Текст книги "После дождя (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Глава 16

Веселый гул «Дырявой бочки» слегка рассеивал мрачную ауру Веспрема.

По уходящей вниз Якорной улице плелись усталые люди. В основном – портовые рабочие, возвращающиеся домой после работы. Громыхали телеги.

Дождь серыми росчерками добавлял тоскливости картине.

И только таверна «Дырявая бочка» ходила ходуном. Призывный золотой свет лился из её окон. Изнутри тянулись весёлые крики пополам со стуком кружек. Аппетитные запахи разносились по всей улице, завлекая всё новых посетителей.

Какой яркий контраст со всем Веспремом вокруг! Наверное, он и обеспечивал популярность этого места.

Этому месту не повезло лишь в одном – оно принадлежало Вигору.

Баэльту не хотелось бы вмешиваться в эту маленькую идиллию. Но Эрнест приказал – во всём слушаться Гуса. Везде участвовать. Желательно – не показывая лица.

И теперь он тут.

– Эти люди топят свою горечь в вине,– прошипел Тавер, что стоял рядом.– Затыкают мозги выпивкой, радуются и празднуют. Но они помнят, что в двух шагах отсюда кто– то может умирать от голода. Как? Как они могут спокойно есть, зная это? Праздновать?

– Такой вот Веспрем,– зло проговорил Мрачноглаз.– Самые худшие люди здесь – это те, кто может позволить себе жить, а не выживать.

Тавер кивнул. Надо признать, келморцы составляли не такую уж и плохую компанию.

Что и было плохим – так это новая одежда. Баэльту не нравились ни куртка, ни платок на шее, ни дурацкие штаны с тёплой подкладкой.

Юстициарский плащ остался у Каэрты. Как и шляпа.Ведь, демоны раздери, «не показывай лица»!

Мрачноглаз в последний раз вдохнул дым плакта и выбросил остатки веточки в лужу. Закрыл глаз, опустив голову.

Это всё тяжело, но приказ есть приказ.

Все они заплатят ему за это. За каждую крупицу несправедливости, к которой он стал причастен.

Так ведь будут обычные люди. Которые ничего ему не сделали.

Конечно, он прикажет не трогать их. Но он знал, что такое бой. Клинок летает во все стороны, толпа превращается из скопища вопящих людей в декорацию, в которой может завязнуть меч после неудачного удара.

Он не хотел бы вообще туда идти и вредить кому– то. Но…

Приказ.

Внутри юстициара сейчас боролись двое – Баэльт и Мрачноглаз.

– Чего мы ждём?– разорвал тишину Тавер.– Или тебе нравится любоваться на всё это?

«Мне бы понравилось любоваться на руины этого города»,– тускло подумал юстициар

Баэльт поправил воротник куртки и проверил, свободно ли выходит меч из ножен.

Ещё не поздно, борьба ещё не закончилась, увещевал его голос внутри. Но…

– Двинули,– произнёс Мрачноглаз. И, смилостивившись, позволил Баэльту добавить:

– И помните – не лить кровь просто так. Только охрана, посетителей выкидываем.

Он не был уверен, услышал ли его Тавер, вскидывающий руку.

Тени вокруг будто бы ожили, исторгая из себя людей Гуса.

Баэльт направился через улицу, натягивая маску на лицо. Келморцы держались рядом с ним .

Завидя оружие в руках, прохожие с посерьезневшими лицами начинают разбредаться. Они всегда так поступают. В другом городе женщины бы с визгом разбежались, мужчины бы попытались наброситься на них…

А тут улица опустела за пару мгновений. Даже бедняки, будто бы кривляя Тавера своей хромотой, повставали с сухих мест и поспешили исчезнуть.

А вокруг ещё не подозревающей «Дырявой бочки» стискивалось кольцо людей, одетых в чёрное и с масками на лицах. Людей, которые подчинялись Баэльту.

Не то командование, которые хотелось бы принять, хмуро подумал он, когда первые люди в масках вломились в таверну. Он медленно шёл по лужам, бряцая мечом по ноге. Ему было так непривычно без шляпы и плаща, но…

Ещё непривычнее было от того, что он делал.

Из таверны один за другим вылетали люди. Послышались возмущённые крики, чавкающий звук – и визг. В следующий миг люди с воплями сами повалили из таверны.

