Текст книги "Призрачный ветер (СИ)"

Автор книги: Ангелина Шуракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 21. Знакомство с Леем

Прошел лунный месяц. Ожидая урока истории, Злата одиноко сидела за столом, размышляя, почему она вдруг стала так тупить. Она всегда хорошо училась, цепкая память помогала легко запоминать новый материал. Способность к учебе перешла к ней от отца. Злата могла бы даже закончить школу с медалью, если бы очень захотела. Она слышала, как в десятом классе мама говорила об этом с завучем школы. Наверное, держать бы ей медаль в руках, если бы после болезни не перестала ходить на физкультуру. Физрук неожиданно заартачился и выставил тройку. Его вызывали к завучу, потом к директору, уговаривали и стыдили, но он стоял на своем. Мечты о медали испарились. Одноклассница Верка Дубинина, которая никогда не отличалась особым умом, зато умела флиртовать с мальчиками, предложила Злате соблазнить физкультурника. Злата посмотрела на нее, как на умалишенную и покрутила пальцем у виска.

– Ты что, убогая?

Верка состроила невинную рожицу и воскликнула:

– Не, ну а что тут такого? Жалко, что ли? Зато медаль в кармане.

– Ну, точно, убогая, – сказала Злата и отвернулась. Не хватало еще, чтобы из-за медали она переспала с учителем.

Медаль она не получила, но особо и не расстраивалась. Она и так знала, что все равно поступит в университет на экономический факультет.

Желание учиться на экономическом появилось в детстве. Еще маленькой она попала как-то к отцу на работу. Гуляя по кабинетам, забрела в бухгалтерию. Кипы бумаг на столе, скрип пишущих ручек и стук калькуляторов заворожил ее. Бухгалтера, не поднимая головы, постоянно что-то считали и записывали. Обилие цифр и расчетов поразили девочку, и она решила: когда вырастет, обязательно выучится на бухгалтера.

Род Златы по отцовской линии происходил из дворянской семьи. Прадеда арестовали в далеком сорок седьмом году, почти сразу после Великой Отечественной войны. Прабабушка вместе с двумя маленькими детьми, среди которых был и будущий дед Златы, бросила все и спешно бежала ночью, боясь расправы над собой и ребятишками. Они поселились в тихом уральском городке. К счастью, ей удалось скрыть дворянское происхождение. На вопрос о необычной фамилии отвечала, что когда-то ее предки были крепостными у польских дворян Валевских. Многое пришлось забыть прабабке и деду Златы. Но видимо, склонность хорошо учиться, быстро осваивать иностранные языки остались, так же как и умение зарабатывать деньги. И еще достались по наследству упрямство, высокомерие и любовь к роскоши.

Злата хотела и любила учиться. Что же с ней произошло? Видимо, этот мир плохо влиял на ее умственные способности.

Девочки стояли в стороне и о чем-то хихикали. Гаэль сосредоточенно жевал булочку, отламывая по кусочку. Все они – дети этого мира, только она – чужая.

Стена бесшумно отодвинулась, и на пороге возник невысокий тщедушный старик с толстыми книгами под мышкой и потертой круглой сумкой. «Это же тот самый старичок, из леса! – ахнула Злата. – Это на него ворчала старуха, когда я гуляла с Грэсси. Выходит, он не простой старичок, а магистр». На этот раз он был одет приличнее, чем при первой встрече. Исчезли старые штаны и рубашка, уступив место коричневому балахону.

Магистр окинул всех взглядом. Его глаза ровно скользнули по Злате, и перешли к следующему ученику. Похоже, Злату он не узнал, или сделал вид, что не узнал.

– Добрый день! Я магистр Лей. На моих уроках вы познакомитесь с историей Альвии и других стран. Узнаете, какие между ними различия. Еще я познакомлю вас с основами некоторых ритуалов, и многое другое вы узнаете на моих уроках.

Магистр Лей аккуратно разложил книги на столе и стал рассказывать о правителях Альвии. Он сообщил, что каждый правитель правил в среднем пятьсот лет, после чего власть переходила от отца к сыну. Один раз из-за отсутствия у высшего правителя сына, во главе Альвии встал его старший племянник.

