Текст книги "Научи меня любить (СИ)"

Автор книги: Angel Guardian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Интересно, он всё слышал, что мы тут говорили друг другу или нет?

– Мы идем на посадку, вам стоит пристегнуться, – чуть более хрипловатым голосом, чем обычно, просит нас Хьюго, тем самым выдавая своё смущение и волнение. Выходит, что слышал…

Как и в первый раз, помогаю Алику справиться с непослушными ремнями, которые ходуном ходят в его дрожащих руках.

– Ну что ты, успокойся, всё будет хорошо, – тихо говорю я, сжимая рукой его ладони, – посадка будет мягкой, вот увидишь.

– Это не из-за посадки, – признается Алик, а я отчетливо вижу дорожки слез на его щеках.

POV Алик

Никогда не думал, что счастье может быть настолько всепоглощающим. Лишающим реальности, возносящим к звездам, дарящим ни с чем не сравнимое ощущение радости и покоя.

Признание Глеба до сих пор эхом отзывается у меня в голове, полностью вытеснив из нее любые другие, ненужные в этот упоительный момент, мысли.

Слезы катятся из моих глаз беспрерывным потоком. Ничего не могу с собой поделать. И плевать, что мужчины не плачут, плевать, что я сейчас беззащитен словно котенок, плевать, что мы не одни…

Этот момент мой и только мой…

***

Садимся плавно и мягко, как и предсказывал Глеб. Он снова помогает мне справиться с ненавистными ремнями. От переизбытка эмоций чувствую себя пьяным. Голова кружится, тело ватное, в горле сухость.

– Алик, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Глеб, заглядывая мне в лицо.

– Не знаю, – честно признаюсь я, – мне как-то не по себе.

– Не переживайте, – обращается к нам с Глебом Хьюго и без перевода оценив мое слияние, – такое бывает с непривычки. Поспите, и всё пройдет. Всего доброго, – прощается он и снова возвращается в вертолет.

– Ну как полетали? – лучезарно улыбается Ганс, вопросительно приподняв бровь.

– Отлично, спасибо Вам, – энергично отзывается Глеб, пожимая руку мужчине, – вот только моему другу что-то нехорошо, Вы извините нас, но мы поедем.

– Да, конечно, – кивает мужчина. – Может быть, врача?

– Со мной все в порядке, – твердо говорю я, останавливая поток бессмысленных переживаний. – Это всего лишь банальное переутомление и всё.

– Тогда не смею Вас больше задерживать. До свидания. Был рад знакомству.

– Взаимно, всего доброго, – прощаемся мы и уходим.

В машине вырубаюсь, как только голова касается подголовника…

Как доезжаем до отеля, не помню, как поднимаемся в номер тоже. Единственный проблеск воспоминания – теплые руки любимого, бережно раздевающие и укладывающие меня спать…

***

Как и обещал Глеб, оставшиеся дни, мы много гуляем по городу, – насколько позволяет это сделать его еще не совсем здоровая нога, – катаемся на машине, занимаемся любовью, спим и едим…

Но у всего хорошего есть нехорошее, я бы даже сказал, паскудное, свойство быстро заканчиваться. Вот и наши каникулы подошли к концу…

Прощаюсь с Люцерном и Швейцарией с теплой улыбкой на устах. Это страна стала для меня особенной, я бы даже сказал, волшебной…

***

В ночью на девятое января мы приземляемся на родную землю. По этому поводу испытываю двоякое чувство радости и грусти.

С одной стороны, я соскучился по дому, по Максу, да и по городу тоже, а с другой – хорошо понимаю, что возвращение несет за собой ряд трудностей, с которыми придется столкнуться совсем скоро.

Там, на чужой земле, мы были свободны от предрассудков и стереотипов. Мы не боялись быть узнанными и осужденными. Не стеснялись быть самими собою. Там я знал, кем прихожусь Глебу, здесь же это является вопросом номер один в моем списке неизвестности…

POV Глеб

Сразу же по возвращению в Россию меня затягивает в водоворот привычной жизни с такой бешеной скоростью, что я и глазом не успеваю моргнуть, как уже сижу на рабочем месте, в авральном порядке решая кучу вопросов, у которых нет праздников и выходных.

