Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Замолчи, дура! Он же вор! Вор! Однако я этого так не оставлю, нет! – китаец попытался было рассмеяться с издевкой, но звуки, вырвавшиеся из его горла больше напоминали скулеж больной собаки. – Ты ничего не получишь, понятно тебе? Я просто так своего добра тебе не отдам, чертов сукин сын! За меня заступятся, меня не бросят в беде, ясно тебе? Как только Ваалгор узнает о том, что ты попытался наложить свою лапу на активы семьи Сангяцанма, он поддержит меня. Он приложит усилия…

– Ах, Коннор Ваалгор? – ласково переспросил Акутагава, небрежно отодвигая стул и вставая из-за стола.

– Да! Я буду с тобой бороться и он поможет мне в этом, клянусь! – все сильнее и сильнее заводясь, кричал Ланьчжи. – Вместе с Ваалгором мы одолеем тебя, ты, наглая и вечно голодная японская собака!

– Ду, не говори этого! – закричала Кадрома, с ужасом прижав ладони к лицу.

– Боюсь, Ваалгор не сможет выслушать ваши жалобы и помочь в борьбе, – сочувствующе покачал головой Акутагава. – Жаль, но заступничества вам не дождаться.

– Это еще почему?! – брызнул слюной Ду Ланьчжи, вновь стукнув кулаками по столу.

Ответ Акутагавы был лаконичен: молниеносным движением выхватив пистолет, он вскинул его и нажал на курок. Грянул выстрел. Пуля пробила лоб мужчины, затем, вырвав кусок черепа, вышла с противоположной стороны, оставив брызги на белой скатерти. Качнувшись назад, тело просело под собственной тяжестью и тяжело упало на пол. Жена Ланьчжи завизжала в кулак, из ее глаз брызнули слезы. Сыновья вскочили было со своих мест, но наемники тут же направили на них дула автоматов.

– Нет! Не стреляйте! – вскричала Кадрома, чей страх за детей победил в один миг ужас увиденного. Она выставила руки вперед, умоляюще обращаясь к сыновьям: – Сядьте! Сядьте! Не вынуждайте его, не надо!

Акутагава с той же благодушной улыбкой оглядел свои родственников, выжидающе держа руку согнутой и прижимая пистолет к плечу. Этот жест был как демонстрация скрытой пружины – в любой момент рука выпрямится и прозвучит новый выстрел…

– Итак, кто здесь еще считает, что я что-то у него украл?

Этот вечер ничем не отличался от всех предыдущих. Ароматы сада и озерной воды в воздухе…. Прохлада особняка, где все закоулки, пролеты и своды были знакомы как свои пять пальцев… Осторожная поступь прислуги, накрывавшей ужин в столовой и позвякивание столового серебра… Все как обычно – размеренно, пунктуально и с необходимой важностью…

Кадрома жила в резиденции с самого своего рождения, это был ее дом, ее гнездо, в котором она чувствовала себя защищенной. Когда она была ребенком, в этих стенах раздался смех и топот ног ее и старшей сестры – Тагпай Кейконы. Потом, после того как Тангпай сбежала в Тибет, Кадрома осталась здесь наедине с отцом, чей гнетущий взгляд она, порою, чувствовала и по сей день, несмотря на то, что тот был мертв. Отец – Чэнь-Гоньпо Сангяцанма – всегда больше любил старшую дочь, нежели младшую, и когда та отказалась наследовать достояние клана Сангяцанма и уехала, то нанесла ему сокрушительный удар по самолюбию… Кадрома и не пыталась заменить ему Тагпай, слишком уж разными были сестры! Старшая сестра всегда витала в облаках, мечтала о чем-то, больше походя на случайно забредшую в этот мир фею, чем на человека. Она будто и не замечала всего того, что ее окружало: роскоши, довольства и потрясающих перспектив – зато чутко реагировала на лгунов, почтительное лицемерие и глупость. Ее сердце – болезненное от рождения, но способное на вселенских размеров любовь – требовало искренности и настоящей доброты, а не хитрых ужимок и искусной лжи, которыми до края был наполнен мир богатых и всесильных людей…

«Моя фея, – часто обращался отец к Тагпай, говоря со щемящей нежностью, – маленькая милая фея…»