По словам магистра Лея выходило, что последний высший асам правил всего лишь триста лет. Для правителей этого срока было мало. Народ Альвии беспокоился – все знали, что в последнее время высший асам болел. Лучшие лекари страны не могли его вылечить. Однажды даже привезли из мира людей какого-то светилу. Он выписал лекарства, и правителю временно полегчало.

Услышав, что из мира людей привозили врача, Злата заволновалась. Это значило, что существовал путь помимо того, который она знала. Она не стала поднимать руку, как это принято в школах людей, а дождалась, когда магистр замолчал, чтобы вдохнуть, и спросила:

– Человек может попасть в Альвию в любое время?

– При обращении добавляй слово «Магистр». – мягко заметил Лей и ответил, – Нет, это случается лишь раз в двенадцать лет, когда открыт портал.

– Магистр Лей, а в другое время можно попасть к людям?

– Милая девочка, уж не хочешь ли ты уйти к ним?

Злата испугалась, что выдала себя, и магистр узнал ее. Она прижала руки ко рту, делая вид, что испугалась.

– Наоборот, магистр Лей, я боюсь, что люди проникнут сюда. Тогда в Альвии наступит неразбериха. Я слышала, что от людей одни неприятности.

Он улыбнулся и успокаивающе махнул рукой.

– Не надо этого бояться. Портал откроется лишь после специального ритуала.

Увидев, как у учеников загорелись глаза, поспешил добавить:

– Этому ритуалу учат только избранных. Также, как и ритуалу омоложения. Только ученик старшей группы сможет стать избранными, да и то не каждый.

Появившаяся надежда погасла: вряд ли Злата попадет в группу избранных. Руки безвольно опустились.

Криптан уверенно вскинул голову и усмехнулся:

– Никто из вас не будет избранным, а я буду!

– Почему это ты решил, что только ты один будешь избранным? – удивилась Цикута.

– А потому, что из нашего класса только мои родители – высшие эльфы. – уверенно ответил он.

Цикута вскочила с места и подбоченилась.

– Ну и что с того?

– А вот и то!

– Но твои родители не проводят ритуалы! – продолжала наступать на Криптана Цикута. – Вот в жизни не слышала, что они избранные!

Злата слушала перебранку, удивляясь, почему Лей не остановит спорщиков, но магистр, похоже, забавлялся, наблюдая за ними.

– И не услышишь. – парировал Криптан. – Твои-то родители не то, что на эльфов, даже на эльфинов не похожи.

Цикута покраснела: Криптан был прав. Ее родители, хоть и были эльфами, но вели себя весьма эксцентрично – одевались, как простаки и ни с кем из эльфов не знались, и в нарушение законов высших эльфов, работали, словно они не принадлежали к древней уважаемой семье. Отец Цикуты занимался какими-то разработками в области новейших технологий, а мать помогала ему.

Услышав последнюю фразу Криптана, магистр нахмурился.

– Довольно! – решительно оборвал он спор. – Криптан, попрекать кого бы то ни было его родителями крайне непорядочно. Обычно высшие эльфы не допускают подобных высказываний.

Пришла очередь покраснеть Криптану. Он зло посмотрел на Лея, скрестил руки на груди и отвернулся. Цикута победно усмехнулась, мол, получил?

Магистр обратился к ней:

– В следующий раз, Цикута, не устраивай на уроках раздоров.

Она засопела и отвернулась в другую сторону.

Все время, пока шла перебранка, Злата гладила фигурку. У нее уже стало привычкой брать ее в руки, когда становилось плохо, после этого она чувствовала облегчение. Но в этот раз легче не стало.

Магистр Лей обвел взглядом притихших учеников и вернулся к своему столу. Он нажал на кнопку на крышке стола, и объемный шкаф цвета ореха сперва побледнел, а затем исчез. На его месте появилась гладкая белая стена. По ней побежали изображения морей, гор, городов и деревень. Промелькнули Спасская башня, Тадж-Махал, статуя Свободы.

Магистр Лей неторопливо заговорил:

– Сегодня я расскажу о стране людей. Их мир, в отличие от нашего, одноуровневый. Равнины, леса, горы расположены на одной поверхности. Она тянется плавно, не прерывается. Из-за этого их время постоянно течет вперед, назад не возвращается.

