Текст книги "Письма героев (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Глава 13
Санкт-Петербург

25 марта 1940. Князь Дмитрий.

Весна вступила в свои права. Солнце уже не спешило скрыться за горизонтом, не успев как следует налюбоваться суровой зимней русской природой. В прошлом остались бураны и снегопады. Наметенные в феврале сугробы оседали под ярким солнышком, истекали ручьями, темнели грязным загаром.

Горожане сбросили тяжелые шубы, зимние шинели, на улицах стало больше легких щегольских пальто и утепленных кожанок. Дамы щеголяли приталенными шубками и шляпками. Простой люд сменил ватные куртки на сукно и новомодную искусственную кожу. Весна пришла.

Князь Дмитрий незаметно привык к размеренной жизни солидного чиновника. Каждый день на работу. Вечера дома в обществе детей и супруги. Иногда выезды в театр или в гости. Изредка ужины в ресторане с супругой и настоящими друзьями.

Пришлось вспомнить светские рауты, восстановить знакомства с богемой и прижигающей фамильное содержание и дедовские капиталы дальней родней. С императором князь виделся редко только на официальных приемах в Зимнем или Царском Селе. Больше общались по телефону. Каких-то новых дел Алексей не поручал, а старые необременительны, много времени и усилий не требовали.

В один непримечательный вечер на балу у князя Вяземского Дмитрий вдруг понял, что уже привык к такой жизни. Не сказать, чтоб это его испугало, но заставило задуматься. Выбрав карьеру по линии Министерства Иностранных Дел, Дмитрий Александрович с молодости больше времени уделял службе, а не свету. Заносила судьба в места интересные, цивилизацией и не пахнувшие.

Особенно специфичной оказалась работа личным порученцем и министром без портфеля у цесаревича и императора Алексея. Деятельность весьма интересная, хоть и с особым флером, приходилось постоянно мотаться по всей России, часто бывать в других странах. Из-за своей болезни Алексей ездил мало, даже в Москву ему приходилось брать с собой врачей и холодильник с консервированной кровью. Но зато император не стеснялся использовать порученца в качестве своих глаз и ушей. А с некоторых пор и в качестве рупора.

Дмитрий не роптал, наоборот, находил удовольствие в постоянных перелетах и поездках, радовался, когда выдавались морские рейсы. Больше всего он любил использовать в качестве личных яхт боевые корабли флота. Явно любовь к морю и небу передалась по наследству. Папа ведь в свое время служил на флоте, командовал броненосцем, а в годы войны руководил тяжелой бомбардировочной авиацией, сам прорабатывал рейды эскадр воздушных кораблей.

И так, весна, многообещающий 1940-й год, день 25 марта не предвещал ничего интересного. Банальный понедельник. Ночью подморозило, под ногами хрустел лед на застывших лужах. У здания МВД несмотря на раннее утро уже стояли первые машины. Судя по изморози на стеклах, некоторые с поздней ночи или вечера. На улицах людно, все бегут торопятся на службу. Трамвай остановился напротив павильона и выплеснул из дверей целую толпу служащих в драповых и кожаных пальто. Обычное утро, привычная картина будней нового делового и административного центра столицы.

Дмитрий Александрович притормозил перед перекрестком, пропуская пешеходов. Рядом с его авто остановился красный «Ягуар», за рулем дама. Непривычное зрелище, надо сказать. Все же в России суфражистки особой популярности не приобрели. Да и не все могли себе позволить новую машину. Увы.

Только последний пешеход ступил на поребрик, «Ягуар» с прогазовкой сорвался с места, затем резко затормозил и повернул налево. Очень удачно. Авто проскочило буквально под носом встречного грузовика. Дмитрию оставалось только покачать головой. Сам он не рисковал так резко маневрировать в городе. После одной коллизии вдруг выяснилось, что водить машину и хорошо водить машину вещи совершенно разные. Для второго банально нужен опыт. А такового мало.

Князь не так давно бросил старую привычку ходить пешком и ездил на работу на машине. Скажем так, посоветовали. Братья настояли, дескать, невместно в его должности и с титулом ходить пешком как простой бумаговодитель. И старый генерал Климович в частном разговоре настойчиво посоветовал. Хоть Евгений Константинович давно в отставке, со здоровьем не в ладах, но бывших начальников Корпуса Жандармов не бывает. Именно после этого разговора сразу после возвращения из Персии Дмитрий и взял вторую машину. Новый представительский «Лебедь» с шофером отдал Марине, а сам сел на семейный «Руссо-Балт».

