Текст книги "Война (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Появление княгини здесь и сейчас несказанно удивило собравшихся: разве Адель Харитонова, да и вся российская элита, не объявила бойкота Комитету? Разве она не заявила, что ноги ее больше не будет на собрании, пока там остается семья Коеси – нанесшая России и русской семье страшное оскорбление?… За семидесятисемилетней княгиней, уважительно отставая на два шага, ступала совсем еще молодая девушка – внешностью она так напоминала Адель Харитонову, что и не посвященному стало бы ясно, что они приходятся родственницами друг другу. Это была младшая внучка княгини, восемнадцатилетняя Наталия – наследница всего достояния клана Харитоновых. Не сверкающая драгоценностями и облаченная в прямое скромное платье темно-синего цвета, чем-то напоминающего школьную форму, девушка двигалась с грацией дикой лани.

– Приветствую вас, дамы и господа, – произнесла Харитонова, снимая с серебряного подноса шампанское. – Позвольте мне представить свою внучку Наталию. Уверена, что вы много слышали о ней, но сегодня она впервые сопровождает меня на собрание Комитета. Отныне она, как моя наследница, будет иметь в Комитете такое же право голоса, как и я сама – правила Комитета, как вам известно, допускают это.

Один за другим важные люди, во главе с Джошуа Симоном, начали подходить к княгине и ее внучке, соблюдая обязательный ритуал почтительного приветствия. Конечно, они были наслышаны о Наталии и о скандальном завещании Адели Харитоновой! Княгиня, стальной дланью державшая бразды теневого правления в России уже двадцать лет, назначила своим преемником не одного из сыновей или старших внуков-мужчин, а самую младшую внучку, только-только ставшей совершеннолетней! Сказать, что высший свет встретил этот экстравагантный поступок недоумением и насмешками – значило бы не сказать ровным счетом ничего. А теперь она привела свою наследницу на собрание Комитета, спеша познакомить ее со всеми тайнами и интригами делового мира… Члены комитета, однако, не отступали от этикета, не попуская и намека на неуважение или пренебрежение, понимая, что княгиня не нарушает не единого правила Комитета. Сразу понять, что за этим скрывалось – признак ли это старческого маразма или тонкий политический маневр – не мог, пожалуй, никто…

– Кого я имею удовольствие видеть! – ядовито проронила княгиня Харитонова, упершись взором в Коеси Мэриэмона и Акутагаву. – Господин Мэриэмон, господин Акутагава…

Коеси ограничился сдержанным приветствием, предпочитая не приближаться к княгине слишком близко; Акутагава же, в отличии от отца, приняв руки обеих женщин, коснулся их губами, присовокупив к этому такие слова:

– Рад, что вы вновь решили быть в составе Комитета, княгиня. Надеюсь, мы сможем оставить наши разногласия в прошлом.

– Должна вас огорчить. Я здесь не для того, чтобы оставлять наши разногласия в прошлом.

– Каждый может совершить ошибку, – возразил Акутагава, придерживаясь дипломатического тона. – И каждый должен иметь надежду на прощение, разве нет?

– Иметь надежду – да. Но не гарантию прощения.

– Даже если в будущем подобная бескомпромиссность может стоить поражения и различных бед?

Княгиня Харитонова улыбнулась, взирая на него как королева на разочаровавшего ее фаворита:

– Вы очень умны, господин Акутагава, и ваши слова всегда бьют в цель. Но это не исправит содеянного вами. И вы должны знать, что я всегда отдаю себе отчет в том, что делаю и всегда готова нести ответственность за принятые мною решения. Если я бескомпромиссна – это сделано сознательно.

– Я понимаю, – на губах мужчины появилась приятная улыбка, будто сейчас он услышал от княгини подбодряющие слова. – Что ж, пусть тогда каждый из нас несет ответственность за принятые решения, – сказав это, он хотел удалиться, но Харитонова остановила его:

– Не уходите так скоро, иначе это будет походить на демонстративную обиду – а это уж очень не пойдет вашему имиджу. Заседание еще не началось, вы можете побеседовать со мной и моей внучкой.

