Текст книги "После дождя (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Новый квартал никогда не был особенным. Просто обычный район, где торговцы средней руки снимали дома. Тесные, относительно чистые улочки, мощёные улицы, много лавочек, патруль стражи… Да, такое удовольствие дорогого стоит. Надо подумать, как бы переселить Каэрту сюда. Ей бы здесь понравилось.

Хотя, она не согласится – здесь не получится держать лекарскую лавку. Слишком велика конкуренция.

Вот и хорошо. Баэльту тут не нравилось. Слишком людно.

Они миновали Хлебный Рынок, шумный и кричащий. Хлеба в торговых рядах было не найти – но зато вся площадь была окружена пакарнями.

Рынок шумел и гудел даже в дождь. Горожанки с корзинами метались туда– сюда, выбирая овощи и мясо, мужчины с недовольными лицами ходили между рядами, что– то присматривая, торговцы зазывали покупателей.

Продираясь через толпу, Баэльт и Мурмин оказались у булочной.

Запах выпечки заставил живот Баэльта жалобно заурчать.

– Слушай, ты сейчас собираешься нести книженцию Эрнесту?– поинтересовался Мурмин, облизываясь. Кажется, он тоже был голоден.

– Нет. Он приказал мне её изучить и представить выводы на следующем Торговом Совете.

– Значит, дел на сегодня у тебя нету?

– Нет.

– И у меня. Может перекусим где– нибудь? Я тоже изголодался.

– И выпьем?– Баэльт бросил испытывающий взгляд на Мурмина.

– Ну да. Но не как обычно, не надо так смотреть. Я завязал. Разве что чуть– чуть. Для пищеварения.

Баэльт пожал плечами.

– Почему бы и нет?

– Куда пойдём?

Баэльт бросил взгляд вперёд по улице, где маячил высокий скалистый холм, погребённый под паутиной Торговых Палат.

– «Гостеприимство».

– Там же демонски дорого.

– Ну, зато там спокойно. И хорошая выпивка.

– Тогда быстрее туда!

Баэльт слегка улыбнулся, глядя на друга.

Забавно. Причесавшись, переодевшись и не напиваясь до бессознательного состояния, Мурмин стал выглядеть гораздо лучше. Теперь он не был похож на жалкого нидринга, сломленного жизнью и погрязшего в алкоголизме.

Теперь он был похож на состоятельного нидринга, совсем чуть– чуть надломленного жизнью и предающегося размеренному, более– менее сдерживаемому пьянству.

Они миновали более– менее приличные улицы – Тихую, Дождевую, Омутовую. Прошли Лавочный квартал и Кривой перекрёсток. Всё это время они лавировали между людей в молчании.

Баэльт за это и любил Мурмина. Он знал, когда можно говорить, а когда стоит насладиться молчанием. Жаль, что остальные жители Веспрема не обладали таким же чутьём. Поэтому весь путь Баэльт морщился гулу голосов, грохоту, скрипу, скрежету. И, конечно, проклятому дождю.

– Баэльт,– внезапно обратился к нему Мурмин.– Слушай… Мне начинает казаться, что Эрнест не такой уж и хороший человек. Этот Альвик не показался мне опасным.

– Он и не опасен.

– Тогда… Почему?

Баэльт тяжело вздохнул, глядя на то, как группа мрачных жрецов Брата– Смерти прокладывают дорогу через толпу.

– Пока лучше не задавайся этим вопросом.

– А когда можно будет?

– Не знаю. Не знаю.

«Гостеприимство» оказалось довольно милым местом. Уютное, тёмное, чистое. Музыканты на сцене у стены играли что– то тихое, мелодичное и ненавязчивое.

Да. Милое место, решил Баэльт. Похоже, что запросы богатеев этого города были подозрительно похожи на его собственные.

– Куда вас усадить, господа?– слуга, провожавший их от самой двери, услужливо склонился к Мурмину.– Может, в Мраморные Залы? Они располагаются на холме, в левом крыле Торговых Палат. Оттуда открывается великолепный вид!

– Не припомню, чтобы великолепный вид влиял на вкус еды,– буркнул нидринг, усаживаясь за стол у большого окна.– Мы сядем здесь.

– Конечно, господа,– улыбнулся слуга.– Сейчас к вам подойдут и примут ваш заказ.

– Угу,– буркнул Мурмин. Баэльт ограничился кивком, и, наконец, слуга покинул их.

Слуги. Единственное, что тут раздражало Баэльта. Слишком слащавые, слишком услужливые.

