Текст книги "Призрачный ветер (СИ)"

Автор книги: Ангелина Шуракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Оратай!

Голубоглазая схватилась за горло, словно получила по нему удар ребром ладони. Лицо ее посинело, глаза выкатились из орбит, а изо рта показалась пена. На лице отразился ужас, она силилась вдохнуть и не могла. Три ее товарки остановились в нерешительности. Атропа медленно проговорила, глядя предводительнице прямо в глаза:

– Еще раз посмеешь тронуть меня или потревожить, убью! – сказано это было с такой убедительностью, что сомневаться не приходилось. – Поняла?

Голубоглазая с трудом кивнула. Атропа обвела взглядом трех товарок. Не говоря ни слова, они молча попятились. Одна даже села на свое место, показывая, что больше не замышляет ничего дурного. Атропа успокоилась и отпустила бусину.

Голубоглазая ловила ртом воздух, как человек, который долго находился под водой. Две других женщины нерешительно топтались на своих местах, боясь сдвинуться с места. Постепенно голубоглазая пришла в себя. Разглаживая шею и грудину, прохрипела:

– Что же ты сразу не сообщила, что из посвященных? По-другому бы встретили. – она недобро посмотрела на товарок. – А вы чего застыли, как гнилые пни? Живо соберите на стол, будем чествовать новую подругу.

При последних словах голубоглазая посмотрела на Атропу, словно проверяя, как та отреагирует на ее слова, но она промолчала. Вспышка ярости лишила Атропу последних сил, а она всего лишь проделала то же, что Вещий Дисмарх делал с ней. Она всегда чувствовала удушье, когда он был недоволен ею, хотя на самом деле он к Атропе не прикасался. Она закрыла глаза – поспать бы.

Женщины засуетились, доставая из укромных местечек посуду и снедь. Атропа заметила каравай хлеба, корзинку с яблоками и россыпь орехов. Подмигнув, голубоглазая поставила на стол кувшин с зеленоватой жидкостью. Атропа приняла протянутую глиняную кружку с отбитой ручкой и выпила, желая расслабиться. Чувствуя, как вонючая жидкость пробирается к желудку, устало произнесла:

– Ладно, прощаю вас, но будете за меня работать. Я таскать камни не собираюсь. С надзирателями сами улаживайте. Говорите, что хотите, но чтобы меня не тревожили. Все ясно?

Все четверо закивали. Атропа легла на колючий комковатый матрас и отвернулась. Она слышала, как соседки стараются передвигаться как можно тише. Через какое-то время Атропа вырубилась.

Глава 23. Матвеевна

Злата ругала себя за рассеянность. Рассеянность – ее давняя проблема, что-нибудь да забудет: то документы дома, когда они нужны, то деньги. Однажды оставила машину с распахнутой дверью. Хорошо, что заметил гаишник, а не какой-нибудь угонщик. Тогда Злата впервые увидела Илью. «Илья», – повторила она, и сердце забилось чаще, а горло сжалось, словно его стиснула стальная рука. Злата вдохнула глубже, стараясь не заплакать. Какое ей дело до правителей Альвии; какая разница, кто из них сколько времени жил и правил? Чем длинная жизнь эльфов могла помочь Злате? Если она не выберется отсюда, то дольше будет мучиться в этом чужом для нее мире.

Злата обнаружила пропажу только в своей комнате. Она по привычке полезла в потайной кармашек за фигуркой и не нащупала ее. Сердце екнуло – фигурка пропала. Злата хорошо помнила, как сжимала ее в руке после путешествия в шар. Урок закончился, и она вышла из класса. А где была фигурка? Неужели оставила на столе?

Злата побежала в класс, желая успеть забрать Грэсси раньше, чем ее не заметил кто-нибудь другой. Она мчалась, думая о словах Колобка: «Никому не показывай фигурку, никто не должен знать о ней. Без нее тебе не вернуться домой». На счастье, никто по пути не встретился. Злата подскочила к двери и прислушалась. Из-за нее доносился шум, словно шоркали мокрой тряпкой по полу.

