Текст книги "Научи меня любить (СИ)"

Автор книги: Angel Guardian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Я не привык и не умею заботиться о ком–то, кроме себя. Я не знаю, как доверять людям, поэтому предпочитаю держать их от себя подальше. Так безопаснее.

Заношу Алика в ванную комнату и опускаю его на дно своей большой ванны–джакузи. Включаю теплую воду и прошу его смотреть на нее, не отрываясь, сосредоточившись на звуке ее течения, параллельно массируя и растирая ему плечи, шею и голову…

С каждой минутой, с каждым новым вздохом тело Алика расслабляется, а дыхание становится ровным и глубоким.

Когда паника полностью отступает, переношу обессиленного парня обратно на кровать, где он тут же забывается спокойным сном, а я лежу рядом и перебираю его густые шелковистые волосы, пытаюсь понять, чем, черт возьми, была вызвана паническая атака, которая оказалась нежданчиком не только для меня, но и для самого Алика.

Глава 5

POV Алик

Когда Глеб начинает меня яростно целовать, по началу я и поверить не могу в реальность происходящего. Но его натиск, сила и сводящая с ума энергетика отправляют все мои сомнения и неуверенность за пределы этой реальности.

Отдаюсь страсти и желанию полностью и без остатка.

Происходящее со мною сейчас заставляет вспомнить давно забытые ощущения. Такие упоительно сладкие, томительные, превращающие кровь в лаву, взрывая все органы чувств феерией, погружая тело в экстаз.

Глеб, не стесняясь, ласкает мое тело смело и дерзко, оставляя следы из засосов и укусов, прокладывая дорожки от шеи к ключицам, от горошин сосков к ушным раковинам. А я стону и выгибаюсь, зарываясь в густые, шелковистые волосы мужчины, неосознанно шепча всякий романтический бред.

Ласки становятся более эротичными. Руки блуждают везде и сразу. Движение длинных пальцев по спине, ягодицам, и вот они уже касаются самого сокровенного...

Чувство тревоги зарождается во мне слабой, еле тлеющей искоркой и с каждой новой лаской разгораясь всё сильнее и стремительнее. Усиленно гоню от себя это странное и непонятное ощущение страха и паники. А оно всё растет и растет во мне, затапливая собою всё мое сознание…

Как только Глеб начинает ласкать пальцами колечко ануса, мне катастрофически перестает хватать воздуха. Изо всех сил пытаюсь взять себя в руки и обуздать панику и страх, которыми разрывает мое сознание на части, но ничего не выходит...

Меня начинает сотрясать озноб, горло сдавливает спазмом, живот скручивает тупой болью, меня всего прошибает холодный пот.

Я не понимаю, что происходит. Такого раньше никогда не было. Никогда прежде я не испытывал такого панического ужаса перед самим фактом проникновения в меня. А сейчас я лежу и понимаю, что просто умру, сойду с ума, если это произойдет, но как назло, не могу ни пошевелиться, ни сказать, ни оттолкнуть. Просто лежу и захлебываюсь своим собственным ужасом и страхом.

Дальнейшие события развиваются, как в тумане. Вижу испуганное, непонимающее лицо Глеба, слышу его спокойный, тихий голос, который гипнотизирует и успокаивает. Затем теплая и расслабляющая вода. Его сильные руки на моем скованном в панцирь теле…

Упускаю момент, когда весь мир для меня гаснет...

Прихожу в себя, настороженно прислушиваясь к окружающей обстановке. Тишина.

Приподнимаюсь в постели, осматриваюсь. Жалюзи на окнах закрыты, создавая тем самым полумрак. Сама спальня большая, аскетично обставленная, что неизменно говорит о характере своего хозяина. Тяжелая массивная мебель, бежево-коричневые тона отделки, полное отсутствие цветов, но присутствие экзотических ваз и кованых элементов декора. Всё это создает ощущение холодной сдержанности и функционала. Под стать самому Глебу.

Встать на ноги получается не с первой попытки. Слабость во всем теле взывает вернуться в горизонтальное положение, а ноющие мышцы, наоборот, требуют разминки и движений.