Но при этом тот, что стоял у входа, впустил их с огромным нежеланием после того, как Мурмин всунул в его руку пару монет. Проклятые предрассудки, проклятый ценз.

Юстициар повернул голову к окну. Вид на сад, растения которого мерно колыхались под дождём, успокаивал.

– Боги…– прошептал Мурмин, ощупывая скатерть.– Баэльт, ты только глянь. Когда ты видел скатерть в трактире? Да сколько же у них денег, если они снимают крыло Торговых Палат?..

– Много, Мурмин. И сегодня мы пополним их кошелёк.

Нидринг хмыкнул и вновь принялся осматривать скатерть.

– Надо же… Вензеля, шитьё… Да они тут поодуревали от богатства…– рассеяно бормотал он.

Наконец, их ожидание прервало появление ещё одного слуги.

– Добрый день,господа. Что желаете заказать?

Баэльт, задумался, теребя пола шляпы. Он не знал, что заказывать. Вряд ли тут можно ограничиться «просто вином» и «свиными рёбрышками». Демоны.

Ему кажется, или уют начал утекать сквозь пальцы?..

Но Мурмина, кажется, подобные мелочи не интересовали:

– Давай, пива мне принеси. Кружку. Нет, лучше две. И мяса. И картошки. Ну и овощей. Можно без похлёбки.

– Прошу прощения,господин…– замялся слуга.

Воцарилось очень неловкое молчание. Настолько неловкое, что даже Баэльт понял это.

Мурмин непонимающе уставился на слугу, который нервно переминался с ноги на ногу.

– С тобой все в порядке, парень?– участливо поинтересовался нидринг.

– Какое именно мясо? Каким образом приготовленное?

– Эм…– Мурмин бросил просящий взгляд на Баэльта.

– И какое вино?– не унимался слуга.

Баэльт напряг память. Помнится, однажды он пил хорошее вино.

– «Больтево» пятнадцатилетней выдержки,– прошипел он, и слуга кивнул.– И ему тоже,– он кивнул подбородком на Мурмина.– И чего– нибудь мясного, с овощами.

– Чего– нибудь?– впал в ступор слуга.

– Да. На твой выбор. Удиви нас.

– Как скажите, господин юстициар,– и слуга ушёл, ловко лавируя между чинно обедающими.

– Даже сопляк вроде этого узнал в тебе юстициара,– Мурмин перегнулся через стол и щёлкнул пальцем по воротнику плаща Баэльта.– Смени плащ на что– то менее заметное.

– Обязательно,– отмахнулся Баэльт.

На какое– то время они снова погрузились в молчание. Мурмин разглядывал всё вокруг, бурча себе под нос что– то. А Баэльт пытался прислушаться к музыке.

Он слабо разбирался в музыке, но мелодия ему нравилась. Протяжная, с оттенком лёгкой грусти.

Вместе с печальным видом сада в окне это создавало потрясающее ощущение. Что– то странное .

– Раньше бы нас сюда вообще не пустили,– непонятно кому произнес Мурмин.

– Времена меняются,– ответил Баэльт, не отрывая взгляда от сада.

– Это верно. Демонски верно! И наша работа тоже меняется,– нидринг перевел взгляд на юстициара.– По– моему, это неплохой рост – от уличного головореза до сержанта стражи. Непривычно, но занимательно. Хоть и не очень– то приятно…

– В наше время мало что полезное может быть приятным,– Мрачноглаз достал плакт и поджёг веточку о свечу. Судя по отсутствию реакции других посетителей, это здесь было в порядке нормы.

Похоже, не он один считал, что нет ничего лучше, чем плакт перед едой.

– Полезное для кого?

Баэльт нахмурился и медленно обратил взгляд единственного глаза на друга.

– Если хочешь что– то сказать, то говори прямо.

– Мне не нравится то, что мы делаем, Баэльт,– хмуро заявил нидринг, отмахиваясь от дыма плакта, что кружил вокруг него.– Раньше мы делали дело, которое было понятно и легко. Вот мы. Вот наш пустой кошелёк. А вот те, у кого кошелёк полный. Ничего сложного. Хотя бы потому, что другого выхода нет. А теперь…

– Теперь всё так, как когда я был юстициаром. И меня устраивает подобный ход дел.

– Ещё бы тебя не устраивало. Из нас двоих ты бесчувственный ублюдок, что готов идти по головам и обвинять всех направо– налево. А вот я – обаятельный, умный, хитрый, великолепный…

– Мечтай,– буркнул Баэльт.