Лопнуло пузырём окно, разбрызгивая драгоценные камни осколков в лужи, и из окна тоже полез пьяный сброд. Поток вопящих, пьяных людей всех сортов и видов. Они падали, спотыкались, наступали по упавшим и вопили ещё громче от криков боли тех, на кого сами же наступали. Дух алкоголя, пота и страха нахлынул на Баэльта раньше, чем они сами. Ему понадобилось лишь быстро извлечь меч, и толпа с очередным визгом раздалась перед ним.

Лучше им не трогать его. Для их же блага.

Сзади вновь послышались грубые крики и звуки ударов. Ужас ускорил толпу.

Плечи бились в плечо Баэльта, кто– то едва не упал на его меч. Страх гнал всех прочь.

Кровь всегда влияет на всех одинаково, подумал Баэльт, замирая посреди вопящей и убегающей толпы рядом с келморцами. Народ растекался вокруг них, даже не пытаясь опрокинуть. Над толпой неслись крики боли.

Баэльт прикрыл глаз. Этого не избежать. Так случилось бы в любом случае.

Наконец, вопли, толчки в плечо и шлёпанье по лужам прекратилось. У них есть немного времени, прежде чем стража прибудет. Лейтенант Фордон дал им пятнадцать минут. Более чем достаточно. Он медленно открыл глаз.

На мокрой мостовой, под косыми струями дождя, лежало четыре трупа.

А ведь дело ещё толком не началось.

– Твою мать, Тав,– прошептала Брина, женщина Тавера.– После этого дела мы сваливаем от Гуса. К этому грёбаному Малькорну.

– Как скажешь,– бывший солдат со смесью недоумения и стыда смотрел на тела затоптанных.

Таверна изнутри являла собой самое настоящее поле боя. Поломанные стулья, битые чашки и кувшины. Всюду валялись развороченные ударами мечей тела.

На полу вино смешивалось с кровью.

Служанка, громко хрипя, пыталась что– то сделать с вываленными из живота кишками.

– Что… Что с моей рукой?– стонал мускулистый парень, качая левой рукой обрубок правой.

Под стоны раненных, люди Баэльта наседали на троих охранников– аргрингов, что огрызались несмелыми выпадами из– за перевёрнутого стола.

Несколько мгновений назад тёплое и гостеприимное помещение уже продувалось сквозным ветром, пол у разбитых окон уже становился блестящим и скользким от дождевой воды.

«Из маленького пятна радости – в дыру чернее чёрного.»

Рёв, визг, крики с улицы – всё это перемешивалось и создавало отвратительный, хаотичный шум.

Похоже, Вигор знал, что сюда придут, отвлечённо подумал Баэльт, приказывая знаком Таверу добить служанку.

Так надо. Так легче. Так проще.

Он недовольно дёрнул губой, когда удар аргринга достал одного из налётчиков. Брызнула кровь, и под крышей таверны забился пронзительный визг.

Это плохо.

В следующий миг в лицо одному из аргрингов вонзился арбалетный болт, а Тавер начал натягивать тетиву заново.

– Арбалеты!– рявкнул он, и ещё у троих людей в руках появились арбалеты. Один из них выстрелил навскидку – болт просвистел мимо вопящихдерущихся и воткнулся в дверной косяк за ними.

Опасный выстрел, прикинул Баэльт, протыкая мечом пытающегося уползти раненого. Мог бы попасть в своих.

Арбалетный болт угодил ровно промеж лопаток человеку Баэльта.

Плохо, вновь подумал Мрачноглаз.

Жаль этих аргрингов. Одного из них он видел на кулачных боях. Претендент на чемпионство. Неожиданно живой ум, умение держать удар, манеры фэйне.

Следующий залп арбалетов заставил аргрингов с рыком осесть за стол.

Как куклы.

Налётчики рванулись вперёд, добивая их. Короткий всхлип – и всё, дело сделано.

– Чисто!– раздалось из глубины таверны.

– Чисто!– ещё один крик, с другого конца строения.

– Чисто!

Мрачноглаз кивнул. Конечно же чисто. Если не считать этой бойни вокруг.

– Добейте раненных,– велел он.– Только быстро. И где хозяин?

– Убежал наверх,– просипел кто– то.

– Ну так приведите его!– рявкнул Тавер.

Сразу трое ломанулись наверх по лестнице.

Бедняга. Наверняка он попросту был управителем Вигора. Может, он даже не знал, что его таверна стала местом, в котором посредники Вигора передавали посредникам торговцев плакт.

