Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Эй, матросик, подай старому вождю на выпивку! Во рту сухо, как в пустыне, тебе ли, моряку, не знать, как это хреново? Не пожалей доллара для истинного американца!

Ив, весело приглядевшись к голубиным перьям, протянул ему двадцатидолларовую банкноту. Индеец жадно схватил ее своими крючковатыми пальцами, и снова запрыгал, не обращая внимания на то, что продолжает стоять на проезжей части:

– Бледнолицый оболд-у-уй! Все вы оболд-у-уи! Думаете, надул Питер Манит индейцев, когда покупал Манхэттен за ножи и стеклянные бусы? Ан – нет! Хрен вам! Надули вас тогда! Остров принадлежал племени Уэквозгик, а те, кого встретил Манит – были заезжими охотниками. Белые подумали, что надули индейцев, а на самом деле надули их, ха-ха-ха! А чего? Если глупые бледнолицые дают, то почему бы не взять, а?

Ив слушал его с задумчивой ухмылкой, но вот автомобильный поток тронулся и безумный старик остался позади, с хохотом бегая меж автомобилей и норовя оказаться под одним из них.

Выехав в более спокойный пригород, Ив остановил фургон в глухом и тенистом местечке, заранее выбранном им. Там его поджидал сообщник, прибывший сюда на стареньком и неприметном «Шевроле» в чьем багажнике лежала черная спортивная сумка. Прежде чем вскрыть сумку, мужчины натянули на руки перчатки, а дыхательные пути закрыли марлевыми повязками – там, в специальном охлаждающемся контейнере, лежало несколько небольших биораспылителей, наполненных ядом. Забравшись в фургон, они принялись осторожно вскрывать контейнеры, предназначавшиеся для вдовы Квинс-Бигли; протыкая полиэтиленовые упаковки, они опрыскивали заказанные морепродукты отравляющей смесью на бактериальной основе. Рыба, устрицы, креветки и особенно икра – все было тщательно обработано ими. Затем Ив вновь сел за руль и направил как ни в чем ни бывало фургон вдоль реки Гудзон, к вотчине Квинс-Бигли «Роуз-Боро». Именно там, согласно полученной наводке, сегодня должна была объявиться Сандра Миллер-Ваалгор, в компании двух юных леди – своих дочерей. Супруга Ваалгора являлась председателем клуба и не пропускала ни одного субботнего обеда в «Роуз-Боро», ее дочери приучались к великосветскому обществу с младых ногтей и всегда сопровождали мать на эти мероприятия. У ворот вдовьего поместья, фургон остановила вооруженная до зубов охрана:

– А где Робертсон? Другой курьер? Обычно он доставлял морепродукты, – спросили Ива с профессиональной подозрительностью, проверяя его документы.

– Его задавила машина на Фултон-стрит, – сказал тот спокойно. – Не повезло бедняге.

– Мы должны обыскать вас и фургон тоже.

– Да пожалуйста, – пожав плечами, Ив вылез из кабины водителя и позволил охранникам просветить себя спецприбором, выявляющим присутствие спрятанных металлических предметов. Несколько охранников забрались в чрево фургона и осмотрели ящики с заказанной продукцией, две поисковые собаки обнюхали днище автомашины.

– Все чисто, – вынесла охрана вердикт. – Проезжайте. Только не вздумайте остановиться перед парадным входом! Обогните особняк и увидите подсобные строения – вот там и разгружайтесь.

– Вас понял, – Ив шутливо отдал им честь и запрыгнул в салон; ворота раскрылись перед ним, пропуская на территорию поместья. Следуя инструкциям, он объехал главное здание и остановился у подсобных помещений. Его уже ждали – из дверей кухни выскочил красный и возмущенный донельзя шеф-повар, начавший кричать с итальянским акцентом:

– Этьё нье вьёзмьёжное опьяздьяние! Вьи дьёжны бьили приехать полчьяса назьяд! Престьюпно! Увьёлить вьяс мало!

– Tranquillamente, Cosa Nostra. Ricevere e segno,* – ответил на его восклицания Ив, протягивая бланк заказа.