Наконец, им принесли вино. Два изящных кубка и бутыль. Когда Баэльт слегка отпил, он зажмурился от удовольствия. Как же давно он пил что– то действительно хорошее… Мурмин, кажется, разделял его мнение, так как без церемоний вылил в себя весь кубок.

– И вообще, я не думал, что закон настолько жесток к тем, кто совсем чуть– чуть пересёк его черту.

– Между законом и его исполнением всегда стоять люди,– разозлился Баэльт.– Ты говоришь об этом так, будто бы тебя не было там, у Альвика. Демоны раздери, Мурмин, ты что, ничего не понял?!

– Понял. Но я думал, что всё по– другому. Ну, вроде того, что вот мы обчистили склад и стража охотиться за нами – и стража ублюдки. А вот мы работаем на стражу – и они уже не ублюдки. А выходит, что они действительно ублюдки. Как и те, кто стоит за ними.

– У нас пока нет выбора. Мы с тобой новые псы на службе у этих ублюдков. И нам нужно подождать, пока наши поводки ослабят. Какого хрена, Мурмин?! Тебе что, пять лет?!

Мурмин скривился, то ли признавая правоту Мрачноглаза, то ли выражая недовольство его тоном.

– Я уже и забыл, когда в последний раз видел тебя…– он запнулся.– Я хотел сказать «злым», но ведь я давно тебя не видел хоть каким– то. Ты как мертвец. Чем дальше, тем тише, равнодушнее и скрытнее ты становишься.

Баэльт пожал плечами. Он не мог понять, чего от него хотел Мурмин. Он был прав, но он лишь озвучивал то, что было очевидно – не более.

– И?– протянул юстициар. Нидринг в сердцах махнул огромной ладонью.

– Забудь. Просто… Понимаешь, отсутствие денег превращает в…– нидринг задумчиво нахмурился.– В что– то вроде животных. Все мысли крутятся вокруг денег. Деньги, деньги, деньги. Не важно, какой ценой, зачем – главное, чтобы они у тебя были. А теперь, когда у меня есть деньги,– Мурмин неловко налил себе ещё вина,– я могу позволить себе многое. Например, порассуждать о вечных ценностях вроде справедливости и честности. Вот в чём плюс денег – когда они у тебя есть, ты можешь уделять внимание не только им, но и себе.

– И это в твоей– то голове плавают мысли о том, что есть справедливость, а что – нет?– тихо спросил Баэльт. Никогда бы не подумал, что Мурмин может задаваться такими вопросами.

– Деньги меняют всех. Точнее, их недостаток и их обилие,– улыбнулся Мурмин, отпивая вина.– И теперь, когда я уделил достаточно внимания себе и справедливости, я начал обращать внимание на тебя. И ты не выглядишь счастливым.

Баэльт посмотрел на навощенную бороду нидринга, на новую одежду, на грустный взгляд карих глаз, в которые он смотрел довольно редко.

– Да. Ты прав,– кивнул он и вновь вернулся к созерцанию сада.

Мурмин зло хлопнул по столу, заставив ближайших посетителей оглянуться на шум.

– Вот про то я и говорю! Ты как был угрюмым и молчаливым, таким и остался. И я начинаю тревожиться за тебя, парень.

– Забавно,– кивнул Баэльт, не поворачиваясь.

– Ничего забавного,– буркнул Мурмин, тоже поворачиваясь к окну.– Мне тревожно за тебя.

– Почему?– Баэльту действительно было интересно. С чего бы это? Что ему надо в этот раз?

– Потому что ты мой друг, демоны раздери. Ты достиг своей цели, снова стал юстициаром, у тебя великолепная жена…

– Она не жена.

– Ты понял, о чём я. В общем, ты должен быть счастлив. Но ты…– Мурмин грустно вздохнул.– Несчастен. Что тебя гнетёт?

– Гнетёт. Откуда ты понабрался таких слов?

– Не могу сказать, что блещу умом, но отсутствие нужды в грабежах и вымогательствах сыграли свою роль. Я начал читать…

– Ты умеешь читать?– Баэльта это застало врасплох.

– Да. Отец учил перед тем, как я, кусок идиота, сбежал из дома.

– Вот как.

– Да, так. Я не хочу говорить, как жалкое подобие разумной формы…

– Перегибаешь.

– Прости. Сложно привыкнуть. Просто… Суть в том, что ты не должен быть так несчастен.