Злата машинально слушала слова, не вникая в смысл. Сколько раз она видела Кремль, но никогда у нее не появлялось такого жгучего желания, как сейчас, немедленно оказаться либо внутри него, либо в Александровском саду.

Уныние охватило ее. Целых двенадцать лет она должна жить здесь, слушать эту выскочку Цикуту, смотреть на всегда жующего Гаэля и терпеть задавалу Криптана. Да еще молчать перед магистром Нумом, который почему-то невзлюбил ее.

Глаза наполнились слезами – она сможет вернуться домой только через двенадцать лет! И то, только если станет избранной. Илья десять раз женится к тому времени, он не дождется ее. Ему будет тридцать семь лет, наверняка и парочкой детей обзаведется. Злате захотелось завыть от отчаяния также, как одинокой брошенной собаке. Только сейчас она поняла, почему так тоскуют собаки.

– В Альвии время другое, – продолжал говорить магистр, – из-за наших трех уровней оно может искривляться. Может получиться так, что у людей пройдет год, а у нас – два. Оно может даже остановиться на какую-то пору.

Злата встрепенулась.

– Магистр Лей, возможно ли такое, что в мире людей время стоит, а здесь движется? Например, в мире альвов прошло двенадцать лет, а у людей, самое большее, несколько дней? Альвиец попадет как бы в прошлое?

Магистр внимательно посмотрел на Злату, и она поняла – он ее узнал. Даже улыбнулся также, как в парке: по-доброму, чуть не подмигнул.

– Да, это возможно. – ответил он. – Люди называют это путешествием во времени, а альвийцы – его искривлением, или петлей времени.

– Как попасть к ним в прошлое?

– Как раз об этом я и хотел рассказать. Для этого нужен магический шар.

Лей нагнул голову. Мелькнул смешной вихорок на его макушке, встопорщился балахон на его груди. Магистр запустил обе руки в пузатый портфель и вытащил на свет круглый предмет размером с футбольный мяч, завернутый в темную ткань. Ткань откинулась, и Злата увидела прозрачный стеклянный шар. Таким же шаром пользовались девушки в пещере на ритуале омоложения, только тот переливался разными цветами, а этот – нет.

– С помощью учебного шара настоящего перехода не будет, но кое-что он показывает. Истинный магический шар обладает удивительными способностями. Он помогает проводить обряды, может предсказывать будущее, показывать прошлое.

Злате вцепилась в шар взглядом. Ей отчаянно захотелось немедленно попасть домой, пусть даже не по-настоящему.

– Покажите, как учебный шар действует.

– Мы займемся этим в другой раз. – Лей прикрыл шар тканью.

– Я не верю, что это возможно! Вы врете! – воскликнула Злата, удивляясь своей наглости и бесцеремонности.

Лицо магистра покраснело.

– Подойди к столу, положи на шар руки и закрой глаза. – услышала Злата его голос.

Злата нерешительно приблизилась к его столу. На поверхности шара также вспыхивали и гасли разноцветные огоньки, как и на свежевыпавшем снеге на солнце.

На ощупь шар оказался теплым. При прикосновении огоньки погасли, и шар помутнел, словно в него заполз туман. Злата отдернула руки, но Лей положил их обратно. Доверившись ему, она закрыла глаза и почувствовала, как ее словно куда-то утянуло.

***

Бескрайние луга раскинулись перед Златой до самого горизонта. Она неуверенно двинулась вперед. Звуки шагов гасились травой. Густой, зеленой. Она росла так плотно, путаясь и переплетаясь, что иногда приходилось с усилием продираться сквозь нее. Минут десять Злата плутала, пока не выбралась на грунтовую дорогу, залитую грязными лужами. Комья липкой земли над колеей блестели от воды, словно совсем недавно по ней проехала грузовая машина; хотя ни в попутном направлении, ни во встречном никого и ничего не было видно и слышно.

Злата двинулась по обочине. Мимо мелькали деревья с повисшими вниз ветвями, словно обессилившими от тяжелой работы. Злата досчитала до ста, когда ряд деревьев неожиданно оборвался, и она вышла к вершине холма.