– Тesta di pesce e di parlare ancora!** – вскипел шеф-повар, вырвал у него бланк и, едва не порвав лист, оставил там свою закорючку. Потом, бормоча под нос итальянские ругательства, ушел, отдав приказ кухонным работника: – Чьёго стьёите? Выгрюжьяйте!

Ив с ухмылкой сделал шаг к кабине, но вдруг резкая боль пронзила его шею. Вздрогнув, он вскинул ладонь и наткнулся на дротик, впившийся ему в плоть до основания. Такими снарядами стреляют в случае, если хотят обезвредить противника, не убивая его, а всего лишь усыпляя при помощи транквилизаторов. Зарычав, он выдернул дротик, хотя и понимал, что поздно: время впрыскивания инъекции из капсулы меньше секунды, значит, содержимое уже попало ему в кровь…

– Не двигаться! Руки вверх! – закричали на него люди, мгновение назад притворяющиеся кухонными работниками. Они окружили его, держа под прицелом огнестрельного оружия. Это была ловушка. Западня…

Ив был слишком хорошо натренирован, чтобы сразу поддаться действию транквилизатора – он успел сделать быстрое движение, схватить одного из вооруженных мужчин за руку, вырвать пистолет, сломав тому кость. Прикрываясь им как щитом зеленоглазый мужчина начал стрелять по противникам, троих убив на месте, ранив двух других и заставив отступить под прикрытие кухни.

– Подмогу! Немедленно подмогу! – кричал кто-то сверху. С крыши, судя по всему, откуда и был выпущен дротик.

Волевого усилия ему хватило, чтобы залезть в кабину, завести мотор и развернуть фургон. В глазах Ива все плыло, позвоночник начало покалывать, руки стали ватными – однако он боролся с влиянием транквилизатора. Вдавливая педаль газа в пол, он направил машину к воротам, но доехать не сумел. Охранники открыли огонь по покрышкам – шина лопнула, фургон накренился, Ив резко вывернул руль, пытаясь справиться с управлением… Фургон рухнул на бок, со скрежетом протащился по мощеной дороге и врезался в столетний дуб, расплющив об него капот.

– Черт, вот попал… – Ив сплюнул сгусток крови; зажатый между приборной доской и сидением, он еще не потерял сознания. Выбраться сам он не мог: деформированный кузов зажал ему ноги, да и в глазах царили тусклые сумерки.

– Он еще не отключился? – раздались голоса над его головой. – Какой твердолобый! Давайте еще дротик, нужно его уложить!

Вторая инъекция, попавшая в тело Ива, сломила его сопротивление – он обмяк в разбитом фургоне, лишившись чувств.

Мрак сознания, вызванный двойной дозой транквилизаторов, рассеивался медленно, издевательски медленно. Часть разума Ива уже оправилась от беспамятства, но другая – еще дремала, сковывая позвоночник и мышцы параличом, продолжая держать его на положении тряпичной куклы. У него не было даже сил приподнять веки, чтобы оглядеться по сторонам, он не чувствовал своего тела и не мог понять, в какой позе он сейчас находится.

Но постепенно тело пробуждалось от искусственного сна, нервная система, заторможенная наркотическими веществами, шаг за шагом восстанавливалась, чувства возвращались к нему. Ив осознал, что сидит на чем-то, очень похожем на металлический стул, его руки заведены за спинку этого стула и прикреплены к нему в районе запястий и локтей – беспроигрышный вариант, если хочешь как следует обездвижить человека. Ноги тоже стиснуты чем-то, кажется, веревками. Голова его безвольно опущена, свесившись на грудь, несколько прядей волос выбились из хвоста и свисают, прикрывая ему лицо… Это он разглядел, когда веки стали подчиняться ему и приоткрылись.