– Давай выпьем – мне станет чуть лучше, и ты будешь доволен,– раздражённо отмахнулся Баэльт.

– Выпить? О, хорошо!– Мурмин торжественно поднял кубок.– Не так давно мы, друг мой, обитали на самом дне Веспрема. Жалкие, голодные, уставшие и озлобленные. Два волка, загнанные в угол и вынужденные огрызаться. Однако теперь посмотри на нас. Почтенный юстициар Торгового Отделения и сержант стражи. Это с учётом того, что в стражу не берут нидрингов, а тебя обещали больше не принимать на эту работу. Но, кажется, времена меняются. Так давай выпьем за времена. Которые изменяются.

Баэльт протяжно уставился на Мурмина. Демоны раздери, кажется, книги пошли ему на пользу.

– За такую речь я выпью с удовольствием,– Мрачноглаз поднял кубок и осушил его.

Вскоре им принесли еду. Великолепное жареное мясо под кисло– сладким соусом, тушёные овощи, немного картошки.

Пожалуй, лучший обед за всю жизнь Баэльта.

Какое– то время сохранялось молчание, оба были заняты трапезой. Баэльт с удивлением смотрел на то, как ловко Мурмин обращается со столовым ножом.

Заметив его взгляд, нидринг криво улыбнулся.

– Специально потратил на это пару минут и научился. Я всё правильно делаю?

– Пожалуй. Разве что не пытайся больше гнуть вилку ради забавы.

– Да, это я перегнул…

Баэльт ел медленно и с наслаждением, лениво слушая болтовню Мурмина. Да, чтобы он там не говорил о справедливости, быть при деньгах очень приятно.

Он просто обязан привести сюда Каэрту.

Когда они покончили с едой, появился слуга и поинтересовался, не желают ли они заказать чего ещё. Мурмин неожиданно вежливо отказаться и потребовал счёт.

Услышав цену, он хмыкнул и быстро отсчитал из кошелька пару монет.

– Знаешь,– проговорил он, довольно потирая живот.– С такими ценами сюда можно наведываться пару раз в неделю. А это тебе, парень,– он закрутил в воздухе монету, которую ловко поймал слуга.

– Удачного дня, господа!– радостно проговорил он им вслед.

Улица встретила их холодным воздухом, мерзкой моросью и ледяным ветром. Гул города вновь ударил в уши. Крики толпы, далёкий грохот кузнечных цехов, стук колёс.

Пока они сидели в «Гостеприимстве», небо успело почернеть ещё сильнее. Казалось, будто бы на землю упали сумерки, хотя сейчас было немногим позднее полудня.

Мурмин, потянувшись, поправил плащ.

– Отличное местечко, Мрачноглаз. Хоть где– то ненадолго можно забыть, на что похож этот город. В следующий раз платишь ты.

– Без проблем.

– Куда ты теперь?

Баэльт смахнул несуществующую пылинку со шляпы и надел её.

– К Каэрте. Я же говорил – у меня три дня отдыха.

– Ага. Найти что– то подозрительное в записях контрабандиста. Кажется, у старика Эрнеста крыша едет.

Баэльт пожал плечами.

Мурмину лучше не знать, что после изучения записей и выступления на Торговом Совете Баэльту придётся заняться Гусом. Так говорил Эрнест.

– В любом случае, мне нужно идти,– махнул рукой Баэльт.

Мурмин тяжело вздохнул.

– Вечно ты так сматываешься. Ну ладно, бывай дружище. Чуть что – я остановился в «Высоком доме». Там хозяйка – весьма милая фэйне.

– Я думал, ты не любишь фэйне.

– Мужчин – да. Женщин – очень даже люблю,– хитро улыбнулся Мурмин.– К тому же, я слышал, что у неё слабость к нидрингам, но как– то с ними не везёт. Как думаешь, ей со мной повезёт?

– Думаю, не очень. Удачи,– и Баэльт зашагал по дорожке в сторону выхода из сада.

– Ты редкостный паскудник, Мрачноглаз!– весело крикнул вслед ему нидринг.– Передавай привет Каэрте!

Мрачноглаз шагал по центру города, лавируя в толпе и разглядывая лужи под ногами. Пару раз с ним поздоровались незнакомые юстициары, и он приветствовал их, слегка приподнимая двумя пальцами шляпу.

Оказывается, если вкусно поесть, обзавестись деньгами и работой, Веспрем не выглядит такой дырой, с удивлением думал Баэльт, разглядывая светящиеся уютным жёлтым огнём дома Торговой улицы. Люди были вежливы, вокруг было относительно чисто. Как будто бы он и не в Веспреме вовсе.