Место для парковки перед МИДом нашлось. Пока князь проверял приборы, глушил мотор, рядом остановился стильный стремительный нижегородский Н-37 господина Белановича, распоряжавшегося иностранными делами империи. С Владимиром Евгеньевичем Дмитрий близко не сходился, от предложений дружбы аккуратно уклонялся, старался сохранять дистанцию. Увы, был в прошлом один неприятный момент, когда в годы оные консул Беланович пытался помешать переводу Дмитрия из Белграда. Так с тех пор и оставался холодок в отношениях.

Вежливо раскланявшись оба министра поспешили к дверям, на ходу отвечая на приветствия служащих. Охрана хорошо знала их в лицо, посему даже пропуска не спрашивала. На первом этаже Дмитрий повернул направо к лестнице. Четвертый этаж всего лишь. Князь старался как можно реже пользоваться лифтами, только если выше пятого этажа. Возраст, увы. Семейный врач доктор Симаков давно рекомендовал больше двигаться, меньше курить, больше внимания супруге уделять.

Ничего ведь не предвещало. В коридорах чувствовалось оживление. Уже на лестнице встретились компании бурно обсуждающие свежие новости. Люди выглядели возбужденно. Тут и там прямо в коридорах заводились разговоры, вспыхивали перепалки.

Служба министра без портфеля Романова занимала целую секцию правого крыла четвертого этажа. Стоило открыть дверь, как прямо с порога Дмитрию Александровичу сообщили, что ему уже дважды звонили из Александровского дворца, один раз император, затем его секретарь. Чувствуя предательский холодок Дмитрий метнулся в кабинет, шляпу на ходу бросил на вешалку, пальто только расстегнул. Аппарат особой линии работал на отдельной независимой АТС. Номера короткие из двух цифр. Князь дважды провернул диск, приложил трубку к уху. Три гудка.

– Дмитрий Александрович, в час у меня совещание. В Царском. Не вздумай опаздывать, – резко коротко бросил император.

– Какой вопрос? – фраза повисла в воздухе. На том конце линии положили трубку.

Впрочем, новости имеют обыкновение распространяться быстрее электрических импульсов в проводах. На столе прямо перед министром лежала рассылка в плотном конверте. Примерно через десять минут принесли свежую прессу. Оказывается, пока Дмитрий Александрович умывался, завтракал, собирался на работу, люди уже работали. Последующие звонки и телеграммы внесли некоторую ясность. Нет, мир не изменился, не покатился в тартары, но лучше за это утро не стал.

Сегодня на рассвете британские флот и авиация атаковали Норвегию. К удивлению князя, все новости с подробностями уже просочились в прессу. Газеты писали о бомбардировке Ставангера, Бергена, высадке в Тронхейме, сражении у Нарвика. Корреспонденты расписывали панику в Осло, попытку утреннего штурма королевского замка.

Материалы от МИДа и внешней разведки внесли ясность. Посольство и военный атташе, русские агенты докладывали сразу по горячим следам, некоторые еще с вечера предупредили о подозрительных сигналах от рыбаков.

Действительно, нанесен первый обезоруживающий удар. Высажены морские и планерные десанты. Британский флот бомбардирует норвежские базы, прикрывает высадку, блокирует побережье. Штурмовая группа пыталась захватить дворец в Осло, но натолкнулась на ожесточенное сопротивление норвежцев. Немцы в свою очередь входят в Данию. Наши флоты на Балтике и Севере приведены в полную боеготовность.

Дмитрий отложил документы и потянулся за сигаретами. Первые две спички сломались, прикурить удалось от третьей. Раздражение. Галстук душит. Ворот рубашки вдруг стал тесным. Князь потянулся к телефону, но рука повисла в воздухе. Не время. Только приведя себя в нормальное состояние, волевым импульсом подавив уже готовое сорваться раздражение, он набрал внутренний номер.

– Арсений Павлович, все уже знают? Я так и думал. Пожалуйста подготовьте мне краткую сводку по нашим войскам в Персии. Согласен, по Закавказью и югу Туркестана тоже.