Субботу и воскресенье провожу в разъездах по родным и близким. Всех нужно поздравить с наступившим Новым годом и Рождеством, подарить подарки, расцеловать и рассказать, что отдохнул я просто шикарно. А вот с кем – не ваше дело.

Все эти дни, наполненные семейными хлопотами и работой, мы с Аликом не видимся, лишь изредка созваниваясь. Его друзья и близкие, так же, как и у меня, требуют его внимания и присутствия. На остальное просто не хватает сил.

Я понимаю, что пришло время решить вопрос с переездом Алика ко мне, но всё никак не могу совершить этот последний шаг. Потому что, когда он будет сделан, очень многое в моей жизни изменится навсегда. Жизнь перестанет быть только «моей», она станет «нашей». Перестану существовать «я», появимся «мы».

Вносить изменения в свои привычные устои всегда страшно, особенно когда тебе под сорок. Вот и мне страшно. Да, я люблю Алика, как и он меня, но это еще не залог счастливого будущего.

Он молод, красив, горяч и импульсивен. Сегодня он любит меня, а завтра кого-то другого. Да, я понимаю, что мною руководит мое природное недоверие и страх быть преданным и обманутым, но как же хочется хоть раз в жизни взять и поверить, вопреки здравому смыслу, логике и разуму. Просто взять и пойти на поводу у собственного собственного сердца и плевать на все…

Да, пожалуй, я так и сделаю…

***

В понедельник вечером вызываю к себе Дмитрия.

– Глеб Маркович, вызывали? – спрашивает у меня водитель, заглядывая в кабинет.

– Да, проходи, присаживайся, – киваю я, рукой указывая на кресло за столом для переговоров, – Дим, скажи, как давно ты на меня работаешь? – начинаю разговор издалека.

– Хм… Около четырех лет, – немного удивленно отвечает парень.

– Ты доволен своей работой, зарплатой? – продолжаю свой допрос я.

Вижу, что парнишка начинает нервничать, беспокойно ерзая по креслу.

– Дим, расслабься, я не собираюсь тебя увольнять…

– Глеб Маркович, меня все устраивает, – импульсивно выпаливает Дмитрий, подаваясь корпусом вперед, – если Вам что-то не нравится в моей работе, Вы только скажите, я исправлюсь.

– Не сомневаюсь, – усмехаюсь я, пряча улыбку за указательным пальцем, приложеным к губам. Вот нравится мне этот парень. Хороший и надежный человек, верный и преданный сотрудник. Уважаю таких.

– Я понял тебя, Дим. Хорошо, тогда перейду к сути. Перед тобой лежит папка, открой ее.

Несколько секунд наблюдаю, как парень опасливо выполняет мою просьбу.

– Это договор о неразглашении тайны, – поясняю я то, на что в данный момент смотрит Дмитрий.

– Так я же уже такой подписывал, когда устраивался к Вам на работу, – растерянно моргает он, поглядывая на меня темными глазами.

– Ты подписывал договор о неразглашении коммерческой тайны, это же, – указываю рукой на лежащие перед ним бумаги, – договор о неразглашении сведений о моей личной жизни.

После этих слов парень зависает, явно не въезжая в то, что я имею в виду.

– Я объясню, что это значит, – поднимаюсь и пересаживаюсь к нему поближе, – подписав данный документ, ты обязуешься молчать обо всем, что можешь узнать о моей личной жизни в процессе нашей с тобой работы. Ты не имеешь права: распространять, продавать, сливать или еще что-то делать с появившейся у тебя информацией. Никто не должен знать, что происходит у меня в жизни вне этих стен. Ни мамы, ни сестры, ни друзья и подружки. Это понятно? – уточняю, дабы знать, стоит ли продолжать дальше.

– Понятно, Глеб Маркович, – немного испуганно и растерянно отвечает Дима.

– Что ж, тогда идем дальше. За нарушение данного договора предусмотрен штраф в размере десяти миллионов рублей и увольнение по статье с волчьим билетом по жизни, – в течение последующих пяти минут любуюсь охреневшим лицом парня, пытаясь угадать ход его мыслей.

– Хочу добавить, что подписав данное соглашение, твоя нынешняя зарплата увеличится в два раза, – заканчиваю я, откидываясь на спинку кресла, – твое решение, Дим?