– Боюсь, в подобном месте, – Акутагава сделал легкое движение головой, как бы указывая на всех собравшихся в апартаментах людей, – нам будет сложно найти тему для непринужденной беседы. Но если вы настаиваете…

– Я настаиваю. Что вы думаете о Наталии?

– Простите? – брови Акутагавы вопросительно взлетели вверх, а девушка напротив него сконфуженно потупила взор.

– О моей внучке. Полагаю, многих удивило мое решение сделать ее своей наследницей и ввести в круг избранных, в Комитет. Вы тоже были очень молоды, когда стали наравне с отцом представлять интересы вашей семьи в Комитете – и, кстати, очень хорошо себя показали на сем поприще. Я очень рассчитываю на то, что Наталия превзойдет вас в успехах.

– Позвольте не разделить ваши чаяния, княгиня, – Акутагава бросил на Наталию короткий взгляд, перевел его на Харитонову и вновь надел приятную улыбку: – После вашей кончины она не сможет стать во главе русского представительства. У нее не хватит сил и авторитета, чтобы обуздать российскую элиту.

– Вы вот так просто недооцениваете меня, господин Коеси? – девушка вскинула на него взгляд, в котором мерцала попранная гордость; конфузливость исчезла, она смотрела на мужчину прямо и требовательно. – Вы считаете, что у меня недостаточно ума, чтобы заслужить авторитет, а у моей семьи – недостаточно власти?

– Я не знаю пока, насколько вы умны. Но я рекомендовал бы вам внимательней присматриваться к вашим родным и близким – полагаю, им пришлось не по вкусу тот факт, что вас признали главной наследницей состояния Харитоновых. К чему им следовать за вами, если гораздо выгоднее избавиться от вас и поделить то, что останется. Вы знаете, что произошло с империей Александра Македонского после его смерти?…

– Это знает каждый: его друзья и соратники стали друг другу врагами и разбили империю на части.

– Представьте, что ваша бабушка – это Александр Македонский. Когда развалился Советский Союз, уцелевшим куском страны управляла прозападно настроенная олигархия, пока княгиня Харитонова – огнем, мечом и оралом – не взяла власть над ними в свои руки. Победа была одержана, но в перспективе все выглядит удручающе, несмотря на годы борьбы и приложенные усилия: олигархия присмирела на время, но как только почувствует, что хватка ослабла – сразу же встанет на дыбы. Достойных преемников, которые защищали бы выбранный княгиней курс, нет… Время же не стоит на месте, все мы смертны и однажды Адели Харитоновой не станет. Я думаю, что ваша бабушка сделала вас своей наследницей от отчаяния.

– Что?! Да как вы… – девушка напряглась, возмущенная его высказыванием. Княгиня Харитонова успокаивающе коснулась ее плеча морщинистой рукой и благосклонно покосилась на Акутагаву:

– Почему вы так считаете, господин Коеси?

– Вы не доверяете своим родственникам и сподвижникам, это же очевидно. Кто-то из них реакционер-коммунист, кто-то капиталист-западник, кто-то просто ленивый богач, довольный тем, что имеет – их объединяет общая слепота и герметичность мышления. Ваши соратники только и ждут, чтобы начать кровавую междоусобицу ради наживы, забыв об общих интересах и планах, чем непременно тут же воспользуются враги: разделяй и властвуй. Единственная ваша надежда – внучка, чьи взгляды схожи на вашими. И вы рискнули сделать ставку на нее, надеясь, что она сможет справиться с полученными полномочиями и не продаст свою страну. Однако это наивно. У вас вряд ли остается много времени, чтобы как следует подготовить внучку к борьбе за власть. Другой выход – выдать ее замуж за того, кто обладает и силой и опытом, кто поможет ей отстоять ваши идеалы в беспощадной борьбе. Но и это содержит в себе массу подвохов: возможно, ее муж воспользуется положением для того, чтобы реализовать свои интересы, а не ее.