Ванную комнату нахожу по соседству с просторной гардеробной. Всё та же сдержанность, всё тот же минимализм, с изрядной долей вкуса и дороговизны.

Смотрю в зеркало и присвистываю. Лицо бледное, под глазами темные круги, на голове беспорядок. Беру с полочки, что рядом с умывальником, расческу и пытаюсь привести волосы в порядок. Умываюсь холодной водой. Ну вот, уже лучше.

Не могу не заметить, что на мне надет спортивный костюм. Хм, даже не помню, как меня одевали…

Напоследок справляю нужду и выхожу из комнаты. Иду на звук приглушенных голосов.

Нахожу Глеба в компании взрослого, практически полностью седого, мужчины. Они сидят на диване и о чем–то тихо беседуют. Перед ними, на журнальном столике, два коньячных бокала с янтарной жидкостью на дне.

Первым меня замечает Глеб. Ловлю на себе тревожный взгляд его серебристых глаз, широко улыбаюсь. Приятно, блин…

– Алик, проходи, – приглашает он, приподнимаясь с дивана, – познакомься, это Владислав Илларионович, психиатр, занимающийся исследованиями, природой и лечением фобий и различных вегетативных расстройств.

От удивления и серьезности профессии этого седовласого мужчины, которого представляет Глеб, немного зависаю. Ничего себе. Крутой дядя...

– Владислав Илларионович, позвольте представить, Ваш будущий пациент, Альберт, – закончив свою речь, Глеб снова садится и берет свой бокал в руки, круговыми движениями разбалтывая и согревая жидкость.

– Что ж, приятно познакомиться, молодой человек, – улыбается Владислав, протягивая мне руку.

– Да. Здравствуйте. И мне приятно, – выхожу из ступора я, неуверенно пожимая протянутую ладонь.

– Я Вас оставлю, – тихо говорит Глеб и уходит в сторону своего кабинета.

– Итак, – поставленным голосом начинает мужчина, жестом приглашая меня сесть рядом с собою, – Глеб мне рассказал, что у Вас случился приступ «панической атаки»...

– Какой атаки? – бесцеремонно перебиваю я, действительно не понимая о чем идёт речь.

– Что Вы помните из случившегося? – не обращая внимания на мой вопрос, спрашивает врач.

– Я помню сильный страх, панику, озноб, боль в животе и холодный пот, – перечисляю я, усиленно пряча пылающее лицо от проницательных глаз Владислава Илларионовича. Ведь и ежу понятно, что он знает, ЧЕМ мы с Глебом занимались, перед тем, как у меня случился этот приступ.

– О, не стоит так смущаться, молодой человек. Я прекрасно осведомлен об ориентации дорогого Глеба Марковича, и конечно же, я знаю, что между вами произошло в момент самого расстройства. Но я здесь не для того, чтобы осуждать Вас или его. Меня пригласили разобраться в сути проблемы и помочь Вам максимально быстро избавиться от неприятного недуга.

– Эти атаки, как Вы их назвали, они опасны для жизни? – слова этого странного, я бы даже сказал, флегматичного мужчины, немного шокируют меня. Особенно та их часть, в которой говорится про ориентацию Глеба.

– Нет, умереть Вы не можете, – авторитетно заявляет врач, отпивая небольшой глоток коньяка из пузатого бокала, – дело в том, что физически Вам ничего не угрожает. Удушье, страх, паника – всё это в вашей голове, – Владислав замолкает, что–то обдумывая, – Альберт...

– Можно просто Алик, – поправляю я, но тут же смущаюсь и извиняюсь, – простите.

– Алик, – тон становиться более профессиональным и деловым, – давайте построим нашу беседу таким образом. Я рассказываю Вам максимально доступным языком, что с Вами было, задаю интересующие меня вопросы, а уже потом Вы зададите мне свои, если что–то будет непонятно. Согласны?

– Да, конечно, – вот интересно, у Глеба все знакомые такие властные личности? От этого Влада у меня мурашки бегут по коже, а от его темно–зеленых глаз вообще хочется спрятаться.

– Прекрасно, – сдержанно улыбается мне эскулап и продолжает, – судя по рассказу Глеба и Вашей реакции, делаю вывод, что приступ случился с Вами впервые. Для начала разберем, что такое «паническая атака»...