– А можно я прочитаю договор? – обескуражено спрашивает парень, беря в руки белые листы бумаги.

– Нужно, Дима, нужно, – улыбаюсь я, возвращаясь за свой рабочий стол.

На какое-то время ухожу в работу, забыв про парня.

– Я согласен, Глеб Маркович, – хриплый голос водителя нарушает тишину моего кабинета, – можно мне ручку, я подпишу?

– Конечно, держи, – спокойно говорю я, протягивая ему свой «паркер».

На самом деле варианта, что Дима может и не согласиться, я даже не рассматривал. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого халявного повышения зарплаты только за то, что ты будешь держать язык за зубами и закрывать глаза на некоторые моменты частной жизни.

– Хорошо, раз с формальностями мы покончили, кое-что тебе расскажу, чтобы не было потом открытых ртов и выпученных глаз.

Дима реагирует правильно: весь подбирается и приосанивается, готовый слушать и внимать. Улыбаюсь и говорю:

– В скором времени в мой дом переедет жить молодой человек по имени Альберт, с которым вы так или иначе будете контактировать. Это неизбежно, – слежу за реакцией парня, но ее нет, странно…

– Вижу, что ты не понял смысла, заложенного в мои слова. Ок, я поясню. Алик – мой бойфренд, – да-а-а-а, вот она, та реакция, которою я так жду.

Челюсть Дмитрия падает на стол, а сам он в полном недоумении смотрит на меня, пытаясь осмыслить то, что только что услышал.

– Ну вот, теперь я вижу, что мы поняли друг друга, – улыбаюсь я, наблюдая за тем, как парень пытается взять себя в руки, – очень надеюсь, что новые обстоятельства моей ориентации никак не повлияют на наши с тобой деловые отношения.

– Нет, что Вы, – выходит из ступора Дима, активно качая головой из стороны в сторону, – просто Вы застали меня врасплох… я…э… понимаете, и подумать не мог, что Вы из этих… Ох, простите, я что-то не то несу…

– Ничего. Я понимаю тебя, Дим. Такие новости шокируют, особенно тогда, когда ты свято верил в то, что им не являлось, – я рад, что на лице парня нет и тени брезгливости и отвращения. Это все-таки внушает доверие и веру, что мы с ним сработаемся, учитывая новые обстоятельства.

– Ладно, Дим, у меня еще полно работы, так что можешь быть пока свободен, я тебя позже наберу.

– Как скажете, Босс, – озорно улыбается этот паршивец, выскакивая из кабинета.

Что ж, начало положено, осталось только поговорить с Аликом…

P.S. Если у кого-то возник вопрос, почему автор ничего не написал про Рождество, то заранее отвечу, что я атеистка и не считаю это праздником)

Глава 20

POV Алик

– Вы что, издеваетесь? – зло шиплю я в трубку, еле сдерживаясь, чтобы не начать орать матом, – вы же сами меня заверили, что заказ будет готов в начале января, так в чем проблема?

– Альберт, я, безусловно, понимаю всю степень Вашего негодования, но прошу Вас, поймите, в сложившейся ситуации нет нашей вины, – обреченно вздыхает менеджер на другом конце провода, – поверьте, от этого форс-мажора пострадали не только Вы, но и мы сами. Вы же понимаете, что являетесь не единственным нашим клиентом, сделавшим заказ до Нового года...

– Ну и какой выход из этой ситуации Вы мне предлагаете? – бесцеремонно перебиваю я мужчину, выплескивая на него все свое раздражение и негатив, накопившее у меня за всю эту неделю.

– Я же уже Вам сказал, только ждать…

– Сколько?!

– Не могу точно сказ…

Договорить он уже не успевает, потому что я резко бросаю трубку.

– Ну и какая бешеная моська тебя покусала? – удивленно спрашивает Макс, дожевывая ролл и макая в соевый соус следующий.

– Да бесит такой непрофессионализм, – рычу я, запихивая в рот суши.

– Пф… – недоверчиво фыркает Макс, делая глоток зеленого чая, – вот только мне не заливай, ок? – просит он, прикуривая сигарету. Затем откидывается на спинку дивана и внимательно на меня смотрит. – Ты всю неделю дерганный, словно у тебя ПМС и климакс в одном флаконе…

– Да пошел ты, – порывисто обрываю я друга, нервно закуривая.

