Текст книги "После дождя (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Продолжать он не спешил, буравя взглядом единственного глаза нидринга.

Баэльт позволил себе насладиться тишиной. Затянувшейся паузой.

– Сказать что?– не выдержал Гири.

– Кто это сделал. Ты сам посмотри.

Нидринг вошел и стал рядом с ним, его взор упал прямо на мертвое тело Рибура. Он смотрел на него не больше пары мгновений. А потом отвернулся.

– Не могу я смотреть на это дерьмо… Прости, Рибур,– пробурчал он, снова утыкаясь лицом в рукав.– Я не вижу ничего, кроме трупа. А что видит твой юстициарский взор?– издёвка скользнула по равнодушию и упала в тишину.

Баэльт не отвечал.

Тишина, смешанная со свистом ветра и дробью дождя, успокаивала его.

– Хватит молчать уже!– Гири неловко всплеснул руками.– Говори уже!

– Царапины на полу,– указал Баэльт.– Смотри – тут кто– то из них ногу неплохо так впечатал в пол. Остался след… Что можешь сказать?

– Хм…– Гири осторожно наклонился и провёл рукой по вмятине.– Какие– то странные. Форма подковки не здешняя. Обод каблука какой– то рваный. Будто бы не по контуру оковано, а присобачили пару железных зубьев.

– Так и есть,– волна короткого восторга пробежала по спине.– Келморские сапожища.

– Келморские?– Гири наклонился ниже к следу, недоверчиво щурясь.– То есть – сапоги из Келмора, да?

– Демонски проницательно.

– Из Келмора, который за морем? Келмора, в котором только скалы, вояки и националисты, ненавидящие Ксилматию?

– Ты знаешь другой Келмор?

– Но… Демоны раздерите, зачем?

– Я что, колдун?– недовольно обжёг его взглядом Баэльт.– Хочешь, чтобы я ещё вчера узнал, кто они такие и за каким демоном это сделали? Я вообще более чем уверен, что, когда я назову цену, ты откажешься от моих услуг и понесёшь свою нидринговскую задницу в сторону казарм городской стражи! Пятьдесят – это то, что я уже возьму за осмотр. Я пообещал взять в два раза больше – сто. Плюс ещё двадцать за то, что ты тут зудел над ухом. Итого – сто двадцать. А остальное – если ты хочешь, чтобы я продолжил.

– Сколько ты хочешь?– глухо поинтересовался нидринг.

– Пятьсот.

– Пятьсот?!– взвизгнул нидринг.– Ты одурел?! Может, гниль пробралась тебе в мозги?!

Полуфэйне игнорировал нелепые выпады.

– Пятьсот. И не монетой меньше. Можешь отдать медяками, можешь фольтами – мне плевать. Но сумма останется таковой. Ты знаешь – торговаться бесполезно.

Какое– то время Гири смотрел на Рибура. А потом вздохнул.

– Черт с тобой,– он махнул рукой, сдаваясь.

– Аванс,– напомнил Баэльт, потирая указательным пальцем о большой перед лицом нидринга.

– А сестренку мою ты не хочешь?– язвительно поинтересовался нидринг.

– Не люблю бородатых.

Их взгляды сошлись.

Этот поединок Баэльт выиграл без труда. Виноватые всегда первыми отводят взгляд. А в Веспреме было два типа людей – те, кто в чём– то виноват и те, кто попросту не чувствуют вины.

– Будь по– твоему,– покачал головой нидринг.– Надеюсь, ты меня не разоришь…

– Если не разоришься на меня, будешь утешать себя в перерывах между побоями мыслями о своём серебре,– равнодушно пожал плечами Мрачноглаз.– Будет неловко, если стража от кого– нибудь узнает, что ты, пытаясь замять историю с убийством, уничтожал улики,– он постучал себя указательным пальцем по губе.– Хм. Да и мотивы у тебя были…

– Это что, шантаж?

– Нет.

– А похоже.

– Наверняка похоже. А знаешь, что на что ещё похоже?– Мрачноглаз криво ухмыльнулся.– Твоя рожа на сливу будет похожа, если стража узнает об этом.

Гири снова вздохнул. Тяжело и прерывисто.

– Какой же ты мудак…

– Можешь и меня убить,– пожал плечами Баэльт.– Как ты убил Рибура. Я тогда никому ничего не расскажу.

– Я не убивал никого!– прошипел Гири, хмурясь.

– Страже это расскажешь.