– Мы, уже готовим, Ваше Высочество. – Помощник даже не удивился вопросу.

– Несите. И еще запросите в Министерстве промышленности свежие сводки по обороту с Британией и Францией.

Князь Романов энергично потер руки. Он понял, что нужно делать в первую очередь. Вполне очевидным выглядел и следующий шаг Алексея. Вопрос только в дате. Император отличался стальными нервами и выдержкой, как и отец он только казался мягким – под бархатной перчаткой скрывалась железная рука молотобойца.

Затем пошли один за другим звонки от самых разных, но весьма значимых людей. Дмитрия Александровича трижды пригласили на обед в лучших ресторанах столицы, просили о срочной аудиенции или хотя бы о беседе в отдельном кабинете…. По выбору князя, конечно.

– Нет. Большое Вам спасибо, дорогой Сергей Михайлович. Рад, что помните. Простите, дела. Сам не знаю, когда смогу вырваться. Увы, знаете, я служу, а не работаю.

На том конце линии замялись, но затем сходу попытались прощупать позицию Совета Министров и царя лично по Норвежскому кризису.

– Темна вода в облаках. Одно могу сказать точно, с оплатой не торопитесь, по торговле сами знаете, не рискуйте попасть под конфискацию.

Положив трубку, Дмитрий криво усмехнулся. С собеседником у него были, как считалось, приятельские отношения. Председатель совета директоров крупной нефтехимической компании, надо сказать. Сергей Михайлович купил в Англии оборудование нового завода, успел привезти, но завяз в наладке и запуске производства. У человека есть резон интересоваться политикой. Время такое, все меняется, ежеминутно.

Подумав, князь решил смилостивиться над человеком. Другое дело, Дмитрий сам знал не больше рядового министра или чиновника. Вопросы войны и мира он не решал, а Алексей не всегда считал нужным посвящать кого-либо в свои планы. О тонкостях геополитики царь тоже редко говорил сверх необходимого даже друзьям. Да, пожалуй, стоит ответить на следующий звонок и принять приглашение на деловой ужин. Господин Ведерников человек полезный. Связи с промышленной элитой России лишними не бывают, это такой уровень отношений, когда вовремя сказанное слово, помощь в получении заказа, организация встречи с нужными людьми в будущем превращаются в акции и капиталы. Не всегда вещественные, но зачастую существенные.

Княгиня тоже звонила. Супруга, вот верный и самый родной человек! Ее совершенно не интересовала политика, но зато Мариночка потребовала обязательно сообщить если придется задержаться на работе, напомнила о рауте у Шуваловых в эту субботу. Пропустить мероприятие не желательно, пора выводить в свет племянниц, но, если не получится – ничего страшного.

– Романовы не обязаны подстраиваться под общество! – заключила супруга.

К слову сказать, Романовы бывают разными, и не все вхожи в свет, увы. Но это частности.

Принесли документы. Хватило пробежаться по сводкам чтоб восстановить в памяти картину, отметить изменения последних недель. Дмитрий и без того знал в общих чертах замысел сюзерена касательно Ближнего Востока. Теперь отдельные разрозненные куски информации, сводки, рапорты связались в одно целое. В северной Персии и Ассирийском королевстве за зиму собралась мощная механизированная группировка. Целых девять расчётных дивизий. Причем это все механизированные и моторизированные полностью развернутые, укомплектованные части. За ними стоит авиационная группировка, мощный ударный кулак бомбардировочных и штурмовых полков. К этому за последние полгода усилены Туркестанский и Закавказский округа.

Слабым местом остается железная дорога. Очень неудачно у нас принялись расширять Гиляньский участок. Впрочем, без этого нельзя было. Самый проблемный участок Трансперсидской железной дороги. Низкая скорость прохождения составов, слабые пути, местами еще в прошлом году лежали легкие рельсы.

Но зато, если все будет удачно в нашем распоряжении турецкий участок Багдадской железной дороги. Нет, Анкара на нашей стороне не выступит. Но и не нужно. Туркам смерти подобно терять торговлю с Россией и Черноморский транзит. По нейтральной территории пойдут эшелоны со снаряжением, продовольствием, боеприпасами. Через Ассирию и Турцию можно вывозить раненных.