Последующие сорок минут он рассказывает, задает вопросы и выявляет шкалу тяжести моего расстройства. За это время я узнаю об этом недуге всё. Ну, или почти всё. Для того чтобы выявить причину появления болезни, я вынужден рассказать о тяжелом расставании с Олегом и о том, как попал в больницу с диагнозом «нервного истощения» и «малой депрессии». А также о том страшном дне, ставшим для меня и моих чувств роковым.

Чтобы раскрутить меня на столь откровенный разговор, Владиславу Илларионовичу приходится изрядно потрудиться. И только заверения, что он повязан кодексом о неразглашении врачебной тайны, развязывают мне язык.

В общем, спустя час Владислав выносит вердикт, определив мое расстройство как не тяжелое, лечащееся за несколько сеансов терапии.

– Вот, возьми, – протягивает мне свою визитку мужчина в то время, пока мы стоим и курим на балконе, – на обороте есть мой мобильный, но по нему звонишь только в крайнем случае. Понятно? – спрашивает Владислав, незаметно для меня перешедший на «ты».

– Да, конечно, – бойко откликаюсь я, кивнув для большей убедительности.

– Завтра жду тебя на второй сеанс. Да, именно на второй, сегодняшний тоже считается. В общем так, будешь хорошим мальчиком, управимся быстро. И еще, – лицо мужчины становится серьезным, призывая к вниманию, – раз уж приступы у тебя непосредственно связаны с половым актом, – от этих слов краснею, бледнею, но виду не подаю, – то мы не будем его исключать. Наоборот, совместим приятное с полезным! – всё, я в ауте! Сказать, что мне стремно, всё равно, что промолчать. Одно дело говорить о сексе и любовниках с таким же геем, как и ты сам, а другое дело со взрослым мужчиной, и не просто мужчиной, а психиатром. Да, я его пациент по всем статьям. Вот только от своей гейской натуры как–то не спешу избавляться. Меня и так живется не плохо.

– Так, всё, пошли, мне еще с Глебом переговорить нужно, а я уже опаздываю на встречу, – говорит эскулап и уходит с балкона. Плетусь за ним.

Пока Владислав и Глеб разговаривают, гоняю чаи на кухне. У меня есть над чем подумать...

POV Глеб

Когда в кабинет заходит Влад, я сижу за компом и сосредоточенно читаю договор поставки строительных материалов.

– Ну что, «док», всё плохо или жить будет? – спрашиваю я, потягиваясь всем телом.

– Да будет, конечно, – усмехается мужчина, с удобством располагаясь в кресле напротив.

– Что с ним? – спрашиваю в лоб.

– Да, собственно, ничего серьезного, – разводит руками он, – как ты правильно определил, это был приступ паники, вызванный страхом полового акта.

– Не понимаю, – искренне удивляюсь, сажусь прямо и спрашиваю, – он что, жертва насилия, что ли?

– Все намного прозаичней, друг мой, – с пафосом отвечает Влад, – расстройство вызвано эмоциональным потрясением, произошедшим более полутора лет назад, каким, сказать не могу, уж извини. Добавлю лишь, что всё легко поправимо. Несколько сеансов терапии, и он будет как новенький, а с твоей помощью, так и того раньше, – тепло улыбается мужчина.

– Что ж, это хорошо, – задумчиво говорю я, – а от меня-то что нужно?

– Да ничего сложного, тебе понравится, – загадочно улыбается Владислав, – начну пока с обычной терапии, потом посмотрю, как парнишка отреагирует на гипноз, ну а дальше и тебя подключу, вот только, – «док» делает паузу, внимательно на меня поглядывая, – ты уверен, что готов взять на себя эту ответственность? Зачем тебе это нужно?

Слова Влада заставляют задуматься. Нет, быть кому–то нянькой я не готов, но и пасовать перед трудностями не в моих правилах. Желание обладать Аликом как было, так и осталось, и случившееся ничуть его не ослабило. Да и вообще, тянет меня к нему, как магнитом.

– Да, я готов, – мой твердый ответ и прямой взгляд в глаза служат ярким тому подтверждением.