Кадрома разительно отличалась от Тагпай: она не умела мечтать, но зато умела ценить достаток и комфорт, окружающие ее – деньги и положение в обществе не были для нее пустым звуком. Крепко сбитая, рассудительная материалистка, которая предпочитала стабильность и уверенность в сегодняшнем дне феерическим размышлениям о незримом… Она всегда втайне завидовала старшей сестре, но после ее ухода стала страдать от одиночества. Стремясь заполнить образовавшийся вакуум в душе, она рано вышла замуж, родила детей… Когда стены огромного особняка вновь наполнились детскими голосами и топотом ног, она испытала, наконец умиротворение. Отец относился к ее мужу – Ду Ланьчжи – с высокомерным презрением, считая того суетливым выскочкой и глупцом, но они принимали сие со смирением, ведь Чэнь-Гоньпо являлся главой клана. Жаль только, что к внукам тот не относился мягче – презирая их так же, как и Ланьчжи…

«Твой отец не любит своих кровных наследников! Чем моя кровь хуже чьей либо еще? – как-то с обидой заметил жене Ду. – Тагпай Кейкона вон связалась с каким-то грязным и безродным якудза в Японии! Уж я-то в данном случае выигрываю, у меня и родословная и деньги, а господин Чэнь-Гоньпо все одно – нос воротит!»

Кадрома в свою очередь жалела отца – его спесь была следствием уязвленной гордости. Сначала любимая дочь покидает гнездо ради монастыря, а затем, каким-то ветром занесенная в Японию, выскакивает замуж за преступника! Тагпай не стала спрашивать отцовского благословения, даже не известила о свадьбе сразу – только спустя месяц после церемонии. О том, что та забеременела и разрешилась здоровым и крепким мальчиком, они тоже узнали с опозданием. Отец крепился несколько лет – он тяжело переживал своеволие дочери и причиненное отцовскому авторитету оскорбление – но все же сдался и пригласил ее вместе с семьей погостить в «Сангяцанма Саийньиг-по». Тагпай привезла с собой пятилетнего сына и мужа, тогда уже известного якудзу… Едва увидев лицо и глаза юного племянника, Кадрома поняла, что сердце отца не сможет не растаять: внук взял лучшие черты из рода Сангяцанма, унаследовав и фамильную драгоценность – бледные, почти желтые глаза!.. Так и случилось. Чэнь-Гоньпо, едва завидев Акутагаву, властно спросил его:

«Какие у тебя интересные глаза! Ты знаешь, в кого ты пошел такой?»

«Знаю, – самоуверенно ответил внук, – в вас!»

Старик хрипло рассмеялся тогда, а затем раскрыл объятия внуку. Кадроме было горько наблюдать за происходящим, но она молчала – ведь Тагпай умудрилась вынуть счастливую карту в генетической колоде, а ей как всегда не повезло: их с Ду дети рождались черноглазыми, один в один повторяя посредственный облик своего отца. Как странно распоряжалась судьба!

«Родила ведь чертового наследника! – ворчал без конца Ду Ланьчжа, когда оставался с женой наедине. – А старик-то счастлив! Как будто в зеркале отражение увидел и помолодел… Чует мое сердце, не будет нам с этого добра! Старик захочет оставить все своей любимой дочке и внуку!»

«Нас отец в нужде тоже не оставит…» – возражала Кадрома ему несмело.

«Да уж, бросит краюху! А большая часть состояния сквозь пальцы уйдет!»

Спустя полгода после визита Тагпай с семьей, отец скончался. Еще через полтора года умерла Тагпай – погибнув от рук преступников, похитивших ее и сына ради выкупа. Кадрома стыдилась алчности мужа, который откровенно надеялся, что и Акутагава последует за покойными родственниками. Акутагава выжил, но долго – очень долго не появлялся в фамильной резиденции, будто и забыв о своих корнях по материнской линии. Потом, повзрослев, он стал знаменитостью у себя в Японии, национальным идолом… Кадрома, видя его на экранах телевизоров, чувствовала, как комок подкатывает к горлу – как тот походил на своего деда, Чэнь-Гоньпо! Те же глаза, в которых горит необыкновенный огонь, властные манеры и аура силы, подавляющая все и вся вокруг, чрезвычайная привлекательность и очевидная опасность…