Европейская Греция нами потеряна, там сейчас стоят англичане. Но зато мы успели ввести войска в Смирну. По просьбе местного правительства, разумеется. Снабжение морем, но и сухопутные пути есть. С Турцией вопрос решаемый.

В целом, за южное направление Дмитрий спокоен. Каких-либо неожиданностей не будет. Проблемы со снабжением снимаются. Шах полностью на нашей стороне. Человек он не глупый, знает кому обязан спокойной жизнью, мирным небом и престолом.

Вспомнилась недавняя встреча с вождями курдов в Киеве. Вот несчастный народ. В свое время карающий меч османов. Самый опасный враг на той войне. Гордые свободолюбивые некичливые сильные люди, всеми преданные, брошенные после войны. Им обещали свое государство, независимость. Даже рисовали границы на картах. Им все обещали. А затем вмешалась большая политика, в Лондоне и Париже договорились передать Мосул Месопотамии. Петербург же и не собирался что-то отделять бывшему врагу из своей доли добычи. Курды оказались не нужны. Про них все забыли. А вот они нет, помнят.

В Царское Село Дмитрий отправился на своей машине. Выехал заранее, по дороге остановился пообедать в одном известном ему трактире. Хозяина князь знал, публика в заведении чистая, кормят хорошо.

Во дворце князя уже ждали. На воротах встретил адъютант, указал место парковки, провел через охрану. Прибыл Дмитрий одним из последних. Точно в назначенное время.

– Полагаю, всем известно, что происходит в Норвегии. Григорий Афанасьевич, прошу кратко доложите господам события последних часов. – Алексей кивком головы позволил начальнику генштаба говорить.

Совещание в узком кругу. Уже по участникам легко можно было понять, какие именно решения планирует император. Присутствовали Председатель Совета Министров, начальник генштаба, морской министр во главе целого отряда адмиралов. В их числе оказался даже командующий Балтийским флотом Павел Викторович. Человек не молодой, успевший застать русско-японскую, личной доблестью и отвагой заслуживший золотое оружие. Три года назад вице-адмирала Вилькена по состоянию здоровья перевели из Владивостока на самый маленький и спокойный флот России. Многие считали, что Павел Вилькен только дослуживает на должности по благоволению императора за прежние заслуги, а оказалось, поди ж ты, не простой исполнитель.

Гражданский фланг представляли министр путей сообщения, министр торговли и промышленности да двое чиновников из промышленного комитета Думы. Отдельно, равноудаленный от всех Дмитрий Романов формально не примыкавший ни к гражданским, ни к военным. А вот о дражайшем Белановиче и не вспомнили. От МИДа никого нет. От Минфина тоже не приглашали. Это означает, что вопрос уже вне зоны ответственности этих людей. Когда будет нужно Алексей лично их попросит сделать и обеспечить. Либо, пройдет отдельное совещание, уже с другой повесткой, на котором военные только лишние.

Да, аналитики и разведка из «Здания с аркой» успели не только собрать, но и разложить материал по полочкам. В нападении на дворец участвовали английские штурмовые группы коммандос и местные кадры. Среди покойников точно опознаны два известных агента Коминтерна. Наше посольство не пострадало хотя пришлось забаррикадироваться в здании. Зато немцев обстреливали. Пострадавших нет. В британском, бельгийском и французском посольствах с вечера жгли документы. Ожидаемо.

Точной информации о закрепившихся на берегу английских частях до сих пор нет. Связь с Нарвиком, Бергеном, Тронхеймом потеряна. В Ставангере идут уличные бои. Норвежцы оправились от неожиданности и яростно сопротивляются. Немцы подтвердили ввод войск в Данию. Так же германский посол передал официальное заявление, дескать немецкая авиация наносит удары по британским войскам в Норвегии и кораблям. По нашим данным, немцы экстренно налаживают взаимодействие с норвежцами, и не удивительно – волей дегенератов из Лондона обе страны оказались в одном лагере, по одну сторону фронта. Хотя до сего утра в Норвегии были сильны пробританские настроения.