Внизу тянулась ветка железнодорожных путей. Злата спустилась с холма по узкой тропинке и пошлепала по шпалам. Те же деревья с висящими ветвями плотно росли по обе стороны от дороги. Они отступили лишь перед болотом. Рельсы тянулись дальше через небольшой мост.

У берега торчали в тишине, как стражники, высокие стебли рогоза, словно охраняли покой черного болота.

На его поверхности плавали веточки и травинки, а среди них прятались маленькие бурые лягушки. Злата сделала руки лодочкой и зачерпнула воду. Одна из лягушек попалась. Жидкость просочилась сквозь пальцы, и лягушонок остался на ладони. Его лапки прилипли к коже так прочно, словно приросли. Злата чувствовала, как они пульсировали, ей даже показалось, что земноводное просачивается внутрь кожи. Она встряхнула рукой. Лягушонок упал в траву и исчез, оставив на ладони неприятную слизь. Злата стерла ее травой и двинулась дальше по шпалам. По-прежнему царили тишина и спокойствие, лишь шуршала трава под ногами.

Злата уже отчаялась куда-нибудь выйти, когда между ветвями мелькнул одноэтажный дом с плоской крышей. Она подошла ближе. Сквозь окна просачивался яркий свет, через прозрачную дверь виднелись люди.

Возле маленькой женщины с короткой стрижкой, в которой Злата узнала Нину Михайловну, преподавателя экономики, столпилась кучка девушек и юношей. Каждый из них держал в руках листки бумаги. Они были так поглощены, что не обращали на Злату никакого внимания.

Она подошла к двери и дернула дверь на себя, но та была заперта.

– Нина Михайловна! – Злата яростно застучала в дверь. – Откройте, пожалуйста!

Нина Михайловна не обернулась, и никто из студентов не повернулся. Похоже, они ее не слышали и не видели.

– Нина Михайловна, пожалуйста! Откройте! – Злата забарабанила сильнее. – Услышьте меня! Пожалуйста!

Стоявшая в стороне худенькая бледная девушка в светлой блузке оглянулась, словно что-то уловила. Злата узнала в ней однокурсницу Юльку, чью дружбу она когда-то отвергла. Юлька скользнула глазами по сторонам и равнодушно отвернулась.

– Юля, – в отчаянии прошептала Злата, – Хоть ты увидь меня!

Она царапала дверь, пытаясь ее открыть, ломала ногти. Била костяшками кулаков в стекло, желая разбить. Все тщетно: дверь не открывалась, а стекла не разбивались.

– Юлька, ты мстишь мне за то, что я тебя игнорировала. – Злата глотала злые горькие слезы.

Чего бы только она сейчас не отдала, лишь бы вернуться назад в то время, когда они вместе учились в институте! Сейчас она бы с радостью подружилась с этой нелепой девчонкой, стала бы ее лучшей подругой! Она готова была обнять и расцеловать Юльку, сесть рядом с ней и слушать ее неразборчивую речь. Просто удивительно, что в одном человеке соединилось столько дефектов в речи сразу! Юлька картавила, шепелявила и гундосила одновременно. Вместо звуков «с» и «з» говорила «ш» и «ж». Буквы “н” и “м” произносились в нос. Вся группа потешалась над ней, не разбирая, о чем она говорит. Юлька, добрейшее существо, не только не обижалась, а терпеливо снова и снова повторяла одну и ту же фразу, желая донести до кого-нибудь смысл своих слов. Она замолкала только тогда, когда кто-нибудь не махал на нее рукой, мол, хватит.

Смешки прекратились, когда на экзамене по математике она одна из всей группы получила пятерку.

Злата положила ладони на стекло и попыталась сконцентрироваться:

– Юлечка, я здесь! Это же я, Злата, твоя подруга. Пожалуйста, увидь, услышь меня.

И Юлька повернула голову, и посмотрела прямо на Злату. Брови ее были нахмурены, в глазах проглядывало озадаченное выражение. Она словно пыталась осмыслить происходящее, что-то понять. Через несколько секунд лицо ее прояснилось, а губы улыбнулись. Сердце у Златы екнуло – Юлька ее заметила!