– Ты же вроде как бросил?! – саркастически замечает Макс, не обращая внимания на мой агрессивный тон и поведение.

– И снова начал…

– Блять, Алик, ты заебал, – всё-таки психует друг, наклоняясь ко мне через стол, – у тебя что, жесткий недоёб? С Глебом посрался так теперь весь мир виноват? Что?

Прикрываю глаза, делаю пару вдохов-выдохов, дабы успокоиться. Что-то я и правду срываюсь на всех по поводу и без. С силой тру лицо руками и говорю:

– За всю эту неделю, что мы вернулись из поездки, я ночевал у Глеба всего лишь раз, – тяжело вздыхаю я, лохмачу волосы и продолжаю, – он ведет себя так, словно и не было того признания в любви, не было десяти дней счастья, как будто вообще ничего из всего этого не было…

– Алик, ты меня пугаешь, – обеспокоенно признается друг, качая головой, – тебе эта ситуация ничего не напоминает, чувства дежавю не вызывает?!

– А без сарказма никак? – снова завожусь я, нервно постукивая пальцами по столу.

– Никак! – передразнивает меня друг. – Вот ты мне скажи, ты хоть раз поговорил с ним о том, из-за чего уже целую неделю ходишь так, словно тебе в задницу кол вставили? – Макс снова закуривает, комкает красную салфетку в руках и отбрасывая ее в сторону. – Алик, язык человеку дан, чтобы им пользоваться по назначению, а не только для того, чтобы им…

– Я понял тебя, – резко останавливаю я друга, прежде чем он закончит свою похабную мысль, – можешь не продолжать.

– Алик, поверь, я знаю, как, порою, сложно переступать через собственные предрассудки и гордость, но без этого никак, – разводит руками друг, выпуская струйку дыма, – в отношениях всегда кто-то должен быть гибче и мудрее. Ты же сам прекрасно знаешь, Глеб брутал, он по определению не будет думать о «розовых единорогах». В первую очередь он мужик, владелец крупной компании и хозяин собственной жизни. Ты что думаешь, десять дней, проведенных в розовых соплях изменят его, сделав другим человеком? – резонный вопрос, задумываюсь над этим, потирая пальцами лоб. – Да и потом, захочешь ли ты видеть рядом с собою другого Глеба? Мягкого и пушистого, безвольного и покорного – прирученного зверя… Подумай над этим хорошенечко, – наставительно говорит Макс, нацелив на меня пальцы, с зажатой в них сигаретой, – ответь для начала на все эти несложные вопросы, а уже потом исходи на гомно, поливая им всех вокруг.

– Фух… – резко выдыхаю я, роняя голову на согнутые руки, – как же я от всего этого устал… От себя, от него, от этой гребаной неопределенности…

– Твоя основная проблема, Алик, в том, что ты совершенно не умеешь ждать, – авторитетно заявляет друг, потрепав меня по волосам, – прошла всего лишь неделя, а ты уже развел панику. Пупсик, не забывай, начало нового года, у мужика, может, столько геморроя и работы, что нам обоим и не снилось, да и потом, я слышал, что у него открытие нового филиала на носу…

– Зашиби–и–и–сь… – раздраженно тяну я, откинувшись на спинку дивана.

– Ты не знал? – растерянно–удивленно спрашивает Макс.

– А тебя это удивляет? Меня нет… – нервно говорю я, с силой надавливая на кнопку вызова официанта, подкуриваю новую сигарету и нервно выпускаю дым, – и как давно ты об этом знаешь?

– Да пару дней назад отец обмолвился, что Новитский захватывает территории, образуя сеть, – нахмурившись, отвечает Макс.

– Понятно…

– Да что тебе понятно? – взрывается друг, привлекая к себе внимание рядом сидящих посетителей, – Что за выводы ты уже сделал?

– Да что ты защищаешь его постоянно? А? – вскакиваю я, нависая над столом.

– Сядь, Алик, – жестко осаживает мой пыл Макс.

Сажусь на место, поглядывая по сторонам. М-да, теперь уже весь зал на нас смотрит.