Забавно, подумал Баэльт, усаживаясь на один из немногочисленных уцелевших стульев. Вигор Белый, судя по тому, что успел узнать Баэльт, умудрился составить целую сеть производства и сбыта плакта. Но так, чтобы никто не знал друг друга. Поставщики сырья не знали посредников, посредники не знали Вигора. А сам Вигор занимался вытяжкой и обработкой вытяжки плакта. Далее – опять посредники. У посредников – снова посредники. И только тогда уже – люди, продающие эту гадость.

Всё, казалось бы, вполне понятно. Если бы не одно маленькое «но» – всё это воинство Вигора было безликим. Двое торговцев, которых привели Гусу, не знали ни имён, ни даже вида своих посредников.

Они знали лишь одно. То, что плакт им передавали в таверне «Дырявая бочка».

С лестницы раздался грохот, и Баэльт устало поднял взгляд.

Вниз скатился крупный мужчина с залысиной и широченными плечами.

– Проклятье!– прохрипел он, пытаясь встать хотя бы на колени. Светлые усы дрожали от усилий, и он вновь упал, поскользнувшись на вине. Или крови.

– За что?– прохрипел хозяин, вновь пытаясь встать.

– Поднять,– резким голосом приказал Баэльт, и его тут же вздёрнули в руках.

– Мы платили! Клянусь, мы платили!– кривя лицо и пытаясь вырваться, орал хозяин.

– Мне это не интересно. Кто хозяин таверны?! Где прячешь плакт?!– рявкнул Мрачноглаз, заставив мужчину ошарашено замереть.

– Я! Я хозяин! Я заплачу вам! Скажите, от кого вы, и я заплачу тому, кто вас послал! Не убивайте, прошу!

«Если бы ты знал свою участь, то наверняка попросил бы тебя убить. Дадим тебе ещё один шанс… »

Баэльт вскочил со стула, опрокинув его и, подскочив к хозяину, врезал ему в живот кулак. Тот захрипел и согнулся.

Да. Шансы в Веспреме выглядят неприглядно.

– Я спрашиваю еще раз – кто хозяин таверны?! Где плакт?!– просипел ему в лицо Баэльт, пока мужчина, согнувшись и выпучив глаза, кашлял.

– Тут нет никакого плакта!

Новый удар в живот заставил его подавиться своими словами и согнуться.

«Ну давай же, идиот, скажи, где плакт! Гусу позарез нужен этот чёртов плакт! Избавь меня от нужды делать это!»

Но хозяин лишь сипел, пучил глаза и кашлял. А потом, подняв голову, прошептал:

– Я не понимаю, о чём вы…

Идиот, какой же он идиот, подумал Баэльт, отворачиваясь.

Люди в масках расселись за столами, как будто бы ничего не произошло. Один из налётчиков шумно хлебал пиво из кружки, которую достал из мёртвой хватки лежащего лицом на столе нидринга.

Проклятый сброд.

Как только Баэльт обернулся, зал погрузился в гробовую тишину. Двое шумевших головорезов прекратили спорить, кому достанется кошелёк убитого выпивохи.

«Помогай ему во всём, следи. И добудь мне то, чем его можно шантажировать. Или сделай это». Так, Эрнест?

Баэльт обвёл взглядом разгром. Три трупа. Восемь. Двенадцать. Проклятье…

А ещё хозяин таверны. Тринадцать. Проклятое число.

– Он сознался?– подал голос Тавер.

– Нет,– скривил лицо Баэльт. Проклятье, он не может позволить им убить его… Может…

– Отправим его Вигору. Пусть передаст послание.

– Послание?– хмыкнул кто– то.– Не помню, чтобы Гус говорил что– то о послании.

– Ты своё имя запомнить не можешь,– фыркнул Тавер.– Мрачноглаз сказал – пойдёт! Кто– то не согласен?

– Кто– то хочет возразить?– Брина стала рядом, поигрывая мечом.

Давер, немой брат Тавера, спокойно стоял рядом. Вроде бы просто стоял – но от него расходились волны угрозы.

– Ладно,– согласился тощий налётчик.– Но как…

– Осторожно!

– Сзади!

Из– за спины раздались грохот, крик, вопли, чавкающие звуки.

Юстициар обернулся ровно к тому моменту, как Давер ударом кулака опрокинул хозяина на пол.

Один из державших только что хозяина таверны сидел, привалившись к стене. В его глазнице торчал стилет.