Она приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Полная крепкая женщина держала в руках необычную швабру. Ручка ее была черного цвета с т-образной рукояткой, что напоминало скорее трость, а не инструмент для уборки. Сама уборщица выглядела кокетливо. Рыжие волосы прятались под легкой прозрачной косынкой. Голубое платье освежали белые рюши, а темно-синий передник не только защищал платье от пыли и грязи, но и украшал. Наряд довершали синие туфли на широком устойчивом каблуке.

Помещение, в котором она убиралась, представляло собой просторную комнату с высоким потолком. Чтобы навести в ней порядок, требовалось немало времени. Стеклу в высоком окне полагалось выглядеть так, словно оно отсутствовало. На вещах не должно было лежать ни малейшей пылинки, а полу следовало сверкать так, будто в него вставили маленькие лампочки.

Швабра уверенно ширкала влево – вправо. Широкие и размашистые движения напоминали косьбу травы на лугу и говорили о профессиональности уборщицы.

Что-то смутно знакомое почудилось Злате в этой женщине: в том, как она сутулилась, как опиралась на швабру-трость.

Какой-то маленький предмет на учебном столе привлек внимание уборщицы. Она взяла его в руки и стала внимательно разглядывать.

Злата решительно заскочила в комнату. Панель закрылась за ней с мягким щелчком.

Услышав шорох, уборщица повернулась, и Злата увидела широкий нос и квадратные щеки.

– О, и вы здесь? – удивленно воскликнула Злата. – Только вас-то мне здесь и не хватало!

Уборщица вздрогнула и выронила предмет. Им оказалась маленькая фигурка собаки. Злата успела подхватить ее.

– Баба Люба, вы совсем уже рехнулись, что ли? Кто разрешил вам брать без спросу чужие вещи?

– Я ничего не брала, только посмотрела. Какая удивительная игрушка, выглядит как живая! Видала я такую собаку, у нас в подъезде жила. И какая я тебе «баба Люба»? – возмутилась уборщица, почти мгновенно придя в себя. – Обращайся ко мне: «Любовь Матвеевна». Я совсем еще не старая.

– Поэтому и сидели целыми днями у подъезда на лавочке с соседкой!

– А ты откуда знаешь? – подозрительно уставилась Матвеевна и прищурилась. – Во, тебя-то мне и надо! Ты же Злата?

– Да, я… – она уже хотела согласиться, что ее так и зовут, но вспомнила наказ Старой Альвы никому не называть свое имя. – Я Оксана, ее младшая сестра.

Злата удивленно разглядывала бабу Любу, ничего не понимая. Она уже смирилась с тем, что приходилось жить в чужом мире в образе восьмилетней девочки, но что здесь делала баба Люба? Та самая, которая не любила ни собак, ни кошек, и которая только и сидела у подъезда на лавочке и обсуждала соседей.

«Любовь Матвеевна» усмехнулась и произнесла:

– Не мели языком. Я прекрасно знаю, кто ты. Видала, как ты «помолодела». Я вот тоже хотела бы так, да не сразу сообразила, что в том месте делалось.

– Так это вы там шарахались? – Злата вспомнила, как оступилась, испугавшись шороха, и провалилась в дыру. – Вы видели весь обряд омоложения?

– Не поспела я на весь обряд, как-никак, не молоденькая. Это ты вон скачешь, как козочка, а я пока добралась до туда, весь обряд уже прошел. Видала только, как шарики разбились. И все же я тоже несколько годков скинула. Видишь?

Матвеевна повернулась вокруг себя. Злата готова была признать, что фигура ее стала не такой расплывчатой, как раньше, и морщины на лице помельчали.

Матвеевна перестала крутиться.

– Я специально напросилась этот класс убирать, как только увидала, что ты здесь учишься. Поговорить с тобой хотела. Я сразу поняла, что это из-за тебя я в это место попала, после последней нашей встречи ты меня сюда и запихнула.

– Вы голову включите! Как я могла запихнуть вас сюда? Я в машину села и уехала, а вы остались со своей подружкой у подъезда.

– А вот уж и не знаю, как? – баба Люба развела руки в стороны, и швабра-костыль упала на пол. Матвеевна подняла ее и воткнула под мышку. – Сама ничего не понимаю! Видать, опоила ты меня чем-то.

– Я, что ли, это сделала? Тоже ни фига не понимаю!