– Ты неадекватен! Совершенно! – безапелляционно заявляет друг, понижая голос на два тона ниже, – тебе нужно поговорить с Глебом, но для начала успокойся, блять, – рычит он, несильно стукнув по столу, – не веди себя как истеричка, возьми себя в руки, соберись с мыслями и прими одно-единственное правильное решение…

– Желаете еще что-нибудь заказать? – любезно спрашивает официант, подойдя к нашему столу.

– Нет, спасибо, только счет, – хриплым голосом прошу я, разглядывая свои сцепленные в замок руки.

– Хорошо, сейчас принесу, – кивает парень и уходит.

– Алик, послушай меня, – уже мягче обращается ко мне Макс, – ты же знаешь, что я тебя люблю и желаю только добра, поэтому убедительно тебя прошу, прежде чем что-либо сделать, десять раз подумай. Я знаю, ты импульсивен, но не стоит рубить сгоряча…

***

Уже позже, сидя дома за стаканчиком любимого виски, я размышляю над тем, что сказал мне Макс.

Безусловно, он прав. Снова… Я же, в очередной раз, накрутив себя глупыми и совершенно беспочвенными страхами, сделал выводы, основанные ни на чем.

Боже, как же я устал от собственной неуверенности, подозрительности и нетерпимости. Устал от несовершенства мира и уродливой прозаичности бытия. Устал рисовать картины будущего, каждый раз убеждаясь, что жизни плевать, какой ты написал для неё сценарий, потому что у нее он свой, порою совершенно отличный от твоего собственного. Устал бояться быть счастливым, все время оглядываясь назад в страхе снова быть преданным с зияющей раной в груди. Но больше всего я устал от неопределенности нашего с Глебом будущего.

Да, я люблю его и хочу быть с ним. Но, к сожалению, это история не про него и не про нас. Глеб другой. Он живет и мыслит совсем иными материями, нежели я. Я мечтаю встретить человека и прожить с ним жизнь. Глеб же наверняка планирует завести семью и родить ребенка. У нас совершенно разные жизненные приоритеты, которые никогда не станут общими.

На вопрос верю ли я в чувства Глеба: да, верю! Потому что хочу в это верить, и в то же время сомневаюсь в них, опасаясь быть обманутым...

От тяжелых дум отвлекает мелодичная трель домофона, сообщая о позднем визитере.

– Кто там? – лениво бросаю я в трубку, прислонившись ноющей головой к металлической поверхности двери.

– Алик, это я, – раздается из динамика бархатистый голос Глеба, посылая по моему телу стайку колючих мурашек. От накатившего волнения живот скручивает тупой болью где-то в районе солнечного сплетения.

На негнущихся ногах иду открываю дверь и стою жду, когда поднимется лифт.

– Привет, Аличек, – приветствует меня Глеб, перед тем как заключить в крепкие, пахнущие морозной свежестью, объятия, – как же я соскучился по тебе, мой хороший… – а дальше следует поцелуй: долгий, головокружительный, мокрый и возбуждающий…

– По какому поводу пьем вискарь? – спрашивает Глеб, отрываясь от моих губ. Я же уже пьян не только от алкоголя, но и от близости самого мужчины, что так крепко меня обнимает посреди прихожей.

Пытаюсь собрать глаза в кучку и сфокусировать их на любимом лице, но у меня это плохо получается.

– Да так, настроение дерьмовое, – отмахиваюсь я и снова тянусь к его губам за новой порцией ласки.

– Что-то случилось? – спрашивает Глеб, отстраняясь от меня. Ну, вот и зачем я ляпнул про настроение, кто-нибудь мне скажет?…

– Нет… просто… просто… – бля, ну не знаю я что сказать.

– Просто что, Алик? – непонимающе смотрит на меня любимый, проницательно заглядывая мне в глаза.

– А зачем ты пришел? – выпаливаю я первое, что приходит на ум. Ой, ё-ё-ё, что я несу…

– Мне уйти? – тут же ощетинивается Глеб, вопросительно выгибая темную бровь.

– Боже, нет! – восклицаю я, бросаясь ему на шею, – прости, я такой идиот. Я безумно по тебе соскучился... Накрутил себя, думая про тебя всякий бред…

– А вот с этого момента поподробнее, – перебивает меня мужчина, быстро разувается и проходит в комнату, – пойдем, присядем, вижу, нам есть о чем поговорить.