Однако, когда он свернул в грязный переулок и, пройдя по его лабиринту сквозь пару улиц, вышел в Гончарный квартал, всё стало на свои места.

Грязь. Отвратительные запахи. Подозрительно жмущиеся к стенам люди, что ходят только группками. Старые, разваливающиеся дома, от которых тянуло болезнью и увяданием.

Тут его не приветствовали – тут от него шарахались во все стороны. А он всё так же шёл по лужам в сторону дома своей…

А кем ему приходится Каэрта? Он никогда об этом не задумывался. Ни разу. Странно. Так долго с ней, но ни разу не задумывался.

Сквозь шум дождя он услышал частое шлёпанье, будто бы кто– то бежал. Он напрягся и положил руку на эфес меча. А в следующий миг что– то железными тисками сдавило плечо, и его ушей коснулся знакомый голос:

– Здравствуй, Мрачноглаз.

Баэльт вздрогнул и обернулся.

– Я тебя напугал?– спросил Рин с усмешкой на лице.

– Слегка,– Баэльт убрал руку от кинжала. Если Рин попробует его убить, вряд ли ему поможет хоть что– то.– Мне постоянно кажется, что ты пришёл за моей головой.

– Ну,– Рин улыбнулся ещё шире и знаком предложил идти дальше.– Целостность твоей седойголовы гарантирует мне хорошего собеседника. За тебя я бы запросил столько, сколько не смогли бы дать все короли Старых Королевств!

– Как это мило с твоей стороны,– буркнул Баэльт, продолжая свой путь. Убийца, сложив руки за спиной с видом важного жреца, шёл рядом.– Ты постоянно встречаешь меня. Совпадение?

– О, я люблю совпадения,– хохотнул Рин.– Представляешь, я вчера сидел в таверне, поднял руку,– он показал, как именно поднял руку.– Всего лишь чтобы почесать спину! И тут – хлоп! – у парня, что сидел через стол от меня, в башке торчит нож! Умора, да?

– Обхохочешься,– угрюмо подтвердил Баэльт.

– Вот и я про то же! Слышал, тебя вновь сделали юстициаром. Поздравляю! Для всех нас, веспремцев, это ценное возвращение! Очень ценное! Жаль, конечно, что ты не под началом Фервена.

– Почему?– резко спросил Баэльт, остановившись.

– Потому что если ты не работаешь с Фервеном, работаешь с Эрнестом. А у этого парня… Своё представление о порядке в городе. Фервен работает строго по закону. Виноват – получишь то, что полагается. Не виноват – пошёл вон и не отнимай моего времени. А Эрнест перекраивает законы под себя.

– Он легист. Перекраивать законы под себя – его работа,– проговорил Баэльт, доставая веточку плакта.

– Легисты не калечат людей и не отбирают у них жизни,– сощурив глаза, проговорил Рин.

Баэльт замер.

Ледяной ветер налетел на них, заставляя плащ юстициара хлопать на ветру.

– Да, Мрачноглаз. Я многое знаю об этом городе и его обитателях. У каждого есть своя тёмная половинка, свои тайны, свои слабости. На самом– то деле, убивать не стоит труда, если попросту знаешь слабости всех. Слабость Эрнеста – недоверие и вера в то, что он всегда прав. Когда– нибудь он может пожертвовать тобой лишь потому, что ему покажется, что ты слишком глубоко влез в его дела. Или потому, что ему будет казаться, что он прав.

– Похоже на угрозу.

– Предостережение, Мрачноглаз. Не угроза. Я знаю, что ты хочешь построить справедливость тут. А для этого Эрнест – не лучший выбор. Малькорн, Фервен – да. Эрнест – нет.

– Но так вот вышло, что я выбрал Эрнеста.

– А что о твоём выборе думает госпожа Каэрта?

Баэльт замер.

– Тебя это волнует?

– У каждого свои слабости. Твоя – Каэрта.

Он впечатал Рина в стену дома, прижимая к его горлу локоть. Какие– то люди отшатнулись и с глухим перешёптыванием заспешили прочь.

– Не смей её трогать, ты понял?!– просипел он в лицо Рину. Убийца всё так же улыбался и обезоруживающе развёл руками.

– Не будь дураком, Баэльт. Я пришёл не угрожать, а предупредить. Не я ей угрожаю,– Рин одним движением выбрался из захвата. В следующий миг, когда Баэльт в ужасе отшатнулся, Рин лишь ткнул ему указательным пальцем в грудь.