– Отлично, тогда я спокоен, – кивает «док» и встает, – всё, мне пора, я и так уже опаздываю.

Провожаю Влада и иду искать потерявшегося парня в недрах моей немаленькой квартиры. Нахожу его, как уже повелось, на кухне. Он сидит за столом, обхватив руками большую керамическую кружку, и о чем–то усиленно думает.

Об активном мыслительном процессе говорит его взгляд, направленный вглубь себя и глубокая складка между бровями.

– Алик, о чем ты думаешь? – от неожиданности парень вздрагивает всем телом и смотрит на меня своими невероятно синими глазами, – прости, не хотел тебя напугать.

– Зачем тебе все это нужно, Глеб? – проигнорировав мой вопрос, идет в наступление Алик.

– Всё просто, я тебя хочу! – пожимаю плечами и подхожу ближе к объекту своей симпатии, но не дохожу, замираю. По лицу парня пробегает судорога разочарования и обиды. Хм, странная реакция на мои слова. Я далеко не каждому даю ключи от своей собственной спальни, так что можно сказать, это привилегия.

– Для тебя это просто секс, да? – с грусть в голосе спрашивает он.

– Алик, послушай, – присаживаюсь перед ним на корточки и заглядываю в глаза, – я сложный человек и я непросто впускаю людей в свою жизнь, непросто с ними схожусь и уж тем более непросто подпускаю к себе. В моем доме редко бывают посторонние люди, – внимательно слежу за тем, как мои слова проникают в подсознание парня и приживаются там, пуская корни. Да, я малодушная сволочь, которая сама никому не доверяет, но обожает, когда доверяют ей, – и то, что ты здесь для мне уже показатель. Ведь согласись, я же мог отвести тебя в гостиницу, или же разбудить и вытрясти из тебя твой адрес, на худой конец запереть в машине на какой–нибудь парковке, но я же этого не сделал?

Алик зачарованно на меня смотрит и словно под гипнозом кивает. Глаза его загораются блеском, а губы приоткрываются, приглашая к действию. Обхватываю его за голову руками и притягиваю к себе. Внимательно наблюдая за его реакцией, обвожу кончиком языка сначала верхнюю губу, потом нижнюю, прикусываю ее и тут же зализываю. Легкий, едва уловимый стон с его стороны вызывает у меня улыбку. Углубляю поцелуй, прохожусь языком по зубам и небу, посасываю и прикусываю его сладкий язычок, вовлекая нас в эротическое танго.

Никогда раньше не любил поцелуи в губы, считая их неприятной, слюнявой прелюдия к сексу. И вот, посмотрите на меня сейчас. Стою перед парнем на коленях, яростно сжимая его в своих объятьях, и не могу оторваться от этих умопомрачительно пьянящих губ. Всё пью и пью их нектар, не в силах насытиться ими. Разрываю наваждение, отстраняюсь от Алика и встречаюсь взглядом с глазами полными страсти и желания. «Понимаю тебя, мой хороший, очень хорошо понимаю». Встаю на подрагивающие ноги и замираю, почувствовав руки на своем паху. Опускаю взгляд и вижу, как Алик медленно расстегивает мои джинсы. Жадно ловлю каждое его движение: выражение лица, пробегающий по губам язычок в предвкушении лакомства, нетерпеливое дрожание рук.

Когда его тонкие пальчики обхватывают мою восставшую плоть, не могу сдержать приглушенного стона. Они мягкие и прохладные, а в контрасте с горячим и пылающим членом это особенно остро ощущается. Еще мгновение, и его теплый, влажный язычок обводит головку, играет с уздечкой, спускаясь по всей длине вниз.

М-м-м... Как же приятно...

Возвращается обратно к головке и немного заглатывает ее, посасывая. С силой втягиваю в себя воздух. Смотрю парню в лицо и вижу в его темно–синих глазах озорные искорки. Резкое движение его рта, и мой немаленький, надо признаться, член полностью оказывается у него во рту. От острого, яркого, бьющего по нервам ощущения прогибаюсь в пояснице и хватаюсь рукой за спинку высокого кухонного стула, что стоит рядом. Стон, похожий на рычание, вырывается из моего горла протяжным, низким звуком.