Выслушав доклад, император задумчиво пригладил бороду. Все молча переваривали новости. Выдержав паузу, Алексей выдал ошеломляющее известие:

– Только что получена шифровка из посольства в Осло: официальные представители правительства просят срочно разъяснить позицию России по вопросам войны и мира. Неофициально люди наследника престола просят гарантировать убежище и защиту детям и внукам короля Хокона Седьмого на время войны.

– Что у нас в Либаве сейчас готово сняться с якоря? – Алексей резко повернулся к командующему Балтфлотом.

– «Кикимора» должна стоять, но у нее с системами управления огнем не все в порядке. Два поста не успели смонтировать. На базе постоянно дежурит «Светлана». Крейсер старый, но недавно прошел ремонт, корабль в порядке, турбины поют чисто.

– Добро. Павел Викторович, срочно звоните в штаб флота и Либаву. Мне нужно, чтоб через час крейсер снялся с якоря и ушел в Осло. Дмитрий Александрович, ты с Трофимовым знаком? – император имел в виду консула в Норвегии.

– Работали. Ваше Величество, у него есть приказ действовать через голову министра?

– Ты же ему приказ и отдашь. Господа, телефоны в штабной комнате. Мне нужно, чтоб наш крейсер принял на борт и вывез в Россию короля с семьёй. Генералов и адмиралов к трапу не подпускать. Посольство эвакуировать по ситуации. Савельев, проводи.

– Это же война, – председатель Совмина издал тяжелый вздох обреченного на казнь мученика.

– Это ночью было ясно. – Пояснил император. – Британские базы в Нарвике и запечатанный выход с Балтики равны объявлению войны. Только в Лондоне мой кузен даже не удосужился ультиматум выдвинуть или какую ноту подписать. Это не наша беда. Мы этим воспользуемся.

Князь Дмитрий дальнейшее уже не слышал. Вместе с Вилькеном его проводили в штабную комнату. Удобный, оборудованный по последнему слову техники кабинет. Практичная утилитарная мебель. В шкафах самые свежие справочники и энциклопедии. На стенах подробные карты. Отдельные столы заняты телефонами, телеграфами, есть даже оборудование для телесъемки. В примыкающем помещении радиостанция.

Откровенно скучавшие в штабе молодые офицеры быстро обеспечили связь и с Либавой, и с посольством в Осло. Трофимов оказался на месте, звонка по особой линии для него оказалось достаточно. Разговор сразу перешел на деловой лад.

Увы, прямые переговоры с королём оказались невозможны. Политес проклятый. Но консул пообещал со своей стороны сделать все что можно и в лучшем виде. Предупредил, что в Осло-фьорд лучше без предупреждения не входить. На береговых батареях все нервные. С окраин города доносится стрельба.

Вице-адмирал в свою очередь сразу позвонил начальнику Либавского порта, запросил доклад и потребовал найти командира «Светланы». Рапорт Вилькена удовлетворил – крейсер у причала, как раз принимает топливо и припасы, команда на борту. Из имеющихся в порту эсминцев командующий выбрал два, причем из разных дивизионов.

– Командира " Бедового' я хорошо знаю, а у «Манула» сильный зенитный огонь. Корабль новый, командир злой, команда подобралась хорошая, – пояснил адмирал.

Глава 14
Баренцево море

25 марта 1940. Кирилл.

Норвежскую компанию знаменитую операцию «Туманный горизонт» старший унтер-офицер Никифоров встретил на палубе авианосца. Как дядя и говорил, «Двенадцать апостолов» вышел в море при первой же возможности с первым весенним солнцем нового 1940го года. Капитан первого ранга фон Кербер принял топливо и отдал швартовы, как только получил разрешение от командующего эскадрой.

Мазут и бензин не экономили, огромный корабль полным ходом прошел Кольским заливом. В виду батарей острова Торос к «Апостолам» присоединился крейсер «Леший», вместе с сопровождающими эсминцами корабли вышли в море.

С подъема флага и до отбоя на авианосце шли авралы и учения. Старший офицер и командир словно соревновались, кто придумает больше каверз для команды. Авиаотряду и палубным специалистам тоже доставалось по полной программе: уже на рассвете с палубы срывались звенья и эскадрильи, командиры старались сполна воспользоваться коротким весенним днем.

Подполковник Черепов предупредил: «Кто не сдаст зачеты или заблудится над морем на корабль больше не вернется. Вышвырну к чертям собачьим в береговую оборону».