В глазах еще мутно, но это скоро пройдет; позвоночник, плечи, шея – затекли и болят. Ив рывком вскинул голову вверх, затем, морщась, поводил ею из стороны в сторону, с хрустом разминаясь. Следующей была очередь плеч и спины – насколько позволяли связанные руки и ноги, он выгнулся, заставляя свое тело сбрасывать с себя окостенелость и застойность, разгоняя кровь по жилам. Вернув себе контроль над телом, Ив принялся внимательно осматриваться. Под ним – доисторический железный монстр, отдаленно напоминающий стул, привинченный к полу, а заперт он в каком-то сумрачном и лишенном окон чулане с серыми бетонными стенами. Единственный выход – дверь, оббитая железом; рядом с ней прилепилась камера видеонаблюдения, чей объектив смотрел прямо на него. Ив, улыбнувшись спекшимися губами как можно очаровательней, послал камере воздушный поцелуй, после чего принялся осматривать себя. Он все еще в униформе курьера «Королевской рыбы» – та перепачкана грязью и его кровью, штанина порвана на правой ноге до колена и видна перевязь бинтов на лодыжке. Именно правую ногу защемило особенно сильно, что и помешало ему выбраться из фургона. Он проверил свои ощущения. Нет, нога не сломана, хотя сильно ушиблена… В следующий миг лязгнул замок на двери и та провалилась наружу, открывшись.

– С пробуждением, спящий царевич! – эти слова были произнесены по-русски. Войдя в чулан, Наста плотно закрыла за собой дверь, вытащила из кармана джинсов генератор электромагнитных помех и включила его. Прислонившись к дверному косяку, она неторопливо закурила, не сводя с Ива глаз.

– Не доверяешь своему новому покровителю? – насмешливо поинтересовался тот, кивком указав на прибор. Он держал себя так, будто и не находился сейчас в западне, привязанный к стулу. – Отчего так?

– Как и у любой приличной девушки у меня должны быть секреты, – последовал столь же насмешливый ответ. – К тому же, чем меньше он будет знать о тебе, тем лучше. Я итак слишком много ему понарассказывала.

– Если уж начала, то зачем останавливаться? Пригласи его сюда, мы вспомним парочку сентиментальных историй, поговорим по душам…

– … И ты не упустишь шанса наврать ему с три короба, – закончила за него сестра. – Ты скажешь ему, что ты в жизни такого опасного и притягательного человека, что он тебя заводит, что ты готов служить ему верой и правдой не за деньги, а за удовольствие, которое ты получишь, находясь рядом с ним – разыграешь все по полной программе! Ты парень у меня видный, есть за что ухватиться, и поэтому Ваалгор, несмотря на весь его ум, может купиться на твои медовые речи.

– Откуда такая уверенность? – на губах Ива заблуждала ленивая улыбка, он смотрел на сестру исподлобья, прикрыв взгляд длинными ресницами.

– Я предпочитаю не рисковать. Ваалгору ни к чему с тобой беседовать, все равно ты его подставишь. Поэтому я заранее договорилась с ним, что, в случае, если мне удастся тебя поймать, твою судьбу буду решать я, а не он. Так как я выкрала для него Юки, Ваалгор тоже свое слово сдержал. Так что не надейся, что у тебя появиться возможность предложить ему себя под каким-нибудь предлогом. Ну а я, – Наста с поэтическим видом выдохнула в потолок поток табачного дыма, – решила последовать твоему примеру и совместить приятное с полезным. Очень уж мне хотелось вернуть тебе должок, братишка. Помнишь, как ты выстрелил мне в лицо?

– Я помню, что промахнулся.

– Потому что Юки вцепился тебе в руку.

– Дура. Пуля задела тебя именно потому что он вцепился мне в руку. А я просто хотел попугать тебя, чтобы ты поняла, кто там был главным.

Наста отшвырнула прочь сигарету, порывисто шагнула к нему, однако осадила сама себя. Ее красивое лицо исказили гнев и затаенная боль, вылившиеся в тихие, но отчетливые слова:

– Не пытайся меня обдурить, не выйдет. Тебе не разжалобить меня, Иврам; говори что хочешь, любую чушь – я тебе не поверю. Я знаю, ты убил бы меня, не помешай тебе Юки.