Внезапно маленький домик с окнами, дверью и всем, что находилось внутри, исчез, и Злата очутилась в классе. Она все так же держала руку на шаре, который снова стал прозрачным.

Одноклассники взирали на нее с любопытством, а магистр выглядел озабоченным.

– На сегодня все. Надеюсь, вы поняли, что такое искривление времени. – сказал он и накрыл шар тканью.

В классе зашушукались:

– А мы тоже хотим заглянуть в прошлое или будущее!

Лей повысил голос.

– А если кому-то неясно, то прочитать то, что написано в учебнике! Страница сто пятнадцатая.

Он сердито сгреб сверток под мышку, схватил сумку и боком вышел из класса.

К Злате подскочила Дзельвия. Тряхнула смешной короткой стрижкой и изобразила улыбку на круглом лице:

– Скажи, а что ты видела в шаре?

– Ничего не видела, – с досадой отмахнулась Злата, все еще думая о Юльке и о том, что бы произошло, если бы та открыла дверь. Смогла бы Злата войти внутрь и очутиться в мире людей?

Все с любопытством прислушивались к разговору.

– Да? А почему тогда ты кричала, и почему Лей такой сердитый? – маленькие сахарные глазки Дзельвии, не отрываясь, следили за ней.

Гаэль, рыхлый мальчишка с толстыми щеками, оторвался от ручки, кончик которой только что грыз, и кивнул головой, словно соглашаясь с Дзельвией.

– Откуда я знаю? – хмуро ответила Злата. – Возьми и спроси у магистра.

Она сложила вещи в сумку и вышла из класса. Ученики провожали ее настороженными глазами.

Глава 22. Узница

Атропа злилась – хозяин слишком сурово наказал ее. И все из-за какой-то высокомерной девчонки! Подумаешь, отправила спесивую красотку на нижний уровень. Атропа презрительно скривила губы: такую обязательно надо было проучить. Да, промахнулась – не забрала фигурку собаки, будь она поглощена низшими! Атропа была тогда так сердита, что даже не подумала об этом.

А сейчас приходилось торчать в этом мерзком месте! На первом этаже нижнего уровня отбывали наказание за разные провинности. Сюда отправляли воров и убийц, а также всех недовольных властью. Атропа могла бы избежать наказания, если бы не боялась Вещего Дисмарха. Она на всю жизнь запомнила, как он душил ее, не прикасаясь руками. Ей не хотелось бы снова испытать подобное.

Атропа была потомственной ведьмой. В ее роду колдовская сила передавалась от бабушки к внучке. Еще маленькой Атропа поняла, что не такая, как другие дети. Те бегали, играли; спорили, кто быстрее проплывет или громче крикнет. Дети не играли с Атропой – их пугали ее глаза. Светло-карие, они горели безумным огнем, словно хотели сжечь.

Атропа рано поняла, что значит быть изгоем. Это случилось в тот день, когда дети играли в догонялки. Атропа хотела присоединиться к ним, но ее не приняли.

– Иди отсюда! – Квол, предводитель и заводила детских игр, стоял перед ней непреодолимой стеной, выставив перед собой толстую палку.

– Я хочу с вами играть, возьмите меня! – воскликнула Атропа.

– Иди, я сказал, пока не получила! – Палка в его руках угрожающе шевельнулась.

Атропа оглядела других детей. Все пятеро смотрели на нее кто с ненавистью, а кто с испугом. Она не заметила ни одного сочувствующего взгляда. Она отошла, глотая злые слезы. С тех пор она сидела в стороне в одиночестве и наблюдала за ними. В четыре года она поняла, что ее не любят не только дети, но и родители.

