядываясь с друг другом.
– Иврам? – окликнул мальчика Ефимов, прикуривая сигарету.
– А? – ответил тот с набитым ртом.
– Вкусно? – когда мальчик утвердительно закивал, мужчина продолжил: – А ведь Сашка тебе наврал. Я ничего бесплатно не даю.
– Но у меня нет денег! – перестал жевать Иврам, на его лице отразилось восхитительно-наивное смятение.
– А мне не деньги нужны. У меня, если хочешь знать, денег навалом. Просто-напросто, если я что-то даю, ты должен это отработать. Понял?
Иврам проглотил последний кусок бутерброда и вытер рот рукавом джинсовой куртки, потом поглядел на Ефимова и вновь кивнул:
– Понял.
Ефимов втолкнул мальчика в ванную комнату и прикрыл за собой дверь. Сев на широкий край джакузи, он включил воду и после этого начал стягивать с себя одежду. Двигался он замедленно, словно в фильме, а Иврам продолжал стоять у дверей. Двое друзей Ефимова остались в гостиной распивать пиво и есть ребрышки, уступив хозяину дома право первым заняться сексом с нежданно-негаданно появившейся у них секс-игрушкой.
– Чего застыл? Раздевайся! – со смешком произнес Ефимов. Освободившись от одежды окончательно, он неуклюжим движением забрался в джакузи, раздавив своим волосатым и пахнущим козлиным пОтом телом воду. Иврам сбросил с себя джинсовку, стянул футболку, показав ему свою худощавую грудь. Мужчина, вперившись алчным взглядом в него, опустил руку под воду, к чреслам, и начал совершать ритмичные движения ладонью. – Давай, подойди ко мне! Подойди…
Иврам приблизился к джакузи, остановившись рядом.
– Снимай же штаны, кому говорю! – не желая дожидаться реакции мальчика, Ефимов наклонился вбок и ухватил его за джинсы, резким движением расстегивая пуговицу и молнию. Дыша тяжело и сорвано, он сунул свою большую ладонь в трусы Иврама, нащупав желаемое… С губ мужчины сорвался стон удовольствия, он на мгновение прикрыл глаза, не переставая теребить свой возбужденный член под шум льющейся воды.
И именно этим мгновением воспользовался мальчик – нож, сверкнув наточенным лезвием, вонзился точно в сердце Ефимова. Тот издал глухой возглас, похожий на бурление, Иврам же резким движением провернул орудие в ране жертвы, затем выдернул его. У мужчины хватило сил на то, чтобы приподняться в ванне, несмотря на смертельное ранение и судорожно вцепиться в него, сдавив мальчику шею. Иврам нанес второй удар – в горло, пропоров его лезвием. Хрипя и обливаясь кровью, Ефимов, выпучивая в предсмертной агонии, осел в воду, окрашивая ее в густой алый цвет.
Иврам выждал, когда жизнь окончательно и бесповоротно покинет тело Ефимова – наблюдая за его смертью с холодной внимательностью. Потом разделся и сполоснул себя горячей водой, добившись видимости, будто он, парной и разомлевший, только что выбрался из ванной. Голышом выйдя из ванной комнаты, он задержался у двери, ведущей в нее – стараясь действовать тихо, Иврам сломал еврозамок в ручке так, чтобы его нельзя было открыть. Таким образом, никто из приятелей Ефимова просто так не сможет пройти в ванну и увидеть труп.
В гостиной по-прежнему шумел телевизор. На экране испанские мальчики-подростки жадно целовались, лежа на узкой постели в грязной комнате, и жадно шарили друг у друга в штанах. Двое гостей Ефимова сидели, развалившись на диване и с осоловелой похотью пялились в экран. Они не сразу заметили вошедшего мальчика, а когда заметили, то едва ли не кончили от вида его обнаженного тела.
– А где Петруха? – поинтересовался лысый толстяк.
– Он заснул в ванной. Я посидел там и вышел… А куда мне идти? – растерянно и сконфуженно прошептал мальчик.
– Отрубился, значит? Хе-хе, – приятели весело переглянулись, обрадованные таким раскладом. И поманили к себе его. – Ну иди сюда, малей. Теперь, значит, наша очередь развлекаться!
…В час ночи Иврам, воспользовавшись телефоном Ефимова, набрал номер, данные ему для связи с Владленом Пановым. Куратор ответил без промедления:
– Итак?
– Дело сделано. Заберите меня.