– Хорошо, хорошо, ты нанят!– замахал руками нидринг. Окинул взглядом Баэльта, а затем сплюнул на пол.– Просто заткнись!

– Заткнусь,– пообещал Баэльт.– Когда– нибудь.

С первого этажа они вдруг услышали знакомый голос аргринга, напоминающий скрип метала по камню. К нему присоединился чей– то детский, пронзительно писклявый голосок.

По лестнице поднимался аргринг, а рядом с ним шел чернобородый нидринг. Не надо было быть гением, чтобы понять, что он недоволен.

Баэльт прикрыл единственный глаз в немом раздражении. Недовольные всегда больше вопят и буянят, чем говорят что– то дельное.

– Гири, что за дела?– никогда еще полуфэйне не слышал такого писклявого голоса у нидринга. Впрочем, всё когда– то случается впервые. Хотя… Баэльт был не против проснуться в постели с тремя миловидными девушками сразу. Когда же этот первый раз?

Очевидно, никогда. Зато вот писклявый голос – вот это пожалуйста! Выколотый глаз – да пожалуйста!

При мысли о глазе его рука дёрнулась к повязке – зуд сводил с ума, и ему стоило огромного труда сдержаться.

– Сначала ты запираешь меня в конторе! Потом твой громила врывается ко мне и утаскивает меня оттуда силой, попутно раскидав мои записи!– продолжал пищать нидринг.– Я их два месяца сортировал! И был этим, между прочим, занят, демонски занят! Какого демона тут происходит?! Ты обещал позвать, когда найдёшь Мрачноглаза. Неужто этот худосочный заморыш – он?!

– Серьёзное оскорбление… Сделанное несерьёзным голосом,– проговорил Баэльт.

На заросшем черной бородой лице сверкнула улыбка, в свете единственного горящего факела блеснуло несколько золотых зубов.

– А ты начинаешь мне нравиться, юстициар.

– А твой писклявый голосок начинает действовать мне на нервы,– абсолютно искренне ответил Баэльт.

Нидринг нахмурился.

– Я так и не понял, уважаемые, чего вам от меня надобно? Оскорблять мои недостатки? Этим и без вас может бесплатно и без ущерба моей работе заниматься моя жена!

– Мне нужно поговорить с тобой,– устало пробормотал Баэльт. Кажется, этот из болтунов. Значит, когда наступит очередь вопросов, будет нести всякую ахинею. И ничего нужного.

– Так на кой черт вы притащили меня сюда?! Может, стоит поговорить в более благоприятных условиях?! Вы бы ещё в канализацию утащили меня! Мать вашу, профессионалы! Да засуньте себе в задницу ваш профессионализм!

Все вместе они спустились на первый этаж под грохот грома и писклявую ругань Богура, и, завернув обратно в рабочий цех, проследовали в другую сторону, где виднелась дверь в контору Богура.

Дверь, отворенная нидрингом, впустила юстициара и остальных в просторный кабинет. Богур прошел вперед и уселся за стол перед ними, жестом предлагая сесть напротив. Гири двинулся было садиться, однако полуфэйне, повернувшись, бесстрастно произнёс:

– Я буду говорить с ним один.

Богур бросил быстрый встревоженный взгляд на Гири.

– Ты же не…– пропищал счетовод, но Гири уже закрывал за собой дверь.

Богур выдохнул и покачал головой.

– Камнелюб проклятый… Тоже мне, помощник…

А потом перевёл взгляд на Баэльта. Кажется, он думал, что его взгляд выглядит угрожающим.

Возможно, он и был угрожающим. Вполне вероятно. Но Баэльта это не впечатлило.

Раскат грома заставив окна вздрогнуть в деревянных рамах. Вспышка молнии на миг осветила тусклую комнату.

– Я думал, ты будешь задавать вопросы,– пропищал Богур, складывая руки на груди.

– Верно. Я бы хотел послушать, у кого были причины убивать вашего цехмейстера,– для начала подойдёт спокойный, ровный голос.

«Впрочем, будто бы я могу говорить по– другому.»

Богур недоумевающе посмотрел на юстициара, который приблизился к столу и смотрел теперь на нидринга сверху вниз.

– Я думал, тебя наняли для того, чтобы ты узнал.

– Ты знаешь, что мне надо услышать. С кем конфликтовал Рибур? Кто зарился на ваши дела? Остальные цеха кузнецов вас не особо любят –литьё у вас лучшее в городе. Значит, враги у вас были.