– Как я уже говорила, господин Коеси, вы очень умны, – усмехнулась сардонически пожилая женщина. – И что бы вы рискнули посоветовать?

– Если любите свою внучку – лишите ее своего наследства и не позволяйте лезть в игры сильных мира сего, – Акутагава, поглядев поверх головы пожилой женщины, увидел, что в апартаменты вошел Коннор Ваалгор. – Что ж, благодарю за интересную беседу.

– Простите, что заставил вас ждать. Это непростительно с моей стороны, – с непередаваемым высокомерием произнес Ваалгор, обращаясь к гостям. – Начнем собрание как можно скорее. Прошу вас, проходите в комнату совещаний.

По традиции, после того, как все заняли места за круглым столом, охранники закрыли дверь снаружи, дабы никто не мог помешать важному мероприятию даже звуком. Джошуа Симон, как Председатель Комитета, открыл заседание короткой речью:

– Этим вечером мы собрались здесь, в Бостоне, по требованию члена Комитета – Коннора Ваалгора. Я рад, что сегодня здесь, несмотря ни на что, присутствует княгиня Харитонова, это дает мне надежду, что распри внутри Комитета будут преодолены и мы придем к взаимопониманию… Как известно, все мы крайне занятые люди, наше время ценится на вес золота и поэтому предлагаю сразу приступить к обсуждению вопроса, который господин Ваалгор желает вынести на обсуждение. Прошу вас, господин Ваалгор…

– Благодарю, господин Симон, – отозвался тот энергично, поднимаясь со стула и свысока глядя на собравшихся за столом. – Я хотел бы сделать небольшое отступление, прежде чем перейду к основной теме. Мне хотелось бы напомнить вам то, каким образом каждый из нас становится членом этого сообщества. Наш мир устроен таким образом, что есть страны-флагманы – исполины, сокрушающие все на своем пути и ведущие за собой менее сильных союзников, а есть утлые суденышки – готовые затонуть на мелководье при малейшем волнении на море. В государствах-флагманах, согласно непреложному закону неравномерного распределения благ, всегда существует класс аристократии. Например, на данный в Соединенных Штатах Америки этот класс представлен тремя сотнями семейств, имеющих и родословную и космических размеров активы. В России их куда меньше – около семидесяти. В Китае – около ста пятидесяти семей… Естественно, что Комитет превратился бы в базарную площадь, если каждый представитель этих семей входил в его состав и при всяком удобном случае стремился продвинуть вперед свои права. Посему был введен такой обычай: все эти семейства путем внутренних выборов избирали одного своего представителя, становившегося послом воли большинства у себя на родине. Присутствие своего представителя в Комитете весьма выгодно всем развитым государствам, поскольку это дает невиданные выгоды и возможности. Однако правила Комитета не позволяют принимать в свои ряды представителя недостаточно развитого государства – это не выгодно нам, дамы и господа, ни с каких точек зрения. И по этой причине здесь находятся ИЗБРАННОЕ количество представителей. Если быть точным: тридцать шесть представителей, тридцать шесть самых могущественных стран мира. И каждый из представителей награжден огромной ответственностью – я рассчитываю, что каждый из вас об этом помнит. И помнит так же о том, что старинные законы, регулирующие деятельность Комитета и взаимоотношения между представителями, непоколебимы и святы для всех нас – они гарант стабильности и процветания…. – Ваалгор сделал театральную паузу, подчеркивая этим монументальность своего рассказа: – Я созвал экстренное собрание, потому что у меня есть на то причины. И я уговорил княгиню Харитонову принять мое приглашение и прибыть сюда, несмотря на нанесенное ей оскорбление. Моя настойчивость объясняется тем, что сегодня я собираюсь вынести на голосование Комитета вопрос об исключении семьи Коеси из состава нашего собрания. Нет, даже не вопрос, а ТРЕБОВАНИЕ… Я требую, чтобы Коеси покинули состав Комитета, а так же требую выставить запрет на вхождение в наше собрание какой-либо другой японской семьи.

– Ты не посмеешь, Ваалгор! – тут же вскочил Коеси Мэриэмон; Акутагава же молчал, не отводя взгляда от американца. – На каком основании ты хочешь выставить нас? Есть законы Комитета, ты сам об этом говорил!

– Именно, законы! – подтвердил тот, скривив презрительно губы. – Вы нарушили законы Комитета, причем не единожды. Сначала вы разожгли русско-японский дипломатический конфликт и оклеветали российскую сторону, но это сошло вам с рук. Однако следующее ваши действия просто вынуждают меня предпринять меры в отношении исключения вашей семейки из Комитета. Леди и джентльмены, довожу до вас следующие сведения: в конце июля Коеси Акутагава со своими вооруженными людьми напал на меня во время моего отдыха в Сицилии – и завязал перестрелку, в результате которой я только чудом не пострадал. Позже, всего несколько дней назад, наемник Коеси – присутствовавший так же и во время инцидента в Сицилии – пытался похитить моих дочерей с целью последующего шантажа. И опять только чудом удалось предотвратить сию трагедию… Они отравили морепродукты в загородном клубе, где отдыхала моя семья – дабы мои дочери, попробовав их, попали в больницу, откуда их довольно легко было бы выкрасть. Как показала экспертиза, яд в продуктах был сильным и некоторые другие дети и взрослые вполне могли погибнуть, но разве это волновало Коеси? Нет!… Они переступили не только через законы Комитета, запрещающие покушаться на жизнь и здоровье представителей, но и через общечеловеческие принципы! Вот доказательства, – Коннор вынул из пиджака конверт, вскрыл его и бросил на стол фотографии: – Акутагава и его наемник в Сицилии, переодетые в полицейскую форму, а так же его наемник на территории загородного клуба, пойманный при попытки диверсии. Семья Коеси открыто нарушает законы, ничуть не опасаясь наказания! Я был возмущен, после того как они попрали права русской семьи, но стерпел. Но сейчас, когда они открыто покушаются на мою семью, терпеть более я не намерен! Я требую, чтобы общим голосованием был вынесен вердикт – исключить их из Комитета и принять санкции!..

_________________

14

______20 августа______

__Предместье Пекина___

– Был один государь. Он, красавиц любя,

«покорявшую страны» искал.

Но за долгие годы земле его Хань

не явилась подобная вновь…

Вот и девочке Янов приходит пора

встретить раннюю юность свою…

– дребезжащим, словно дышащая на ладан телега, голосом продекларировал стихи Ду Ланьчжа, крутясь и мелькая меж нефритовых столбов, кои украшали собою внутреннее убранство буддийской часовни. Неказистого и рыхлого телосложения, он никак не мог поспеть за молоденькой и тоненькой, как речная ива, девушкой, которая пряталась от него за столбами, играя в прятки.

– Ого-го, господин изволит шутить! – серебряным смехом отозвалась в ответ она. – Разве я могу уподобиться прелестной Ян*, пред которой даже цветы смущенно опускали свои главы?..

– Я не шучу! – пылко воскликнул Ланьчжа, в очередной раз пытаясь настигнуть добычу, но девушка, хохоча, отбежала от колоннады и летящей поступью направилась в сторону алтаря. – Ты и сама не представляешь, насколько ты хороша, дитя мое! – и вновь обратился к поэзии, одновременно устремляясь за предметом своего вожделения:

– …Кинет взгляд, улыбнётся – и сразу пленит

обаяньем родившихся чар,

И с дворцовых красавиц румяна и тушь

словно снимет движеньем одним…

– Раз я соперница дворцовым красавицам,

– весело проговорила девушка, миниатюрными ступнями шагая по камням, которые вели через яшмовый бассейн к постаменту из чистого золота, где и находился алтарь с отлитой из драгоценного металла фигурой медитирующего Будды.

– От чего тогда я не хозяйка этого дворца? Почему я не разодета в пух и прах и не устраиваю роскошные балы, а? Нет-нет, господин точно шутит! Разве может простая служанка заслуживать такие слова? Нет-нет!

Она оказалась на постаменте и, ступая изящно, как императорская цапля, обогнула статую Будды, любуясь мерцанием золота с откровенной алчностью. Ду Ланчьжа, пошатываясь, словно неуклюжий боров, тоже запрыгал по камням, пальцами слегка приподнимая брюки из боязни нечаянно их замочить.

– Считаешь, значит, что я краснобай? – спросил он, оттопыривая нижнюю губу, что придавало его лицу глуповатый вид.

– Я считаю, что господин тешит меня несбыточными надеждами! – пропела девушка.

– Будь благосклонна ко мне и я щедро тебя одарю!

– Получать щедрый подарки и быть хозяйкой всего вот этого, – она сделала широкий жест рукой, обводя внутреннее убранство часовни, но подразумевая, конечно, большее, – не есть одно и тоже.

– Для своих девятнадцати лет ты очень рассудительна… – хмыкнул ее хозяин, затем, сменив тон, взмолился: – Ну, не убегай же от меня! Я вижу, что ты тоже этого хочешь! Ласточка моя…

Служанка и сама понимала, что эти игрища затянулись – еще немного и хозяин устанет домогаться ее. Сейчас самое время уступить… Дожидаясь, пока он приблизиться, она вновь и вновь оглядывала часовню: святые небеса, какая красота, какое богатство! Безумное богатство! Наверное, в такой роскоши и жили когда-то легендарные четыре красавицы, способные взором ставить целые царства пред собою на колени. Сколько здесь полудрагоценных камней в одной отделке колонн и стен, сколько золота – оно здесь используется повсюду, как пластик или дерево в бедных домах… Для сознания служанки, выросшей в небогатой семье, сие место выглядело фантастическим! Несмотря на жаркую погоду снаружи часовни здесь без всяких кондиционеров всегда царит приятная и телу и духу прохлада, а воздух наполнен ароматами благовоний и привкусием целебной воды в яшмовом бассейне – та считается волшебной, потому впитывает в себя мистические свойства яшмы. Но что часовня! Все владения, частью которых являлась часовня, просто потрясали воображение девушки! Когда в агентстве по найму ей предложили должность младшей служанки в резиденции семьи Ланьчжа, то она и представить не могла, насколько состоятелен этот клан. Резиденция – носящее отнюдь не китайское название «Сангяцанма Саийньиг-по» – напоминала и размерами и устройством знаменитый императорский Запретный Город** – она находилась в центре большого и глубокого рукотворного озера, на насыпном острове правильной прямоугольной формы. За высокими стенами, окружавшими берег острова, находились хозяйственные постройки, поле для гольфа, декоративные парк и сад, фонтаны, конный двор, вертолетные площадки, буддийская часовня и прилегающая к ней священная роща – их венчало, как корона голову короля, величественное здание поместья, в котором старинные легкость и искусность форм слились с современными технологиями градостроения. Остров походил на маленькое государство, живущее по своим законам.

Помнится, она, в первый день свой работы служанкой тут, ходила с открытым ртом и стеклянными глазами как дурочка! В голове просто не умещалось, сколько же денег у тех, кто является хозяевами этого места. Во время принятия на работу инструктор из службы безопасности строго-настрого запретил ей совать любопытный нос туда, куда не следует и расспрашивать сослуживцев о хозяевах – но сплетни все равно передавались из уст в уста. Прислуга поговаривала, что владельцы «Сангяцанма Саийньиг-по» имеют тибетские корни, и странное название резиденции можно прочитать только на их горном языке. Болтали так же, будто нынешний хозяин – важный и властный Ду Ланьчжа – и не хозяин вовсе здесь! Будто настоящий владелец живет где-то за границей, а в его отсутствие Ланчьжа просто заправляет делами, поскольку женат на тетке того самого хозяина. Служанка не знала, стоит ли верить этим россказням: по словам Ду, он был тут полновластным владыкой и никто иной…

– Попалась в сеть, птичка! – восторженно загудел он, настигая ее и заключая в объятия; она не сопротивлялась, позволяя тому слюнявым ртом искать ее губы и целовать их. В конце концов, почему бы не воспользоваться тем, что работодатель страдает слабостью к молоденьким девушкам в униформах горничных? Возможно, ей даже удастся вскружить ему голову, он откроет на ее имя счет в банке и купит квартиру в столице, где они смогут без проблем устраивать свидания…

– Ах, страшно! – для вида еще поломалась она, позволяя тому, впрочем, залезать ей под юбку. – Вдруг кто-нибудь увидит и доложит вашей жене?

– В часовне моя жена нас искать не станет, а простой прислуге сюда вход запрещен, – пыхтел тот. – Не бойся…

– Почему – запрещен? Святое место? – стало вдруг интересно девушке. – Тогда мы совершаем грех, если придаемся любви прямо здесь!

– Старые семейные суеверия, не более. Сейчас они уже не интересуют никого…

Ду Ланьчжа запыхтел еще громче, наваливаясь на девушку, подминая ее под себя. Он хотел показать себя опытным любовником, асом сексуальных утех, однако его хватило ненадолго – меньше, чем через пять минут он отлепился от нее. Еще тяжело дыша, мужчина поднялся, и, застегивая брюки, пробормотал:

– Дольше бегал за тобой! В следующий раз сразу ноги раздвигай, нечего меня тут за нос водить! – потом его голос стал еще грубее, когда он прибавил: – Что застыла как статуя? Вставай и иди, работай! И не вздумай болтать о том, что случилось, иначе долго не проживешь!

Служанка всхлипнула, оправилась как могла и, цокая каблучками по полу из ценных каменных пород, побежала к выходу. Ду Ланьчжа задержался в часовне ненадолго: ополоснул руки в священном бассейне, затем замыл несколько пятен спермы на ткани брюк. И только после этого покинул религиозный уголок, отстроенный кем-то из предков его жены.

«Безусловно, я любимчик судьбы! – размышлял он, тяжело и неторопливо спускаясь по крутой лестнице, ведущей в часовню. – Если уж что мое, то оно-то от меня никуда не уйдет. Я не какой-нибудь разиня, я своего не упущу! Так жениться, как я женился, не каждый бы смог, ну а обустроить дела – тем паче!..»

Сейчас он являлся главой самого могущественного клана в Китае, у него есть все, что он пожелает и власть в том числе. Ду Ланьчжа без ложной скромности приписывал все это своему необыкновенному уму и находчивости. А когда две недели назад главная опасность для его главенства в клане исчезла, он и вовсе возомнил себя великим стратегом, чьи таланты сходны с Наполеоновскими. Главная опасность – Коеси Акутагава – был низвергнут, разоружен и теперь не представлял опасности! И все это благодаря Коннору Ваалгору, хитростью и напором вынудившего Комитет проголосовать против семьи Коеси. Шторм, разразившийся после речи Ваалгора и его категоричного требования исключить Коеси из состава Комитета, был на удивление недолгим:

– Я так же присоединяюсь к заявлению господина Ваалгора, – важно и с расстановкой проговорила княгиня Харитонова. – Только на таких условиях я согласна вернуться в состав Комитета.

– Простите, подождите… – залепетал побледневший Джошуа Симон. – Как же так можно…

– Ваша либеральность по отношению к семье Коеси всем здесь давно известна. И цена за либеральность тоже, – заметила Харитонова, холодно покосившись на Председателя. – Рекомендую вам помолчать, ваша репутация как главы Комитета уже уничтожена. Еще немного и вы сможете разделить с Коеси ответственность за попранные законы!

– Это немыслимо… – начал было Коеси Мэриэмон, но Акутагава вдруг взял его за руку и заставил сесть в кресло. Старик, трясясь от гнева и напряжения, повиновался сыну.

– Эти обвинения – фикция, – совершенно спокойно сказал Акутагава, взяв себе слово. – Коннор Ваалгор сфабриковал доказательства нашей вины. Но если он так настаивает на голосовании, возражать мы не имеем права.