Боже, что творит этот чертенок?

– Алик, что ты... – договорить не получается, потому что парнишка начинает быстро и ритмично скользить руками и губами по члену, вышибая из моей головы все мысли. Лишая способности говорить, слышать, видеть. Могу лишь только хрипеть, рычать и стонать. Кончаю ему в рот с его именем на устах. Оргазм такой силы, что еле удерживаюсь на ногах. Делаю шаг в сторону и мешком падаю на стул. Только сейчас замечаю, что тесемки спортивных штанов Алика распущены, а из–под них выглядывает полуэрегированный член со следами спермы на головке. Сам же Алик, откинувшись на спинку стула, часто и глубоко дышит. На губах блуждает довольная улыбка.

– Ты. Маленький. Дьяволенок, – хриплым, севшим от страсти и стонов голосом заключаю я, – пожалуй, это самый охуительный минет в моей жизни. Говорю это и нисколько не кривлю душой. Я сложный человек, и мне сложно угодить практически во всём. Будь то еда, секс или отдых. Безусловно, оральных ласк в моей жизни было предостаточно, с яркими и красочными оргазмами, но этот оказался исключительным, фееричным, «крышесносным».

– Если это такой комплимент, то спасибо, – расслабленно отзывается Алик, не открывая глаз.

– Нет, малыш, это не комплимент, это факт, – говорю я в его приоткрытые губы, раздвигая их языком и увлекая нас в терпкий, со вкусом семени, поцелуй, – пойдем, нам обоим нужен душ.

Глава 6

POV Алик

С того дня, что я ночевал у Глеба, прошло больше недели. Всё это время я только и делал, что работал, работал и еще раз работал. А еще всячески избегал самого Глеба.

Тот эпизод на кухне напугал меня до чертиков. Ни сколько самим фактом орального секса, сколько тем, что я почувствовал во время и после него. Мое сердце наполнилось нежностью, сознание взрывалось радостными фейерверками, а в голове пульсировала одна единственная мысль: «Я ему не безразличен! Не безразличен!»

Признаться, в тот день я испытал самый яркий оргазм за последнее время.

Как только Глеб появился в моей жизни, я отдалился от Артема. Секс стал нерегулярным, по большей части механическим. Тогда я еще не осознавал, с чем это может быть связано, списывая всё на работу, усталость и недосып.

В плане постели Тёмка был таким же непроходимым романтиком, что и в отношениях. Каждый наш секс сопровождался непременной атрибутикой в виде свечей, музыки и вина. Практически всегда он был чувственным и нежным. В нем по определению отсутствовала грубость и необузданная страсть. По началу, когда мы только познакомились, я очень этому радовался, одобрял и поощрял. Таким образом я хотел убежать от любого, даже самого незначительного, напоминания об Олеге. А поскольку мой бывший любовник в постели вел себя, как похотливое животное, всяческое проявление сексуальной агрессии воспринималось мною с ужасом.

Но от себя не убежишь, как и от своих сексуальных предпочтений. Буквально через три месяца, как мы начали встречаться, мне стало не хватать тех чувств и экспрессии, того накала страстей, что неизменно присутствовал в наших с Олегом отношениях. Может быть, именно поэтому я и не смог полюбить Артёмку. Он был слишком нежным, слишком трогательным, слишком правильным во всём. А мне был нужен «жесткий трах», по крайней мере, хотя бы иногда.

И вот уже как неделю я прячусь от Глеба, от себя и от своих собственных чувств к нему. Я слишком сильно боюсь повторения прошлого. Второго раза я просто не переживу…

В данный момент я еду на очередную терапию к Владиславу Илларионовичу. Эта – уже четвертая по счету. На них мы много разговариваем, учимся правильно дышать, правильно думать, правильно себя вести в моменты панической атаки. Пару раз он применил ко мне гипнотерапию. Сказал, что у меня очень гибкое и податливое к гипнозу подсознание. Даже и не знаю, хорошо это или плохо.

За эту неделю я о многом передумал. О том, чего хочу я, о том, чего хочет Глеб, о том, как с ним быть, как вести себя, чего ждать от него и к чему готовиться.