– Я ожидал, что ты справишься быстрее с Ефимовым. Ты меня разочаровываешь, Иврам, – стальные нотки в голове Панова явственно свидетельствовали о неудовольствии.
– С Ефимовым я справился быстро. А вот с двумя его друзьями пришлось повозиться.
– Хм! Любопытно… – хмыкнул в трубку Панов. – Сейчас мы подъедем и взглянем на твою работу.
– Жду.
Иврам бросил телефон на столик и сел на кожаный диван, на котором несколько часов назад сидели – еще живые – приятели Ефимова и он сам. Верхний свет был выключен, только два светильника мерцали у стен, освещая гостиную призрачным желтым светом. Руки мальчика были перепачканы в крови, но он не торопился их отмывать, напротив, он заворожено разглядывал кровь, погрузившись в мир своих мыслей. Чужая кровь была для него не в новинку, он не боялся ее, не испытывал отвращения. Он привык.
Как только он согласился подчиниться Панову и остаться в спецшколе, он сразу столкнулся с насилием, с кровью. Каждый его день в спецшколе был наполнен изнуряющими занятиями – умственными и физическими – с утра до вечера, но даже ночью ему часто не давали покоя. Тренировки, тренировки, тренировки… Ему едва исполнилось шесть лет, когда его впервые изнасиловали. Это произошло по приказу Панова, но не было прихотью Учителя – это было всего лишь очередной этап обучения: ученик должен был научиться выгодно реализовывать свое тело, сбывать его жаждущим и пользоваться этим. Изнасилования и околосексуальные занятия были неотъемлемой частью учебного курса. Иврам знал, что Панов тщательно следит за ним, выискивая слабости, и поэтому не позволял себе страдать от того, с чем сталкивался в стенах спецшколы. Любое насилие он переносил молча и стойко. Только одно его терзало и – к сожалению! – Панов отлично был осведомлен об этом…
Иврам пододвинулся к стеклянному столику и написал чужой кровью на стекле всего одно слово: «Наста». Наклонившись вперед, он застывшим взором уставился на выведенные кровью буквы – без конца обводя и обводя их пальцем, на какое-то время полностью отключившись от реальности. Когда дверь в прихожей открылась, он одним движением ладони смазал буквы, превратив их в незатейливое кровавое пятно на стекле.
– Ты ранен? – поинтересовался Панов, проходя в комнату в сопровождении двух невозмутимых помощников.
– Нет. Это не моя кровь.
– Мог бы аккуратнее.
– Это было бы не так весело, – вызывающе съязвил Иврам.
Панов неспешно прошелся по четырехкомнатной квартире, оглядываясь. Он оценивал работу своего подопечного, первый раз вышедшего на задание: один труп в ванной и два в спальне, лежащие на королевских размеров кровати рядом со своими внутренностями. Иврам дожидался его там же, на кожаном диване.
– Неплохо сделано, – вернувшись в гостиную, Панов заговорил одобрительно. – Ты не испугался задания, несмотря на то, что оно, грубо говоря, усложнилось вдвое. Поделишься подробностями?
– Я заманил Ефимова в ванну, где и убил его. Он и крика не успел испустить. Потом я вышел в гостиную и сказал его дружкам, что Ефимов по пьяной лавочке уснул прямо в ванне. Они изъявили желание воспользоваться мной, пока хозяин квартиры спит. Мы пошли в одну из комнат, где занялись сексом. Когда они оба были достаточно удовлетворены и обессилены, я зарезал и их тоже. Никто из них не кричал и не шумел, когда умирал.
– Ты подошел к выполнению задания с творческой стороны… Молодец! Ты перевыполнил план, Иврам, чем очень меня порадовал. Все это особенно впечатляет, если учесть, что Сергей с заданием не справился – не смог убить парочку наркоманов, валяющихся в наркотическом опьянении. Разочаровал он меня! И откуда в нем взялась эта слабость и жалость к роду человеческому, не могу понять, – проговорил Владлен Панов с притворной печалью, затем движением головы указал Ивраму на выход: – Пора уходить.
Тот молча поднялся с дивана и направился к выходу, не взглянув на Учителя.
– Я сдержу свое слово, Иврам, – произнес Панов значительно, – завтра ты увидишь сестру.
– Не нужно.
– Что?…
– Я сказал, что не нужно, – Иврам обернулся и Панов увидел, его лицо стало безжизненным, словно он тоже был мертвецом, как и те трое мужчин, которых он убил этой ночью. – Я не хочу ее видеть больше.