– И, тем не менее, ничего о них не знаю,– скривив губы, покачал головой Богур.

Баэльт медленно, плавно выдохнул.

Каждый раз одно и то же. Каждый зачем– то темнит. Отказывается говорить то, что не стоит и ломаного фольта.

– Не знаешь,– тихо повторил он.

– Абсолютно ничего,– развёл руками счетовод.

– Поставлю– ка я тебя первым в списке подозреваемых. Будет забавно, если у тебя найдут что– то, что будет говорить о твоей вине. Даже если ты будешь не виноват,– Баэльт смотрел пристально на нидринга, наслаждаясь изменением в его лице. Он уверенно– наглого – в злое, а затем – в испуганное.

Демоны, как же он любил свою работу.

– Нет! Я действительно…

– Херня,– отсёк Баэльт, глядя на переносицу нидринга. У него что, брови срослись?..– Что мешает тебе сказать всё как есть? Сомневаюсь, что что– то серьёзное.

– Торговая честь,– гордо произнёс Богур, на миг даже вернув себе уверенный вид.

– Торговая честь?– фыркнул Баэльт.– Взаимоисключающие вещи. Не будь идиотом, Богур.

– Ладно, признаю – нам не особо легко в веспремском кругу цехов. Может, враги у нас и есть… Но это не они, Мрачноглаз, я тебя уверяю. Они бы не стали…

– Позволь мне решать,– холодно попросил Баэльт, перегнувшись через стол.– Советую в этот раз дать мне более полный ответ. Иначе мы вернёмся на второй этаж, и я поеложу твоей рожей по кишкам твоего бывшего цехмейстера. Чтобы ты осознал, какая тут честь замешана. И да – это не шутка.

Лицо Богура побелело от страха, но он быстро взял себя в руки.

– Я правда и понятия не…

Звук удара по столу заставил вздрогнуть нидринга.

– Там, наверху, следы сапог,– спокойно проговорил Баэльт, щурясь.– Видимо, сапоги не могли убить Рибура – наверняка их кто– то носил, не считаешь так?

– Считаю,– покладисто кивнул Богур.

– Молодец. Я тоже так считаю. А теперь добавлю тебе пару деталей. Сапоги явно келморские – эти уродливые подобия обуви давно уже стали символом их армии.

– Верно,– нидринг осторожно кивнул.

– Значит, носит их кто– то из бывших вояк. Кто– то ещё не успел привыкнуть к нашим местным, великолепным обычаям. Кто– то, кто думает, что носить грохающие сапоги в нашем тихом городе – хорошая идея.

– Приезжие,– Богур нахмурился.

– Верно. А я, в силу своего ремесла, знаю всех приезжих ублюдков, которые зарабатывают похожим путём.

Взгляд нидринга был прикован в столу.

– Так вот – из головорезов и просто мудаков за последнее время из Келмора к нам не прибыло ни одного бывшего солдата. Здешние же знают веспремский уклад и не возьмутся за такое. Ни за какие деньги. И это ставит меня в некоторый тупик, понимаешь?

Богур всё так же не поднимал взгляда.

– Вижу, что понимаешь,– удовлетворённо кивнул Баэльт.– Всё это значит, что убийство было совершено не какими– то задрипанными налётчиками. Не убийцами даже – тогда бы сделали всё чище, красивее и тише. Сюда ворвались бывшие вояки, желая добиться чего– то от Рибура. Добиться с помощью дорогого яда. Который могли использовать лишь весьма состоятельные наёмники. Или, по крайней мере, который был им дан кем– то состоятельным. Так я спрошу еще раз – кто это мог быть?

Лицо нидринга пошло багровыми пятнами.

Баэльт мысленно поздравил себя с приближением на шаг к ответам.

– Не лопни от напряжения. И постарайся выдать мне правдоподобную ложь. Я устал от нелепостей.

– Да за кого ты себя принимаешь?!– взвился нидринг.– Я сейчас позову Гири, и он со своими бугаями вышвырнет тебя отсюда по кусочкам! Ты, кажется, хотел поговорить! Но всё это мало похоже на разговор! Ты…

Он резко задохнулся, когда Баэльт схватил его за грудки.

– Пожалуй, прогулка наверх всё же потребуется. Думаю, Гири не будет против.

Нидринг затрепыхался, испуганный и снова побледневший. Он пытался сказать что– то, но из его рта рвался лишь запах чеснока и нечленораздельные хрипы.