Улыбка не сползла с губ Иврама, она даже не дрогнула, ничто в его облике не изменилось после ее выпада. Он взирал на сестру отрешенно, глухо, как безразличный незнакомец – и от этого Насте становилось с каждой секундой все более жутко. Его улыбка резала ее, как осколки битого стекла. Да, ее брат психопат и безумец, она не могла этого отрицать. Но, несмотря на все пережитое, у нее все равно оставалась надежда… Надежда на что? Что она сможет понять его мотивы? Что сможет докопаться до того, что произошло с его головой?.. Как же это наивно! Он сидит перед ней с невинным взглядом фарфоровой куклы – но Наста не понаслышке знает, на что способен этот человек!… Вид трупа Кябирова – после того, как его все же отыскали в бетонной кладке строящегося дома – привел в растерянность даже видавших виды спецагентов. Генерала жестоко пытали перед тем как убить, и все это он, ее брат… Сейчас он обездвижен, но что будет, когда он все же освободится? Будет ли он с нее срезать лоскутьями кожу, как с Кябирова?

– В любом случае, должна поделиться впечатлением, – заговорила она, заставляя себя занять саркастичную позу, – мне кажется, ты начал терять форму. Поймать тебя в такую, собственно, простую ловушку!.. Могу ответить за тебя, если не хочешь комментировать, – не дожидаясь реакции с его стороны, прибавила Наста, вновь опираясь на косяк. – Тебя подвело твое самомнение, твоя гордыня. У тебя редкое криминальное мышление, ты гений в этой сфере – спорить с этим не стану. Но даже гений рано или поздно начнет ошибаться, если будет полагаться лишь на свою наглость и напористость. Ты привык брать все наскоком, неожиданно, дерзко – однако и это, в конечно счете, стало предсказуемым… Что у тебя осталось, когда я убрала фактор неожиданности? Практически НИ-ЧЕ-ГО. Я смогла просчитать твои действия – и обыграла тебя. Не говорит ли сие о том, что сейчас ты переживаешь тяжелейший кризис?

– Развяжи мне руки, сестренка, и мы проверим, переживаю ли я кризис, – откликнулся Ив иронично.

– Самонадеянный болван, – вздохнула Наста устало; похоже, брат не соблаговолил задуматься над сказанным.

– Болтливая дура, – фыркнул тот. Наста вторично закурила, уже не поднимая на него глаз, старательно отводя взгляд в сторону. Это не ускользнуло от Ива. Встряхнув головой, чтобы отбросить с лица пряди черных волос, он на этот раз первым нарушил молчание: – Покончим с глупыми инсинуациями, мне это надоело. Давай уже, сделай то, что должна.

– А что я, по-твоему, должна?

– Убить меня.

– Вот как? И почему же? – она по-прежнему не могла посмотреть на брата, у нее не хватало на это душевных сил.

– Мы оба знаем, что оставлять в живых такого врага как я – опасно. Пока у тебя есть преимущество, ты должна им воспользоваться. Иначе я возьму реванш и тогда уже твоя жизнь будет висеть на волоске. Ты об этом думаешь, я же вижу, – Ив говорил со спокойной рассудительностью, оставаясь бесстрастным, как будто речь шла не о его жизни. – Если ты сейчас дашь слабину, я устрою побег и вернусь за твоей жизнью. Поэтому лучше поступи разумно – убей меня здесь и сейчас.

Наста долго хранила безмолвие, отвернув лицо в сторону. Ее голос был низким и надтреснутым, когда она начала говорить, но речь она завела совсем о другом:

– Скажи мне одну вещь, Иврам. Я хочу это знать, но не могу вспомнить сама… Когда нам было четырнадцать лет, ты пришел в квартиру Владлена и едва его не убил. Помню, как ты ударил меня и темноту. Помню какой-то бар и громкую музыку, а потом – я стою на обочине с руками, запачканными в крови… После этого я вернулась к Владлену и не видела тебя очень долго. Скажи мне, что тогда произошло? Я ведь сбежала с тобой, почему ты оставил меня и позволил вернуться в ТОТ мир?

Ив вдруг рассмеялся – негромко – но устрашающе, дьявольски цинично. При этом выражение его лица не изменилось и только сейчас Наста обратила внимание, что оно напоминает маску: улыбающуюся, но не живую, лишенную настоящих человеческих эмоций. Он сидит перед ней с этой маской уже столько времени, а она и не замечала безжизненности его черт!