– Прости, не люблю захваты. Так вот. Каэрте угрожаешь лишь ты.

– Держись от неё подальше,– сердце Баэльта гулко стучало от его наглости.

– Она мой друг, Мрачноглаз. А я не охочусь на друзей.

– Тогда зачем это всё?!

– Дать тебе стимул задуматься, на чьей ты стороне. Удачи.

И Рин заспешил прочь.

Баэльт, часто дыша от гнева, смотрел ему вслед.

Его слабость – Каэрта.

Проклятье. Кажется, её роль в его жизни начинала проясняться.

Глава 13

Гроза громыхала, заставляя окна дрожать в рамах.

Опираясь рукой о стену, Баэльт выдыхал плактовый дым и смотрел в окно, на залитую дождём улицу.

Судя по звукам, прямо под окнами дрались. Кажется, разборка за власть над кварталом. Или что– то вроде. Человек десять, наверное.

Было бы мило с их стороны убрать к утру все трупы.

Крайне мило.

Сквозь гром, нежный шелест дождя и тихие рассуждения Каэрты доносились звуки возни, ругань и удары.

Проклятье. Пора бы переселить её отсюда. Ей здесь не место.

– И вот, значит, он говорит мне – мол, я раньше был мясником. Разве я не могу попробовать стать хирургом? Представляешь?– с негодованием говорила Каэрта.– И это после того, как я провела сложнейшую операцию! Он мог умереть у меня на столе, но выжил! А потом заявляет,– она напрягла голос, сделала его нелепо низким,– я мясник, я тоже могу быть хирургом!

– Может, он хочет помогать другим, – задумчиво проговорил Баэльт, оглядываясь на неё. Она протирала какую– то вазу влажной тряпочкой.– Как ты. Может, ты дала хороший пример, и…

– Он сказал это после того, как я сказала ему, сколько стоит его операция. И это он ещё отказался от лекарств и стационара.

– О,– Баэльт покачал головой.– Не расстраивайся. Он того не стоил.

– Главное, что я спасла его,– она тяжело вздохнула.– Почему ты не пришёл утром? Повязки сами собой не сменятся, знаешь ли.

– Утром не получилось,– мрачно ответил Баэльт. Ему не хотелось тащить работу в её дом. Не хотелось, чтобы она знала, чем он занимается.– Всё равно я живой, верно?

– Если не прекратишь курить здесь – будет неверно! Потуши свою отраву! Сколько раз просить! Напустишь этого гадкого дыма,– она кашлянула и замахала ладонью у носа.– Живо!

Баэльт не спешил. Куда ему спешить? Эрнест дал ему день три дня.

Три пустых дня, которые ему придётся сидеть здесь. С ней.

Юстициар едва заметно вздохнул и, сделав долгую последнюю затяжку, затушил веточку плакта о подоконник.

– Весь подоконник в пятнах! Ещё раз так сделаешь – вылетишь отсюда,– угрожающе проговорила Каэрта.

– И кто меня выкинет? Рин?– он натянул нелепую улыбочку на лицо, поворачиваясь к ней.

– Может, и он,– она закончила с вазой и махнула на него.– Давай, снимай этот плащ. С тебя и так воды натекло столько… Что это за возня внизу?

– Резня,– зачем– то ответил он, снимая плащ. Каэра замерла, закусив губу и потупив глаза. Боги, она так напоминала ему Тишаю сейчас.

Такая добрая. Правильная. Милая. Единственный луч света и доброты в этом проклятом городе.

Ему захотелось подойти к ней и прижать к себе. Почувствовать её тепло.

Что за глупости, одёрнул он себя, стряхивая оцепенение и одним движением скидывая плащ. Она ни капли не похожа на Тишаю. Никто не похож.

Он повесил промокший плащ на вешалку и взглянул на неё снова.

Каэрта, обняв себя и наклонив голову, плакала. Тихо, закусывая губу и едва слышно, но – плакала.

Только не слёзы. Нет, нет, нет!

– Давай… Давай уедем отсюда,– прошептала она сдавленным голосом.– Пожалуйста, Баэльт, умоляю… Каждую ночь смерти и кровь… Я не могу больше!

Когда он её обнял, она затихла и вжалась в него. Он осторожно поднял её заплаканное лицо и быстро поцеловал.