– Так, ну а теперь рассказывай, чем ты там себя уже накрутил? – возвращает меня к прерванному разговору Глеб, удобно расположившись в кресле напротив меня, прислонив элегантную трость рядом с собой.

Как и всегда, выглядит он великолепно: строгий костюм светло-серого цвета в мелкую полоску в сочетании с бледно-голубой сорочкой сидит на его мощном теле просто идеально. Волосы пребывают в творческом беспорядке, подстриженные виртуозно рукой мастера. Галстука нет, но он ему и не нужен…

Смотрю на любимого и не могу отвести от него взгляд, упиваясь каждой черточкой его сурового лица, рук и тела…

– Алик, – громкий голос мужчины возвращает меня в реальность.

– Да, я… Глеб, скажи, а это правда, что ты открываешь новый филиал? – ну вот опять я несу не то, что нужно…

– Ты не ответил на мой вопрос, – с нажимом говорит Глеб, подаваясь корпусом вперед, – я жду, Алик.

– Я решил, что ты… Боже, Глеб, прошу тебя, не заставляй меня озвучивать свои бредовые мысли, – умоляюще смотрю я на мужчину, закусив нижнюю губу.

– Нет уж, говори, я должен знать, что творится у тебя голове! – жестко приказывает он, впиваясь потемневшим, от недовольства, взглядом в мое несчастное лицо.

– Я не знаю, как это объяснить, – обреченно вздыхаю я, роняя голову на грудь.

– А ты постарайся, – закидывает ногу на ногу Глеб, ожидая моего ответа.

– Просто я идиот, понимаешь... Я решил, что твое признание ничего не значит... Что оно было сделано под влиянием момента, что... Боже, ну а что еще я должен был подумать, когда мы за эту неделю виделись всего лишь один раз, – импульсивно восклицаю я, вскакивая с дивана и начиная ходить взад-вперед, размахивая руками, – ты ничего мне не говоришь и не рассказываешь. Мы не видимся, не общаемся, и я совершенно не знаю, какое место занимаю в твоей размеренной и устоявшейся жизни... – резко замолкаю, потому что предательский ком в горле мешает говорить дальше.

– Понятно... – как-то безрадостно и устало вздыхает Глеб, опуская голову вниз, разглядывая свои руки. – М-да, даже и представить себе не могу, что создаю впечатление пустозвона. Хм, спасибо, что открыл мне на это глаза, – от глухого, холодного, с ноткой разочарования, голоса любимого по спине пробегает холодок страха.

– Глеб, я не имел в виду...

– Разве?! – вскидывается он, поднимая на меня хмурый взгляд. – Ты сам только что признался мне, что посчитал мои слова пустыми...

– Да, но я же уже сказал тебе, что идиот! – выкрикиваю я, срывающимся голосом. – На самом же деле я так не думаю, просто...

– Думаешь Алик, ты и сейчас так думаешь! – твердо говорит Глеб, поднимаясь из кресла.

Паника, что он сейчас уйдет, сковывает меня панцирем ужаса. Что я наделал. Какой же я кретин.

– Глеб, умоляю, выслушай меня...

– Я руки хочу помыть, можно? – вопросительно вскидывает он брови, останавливаясь посреди комнаты.

Информация не сразу доходит до моего перепуганного и пьяного мозга, поэтому стою и хлопаю глазами, словно кукла.

– Алик, я никуда не ухожу, – успокаивающе заверяет меня Глеб, правильно расценив нервозный порыв в его сторону.

POV Глеб

Скрывшись в спасительной тишине ванной комнаты, пытаюсь осмыслить сложившуюся ситуацию в которой оказался. Это же надо было так себя накрутить за одну единственную неделю. Уму непостижимо. С этим срочно нужно что-то решать, а иначе моя жизнь превратиться в ад, в котором я не смогу жить...

Вернувшись в комнату, беру Алика за руку и веду его к дивану.

– Сядь, – с нажимом прошу я, наблюдая за потерянным лицом парня, – а теперь слушай и запоминай, – чтобы быть поближе к Алику, присаживаюсь напротив него на приземистый журнальный столик, сколоченный из добротного дерева, – я никогда не бросаю слов на ветер и никогда не даю ложных обещаний… Помолчи, пожалуйста, – строго пресекаю его попытку меня перебить, – я жесткий, деспотичный, женатый на своей работе тридцатисемилетний холостяк, которому уже поздно что-либо менять в своей жизни. И тебе, мой хороший, так или иначе, придется с этим смириться, хочешь ты этого или нет, а иначе у нас нет будущего.