Городские нидринги. Баэльт их ненавидел. Слабое подобие своих горных сородичей. Обмякшие, трусливые и жадные. Не все, конечно, но судят– то по большинству.

– Ну, давай,– Баэльт слегка встряхнул его, стиснув челюсти.– Начинай говорить, иначе мы пойдём наверх.

– Это не они,– прохрипел нидринг, пытаясь выкрутиться из захвата.

«Ты мог бы раз двинуть меня в челюсть – и я выплевал бы половину зубов. Но ты слишком труслив, счетовод.»

– Тогда идём наверх. Попробуем дать тебе понять, как обстоят дела.

И он не выдержал.

– Да хрен его знает, что б тебя демоны разорвали! Гус всё просил сотрудничества, а Рибур отказывал!

– Первое имя. Уже лучше. Кто ещё?– холодно спросил Баэльт, с силой тряхнув нидринга. Зубы заскрипели от напряжения, а капли пота уже побежали по лбу.

– Алан, этот мерзкий ублюдок, Рибур был должен ему! И Моргриму!

Баэльт разжал кулаки, позволяя нидрингу упасть на стул.

– Всё?– тихо спросил Мрачноглаз.

– Нет,– пропыхтел нидринг, стараясь отдышаться.– Нет… Ещё у нас были проблемы в Торговом Совете… Рибур уклонился от одного налога. У него было право так делать, но остальным это право не показалось убедительным…

– А что другие цеха?

– Мы с ними ладим в последнее время…– Богур быстро утёр лоб от пота.– Рибур работал над проектом объединения всех кузнечных цехов в Веспремский литейный цех. Это всё, что я знаю… Честно.

Баэльт кивнул.

– Это мне от тебя и было нужно,– тихо сказал он.

Развернувшись, поправив шляпу и воротник плаща, Баэльт покинул, наконец, контору счетовода под сдавленный кашель и проклятья.

А через пару быстрых шагов он вернулся на улицы Веспрема.

Жёсткий холодный ветер налетел на него, а дождь приветственно забил по коже плаща. Баэльт смахнул пару капель с лица и поднял глаза на плотно обступившие его силуэты домов.

Тусклый свет фонаря вырывал из темноты узкую старую улицу. Посыпавшаяся и потемневшая от дождя побелка, гниющие кости балок, неровная мостовая… Всё это вызвало тусклую улыбку у юстициара.

Вы ждали меня, костлявые, покосившиеся и обшарпанные друзья?

Дома не ответили ему, тускло мерцая тёплым светом из– за грязных окон.

Гири расположился под небольшим навесом, сидя на ящиках и грея руки у жаровни. Рядом громоздились его клыкастые дуболомы, похожие на огромные мокрые валуны.

– Как прошло? Судя по звукам, очень эффектно,– полуфэйне показалось, что он увидел тень улыбки на лице нидринга.

Разумеется. Вы же ненавидите друг друга. Городские крысы…

– Не только эффектно, но и эффективно,– уверил он, доставая из кармана плаща плакт. Запалив тонкий прутик о жаровню, он затянулся.– Я должен исключить самые очевидные варианты. Чтобы быть уверенным, что копать нужно глубже.

– Тебе виднее,– апатично заметил Гири, растирая руки над огнём.– Главное – сделай это побыстрее. Мне ещё нужно закрыть цех и… Прибрать. Так что можешь идти.

– Спасибо, что разрешил.

На улице пахло землей и сыростью. После цеха эти ароматы казались Баэльту благовонием. Он поглядел на пустые улицы, залитые водой, поглядел на угрюмые, в потёках дождевой воды дома, на небо, которое и не думало проясняться.

– Возвращайся поскорее, Мрачноглаз,– Гири протянул ему свою руку.

Баэльт проигнорировал этот жест. Он уже шагал под дождём вглубь ремесленного квартала, в сторону ворот квартала жилого.

Ему нужно было выпить.

Глава 3

Дождь приглушённо барабанил по крыше и грязным, едва пропускающим свет окнам. Тяжёлые капли медленно стекали по стеклу, искажая слабый свет с улицы. На пару мгновений стекло стало золотым с серебряными разводами капель – мимо прошёл отряд стражи с факелами в руках. Однако вот они завернули за угол, и свет исчез.

– Интересно, чего им тут надо?– протянул Мурмин, уныло уставившись в окно.

– Того же, чего и всегда – сделать вид, что они что– то делают,– сонно ответил Баэльт.