– В общем, так, девонька! – Матвеевна грозно сжала в руках швабру и потрясла в воздухе. – Сей же секунд верни меня обратно! Чем скорей, тем лучше! А то там Адочка, наверное, вся изнервничалась. Месяц уже торчу здесь, полы мою да пыль собираю. Заставили меня на старости лет работать.

– Кто заставил вас работать? Я, что ли? – попыталась возразить Злата.

– Цыть! – дернулась Матвеевна. – Грубить будешь? Щас вот!

Она топнула с досадой, и каблук звонко стукнул по каменному полу.

– Не, ну а вы сами как думаете, почему здесь оказались? – Злата смотрела растерянно.

– А я почем знаю? – взвизгнула Матвеевна. – Я ничего не помню!

– Хоть что-то помните?

– Ну, это, Барсика помню. Как, это, он пометил меня. Я заругалась, и он залез на дерево. Я стала его стряхивать с ветки, и он свалился мне на голову. Вцепился в волосы, еще клок выдрал. Потом перескочил на плечо. И тоже когтями впился. Больно-то было! Царапины до сих пор не зажили. – она бережно погладила плечо морщинистой рукой, добавив. – По усатой морде ему двинула.

Матвеевна замолчала, уставившись в угол комнаты. Словно снова переживала былые события.

– Ну, а потом? Самое последнее – что помните? – попыталась расшевелить ее Злата.

– А потом все, провал. Ничего не помню. Ты меня опоила.

– Вы хоть маленько соображайте, что говорите! – Злата не выдержала и закричала. – Я никогда ничего вам не давала!

– А ты на меня не ори! Сейчас все можно. На расстоянии загипнотизировала. Так же, как Кашпировский.

– Какой еще Кашпировский? – простонала Злата.

– Да был такой гипнотизер в советское время. Через телевизор людей лечил. Я тоже передачи с ним смотрела. После этого зуб перестал болеть. Вот он, до сих пор целенький. – она открыла рот, положила палец на верхний клык и невнятно произнесла. – Фот, фидишь?

Несколько секунд постояла в такой позе, давая возможность лучше разглядеть. Потом грозно придвинулась к Злате почти вплотную, стукнула шваброй по полу и произнесла:

– Значит так, немедленно отправь меня домой! Надоело полы мыть, хочу на лавочке сидеть.

– Еще чего! – ответила Злата и на всякий случай отодвинулась подальше от старушки. – Сама не знаю, как отсюда выбраться.

– Что значит, не знаю? – подбоченилась Матвеевна. – Бегаешь, значит, туда-сюда с каким-то хмырем, а как помочь старому человеку, так сразу «не знаю»!

– Я что, специально? Сколько раз повторять, сама ни фига не пойму.

В глазах Матвеевны появилось сомнение. С минуту она разглядывала Злату, потом, видимо, сделала какой-то вывод. Глаза ее снова приобрели твердость:

– Сроку тебе неделя. Потом буду жаловаться начальству.

– Какому начальству?

– К прокурору пойду.

– Ага, щас! Прокуроры здесь в каждом доме живут и вас ждут. Головой-то своей подумайте: откуда здесь прокуроры?

– Ничего, найду! В любом месте обязательно есть начальники. Кто-то же здесь командует? Вот к нему и пойду.

– Да мне-то, какая разница? Идите, куда хотите. – Злата пожала плечами и отвернулась.

Матвеевна прищурилась и ощупала взглядом Злату, словно желая найти слабое место. Через несколько секунд глаза ее повеселели.

– Неспроста ты так бережешь игрушку! Вон как испугалась, когда та чуть не упала. И сейчас вцепилась в нее так, что и не отберешь. Пожалуй, скажу директору, что ты прячешь игрушечную собаку.

Матвеевна поняла, что попала в точку, по тому, что лицо Златы побледнело. Все в школе знали, что фигуры животных находились в запретном зале библиотеки. Попасть в него мог не каждый. Выносить игрушки не разрешалось. Старушка победно улыбнулась и крепко сжала в руке швабру-трость, словно говоря этим: «Ну, девонька, ты у меня в руках».

– Что, испугалась? Попробуй только соскочить со швабры! Уж я-то найду, кому и что сообщить.

Она подхватила ведро и направилась к выходу, фальшиво напевая: «Ледяной горою айсберг из тумана вырастает». У дверей она затормозила и мелодично протянула:

– Запомни, срок тебе неделя! – развернулась и вышла из комнаты.