На последних словах, сказанных мною, глаза Алика в ужасе распахиваются, а сам он, закусив нижнюю губу, усиленно трясет головой, выражая тем самым протест.

– Поэтому, – уже более примирительно говорю я, заглядывая в синие омуты, в которых плещется страх вперемешку с раскаянием, – впредь, если у тебя возникают какие-либо сомнения на мой счет, ты приходишь с ними ко мне, и мы вместе решаем, что с этим делать. Договорились? – обхватываю его лицо руками и пристально в него заглядываю, ожидая ответа.

– Да, – сдавленно выдыхает Алик, нервно сглатывая слюну, – Глеб, я никогда не считал тебя балаболом, – торопливо добавляет он, прижав свои руку к моим, – это все из-за моих идиотских страхов, понимаешь…

– Расскажи мне о них, – шепотом прошу я, продолжая сканировать его лицо взглядом.

– Я очень сильно боюсь предательства и боли, – глухо отзывается Алик, пряча от меня глаза за темной завесой ресниц.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – в очередной раз делаю попытку узнать, что же всё-таки произошло около двух лет назад, что до сих пор является постоянным напоминанием и мне и ему, мешая жить и радоваться жизни нам обоим...

– Нет, а что? – прикидывается «тапком» Алик, невинно заглядывая мне в глаза.

– Не бери в голову, малыш, – усмехаюсь я, надавливая большим пальцем на его нижнюю губку, которую он так усиленно кусает, – лучше в рот, проще выплюнуть.

Судорожный вздох, что срывается с этих порочных губ, волной желания проходиться по моему телу, тяжестью оседая в паху. Сам же Алик, приоткрыв ротик, вбирает в него мой палец и сладко его посасывает, то прикусывая, то зализывая, проходясь языком по окружности.

– Я, вообще-то, поговорить приехал, – вмиг севшим от возбуждения голосом сообщаю я, растирая подушечкой пальца слюну по покрасневшим губам парня.

– Потом, – выдыхает этот паршивец, втягивая меня на диван за лацканы пиджака, – хочу тебя… – шепчет Алик, покрывая мое лицо и губы легкими, невесомыми поцелуями, – пожалуйста, Глеб… трахни меня… – с мольбой просит он, призывно заглядывая мне в глаза, – сильно, жестко… прошу тебя…

От пошлости слов, порочности голоса и блядского облизывания губ сносит крышу.

С глухим рычанием набрасываюсь на Алика, впиваюсь в его рот болезненно-грубым поцелуем, наказывая тем самым за глупое и инфантильное поведение.

Зарывшись рукой в волосы на затылке, с силой оттягиваю их назад, открывая доступ к соблазнительной шее. Долго и со вкусом вылизываю ее языком, ощутимо прикусывая нежную кожу зубами. Алик томно стонет и поскуливает, беспрестанно потираясь твердым членом о моё бедро. Немного отстранившись от него, кладу руку на его ширинку и с силой ее сжимаю.

Мой мальчик тут же откликается на эту ласку, дугой выгибаясь мне на встречу…

От жара во всем теле и грохочущего желания в висках начинает темнеть в глазах. Нужно избавиться от одежды, но сделать это лежа на узком диване не представляется возможным, поэтому резко встаю, увлекая за собой и Алика.

Раздев нас обоих властно требую завести руки за спину. Как только он повинуется, поощряю его за покорность легким поцелуем между лопаток.

– Глеб, что ты задумал? – обеспокоенно спрашивает Алик, непонимающе заглядывая через плечо.

– Помнится мне, ты хотел, чтобы я тебя трахнул, – с хрипотцой в голосе отвечаю я, стягивая его запястья кожаным ремнем, вынутым из брюк, – сильно и жестко, так? – с придыханием интересуюсь я, отрываясь от ушка, что так тщательно вылизывал, пока говорил. Разворачиваю парня к себе лицом и заглядываю в его полные страсти глаза.

