Текст книги "Призрачный ветер (СИ)"

Автор книги: Ангелина Шуракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10. Ритуал

По краю круга лежали большие, выше среднего роста мужчины, булыжники. Несколько таких же крупных серых валунов громоздились в стороне. Злата тихонько подкралась и спряталась за одним из них.

В центре площадки, расчищенной от каменных обломков, горели свечи. Свечей было так много, что разглядеть на земле маленький камушек или даже песчинку не составляло труда. Белый дымок поднимался тонкими струйками, пропитывая воздух сладковатым запахом. Злата потянула носом. Аромат манил, заставлял глубоко дышать.

На плоском камне стояла белая чаша, а в ней булькала густая жидкость, похожая на кипящий прозрачный сироп. Крупные пузыри наползали друг на друга и звучно лопались, разбрызгиваясь в стороны.

Рядом с плоским камнем сидели две женщины в тонких ночных рубашках. Возле одной стоял огромный, почти с нее ростом, барабан, похожий на медный котел, обтянутый тускло белеющей кожей. Женщина держала деревянную палочку с большим круглым, как у теннисного мячика, наконечником. Она подняла палочку и ударила по натянутой коже барабана. Тягучий грохот заполнил всю округу. У другой женщины тускло темнел в руке деревянный бубен. Она тряхнула им, и звон бубна слился с грохотом барабана в одином ритме.

Злата с недоумением следила за женщинами, пытаясь определить, кто они: «Что здесь происходит? Зачем-то варят сироп, играют странную музыку. А это еще кто такие? Танцевать собрались, что ли?».

У высокого серого камня, напоминающего очертаниями стоящего человека, столпились десять женских фигур в полупрозрачных одеждах. Длинные волосы струились по спинам, рубашки прилипли к мокрой от пота коже. У одной женщины лежал на ладони переливающийся шар. Он становился то желтым, то красным, то фиолетовым, то зеленым; сиял, как новогодняя елка с гирляндами. Женщины смотрели на него и беззвучно шевелили губами.

Одна из них еле слышно запела. Барабанный бой заглушал песню, но голос не сдавался. Он становился громче, набирал силу и глубину. Грустная и одновременно торжественная мелодия наполнила сердце Златы нежностью и неясной тоской. Она впервые слышала эту песню, не понимала слов, но ей захотелось подойти к девушкам и встать рядом.

Женщины задвигались в танце: менялись местами, кружились вокруг себя и камня. Длинные широкие рукава развевались, трепетали, как перья на крыльях. От движения воздуха колыхалось пламя свечей.

Редкий перестук барабана и перезвон бубна напоминали плеск воды. Гибкие руки танцовщиц изгибались, повторяя движение волн.

Быстрее забил барабан, непрерывно зазвенел бубен. Женские фигуры слились в одно целое, мелькали только белые одежды. Словно не женщины кружились, а снежный вихрь. Как молнии прорезают небо, так и светящийся шар оставлял в воздухе яркие полосы.

Вздрогнула земля, словно на ней разорвался снаряд. Барабан прогремел, как раскат грома в сильную грозу, и танцовщицы упали на колени и замерли.

Злата затаила дыхание, боясь, что в наступившей тишине кто-нибудь услышит, как бьется ее сердце.

В круг вышла молоденькая девушка с той самой чашей, которая стояла на плоском камне. Жидкость все еще в чаше кипела и булькала. Яростно шипели прозрачные брызги, пар поднимался кверху и растворялся в воздухе. Девушка опустила белую трубочку, похожую на фарфоровую, в чашу и перемешала жидкость. Взмахнула трубочкой, и появился, светясь и переливаясь, стеклянный шарик. За ним другой, третий. Словно мыльные пузыри, летали они, тихонько стукались, позванивали; некоторые зависали над головами. Один задержался над Златой. Она осторожно дунула на него, но шарик не пошевелился.

Зазвенел, задребезжал бубен, затрепетали его металлические тарелочки. Звуки усилились, словно не один, а десятки бубнов загремели одновременно.

Шарики задрожали, раздулись и лопнули. Осколки брызнули в стороны и упали на землю. Несколько кусочков задели Злату. Она невольно охнула и закрыла лицо ладонями.

Грохнул барабан. Осколки тучей взмыли в воздух, шурша и потрескивая. Последнее, что она видела – женщины подняли руки над головами. Из кончиков пальцев струились сверкающие нити, тянулись вверх и растворялись в каменном своде. Злата почувствовала, что ее куда-то утягивает, и лишилась чувств.