Злата смотрела вслед, не понимая, как и зачем Матвеевна очутилась в Альвии, и что теперь делать. «Нужно встретиться со Старой Альвой и узнать, почему Матвеевна оказалась здесь. Может, разгадаю загадку и узнаю, как вернуться домой», – прошептала она.

Глава 24. Воровство

Злата не стала ужинать, аппетит пропал после путешествия в шар и разговора с Матвеевной. Она пробралась в свою комнату, легла на кровать и отвернулась к стене. Сон не приходил. Она слышала, как прошуршала дверью Аннета, маленькая тихонькая соседка по комнате. Долго чем-то шелестела, вздыхала; наконец, скрипнула кровать, и наступила тишина.

Злата тихонько плакала, сжимая резиновую собаку в руках. “Все равно выберусь отсюда, все равно вернусь домой”, – как заклинание, шептала она.

Как хочется домой! Снова вспомнилась Юлька.

По всем предметам Юлька отвечала письменно. На экзаменах преподаватели бегло прочитывали ее листки и ставили оценки – четверки и пятерки. Юлька обладала светлым умом, отлично решала сложные задачи. Она могла спокойно поступить на математический факультет, но выбрала экономический.

Ее воспитывала одна мать, отец то ли бросил, то ли никогда не жил с ними. Денег не хватало, поэтому Юлька не ходила на вечеринки. Тем удивительнее было, когда однажды она появилась в институте, модно одетая.

– О, у тебя новый прикид! – услышала Злата удивленный возглас.

Юлька стояла в центре изумленных однокурсниц. Вязаную мешковатую кофту сменила облегающая блузка. Широкий пояс обхватил узкую талию. Длинная, чуть ли не до пола бесформенная юбка исчезла – ее заменила короткая. Открылись ноги ниже колен. Оказалось, что они у Юльки ровные и прямые. Непонятно, почему она их прятала? Многие девчонки позавидовали бы ей! Но самым удивительным смотрелись элегантные туфельки на тонком каблучке. Из-за них лодыжки выглядели, как выточенные умелой рукой скульптора. В новом наряде худенькая фигурка стала изящной и стройной. Юлька смущенно улыбалась, не привычная к восхищенным взглядам.

– А что это у тебя на шее? Цепочка? Колись, ты получила наследство, или нашла богатого покровителя? – спросила Светка Розина. Она всегда старалась узнать все новости первой.

Юлька помотала головой.

– Нет. Моя тетя, шештла отча нашла меня. Швожила в магажин, купила одежду и чепочку.

Юлька подцепила худеньким пальчиком цепь и показала всем.

– Вот.

– О, да она с кулончиком! – продолжала удивляться Светка. – А что изображено на кулончике?

– Ложа.

К Юлькиной картавости все привыкли, поэтому поняли, что она хотела сказать – рожа.

– Чья рожа? – не унималась Светка.

– Не ложа, а ложа.

– Это мы поняли. Рожа-то чья?

Юлька старательно растягивала губы, выставив руки вперед, выразительно жестикулировала пальцами.

– Ну не ложа, а ло-жа!

Никто ничего не мог понять. Вокруг девчонки внимательно прислушивались, на их лицах мелькало недоумение. Наконец, Злата догадалась:

– Это роза?

Юлька согласно закивала, и светлые глаза ее посветлели еще больше, в них мелькнула благодарность.

После этого случая она потянулась к Злате, видимо почувствовала признательность. Решала задачи, помогала с курсовыми работами. Злата не препятствовала: хочет – пусть помогает, никто не заставлял. Но ближе ее к себе не подпускала – как подругу никогда не рассматривала.

Злате было сейчас так стыдно! Какая же она эгоистка! Отпихнула от себя чистого душой человека. Юлька, как ребенок, таких людей нельзя обижать.

Злата погладила резиновую фигурку и беззвучно прошептала:

«Юлечка, прости! Я вернусь, и мы подружимся. Обязательно! Только жди. Пожалуйста».

Глаза уставились в одну точку. Букет цветов в глиняной вазе вдруг расплылся. Старая Альва сказала, что с тех пор, как Злата попала сюда, в мире людей время остановилось. Родные будут думать, что она недавно уехала на прогулку. Никто не будет ждать и искать. Даже Юлька, с ее признательностью, не будет ждать. Может быть, ждала бы Грэсси, но вот она – рядом.