– Хочешь знать ответ? – его голос превратился в сладкий мед, в нежное мурлыканье сытого кота. – Так спроси об этой своего любимого муженька, ведь это он промывал тебе мозги. Ох, прости, он ведь, кажется, уже на том свете? Погиб геройской смертью и все такое… Какая жалость, что бомба сдетонировала в такой неподходящий момент – старикан, наверное, хотел оказаться героем при жизни, а не после смерти…

– Почему ты просто не ответишь?

– Это было давно. Какая теперь разница? – Ив пренебрежительно встряхнул головой. – У меня нет желания ностальгировать.

Наста расстегнула кобуру и отточенным движением вынула из нее пистолет. Передернула затвор, снимая с предохранителя. Ив наблюдал за ней с терпеливым ожиданием – не демонстрируя ни единой эмоции.

– Ты не хочешь говорить… потому что я стала для тебя ничем, – сказала она с горечью, поднимая руку с пистолетом так, чтобы дуло смотрело ему в лоб, – и ты забыл меня.

– Как можно забыть то, что каждый проклятый день видишь в отражении? – вновь рассмеялся Ив. – Стреляй, черт возьми, и закончим с этим.

Прошла минута. Наста держала палец на курке, но не спускала его, пристально глядя на брата.

– Мне закрыть глаза, чтобы тебе было проще? – поинтересовался у нее Ив в конце концов.

– Ты все-таки сумасшедший, – выдохнула Наста, удрученно покачала головой и опустила пистолет.

– А ты – дура. Ты выиграла битву, но не войну. Оставишь меня сейчас в живых – обязательно проиграешь следующий бой, уж поверь мне.

– Я все же рискну.

– Дура.

Она ничего не сказала ему в ответ, только постучала несколько раз в дверь и велела кому-то из подчиненных прийти в чулан. Появился низенького роста мужчина в очках-лупах, в его руке был шприц с транквилизатором. Деловито смазав ему руку спиртовой салфеткой, он в одно мгновение сделал Иву укол. И так же бесшумно и деловито исчез за дверью.

– И что дальше? – спросил Ив; сердцебиение его под действием препарата уже начало замедляться, сознание мутилось.

– Сейчас ты сладко заснешь, а проснешься уже в России, – снисходительно поведала Наста, убирая оружие в кобуру. – Там для тебя приберегли теплое местечко в одной сибирской тюрьме, откуда никто и никогда не сбегал. Посидишь там. Подумаешь о жизни.

– Я сбегу все равно… и приду.

– Что ж, это не исключено. Но пока этого не произошло, я закончу тут свои дела. Вполне возможно, даже получу повышение.

– Я убью тебя.

Наста не стала дожидаться, когда он отключится – она вышла из чулана, не желая видеть постепенного угасания его сознания. За дверью она сжала кулаки, пытаясь сдержаться, но несколько слезинок все же выкатились из ее глаз. Ругая себя за слабость, зеленоглазая женщина вытерла их. Она сделала свой выбор, каким бы опасным и пугающим он для нее ни был.

___________________

12

Когда вечером четвертого августа Коннор Ваалгор переступил порог квартиры, в которой содержался Юки, то застал постояльца в совершенно трезвом состоянии полулежащим на кушетке с научным журналом. Одетый в обрезанные у колен джинсы и футболку, молодой человек потягивал из бутылки минеральную воду, подставляя голову потоку охлаждаемого воздуха, бьющего из кондиционера. На улице стояла удушающая жара, но в комфортабельном помещении царила приятная прохлада, а мягкое комнатное освещение не утомляло глаз. Юки выглядел свежо: чисто выбрит, нет никаких следов недавних запоев. Услышав звук открывшейся двери, он поднял взгляд на гостя:

– О, это ты, – произнес он спокойно, даже благодушно. – Я уже начал подумывать, что ты так и не придешь меня навестить.

Светлые брови Ваалгора удивленно приподнялись; он не ожидал от Юки такой мирной встречи.

– Я не хотел подвергать тебя опасности, за мной все же могли следить, – объяснился Коннор, усаживаясь неподалеку от него. – Но сейчас опасность миновала.

– Хочешь сказать, что Ива поймали?..

– Да. Теперь он обезврежен.