Всё убогое здание таверны «Пьяная подкова» было забито людьми, а потому от шума можно было оглохнуть. Обычная смесь таверны после рабочего дня – крики, смех, чьи– то визги, стук кружек и разговоры. Запахи пота, дешёвого эля, пива, вина. Запахи похоти, усталости и отчаянья, которые пытались утопить в веселящем хмеле.

Всё это походило на праздник во время погребения. Да и лица под стать – усталые маски растягиваются в улыбках, тусклые глаза слезятся будто бы от шуток.

Свадьба на костях.

Сюда не приходили за новостями, собеседниками и приятной едой. Самыми ходовыми новостями тут были личности новых шлюх из ближайшего борделя, лучшим собеседником мог быть чудом попавший сюда ветеран, ещё не напившийся до беспамятства. А лучшей едой тут было бы отсутствие всякой еды.

Сюда приходили, чтобы напиваться. Чаще всего в этом зале был слышен лишь шепот тихих переговоров крайне тёмных личностей. Сегодня же таверна надрывалась исступлённым криком умирающего безумца – моряки с пары кораблей решили обогатить хозяина этого убого места.

Полуфэйне грустно вздохнул – раньше его привлекало в этой хибаре то, что здесь было тихо и безлюдно.

Какой– то заросший щетиной детина сильным хриплым голосом вещал, что угощает сегодня всех. Монеты летели из его рук и падали на пол, где их торопливо подбирали служанки. Моряки хохотали и задирали им подолы, к неубедительному и вялому возмущению девушек. Однако дальше дело не шло.

Пока. Вопрос лишь в количестве выпитого.

Детина, сев на стол и усадив улыбающуюся смущённой улыбкой служанку на колени, рассказывал какую– то чушь благодарным слушателям. До сонного Баэльта доносились отрывки фраз о Ксилматии, Келморе и каких– то леди.

Он не вслушивался – ему было глубоко наплевать на всех, кто окружал его в этот вечер.

Впрочем, он начинал чувствовать раздражение.

Он пристроился в дальнем конце комнаты, в самом мрачном углу, сложив руки на груди и угрюмо глядя на кружку с вином. Видел бы его сейчас отец.

Подающий когда– то надежды полуфэйне похож на уличного грабителя и хлещет мерзкое людское пойло, которое кто– то поимел наглость назвать вином.

Удручающая картина, подумал Баэльт, слегка поднимая голову и глядя в искорёженное отражение на окне. Как и всё вокруг. Хоть я и ненавижу этот город, я его часть. Как и он – часть меня.

Мурмин что– то говорил, но Баэльт привычно не слушал. Нидринг редко рассказывал что– либо полезное. Или хотя бы интересное.

К тому же, сейчас Баэльт не хотел ни о чём думать.

– Я вам клянусь своим мечом, после битвы вода в Веруге на день окрасилась в красный! Конечно, Ксилматия нас озолотила, но потеряла на этом не сильно много – из сотни нас осталось– то человек пятнадцать!– особо громко, видимо, подводя итог рассказу, прокричал наёмник. Немногие слушали его внимательно и начали что– то весело спрашивать.

Жаль. А Баэльт понадеялся, что это издевательство над покоем закончилось.

– Потом?– хохотнул детина.– Потом я на пару десятков дней поселился в борделе!– одобрительный хохот заставил и рассказчика улыбнуться, обнажив плохие зубы. Он обвёл слушающих довольным взглядом и встретился глазами с Баэльтом.

И приветственно кивнул ему, всё ещё улыбаясь.

– Он меня раздражает,– угрюмо заключил полуфэйне,перебивая Мурмина.

– Баэльт, сукин ты сын! Ты слушал меня вообще или нет?!– возмутился Мурмин. Баэльт слегка приподнял шляпу и угрюмо взглянул на друга протяжным взглядом. Нидринг взгляд выдержал, равнодушно глядя ему в глаза, слегка приподняв бровь.

– Нет,– ответил Баэльт и снова опустил край шляпы на глаза. Ему не хотелось видеть ничего – ни окружающего его хаоса, ни довольной рожи рассказчика, ни осуждающего взгляда лучшего друга.

– Иногда я и сам не понимаю, почему мы вообще общаемся,– уныло проговорил нидринг, допивая остатки пива из кружки.– Этна, дорогая, плесни ещё мне этой мочи, что твой дядюшка называет пивом!– он перевёл свой взгляд с бёдер полноватой девушки– служанки на друга.– Обычно ты хотя бы немного разговариваешь, Мрачноглаз. Твой язык всё ещё при тебе?