Угроза серьезная. На памяти Кирилла, за весьма недолгую службу с авианосца уже списали двоих летунов. Унтер Бугаев по возвращении в порт отправится служить в береговой истребительный полк. Человек отказался взлетать на боковой качке второй раз за день. Парня многие жалели, человек он волевой, сильный, но один раз поддался, заклинило, не смог взять себя в руки. Несмотря ни на что, отстранили от полетов моментально. Рапорт о переводе подготовили за час. Командир авиаотряда и врачи непреклонны.

С фельдфебелем Гринсбергом вышло еще хуже. Штурман торпедоносца дважды попался с запашком, еще когда летали с береговых аэродромов. Выпнули с понижением в звании. С подачи командира авианосца через командующего бригадой оформили перевод аж на Камчатку. Там, оказывается, тоже есть морская авиация. Что и говорить, радикальный метод лечения утренней абстиненции-с.

Да, в России в отличие от других держав сразу и очень серьезно отнеслись к корабельной авиации. Многие военные эксперты сходились во мнении, русские переоценивают авианосные корабли в ущерб гармоничному развитию флота.

В действительности, оставшись на двадцатые с армадой устаревших линкоров, не имея возможности заменить их на сверхдредноуты, МГШ зацепился за многообещающую идею обойти конкурентов на вираже технического прогресса. Выход нашли в новомодных авианосцах.

Первым в строй в далеком девятнадцатом году встал перестроенный из учебного корабля «Рион». Жертвой вивисекции стал красавец «Океан», он попал под критерий: не совсем старый корабль, и не очень жалко. Первый блин вышел комом, первый и единственный русский гладкопалубный авианосец, да еще без ангара, со старыми паровыми машинами, не позволявшими угнаться за линкорами. Однако «Рион» оказался незаменимым в качестве учебного корабля. В таком качестве он до сих пор служил на Черном море, дав путевку в корабельную авиацию многочисленным поколениям выпускников летных училищ.

Затем на Адмиралтейских верфях достроили «Наварин». Бывший линкор по опыту использования «Риона» оснастили просторными ангарами и протяженной летной палубой от носа до кормы. Надстройку и трубы сместили в «остров» по правому борту, перед и за которым поставили крейсерские башни. Следом в авианосец перестроили храбро сражавшийся у Даго, покалеченный немецкими снарядами дредноут «Гангут». Не слишком удачный корабль, надо сказать. В обоих ипостасях.

Затем настал черед кораблей специальной постройки. Легкие «Князь Воротынский» и «Варяг» покинули верфи в начале тридцатых. За ними последовала серия эскадренных: «Чесма», «Синоп», «Двенадцать апостолов». У стенки Путиловской верфи достраивается «Евстафий». Следующие корабли заложены в Николаеве, когда всем уже стало наплевать на старые договоры об ограничении вооружений.

Последним вступивший в строй «Двенадцать апостолов» и его собрат «Евстафий» специально строились для Севера. Корпуса усилили по ледовому классу, изменили обводы подводной части носовой оконечности, в летной палубе под тиковым настилом смонтировали трубы водяного обогрева. Получился великолепный корабль с полным водоизмещением 29 000 тонн. Современные турбозубчатые агрегаты позволяли этой махине держать ход до 32-х узлов. В отличие от «Наварина» на новых авианосцах отказались от крейсерских орудий, но зато в бортовых спонсонах установили сто-тридцати-миллиметровые спаренные полуавтоматические универсалы, а для отражения атак на ближней дистанции поставили новые полуторадюймовые «Ковровские дыроколы» и зарекомендовавшие себя «Эрликоны».

История русских палубных самолетов, это отдельная тема, героизм и подвижничество, переходящие в трагедию. Первые годы авиапарк авианосцев представлял собой полный зверинец, Ноев ковчег, каждой твари по паре. Это была эпоха стремительного прогресса, когда машины устаревали в считанные годы, а бывало еще до запуска в серию. Флот старался закупать лучшие самолеты мировых фирм. Экспериментировали с самолетами от всей души. Однако, уже в тридцатые окрепшая отечественная промышленность вытеснила иностранцев с палуб кораблей. Настала эпоха массовых серийных машин.