В этот вечер, 20 августа, все шло как обычно… Кадрома ждала мужа на ужин, созывала сыновей, разбредшихся по всей территории резиденции – двое из них были женаты и их жены обещались спуститься вскоре. Она не торопила невесток, те ухаживали за детьми – еще младенцами, что Кадрома очень ценила. Мать должна оставаться матерью, считала она, не зависимо от того, насколько состоятельна семья!.. Но размеренный покой резиденции нарушили крики и топот ног – в особняк ворвались вооруженные люди в масках, в считанные минуты взяв под контроль территорию.

– Кто вы? Кто такие? – закричала Кадрома испуганно.

Ее и троих сыновей заставили пройти в столовую и рассесться за столом. Когда вошел Акутагава, женщина все поняла – и испугалась куда сильнее. Она знала, что муж предал Акутагаву на минувшем собрании Комитета – предал того, кто являлся по воле Чэнь-Гоньпо единовластным наследником всего имущества клана Сангяцанма!

– Здравствуйте, тетушка, – поздоровался он насмешливо, говорил он по-китайски бегло и без запинки. Его наемники встали вдоль стен, держа его заложников под прицелом, а сам Акутагава, тоже устроившись за столом, держался непринужденно, будто просто зашел в гости. Двое его личных телохранителя получили такой приказ: – Найти жен моих дорогих братьев. Привести их сюда.

– Не делай этого! – воскликнул один из сыновей Кадромы, в ярости вскакивая.

– Сядь на место, – под взглядом Акутагавы тот тяжело опустился на стул. – Советую не совершать лишних движений. Резиденция полностью находится под моим контролем.

Вскоре в столовой объявился ошарашенный Ду Ланьчжа – завидев Акутагаву он, потеряв голову, начал кричать, угрожать, называть того вором. С нарастающим отчаянием, Кадрома пыталась помешать мужу, заставить того замолчать, но все ее усилия оставались бесплотными. Ду как будто не видел перед собой хищника, готового разорвать свою добычу в клочья, а затем медленно и с удовольствием начать поедать! Супруг так и не понял значения отстраненно-уравновешанного взгляда фамильных бледно-карих глаз! Грянул выстрел и Ду Ланьчжи замертво повалился на пол…

Трое сыновей вскочили было со своих мест, но наемники тут же направили на них дула автоматов.

– Нет! Не стреляйте! – вскричала Кадрома, чей страх за детей победил в один миг ужас увиденного. Она выставила руки вперед, умоляюще обращаясь к сыновьям: – Сядьте, сядьте! Не вынуждайте его, не надо!

– Итак, кто здесь еще считает, что я что-то у него украл? – поинтересовался Акутагава добродушно.

– Ты бесчеловечен! – закричал старший сын Ду и Кадромы. – Психопат!

– Жу, помолчи! – вновь вмешалась Кадрома. Она уже поняла: Акутагава пришел не просто заявить права на наследство, он намерен устранить возможных соперников. Одно неправильное слово или жест, и тот решит, что Кадрома и ее сыновья представляют опасность для его власти… Она осторожно вышла из-за стола, медленно придвигаясь к племяннику: – Акутагава! Выслушай меня…

– Тетушка Кадрома, – улыбнулся ей благосклонно мужчина, позволяя подойти ближе.

– Мы тебе не враги, – прошептала она вздрагивающим голосом, остановившись рядом с ним и заставляя себя не смотреть на труп Ду, под которым расплывалась лужа крови. Она заглядывала в глаза Акутагавы, надеясь найти в них отклик, искру милосердия. – Ты не должен считать нас врагами! Мы же одна семья, все мы… Помнишь, как ты приезжал к нам совсем маленьким? Я возилась с тобой, играла, помнишь?

– Конечно, помню.

– Я ведь сестра твоей матери, Акутагава! – чуть обнадежившись, продолжила Кадрома. – А это твои двоюродные братья. Не причиняй нам зла, умоляю тебя! В память о твоей матери…

Акутагава, тяжело вздохнув, опустил на мгновение взгляд вниз, потом вновь взглянул на женщину; линия его губ стала скорбной, печальной. Он поднес ладонь к ее лицу, легким движением коснувшись ее волос и виска.

– Как жаль, что я разучился плакать, – сказал он негромко.

Прогремел еще один выстрел. Кадрома пошатнулась, широко раскрыв глаза, на ее груди быстро разрасталось кровавое пятно. Она попыталась было что-то сказать, но вместо этого выплюнула кровавую пену.

– Мама! – сыновья ее бросились к ней, но автоматные очереди, выпущенные наемниками, подкосили их, как смертоносная кома. Опрокинутые и изрешеченные пулями, они упали один за другим на пол, обливаясь кровью и испуская дух. Акутагава, успев подхватить падающую женщину, аккуратно опустил ее на пол, вглядываясь в лицо умирающей. Та, захлебываясь, лопотала что-то, словно новорожденный ребенок – пока глазницы у нее не закатились, а рот скривился в мертвой гримасе.

– О господи! О господи! – раздался визг за его спиной. Это Такесима и Сугавара привели жен его двоюродных братьев. – Что же это такое?! За что?!

Акутагава, оставив труп Кадромы на полу, выпрямился и повернулся к ним. От него не ускользнуло, что телохранители выглядят не менее потрясенными, чем две молодые девушки – вид расстрелянных мужчин и женщины оказался для них полнейшей неожиданностью. Они не ожидали такого поступка от своего подопечного.

– Простите, что испортил вам ужин, – сказал Акутагава, очень учтиво обращаясь к плачущим вдовам его братьев. Его одежда испачкалась в крови, когда умирающая Кадрома навалилась на него, в руке он по-прежнему сжимал пистолет: – Но дело не терпит отлагательств…

______________________

15

– Ты совершенен… – прошептал Коннор, касаясь губами шеи и плеч Юки; дыхание сероглазого мужчины было горячим, таким горячим, словно внутри его тела бурлила раскаленная до предела лава. Они лежали на боку, Коннор прижимался к нему как можно теснее, двигаясь в нем неторопливо, не стремясь быстро достигнуть пика сексуального удовольствия, безумно наслаждаясь просто прикосновениями к гладкой и влажной коже любовника. Юки, припорошив взгляд ресницами, лишь мельком улыбнулся вырвавшимся из уст Ваалгора словам. Молодой человек был возбужден, его рот слегка приоткрывался в сладострастной гримасе, а дыхание то и дело срывалось, но он мыслями как будто находился где-то в другом месте, а не в постели с Коннором… Это, конечно, не ускользнуло от блондина:

– Скажи, о чем ты думаешь сейчас, Юки?

– Ни о чем… – прошептал тот прерывисто в ответ, – все равно… это было бы сложно…

Коннор чуть ускорил темп, что заставило любовника стонать чаще и громче, изгибаясь от испытываемых ощущений. Яркий румянец, свидетельствующий о приближающемся оргазме, разлился по лицу и груди Юки. Запрокинув руку назад, за голову, он прикасался к светлым волосам Ваалгора, мокрым от пота и шелковистыми на ощупь.

– Какой ты все же замкнутый, – проговорил глухо блондин. – Ты не раскрываешься мне даже в миг наслаждения… Если бы ты любил меня, то отдался и телом и душой… Но я все равно заполучу тебя всего! Ты будешь любить меня, будешь…

После они лежали, насытившиеся и удовлетворенные, и долго молчали, прежде чем Юки заговорил, нарушив тишину:

– Расскажи что-нибудь о себе.

– Что, например? – улыбнулся Коннор, поглаживая кончиками пальцев его грудь с той самой ленивой рассеянностью, какая бывает после отличного секса.

– Что-нибудь… Расскажи о том, что мог бы рассказать только самым близким…

– Есть вещи, которые нельзя говорить даже близким – слишком уж эти вещи ужасны.

– Да… – шепнул Юки, вспомнив о чем-то своем, на его лицо набежала тень. – Наверное, ты прав…

– О чем ты сейчас подумал?

– Об Акутагаве, – последовал прямой ответ. – Я подумал о том, почему он мне лгал. Наверное, он понимал, что я… – молодой человек резко оборвал себя на полуслове, проглотив свою мысль без остатка и не донеся ее до любовника. Но Коннор не стал настаивать на окончании, догадавшись и сам, что тот хотел сказать: «Он понимал, что я сочту правду о нем ужасной».

– А если б он был откровенен с тобой? Ты решился бы тогда уйти?

– Я не знаю… – глаза Юки вновь скрылись за ресницами. – Не знаю… Но все, безусловно, было бы куда проще.

– А со мной тебе, значит, проще?

– Я хочу, чтобы стало проще. Ты мой учитель. Я хочу, чтобы ты научил меня не прятать голову в песок, когда что-то мне неприятно или непонятно – научил меня принимать вещи такими, какие они есть. Акутагава не стал бы меня этому учить никогда. А ты согласился… И я рад этому.

Коннор подался к нему, захватывая его рот в плен своих губ и награждая глубоким и чувственным поцелуем. Юки ответил на его ласку, мягко и возбуждающе вздохнув от удовольствия. Этот вздох был для Ваалгора райской музыкой, услаждающей его слух.

– Расскажи же что-нибудь, – повторил свою просьбу молодой человек, когда их губы перестали прикасаться друг к другу. – Чего бы ты не рассказал даже близким?

– Хорошо, будь по-твоему, – Ваалгор устроился поудобнее, так, чтобы видеть лицо Юки каждое мгновение. Хоть блондин и сохранял на устах улыбку, его взгляд стал металлическим, жестким, – если ты действительно этого хочешь.

– Да, хочу.

– Помнишь, я рассказывал тебе о том, как убили всю мою семью, а я, еще ребенок, наблюдал за этим через камеры видеонаблюдения? Я еще сказал тебе, что мне неизвестно, кто приказал уничтожить всю мою семью…

– Да, помню. Так ты знаешь, кто?..

– Да, – едва заметно кивнул Коннор, между его бровей пролегла суровая морщинка. – Я узнал об этом довольно давно. Если быть точным, то в тринадцать лет. Это был близкий друг моего отца, его звали Дэвид Миллер. После гибели моих родных я оказался единственным наследником состояния Ваалгоров и он стал моим опекуном… Когда я поселился в его доме, Миллер относился ко мне по отечески, старался дать мне все, в чем я нуждался – однако, несмотря на его показное добролюбие, я почти сразу заподозрил неладное. Я начал следить за ним, собирать информацию… И узнал, что это он заказал вырезать весь клан Ваалгоров.

Юки чуть отодвинулся, приподнявшись на локте, и, пытливо посмотрев на него, тихонько спросил:

– И что ты сделал тогда?

– Ничего. Что я мог сделать? Миллер был богат и влиятелен, а кем был я? Мальчишкой, пусть и с родословной… Никто бы мне не поверил, не прислушался; я отчетливо понимал это. И поэтому не подал вида, что узнал правду. Я решил, что сначала повзрослею, накоплю опыт и власть, и только потом поквитаюсь с ним. Он стал моим опекуном не просто так – раз уж я выжил в устроенной им бойне, он решил, как видно, воспользоваться этим и даже это обернуть себе на пользу. Я постоянно находился под его надзором, он мог, как он считал, влиять на меня, управлять мною. Я ему не возражал, подыгрывал как мог и выжидал.

– У твоей жены девичья фамилия Миллер… Она его дочь, не так ли?

– Да, Сандра дочь Дэвида Миллера.

– Ты женился на ней ради мести?

– Нет. Пусть Миллер и уничтожил мою семью, я решил, что не буду переносить свою ненависть и жажду отмщения на его дочь. Я всегда относился к Сандре хорошо и заключил с ней брак потому что это действительно было весьма выгодно. Дэвид Миллер не возражал против нашего союза – напротив, он радовался такому раскладу дел. Он рассчитывал, что мое состояние сольется с его, и что не будет больше клана Ваалгоров, будет только клан Миллеров… Постепенно я выходил из его тени: взял руководство над корпорацией «Vaalgore Core» в свои руки, начал заниматься внешней экономикой, политикой. Тогда он понял, что я что-то замышляю и попытался притеснить меня, отобрать влияние везде, где только мог…

– И что произошло потом? Ты отомстил ему?..

Коннор ответил ему не сразу – сначала он погладил его по щеке и вновь прикоснулся к губам Юки, пробуя их вкус вновь и вновь, всякий раз открывая новые оттенки, новые чувства. Тот терпеливо ожидал, не торопя любовника, не понукая, не выказывая неудовольствия…

– Я не успел отмстить ему, – наконец произнес Ваалгор со вздохом. – Миллер умер два года назад от сердечного приступа. Не такая ужасная смерть, в отличии от той, к какой он приговорил мою семью. Впрочем, наверное, так даже лучше – я не успел запачкать руки… – захватив лицо молодого человека в нежный плен своих ладоней, Коннор порывисто прибавил: – Почему ты смотришь на меня так изучающее, Юки? Ты не веришь мне? Думаешь, что я обманываю тебя так же как и Акутагава?

Юки помолчал с минуту, не реагируя на его настойчивость, затем слабо улыбнулся:

– Ты обещал быть честным со мной, Коннор. Я верю тебе… – покосившись на часы рядом с постелью, он со вздохом заметил: – Уже поздно, заполночь. Тебе нужно ехать домой, ведь ты всегда ночуешь там.

– Если ты попросишь, то я останусь, – выдохнул ему в ухо блондин.

– Нет, не нужно. Это твой долг перед семьей, я не хочу мешать тебе его исполнять, – возразил Юки мягко. – Более того, настаиваю на этом. Я не хочу делать твою жену несчастной. Уезжай.

– До чего необыкновенная у тебя душа… – Коннор удивленно покачал головой, сталь в его взоре растворилась в бархатной теплоте. – Почему ты столько думаешь о других людях, даже о тех, кого не знаешь? Что за странное сердце бьется в твоей груди? И насколько хватит еще этого сердца, скольких ты еще сможешь пожалеть? И пожалеешь ли ты когда-нибудь с такой же силой самого себя?..

– Я обыкновенный человек, и у меня самое обычное сердце, – сделав вид, что не понял намека, рассмеялся Юки. – А что до жалости… Я уже пожалел себя пару раз, думаю, этого хватит.

– И о каких случаях идет речь?

– Я дважды сбежал от Акутагавы, не в силах вытерпеть наших отношений.

– Это значит, что ты не захочешь к нему больше вернуться?

– Это означает, что я не собираюсь повторять прошлых ошибок, – уклонился от прямого ответа молодой человек, слегка нахмурившись, – у меня совсем другие намерения. Я хочу быть свободным.

– Когда ты хмуришься, мне хочется тебя зацеловать, чтобы заставить твой лоб разгладиться, а глаза – наполниться улыбкой… – Ваалгор медлил, не спеша покидать постели и Юки, продолжая прижиматься к нему тесно и интимно. Глубоко вдыхая запах любовника, блондин шептал и шептал ему ласковые слова: – Я не могу разведать, что у тебя спрятано на сердце, но пока я чувствую, что оно бьется, у меня нет потребности домогаться от тебя кристальной откровенности. Однажды ты доверишься мне сам… А пока я просто хочу наслаждаться твоей близостью… Я не хочу сегодня никуда уезжать! Я хочу лежать с тобой рядом, чувствовать тебя, а утром, проснувшись, видеть твое заспанное лицо… Нет, я сегодня никуда не уйду, – он притянул к себе Юки, осыпая его поцелуями и опять наполняясь сексуальным томлением, но от любовных ласк его оторвал звонок мобильного телефона. Чертыхнувшись, Коннор откатился к краю кровати и взял с тумбочки свой телефон – высвечивался номер начальника личной охраны. А если Коупленд решил нарушить отдых хозяина, значит, на это есть основательные причины. – Я слушаю.

– Босс, возникли кое какие проблемы.

– Это я уже понял. Докладывай.

В трубке послышалась возня, Коупленд что-то невнятно забормотал, после чего на заднем фоне раздался отчетливый голос Насты: «Отдай мне трубку, ты, пушечное мясо! Твоего мозга не хватит, чтобы обмазать мне туфлю, не говоря уже о том, чтобы обрисовать ситуацию!..» На что начальник службы безопасности из омута нечленораздельных звуков извлек возмущенную реплику: «Не учи меня работать! Командовать будешь своими русскими иванами, стерва!»