Они замолчали. Юки поменял положение тела на кушетке, опустив ноги на пол и откинувшись на спинку, все время задумчиво теребя журнал в руках. Ваалгор не отрывал от него взора, ожидая реакции – но тот продолжал безмолвствовать, погрузившись в себя и будто бы забыв о присутствии мужчины. Тогда американец начал говорить сам, решив зайти с другой стороны:

– Что читаешь?

– О, наткнулся на статью одного мастистого геолога, – хмыкнул иронично Юки, очнувшись от размышлений. – Называется «Сейсмическая активность с точки зрения теории относительности». Он утверждает, что, с точки зрения вышеупомянутой теории – сейсмическая активность есть ничто иное как форма неподвижности, свойственная всему во Вселенной. Нет активности или движения, поскольку в каждый отдельно взятый отрезок времени земная кора остается неподвижной, следовательно, подвижности нет. Так он доказывает, что само понятие «эпицентр землетрясения» неправильно, ибо сейсмическая волна, согласно закону преобразования Лоренца, имеет множество отдельных исходных точек, стремящихся в своем количестве к бесконечности. И, суммируя два предыдущих вывода, автор статьи, опираясь на принцип относительности в инерциальных системах отсчета, сформулированный Пуанкаре, утверждает, что сейсмическая активность – иллюзия, проблема на самом деле в пространственно-временных сгустках, появляющихся на планете. Эти сгустки, по его мнению, отличаются высокой концентрацией какого-то «темного вещества» не желающего ступать в диффузию с окружающим стабильным и равномерным пространственно-временным эфирным веществом. Короче говоря, если он прав, то зря я потратил столько времени на учебу – ведь нужно было, получается, изучать не геофизику, а метафизику. И, если он прав, я останусь без работы – поскольку копаться в грязи по словам автора бессмысленно, нужно регулировать процессы силой мысли. Философской мысли.

Коннор Ваалгор тихо рассмеялся, выслушав его:

– Теперь ты понимаешь, почему я настороженно отношусь к «научным светилам»?

– В семье не без урода, – ответил Юки, пренебрежительно откладывая журнал. – Хотя тот факт, что его опубликовали в серьезном издании, меня настораживает. Вместо оптимизации способов прогнозирования сейсмических всплесков, он обращается к софистике, уподобляясь Зенону Элейскому.

– Если хочешь, я сделаю так, что его снимут со всех занимаемых им должностей.

Юки внимательно взглянул на сероглазого мужчину, сохраняя на лице нейтральное выражение и не демонстрируя скуки или особого интереса, потом отрицательно покачал головой:

– Не стоит. Так поступать неправильно.

– Ты слишком благороден, – возразил Ваалгор, – а ведь порою нужно принимать неблаговидные решения.

– Я понимаю, о чем ты, Коннор. Но в данном случае это необязательно.

– А в каких случаях может оказаться обязательным?

– Когда от этого зависит жизнь человека, – подал плечами молодой человек. – Пожалуй, как-то так.

– Хм, – Ваалгор позволил себе немного высокомерия, – ты неправильно расставляешь знаки в подобных уравнениях, Юки. Решение должно зависеть не от ценности человеческой жизни, а от конечного результата, от пользы содеянного – вот тогда уравнение будет правильным.

– И ты руководствуешься этим правилом в своей жизни? – поинтересовался Юки, всматриваясь в него.

– Да, всегда, – прямо ответил собеседник, не отводя взгляда. – Вот видишь, я предельно честен с тобой.

Снова повисло молчание, отчужденное и полное недосказанности. И вновь его прервал Ваалгор:

– Я пришел задать тебе вопрос, Юки. Мне скоро нужно уезжать из Нью-Йорка на несколько дней по делам и поэтому хочу знать ответ сейчас. Я обещал тебе, что не буду удерживать подле себя силой и готов сдержать свое слово. Теперь, если хочешь, ты можешь уйти. Каково твое решение? Ты хочешь уйти?…

– А что будет, если я захочу остаться? – неожиданно спросил Юки. Этот вопрос застал Ваалгора практически врасплох, и на его лице отразилось легкое недоумение, смешанное с сексуальным возбуждением. Но взял тот себя в руки очень быстро, став доброжелательно-сдержанным:

– Что именно ты имеешь в виду?

– Ты женат, у тебя есть дети. Как мы можем быть вместе и при этом не нанести удар по твоему браку, не задеть чувства твоей жены?