Злата очнулась оттого, что замерзла. Она сидела, привалившись правым боком к камню и поджав под себя ноги. Вокруг было темно, лишь одна свеча мерцала во тьме. От женщин не осталось и следа, словно они никогда здесь и не танцевали.

Она пошевелилась, разминая плечи. Встала и чуть не упала, запутавшись в штанинах, а сами брюки вместе с плавками свалились с талии. «Черт, что это такое?!”.

Брюки стали гораздо длиннее и просторнее, чем раньше, и так и норовили соскользнуть вниз. Приходилось поддерживать их руками. Камень, за которым пряталась, вырос раза в два, а футболка висела, как рубаха на огородном пугале. “Кто-то подшутил? Но кто?”. Сколько не прислушивалась и не оглядывалась, не заметила ничего подозрительного. Что-то тяжелое оттягивало карман. Пальцы нашарили айфон и резиновую игрушку. Почему-то они стали тяжелее, чем раньше. Злата глубоко вдохнула и выдохнула: «Так, спокойно! Ничего не случилось, это все мне кажется. Наверное, надышалась дыма, вот и чудится всякая ерунда. Главное, я цела, и вещи на месте. Но как я пойду в таких брюках?». Она подтянула штаны к поясу и шмыгнула носом.

Что-то мешало на груди, как будто сбилась одежда. Чувствовался дискомфорт, словно расстегнулся бюстгальтер. Руки нырнули за спину и нашли застежку. Она была защелкнута. Ладони переместились к грудям, и вместо объемных округлостей нащупали пару пупырышков. Руки отдернулись, словно прикоснулись к горячему, и Злата чуть не закричала: «Куда все делось?». Боясь, что кто-нибудь услышит, промычала что-то невнятное. Пальцы пробежались по фигуре. Талия оказалась шире, чем обычно, бедра – узкими, а плоский живот округлился! Фигура сделалась похожей на ту, какая была у нее в детстве. «Но я сейчас не ребенок, а взрослая девушка, мне двадцать лет! Должны быть выпуклости на груди и впадины по бокам, а не наоборот! Так, тихо. Главное – не паниковать! Пройдут галлюцинации, и все восстановится».

Она еще раз провела ладонями по фигуре, сняла ставший ненужным бюстгальтер и запихнула в карман, затем нащупала пальцами булавку на поясе. Какое счастье, что однажды случайно воткнула туда! Бабушка научила держать булавку при себе на всякий случай, вот и пригодилась.

Злата заправила футболку и заколола булавкой пояс брюк, затем подвернула брючины. Шагнула вперед и споткнулась: ноги чуть не выскочили из обуви. Кроссовки стали больше на несколько размеров и ноги болтались в них, как карандаши в стакане. Злата вспомнила, как маленькая надевала мамины туфли и шлепала в них по комнатам. Мама смеялась, а папа улыбался. Она специально громко топала, чтобы выглядеть смешно, но сейчас было не до смеха.

Злата затянула шнурки со всей силы, как смогла. Не идеально, но лодыжки больше не хлюпали. Ходить так было не очень удобно: приходилось шаркать подошвами, не поднимая сильно вверх, чтобы носки обуви не задевали за землю.

Неуклюже топая, подошла к свече. Та доживала последние секунды, испуская слабый аромат. Крохотный фитилек плавал в воске. Огонек несколько раз мигнул и погас. “О, нет! Нет, нет! – простонала Злата противным тонким голосом и огляделась. – Куда я теперь пойду?”.

Она обогнула камни. В стороне почудился шорох и чей-то вздох. Злата осторожно отступила назад и провалилась в дыру.

Ей повезло – приземление прошло довольно удачно. Она вскочила на ноги и посмотрела вверх. Отверстие находилось высоко, без лестницы не добраться. Злата поискала глазами какой-нибудь предмет, который помог бы дотянуться до отверстия, и не нашла. Попробовала подпрыгнуть и не достала. Кричать было бесполезно – вряд ли кто-нибудь из людей услышит, а привлечь кого-нибудь опасного можно.

Здесь было темнее; видимость терялась в нескольких шагах. Злата осторожно шагнула раз, другой. Тишина давила. Звуки шагов раздавались особенно громко, а противный гравий хрустел, выдавая ее местонахождение. «Жаль, что Грэсси нет со мной, с ней было бы не так страшно. Она бы залаяла, если бы что-то угрожало». – Злата сильнее обхватила фигурку собаки.