Лучшими друзьями стали жуки, червяки, лягушки. Она любила наблюдать за ними. Когда она научилась управлять насекомыми? Она сама не смогла бы ответить. Атропа говорила мухе: «Лети сюда!». И та послушно садилась на раскрытую ладонь. Или: «Брысь отсюда!». И муха улетала. Ее бабушка, тоже ведьма, в первый раз увидев фокусы с мухами, заявила:

– Пора начинать твое обучение, – и достала из деревянной шкатулки, отделанной бусинами и ракушками, янтарные бусы. – Это не простые бусы. Храни их так же, как свою жизнь; в них вся твоя сила. Знай, что ты ведьма по рождению. Наш дар передается от бабушки к внучке. То, что ты сейчас умеешь делать, крупицы по сравнению с тем, какой силой будешь обладать после моей смерти. Когда я умру, она полностью перейдет от меня к тебе.

Бабушка вложила бусы Атропе в руки. Желтый янтарь словно светился изнутри, в одной продолговатой бусине навеки застыла маленькая мушка.

– Эта бусина особенная. В ней хранится твоя сила. Это твой амулет. Сильнее жизни ты должна беречь ее! Помни, потеряешь эту бусину, и пропадет твоя сила. Дар колдовать исчезнет, а без него ты заболеешь и умрешь. Помни об этом!

Атропе было одновременно страшно и жутко интересно. В детстве смерть не кажется чем-то ужасным, а скорее, чем-то ненастоящим и далеким. Трудно представить, что можно было исчезнуть навсегда. Зато она окончательно поняла, чем отличается от других детей.

– Бабушка, а я буду ходить в школу альвов?

– Ни к чему тебе эта школа, – отрезала бабушка и поморщилась. – Это эльфам, да эльфинам и всяким простакам надо учиться, чтобы стать ими. Ты и без учебы всему научишься. Объявим, что у тебя слабое здоровье, и ты не можешь ходить в школу. Чтобы любопытные не расспрашивали.

Атропа немного расстроилась, но потом поняла, что так даже лучше. Не нужно сидеть вместе со всеми на уроках, слушать магистров и отвечать, когда спросит. Бабушка сама ее всему научит.

Атропе было восемь лет, когда состоялся этот разговор. Через несколько полнолуний бабушка умерла. Родители все же отправили Атропу учиться. Ее мама очень хотела, чтобы дочь получила силы эльфов и стала эльфом. Бедная мама ничего не знала о том, что свекровь уже передала свои темные знания внучке.

Атропа поступила в школу по настоянию матери. Особого рвения к учебе не проявляла, ей больше нравилось колдовать по-тихому.

Незаметно она подстраивала мелкие неприятности с одноклассниками. Для этого проводила темные обряды в лесу – те, которым научила бабушка. Иногда колдовала по наитию. Тогда Атропа еще многого не знала и пыталась определить свои возможности.

Однажды ее поймал Вещий Дисмарх. Это случилось так.

Атропа варила карающее зелье в лесу: нужно было наказать одну девчонку, которая назвала ее вонючей. Это действительно так и было: сколько бы Атропа не мылась, сколько бы ни стирала и не чистила одежду, все равно от нее исходил запах немытого тела. Этот запах появился сразу после того, как бабушка подарила бусы. Сперва он был еле уловимым, но после смерти бабушки стал невыносим даже для самой Атропы. Она вспомнила, что так же пахла ее бабушка. «Запах настоящей темной ведьмы!» – сказала она однажды. Сначала запах сводил Атропу с ума, сделал раздражительной. В это время она много наделала глупостей – с помощью колдовства сталкивала учеников лбами, роняла их, натравливала друг на друга. Просто чудо, как тогда не попалась: видимо, бусы берегли. Позже Атропа привыкла к запаху и перестала обращать на него внимание.

Но девчонку обязательно нужно было наказать – никто не мог говорить с Атропой с таким презрением безнаказанно.

Зелье отличалось от других тем, что помимо добавления в него ядовитых трав оно готовилось на протяжении шести лунных ночей. Если хотя бы в одну из ночей бледный лунный диск не появлялся на небе из-за туч, приходилось готовить зелье заново. Трудности не пугали Атропу – помимо этой девчонки Атропа желала проучить еще одну выскочку, которая назвала ее тугодумкой.

Варево было почти готово – от него уже шел неприятный запах болота. Осталось дождаться темного дыма. Она так увлеклась, что не услышала шороха шагов. Густой низкий голос раздался почти над ухом, заставив от неожиданности вздрогнуть.