Глаза заволокла полупрозрачная влага. Злата моргнула. По щеке скатилась соленая капля и упала на резиновую фигурку.

Злата проснулась от странного шороха. Кто-то осторожно передвигался по комнате, явно стараясь не наткнуться на предметы. Мелькнула фигурка в ночной рубашке.

«Аннета? Что ей надо?» – удивилась Злата.

Маленькая тихая соседка не спала. Ступая как можно тише, она неслышно подошла к столику, на котором лежали вещи Златы; и стала перебирать их. Злата наблюдала за ней сквозь приоткрытые глаза. Видимо, не найдя того, что искала, Аннета медленно подобралась к кровати Златы и остановилась, вглядываясь в лицо. Злата притворилась, что крепко спит, стараясь дышать как можно глубже. Похоже, Аннета этому поверила, запустила руку к ней под подушку, и Злата крепко схватила ее за запястье.

– Что ты ищешь? Я у тебя ничего не брала.

Глаза Аннеты широко раскрылись от испуга.

– Я хо-те-ла, – начала она заикаться, – Хотела…

– Так что ты хотела? – Злата села на кровати, не выпуская руку Аннеты.

Не пытаясь освободиться, Аннета ответила:

– Хотела найти фигурку собаки.

От изумления Злата соскочила с кровати.

– Что? Фигурку собаки? Зачем она тебе? Откуда ты про нее знаешь?

– Вещий Дисмарх велел забрать ее у тебя.

– Вещий Дисмарх? Кто это такой? И зачем ему фигурка?

Аннета поежилась, словно ей стало холодно, хотя ночь была теплой.

– Это очень могущественный колдун. Я не знаю, зачем она ему нужна.

Злата фыркнула:

– Могущественный колдун? Детские сказки.

– Не говори так, – прошептала Аннета, – он может услышать.

Аннета сильно дрожала, и Злата поверила, что она боится колдуна, если он и правда существует.

– Ты знаешь, что воровать нехорошо?

Аннета заплакала.

– Да я бы ни за что! Но мои родители и сестры умрут от голода, если я не выполню его волю.

Аннета так стиснула руки, что даже в неверном свете луны было видно, как они побелели.

– Ты первый раз хотела украсть? Раньше такое не делала?

– Нет, что ты? – испуганно прошептала Аннета. – Как можно красть? Это же нехорошо.

Аннета кусала губы, а в глазах плескалось отчаяние. Злата испытала что-то похожее на сочувствие.

– Обещай мне, что больше не тронешь мои вещи. Иначе я всем сообщу, что ты воровка.

– Прошу тебя, не надо! Я больше не прикоснусь к ним. Мне так стыдно! Я из-за сестер только согласилась. Если бы у них была еда, я бы не стала этого делать.

– Почему у вас нет еды?

– Засуха, все погибло. Родители отправили меня к колдуну и велели верно служить, и вот я здесь. Я боюсь его.

Аннета снова заплакала. Злата уже не сердилась на нее; возмущение ушло, уступив место жалости. Ей захотелось вдруг помочь маленькой беззащитной девочке.

– Мы что-нибудь придумаем, обещаю.

Аннета взглянула с благодарностью; сжала ладошку в кулак и вытерла слезы.

Проснулась Злата рано. Невидимый ветерок осторожно колыхал занавеску. Сквозь щель робко пробирался косой солнечный луч. Аннета посапывала, уткнувшись лицом в подушку. Злата широко зевнула и потянулась. Хрустнули залежавшиеся за ночь косточки.

Что-то с шуршанием пронеслось по комнате. Злата скосила глаза и увидела маленькую стрекозу, похожую на ту, которая жила у древнийки. Злата стала следить за ней. Стрекоза подлетела к столику и опустилась. Видя, что девочка не двигается с места, промелькнула возле ее глаз и вцепилась лапками в ручку двери. Злата села на кровати. Насекомое нетерпеливо вспорхнуло, отчаянно помахало крылышками у нее над головой и снова вернулось к двери.

– Ты зовешь меня за собой! – догадалась Злата, накинула балахон и открыла дверь.