– Мы должны остаться,– проговорил он, стараясь, чтобы в голосе были хоть какие– то эмоции.– Мы оба нужны этому городу. Ты и сама это знаешь, ведь так? Если ты не будешь спасать их всех – кто ещё? Ты не должна отворачиваться от них. Прошу. Не отворачивайся. Ты нужна им.

– Кому я нужна, Баэльт? Кому?– она вздрогнула в его руках, и он вновь прижал её к себе.– Головорезам, что ночью убивают друг друга, а днём приходят ко мне штопать раны? Людям какого– то Моргрима, которые приходят и угрожают, что подожгут лавку, если я не буду платить деньги за охрану?.. Кому, Баэльт?

– Мне,– прошептал он, начиная раздевать её под плач, резкий звук молнии и звуки потасовки.

«Проклятье. Придётся попросить Эрнеста оградить Каэрту от всяких идиотов вроде Железных Рук.»

– Повтори,– попросила она.

– Ты мне нужна,– солгал Баэльт, снимая с неё рубаху. Молния на миг ярко высветила её приподнятую грудь, её грустное лицо и покрасневшие после плача глаза, а в следующий миг прогремел раскат грома.– Нужнее, чем всё на свете. Чем все на свете.

– Говори,– потребовала она хриплым голосом, помогая ему снять с неё штаны.

– Я люблю тебя,– он поцеловал её в губы.

Интересно, подумал Баэльт, когда она полезла горячими руками ему в штаны, будет ли он вообще любить кого– либо когда– нибудь?

– Может, сначала перебинтуем тебя?– робко спросила она. Баэльт не обратил внимания на эти слова. Хотел бы обратить, хотел бы спокойно, молча сесть на край кровати, пока она меняет бинты и накладывает новый слой мази на его дрожащее от боли тело. Но ведь тогда он расстроит её. Очень расстроит.

А он и так уже расстроил слишком многих.

Поэтому он, кривясь от боли, стащил с себя рубаху и утянул Каэрту на кровать.

Он не знал, сколько это продолжалось. Когда Каэрта была расстроена, она всегда вытворяла дикие вещи. И, кажется, просто от осознания их дикости получала удовольствия больше, чем Баэльт от всего процесса.

Наконец, волна удовольствия скрыла весь мир. Баэльт зарычал, захрипел и напрягся, сильно сжимая её груди. Каэрта, уже какое– то время тихо попискивающая, задрожала и выгнулась дугой, бессвязно шипя что– то.

Хрип Баэльта перешёл в протяжный стон. Каэрта, задохнувшись, бессильно упала на мокрые от пота простыни, слабо трепыхаясь.

На какое– то время они оба замерли, часто дыша.

А затем Баэльт осторожно улёгся рядом с ней и позволил ей, скользкой от пота, прижаться к нему.

Заглянув ей в глаза, он прерывисто выдохнул:

– Я люблю тебя.

Она любила эту ложь. И особенно приятной ей она казалась сразу после того, как он равнодушно позволял ей затушить похоть о себя.

– Я тоже тебя люблю,– счастливо прохрипела она, глядя на него ярко– синими глазами.– Почему так выходит только тогда, когда я плакала?

– Не знаю,– он нежно поцеловал её в губы.– Да и не важно.

Она счастливо вздохнула, ещё раз вздрогнув. Глаза её закрылись.

– Я чуть– чуть полежу – и сразу поменяю тебе бинты,– прошептала она, прижимаясь к нему.– Ты ведь, как всегда, ненадолго?

В ответ он тускло улыбнулся.

– Пока я зарабатывал эти побои, я пообещал себе, что пробуду с тобой неделю. Неделю, конечно, я теперь не смогу побыть,– он указал на небрежно брошенные на полочку медальоны юстициара.– Но у меня есть три дня. Надеюсь, к концу третьего дня ты меня не выгонишь метлой.

Каэрта на миг замерла. Испуганная, недоверчивая, боявшаяся, что её снова обманут.

На самом– то деле, вполне оправданно боявшаяся, подумал Баэльт. Два дня – это большее, что он выдержит. Потом он попросту сбежит ночью, сославшись на всякие дела и тайны.

– Три дня, Каэрта. Целых три д…

Она прижала палец к его губам. Молча, лишь с лёгкой улыбкой глядя на него. Странно, как у неё не болит лицо – столько– то улыбаться?

– Врёшь,– счастливо выдохнула она.

– Нет, честно,– ну, может, два дня и ещё ночь.

– Буду считать, что ты не врёшь. А теперь – садись. Чтобы ты там не говорил, надо поменять тебе повязки. Давай– давай, вставай!

Пока она снимала слой пропотевших бинтов, он морщился и смотрел в окно. В доме напротив давно не горел свет. Разумеется – Каэрта говорила, что там живёт семья цеховых рабочих. Приходят домой поздно, ужинают так, что крестьяне из деревне полопались бы от зависти. А потом – спать. Лёгкая жизнь, полная тяжёлого труда.

Интересно, а его жизнь можно назвать жизнью тяжёлой, полной лёгкого труда?

– Ты опять носился по городу?– строго спросила она, осторожно намазывая какую– то мазь Баэльту на спину.– Твои синяки вообще не становятся луче – как будто бы хуже! С лица– то я ещё свела, но спина… Что с ней не так, с твоей спиной?

– На неё давит груз ответственности,– усмехнулся он.

– Ну– ну,– недоверчиво хмыкнула она из– за спины.– Тебе– то хоть не больно… Ну… Со мной?– смущённо закончила она.

– О, надо же. После того, что ты только что тут делала, ты скромничаешь?

– Отстань,– она усмехнулась, заставив улыбнуться и его. Какое– то время она молча наносила холодную мазь на кожу.– Я слышала, что ты закончил дело убийцы Рибура. Поэтому тебя и взяли обратно. Это правда?

Баэльт нахмурился.

Ничего я не закончил, демоны раздерите меня.

Теперь Гири – новый цехмейстер, а несчастный счетовод Богур – козёл отпущения. Настоящие убийца благоденствуют, невиновный в тюрьме, анемые соучастники, Баэльт и Гири, получили награду за молчание.

Награду и гордое звание марионеток Эрнеста.

– Что– то вроде,– скомкано ответил он, потирая прикрытый глаз.

– А я всегда тебе говорила, что всё наладится,– промурлыкала она, вставая с кровати.– Всегда говорила!

– Теперь у меня будут деньги. Я смогу…– он неловко запнулся. Что сможет?– Ну… Покупать тебе что– то. Чтобы порадовать.

– А. То есть, станешь хотя бы откупаться от меня?– он повернулся, не понимая, шутит она или нет.

Она с улыбкой перебирала склянки.

Демоны. Она действительно похожа на Тишаю. Особенно сейчас.

Или это Тишая в его голове становилась похожей на Каэрту?

– Почему ты на меня так смотришь?

– Потому что я люблю тебя,– в этот раз улыбка вышла уже поживее. Кажется.

– Врун,– уличила она.– Сиди, я ещё не закончила.

А может, она и не должна быть похожа на Тишаю? С чего вообще должна была?

Пора прекратить эти глупости. Уже столько времени прошло. Тишаи нет. А Каэрта… Вот, стоит тут перед ним. Голая. Живая. Любящая.

Ладно. Он останется на все три дня здесь. В конце концов, это уже и его дом в какой– то мере. А ведь он должен заботиться о своём доме? Вроде бы так принято.

К тому же, пора заменить пару ступенек на лестнице. Да и Каэрта жаловалась, что в подвале завелись крысы…

Мрачноглаз, некогда гроза всех преступников, чинит лестницу и выгоняет крыс из подвала. Достойные цели для достойных людей, так говорил Мурмин.

– Ты любишь грозу?– спросила она, когда повязки были сменены, и они вновь лежали на кровати. Он до сих пор не привык к её неожиданным вопросам, а потому некоторое время помолчал, обдумывая осторожный ответ.

– Не знаю,– протянул Баэльт, неловко гладя её по спине. Странно. С каждым разом это приятнее и приятнее.– А ты?

– Я не люблю,– прошептала она, закрывая глаза и зевая.– С тех пор, как я родилась, в этом городе льёт дождь и гремит гроза. Это всё напоминает мне о детстве. А детстве в Веспреме… Всегда отвратительно. Но теперь у меня есть ты, и всё стало гораздо лучше.

Действительно, теперь всё гораздо лучше – теперь у неё одним поводом больше для плача по собственным надеждам.

– Ты же есть у меня?– сонно спросила она. Когда треск молнии разорвал воздух, Каэрта крепко прижалась к нему.

– Конечно же есть,– он сам не понимал, врёт или нет.– А теперь – спи.

И она заснула. А Баэльт, глубоко вздохнув, уставился в потолок. Демоны. Ещё придётся разобрать беспорядок на чердаке. И, возможно, искать тех, кто сможет залатать крышу.

Дел на завтра у него хватит с лихвой. С самого утра и до вечера. Ему нужно спать, набираться сил.