– Темными знаниями пользуешься? А ты знаешь, что будет, если ошибешься, или кто-нибудь увидит?

Атропа впервые испугалась по-настоящему. Колдовать без посвящения строго запрещалось, а посвящали не раньше шестнадцати лет. Если бы узнали о ее колдовстве, то могли бы забрать бусы. Она отскочила от котелка с зельем и оглянулась на пришельца. Перед ней стоял незнакомый мужчина с массивным подбородком. Черные глаза словно прошивали Атропу, под их взглядом она боялась даже пошевелиться. Нужно было убежать, но она не могла сделать и шага – все тело словно оцепенело. Незнакомец отвел взгляд, и способность двигаться вернулась.

– Так ты и есть Атропа, внучка Вяхи? – лениво, словно нехотя спросил он.

Она сглотнула и кивнула.

– Похожа на свою бабку. – продолжил он, разглядывая ее. Взгляд скользнул к шее, и глаза его блеснули. Атропа невольно закрыла бусину рукой.

Незнакомец подошел ближе и прикоснулся к бусам. Перебирая бусины одну за другой, добрался до продолговатой с мушкой и легонько сжал ее. У Атропы перехватило дыхание, ей стало трудно дышать. Незнакомец усмехнулся.

– Красивые бусы. Но вот эта бусина нравится мне больше всех. Может, расскажешь, почему она такая особенная?

У Атропы было ощущение, словно он держится не за бусину, а за ее шею. Она глотала ртом воздух и не могла вдохнуть.

– Отныне ты будешь подчиняться мне. – он уставился ей в глаза и произнес по слогам. – По-ня-ла?

Атропа кивнула. Он криво усмехнулся и убрал руку. Дышать стало легче.

– Люблю, когда понимают немедля, – лениво протянул он, словно только что и не душил Атропу. Глаза его стали колючими. – Вылей зелье, и больше колдовством в школе не занимайся. На уроках покажешь свое полное невежество. Никто не должен здесь даже подозревать о твоем умении и нашем знакомстве. Отныне служишь мне. Ослушаешься – накажу. Вопросы есть?

Атропа едва выдавила из себя:

– Да. Кто вы?

– Странно, что ты не знаешь меня. – ответил он и всмотрелся в глаза.

– Дисмарх Вещий. – прошелестела Атропа одними губами. Бабушка рассказывала о нем. Она говорила, что он очень могущественен и опасен.

Вещий Дисмарх довольно улыбнулся:

– Хочешь еще что-то спросить?

– Нет, – энергично замотала она головой.

Такой ответ устроил незнакомца. Он поднял в улыбке правый уголок рта, повернулся и быстро скрылся за деревьями. Атропа дождалась, когда стихнет шум шагов, схватила котелок и бросилась бежать из этого страшного места как можно скорее.

С этого случая ночи превратились в кошмары, ей снился страшный незнакомец. Он срывал с шеи заветную бусину и сплющивал одними пальцами.

Прошло несколько новолуний после встречи в лесу, но Вещий Дисмарх не появлялся. Атропа начала успокаиваться; но потом в голове зазвучал его голос. «Ты должна сделать так, чтобы тебя отчислили, – приказывал он, – По-ня-ла?». «Да», – мысленно ответила она. «Хорошо, действуй. Жду результата». Атропа не посмела ослушаться. Пришлось прикинуться полной дурой. Вскоре ее отправили домой как безрезультатную.

Атропа не расстроилась. Она знала уже гораздо больше не только учеников, но и некоторых учителей.

***

Атропу подселили в камеру к дрянным девкам. На воле нормальные жители всегда избегали их, и Атропа тоже старалась не пересекаться с ними. Дрянные девки вели свободный образ жизни – пили дешевые крепкие напитки, курили вонючий низкосортный табак и отдавались мужчинам за еду и кров. Они неряшливо одевались и громко разговаривали, а при случае всегда готовы были обмануть.

Толстая надзирательница долго вела Атропу по длинному коридору в виде катакомб с вырытыми по бокам углублениями, в которых содержались узники.