Стрекоза покружилась вокруг Златы, словно радуясь, и вылетела из комнаты. Злата двинулась следом. Остались позади комната и длинный просторный коридор, который вел к высоким дверям, похожим на ворота. Стрекоза направилась к мраморному саду. Она миновала небольшой водоем с гладкой, словно лакированной поверхностью, в котором медленно плавали золотые рыбки, не успев еще толком проснуться. Не обращая на них внимания, стрекоза полетела дальше. Она завернула за мраморную статую в виде девушки с кувшином в руках, из которого с легким шумом лилась вода. Боясь потерять стрекозу из виду, Злата побежала следом и чуть не столкнулась с высокой женщиной.

Глава 25. Старая Альва в школе

Перед ней стояла старая древнийка в том же самом простом платье с большими карманами, раздувшимися от веревок. Прядка волос выбилась из прически, на заскорузлых руках прилипли комочки влажной земли. Старая Альва словно только что оторвалась от своих любимых грядок.

– Ты хотела меня видеть? – спросила она.

– Да. – ответила Злата, переводя дух. – Как вы узнали?

Древнийка вытянула вперед мизинец, и на него опустилась стрекоза:

– Ю́ла сказала.

– Так значит, она подслушивает, а потом доносит вам? – ляпнула Злата и прикрыла рот.

Древнийка нахмурилась и приблизила к глазам мизинец, на котором трепетали легкие, словно весенний ветерок, прозрачные крылышки стрекозы:

– Ю́ла, в следующий раз ты не расскажешь мне, если я понадоблюсь Злате. Что? Ты не согласна? Почему? Какое нам дело до маленькой девочки? Ах, потому что ты тоже маленькая, и потому что она из мира людей? Да, я помню, что Колобок нашел ее и вывел с нижнего уровня, иначе ее сгубила бы пагуба. Вот пусть он и разбирается с ней. Ладно, не звени крыльями и не стучи лапками, ты меня уговорила. – древнийка оторвалась от малышки и резко спросила у Златы. – Зачем я тебе была нужна?

Суровый взгляд привел Злату в смятение. Она подумала, что вряд ли получится поговорить, когда древнийка раздражена. Жаль, что рядом не было Колобка, который мог успокоить Старую Альву одним прикосновением к руке или плечу. Девочка так растерялась, что задала древнийке совсем не тот вопрос, который хотела:

– А я смогу выучить язык стрекоз? Смогу понимать, о чем они говорят?

Старая Альва фыркнула, и на миг ее глаза стали лукавыми. Злата расстроилась еще больше, боясь, что ее примут за дуру.

Древнийка слегка дунула на стрекозку, отчего крылышки у малышки задрожали, и улыбнулась:

– Ю́ла, ты слышала, о чем спросила Оксана? Что ответишь?

Стрекоза взмахнула слюдяными полукружьями и потерла их задними лапками. Старая Альва усмехнулась:

– Я тоже так думаю. – она перевела взгляд на Злату и долго и испытующе разглядывала ее. – Ю́ла сказала, что время принесет ответы на все вопросы. Я тоже считаю, что говорить об этом пока рано. Присмотри, чтобы никто нас не услышал. – обратилась древнийка к стрекозе и подняла руку.

Ю́ла взмыла в воздух.

Сначала растворились прозрачные крылышки, оставив круглую голову и длинное тельце. Они повисели немного в воздухе, а скоро тоже пропали. Древнийка села на мраморную скамейку, пригласив жестом Злату.

– Ты не за этим звала меня. – сказала она, вопросительно подняв бровь. Злата кивнула, а Старая Альва продолжила. – Ты хотела узнать, как Матвеевна очутилась в Альвии.

Старая Альва замолчала. Злата ждала, когда она заговорит снова. Послышался плеск воды: проснулись золотые рыбки. Они ловили открытыми ртами крошки и кусочки травы на поверхности водоема. Некоторые из них лезли в драку с собратьями, пытаясь отнять наиболее лакомые, на их вкус, кусочки.

– Экие разбойники. – Старая Альва покачала головой и прокричала в сторону водоема. – Потерпите немного, скоро вас покормят.

Рыбки перестали драться, словно поняли, что им сказала древнийка. Она пошарила в кармане и вытащила кусок хлеба. Раскрошила его и высыпала крошки в водоем. Толкаясь, рыбки бросились к хлебу. Самая крупная рыбка ухватила большой кусок и отплыла с ним в сторону. Рыбки поменьше отщипывали от хлеба по крошке и съедали на месте.

– Голодными не останутся, – пробормотала Старая Альва и продолжила рассказ. – В этом мире нередко оказываются люди, которые связаны с животными. Матвеевна как-то связана с тобой, но главное не это, а то, что она ударила кота. Он превратился в игрушку, а она попала в наш мир, в котором игрушечные животные – амулеты для людей. Без амулета никто и никогда не вернется в мир людей. Без игрушечного кота Матвеевна так и будет чистить и мыть полы. Если хочешь отправить ее обратно, то достань фигурку из запретного зала библиотеки.

– Я видела фигурки животных в первый же день, как попала в школу. Но их так много! Неужели стольких людей перенесли в Альвию?

Молчание древнийки подтверждало ее догадку.

– Выходит, их всех нужно спасать? – удивилась Злата.

Старая Альва покачала головой:

– Нет.

– Почему? Они тоже хотят домой.

– Без амулетов многие давно забыли о своей настоящей родине. Они попали в Альвию из разных времен, даже из разных эпох. Невозможно каждого отправить в свою эпоху. Все вернутся в одно и то же время. Я не зря предупредила тебя беречь амулет.

– Если не отдать кота Матвеевны, она забудет, где ее настоящий дом?

Древнийка метнула на Злату быстрый взгляд, и Злате стало стыдно.

– Не надейся, что Матвеевна забудет сегодня или завтра. Она может помнить годами. Все зависит от того, насколько она любила свой дом.

Злата почувствовала, как к щекам прилила кровь. «С ней надо держать ухо востро, – подумала она. – Если Колобок читает мысли, то древнийка проникает в них».

Она украдкой посмотрела на Старую Альву, но та с таким вниманием наблюдала за рыбками, словно ради них пришла в мраморный сад.

– Хорошенькое дельце! – Злата надула губы. – Значит, я должна проникнуть в запретный зал и достать кота.

– Да, а потом выучиться эльфийским премудростям и узнать свое предназначение.

– Сколько времени я буду его узнавать?

– Иногда на это уходят десятки лет, но тебе, думаю, хватит семи лет.

– Семь лет?! Это же целая вечность! А если я его не найду?

Старая Альва пожала плечами.

Злата посмотрела на древнийку почти с ненавистью. Зачем та пришла, если ничего полезного не сказала? Заладила одно и то же: стань эльфом, да стань эльфом. Может, это все же какой-то розыгрыш, или сон, и никакой пагубы не существует? Злата вспомнила блуждающую дверь и поежилась. Иногда ночами ей до сих пор чудилась в воздухе зловещая улыбка. Злата рассердилась:

– Какая отвратительная у вас страна! Зачем она вцепилась в меня? Почему не выпустит, раз я не хочу в ней жить? Что вы молчите?

– Не произноси таких слов. Наша Альвия – не просто страна эльфов. Она все слышит, она живая. Обидишь ее, и она никогда не отпустит тебя домой. Попроси у нее прощения за оскорбление.

Мысленно чертыхаясь и ругаясь, по чем свет стоит, Злата сказала елейным голоском:

– Милая Альвия, прости, я не хотела тебя обидеть.

– Ох, дитя мое, совсем ты запуталась. – Старая Альва выглядела озабоченной. – Найди ответы на многие вопросы и разберись в себе. Прежде всего пойми, кто для тебя Илья.

– Какое ваше дело, кто для меня Илья? – взъярилась Злата. – Не лезьте в мою жизнь.

Старая Альва раздула ноздри:

– Я лезу в твою жизнь? Ты сама попросила меня о помощи. Ты меня позвала, а не я.

Несколько секунд они гневно смотрела друг на друга. Лицо Старой Альвы задеревенело, а сама она вытянулась во весь рост:

– Вижу, я больше не нужна.

– Пожалуйста, простите меня! – воскликнула Злата, ругая себя за несдержанность. – Хорошо, я выучусь. Есть еще кое-что, – она замялась. – Мне нужно заработать деньги.

Видимо, все еще обижаясь на Злату, древнийка высокомерно произнесла:

– В Альвии нет эльфа денег.

– Причем здесь это? Мне не нужен эльф денег.

– Никогда не было эльфа денег, – упрямо повторила Старая Альва.

– Я не это имела ввиду.

– И никогда не будет эльфа денег.

– О, зачаток ума, я не собираюсь быть эльфом денег! – вскричала Злата, потеряв терпение. – Я учусь в группе с одной девочкой. Деньги нужны, чтобы выкупить ее семью у одного колдуна.

– Наконец-то сказала, что нужно. В следующий раз не тяни, говори сразу, что хочешь, попусту не болтай. – проворчала древнийка и задумалась. – Чтобы выкупить семью, нужны серебряные элары, но у обычных крестьян таких денег нет. У них водятся только железные фейты, даже медные медиты встречаются не всегда. Золотые алиты держатся только у эльфов, да и то не у всех. Ты должна знать, что в Альвии очень трудно заработать деньги. Во многих местах, особенно в деревнях, идет натуральный обмен. У жителей почти нет денег. Некоторые простаки даже не видели монет. В деревнях почти невозможно получить деньги. Ничего не получится.

Древнийка поднялась, собираясь уходить.

Злата сцепила пальцы. Она всегда с высокомерием смотрела на людей с низким достатком, считая, что бедные – это те, кто не желает работать. У нее самой не было проблем с деньгами, отец давал столько, сколько нужно.

Их семья всегда была обеспеченной. Раньше отец Валевский Сергей Николаевич работал директором в крупной энергетической компании, и связей у него хватало. Позже он занялся предпринимательством. Мама Светлана Анатольевна трудилась в архитектурном отделе. Для единственной дочки денег не жалели: лучшая школа в городе, обучение в музыкальной школе игре на фортепиано, плюс занятия по иностранным языкам. День был заполнен с утра до вечера, думать о чем-то постороннем времени не оставалось.

Злата не понимала бедных людей. Она никогда не подавала милостыню, не давала денег взаймы. Такое правило она вынесла после того, как однажды одна девочка не вернула долг. «Деньги должны приносить проценты, а не помогать кому-то», – сказала ей мама. Сама она, похоже, забыла то время, когда приходилось растягивать деньги от получки до аванса; незаметно из когда-то доброй девушки она превратилась в богатую капризную даму.

Впервые в жизни Злате захотелось кому-то помочь, и не получилось. Голос ее задрожал от отчаяния.

– Что же делать? Я уже обещала. Если я не заработаю денег, то Аннета пропадет. Вещий Дисмарх ее уничтожит.

Старая Альва резко обернулась. Взметнулись полы платья, кусок веревки чуть не выскочил из кармана. Вздрогнула и застыла прядка волос.

– Вещий Дисмарх? Ты сказала Вещий Дисмарх? Вот оно что… – древнийка задумчиво потерла тыльную сторону руки указательным пальцем. Посыпались кусочки высохшей земли. – Хорошо, я подумаю, как ей помочь. А сейчас забудь об этом, учись на эльфа.

Злату удивила перемена в поведении древнийки, когда она услышала о Вещем Дисмархе. Очень хотелось узнать, что та предпримет. Вопрос так и вертелся на кончике языка, но строгий вид древнийки говорил, что спрашивать бесполезно. Злата нехотя поднялась.

– Погоди, – остановила ее Старая Альва. – Ты должна помнить об одной вещи. Чем больше ты живешь здесь и узнаешь наш мир, тем больше забываешь мир людей. Спасет от забвения только фигурка. Береги ее, без нее потеряешь память. Это все. Иди.

– Старая Альва, могу я попросить у вас небольшой кусок веревки?

В глазах древнийки мелькнуло изумление.

– Ты решила подвязать растения? – спросила она.

– Нет, – замялась Злата. – Хочу сделать шнурок для фигурки. Повешу на шею, чтобы не потерять.

– Хорошо придумала, – улыбнулась древнийка, а Злата почему-то смутилась.

Древнийка порылась в кармане и вытащила тонкую, почти прозрачную веревочку.

– Держи. Не смотри, что тонкая: она очень прочная и незаметная.

– Спасибо. – Злата обернула веревочкой фигурки собаки под животом и затянула узел.

Древнийка прикоснулась к узелку и что-то прошептала.