Постепенно глаза привыкли к темноте и стали лучше видеть. Она увереннее двинулась вперед, но нога уперлась во что-то твердое. Ряд камней, выложенных по квадрату, обрамлял глубокую яму. «Это что такое? Квадратный колодец? Или еще один провал вниз? Что или кто может в нем находиться?».

В отверстии зашуршало, и мелькнула чья-то тень. Злата отступила и огляделась в надежде найти какую-нибудь палку. В колодце кто-то чихнул, и появилась голова. Маленький кругленький человечек, похожий на сеньора Помидора из сказки «Чиполино», с трудом выбирался наружу. Пухлые щечки его покраснели от натуги, а узкие облегающие брючки и плотно сидящий пиджачок мешали движениям. Злата с любопытством уставилась на него, пытаясь определить, что это за человек и что он здесь делает? Сможет ли он помочь? Человечек заметил девушку и остановился, изучая: видимо, тоже решал, кто перед ним.

Злате очень хотелось спросить: «Кто вы такой?», – но она молчала. Человечек сделал последнее движение, вылез из колодца и встал на короткие ножки. Спокойно отряхнулся, как будто рядом никого не было, и проворчал:

– Милая девочка, такой же вопрос я хотел бы задать тебе.

«Нашел девочку. – фыркнула Злата. – Стоп! Откуда он знает, о чем я хотела спросить? Можно подумать, он слышит мысли».

– Нет, я не слышу мысли, а читаю их. Для этого мне нужно видеть лицо. – он уткнулся в нее взглядом.

«Интересно, а что он еще умеет делать?», – Злата тоже с любопытством уставилась на него.

Человечек вытянул руку, из нее выскользнуло что-то похожее на толстое плетеное кружево и упало рядом со Златой. Она невольно отшатнулась и взглянула на него с опаской, ожидая еще чего-нибудь необычного.

– Это паутинная канатная сеть. Она спасает от врагов, которых здесь множество, – спокойно объяснил он. – Ты одна?

– А что, разве не видно? Здесь еще кто-то стоит? – проверещала Злата и ойкнула. – А что это с моим голосом? С чего это я вдруг распищалась, как мышь?

Она положила руку на горло и покашляла, прочищая его; а затем несколько раз повторила, стараясь говорить, как можно грубее:

– О, о, о.

Колобок хмыкнул, явно забавляясь. Злата сердито посмотрела на него и пискнула:

– Совсем того, что ли, уже? Что здесь смешного?

Колобок опустил голову в знак примирения и поинтересовался:

– Как ты здесь очутилась? Таким маленьким девочкам, как ты, находиться в этих местах опасно. Хорошо, что я оказался рядом.

– Я не маленькая девочка! Мне двадцать лет. Кто вы такой, и вообще, где мы? – Злата почувствовала растерянность. Все здесь было необычным – и пещера, и человечек, и собственный голос.

Светлые глаза незнакомца внимательно ощупали ее.

– О, так ты из мира людей! – сказал он утвердительно. – Тем более тебе здесь не место. Такие, как ты, должны находиться даже не на средних, а на верхних трех этажах. Тебе повезло, что ни с кем до меня не встретилась. Хорошо еще, что мы стоим на первом нижнем этаже, а не на третьем нижнем. Третий нижний самый ужасный. Ты не туда направлялась?

– Нет. Я искала выход наверх. Разве здесь есть подземный город? Откуда он взялся? Кто его построил?

– Очень умно – искала выход наверх, а сама спускалась все ниже, – пробормотал человечек, не ответив на вопросы. – Пожалуй, я запомню это речение: без спуска не будет подъема. Может, когда-нибудь напишу книгу.

Он вскинул голову и посмотрел цепким взглядом.

– Нам нужно быстрее выбираться отсюда.

– Кто вы?

– Мое имя тебе ничего не даст. Если хочешь, зови меня Колобком.

– Колобок… Вы поможете мне вернуться обратно?

– Я выведу тебя отсюда, только возьму свои фолианты.

Лишь сейчас Злата заметила стопку книг у колодца. Они были старые и, похоже, очень ценные, раз Колобок таскал их с собой. На верхней обложке витиеватыми буквами было что-то написано. Злата попробовала прочитать, но ничего не поняла. Помимо родного – русского, она владела тремя языками: немецким, английским и итальянским. Язык на книгах был незнаком, даже букв таких раньше не видела.

– Это подарок моей бабушки, – пояснил Колобок. – Я не могу оставить их дома, они могут пропасть. Мало ли что – наводнение, мыши, или еще что-то. Тебе тоже советую держать при себе все самое ценное. Не выпускать из рук и никому не то что не давать, а даже не показывать.

«Нормально так попала. Странный он какой-то. – подумала Злата. – Куда он меня поведет? Что делает в этой пещере? А вдруг он маньяк?».

Хорошо, что Колобок не смотрел на нее и прочитать мысли не мог.

Глава 11. Род Колобка. Литты

Колобок получил фолианты после смерти бабушки. Горе тогда поглотило его. Целый месяц фолианты пылились на полках забытыми, пока однажды взгляд Колобка не наткнулся на их корешки.

Он подошел к полке и долго разглядывал книги, стараясь разглядеть каждую царапину и потертость. Вытащил одну, с нетерпением откинул кожаную обложку и всмотрелся в страницу. На ней ничего не было написано. Он отложил книгу и взял другую, с черным кожаным переплетом, и снова увидел только чистые белые страницы. Это озадачило Колобка – он прекрасно помнил, что когда бабушка открывала книги, в них было что-то написано. С досадой ткнул пальцем в одну из них, и вдруг на ней появились строчки. Буквы были такие мелкие, что прочитать не получилось. «Увеличить бы вас», – произнес он вслух, и желание тотчас же исполнилось. Буквы выросли, и Колобок прочитал: «Жизненные советы. Совет первый. Помни своих родителей и предков, и почитай их память».

– Это книга советов, – обрадовался Колобок и открыл другую книгу, перевязанную шелковым шнурком. В ней описывалась жизнь бабушки с момента рождения до самой смерти. Самые важные события оставались на поверхности бумаги, а мелкие и незначительные проваливались внутрь страницы. Их можно было извлечь, если нажать на нужное место пальцем. Тогда можно было восстановить событие до незначительных подробностей, вплоть до мгновения. Последние события записывались на первых страницах; чем раньше происшествие, тем ближе к концу книги.

Колобок понял, что страницы заполнялись сами собой. Он прижал книги к себе и стал гладить, вдыхая запах, который напоминал ему аромат печеных яблок – так пахла его бабушка. Она обожала печеные яблоки с сахаром. Колобок тоже любил печеные яблоки, особенно пирожки с ними. Но больше всего ему нравился вишневый сок с мятой – он успокаивал, а когда надо, придавал сил. Бабушка всегда готовила его. Еще при жизни она поделилась рецептом сока с мятой с Альвой, и когда ее не стало, уже Альва наливала в кувшин любимый напиток и ставила на стол.

Колобок часто развлекался: открывал книгу на любой странице и тыкал пальцем в первое попавшееся место. Появлялись строчки с буквами. Он раздвигал их и читал несколько минут, а затем захлопывал книгу и откладывал в сторону.

Колобок принадлежал к расе литтов. Из книги он узнал, что история его когда-то многочисленного народа началась в далеких ходульных лесах. Таких деревьев, как в ходульных лесах, Колобок больше нигде не видел. Их корни высоко поднимались над землей, соединяясь со стволом на высоте около трех метров и создавая своды подобие крыши. Литты устраивали в них жилища, накрывая крышу широкими листьями медвежьего щетинника, растущего в большом количестве возле реки.

Не каждое дерево подходило для дома – только те, в которых хватало места для комнат, кухни. Мебель в домах была необычной. Корни, изогнутые в нужной форме, заменяли стол и сидения.

Дети любили играть на незанятых деревьях. По корням взбирались вверх, стараясь опередить сверстников; соревновались в ловкости, играли в догонялки. Часто Колобок опережал своих друзей.

Хищные звери и птицы не тревожили литтов. В реке в изобилии водилась рыба, на берегу росли кусты с ягодами, а ходульные деревья обильно плодоносили орехами.

Равновесие нарушилось, когда поднялся уровень воды. Вода затопила впадины и ямы, и образовались болота. В ходульных лесах поселились едучие мухи. Они больно кусались Весь день они вились над литтами, замирая лишь ночью. Их укусы несли с собой странную болезнь: тело опухало, а литт впадал в сон. Никакие лекарства не помогали. Через три недели больной либо выздоравливал, либо умирал. Особенно много умерло стариков, а из заболевших детей почти никто не выжил. Умерли его родители. Их похоронили за дальним лугом. Колобок остался с бабушкой. Она гладила его по голове, скупые слезы текли по ее старым щекам. «Я должна тебя спасти и я спасу тебя», – шептала она, укладывая его спать.

Колобок проснулся ночью от мерцающего света. Бабушка сидела, склонившись, и что-то шила.

– Бабушка, почему ты не ложишься?

Она посмотрела на него уставшими глазами и ласково сказала:

– Я не хочу. А ты спи, прутик мой.

Колобок уснул.

Утром он открыл глаза и увидел на стуле странную одежду – кожаные брюки и курточка были сшиты между собой. На месте прорезей рукавов приделаны кожаные варежки, от воротника тянулся капюшон.

– Бабушка сшила мне новую одежду, – обрадовался он.

Дверь открылась, и в дом спиной вошел странный зверь. Весь черный, на лысой коже не было видно ни одной шерстинки. Зверь развернулся, и на Колобка глянули добрые бабушкины глаза.

– Проснулся, прутик мой! Надевай костюм, теперь нам с тобой едучие мухи не страшны.

С улицы доносились оживленные звуки. Давно уже в деревне так не говорили. Бабушка погладила Колобка по голове и сказала:

– Все собираются в дорогу. Предводитель Хард решил, что мы должны уйти отсюда в другие земли. Туда, где едучие мухи нас не достанут.

Колобок выскочил на улицу и замер. Кругом творилась неразбериха. Литты вытаскивали из домов вещи и грузили на ручные телеги. Почти все были одеты в такие же костюмы, как Колобок.

Бабушка тоже собрала нехитрый скарб и сложила в заплечные сумки, особенно бережно сложила книги.

Вечером литты двинулись в путь. Они покинули свои дома и отправились искать другое место для жилья. Едучие мухи двинулись вслед за ними. Литты шли всю ночь и остановились только утром. Дети пищали и хныкали, требуя отдыха. Предводитель Хард торопил литтов, надеясь за ночь оторваться от едучих мух, но утром они снова появились, облепляли руки, ноги. Ползали по одежде в поисках открытого тела; роем вились над головами.

Литты шли долго, и однажды вышли из леса. Впереди расстилались цепи гор. Здесь между литтами возник спор. Кучка молодежи стояла особняком, недобро поглядывая на предводителя.

– Мы должны идти через горы, – сказал им Хард.

От молодых литтов выступил вперед Ордан, литт с дерзкими глазами и волевым подбородком.

– Мы больше не слушаем тебя. – сказал он. – Ты обещал, что если мы уйдем с болот, то мухи отстанут от нас, но они здесь, рядом! Ты обманул нас. Мы не пойдем в горы, мы их обойдем.

– Горы окружены болотами, и в них живут мухи. Они не дадут нам покоя.

Молодые плотнее сдвинулись.

– Вы погибнете, если пойдете в обход. – продолжал убеждать Хард. – Нам нельзя разделяться. Я точно знаю, что за горами есть благодатные места. Мы придем туда и будем в них жить.

Молодежь, возглавляемая Орданом, не послушалась и ушла вдоль гор. Напрасно Хард уговаривал, они отправились в обход.

Предводитель повел оставшихся литтов, среди которых были Колобок с бабушкой, через горы. Несколько долгих недель они переходили через пустынные каменистые перевалы, хребты и вершины. Ни сил, ни провизии у литтов уже почти не осталось. Некоторые падали и больше не вставали. Надежда почти покинула его народ.

Колобок хорошо помнил, как лежал, голодный и слабый, и хотел умереть. Ни подсвеченные утренним солнцем вершины гор, ни теплый ветер, играющий с редкими кочками трав, не радовали его. Он решил, что больше никуда не пойдет, останется здесь навсегда.

Послышался тонкий пронзительный свист – предводитель Хард дул в волосинку, музыкальный инструмент литтов, сделанный из тонкой, полой внутри ветки ходульного дерева. Свист призывал литтов встать и идти дальше. Все, кто мог, зашевелились. Подняла свое изможденное, почти прозрачное лицо и бабушка Колобка. Тогда он еще не знал, что она не ела несколько дней, отдавая свою порцию любимому внуку. Лишь позже он прочитал об этом в книге. Откуда она брала силы? Книга ответила, что бабушка верила, что они выберутся и спасутся.

– Вставай, прутик мой, – шатаясь, подошла к нему бабушка, – нужно идти дальше.

Колобок ничего не ответил, лежал, смотрел сухими глазами на вершины гор.

– Бабушка, горы такие красивые, я хотел бы остаться здесь навсегда.

Она встряхнула его, тратя на это последние силы, и погладила по щеке:

– Прутик мой, поднимайся.

– Бабушка, – прошептал он, – я не хочу.

Она продела одну руку ему под шею, а другую под колени, прижала к груди, кое-как подняла и понесла. Медленно, отдыхая через каждые несколько шагов. Колобок слышал, как гулко билось ее сердце. Скоро она выдохлась и тяжело привалилась к камню, не выпуская Колобка из рук. Все литты ушли вперед, последний из них скрылся за поворотом. Сзади, на месте стоянки, сиротливо темнели фигуры трех литтов. Они никогда уже не поднимутся. Среди них лежал лучший друг Колобка Нирх.

– Бабушка, – прошептал он, – оставь меня.

– Нет, – помотала она головой, – мы должны идти. Вон за тем холмом растут леса. Нам осталось пройти совсем немного.

Она тяжело дышала, по щекам ползли скупые слезы. Руки ее дрожали, но она упрямо держала Колобка. Он сполз с ее коленей. Поднялся, опираясь на камень, и побрел вперед. Сначала идти было трудно, но с каждым шагом ноги словно наливались силой. Вслед за ним пошла, спотыкаясь и покачиваясь, бабушка.

Они миновали холм, на который она показала, и увидели широкую зеленую долину с большими деревянными домами. Какое-то селение лежало перед ними. Из кирпичных труб вился дым, вкусно пахло печеным хлебом. Рядом с домами на обработанной земле росли диковинные растения с неизвестными плодами.

В воздухе летали большие насекомые с длинными тонкими тельцами и прозрачными крыльями. Заметив чужаков, полетели к ним навстречу. С ужасом литты ожидали их приближения. Казалось, что это конец – мало им едучих мух. Большекрылые насекомые приблизились к сжавшимся литтам и набросились на едучих мух. Они летали в воздухе до тех пор, пока не истребили всех кровососов.

Внизу гостей уже ждали хозяева этих мест.

Насекомые оказались стрекозами, они жили рядом с народом из рода древнов. Хозяева отличались от литтов: были выше на две головы и такими худыми, словно плохо питались. Литты удивились их маленьким ртам. Они и не подозревали, что сами обладали длинными, с толстыми губами, ртами.

Древны гостеприимно приняли литтов, предоставили жилье. Взамен маленький народ помогал по хозяйству; позже некоторые из них так тесно подружились с древнами, что пользовались особым расположением. К таким литтам относилась его бабушка. Она сообщила Колобку, что во всех их бедах виновата ведьма жженых земель. Свое название те земли получили из-за ядовитых сочившихся подземных вод. Они неприятно пахли, и рядом с ними ничего не росло. Но на ведьму жженых земель ядовитые испарения словно не действовали. Бабушка была уверена, что ведьма наслала мух в ходульные леса, чтобы уничтожить всех.

– Остерегайся ведьм, они несут зло.

Колобок получил от бабушки еще одну способность – умение выбрасывать из рук сети. Как рассказывала бабушка, этой способностью ее наградил странный паук. Он укусил ее, когда она была подростком. Место укуса быстро опухло, появилось жжение и колики в животе. Судороги сводили руки и ноги. Боли мучили неделю, а потом прекратились. Можно было бы забыть об этом укусе, но через полгода случилось невероятное.

Бабушка стояла на крутом берегу реки и смотрела, как бурные воды блестят, перекатываясь, на солнце. На середине реки плыла рыжая колода. Мелькнула усатая морда. Бабушка подобралась ближе к краю, чтобы лучше разглядеть, кто это, и оступилась. Она упала бы в воду, но взмахнула руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться; и с изумлением заметила, как из ладоней вылетели тонкие веревки, обхватили ствол стоящего неподалеку ходульного дерева и намертво приклеились к нему. Веревки не дали упасть в воду. Бабушка никому не говорила о своей способности. Внуку она рассказала об этом значительно позже, и то только потому, что эта способность передалась ему по наследству.

Сам Колобок не помнил, как раскрылась эта способность у него. Об этом ему тоже рассказала бабушка. Он тогда был совсем маленький, только учился ходить. Неокрепшие ножки никак не хотели держать его. Он падал и плакал; не столько от боли, сколько от обиды, что такой неуклюжий. Но однажды ему это, видимо, надоело. Падая, он взмахнул руками, и из них вылетели тонкие сети. Скользнули по стене дома и сползли вниз. Колобок все же приземлился на пятую точку, но в этот раз плакать не стал, а наоборот – засмеялся. Он снова взмахнул руками, но ничего не произошло, и тогда он заплакал. Позже он понял, что веревки появляются в минуты опасности и при трудностях.