Рука Баэльта невольно дёрнулась к отсутствующему глазу. Интересно, бедолаги успели почувствовать боль? Или просто удивление, странное чувство – и… И всё?

Юстициар отвернулся, чтобы никто не увидел ярости на его лице.

Отнимать глаза – подлейшее, что можно придумать.

– Связать,– приказал он.

Скрипнул табурет, с которого поднялся кто– то из людей Грега.

– Нет, нет, прошу, это Вигор, Вигор…– сипели из– за спины у Баэльта исступленным, полным страстной искренности голосом.

Но поздно, парень, поздно.

– Нет, прошу,– шмыганье и бессвязный рёв переплетались с попытками освободиться.

– Держите этого урода,– просипел кто– то из налётчиков.

Мрачноглаз вновь обвёл взглядом разгром. Твою же мать… И это всё – его рук дело. Его цена на пути к возможности строить справедливость.

Он заметил на столе недопитую бутылку. Кажется, келморский виски.

Баэльт даже не замечал, как в его горле пересохло. Пара глотков чего– то горячего была бы сейчас очень кстати.

Нет, не сейчас.

В воздухе раздался сиплый крик – кто– то из раненных очнулся.

– Ещё один,– буднично произнёс низкий голос, раздались тяжёлые шаги, от которых пол сотрясался.

– Нет, нет, пожа…– и сиплый визг, который резал уши. Резал больше, чем самый острый нож.

Мрачноглаз схватил бутыль и сделал несколько больших глотков, едва ли не давясь виски. Пусть лучше так, чем переносить всё это в чистом рассудке…

– Что теперь делать с этим придурком?– спросил Тавер, мрачно глядя за плечо Баэльту.

– Бросьте его тут,– скомандовал Баэльт, делая ещё один глоток. Бутылка булькнула, когда он её перевернул, вливая себе в глотку пьянящую влагу. Он дал этому человеку надежду, дал ему прощение, а он швырнул всё это ему в лицо.

Отлично. Раз ему не нужно прощение, то…

– Надеюсь, твоя семья не прячется в подвале,– буркнул юстициар хозяину таверны.– Если у тебя есть семья. Поджигайте.

– Давер,– Тавер кивнул брату, и занялся делом.

Он всегда молчал, даже тогда, когда нужно было говорить. Возможно, отсутствие языка сказывалось на этом, но Мрачноглаз не был уверен.

Баэльт хихикнул собственной шутке. Демоны, пора завязывать с выпивкой.

– Скоро тут будет стража. Надо уходить. Давайте быстрее,– коротко выдал Бэальт и поднялся. А затем, слегка нахмурившись, повернулся к здоровенному налётчику.– Скажи, дружище, что ты чувствуешь каждый раз, когда делаешь что– то вроде этого? Удовольствие? Радость?

Здоровяк пожал плечами, хмурясь.

– То же, что и Тавер. То же, что и ты. То же, что и каждый из нас.

Баэльт благодарно кивнул.

– Хорошо… Идите. А я… Поговорю с…– язык Баэльта заплетался, и он кивнул на хозяина таверны.

Бывшего хозяина, вернее сказать. Бедолага, грубо связанный, был брошен на пол рядом с трупом служанки. По его лицу были размазаны слёзы и сопли.

– Тебе осталось недолго,– констатировал Бэальт, пьяно улыбаясь под маской.– Скажи мне одно. Зачем? Я дал тебе шанс. Зачем?

– Ы– ыых…

– Что ж, твоё право. Интересное мнение, если хочешь знать мои мысли,– кивнул Баэльт. Быстро оглянувшись, быстро провёл кинжалом.

Хозяин ошеломлённо уставился на разрезанные верёвки.

– Вали отсюда. И передай Вигору, что ему лучше идти к Малькорну.

– Спасибо… Спасибо…

– Пошёл вон,– Баэльт поднял его и швырнул.– Убирайся чёрным ходом. И чтобы я тебя больше не видел!

Хозяин, пошатываясь и скуля, исчез в коридоре.

А Мрачноглаз стоял посреди зала, глядя на картину в углу. Грубая, корявая зарисовка веселого вечера в таверне. Наверняка кто– то из молодых художников расплатился так, не имея ни гроша за душой. Шумная компания, пиво, вино, женщины – всё как должно быть в подобном светлом месте.

Юстициар до боли в руке сжал бутылку.

А потом метнул ее в картину. Бутыль разлетелась вдребезги со звонким хлопком, остатки яркими каплями облепили пошатнувшуюся картину. А через миг полотно упало, громко стукнув в настороженной тишине.

«Теперь все это поглотит огонь»,– подумал Баэльт, поднимаясь.

Улица встретила их дождём и пустотой. Люди даже не пытались приблизиться к таверне сейчас. Уже не в первый раз такое происходило, и явно не в последний. А каждый веспремец знал, что нужно делать в таких ситуациях.

Бежать нахрен подальше от вооружённых людей в масках.

На противоположной стороне улицы, в переулке, его ждали Тавер и Брина. Остальные исчезали, кто куда – так им было велено. Срывая маски и выворачивая куртки на бегу, они превращались из кровожадных чудовищ в напуганных, добропорядочных горожан.

Добропорядочных по– веспремски, конечно.

Баэльт под усилившимся дождём пересёк улицу.

– Паскудская это работа,– проговорил Тавер, качая промокшей головой.– Из– за такого дерьма я и завязал с войной.

– Ага,– зло кивнула Брина.– Именно поэтому, мать твою! Ты хоть одно обещание можешь исполнить?!

– Тише, тише!

– К Малькорну! Сразу после этой херни! Заберём твоего ненормального братца – и к Малькорну!

– Верное решение,– кивнул Баэльт, снимая маску.– Там хотя бы есть, за что драться.

– Сейчас мы дерёмся лишь за деньги, чтобы продержаться на плаву,– огнызнулся Тавер.– Когда ты пытаешься не пойти ко дну – выбор невелик!

– Вот потому и я советую идти к Малькорну. И передать, что от меня.

Первые языки пламени уже рвались из пустых окон– глазниц дома и через распахнутую в ужасе дверь.

Давер поспешил к ним и встал рядом, прикрывая голову от дождя ладонью. Будто бы поможет.

Остальные поджигатели тоже разбежались.

Прошло несколько минут, а келморцы и Баэльт всё так же стояли под дождём и наблюдали. Наблюдали, как ревущее пламя с хрустом и треском поглощает протестующее визжащий дом. Дерево, трескаясь в огне, издавало рёв умирающего гиганта.

Умирающего пятна света в этой пучине порока и безнадёжности, грустно подумал Баэльт, глядя, как медленно стягиваются к пожару зеваки или же жаждущие вступить в бой с огнём.

– Воды! Воды!– кричал кто– то в быстро растущей толпе.

– Вон тебе вода!– обвёл кто– то руками лужи вокруг.

Женщины причитали, мужчины хмурились, глядя на гибнущую таверну. А немногочисленные дети молча смотрели, раскрыв рты. Над быстро растущей толпой рос шум, визги и крики, команды и оскорбления тех, кто пытался их отдавать. Шорох дождя, рёв пламени, ропот толпы.

Все хотели помочь. Но никто не помогал. Ни у кого не нашлось ведра. Ни у кого не нашлось багра. Ни у кого не было идеи о том, что внутри могут быть выжившие.

Но они безмерно сожалели, подумал Бэальт. Ваша таверна сгорела? Вас убили? Мои соболезнования.

– Мрачноглаз,– голос Тавера заставил его вздрогнуть.

– Чего?

– Думаешь, мы все сделали правильно?

Баэльт посмотрел на него, криво улыбаясь.

То, что сделал Мрачноглаз в следующий миг, он никогда бы не сделал за жизнь.

Баэльт протянул веточку плакта Таверу.

Лидер наемников удивленно взглянул сначала на плакт, потом на Баэльта. А затем взял его и подкурил у Мрачноглаза.

Всучив плакт недоверчиво косящемуся Даверу и зло глядяшей Брине, Баэльт вновь развернулся к таверне.

Какое– то время все они стояли в гуле толпы прямо под дождём и курили плакт, пока таверну поглощало пламя. Как только пламя перекинулось на соседние дома, в воздух поднялся вой, и тут же нашлось, чем тушить. Вёдра таскались туда– сюда двое– трое людей, дождь помогал им, и вскоре пожар оградили лишь таверной, что продолжала пылать, окрашивая всё вокруг в багрово– жёлтые тона.

Да. Так светло днём в Веспреме не было давно.

– Идём,– произнёс Баэльт, разворачиваясь.

– Куда?– тускло спросил Тавер. Кажется, плакт уже начал действовать на него.

– Вы – получить плату от Гуса и свалить к Малькорну. Я – к вашему бывшему нанимателю с докладом.

– И что ты ему скажешь?– насмешливо выплюнула Брина.

Баэльт с горькой усмешкой уставился на неё.

– Что угодно, лишь бы такого не повторялось.

Глава 17

Небо разорвалось над Веспремом, обрушивая воду на бедный город.

Люди толпами брели по Торговой улице, взбивая воду сапогами, туфлями, ботинками или же босыми ногами. Элегантные дамы в смешных шляпках и чёрных плащах поверх облегающих и сдержанно– изящных платьев, богатые горожане, одетые по новой офицерской моде Западных Королевств, просто одетые цеховые работники, и едва– едва одетые попрошайки.

Сюда приходили праздно погулять. Реже – прикупить новые инструменты и заключить сделку. Лично, как в давние времена, без посыльных и бумажной волокиты.

Да. Но чаще всего люди приходили сюда поглазеть на витрины с дорогущими вещами.

Бедолаги. Они мечтали отдать кровно нажитые деньги за золотые безделушки.

Баэльт, проталкиваясь во главе отряда стражи через толпу, с непониманием смотрел на них. Весёлые парочки, старики – все медленно проходят от витрины к витрине.

– Зачем?– прохрипел он.– Зачем они смотрят?

– Даже самым прагматичным и приземлённым нужны маленькие мечты, чтобы выжить,– глухо ответил Мурмин, аккуратно лавируя между людей.– Кто– то мечтает купить золотую бессмыслицу, от которой нет пользы. Кто– то тешит себя мечтами о том, как однажды откроет тут лавку и будет продавать всяким богатым дуракам всякую всячину.

– Они ведь понимают, что это невозможно?

– О, прошу тебя,– Мурмин хмуро покачал головой.– Большая часть Веспрема вынуждена всю жизнь глотать пар и пыль цехов, работать с утра и до ночи. Они прекрасно понимают, что их мечты неосуществимы.

– Но зачем тогда?– Мрачноглаз непонимающе уставился на парня, который, обняв девушку, показывал ей что– то на витрине магазина диковинок.

– А разве мечты работают не так?– Мурмин пронзительно уставился на Баэльта.– Выбираешь что– то, чего никогда не достигнешь, но безумно хочешь– и думаешь об этом каждый раз, когда выпадает свободное время.

– Да, именно так мечты и работают.

Сквозь толпу прогромыхала тележка, подскакивая на неровных камнях и звеня– бренча. Над тележкой поднимался вкусно пахнущий пар, сгущая толпу вокруг неё.

– Пирожки! Пирожки– и!– надрывался тощий, измождённый человек, толкая перед собой прикрытую тканью тележку.

Толпа почтительно раздавалась перед тележкой, пропуская её. Женщины мановением рук в длинных перчатках останавливали торговца и покупали у него тёплую булочку, чтобы изящно откусить кусочек и радостно улыбнуться. Суровые мужчины, хмурясь, молча расплачивались и за два присеста съедали пирожок на ходу.

Бедняки с голодными взглядами тянулись к тележке. Измождённый человек, покачивая головой в сокрушающемся жесте, протягивал им пирожки, и нищие истово благодарили его визгливыми воплями. Кто– то просто хватал еду и убегал. Кто– то со слезами на глазах благодарил его и долго ещё тянулся за ним, пока этот худющий человек с трудом толкал перед собой тележку и распространял по толпе радость.

Такую простую и такую сильную. Такую странную.

Немного, но ведь надо довольствоваться тем, что дают, так?

– А перед нами они не расступаются,– отрешённо заметил Баэльт.– Смотри. Улыбаются ему, кланяются и смеются над его шутками.

– Ага. Как будто бы пришли сюда не для того, чтобы не умереть от безнадёги.

– Вот– вот. Перед ним они расступаются,– задумчиво повторил Баэльт.

А перед юстициаром с отрядом стражи они не расступались.

В любом другом квартале, в любой другой день, перед ним бы бросались врассыпную, стараясь уйти подальше от тусклого взгляда из– под шляпы.

Но не тут, не в этот вечер. Тут люди делали вид, будто бы счастливы. А счастье, даже притворное, не терпит ни испуга, ни мрачности, подумал Баэльт.

Какая– то девушка улыбнулась ему и приветливо кивнула из толпы. Баэльт нахмурился ещё больше и надвинул шляпу на глаза.

– Сильно Эрнест бесился?– осторожно спросил Мурмин.

– Достаточно,– Баэльт неловко дотронулся до повязки. Опять чешется.– Неудивительно. Похоже, Гус переиграл его. Заставил всех поверить, что старик теряет хватку.

– Ага. И распустил слухи о том, что в налёте на «Бочку» участвовал юстициар.

– Не слухи.

– А. О. Вот оно как. И что же он тебе сказал по поводу этого… Юстициара?

– Ничего хорошего,– Баэльт дёрнул щекой.– Сказал, что юстициару давали задание найти компромат на Гуса, а не подрывать авторитет Торгового Судьи. Правда, потом добавил, что результат всё равно можно использовать в своих интересах.

– И как юстициар к этому относится?

– Наверное, он не очень доволен этим всем. Откуда мне знать?

– Действительно. Я вполне могу понять того юстициара, кем бы он ни был.

Баэльт устало покачал головой. Будто бы от его понимания что– то менялось.

Люди вокруг продолжали весело, беззаботно гудеть.

Улыбающиеся лица, глаза с беленой минутного счастья.

Иллюзия свободы.

Или свобода на самом деле?

Да и есть ли разница? Все, так или иначе, невольники. Чего– то или кого– то. Потому– то свобода порочна. Самый большой обман всех цивилизованных рас. Свобода.

– Эй,– Мурмин пихнул его локтём в бок.– Я вот думаю. Что подумают горожане?

– По поводу?

– Ну… Цехмейстера подозревают в организации покушения на другого цехмейстера. Вроде бы обычное дело. А потом цехмейстер исчезает, оставив все дела на помощников. И на его поиски поднимают всю стражу Веспрема. И всех юстициаров в придачу. Это не вызовет никаких толков?

– Это ничего не вызовет, Мурин. Людям плевать. Ну, может, рабочие порадуются, что богачи разбираются друг с другом. У остальных свои заботы, чтобы волноваться по такому поводу. Их не трогают – значит, можно не реагировать.

– Просто мне кажется, что люди вроде Вигора исчезают лишь за тем, чтобы появиться и нанести сокрушительный удар. Я его знаю чутка. Он неплохой мужик. Честный, прямой. Бывший солдат.

– И к чему это ты?

– К тому, что мы нагнетаем обстановку. Ты прав – людям плевать на причину выхода стражи. Но сам выход стражи на улице они видят. И воспринимают по– своему.

– Кое– кто заявил, что таким образом мы покажем всем жителям Веспрема, что для правосудия нет различий – рабочий, бедняк, цехмейстер. Каждый получит по заслугам,– Баэльта аж передёрнуло от воспоминаний. Сукин сын Эрнест использовал его идею, его рвения – но лишь для прикрытия.

– Значит, продолжаем поиски?

– Верно. Продолжаем.

– А что делать, когда найдём?

– Догадайся.

Вся суть веспремского правосудия. Невиновный становится жертвой виноватых, а все вокруг называют это «меньшей ценой».

Баэльт слабо кивнул сам себе, стараясь оторвать взгляд от удаляющейся девушки, что улыбнулась ему. Она как– то выделялась в толпе.

Чему она улыбнулась? Может, он испачкал плащ? Или, может быть, его виду?

Они выбрались прочь с шумной и светлой Торговой улицы. Старая улица всегда нравилась Баэльту. Было какое– то очарование в этом месте. Все эти балкончики, свежие фасады, вьющиеся растения. Лавки со всякой экзотикой. Уютные, спокойные и светлые таверны. Порядочные гуляющие люди и молодые парочки.

Такая же чуждая улица, как и Торговая. Нелепая насмешливая улыбка на губах умирающего мучительной смертью.

Но при всей несуразности, эта улица нравилась Баэльту. Она вызывала у него какую– то светлую печаль.

По крайней мере, первая её часть. После Странного перекрёстка Старая улица становилась слишком старой.

Кожа штукатурки и побелки трескалась и отваливалась, обнажая жжёный кирпич и деревянные кости– балки. Окна тускнели и становились грязнее и грязнее. Артерия улицы становилась захламленной и грязной. По ней не текла молодая кровь в виде гуляющих парочек – тут опять появлялась старая жижа преступности и бедноты. Немногочисленные гуляющие тут, завидя юстициара, натягивали капюшоны пониже и старались убраться подальше.

И вот уже по улице шли лишь Баэльт, Мурмин и десяток стражей. И больше никого. Лишь испуганные взгляды из переулков и старых ящиков.

Голодные и испуганные взгляды, в которых читалась мольба – не делайте хуже, пожалуйста.

Баэльт же просто шёл под дождём, периодически указывая в сторону рукой. И, как цепные псы, стражники с грохотом срывались с шага на бег и неслись к лавке или закоулку, куда он указал, чтобы с криком и лязгом проверить всё.

– Имя! Подними лицо! Руки! Руки держать на виду!– слышалось отовсюду, куда грохотали стражники, и Баэльт болезненно кривился.

Это был тот Веспрем, что он ненавидел и любил. Не то жалкое подобие, что представляла собой позолоченная Торговая улица, нет.

Капли дождя дружески похлопывали его по плечу. Вода под ногами плескалась, взрываясь брызгами. А уныло молчавшая улица взрывалась криками и звуками ударов, стуком закрывающихся ставней и запираемых дверей.

– Толку от этого не будет,– протянул Мурмин, почёсывая нос.– Может, стоит осадить парней? Чтобы не увлекались?

– У нас приказ – проверить всё,– на самом деле, плевать Баэльт хотел на такие приказы. Но ведь один из его подчинённых вполне мог доносить Эрнесту о каждом его шаге.– Потому нельзя сбавлять обороты.

Мурмин бросил быстрый взгляд на стражников, что орудовали в подворотне.

– Думаешь, кто– то из них…– он недоговорил, многозначительно кивнув в сторону центра города.

Баэльт криво улыбнулся. Вот потому– то Мурмин и был его другом.

– Всё может быть. Лучше не рисковать. Тем более, моё положение и так после «Бочки» оставляет желать лучшего.

– Вигор может спрятаться где угодно,– зло сплюнул нидринг.– Сколько бы юстициаров не было, его не найти. Эрнест выпустил их на улицы, чтобы показать – он держит ситуацию под контролем. Болезненная и бесполезная демонстрация.

– Которая наверняка даст обратный результат. Он требовал проверить всё – каждый переулок, каждую дыру. Как думаешь – понравится беднякам такая проверка?

– Они живут в Медном квартале. Тут в каждом доме по пять семей, всё пропитано запахом пота, крови и алкоголя. Думаю, им и без нас хватает проблем, да,– Мурмин поправил застёжку плаща.

Баэльт медленно кивнул.

– Верно думаешь.

– Знаешь…– Мурмин почесал бороду.– Я тут посмотрел на то, что мы делаем… Может, Малькорн прав?

– Отчасти. Но эта его идея о возвращении королевской власти…– Баэльт недоверчиво покачал головой.

– Свобода довела этот город до такого состояния, Баэльт. Этот город получил свободу от короля. И что ты видишь?– нидринг развёл могучими руками в стороны.– Получая свободу от кого– то, кто умнее нас, мы становимся заложниками самих себя. Свобода порочна, если ты – идиот. А мы тут все идиоты.

– Свобода порочна,– с усмешкой повторил Баэльт.

– Да. Именно,– кивнул Мурмин.– К тому же, мы оба знаем, что прячется под этой верностью королю.

– Да. Безумный проект Веспрема, которым будут управлять безмозглые рабочие.

– Не утрируй,– скривился Мурмин.– Он просто борется за права рабочих.

– Тут ты прав.

– Раз я прав, хочу спросить. Почему мы работаем не на Малькорна?

– Иногда всё выглядит иначе, чем кажется на самом деле,– Баэльт подмигнул другу, и тот кивнул.

– То– то я думаю… А то он вроде бы лучший вариант для нас. Вроде как лидер рабочего движения города. Вроде бы как добряк и поборник справедливости. И вообще оказался неплохим парнем. И дочка у него красивая.

– Вот про дочку лишнее.

– Но она действительно красивая. И умом в отца.

– Откуда ты её знаешь?

– Общались как– то раз. На поэтическом вечере. Она меня хвалила.

Баэльт подозрительно сощурился на Мурмина. Однако, кажется, тот не шутил.

– Поэтический вечер?– ехидно спросил Баэльт.– Какого хрена, Мурмин?

– Ну… Там бывает интересно. К тому же, там бесплатно наливают. Иногда.

– Ты слушаешь или выступаешь?

– И то, и другое. Под именем Горькая Правда. Расписываю этой чистой элите все прелести уличной жизни. Особенно их восторгает, как я вплетаю уличный жаргон в стихи.