Баэльт устало вздохнул.

– Здесь полно народа, и меня это раздражает,– произнёс он. Его взгляд обратился к шумно хохотавшему и щупавшему грудь служанки крикуну.– А ещё больше раздражает меня только он.

Мурмин окинул оценивающим взглядом заводилу.

– Обычный наёмный ублюдок. Наверняка будет пить тут пару месяцев, пока не спустит свои деньги и не примкнёт к кому– либо ещё. Готов сто фольтов на это ставить, честное слово. Только погляди на его харю.

– Не уверен,– неопределённо проговорил Баэльт, осторожно пробуя вино.

Если бы от отвратительного вкуса можно было умереть, он был бы мёртв трижды.

– И в чём же ты не уверен, мрачная рожа?

– Не уверен что у тебя найдется сто фольтов,– парировал полуфэйне. В ответ он услышал лишь горький смешок.

– А ведь раньше для нас такие деньги были делом одного дня. Всего лишь пара слов в подворотне купеческого квартала, пара угроз, блеск кинжала – и всё, деньги наши. А теперь… Я знаю, почему ты торчишь здесь. Как и я. Потому что у нас нет денег на то, чтобы напиваться где– то ещё.

– Мы завязали с этим, Мурмин,– нахмурился Баэльт и поправив повязку на правом глазу.

– Завязали– завязали,– кивнул нидринг, тоскующее глядя на пламя свечи, что оплавилась посреди стола.– Но деньги…

– Для меня и сейчас такие деньги – дело одного дня,– пожал плечами бывший юстициар.

– Оно и видно.

К столу снова подошла служанка, недовольно глядя на Баэльта. Она тяжело поставила тяжёлый глиняный кувшин с вином и кружку с пивом на стол, расплескав едва ли не половину содержимого.

«Примерно пятнадцать фольтов»,– отстранённо приметил цену расплёсканному Баэльт.

А потом поднял на неё взгляд единственного глаза и проскрипел недовольным голосом:

– Каким бы плохим вино не было, проливать хотя бы каплю – глупость.

Глаза девушки широко распахнулись. Тупые, но красивые глаза.

– Я принесу ещё, сир юстициар!– дрожащим голосом заверила она, разворачиваясь и спешно проталкиваясь через толпу. По пути она вихляла задом так, что Мурмин долго не мог оторвать взгляда.

И взгляд этот выражал равные доли презрения и похоти.

Взгляд Баэльта на друга выражал лишь презрение.

– Ты такая щедрая, мать твою дери,– бросил нидринг вслед служанке.– Тебя бесит тот хмырь,Баэльт, а меня бесит этот ходячий окорок. С одной стороны, я люблю её толстую задницу, а с другой – терпеть не могу, когда она так ею виляет. Она же служанка, а не шлюха, дерите демоны её в задницу!– пробурчал нидринг, отпивая из кружки пива.

Баэльт молча последовал его примеру.

– Я сегодня весь вечер буду разговаривать сам с собой?– недовольно поинтересовался нидринг.

Баэльт потёр виски – от гула его голова начинала болеть.

– У меня большие проблемы с деньгами, а с недавнего времени – ещё и с работой. Новое дело. Странное.

– В подробности ты, как всегда, вдаваться не будешь?– безразлично спросил нидринг, снова делая глоток из кружки. Баэльт тоже отпил немного вина. Во имя всех богов, какой ненавистник всего живого делал это вино?

– В этот раз меня просили не распускать язык. Но если понадобится твоя помощь – я скажу.

– А то,– недовольно покачал головой нидринг.– Не помню ни случая, когда бы ты умолчал о своём бедственном положении. У тебя– то хоть работа есть. А я? Бедный старина Мурмин никому не нужен! В цехи меня не берут – мол, недостаточно умел в кузнечестве. Охранником меня видеть не хотят – не доверяют. Демоны раздерите меня, да меня даже вышибалой не взяли, Баэльт,– грустно вздохнул он.– А из– за тебя к завтрашнему утру я останусь без последних денег. И, раз уж речь зашла о деньгах и работе, позволь всё же полюбопытствовать – какого хрена ты сидишь тут, раз у тебя есть дело?

Баэльт пожал плечами.

– Набиваю себе цену. Если бы я ломанулся делать всё прямо сейчас, то выглядел бы как оборванный голодранец, которому обязательно нужны деньги к завтрашнему вечеру.