– А ты хочешь быть со мной, Юки? – осведомился блондин негромко, почти кротко, но властность, появившаяся в его голосе, с лихвой окупила это.

– Я задал вопрос первым, – напомнил молодой человек упрямо. – Ответь предельно честно и на этот раз.

– Хорошо, будь по-твоему. Я не вижу причины, кроме твоего нежелания отвечать мне взаимностью, которая бы помешала нам быть вместе. Мой брак – это брак по расчету, он был спланирован как выгодное слияние двух богатых и влиятельных семей и осуществлен мною. Это отнюдь не означает, что я небрежно отношусь к своей супруге – напротив, я стремлюсь делать все, чтобы наша семейная жизнь отвечала всем нормам, принятым в обществе. Я стремлюсь быть хорошим мужем и отцом, я ответственно отношусь к своей роли главы семьи; никто не сможет упрекнуть меня в том, что мои жена и дети не получают должного внимания. Я ценю то, что имею – однако это не значит, что у меня нет права искать кого-то, кто будет привлекать меня сексуально и интеллектуально.

– А твоя жена… она тоже имеет такое право?

– Моя жена, – Ваалгор многозначительно улыбнулся, – возможно, и имеет такое право, но я стараюсь делать все, чтобы у нее не появилось желания этим правом воспользоваться. Я регулярно даю ей ласку и удовлетворение, каждый день подчеркивая, что никто ее не будет любить так, как я. Никто не даст ей того, что дает ей муж. Я не ограничиваю ее рамками, не указываю, чем заниматься, чем увлекаться и, тем самым, контролирую ее. Она моя телом и душой – и это ее полностью устраивает.

– Она тебя любит… – вздохнул Юки тяжело. – А ты… любишь ее?

– Я же уже подчеркнул, что это было для меня выгодной сделкой. Если бы я хотел сказать «люблю», я бы озвучил сие в самом начале.

– Ты лицемеришь с женой.

– Как и все прочие люди в этом мире. Открыть тайну, Юки? Люди хотят лицемерия, стремятся к нему, жаждут его – они алчно хотят обманывать и быть обманутыми. Так уж повелось.

– Мне это… противно.

– Да, я заметил. Именно поэтому решил быть с тобой честным… и, надеюсь, что ты оценишь мою откровенность.

Пауза глухо булькнула между ними, как булыжник, брошенный в темный и бездонный колодец. На сей раз Коннор Ваалгор не стремился оборвать затянувшееся молчание, дожидаясь, пока Юки сам сделает следующий шаг. И дождался:

– Я оценю, если ты и дальше будешь честным со мной, – сказал молодой человек едва слышно. Так он ответил на вопрос Ваалгора, так дал понять о своем решении…

Коннор не стал тянуть время – через пару секунд он оказался сидящим на кушетке рядом ним. Впрочем, блондин умудрился даже это быстрое движение совершить с максимальным изяществом, которое невольно всякий раз бросалось Юки в глаза – Коннора Ваалгор был аристократом до мозга костей. И сколько было в этой изысканности врожденного презрения к людям! Но вот его губы коснулись губ Юки, тот ощутил не спесивость или холод, а жар вожделения, страсть и голод… Ваалгор, поддерживая ему подбородок пальцами, первоначально ласково скользнул по его рту своими губами, приготавливая его к поцелую, а затем, склонившись к нему еще ближе, раздвинул языком ему губы и со сладостной истомой поцеловал… Юки, помедлив мгновение, отреагировал на его ласку, ответив на поцелуй со всей живостью и мастерством, на какое он был способен. Коннор, ощутив отдачу, издал полувздох-полустон, его пальцы перестали поддерживать, а уползли назад и требовательно сжали затылок Юки, вынуждая придвигаться к нему еще ближе. Мужчина уже не скрывал своего напора, истово прижимаясь к его телу, с влажным звуком то на миг размыкая их уста, то снова сливаясь в поцелуе.