– Да… – выдыхает Алик, подаваясь вперед, – поцелуй меня, прошу тебя…

– У-у, – с дразнящей улыбкой на губах отзываюсь я, еле сдерживаясь, чтобы самому не наброситься на парня, – ты получишь ровно столько, сколько заслужил, – решительно говорю я и, больше не теряя времени на разговоры, ставлю Алика на колени и вжимаю его грудью в мягкую поверхность дивана. Первый хлесткий удар ладонью, который опускаю на его голую ягодицу, громким шлепком разносится по всей квартире, срывая с губ моего мальчика болезненно-удивленный возглас.

– Это тебе за то, что в молчанку играл… – вибрирующим, от еле сдерживаемого желания, голосом говорю я, наклоняясь к ушку парня. Прикусываю его и снова опускаю ладонь на гладкую ягодицу.

Два ярких отпечатка светофором загораются на бледной коже, вызывая во мне болезненное желание вылизать и пожалеть раздраженную поверхность.

– Это за то, что сомневался во мне, – снова удар, потом еще один и еще, – а это на будущее, чтоб не смел себя больше накручивать, – последующие несколько ударов выходят особенно хлесткими, срывая с губ Алика болезненный возглас в виде протяжного стона.

Покончив с воспитательной частью, опускаюсь рядом с Аликом на колени и начинаю нежно поглаживать его разгоряченную кожу мягкими круговыми движениями, дабы успокоить и унять жар. Затем развожу ноги парня пошире и устраиваюсь между ними, вжимаясь пахом в раскрывшиеся полушария ягодиц.

Алик протяжно стонет, потираясь промежностью о мой напряженный член. От этого похотливого движения моё тело скручивает спиралью такого необузданного желания, что еле удерживаю себя на месте, дабы не ворваться в Алика прямо сейчас.

– Не ерзай, – сквозь зубы шиплю я, пытаясь удержать трещащий по швам самоконтроль, – иначе я тебя снова отшлепаю, – в подтверждение серьезности своих слов звонко опускаю руку на его правую ягодицу.

– Ауч... – хнычет Алик, подаваясь вперед, – не надо, я больше не буду...

– А вот это мы еще посмотрим, – говорю я, снова потираясь пахом между его покрасневших ягодиц, – хочешь, чтобы я тебя трахнул, да? – задаю я провокационный вопрос, замирая на месте, но продолжая вжиматься в зад парня.

– Да… Пожалуйста, сделай это… – тут же отзывается Алик, снова подаваясь назад, напрочь забыв про все мои предупреждения.

– Гр-р… – рычу я сквозь стиснутые зубы, снова отвешивая очередной шлепок по розовой ягодице, – стой смирно, если не хочешь, чтобы я тебя порвал, – угрожающе говорю я, находясь в одном единственном шаге то того, чтобы не сорваться и не взять парня без подготовки.

На несколько секунд Алик замирает, обдумывая мои слова, но потом снова начинает толкаться задом мне в пах, имитируя половой акт…

И эта капля становится последней в чаше моего терпения и самоконтроля…

С глухим рычанием набрасываюсь на него, яростно вылизывая его шею и загривок. Алик всхлипывает, ерзает и постанывает…

Боже, эта пытка просто невыносима, и в тоже время нет ничего сладостнее нее…

Оторвавшись от Алика, прохожусь головкой члена по его сморщенному отверстию вверх-вниз, размазывая смазку. Добавляю к ней еще немного своей слюны и снова повторяю движение. Как бы мне ни хотелось войти в Алика по самый лобок прямо сейчас, я не хочу делать ему больно.

Но у моего мальчика на этот счет свои планы...

Осознаю это лишь тогда, когда он одним резким движением насаживается на мой член, с громким и протяжным стоном прогибаясь назад, так, что я отчетливо вижу тоненькую струйку крови, сочащуюся из его прокушенной губы.

– Ащ-щ-щ… – зло шиплю я, жестко фиксируя парня на месте, присекая дальнейшую попытку себе навредить, – что же ты творишь?…

– Трахни меня, Глеб… Ну пожалуйста… – умолят меня Алик, снова толкаясь на мой член.

От яркого, непередаваемого ощущения узости и тесноты меня накрывает такой мощной волной возбуждения, что все доводы разума отступают на задний план, уступая место первобытному желанию брать, трахать и иметь.