– То есть, выглядел бы таким, каков ты на самом деле,– заключил нидринг.

– Именно.

– А твой медальон? Никто ещё им не интересовался?

Баэльт скривился.

Неприятная тема. Опасная.

– Три года не интересовались – чего бы сейчас заинтересоваться?– он тихо и устало вздохнул.– Но это не может продолжаться до бесконечности. Рано или поздно меня найдут и посадят в Котёл.

– Мы уже в Веспреме, дружище,– грустно улыбнулся нидринг.– Он как большая тюрьма для всех в нём живущих, только без надежды на освобождение.

Некоторое время они молчали.

– Слушай, если этот парень так сильно не нравится тебе, может, уйдем?– предложил Мурмин, с сожалением беря с тарелки из чёрствого хлеба последний ломоть вяленого мяса.– Пойдёт к Каэрте…

– Мурмин,– Баэльту не надо было даже впускать эмоции в голос – нидринг и так всё понял.

– Ладно, ладно… Не любит она меня, эта твоя Каэрта.

– Это потому, что при первой встрече ты пытался её изнасиловать.

– Возможно. Никогда не разбирался в вашем тонком фэйнийском характере.

Баэльт, выудив из кармана плаща плакт, запалил тонкий прутик о свечку. Закурив,он пустил дымок в сторону друга, на что тот раздраженно отмахнулся.

– Не делай так. Ты же знаешь, я этого не люблю

– Знаю,– кивнул Баэльт.– Поэтому и делаю.

– Кстати, тебе эта отрава не нужна? Через пять дней Морир приплывёт с грузом, я мог бы договориться. Быть может, меня даже наймёт – склады охранять хотя бы… – с мясом было покончено, и Мурмин без ложной скромности принялся за чёрствый хлеб тарелки, вымачивая его в пиве.

– Было бы кстати,– сказал Баэльт,затягиваясь. На этот раз дым, извиваясь, стремительно поднимался к потолку. Эти белёсые разводы закрыли от него часть помещения, а гул будто бы отступил. В голове стало легко и пусто.

Всё же плакт был восхитительной вещью.

– И всё же,– недовольно поёрзал нидринг.– Давай двинемся к Каэрте. У неё хотя бы есть очаг, а мне как– то не очень хочется снова спать в подворотне.

– Поздно,– покачал головой Баэльт.

Он начал слушал.

– Самые лучшие шлюхи – полуфэйнийки! Красота, ловкость и мастерство от фэйне, бессовестность и страстность от людей!– хохотал детина, вывалив крупную грудь служанки и сжимая её в руке под хохот компании.– Честно говоря, мне кажется, что все полуфэйнийки – просто прирождённые шлюхи!

Взгляд Баэльта приобрёл болезненную чёткость, а сердце застучало чуть быстрее.

– Помнится, я трахал как– то одну из них… Так она пищала, как несмазанные петли ворот!

Баэльт резко, резче, чем хотелось бы, одёрнул шляпу. Демоны бы побрали его – стоило снять её вовсе. Однако он чувствовал себя неуютно без неё. В конце концов, эту шляпу ему подарила Тишая.

В голову у него снова возникла она, сначала улыбающаяся и приветливая, а потом холодная, валяющаяся на полу в луже крови.

Изнасилованная. Убитая. А он ничего не смог сделать. Не смог защитить.

Самое обычное убийство. Было бы – если бы случилось не у него на глазах. Не с ним.

Не с его женой.

– С тобой все в порядке?– спросил Мурмин, щурясь. Он слегка перегнулся через стол, стараясь взглянуть в глаза другу.– Баэльт?

– Да…– едва слышно прошептал бывший юстициар. Мурмин вздохнул.

– Это просто очередной дурак,– успокаивающе проговорил нидринг.– Сколько уже шуток отшучено про шлюховатость полуфэйне, бородатость женщин моего рода и уродливость аргрингов? Пора бы и привыкнуть, а? Тем более, все мы знаем, что женщины– нидринги вовсе не бородатые!

Баэльт слегка склонил голову в знак согласия, чувствуя, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.

– А ты послушай подольше пары мгновений,– посоветовал он прохладным тоном.

Мурмин прислушался.

– Я тебе клянусь, в Ксилматии они сами платят, чтобы кто– нибудь их трахнул! Как угодно, куда угодно и где угодно! Говорят, их тут много водится – может, стоит походить да поискать таких?

Нидринг вздохнул и привычным движением хрустнул пальцами. Потом – шеей. А потом встал и направился сквозь толпу, легко распихивая подвыпивший народ.

Баэльт, одним глотком допив остатки вина, двинулся вслед за ним. Может, в них говорило вино. Может, они оба были на пределе. А может, они слишком любили Тишаю. Как подругу и жену.

Он не знал. Главное – просто добраться до мудака.

Под глухое ворчание, Баэльт проталкивался через галдящих выпивох.

Он даже будто бы не качался на ходу. Будто бы.

– А я смотрю, к нам не перестают подтягиваться люди,– радостно заявил детина, переводя взгляд с замершего перед ним насупленного нидринга на мрачного полуфэйне.– Или не совсем люди! Чего хмуримся? Давайте лучше выпьем, и всем будет веселей! Ну– ка, давайте сюда кружки!

– Зря,– коротко произнёс Баэльт, делая шаг вперёд. .

– Что зря?– мощный удар кулака Мурмина прервал зачинщика веселья,повалив того на пол.

Кровь вскипела, и Баэльт с наслаждением заехал ногой по лицу упавшего.

С размаху. Подкованным носком. Раздавшийся хруст обласкал ему слух и заставил прохрипеть что– то бессмысленное в упавшей тишине.

– Вот ещё,– он замахнулся, однако его руку перехватили.

Мир снова ожил и вскипел жизнью.

Моряки бросились на них – никто не бил их, их лишь оттаскивали от стонущего на полу мужчины. Гул сменился восторженным хохотом.

Баэльт не сопротивлялся – позволил своему телу безвольно повиснуть в крепких руках моряков.

Толпа чувствует кровь и забавы раньше, чем они покажутся на горизонте. И лучше не злить её тогда, когда она уже восхищённо ревёт и требует зрелища.

– Какого демона?!– рявкнул наёмник, вскакивая с пола и тут же бросаясь на Баэльта. Однако на нём тут же повисли ещё трое крепких моряков.– Опустите меня, я из него всё дерьмо выпущу! Вы что, сброд веспремский, только по двое и можете?! А, сукины дети, отпустите меня, я им покажу!

– Зубы– то хоть вкусные?– угрюмо поинтересовался Мурмин, вызвав хохот моряков. Похоже, они находили ситуацию крайне забавной.

Чего ещё ожидать от пьяного, воняющего потом сброда, подумал Баэльт.

– А ну прекратили, засранцы!– рявкнул кто– то из толпы. Между моряками выбился хозяин таверны, широкоплечий здоровяк, возвышавшийся почти на голову над толпой. – А ну пошли вон отсюда, все трое! Хотите драться – деритесь на улице, нехрен мне погром устраивать! Как кровь поостынет – возвращайтесь!

Баэльт вздохнул, однако холодной ярости в нем не убавилось. Моряки отпустили его, продолжая что– то бормотать со смехом. Однако их он не слушал.

– Хочешь сразиться по– настоящему, по– мужски?– спросил мужчина с залитым кровью лицом, вырываясь наконец из хватки моряков.– Со сталью в руках? Или снова налетишь на меня со своим ручным нидрингом?

Баэльт молча дотронулся до меча и, благодарно кивнув морякам, направился к выходу.

Ливень на улице обдал ледяными струями лицо, чуть– чуть освежая мысли. Мрачное, тёмное небо было затянуто тучами, и это небо вместе с грязно– жёлтым светом отражалось в огромных лужах.

Хорошо, что я тут ненадолго, подумал Баэльт. Очень ненадолго.

Столпившись у входа, пьяные гуляки молча глядели на них.

Баэльт одним движением снял шляпу и подал её угрюмо молчавшему Мурмину, который уже промок до нитки под потоками воды. Взгляд нидринга был холоден и смотрелся жутко из– под облепивших массивное лицо волос.

Меч сам порхнул в руку.

Главное – не убивать. Покалечить – можно. Но не убивать. Слишком много шуму.

Человек стоял напротив него, обнажив неплохой с виду клинок. Тяжёлый, явно ксилматиейской работы. Длиннющий, тяжёлый с виду.

Баэльт с чувством холодного превосходства поднял свой меч. Короткий, лёгкий, острый. Прощальный – и единственный – подарок отца перед тем, как Баэльт покинул Лаэ– Корте.

Впрочем, какая разница, что у него в руках? Даже пьяный карлик– калека со сломанной пикой победит этого детину.