Конечно же я отдаю себе отчет в том, что Глеб – улучшенная копия Олега, белее человечная, что ли. И это убивает меня больше всего. Ну почему в жизни все так нелогично? К тому, от кого нужно бежать без оглядки, наоборот, тянешься, словно глупый мотылек на огонь.

Пару дней назад Артём вывез от меня последние вещи. Не могу сказать, что легко перенес нашу встречу. Он был так подавлен, бледен и печален, что сердце сжималось в груди, и снова начинало отдавать чувством вины. Я знаю, что Тёмочка меня ни в чем не винит, но почему-то мне от этого не легче. Наверное, потому, что я очень хорошо знаю, что он чувствует…

– Здравствуй, Алик, проходи, – как всегда безупречный, выглаженный и выбритый, Владислав Илларионович восседает за своим массивным столом и что-то усиленно печатает на ноутбуке, – подожди минутку, я сейчас.

– Доброе утро, хорошо, – прохожу и сажусь в удобное кожаное кресло.

Кабинет у Влада типичный. С множеством функциональных полочек, ящичков, книг и историй болезней. Помимо рабочего стола и кресла, здесь еще есть: большой диван, журнальный столик и кушетка. Да, да, именно такая, как у психоаналитиков в американских фильмах. Сам «док» посмеивается над ней, признаваясь, что это подарок коллеги из США.

– Ну что, как дела, как самочувствие? – поднимаясь из-за стола, спрашивает Влад.

– Всё хорошо, – пожимаю плечами.

– Как сон? Кошмары не мучают? – продолжает привычный опрос мужчина.

– В последнее время мне вообще ничего не снится, – это правда. Засыпаю с серым экраном перед глазами и просыпаюсь с ним же. С одной стороны, неплохо. Было бы куда хуже засыпать и просыпаться с образом Глеба перед глазами. Вполне достаточно и того, что он у меня и так из головы не выходит, постоянным фоном присутствуя на задворках сознания. А с другой стороны, страшно и непривычно.

– Не переживай, это временное явление, – беспечно махнув рукой, успокаивает Влад, – своеобразная защитная реакция сознания на терапию. Такое бывает, тем более, когда применяется гипноз. Сегодня, кстати, я снова хочу поработать с твоим подсознанием и пора подключать Глеба.

При упоминании последнего меня обдает жаром, а сердце срывается в бешеный галоп.

– Что, поссорились? – по-своему расценивает мою реакцию и перепуганное лицо, Влад.

– Нет, просто… я… у меня сейчас очень много работы, и мы практически не видимся, – нет, ну а что еще я могу сказать? Что я страус, прячущий голову в песок? Что специально загружаю себя работой по самое «не могу», чтобы времени не оставалось ни на что кроме сна? К слову сказать, Глеб подобной мне херней не страдает. Первые несколько дней моего усиленного бегства он еще пытался со мною увидеться, звонил, приглашал посидеть в ресторане, поиграть в боулинг, на худой конец, сходить в кино, но я каждый раз находил 1001 «отмазку», ссылаясь на непроходимую занятость. К концу недели ему предсказуемо надоели эти танцы с бубном, и он исчез с поля моего радара.

– Ну, значит, придется найти время, – безапелляционно заявляет Влад, пристально заглядывая мне в глаза, – Алик, если ты еще не понял, то мы тут не в игрушки играем. Человеческая психика – очень тонкий и сложный инструмент, с которым мне приходится работать. Я не потерплю неуважения к себе и к своей работе. Насколько я помню, мы изначально договорились, что Глеб примет участие в моей терапии, когда это потребуется. На основании этого я и построил всю систему твоего лечения. Так что выкрои вечерок другой для того, чтобы заняться и приятными вещами, – ни тени улыбки, одна лишь сталь в голосе и хмурый, недовольный взгляд темных глаз.

– Х–хор–рошо, – блею я под силой его давления, – простите.

– Что ж, раз мы все выяснили, тогда приступим.

Через час, перед моим уходом, Влад говорит:

– В общем, так, Алик. Как смог, я тебя подготовил, теперь всё дело за тобой и Глебом. Будете делать всё правильно, не торопясь, повторного рецидива может и не быть. Просто не забывай о концентрации внимания на самом процессе, а не на своих мыслях, страхах и ощущениях. Живи настоящим. Забудь о прошлом, – наставительно говорит Владислав Илларионович, стоя на пороге своего кабинета, – если что, звони. Всё, удачи и успехов.

– Да, спасибо, и Вам всего хорошего, – вежливо прощаюсь я и ухожу. После гипноза состояние выжатого лимона. В голове пусто и гулко. Всё тело будто ватное. Иду, а ноги заплетаются. Выхожу на улицу, вдыхаю свежий осенний воздух. Делаю несколько шагов по тротуару и вижу черный припаркованный Порше с сидящим на капоте Глебом.

Дергаюсь, чтобы ретироваться к своей машине, но не успеваю. Говорю же, слабость. Сильные руки перехватывают меня и разворачивают к себе.

– Не надоело бегать? – зло шипит в лицо Глеб, сжимая мои локти.

– Глеб, пусти, мне больно, –, но мужчина глух к моим мольбам. В нем клокочет ярость и гнев.

– Нет, малыш. Хватит. Добегался, – грозно рычит он, сверкая грифельно–серыми от злости глазами, – теперь ты от меня уже никуда не денешься. Садись в машину, – не просьба, приказ. Открывает дверь и ждет, пока я сяду на пассажирское сидение.

– А как же моя… – не успеваю договорить, властный голос меня перебивает:

– Отправлю людей, пригонят. Садись уже, Алик!

Признаться, видеть Глеба в таком состоянии мне еще не доводилось. Казалось, что он из последних сил сдерживается, чтобы не устроить мне разнос.

Делать нечего. Раздражать его еще больше своим упрямством желания нет, да и страшно как–то. Сажусь, пристегиваюсь. Прямиком едем к Глебу домой. Субботний день, дороги свободны, долетаем за десять минут. Выходим, поднимаемся на лифте на восемнадцатый этаж его элитного дома, заходим в квартиру. Всё это мы проделываем в полной, гробовой тишине. И как только дверь с тихим щелчком закрывается, Глеб впечатывает меня в нее спиной и впивается болезненным, злым, сминающим поцелуем и так же резко отстраняется, говорит:

– Совет на будущее. Не испытывай моего терпение, Алик. Тебе может это не понравиться, – отходит и направляется вглубь квартиры. А я стою и начинаю закипать от негодования. Срываюсь с места и иду за ним.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать, – моему возмущению нет придела, – кто ты такой, чтобы приказывать или угрожать мне?

– О, поверь, Алик, это всего лишь предупреждение, – хищно улыбается он, сложив руки на груди, – я – взрослый мужчина, глава компании, бегаю за тобой, как какой–то мальчишка, и уговариваю о встрече, а ты… – Глеб подходит и тыкает пальцем мне в грудь, – строишь из себя, черт знает что.

– Да кто тебя просит за мною бегать, Глеб? – не выдерживаю, ору я, – чего ты вообще ко мне привязался?

От моих слов он дергается, как от пощечины и отступает. Лицо его разглаживается и перестает уже напоминать маску зверя, которому прищемили хвост. На нем сейчас больше усталости и грусти, чем гнева и ярости.

– Знаешь Алик, ты меня просто поражаешь, – разочарованно говорит мужчина, медленно подходя к бару, – я никак не могу тебя понять, – налив себе выпить, одним глотком выпивает, – то ты признаешься мне, по пьяной лавочке, что устал меня хотеть, думать обо мне… – слышу эти слова и стону в голос: «ну кто бы сомневался…», – то делаешь всё, чтобы мы не встречались. Может, объяснишь мне, тупице, чего ты хочешь? – жемчужно–серые глаза Глеба смотрят мне прямо в душу.

Присаживаюсь на диван, судорожно соображая, что же на это ответить. Запал кричать и топать ногами кончился. Всё, «сдулся» шарик, уже не лопнет.

– Я боюсь тебя, Глеб, – говорю правду, не вижу смысла лгать, – меня до «усрачки» пугает твоя сильная и властная натура. Ты давишь ею, подчиняешь себе, а я этого не хочу. Хватит с меня и одного раза… – резко осекаюсь, смотрю на Глеба, он хмурится, обдумывает мои слова, – да, не буду отрицать, меня к тебе тянет. Да что уж там… – нервно усмехаюсь, – я пиздец, как хочу тебя, но… – судорожно вздыхаю, – в тоже время боюсь своих чувств к тебе, – замечаю в его глазах испуг, усмехаюсь, поясняю, – нет, Глеб, это не любовь. Можешь не переживать на этот счет. Меня уже давно отучили испытывать это чувство… – да что ж такое, чего это меня тянет на откровения о прошлом. Черт! Черт! Черт!

– Что с тобой случилось полтора года назад, Алик? – тихим, глубоким, с нотками сочувствия и участия голосом спрашивает Глеб.

– Но как… – вспыхиваю я.

– Влад сказал.

– Да как он посмел…? – не знаю зачем, подскакиваю на ноги.

– Стоп! Сядь! – властно осаживает меня Глеб и как-то смущенно добавляет. – Пожалуйста.

Сажусь обратно на диван. Сверлю его тяжелым взглядом своих прищуренных глаз.

– Не сопи так грозно, Алик, а то мне уже страшно, – усмехается Глеб, а я тут же успокаиваюсь от этой озорной улыбки. Как же он красив, когда на нем нет привычной маски холодного тирана, – «док» ничего мне не рассказывал. Лишь только то, что с тобою что-то произошло около двух лет назад. И что те события стали причиной твоего расстройства. Это всё. Так что не кипятись.

Какое-то время он молчит, давая мне возможность успокоиться.

– И всё же, не хочешь рассказать мне, что случилось…

– Нет! – поспешно восклицаю я, перебивая Глеба.

– Ладно, как хочешь, – и вот снова предо мною привычный генеральный директор строительной компании, сдержанный и властный мужчина.

– Прости, но я ни с кем не могу обсуждать эту тему, – решаю сгладить острые углы я.

– Хм… Ладно. Забудем. Ты голоден? – отрицательно качаю головой, не понимая, почему мне так обидно от его безразличия и отсутствия настойчивости.

– Нет, спасибо, не хочу. Глеб, зачем ты меня сюда приволок? – задаю я самый главный вопрос.

– А разве у тебя сегодня была не последняя встреча с Владом? – лукаво улыбается он, с кошачьей грацией подкрадываясь ко мне и толкая меня на диван, – разве нам не пора перейти от теории к практике, как советовал тебе врач.

От чуть хриплого, волнующего голоса мужчины, от тяжести его сильного тела, запаха его утонченного парфюма, от всего этого у меня по телу пробегает стая мурашек, поднимая волну желания и накрывая ею с головой.

Смотрю ему в глаза и тону… Жидкое серебро с поволокой возбуждения рушит все мои заслоны и кордоны. Вскидываю руки и притягиваю его к себе. Прижимаюсь своими губами к его, решительно раздвигаю их языком и страстно целую, захватывая право лидерства. Какое-то время Глеб позволяет мне вести. Трогать и ласкать себя, тискать и сжимать. Возбуждать и кружить голову. Но в один прекрасный момент всё меняется. Рывок и я уже лежу без верхней одежды, еще рывок и я полностью вжат его телом в диван, сам же он, возвышаясь надо мною, целует каждый миллиметр моего изнывающего по нему тела.

Его дерзкие, ненасытные губы скользят по моим губам, ключицам, задерживаются на затвердевших сосках, покусывая и зализывая их. Затем снова продолжают свой исследовательский путь по груди, ребрам, прессу… Снова остановка, отдельное внимание пупочной впадине и снова упоительное движение вниз.

От нахлынувшего желания не знаю, куда себя деть. Возбуждение такой силы, что от него ноет не только низ живота, но и всё тело. Сладкая, упоительная мука. Стону, мечусь, о чем–то прошу, в какой–то момент перестаю чувствовать руки и тяжесть Глеба на себе. Прохлада пробегает по моим бедрам и ногам, а затем я выгибаюсь с протяжным стоном от яркой вспышки экстаза, что пронзает мое тело и поясницу, когда его горячий рот накрывает мой возбужденный член.

Распахиваю подернутые туманом глаза и смотрю на Глеба.