Сначала путь их пролегал по мужской части тюрьмы. Атропа не боялась неприятных запахов, немало она встречалась с ними в жизни. Но то, как пахло здесь, удивило даже ее. Она даже прикрыла нос, стараясь дышать как можно реже. Грязные мужчины за решетками оживились, увидав новенькую.

– Красавица, тебя-то сюда за что? Поди-ка, соблазнила высшего асама? – съязвил длинноволосый простак и беззубо рассмеялся. Хохот прокатился под низкими сводами катакомб басистым эхом и осел в каждой камере. Атропа сильнее стиснула зубы, подумав: «Девчонка заплатит мне за все, и за это унижение тоже».

Толстая надзирательница скривила губы в усмешке и ударила булавой по решетке.

– А ну, тихо!

Мужчины не успокоились. Долго смех провожал двух женщин, пока не растворился позади.

Шли долго. Надзирательница несколько раз сворачивала, Атропа сбилась со счета, сколько раз. Наконец, они вышли на женскую половину. Узницы равнодушно взирали на новенькую, не проявляя какого-нибудь внимания.

Атропа гадала, в какую камеру попадет? Больше всего хотелось остаться одной. Надзирательница остановилась у одной из камер. Клацнул замок, и Атропа оказалась внутри полутемного помещения.

Сокамерницы неприветливо встретили новенькую.

– И зачем нам нужна эта старуха? Работать не сможет, а норму из-за нее добавите! Придется работать за себя и за нее! – проворчала неряшливо одетая женщина с криво обрезанными волосами.

– Не вздумайте сломать ей руку или ногу, – предупредила ее надзирательница, – иначе заставлю делать больше в два, а то и в три раза.

Она по-хозяйски прошлась по камере, заглянула во все углы. Длинные широкие брючины подметали земляной пол. Задрала нос вверх, понюхала воздух и поморщилась:

– Что-то запах мне здесь не нравится, поди-ка опять замутили мутло?

– Откуда нам взять здесь ягоды? Они же тут не растут! – уверенно сказала молодая, с голубыми глазами девушка. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не циничный взгляд все видевшей и испытавшей.

– Ну-ну… смотрите, если найду, вам же хуже будет, – надзирательница повернулась к Атропе. – Чего стоишь? Располагайся! Рано утром на работу, смотри, не проспи.

Она оставила ее в камере; повернулась и ушла, не забыв закрыть за собой лязгающую дверь.

Атропа незаметно огляделась. Камера представляла собой выдолбленную в камне небольшую комнату с нишами для спанья. Пахло действительно кислым, с примесью чего-то сладковатого. Атропа недовольно поморщилась – такие запахи витали в бедных городских кварталах.

– Чего нос воротишь? – с вызовом спросила криво стриженая. – Не нравится? Ароматы тебе подавай?

Атропа не ответила. Больше всего ей хотелось, чтобы оставили в покое. Она молчаливо прошла к свободной нише и встряхнула матрас, с торчащим сквозь дыры сеном. Вытащила из-под мышки сверток с постельным бельем и положила на матрас. Обычно постельное белье брать запрещали, но Атропа поступила с особыми указаниями. Они разрешали взять узнице чистые простыни и одеяло. Прочитав указания, надзирательница ехидно усмехнулась: «Вряд ли ты ими попользуешься».

Атропа аккуратно разложила простынь.

– Да мы никак из правительственного дома? Подумать только, белое белье. Как давно я не спала на таком! Думаю, тебе оно лишнее. – голубоглазая подошла ближе и протянула руку. – Давай сюда белье.

Атропа молча оборачивала матрас простынею.

– Ты не слышишь, что ли? – прошипела голубоглазая и крепко схватила Атропу за плечо.

Атропа скинула руку и отступила к стене, внимательно следя за голубоглазой. Та сузила глаза и многозначительно посмотрела на своих подруг. Те дружно встали, словно по команде, и окружили Атропу. Кольцо стало сужаться. Атропа поняла, что голубоглазая главная в этой группе: остальные сделают все, что она прикажет. Будь на ее месте простачка, быть бы ей битой, но Атропа принадлежала к потомственным колдуньям. Не дожидаясь, когда ее возьмут в клещи, она приложила руку к бусам, нащупала заветную бусину и быстро прошептала: