Текст книги "После дождя (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

После дождя

Глава 1

Веспрем c кий размен

Баэльт считал, что у всего в мире есть свой путь.

Например, у ливня, который заливал всё вокруг водой. Он отбивал частую дробь по крышам и скатывался вниз, на пустые улицы. Потом – вниз по мостовой, к пристаням. Петляя между многочисленными ящиками, бочками и огромными тюками, в рокочущее море. А оттуда – раскачивать стоящие на приколе суда, грохотать о волнолом и разбиваться брызгами в ударах по набережной.

Таков был путь ливня.

Путь же лежащего перед ним человека был менее очевиден. Но гарантированно окончен.

– Отвратная погодка, да?– неловко спросил рябой парень, но ему никто не ответил.

Все четверо присутствующих не нуждались в констатации очевидного. Им нужен был ответ на чуть более сложный вопрос.

Баэльт хмуро смотрел на труп. Всё это было до ужаса нелепо. Отвратительно нелепо и обыденно. Сколько таких убийств он видел? Пару десятков? Сотню? Да какая разница, к демонам?

Ему это надоело. Вся эта нелепость. Постоянно в порту. Постоянно молчаливые друзья жертвы. Постоянно какие– то глупые надежды на то, что он найдёт настоящего убийцу.

А в этот раз до абсурда всё доводило пиликанье скрипки из таверны, что была выше по улице. Как же это, демоны раздери, отвратительно! Это насмешка над убийством! Над преступлением!

– Кто обнаружил труп?– бесстрастно спросил Баэльт, осторожно ступая вокруг распростёртого на земле человека. Не то чтобы ему не хотелось нарушить его положение. Просто ему было жалко пачкать в крови новые сапоги.

– Я,– глухо ответил рослый лысый бородач, стараясь не глядеть на труп. Для такой горы мышц он оказался довольно чувствителен. Баэльту этого уже хватало для того, чтобы презирать бородача.

Но показывать презрение он не спешил. Презрение, на взгляд Баэльта, было крайне важно и требовало полной отдачи. А он был занят.

Его взгляд изучал лицо убитого. Абсолютно невыразительное, тупое и обрюзгшее после сотен попоек, заросшее щетиной и уставившееся теперь в бесконечность невидящими глазами.

– Он так и лежал?– Баэльт раздражённо одёрнул шляпу и стряхнул натёкшую на неё воду.

– Стал бы я его трогать…

– Я спрашиваю – он лежал так же?– Баэльт даже не поднял взгляд на бородатого.

– Нет. Ребята перенесли его под навес,– сквозь зубы признался бородач.

Баэльт едва слышно вздохнул.

– Хуже и быть не может,– прошептал он себе под нос.– Сразу хочу уточнить,– он небрежно повернул голову убитого носком сапога, разглядывая огромный, зияющий порез поперёк горла.– Сколько вы мне заплатите?

Кажется, его вопрос вверг их в ступор. Они молча смотрели на него, а он прикидывал, сколько покойник является таковым.

Молния, прочертившая небосвод и вернувшая свет дня, заставила вздрогнуть троих рабочих. Раскат грома, пришедший не сразу, заставил вздрогнуть теперь всех без исключения.

– Я не услышал ответа,– напомнил Баэльт, приседая рядом с трупом на корточки. Почему– то каждый придурок думал, что он обожает повторять неудобные вопросы.– Сколько?

– Нисколько,– выдавил из себя высокий, жилистый человек с платком, повязанным на шее.– Мы думали, ты нам так поможешь…

– Вот как…– Баэльт поднял руку трупа, изучая изящное кольцо. Дорогая вещица для заурядного дурня. Наверняка что– то важное, значимое или хотя бы обладающие богатой историей.

Ему как раз сойдёт на оплату жилья. Хмыкнув, Баэльт быстро свинтил кольцо с холодного пальца трупа.

А после этого встал и зашагал прочь, поправив напоследок шляпу.

– Мрачноглаз!– бросился ему вслед бородач, расплёскивая во все стороны воду из луж. Он обогнал Баэльта и перегородил ему путь.– А как же Барни?

– Кто?– холодно поинтересовался Баэльт, поднимая воротник повыше. Он и так уже промок до костей, а тут его заставляют беседовать прямо под этим водопадом. Похоже, они испытывают его терпение.

– Ну… Барни. Мертвяк.

Друзья бородатого догнали его и встали чуть поодаль, вслушиваясь в их разговор.

– Он мёртв,– сообщил Баэльт и двинулся вперёд, однако бородатый толкнул его в плечо и заставил остановиться. Баэльт поднял на него равнодушный взгляд единственного глаза и произнёс:– Я не работаю из благих побуждений.

– Я думал, юстициарам за расследования платит город.

– Ты слишком много думаешь. Мне это исправить?

Бородач упрямо набычил голову.

– Нет, не надо. Только… Кольцо– то отдай,– проговорил он, протягивая руку.

– Плата за беспокойство,– отрезал Баэльт ледяным тоном и направился в сторону узкой улочки.

Однако тут ему на плечо легла рука.

– Э нет, так дело не пойдёт!– проговорил бородач, обиженно хмурясь.

– Дело пойдёт чуть быстрее, если ты уберёшь руку и позволишь мне идти,– его голос был едва слышен из– за барабанной дроби дождя.– Ты же понимаешь, что если вы попробуете напасть на меня, то я сведу к минимуму отличия между вами и вырезкой в мясной лавке?

Бородач посмотрел на него злым взглядом. Баэльт приподнял бровь и развёл руками в ожидании решения.

Бородатый детина глубоко вздохнул и отошёл на шаг.

– Какая же ты сволочь,– сплюнул он. Баэльт, слегка приподняв шляпу в знак признательности, зашагал дальше по тесной улочке.

Жилая часть портового квартала никогда ему не нравилась. Запах рыбы, холод от воды по утрам и вечерам, вечные крики, назойливый плеск волн…

Но самое отвратительное – стража не совалась сюда. Никто не хотел расхаживать по этим грязным улицам, хватая всякого встречного.Потому как нарушали закон в порту все. Без исключения.

Даже Баэльт. Он дотронулся до круглого медальона с чёрным камнем в центре. Подобные амулеты носили юстициары. Он же не имел права носить его.

Когда– то и он имел такое право. Хорошие дни. Далёкие.

Однако потом его забрали. Точнее, попытались забрать. В этом пропащем городе если можно что– то ценить по– настоящему, так это правосудие. И никто не смел забирать его, Баэльта, права на справедливость.

И заодно его единственный способ заработать на хлеб. Или похлёбку.

Проклятье, как же он давно ел что– то горячее и вкусное…

Сказать по правде, сейчас ему было наплевать на справедливость. Его бы вполне устроила любая работа, какой бы грязной и кровавой она ни была. Главное – он сможет прожить пару дней, не задаваясь вопросом: «Где бы достать денег?»

Большинство людей, которым он совал под нос амулет, не знало, что он давным– давно уже не юстициар. А некоторые, знающие, искали именно его.

Чёрный камень для них поблескивал так же, как и обычно. Однако для Баэльта он поблескивал преступно. Незаконно. Несправедливо.

Впрочем, нахмурился он, в херам справедливость. В Веспреме не живут, а выживают. И каждый делает это так, как умеет. Баэльт был демонски хорош в поиске людей. В убийстве людей. В допросе людей. В общем, он был демонски хорош в том, чтобы оставаться юстициаром.

Тёмные улицы портового района в такую отвратительную погоду замирали. Никто не хотел высовывать носа наружу из своих домов – далёких от уюта, прогнивающих и старых, но всё же более приятных, чем потоки ледяной воды с неба.

Бывший юстициар любил подобную погоду – вокруг было так мало людей и так мало звуков этого проклятого человеческого муравейника. Правда, если через час дождь не затихнет, мастер порта всё равно погонит грузчиков работать. Это вызовет привычную цепную реакцию. И тогда город вновь погрузится в хаос рабочего шума.

Стоит до этого момента добраться в трактир. Больше всего на свете ему хотелось бы сейчас выпить чего– нибудь крепкого, чтобы согреться после этого демонского дождя. К тому же ему надо было как– то отогнать дурные мысли, что всегда лезли в голову в такое время.

Шлёпанье шагов по лужам отмеряло его путь к цели.

Когда он проходил мимо таверны, пришлось переступать через чьё– то тело – то ли мертвец, то ли просто выпивший сверх меры. Его это не интересовало.

Он просто хотел выпить.

Шлёп. Шлёп. Шлёп.

Стук капель воды по шляпе одновременно успокаивал и раздражал. Он не любил, когда шляпа высыхала целую бесконечность, да и перо опять выкидывать. А зачем шляпа без пера?

Из переулков на него хищно глядели глаза голодных дворняг и бедняков. Он не знал, кто из них более походил на животных. И не был уверен, что людям от него нужно не то же, что и собакам.

Наконец, он добрался до каналов. Зловонные потоки неслись в сторону моря по каменным венам, перекрывая даже свежесть дождя отвратительной смесью дубильных средств, нечистот, масла и прочей гадости. Узкие, высокие дома теснились на небольших островках грубой каменной кладки, которые были соединены где мостиками, а где – переброшенными досками. Когда– то разветвлённая система каналов служила для чего– то.

Однако теперь она служила лишь для сплава всякой дряни из ремесленного и жилого кварталов. Иногда каналы приносили труп. Тогда местные лишь брали длинные шесты и молча, без каких– либо слов, помогали и этому сорту дряни добраться до моря, не застряв в узких местах.

Жить у Каналов было невыносимо. Но в Веспреме были места и похуже. Медный или Старый кварталы, обитель бедноты и самых мерзких типов, например. Гостевой квартал, в котором ошивались приезжие торговцы, объект нездорового внимания для многих любителей разбоя.

Да и Портовый район, если уж на то пошло.

В этот раз юстициар был даже слегка рад видам мерзкой жижи. Добраться до каналов значило быть на полпути к трактиру. Если всё будет удачно, это не займёт много времени.

Когда он переходил по доскам очередной узкий канал, в его сторону из– за угла под двинулись четверо. Трое были выше человеческого роста. Четвёртый – чуть ниже.

– Мрачноглаз?– раздался мощный голос сквозь дождь, и Баэльт сделал пару быстрых шагов назад, положив руку на эфес меча.

– Да,– подтвердил он, готовый отпрыгнуть в любой момент. Гром пронёсся тяжёлым раскатом по небу.

Он не хотел проблем. Совсем не хотел.

– Отлично,– нидринг остановился, делая знак ему подойти. Дождь барабанил по его лысине, которая стала блестящей, будто отполированный шлем.– Есть работа.

Глава 2

Фактории никогда не менялись – и Баэльт ненавидел их именно за это. Тут всегда пахло работой, потом и деньгами. Тем, что в Веспреме всегда было сопряжено со страданиями и преступностью.

Единственным плюсом этой была тишина. Обычно в факториях и цехах царил хаос и грохот. Но здесь было тихо и пусто.

Молоты были аккуратно составлены в ряд у стены, на наковальнях ещё лежали раскалённые и остывающие заготовки, печи ещё полыхают.

Не было только работников, о которых напоминал удушливый смрад – смесь пота и плакта.

Но в него вклинивался другой. Более знакомый Баэльту. Он шумно втянул воздух, затем – ещё раз.

– Да, запашок не очень, но…– виновато и неловко проговорил нидринг.

– Пахнет гнилью. Трупной гнилью,– хрипло заметил Баэльт.

– Ну…– нидринг недовольно сморщился.– Цехмейстер. Работники как почуяли – сразу же разбежались.

Баэльт понимающе кивнул. В Веспреме все знали – если в воздухе парит приторно– сладкий запах гниения, а из– за прочно запертой двери никто не отзывается, лучше делать ноги, пока тебе не предъявили обвинения в убийстве. Ну, или не заставили выгребать то, что сгнило. Иногда куча мусора за запертой дверью – просто куча мусора за запертой дверью.

Баэльт огляделся, заложив руки за спину. Кронциркули, щипцы, ухваты, котлы, формы и слитки металла – всё это явно оставляли быстро. Но аккуратно, зная цену. Сразу видно – цех нидрингов.

– Отличная у вас фактория…– недовольно прохрипел бывший юстициар, переводя взгляд на приоткрытые окна. Из– за мутного, грязного и прокопчённого стекла проступали жёлтые пятна света и мелкие точки мороси.– Да. Отличная.

На его взгляд, не лучше куска дерьма.

– Благодарю, эм…– нидринг замялся у входа в длинный коридор.– Нам сюда.

– Погоди, Гири, погоди,– Баэльт с гадливо– презрительной миной достал веточку плакта из внутреннего кармана плаща.

Гири буравил его неодобрительным взглядом, пока двое огромных аргрингов распахивали окна.

– В наше время плакт – довольно редкое и дорогое увлечение,– сварливо заметил нидринг.

Баэльт согласно кивнул.

Кажется, нидринг ожидал другой реакции.

– Эта дурь не скажется на качестве работы?

– Можешь поискать другого «работника»,– Гири зло оглянулся на него. Баэльт картинно оглянулся.– Что? Никого больше нет? Вот так неожиданность. Так что…– он молча запалил веточку о горн и затянулся пряным дымом.– Веди молча,– дым вместе со словами вырвался изо рта.

Нидринг хмыкнул и, махнув рукой, зашагал по коридору. Баэльт последовал за ним, отмечая громкие шаги аргрингов за спиной.

Не нравились ему такие дуболомы. Он прожил в этом городе шестнадцать лет и успел привыкнуть ко всем. К таким разным и таким одинаковым людям. К крикливым, жадным и недоверчивым нидрингам. Даже к высокомерным и чванливым фэйне.

Но не к аргрингам. Он никогда не мог понять, что у них на уме – дружески хлопнуть по плечу или снести голову. Аргринги – они такие. Огромные, вечно раздражённые и готовые драться.

Он оглянулся, и один из серокожих здоровяков улыбнулся, обнажая крупные острые зубы.

Бывший юстициар отвернулся. Да. Не самая приятная улыбка.

Когда они поднялись по крутой и узкой лестнице на этаж выше, перед взглядом Баэльта предстал распахнутый вход в кабинет. Оттуда шел ужасный запах, который чувствовался ещё на первом этаже.

Однако если раньше ему казалось, что это гниль, то теперь он был уверен, что кто– то просто устроил выгребную яму в кабинете цехмейстера.

Баэльт за всё время работы привык ко всякому, но вонь заставила его поперхнуться убрать плак. Сама мысль о том, что вместе с пряным дымом этот воздух может попасть внутрь его лёгких, казалась ему отвратительной.

– Вот, собственно, и оно– ,Гири неловко указал рукой на распахнутую дверь.

Баэльт извлёк из рукава платок и поднёс его к носу. Это абсолютно не помогало, однако непринуждённость и изящность этого жеста всегда поднимали его статус в глазах нанимателя. И цену.

– Стража и лекари уведомлены?– глухо поинтересовался он, даже не глядя на нидринга.

Конечно же нет. Иначе бы его не звали.

Гири посмотрел на него исподлобья, холодным и спокойным взглядом, будто бы старался не ответить на оскорбление. Баэльт терпеть не мог такие взгляды – он испытал горячий прилив желания сделать так, чтобы нидринг больше не мог смотреть таким взглядом ни на кого.

– Я не слышу ответа,– хмуро произнёс бывший юстициар, глядя прямо в глаза нидрингу.

За ним было преимущество – ему не моргнуть было в два раза легче. С одним глазом против двух всегда легче.

– Ты и сам знаешь,– нехотя признался нидринг, медленно отводя взгляд.

– Да– да,– раздражённо отмахнулся Баэльт, уловив знакомые нотки.– Всем плевать на бедных нидрингов, стража никогда за это не возьмется. Сто раз это слышал уже. Как звали цехмейстера?

– Рибур. Знаешь,– сощурился нидринг,– ведёшь ты себя по– сволочному. Как они. Точно человек.

– Могу себе позволить– ,бесстрастно ответил Баэльт, глядя в комнату, из которой с каждым мигом пахло будто бы хуже.– Лучше скажи мне… Этот ваш Рибур – большой… Человек,– нидринг впился в него гневным взглядом. Ну и пусть.– Его смерть стража вряд ли оставит без надзора. Как же так случилось, что…

Гири гневно всхрапнул и всплеснул руками.

– Ты прекрасно знаешь, как так случилось!

– Хотелось бы удостовериться, что именно я знаю,– Баэльт хотел, чтобы нидринг сам сказал это.

– Я проконтролировал, чтобы никто не трепался! Доволен?!

– Вполне.

– Вот потому– то ты и здесь. Если завтра по городу прокатиться весть, что главу цеха нидрингов– кузнецов вот так вот взяли и убили прямо у него на фактории – как это скажется на делах?

– И как?– безразлично спросил Баэльт.

– А так, дорогой получеловек, что все подозрения падут на меня. Разбежка в плате у цехмейстера и его помощника огромная, а все знают, что старый Рибур не собирался уходить с должности. Кому выгодно видеть его дохлым? Мне! Мне нужно вести дела цеха, а стражники запрячут меня по малейшему подозрению в Котёл на недельку– другую. И тогда дела достанутся этому придурку, Уилсону. По– твоему, люди могут вести дела цеха нидрингов? Нет. Потому мне нельзя покидать цех. Каждый день простоя – это убыток. Все знают, что ты обещаешь молчание о деле. Вот это мне сейчас и нужно. Рабочие трепаться не будут, они у нас под ногтём. Поэтому…

– Я всё понял,– холодно прервал Баэльт, туша тонкий прутик плакта об стену.– И что мне делать, когда я найду убийцу?

– Сообщить мне,– фыркнул Гири.– Что ещё?

– И ты, несомненно, сообщишь о нём страже, предоставив все доказательства?– глядя в потолок, предположил Баэльт. Приятная расслабленность после плакта начала отступать.

– Именно,– протяжно ответил нидринг.– Именно так я и поступлю.

– Не будешь пытаться избавиться от трупа, выставляя убийство бегством ограбившего свой же цех цехмейстера? Не будешь красть деньги, приписывая эту кражу уже мёртвому цехмейстеру? Не будешь пытаться оказать влияние на убийцу шантажом?

– Не буду,– таким тоном пьяница между глотков уверяет, что больше не будет пить.

– Вот и славно. А то я уж подумал…– Баэльт едва сдержался от плевка.– Так ты расскажешь подробности? Или мне догадываться? За догадки я беру в пару раз больше, так что выбирай.

Нидринг посмотрел на своих аргрингов тяжёлым взглядом.

– Харуг, Горт, прогуляйтесь– ка вниз и подышите воздухом, вы мне пока не нужны. А ты, Огар, приведи сюда Богура. Я запер этого мудака в его конторе. Если будет медлить или вопить – разрешаю пнуть его под задницу пару раз.

– Будет сделано,– третий аргринг, развернувшись, ушёл вслед двум другим.

Повисло молчание, которое прерывалось лишь сопением нидринга и стуком дождя по крыше.

– Прежде чем мы войдем туда, я хочу, чтобы ты кое– что знал,– сказал бывший юстициар, глядя перед собой.

– Что же?– глаза нидринга опасно сузились. Явно опасается, что сдерут втридорога. И верно опасается.

– У меня есть два правила. Первый – доставить максимум неприятностей скотине, которая попробует сдать меня страже. С этим проблем не будет?

– Нет, не будет,– Гири подозрительно щурился на него.– А второй?

– Аванс,– сладкое и приятное слово.

– Ох, принципы…– нидринг покачал головой.– Чем круче они, тем дороже стоит купить их обладателя. Поверь, Мрачноглаз, я насмотрелся на принципы за двадцать лет занятия этим всем,– пробурчал нидринг, вытирая вспотевшую лысину.– Уж я– то знаю и смысл цены, и ее предназначение, и цену твоим принципам тоже наметил. Но хотелось бы уточнить, дабы избежать досадного недопонимания.

– Зависит от количества проделанной работы. За осмотр я возьму пятьдесят фольтов, а дальше – как пойдет.

– Договорились– ,Гири протянул ему свою ручищу. Баэльт холодно уставился на него, пока нидринг не убрал руку. В его маленьких глазах читалось презрение, обида и ярость одновременно.

Впрочем, ничего нового. Такие взгляды он, Баэльт, видит по десять раз за день.

Сняв шляпу, бывший юстициар вошел в кабинет.

Запах ударил в нос, и Баэльт пару раз кашлянул. Его взгляд начал обшаривать комнату.

Перевернутый старый стол, ранее заваленный пергаментами, был запачкан высохшей кровью. За ним находилось тело нидринга. У стены стоял вдребезги разбитый стеллаж с кучей различных записей. Паркет был покрыт глубокими царапинами и кровью.

И закрытое окно – грязное стекло в свинцовой раме, которое почему– то закрыто.

– Открой окно,– велел Баэльт.

– Пробовал. Оно не открывается – заклинило щеколду.

Мрачноглаз вздохнул. Всё как всегда.

– Ладно. Рассказывай.

– Это всё нашёл Богур,– нидринг сглотнул, явно не довольный тем, что приходится вспоминать.– Из рассказов рабочих я кое– что обрисовал. В общем, к Рибуру припёрлись какие– то люди. В куртках, лица закрыты.

– У вас охрана всегда пропускает таких типов?

– Не было охраны утром.

– И где она была?

– Прости, как– то недосуг было узнавать! Сейчас ещё даже не полдень, и всё время с момента смерти Рибура я был занят… А, да,– Гири ткнул в него пальцем.– Искал одноглазого мудака, который поможет мне!

Баэльт потёр повязку на глазу.

– А может, и не поможет. Даже одноглазые мудаки не любят, когда их называют одноглазыми мудаками. А теперь сделаем вид, что этой части разговора не было. Продолжай.

Гири, явно пересиливая себя, тяжело вздохнул и продолжил:

– Богур в это время торчал под кабинетом – говорит, нёс отчёты ему. А они перед ним прямо зашли и дверь захлопнули перед носом. О чём– то разговаривали, а потом поднялся грохот, крики. И через несколько минут выходят оттуда эти трое, дёрганные какие– то. А у цехмейстера – тишина. Мы все у кабинета стояли – боялись зайти, если честно…

– Городские нидринги чего– то бояться. Вот новость.

Гири проигнорировал выпад.

– Богур, идиота кусок, полез посмотреть…– Гири сглотнул.– Пришёл ко мне, бледный и хмурый. Говорит, мол, мастер в кровищи там валяется, а всё в комнате вверх дном перевернуто. Ну, все оттуда и драпанули сразу, а я пошёл тебя искать. Повезло, что пересеклись – я– то слышал, что ты был на набережной. Что, от дел отбоя нету?– вымученно усмехнулся нидринг, однако Баэльт проигнорировал его. Он молча смотрел на труп.

– Кто– нибудь этих людей раньше видел?– поинтересовался юстициар.– Может, что примечательного у них было?

– Один из них хромал. Вроде бы.

– Вроде бы?

– Я не рассмотрел. Может, мне тебе ещё их имена дать? Это твоя работа – преступления раскрывать, не моя!

– Тогда скажи мне – какого хрена ты тут делаешь?– ледяным тоном поинтересовался у него Баэльт.

Нидринг ничего не ответил.

Полуфэйне приблизился к столу, и, присев на колени, принялся ощупывать столешницу.

– И что ты пытаешься выяснить? Из какого дерева сделан стол?– насмешливо спросил нидринг из– за спины, и Баэльт раздражённо повернул к нему голову.

– Может, ты не будешь мешать мне?– холодно спросил он, и нидринг сразу же обиженно нахмурился.

А Баэльт вернулся к своему бессмысленному занятию. Продолжая ощупывать стол, он скосил глаз на рассыпанные по полу пергаменты.

«Юрисдикция торговых путей»– что– то не особо важное. «Цены на закупку сырья»– тоже не то. «Оплата трудовой занятости рабочим»– тоже не то…

– Какого это демона ты тут творишь, Мрачноглаз?– вновь не выдержал нидринг.

– Ищу что– либо интересное,– тихо ответил Баэльт, переключая внимание на свитки.

Этому длиннобородому придурку необязательно знать, что за информацию из некоторых документов Баэльту могут неплохо заплатить.

Порывшись в пергаментах, некоторые из которых были запачканы кровью, он обнаружил что– то заслуживающее его внимания.

– «Соглашение на перевозку товара пассажирским судном «Арка», по пути Веспрем– Ксилматия, с еженедельной оплатой в триста семьдесят фольтов за поездку»,– прочитал он вслух.– Вы что– то продаёте в Ксилматию?

– Почем мне знать? Рибур доверял мне всё, кроме внешней торговли. Это ты у Богура спрашивай, он счетоводит и пишет отчёты о внешних операциях.

Отложив пергамент в сторону, Баэльт принялся осматривать тело.

Лежит на животе, голова повёрнута чуть в бок. Типичный состоятельный нидринг. Пышные борода и усы, навощённые и уложенные по последней моде – но лысина выбрита. Баэльт никогда не понимал этой моды – почему– то у нидрингов считалось чем– то особенным бороться с повышенной… Хм. Волосатостью.

Типичный крючковатый нос распух – сломали перед убийством. Костяшки на правой руке содраны. Значит, сопротивление всё же было.

Широкое лицо нидринга искажено в злобной гримасе и покрыто кровоподтёками.

«Очевидно, мышцы лица опять стянулись при смерти, как всегда у нидрингов. Ну, у этого хотя бы забавная гримаса».

Юстициар аккуратно приподнял подбородок и взглянул на шею. Она была тёмно– синей, как перезрелая слива, и Баэльт не мог отделаться от впечатления, что сейчас она лопнет.

Какая, должно быть, мерзость, равнодушно подумал он.

– Не похоже, что его сначала хотели убить. А если и хотели, то предварительно хотели хорошенько отделать. А может быть, его и вовсе не хотели убить…– тихо проговорил Баэльт.– Сколько ошибок происходит от того, что всё заходит слишком далеко?

– Вот спасибо за истину жизни, этого– то мы не знали,– фыркнул Гири откуда– то издалека – наверняка отошёл подальше от зловонного трупа. Сварливый ублюдок.

С усилием перевернув тело на спину, Баэльт едва не отшатнулся. Тошнота подкатила к самому горлу. Камзол был заляпан бурой кровью и глупо вздут, а из– под него вились блестящими змеями кишки нидринга. Баэльт услышал позади себя тихие проклятья.

– Ну и мерзость,– простонал Гири, явно борясь с приступом тошноты.

– Внутренний мир нидрингов никогда не был особо приятен на вид.

– Это всё, что ты можешь сказать?

– Нет, могу сказать ещё кое– что. Цена удваивается,– холодно заявил Баэльт, поднимаясь и отходя от трупа.

– Что не так?

Баэльт уставился на него пустым взглядом. Почему все вокруг такие идиоты? Каждый пытается разыграть непонимание, старается недоплатить, недоговорить…

– Фигуру не последней значимости в торговле Веспрема находят убитым в его же кабинете. Прям не знаю, что тут может быть не так, Гири. По– моему, всё отлично. Всё прекрасно, я бы сказал.

Гири потупился.

– Заплачу столько, сколько надо,– наконец выговорил он.

Баэльт слегка кивнул.

– Тогда приступим,– он встал и отошёл на пару шагов.– Их было трое, да?

– Ну, мне так говорили. Вроде бы люди. Высоченные, мощные, в плащах и… Ну ты понял.

– Прекрасно. Заткнись. Один стоял тут – у стеллажа,– Баэльт кивнул в сторону груды деревянных обломков и книг.– Другой остался стоять у двери, подстраховывая. Третий подошёл к столу,– юстициар ткнул пальцем в царапины на паркете.– Сапоги подкованные. Готов поспорить – бывшие вояки. У них в привычке зачем– то носить подкованные сапоги.

– Почему?

– Я похож на того, кто когда– то служил?– отмахнулся Баэльт.– Помолчи и не мешай. Значит…– он обвёл взглядом длинные царапины.– Тот, что стоял у стола, схватил Рибура. Судя по вмятине на столе, ударил его головой… Отойди.

– Прости,– Гири отступил на пару шагов.

– Хм. Следы возни... Они угрожали ему оружием, наверное. Кажется, он вышел из– за стола. Тот, что был у стола, ударил его – видишь следы крови? Так… Он поднялся – его бросили на стеллаж. Он попытался броситься на них – вот опять следы крови и… Ого,– Баэльт быстро наклонился.– Зуб. У кого– то хороший удар. И, судя по всему, не у Рибура,– Мрачноглаз с долей отвращения поднял находку.– Зуб нидринга. Кажется, твой начальник был мягче теста, раз не смог отделать хотя бы одного из них.

– Неудивительно, – Гири слегка кашлянул.– Ты же сказал, что они угрожали ему оружием. А он боялся стали.

– Ну да,– неловко почесал бровь Баэльт.– Все боятся.

– Да нет. Он именно стали боялся, понимаешь? Ножей. Кинжалов. Мечей. Боялся всего, что режет. Аж колотиться начинал при одном только виде обнажённого лезвия. Такая вот у него придурь была. Он когда сдавал экзамен на мастера в цеху, отказался ковать меч, представляешь? Он…

– Бояться стали,– бесцеремонно оборвал его Баэльт,– вполне адекватно в нашем городе.

– Обычно боятся того, что сталь воткнётся в тебя. А он боялся именно стали. Самого вида. Вот и…

– Ладно, хватит,– вздохнул юстициар. Ему не особо хотелось открывать рот в помещении, заполненном вонью.– Дальше его начали душить. Кажется, тут он начал сопротивляться – разводы от его ботинок на полу. Потом… Судя по побоям, потом его избили.

Недовольно дёрнув щекой, Баэльт подошёл к трупу нидринга. Осторожно пнул его ногой. А затем, покачав головой, присел рядом, изучая изорванный кафтан.

– И как тебя не воротит от такого– то…– пробурчал сзади Гири.

– Насмотрелся и не на такое.

– Это уж точно…

Веко Баэльта дёрнулось, и он резко обернулся через плечо.

– Чего ты сказал?– прошипел он, чувствуя, как уже не смрад гнили, а злость сжимает горло.

– Говорю – ты точно на такое насмотрелся. Ты ж юстициаром был. Вы и не такое видели, верно?– лицо Гири не выражало ничего, кроме отвращения.

Отвращение видом выпотрошенного трупа? Или…

Нет, он не посмеет. Даже если знает… Много кто знает, много кто смотрит вслед – но никто не говорит.

Не смеют.

Выдохнув, Баэльт вернулся к делу.

И сразу же удовлетворённо кивнул, заметив маленькие точки на руке трупа.

– Уколы. У него тут уколы – тут, тут и тут. Кололи длинной иглой. Несколько раз. С промежутками…– Баэльт криво улыбнулся. Детали собрались в одну общую картину.– Всё ясно.

– Мне лично ни хрена не ясно!– Гири навис у него над плечом.

– Для того ты меня и нанял. Отойди. Видишь это?– Баэльт неопределённо ткнул пальцем в кишки.

– Да уж вижу…– нидринг издал сдавленный звук.– Лучше бы не видел…

– Сейчас посмотришь на кое– что ещё,– мрачно пообещал Мрачноглаз, без тени брезгливости берясь за кафтан нидринга и тяня его вверх.

Будто бы желе тканью обернули…

Кишки с громким хлопаньем вывалились на паркет, заставив Гири охнуть и отшатнуться на шаг прочь. Вонь стала совсем невыносимой – пронзительный запах першил в горле и царапал нос.

– Драть твою мать…– приглушённо прошептал Гири.

– Обрати внимание на края раны. Такие бывают, когда кожа лопается. Он лопнул, понимаешь? –Баэльт покачал головой.– Сгнил, и трупные газы заставили его лопнуть. Видишь – тут и там в кишках разрывы, и…

– О духи, да прекрати ты!– взвыл Гири, заставив Баэльта злобно улыбнуться.

– Если он здесь лежит действительно пару часов,– Баэльт встал и отошёл на пару шагов.– То… Это непреднамеренное убийство.

– Непреднамеренное?! Случайное, да?!– юстициар повернулся к нидрингу – тот возмущённо таращился на него из– за рукава, в который вжался носом.

– Ага. Непреднамеренное. Слышал такое слово?

– Да он тут валяется… С кишками! И вон… Ну…

– Его пытали,– прервал нелепые бормотания нидринга Баэльт.– Он сопротивлялся. Ему сделали укол. Отравленной углой. Я слышал о похожем яде. Причиняет адскую боль. Используется для пыток. В основном.

– Мне побоку, где этот яд применялся. Мне интереснее, почему его применили тут.

– Для тех же пыток,– устало вздохнул Мрачноглаз.– Потом, видимо, дали минуту– две покорчиться – и противоядие. И так три раза.В последний раз… В общем, либо твой друг не выдержал, либо же ему не успели дать противоядие. Убивать его не хотели, уж поверь мне. Пришли узнать о чём– то. Когда поняли, что устроили, перепугались и свалили. Работа ребят не из Веспрема. Веспремские никогда не полезут на цех, даже если их кроет Моргрим. Да и Моргриму не нужны такие проблемы. Эрнест сотрёт в порошок любого, кто попытается покуситься на его цеха.

– Ага, наш славный Торговый Судья…– без воодушевления кивнул Гири.– А Моргрим – это ж тот мудила, который верховодит у всей швали порта?

– Что– то вроде.

– Ха,– фыркнул нидринг.– Он бы сюда точно не сунулся – мы им неплохо приплачиваем за это, да и пару раз нанимали его людей. Так что не он.

– Я тебе про это и говорю, идиот,– почему они все такие глухие ко всем, кроме себя?– Я даже, скорее всего, смогу сказать.