– Браво, Коеси, пытаешься делать хорошую мину при плохой игре? – усмехнулся Коннор ему в лицо, после чего обратился ко всем присутствующим: – Вы сами видите, насколько самоуверенно они себя держат! Нарушая законы Комитета, они рассчитывают уйти от ответственности, обвинив меня в подтасовке фактов. Меня, Коннора Ваалгора! Если сейчас вы примете неправильное решение, то они не остановятся и будут совершать преступления… И каждый из вас может оказаться на моем месте или на месте княгини Харитоновой! Помните об этом… Итак, господин Председатель, проведите голосование! Это ВАША обязанность.

– Хорошо, – Джошуа Синон встал, старательно глядя мимо Коеси Мэриэмона и Акутагавы. – Предлагаю всем тем, кто желает исключения клана Коеси из состава Комитета, поднять руку…

Вверх поднялось двадцать рук – в том числе Коннора Ваалгора, Адели Харитоновой и его, Ду Ланьчжи. Сделав это, он буквально кожей почувствовал, как глаза Акутагавы впились в него, прожигая словно рентген. Этот наследничек явно не ожидал от своего дяди предательства! Это даже рассмешило Ланьчжи: до чего, оказывается, этот самоуверенный выродок наивен! Или он действительно полагал, что дядюшка вечно будет соглашаться с положением бесправного наместника над чужим добром? Коннор Ваалгор пообещал ему в обмен на решительное выступление против Коеси поддержку в случае, если те вздумают отомстить ему за предательство – и Ланьчжи решился!

– Исключение клана Коеси из состава Комитета принято большинством голосов, – объявил Симон, нервно оправляя узел галстука. – Это означает автоматическое принятие следующих санкций: ни одна японская семья не сможет стать участником Комитета, торгово-экономические соглашения будут принимать в обход вашего мнения, в политических вопросах интересы японской стороны также учитываться более не будут. Эти санкции действительны до следующего решения Комитета и отмена их, согласно правилам, должна быть обусловлена рядом неопровержимых факторов. Прошу Коеси Мэриэмона и Коеси Акутагаву немедленно покинуть собрание.

Коеси уходили, сохраняя горделивое молчание. Спокойствие Акутагавы в какой-то миг насторожило Ду Ланьчжи, но потом он решил, что это была всего лишь маска, под которой тот скрывал униженное достоинство и растерянность. Его убеждение крепло с каждым днем, поскольку Коеси сидели в своей Японии тише воды ниже травы. Видимо, удар для них оказался действительно чувствительным… Ничего, дальше им будет еще тяжелее. С экономической точки зрения они сейчас оказались в искусственно созданном вакууме, постепенно проблемы начнут расти как снежный ком, пока не ослабят их торговое и политическое влияние… Отличный ход, Ваалгор! Все выигрывают от такой расстановки сил! Кроме, конечно, клана Коеси…

Затрезвонил мобильный телефон и Ланьчжи разогнал окутавшую его задумчивость. У лестницы его ждал электрический гольф-кар, одновременно управляя которым, он достал мобильный телефон. Мельком поглядев на часы, Ду Ланьчжи убедился, что к ужину он не опаздывает: жена очень ценила семейные собрания за трапезой; это было ее причудой, поскольку все трое сыновей жили тут же, в «Сангяцанма Саийньиг-по» и родные регулярно могли наслаждаться обществом друг друга. Хотя сия причуда была невинной и устраивала его – пусть жена будет занята подобными мелкими заботами, нежели вдруг заинтересуется деловыми вопросами или же заподозрит супруга в измене…

– Я слушаю, – проговорил он в трубку, разгоняясь на гольф-каре по гладкой и живописной дорожке, ведущей к особняку.

– Господин Ланьчжи! – звонил его главный поверенный в делах. Голос его не внушал оптимизма, судя по всему, тот бы в кромешной истерике: – Господин Ланьчжи! Это ужасно, но я ничего не могу поделать… Мне сказали, что ваша доверенность не действительна, что у меня нет никаких прав… Я не могу вмешаться…

– Что произошло? В чем дело? – встревожился Ду Ланьчжа. Впереди показалось крыльцо особняка, он поднажал, чтобы быстрее оказаться подле него и резко затормозил. – Говори, что происходит!

– Все ваши банковские активы заморожены! Все документы, хранилища, предприятия, организации и офисы опечатаны! Головной офис взят под контроль правительственными силовиками! Я пытался помешать, но мне показали документ, в нем сказано, что ваши распоряжения потеряли всякую силу…

– Это бред! – закричал мужчина, мелкой нервической поступью взбегая по лестнице вверх. – Какая-то идиотская ошибка…

– Мне сообщили, что вас лишил полномочий настоящий наследник клана Сянгяцанма…

– Ч-что? – Ланьчжи начал заикаться, его прошиб холодный тошнотворный пот. Ему не хотелось верить в услышанное…

– Настоящий наследник взял под контроль все, что принадлежало вам. Так мне объяснили… Господин? Господин, вы слушаете меня?…

Трубка выпала из ослабевших пальцев мужчины и осталась лежать на крыльце. На автопилоте он прошел в дом, направился в столовую, где его должна была ждать семья. Его мозг пылал в огне, из последних сил пытаясь справиться с ужасающей новостью: Акутагава пошел в атаку, этот сученок, обманув его показательным бездействием, нанес удар так неожиданно и стремительно, что… Ланьчжи растерялся и испугался.

Что делать? Что делать? Акутагава является наследником своей матери, его права выше прав его тетки и его, Ду Ланьчжи – права на деньги, на власть… То, что тот делает, вполне законно… Но Акутагава все равно не имеет права так поступать! Почему этому мерзавцу не сидится сытно и мирно в своей трижды проклятой Японии?

Что делать? Необходимо немедленно связаться с Коннором Ваалгором! Тот обещал помощь, поддержку – если вдруг Коеси попытаются взять реванш. Нужно как можно скорее связаться с ним – американец поможет, тот обязан помочь!…

– Добрый вечер, господин Ланьчжи! – услышал он голос, едва переступил порог столовой. – Я очень переживал, что вы не сможете составить мне компанию во время семейного ужина.

Акутагава сидел за столом, рядом – напряженные как струны и онемевшие от страха – сидели жена и сыновья. Вдоль стен стояли наемники Коеси в черных масках на лицах, поголовно вооруженные автоматами. Акутагава надел на лицо доброжелательную улыбку, разворачивая при этом салфетку:

– Я вспомнил, что моя дорогая родня со стороны любимой матушки вполне могла затаить на меня обиду за то пренебрежение, что я выказывал ранее. У меня все не было времени навестить вас и, так сказать, выказать свои самые нежные родственные чувства… Но теперь я переполнен желанием наверстать упущенное! Господин Ланьчжи… Впрочем, наверное, мне стоит говорить более интимно? Пожалуй, я буду называть вас дядюшкой Ду. Что скажите?..

– Ты… Ты… – глаза мужчины налились кровью, на шее вздулись вены, он впал в отчаянное бешенство, не в силах побороть свои чувства: – Как ты посмел так поступить? Ты… ограбил меня!

– О, вижу, вам уже позвонили, – Акутагава и бровью не повел, смакуя вино в своем бокале. – Ошибаетесь, дорогой дядя. Я не обкрадывал вас, я просто забрал то, что ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ. И здесь я, кстати, именно поэтому – согласно завещанию дедушки, резиденция «Сангяцанма Саийньиг-по» является моей собственностью. Абсолютной собственностью.

– Вор! Подонок и вор! – Ланьчжи ударил кулаками по столу, заставив жену и сыновей вздрогнуть.

– Ду, прошу тебя, успокойся… – плаксиво начала было Кадрома. Говорила супруга со своего места, не решаясь под пристальным взглядом Акутагавы сделать лишнее движение. – Ты не должен вот так…