Губы Ваалгора были очень терпкими на вкус и – к ошеломлению Юки – очень возбуждающими. Коннор прерывисто дышал ему в рот, проникал в него настойчивым языком, облизывал его губы, обволакивая Юки такой аурой желания, что у того начала кружиться голова. Запах Коннора – едва уловимый аромат мужского одеколона и белой, гладкой и чуть солоноватой кожи – исторг из его груди тугой и откровенный стон желания. Услышав его, Коннор, с удовольствием хмыкнув, опустил руку ниже, на пояс молодого человека. Застежка джинсов сдалась без боя, следом заурчала «молния», послушно раскрывшаяся от движения мужчины…

– Нет, постой, – Юки резко отвернул лицо, прерывая поцелуй и вцепился в пальцы Коннора, не позволяя ему двинуться дальше.

– Почему – нет? – Ваалгор прижимался к нему, дыша его дыханием, наседая на него.

– Не все так быстро. Я хочу поторговаться.

– Поторговаться? – переспросил мужчина, отстраняясь и окидывая его тяжелым, свинцовым взором. – Я ведь тебе говорил, что не собираюсь довольствоваться отношениями на таких условиях. Для подобных связей я могу найти кого-то другого.

– Ты меня не понял.

– Да неужели? Просвети меня.

– Ты хочешь моей любви? Ну так дай мне время, – стараясь перевести сбившееся дыхание в норму, проговорил Юки, его лицо горело алым жаром. – Будем честными друг с другом, Коннор. Я не люблю тебя и не собираюсь врать, будто вдруг полюбил тебя, если это не так. Но я хочу остаться с тобой, это правда. Что у меня будет, если я уйду? Работать по специальности не смогу, превращусь в добровольного изгнанника и скитальца… А я не хочу так! Я хочу заниматься тем, о чем всегда мечтал, к чему стремился! И только ты мне можешь дать это… Поэтому я готов попробовать, дать шанс нашим с тобой отношениям и посмотреть, что получится. Я хочу попробовать…

– Но при этом желаешь выставить условия? – завершил его мысль Коннор по-деловому. Это обнадежило Юки, значит, тот обдумывает его слова и просчитывает варианты.

– Да.

– Хм… – блондин задержал взгляд на слегка припухших от поцелуев губ молодого человека. – Хорошо, согласен. Твои условия?

– Мне надоело быть неосведомленным простаком, который не понимает, что вокруг него творится. Я хочу знать все о политических играх Акутагавы, обо всем, что он сделал и – особенно! – как он это делает. Закрывать глаза на происходящее я больше не собираюсь. Мне теперь отчетливо понятно одно: я не смогу жить и работать нормально, пока не пойму, с чем и кем имею дело. Ты мне объяснишь это честно. Ты научишь меня.

– Ты не понимаешь, чего просишь, – Коннор Ваалгор нахмурился, отрицающее качнув головой. – Тебе не следует…

– Прекрати говорить со мной как Акутагава! – взорвался Юки зло. – Я хочу этого, ясно? Ты согласен или нет?

Блондин усмехнулся, заворожено наблюдая за его изменившимся от вспышки гнева лицом.

– Это выполнимо, если ты настаиваешь, но… Это все?

– Не совсем. Мне нужен инструктор, который сможет дать мне навыки владения оружием. Я хочу уметь сам защищать себя в случае опасности. Вот теперь – все.

– Похоже, ты все заранее распланировал, – заметил Ваалгор неторопливо.

– У меня было время подумать.

– Мне нравится твой напор, Юки. Когда ты сердит, ты совершенно меняешься…

– Ты еще не видел, как я меняюсь в постели, – вызывающе произнес тот, глядя ему в стальные глаза. – Но, если ты не согласен с моими условиями, то, боюсь, узнать тебе как следует это не придется.

– А вот это уже наглый шантаж… – Ваалгор рывком поднялся с кушетки, но лишь для того, чтобы снять пиджак и развязать узел галстука. – Хорошо, торгаш, договорились по всем пунктам. Раздевайся.

– Ты передумал? – спросил Коннор Ваалгор, глянув на замешкавшегося Юки и перестав расстегивать рубашку. Тот замер на кушетке с несколько растерянным видом; выражение гневной настойчивости схлынуло с него, оставив лишь отстраненность. Вопрошающий голос сероглазого мужчины, впрочем, заставил его подавить свое замешательство: