Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Это было его роковой ошибкой. Когда тем же вечером Ив вошел в комнату досуга и на него устремились взгляды находящихся там заключенных, то возникла гробовая тишина. Атмосфера в помещении будто сгустилась, став предгрозовой – яркая внешность мужчины вызвала у всех узников алчный блеск в глазах. Телевизор, подвешенный к потолку и вещающий главный телеканал страны, остался без внимания. Играющие в настольный теннис узники замерли с ракетками в руках, а шумные компании, устроившие партию в домино, притихли.

– Ну, прямо как в родной спецшколе, – усмехнулся Ив, перед тем как затеять драку.

После того, как с огромным трудом надзирателям удалось разогнать толпу, обнаружилось по крайней мере полдюжины серьезно покалеченных людей. Сам зачинщик не получил ни царапины.

– Немедленно его бросить в карцер! Уведите его прочь с глаз быстрее! – кричал Степан Кузнецов, прибежавший на место преступления, выкатив глаза на Ива. Потом он обрушился на штатного психолога: – Как вы могли дать такую осечку, Павел Олегович? Он же только что отправил в лазарет кучу людей только потому, что вы дали «добро» на его присутствие здесь. Вы понимаете, чем это грозит? Он же прибыл сюда с особой директивой! А если это каким-либо образом выйдет за пределы тюрьмы?

– Да, это моя вина, – каялся Портной, кляня все на свете и себя в том числе.

Через три дня отсидки в карцере зеленоглазый узник покинул стены «Никанорушкиного ледника». Прилетевшие на военном вертолете люди с удостоверениями сотрудников госструктур, потребовали, не вдаваясь в подробности, предъявить им «особого узника». После чего Ива выудили из карцера, погрузили на борт летательного аппарата и увезли.

И все, что осталось у Павла Портного – это несколько видеозаписей и щемящее воспоминание о протянутой руке…

_______________________

17

Вертолет проносился над таежным океаном, равномерно урча работающими винтами. Ив, повернув голову в сторону небольшого окошка, с легким интересом смотрел на открывающиеся отсюда виды – на этот раз мешок на голову ему одевать не стали. Внизу, пробиваясь сквозь густую чащобу, островками возникали болотистые низменности, выделяющиеся более сочной зеленью, и немногочисленные возвышенности, уже начавшие буреть, предчувствуя раннюю в этих краях осень. Всюду царила дикая, первозданная природа – страшная своей необузданностью; прошло уже несколько часов полета, а на глаза не попалось и намека на человеческой жилье или автомобильную дорогу.

Потом, на исходе третьего часа, начали попадаться редкие вкрапления цивилизации: небольшие хозяйства, лесопилки, а меж ними кривые царапины насыпных проселочных дорог, узких и витиеватых. Следом вдали появились первые очертания небольшого, низкорослого городка, прилепившегося к протоке широкой, величавой реки – в нем не виднелось высоких зданий, все постройки выглядели старыми и по-советски однообразными. Судя по положению солнца, они летели на запад, и рекой, несомненно, являлся Енисей.

– Вот и почти прилетели, – подал голос один из тех, кто забирал Ива из «Никанорушкиного ледника». Это был двухметровый молодой мужчина, на чьих чрезмерно мощных плечах, воинский мундир с лейтенантскими нашивками, казалось, вот-вот затрещит по швам. Родители наградили его открытым и незатейливым лицом простачка, святящимся добрым, даже каким-то щенячьим взглядом голубых глаз – ну совсем как один из деревенских здоровяков, которые весьма способны на любую тяжелую работу, но не склонные к большому уму. Ив молча взглянул на этого голубоглазого Геркулеса, рядом с которым он, при своем росте и отличной физической форме, выглядел нежным одуванчиком, затем вновь повернулся к окну. Вел себя Ив спокойно, не давая поводам окружающим его вооруженным военным, держать палец на спусковых крючках автоматов, коими те были вооружены.

Пилот вертолета взял чуть в сторону, не пересекая городской черты, пролетел над речной протокой к острову, на котором расположился небольшой аэропорт. Они приземлились на берегу подле дороги, на которой их уже встречали несколько дряхлого вида автомобилей. Ива, закованного в «костюм-тройку», погрузили в одну из машин, туда же сели его конвоиры – в полнейшем молчании их доставили в аэропорт, на чьем здании Ив прочел название города: «Игарка». На взлетно-посадочной полосе их дожидался массивный, круглобокий транспортник, принадлежащий нефтедобывающей компании, в его широко распахнутый трюм и вошли военные, ведя с собою арестанта.

– Рассаживайтесь и пристегнитесь, – сказал один из бортовых техников, проводив их в отсек для перевозки небольших групп пассажиров. – Взлетаем через пять минут. Трясти будет немного сильнее, чем на пассажирском.

Прохождение через турбулентное поле действительно было чувствительным, но вскоре самолет, набрав высоту, выровнялся, оставив далеко внизу широкую серебряную ленту Енисея, обрамленную сочно-зеленой бахромой лесов. Когда тряска прекратилась, военные отстегнули ремни и собрались за откидным столом, где, достав из сумок провиант, принялись за еду – консервы, упакованные полиэтилен бутерброды и спрессованную в брикеты сублимированную лапшу.

– Если хочешь в туалет, скажи, – обратился к Иву лейтенант-здоровяк, усевшись в кресло рядом с ним, причем его тело едва влезло между подлокотниками. – Ты уже около трех часов не имел возможности сделать это, и, пожалуй еще около пяти часов мы будем в воздухе, – Ив согласно кивнул и тот, вырвавшись из крепких объятий кресла, вновь поднялся, чтобы проводить его до санузла. Прежде чем пропустить зеленоглазого мужчину в туалет, лейтенант назидательно добавил: – Кандалы с тебя не снимут, так что обходись как-нибудь так. Запираться там не вздумай.

Прикрыв дверь туалета, Ив огляделся по сторонам, изучая взглядом потолок, стены и пол – это был не тюремный транспорт, а значит, здесь не следили за порядком тщательно. Он оказался прав. В узкой щели между стеной и раковиной виднелась запавшая туда булавка, выковырять которую, как видно, уборщикам было просто лень… Вскоре булавка оказалась в руках Ива. Он сжал ее в ладони так, чтобы ожидающий его снаружи лейтенант не сумел заметить.

– Мое имя Максим Яковлев, – с опозданием назвался тот, проводив узника обратно в пассажирский отсек. Снизив тон, он сказал вдобавок: – Сядь дальше от шума, к стене. Поговорить нужно.

Ив без возражений повиновался, уйдя в самый конец отсека.

– На зону я тебя доставлял в прошлый раз, только ты в мешке был и не мог меня видеть, – признался зачем-то Яковлев, не спуская с него пристального взора, – я выполнял приказ Насты Пановой.

– А сейчас чей приказ выполняешь? – усмехнулся Ив холодно, не глядя на него.

– Насты Пановой.

Ив медленно повернул к нему голову, вопросительно приподняв бровь.

– Я служу у нее меньше месяца, – продолжил лейтенант, – Для меня было большой честью оказаться в ее команде, она один из лучших агентов наших спецслужб. Меня направили под ее начало после того, как часть ее подчиненных погибла в перестрелке где-то в Китае. Товарищ Панова сразу же отнеслась ко мне с особым доверием, которое я обязан оправдать – сейчас я, будучи ее заметистелем, выполняю ее волю: она приказала освободить тебя сразу же, как только с ней будет потеряна связь.

– Потеряна связь?

– Да. То есть, условно говоря, мы знаем, где находится товарищ Панова и что она жива – на связь с российским командованием она выходит регулярно. Однако, перед тем как отправится на задание, она условилась со своими подчиненными о том, что будет подавать ежедневно определенный условный сигнал своим людям, который будет означать «все нормально»; как только передача сигнала прекращается – значит, что ее удерживают насильно и запрещают докладывать об истинном положении дел. Как только это произошло, мы – ее команда – доложили о происходящем ее непосредственному начальству, затем направились сюда. Пришлось даже просить самолет у гражданских, чтобы как можно скорее вызволить тебя. Согласно воле товарища Пановой, мы должны доставить тебя в столицу и отпустить на все четыре стороны.

– И ты достаточно предан ей, чтобы выполнить сей приказ в точности? – вновь ухмыльнулся Ив.

– Полагаю, у товарища Пановой есть свой план… – мысль Яковлева запнулась сама о себя, он примолк ненадолго, потом, все же, договорил: – Вы ведь брат и сестра… Думаю, она распорядилась так для того, чтобы ты помог вытащить ее из ситуации, в которую она попала.

– То есть, ты не дашь мне просто так взять и исчезнуть, когда мы окажемся в Москве?

– Я надеюсь, что ты сам не захочешь исчезать, – твердо сказал Максим Яковлев. – Насколько нам известно, Коннор Ваалгор прибывает завтра днем в Москву, вместе с ним, как доложили осведомители, будет и товарищ Панова. Это наш шанс. Ты обязан помочь ей. И ты поможешь!

– Сколько же в тебе пафоса, широколобый! Прямо распирает с него, – презрительно ответил на это зеленоглазый мужчина, – ты, сельский дурак в погонах. Неудивительно, что она выбрала такого как ты – тупого и самоотверженного.

– Ты не в том положении, парень, чтобы хамить мне! – насупился предупреждающе лейтенант.

– А что ты мне сделаешь? Расстреляешь? Но, кажется, твой командир запретил делать нечто подобное, разве нет?… – Ив уже открыто издевался над ним. – Хочешь, я тоже пооткровенничаю? Моя сестра назначила тебя заместителем, потому что такими чурбанами очень легко управлять даже на расстоянии – тем более, если дать этому чурбану надежду, что за хорошую службу он получит возможность залезть своему командиру в трусы. Ты ведь на это рассчитываешь, да? Думаешь, если будешь служить верой и правдой, то моя сестренка с благодарностью раздвинет перед тобой ноги?

– Ах ты, поганая сволочь! Заткни пасть! – взорвался Яковлев, взвиваясь вверх и с силой врезаясь огромным кулаком в скулу Ива. Того отбросило к иллюминатору, но удар не смог стереть с его губ отвратительную улыбку, способную, без сомнения, вывести из равновесия даже святого.

– К чему стесняться? Думаю, что у прочих твоих сослуживцев тоже из штанов пар идет, когда они думают о ней.

Лейтенант зарычал, готовый броситься на него и силой заставить того заткнуть поток этих пошлых и грязных слов, но удержал себя. Смачно плюнув на пол, он, процедив сквозь зубы: «Потом поговорим, сука!», ушел к столу, где присоединился к сидевшим там военнослужащим. Яковлева колотило от бешенства, но махать кулаками сейчас не стоило, как бы не задели его слова Ива, тот был слишком ценным грузом. Мотивы Насты – которая вначале упекла брата-близнеца в тюрьму, но оставила распоряжение освободить его сразу же, как только она окажется в беде – не были до конца понятны Максиму Яковлеву. Не имея возможности узнать о действительных причинах, он решил, что она, должно быть, рассчитывает на помощь брата.

«Говорят, что эти близнецы вместе учились в спецшколе, чьим руководителем был легендарный Владлен Панов, – размышлял он, намазывая кильку в томатном соусе на кусок хлеба. – Ее брат тоже был своеобразной легендой, пока не сбежал и не исчез в неизвестном направлении… Его считали мертвецом много лет, да и сейчас считают – кто знает, кроме Пановой и ее подчиненных о том, что вот этот узник без рода-племени ее родной брат? Да если и узнает, кому будет дело до него? Ну считался когда-то лучшим воспитанником Панова, ну слыл гениальным убийцей – да только когда это было! Все забыли о нем, и, раз уж сумели его поймать, значит, не такой он уж и гениальный, как рассказывают легенды. До этого мерзавца, как видно, никому нет дела, кроме его сестры! И что она его жалеет, ума не приложу! Его бы, как бешеную собаку, пристрелить – и дело с концом… Но раз уж нельзя этого сделать, то нужно, по крайней мере, извлечь хоть какую-то пользу. Я его просто так не отпущу, он поможет вытащить Насту из лап Ваалгора…»

Яковлев злился, но терпел все часы перелета из сибирской глуши в центральные регионы России, кипя внутри себя как раскаленная магма внутри вулкана. Без конца он вспоминал оскорбительные высказывания Ива, кусал себе губы и в который раз повторял про себя, что – если б этот гад не был братом Насты Пановой – то поплатился за свои речи буйной головушкой!

И тем сильнее Яковлева задевал выпад закованного в кандалы мужчины потому, что тот, в общем-то, был прав: его влекло к своей начальнице с чрезвычайной силой. Да и какого бы нормального мужчину не потянуло бы к ней?… Однако Наста была не просто необычайно сексуальна, она была так же умна, обладала сильным духом, умела вызывать в подчиненных стремление доверять ей. Вполне естественно, что он, Максим Яковлев, влюбился в нее с первого взгляда! И стремился сделать все, чтобы выделиться пред нею, выслужиться – и заставить Насту заметить его… Где-то в глубине души он был твердо уверен: однажды она его заметит, поскольку считал себя достойным этого и – что являлось не менее значительным – полагал, Насте их отношения нужны не меньше, чем ему самому: «Мне нравятся женщины, которых нужно объезжать как диких лошадей, а ей – нужен мужчина, которому по силам будет держать ее в узде. Любой женщине нравятся сильные, волевые мужчины, способные взять на себя ответственность».

В Москве самолет приземлил душным вечером, переполненным спекшейся на жаре пылью, выхлопными газами и дымом тлеющих где-то торфяников. К распахнувшемуся трюму транспортного судна сразу же подъехали два фургона, украшенных государственными номерами. Лейтенант Максим Яковлев, втолкнув Ива в один из них, залез следом – намереваясь не спускать с него глаз во время дороги до Лубянки*, где тот должен был найти свое следующее временное пристанище. Арестант же, в свою очередь, будто и потерял весь свой запал и теперь опять соблюдал молчание, глядя в пол.

Неужели испугался? Так ему и надо!..

За весь перелет Яковлев не удосужился как следует покурить и сейчас решил, что может себе позволить затянуться сигареткой. Приоткрыв окно рядом с собой, он достал сигаретную пачку и, щелкнув зажигалкой, с удовольствием прикурил.

– Я тоже не откажусь от сигареты, – подал голос Ив.

Лейтенант, подумав недолго, небрежно передернул своими массивными плечами и протянул ему пачку. Даже в пыточной камере человек имеет право попросить покурить – от чего ему здесь отказывать? Ив достал сигарету, зажал ее между губ и наклонился к нему, чтобы прикурить от зажигалки…

В следующий миг кандалы упали в его рук, и он бросился на Яковлева, несколькими неожиданными и точными ударами лишив сознания. Сидевший рядом военные попытались броситься на него и скрутить, но теснота фургона играла не на их пользу – Ив, ловкий и быстрый, имел все преимущества перед ними. Несколько умелых движений – и все… Видя, что узник свалил всех конвоиров, и, отыскав у них ключи от ножных кандалов, снимает с себя остатки «костюма-тройки», резко ударил по тормозам. В них тут же врезался легковой автомобиль, ехавший следом – отчего фургон начало бросать на дороге из стороны в сторону. Руль вырвался из рук водителя и машина, смяв ограждение, вылетела в глубокий кювет. Все внутри фургона вздрогнуло, подпрыгнуло во время удара, людские тела швырнуло сперва на одну стенку, потом на другую.

У Максима Яковлева было слишком крепкое здоровье, чтобы надолго потерять сознание. Он пришел в себя через несколько секунд после аварии, обнаружив себя, окровавленного, лежащего на куче тел своих сослуживцев. У него болели несколько ребер и лодыжка правой ноги, но его это не пугало – испугало его другое: над ним навис Ив, свободный от цепей и вооруженный его табельным пистолетом.

– Интересно, понравишься ли ты сестренке вот таким? – проговорил он, и в его взгляде появился хищный блеск. Дуло оружия уперлось Яковлеву в пах, и отчаянный крик лейтенанта, понявшего его намерения, слился со звуком выстрела. Затем Ив, открыв заднюю дверцу, выскочил из фургона, и на глазах у ошарашенных свидетелей автокатастрофы скрылся в лесополосе. Он исчез из вида прежде, чем к покореженному фургону подбежали конвоиры из второго автомобиля, что ехал впереди и не сразу смог притормозить.

_____23 августа______

Личный самолет Коннора Ваалгора еще не пошел на посадку, когда наручники, которыми Наста были прикована к подлокотнику кресла, оказались отстегнутыми и Коупленд грубо приказал ей:

– Поднимайся. Мистер Ваалгор хочет увидеть тебя до приземления в Домодедово. И, смотри, без всяких там фокусов.

– Какой смысл в фокусах, идиот? – в тон ему ответила та, поднимаясь на ноги, – Кто, кроме смертников, устраивает бунт в воздухе?

– Не умничай тут! – начальник охраны наградил ее толчком между лопатками, заставляя шагать в нужном направлении. Так они, двигаясь в хвостовую часть самолета, миновали общий салон, где расположилась личная воинская гвардия американского магната, затем кухню, после чего оказались перед бронированной дверью – за ними располагались покои Ваалгора на этом воздушном лайнере. Внутри эта часть самолета походила своим убранством на королевские покои.

– Госпожа Панова! Присаживайтесь, – обратился к ней Ваалгор, сам удобно устроившийся на одном из оббитых натуральной кожей диванов. Вокруг него суетились несколько слуг, перебирая детали гардероба, тут же холеного вида молодая красавица раскладывала на журнальном столике предметы маникюра и педикюра, а неподалеку рылся в большом саквояже, набитом косметикой и парфюмерией, смуглый пуэрториканец с бриллиантовой серьгой в ухе. Хозяин жестом подозвал к себе бортпроводника и поинтересовался у Насты: – Что будете пить? Кофе? Или, быть может, немного шампанского?

– Шампанского, – откликнулась Наста, опускаясь в кресло.

– Вижу, что, несмотря на все, у вас игривый настрой, – иронически прокомментировал Ваалгор, отпуская слугу. – Вы авантюрная особа и мне это нравится. Именно поэтому я решил сохранить вам жизнь, несмотря на то, что разумнее было бы уничтожить вас.

– А мне нравится, что вы не стесняетесь всякий раз напоминать о своем великодушии, сэр, – она бросила несколько быстрых взглядов по сторонам, оценивая обстановку; помимо Коупленда, у каждой стены стояло по телохранителю, все вооружены. Принесли фужер с шампанским и серебряное блюдечко с крупной наливной клубникой, Наста осторожно пригубила напиток, пытаясь угадать – подсыпали ли ей что-нибудь туда? С другой стороны, зачем Ваалгору так поступать, если она все равно целиком и полностью в его власти?.. Она до сих пор не могла разгадать его планов! Чего он добивается, удерживая ее и сейчас вынудив отправиться в Москву вместе с ним?..

– Вы выглядите слегка уставшей. Это нужно исправить, – сокрушенно заметил вдруг Коннор, вновь подавая знак слугам. – Так как вам придется сопровождать меня на собрание Комитета, то вы просто не имеете права выглядеть плохо. До посадки осталось около часа, но вас успеют привести в порядок. Устройтесь поудобнее.

– Зачем вы делаете все это? – прямо спросила американца Наста, приняв неприступный вид.

– Не нужно сопротивляться, позвольте людям выполнять свою работу. Пока за вашей красотой ухаживают, мы спокойно побеседуем, договорились? – вздохнул Ваалгор снисходительно. Зеленоглазая женщина, понимая, что, в общем-то, выбора у нее все равно нет, откинулась на мягкую спинку кресла, подпуская к себе его слуг; девушка с маникюрными принадлежностями занялась ее руками, а пуэрториканец, принялся хлопотать над лицом Насты. Ваалгор, прислушиваясь к изысканным переливам классических мелодий, разносящихся по салону, немного понаблюдал за их действиями, прежде чем заговорить вновь: – Скажите мне, Наста, почему вы не попытались сбежать до того, как я приказал схватить вас? Ведь вы далеко не дура и должны были предполагать, что я посчитаю вас проблемой.

– Я люблю доводить начатое до конца, – ответила она, не открывая глаз. Визажист широкими и уверенными мазками наносил на ее лицо питательную маску.

– И какой, по-вашему, тут может быть конец? – поинтересовался Ваалгор. – Да и что это такое, если вы вполне можете до него не дожить?

– У меня есть поручение княгини Харитоновой…

– Оставьте это! Не нужно мне говорить про поручения, я говорил не об этом. Я имел в виду конкретно вас, Наста, а не поручение Харитоновой или что-либо еще. Я навел о вас справки, понаблюдал за вами и сделал вывод, что вы гораздо более сложный человек, нежели хотите казаться. Вы служите в российских спецслужбах, но при этом умудряетесь впутываться в истории, в которые любой другой русский агент ввязаться бы побоялся. Ваша смелая военная операция по спасению Коеси два года назад меня восхитила – ваши действия тем более интересны, учитывая, что действовали вы без согласования с Москвой. Так же мне известно, что именно вы, а никто либо иной, погасили русско-японский дипломатический конфликт. Глядя на вас, я вижу, что вы человек, способный жить своим умом и действовать на свой страх и риск… что только прибавляет вам ценности, а не умаляет ее. Вы делаете то, что делаете, потому что находите сие полезным в первую очередь для себя, а не для какой-то княгини Харитоновой. И мне вот интересно, понимают ли это ваши нынешние работодатели?..

– К чему вы клоните? – осведомилась Наста холодно. – К тому, что я – потенциальный предатель?

– К тому, что вы очень хороший исполнитель, который, впрочем, не обременен чувством патриотизма. Вы не тот человек, который согласится работать даром, питаясь только возвышенной идеей. Если вы что-то делаете, то хотите за это заслуженную награду.

– В таком случае, я ничем не отличаюсь от всех прочих людей на Земле.

– Если бы все те люди имели в себе стремление и возможность требовать то, что им причитается, то наш мир был бы совсем другим. Тогда бы такие люди как я – или вы – не считались бы самородками, изредка встречающимися в куче бесполезной грязи. Это звучит высокомерно, но отражает суть сложившегося мирового порядка.

– Правильно ли я вас поняла – это завуалированное предложение сменить работодателя?

– Нет, это не предложение. Это – констатация факта.

Наста, распахнув глаза, испытующе уставилась на блондина; тот ответил ей сухой и все такой же снисходительной улыбкой.

– С чего вы взяли, что я соглашусь? – спросила она тогда.

– У вас не будет иного выбора.

– Чрезмерная самоуверенность – смертельный враг любого стратега.

– Мне по вкусу ваш колкий язычок, – негромко рассмеялся Коннор Ваалгор. – Вы будете отличным пополнением моей коллекции красивых вещей. Коупленд, распорядитесь принести сюда платье! Я хочу, чтобы вы полюбовались вместе со мной на ваш наряд, в котором предстоит сопровождать меня.

Наряд был угольно-черного цвета, состоя из тугого корсета и длинной юбки с пышным докладом. Несли его осторожно, даже слишком осторожно – это не могло не броситься в глаза. Платье разложили на соседнем кресле, затем, по повелению Ваалгора, развернули корсет, продемонстрировав материал, который он был отделан внутри. Этим «материалом» оказались маленькие плоские квадраты какого-то вещества, вшитые в ткань и соединенные между собой оптоволоконной сетью. Под полом, в одной из нижних юбок, так же обнаружилась такая прошивка – не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это – взрывчатка. А, раз ее использовали как материал обладающий повышенной гибкостью, это был, скорее всего, пластит.

– Хороший наряд для смертницы, – заметила Наста насмешливо, хотя на сердце у нее стало в этот миг тяжело. Если Ваалгор нарядит ее в это платье, она превратится в ходячую бомбу. Сколько в этом платье взрывчатки? Хватит, чтобы разорвать ее в клочья, и поразить ударной волной людей, оказавшихся в непосредственной близости…

– Это платье сшили специально для вас. Вы, Наста, будете в нем особенно красивы. И особенно покорны… – Коннор покинул диванчик, взял в руки корсет, и повернулся к неподвижно застывшей в кресле зеленоглазой женщине. – Я хочу собственноручно примерить его на вас. Раздевайтесь!

Наста гневно поджала губы, но послушно встала и медленно, не отводя взгляда, начала снимать одежду. Коннор Ваалгор следил за ее движениями с откровенным удовольствием, не упуская возможности рассмотреть каждую обнажавшуюся часть тела. Ее действия невольно вызывали эротические ощущения, будя чисто плотские фантазии – и даже телохранители, обязанные оставаться хладнокровными в любой ситуации, уставились на ее тело так, словно видели голую женщину впервые.

«Чертовски хороша, сука! – подумал Коупленд, чей кадык нервно начал ходить вверх-вниз, выдавая его возбуждение. – Дрянь, но какое тело! Если б хозяин не берег ее для каких-то своих планов, то я бы заставил эту киску как следует расплатиться со мной за все нанесенные обиды. Хотя, кто знает, быть может, у меня еще все впереди…»

– И какова же будет моя роль? – задала вопрос Наста, после того как Коннор заставил ее одеть длинную и пышную юбку и принялся ее зашнуровывать. – Где именно вы планируете меня взорвать?

– Разве я сказал, что собираюсь это делать? Я считаю это воспитательной мерой, а не подготовкой к казни. Если вы будете следовать моим приказам, то не пострадаете.

– И какие же будут приказы?

– От вас потребуется всего лишь немного содействия мне, – ответил тот подчеркнуто нежно. – Перед собранием Комитета я попрошу княгиню Харитонову о приватной беседе. Она, естественно, пожелает, чтобы при этом присутствовала ее внучка Наталия и тот, кому она может доверять – например, вы. Ваша задача проста: вывести Наталию из здания, посадить на вертолет, который, в свою очередь, доставит ее к зафрахтованному мной самолету, на котором ее тайно вывезут из страны. А мы с княгиней Харитоновой тем временем уладим вопрос о том, кто должен быть председателем Комитета.

– У вас ничего не выйдет, – отрезала Наста решительно.

– Вы забыли, кто я такой? – Коннор одел ей корсет и стал шнуровать его, стягивая его так, что у Насты перехватывало дыхание.

– Похоже, это вы забыли, кто такая княгиня Харитонова…

– Адель Харитонова тот самый последний вымирающий динозавр, чей рык внушает более мелким тварям ужас, но не мешает им дожидаться момента, когда он издохнет и его можно будет начать аппетитно пожирать. Все могущество российского представительства в Комитете держится только на воле этой старухи, в стане ее соратников нет единства и согласия; как только Харитоновой не станет, они с радостью перегрызутся между собой, это же очевидно. Однако она вообразила, что может переиграть создавшееся положение вещей – чего я допустить не могу. Я вполне мог терпеть ее рычание, но оказываться под каблуком у старухи не желаю. Внучка слишком ценна для нее, она не решится рискнуть своим единственным сокровищем.

– В результате у вас станет на одного врага больше.

– Мы все в Комитете друг другу враги, объединенные лишь жаждой наживы, вот и все. К чему отрицать тот факт, что началась война? А на войне, как известно, все средства хороши. Мое же преимущество перед Харитоновой в том, что я имею под собой более сплоченных соратников. Вот и все… Дайте мне вас как следует разглядеть, – Коннор Ваалгор, закончив со шнуровкой, отступил назад, с наигранным вдохновением оглядывая упакованную в черный наряд женщину. – Можно сказать, что вы убийственно эффектны в нем.

– А если я все же не соглашусь? – с горькой усмешкой поинтересовалась Наста.

– Согласитесь. И знаете, почему я так в этом уверен? Потому что вы человек, который не будет жертвовать собой ради такого пустяка как внучка Адели Харитоновой. Вы знаете, что медалей и почестей посмертно вы за свою преданность не получите. Если вы погибните, о вас забудут сразу же – и не факт, что ваша смерть сможет остановить запланированный мною ход событий… Нет, вы не станете упрямится. Вы подчинитесь. Потому что слишком рациональны, слишком умны и слишком высоко себя цените… – Коннор взял сигареты, закурил, помолчал немного, продолжая ею любоваться. – И, после того, как похищение состоится, у вас не будет иного выхода, как принять мое покровительство, поскольку в России вас будут считать предательницей.

– Позвольте мне все же усомниться в результативности вашего плана!

– Вы полагаете, что Харитонова что-то заподозрит, потому что вы умудрились каким-то образом передать тревожный сигнал, не так ли? – блондин, ухмыляясь, вернулся на диванчик, устроившись на нем, он забросил ноги на журнальный столик. Наста, услышав это, напряглась, но постаралась скрыть эмоции. – Я уверен, что такая умная женщина как вы, должна была как-то перестраховаться, отправляясь на задание. Меня это не смущает. Ведь главного вы передать не могли и не сможете, если не хотите вглупую пожертвовать своей жизнью. Даже если Харитонова что-то и заподозрит, она не сможет помешать похищению… – Коннор Ваалгор подозвал бортпроводника, дабы тот подал еще шампанского. – А теперь, Наста, позвольте прислуге закончить ваш туалет. Вы должны выглядеть безупречно этим вечером…

______________________

18

Ив остановился напротив шестиэтажного офисного здания, встав под сенью старого тополя – где ночной мрак сгущался и свет от фонарей не выдавал скрытного наблюдателя. Осмотревшись и убедившись в отсутствии свидетелей, он быстрым шагом пересек узкую московскую улочку и, приблизившись к одному из дверей, без лишнего шума вскрыл замок. Двигаясь с осторожностью, Ив миновал лестничный пролет, оставшись для охраны незамеченным – блуждать по зданию, рискуя попасть в объективы видеокамер, он не собирался. Выбрав один из ближайших офисов, зеленоглазый мужчина проник в него. Его не интересовали шкафы с хранящимися там документами и сейф, притаившийся в одном из углов. Запустив один из компьютеров, он вышел в интернет, отрегулировал веб-камеру, затем, вынув из карманов джинсов новенький мобильный телефон – набрал номер.

– Я слушаю, – прозвучал металлический голос Акутагавы в трубке. – Кто это?

– Твой преданный фанат, – последовал ответ. В трубке повисла гробовая тишина, что заставило Ива довольно улыбнуться; он специально не говорил ни слова, дожидаясь, пока Акутагава прервет молчание первым.

– Где ты сейчас? – хрипло спросил тот, придя в себя.

– В России, сестренка устроила мне каникулы в ГУЛАГе. Мне удалось сбежать только сегодня.

– Я думал, ты мертв.

– А я полагал, ты уже привык к тому, что время от времени «умираю», – рассмеялся Ив весело. – Сейчас я в сети, если ты выведешь меня через безопасный канал на свой компьютер, то увидишь, что я не призрак, а вполне живой человек… – когда на экране компьютера появилось лицо Акутагавы, несколько заострившееся от эмоций, которые тот пытался скрыть, Ив, нацепив очаровательную улыбку, беззаботно подмигнул в камеру: – Ну как, я похож на мертвеца?

– Возвращайся как можно скорее в Японию. Транспорт мои люди в России подготовят немедленно…