– Коупленд! – повысил голос Ваалгор. – Отдай трубку Пановой.

– Есть, сэр, – удрученно откликнулся тот.

– Простите за беспокойство, сэр, но я решила, что вы должны быть оповещены незамедлительно, – заговорила Наста, получив в свое распоряжение переговорное устройство. – Только что мы получили информацию о том, что Ду Ланьчжи и вся его семья погибли. Официальная версия – крушение вертолета со всеми членами семьи на борту. Но, полагаю, в этом замешан клан Коеси… И… Сэр? Вы слушаете? – переспросила Наста, не дождавшись реакции мужчины. Коннор, замерев было неподвижно на мгновение, стряхнул с себя оцепенение и заговорил:

– Да, я слушаю. Еще что-то?

– Примерно в то же время погиб еще один человек, правда, не в Китае, а в Европе; его зовут Джошуа Симон. Его убила пуля снайпера в ресторане… Так как мне известно, что он являлся Председателем Комитета, то я сочла эту новость не менее важной. Несомненно первый инцидент и второй связаны между собой.

– Я выйду через пять минут, – сказал Коннор и отключил телефон; встав с постели, он начал поспешно одеваться.

– Важные дела? – поинтересовался Юки, откинувшись расслабленно на подушки.

– Да… – он, набросив пиджак, вернулся к кровати, склонился над ней и напоследок сорвал с его губ поцелуй. – Увидимся позже, любовь моя.

– Удачи, – улыбка молодого человека, брошенная вслед Коннору, как будто осветила ему дорогу. Но как только блондин вышел, она сползла с его лица, не оставив ничего после себя: ни призрака радости, не следа приятного умиротворения и покоя. Юки равнодушно провел пальцем по распухшим от страстного напора любовника губам, потер шею, покрытую засосами, и, пренебрежительно передернув плечами, покинул постель и отправился в душ.

Сэм Коупленд и Наста ожидали Ваалгора за дверями квартиры, в которой тот поселил Юки. Наста курила, встав у лифта, а начальник охраны мерил площадку широкими шагами, изредка кидая на зеленоглазую женщину неприязненные взгляды. С тех пор, как неделю назад тот вернулся из Сицилии, полностью излечившись от полученных травм, она стала его врагом «номер один». Он не понимал, для чего хозяин держит подле себя эту русскую шпионку – более того, Ваалгор дал ей возможность командовать службой безопасности! Чем та вызывающе бравировала перед возвратившимся на свое рабочее место Коуплендом, будто у того не было блестящего послужного списка и многих лет труда на благо Коннора Ваалгора… Самого Коннора Ваалгора как будто забавляло их соперничество и он как нарочно не спешил расставить точки над «i» – оставляя полномочия консультанта по безопасности за Настой, что давало той возможность оспаривать главенство Коупленда! Наста поглядывала на него с иронией, мысленно сравнивая его с преданным псом, который ревнует своего хозяина к новоприобретенной зверюшке. До чего смешно! Меньше возможности лизать руки и вилять хвостом – и всё, сердце разбито, горло душит зависть.

Одновременно у Коупленда и Насты сработали портативные рации и ответили они в один голос:

– Слушаю, – а затем переглянулись настороженно. Человек, вышедший на связь, удивился, но все же передал информацию им обоим. Выслушав доклад, Наста сказала:

– Ясно. Спасибо, – затем выключила рацию и насмешливо покосилась на озадаченного Коупленда. – Спорим, ты даже не понимаешь, что означают события, свидетелями которых ты по стечению обстоятельств стал?

– Я всегда хорошо выполнял свою работу! – огрызнулся мужчина, нервным жестом приглаживая пятерней блеклые волосы. Он был довольно высокого роста, но сутулился и от этого казался ниже. Его руки были непропорционально большими, ступни – тоже, он чем-то напоминал собою неказистого тролля из детской сказки.

– Вот и молодец, что хорошо выполнял. Продолжай в том же духе, – поддела его Наста из чистейшей вредности, – и дальше грызи как можно безжалостней и лай погромче – хозяин будет доволен.

– Русская стерва. Ничего, я тебе это еще припомню… – дверь квартиры распахнулась, заставив Сэма Коупленда замолчать; в коридор вышел Ваалгор, на ходу застегивая верхние пуговицы сорочки.

– Сэр…

– Докладывайте подробнее, – Коннор направился к лифту, чтобы на нем подняться на крышу, где его ждал вертолет.

– Сэр, поступило новое сообщение, – сказала Наста, когда он поравнялся с ней. – Княгиня Харитонова просит вас немедленно выйти с ней на связь. Быстрее и удобнее будет сделать это из квартиры агентов, что находится в этом же доме – там есть все необходимое.

– Вы, безусловно, правы, – согласился блондин, бросив на нее одобрительный взор, что вызвало у Коупленда новый приступ ненависти к конкурентке. Они прошли в конспиративную квартиру, где расположилась группа агентов, отвечающих за всестороннюю безопасность Юки. Коннор велел им всем покинуть помещение на время его беседы с Харитоновой, добавив повелительно: – Коупленд, жди снаружи и проследи за тем, чтобы мое уединение не нарушалось. Госпожа Панова…

– Да, сэр?

– Вы останетесь со мной.

Коупленд сверкнул на нее глазами и вышел, но подобная благосклонность со стороны его хозяина не обрадовала Насту. Переговоры между представителями Комитета не должны становиться достоянием столь мелкой сошки как она: все, что будет сказано Ваалгором и Харитоновой в отношении произошедших событий в Китае и Европе, не должно касаться ушей посторонних. Американец никогда бы не стал делать ради нее исключения! Тогда, что же это значит? Логичное объяснение находилось только одно – Коннор Ваалгор задумал подставить ее, каким-то образом очернить в глазах русских. Что именно он задумал, Наста не могла предугадать, но сей ход по крайней мере разъяснял, почему он не попытался уничтожить ее как вредоносного свидетеля раньше и держал поближе к себе… Она на всякий случай постаралась встать так, чтобы случайно не попасть в обзор мобильной веб-камеры.

Сейчас в Москве, в коей располагалась резиденция Харитоновой, было около девяти утра – довольно раннее время для аристократов. Однако, пусть княгиня и принадлежала к наследственной аристократии, но всегда вела образ жизни деловой женщины, а не изнеженной патрицианки. На экране монитора она выглядела свежо и собрано, несмотря на свой возраст.

– Рада, что вы так быстро откликнулись, господин Ваалгор, – заговорила Харитонова сухим тоном. – Надеюсь, что не разбудила вас.

– Нет, что вы, – энергично ответил Коннор. – Полагаю, вас срочный вызов связан с гибелью Джошуа Симона и семьи Ланьчжа?

– Вы правы в общем… Но это не все. Если вы еще не в курсе того, что буквально полчаса назад начало твориться на мировом фондовом рынке, то я почту за честь обрадовать вас новостями.

– Я весь во внимании, княгиня.

– Все началось с национальной фондовой биржи в Японии, следом перекинулось на Китай и биржи Евросоюза – индексы начали падать с невероятной быстротой и лавинообразно; котировки ценных бумаг и валюты тают прямо на глазах. В восточной части земного шара нарастает паника. В Азии уже вышли первые новостные сюжеты, пророчащие новый кризис мирового масштаба.

– Я поручу своим подчиненным как можно собрать все необходимые сведения. Удивлен, ведь предпосылок для подобного кризиса не было, – Ваалгор мог бы сказать нечто другое, но желал, чтобы Харитонова первой озвучила сие.

– Мы оба отлично понимаем, кто стоит за этим – клан Коеси. Все события, которые взбудоражили нас, взаимосвязаны, кому-кому, а нам не нужно быть провидцами, дабы догадаться об этом. Акутагава пошел ва-банк: уничтожил Ланьчжа, вступил в права наследования и, используя свое влияние, начал расшатывать мировой фондовый рынок, искусственно понижая индекс прибыли. Учитывая все капиталовложения кланов Коеси и Сангяцанма в мировой бизнес, скажу я вам, перспективы не радостные. К вечеру он может обрушить банковские системы сразу дюжины государств, выбить стул из под глобальной экономики, загнать в угол Комитет и начать диктовать свою волю.