К чести русских, их не бросало из стороны в сторону увлечениями отдельными типами самолетов. Не заносило в смутные перспективы чисто ударных авиаотрядов. Моряки быстро выработали стройную концепцию совмещения на одном корабле ударных самолетов и истребителей. Модой на специальные разведчики быстро переболели. Так сейчас в ангаре и на палубе «Двенадцати апостолов» стояли новейшие монопланы истребители «Сапсан», пикировщики «Баклан» и надежные, хоть и далеко не новые, торпедоносцы и дальние разведчики РБВЗ-26 «Рижанин». В обиходе эти бипланы зачастую именовали «авосками», «плетенками» и «булкохрустами». Какому-то балагуру с «Наварина» подвешенная под фюзеляж торпеда напомнила французскую булку.

Шутка шуткой, но экипажи торпедоносцев считались суицидниками. Мало кто способен идти на бреющем на ощетинившиеся зенитками корабли на хлипком биплане с подвешенной под фюзеляжем «сигарой» с полутора центнерами взрывчатки. Эти ребята могли. И как показали бои европейской войны, похожие на русских «Рижан» британские «Суордфиши» успешно атаковали противника и даже возвращались на палубы авианосцев.

«Двенадцать апостолов» нес 76 боевых самолетов. Весьма достойно. К этой воздушной армаде прилагались четыре тяжелых двухмоторных гидроплана «Пилигрим». В ангар они не помещались, посему стояли со сложенными крыльями за кормовой частью островной надстройки. Изначально «Пилигримы» строились как дальние морские разведчики. Однако практика всегда вносит свои коррективы в любые самые точные и гениальные планы. Командиры авианосцев и палубных авиаотрядов быстро поняли, что гидроплан это в первую очередь спасательный самолет, он плавает.

«Под шпилем» многие, не исключая убеленных сединами адмиралов линкорной школы героев Даго и Босфора, делали ставку на морскую авиацию. Летчиков искали и готовили соответственно. Будущих асов отбирали еще в авиашколах. Прошедших отсев направляли на дополнительные курсы в крымские Саки. Здесь их учили летать и ориентироваться над морем. Здесь же они совершали первые взлеты и посадки с палубы старичка «Риона» и новой «Кубани». Не все удачно. Не все переживали учебу. Тех, кто не выдерживал, кто писал рапорт, переводили в морские авиаполки берегового базирования. Неудачников хоронили здесь же в Крыму.

После выпуска и торжественного зачисления в штат авиаотрядов, как правило унтерами и старшими унтер-офицерами, учеба не заканчивалась. Морские летчики жгли дорогой бензин тоннами, моторы списывались моментально за считанные месяцы выработав ресурс. Люди взлетали с шатких, коротких палуб в любую погоду, в дождь и туман. Садились буквально на ощупь, иногда чудом с третьего захода зацепившись за аэрофинишер. Это считалось нормальным. «Незачет» ставили за приводнение или разбитую машину. С последующей пересдачей для выживших счастливчиков.

Их учили летать строем и в одиночку, выходить на цель с разных высот, истребителей натаскивали на драку звеном против эскадрильи. Они на последних каплях горючего находили крошечные точки родных палуб в испещренном белыми гребнями море, под низкими тучами. Люди бились при взлете, машины срывались с палуб, промахивались при посадке, случались аварии при маневрировании. Море собирало обильные жертвы со смельчаков. Выжившие становились асами. Впрочем, подобный подход приветствовался и в других флотах, не только у русских. С потерями не считались. Из человеческого материала ковали разящий меч легированной несокрушимой сибирской стали.

Утро 26 марта выдалось ничем не примечательным. Горизонт прорезала светлая полоска. Волнение слабое. С галереи под палубой авианосца открывался восхитительный вид на идущий по левой раковине крейсер. За кормой с темными волнами сливались силуэты двух эсминцев. Еще два должны держаться в передовом дозоре. Пусть корабли противоборствующих сторон не наведывались в русские воды, но даже в мирные годы тяжелые корабли всегда выходили в море с соответствующим статусу и достоинству эскортом. Сейчас и подавно.

Раннее утро, а на палубах уже гудели моторы. Над авианосцем кружили «Сапсаны» патруля. Настроение у всех боевое. Вчера по радио сообщили об успешной высадке англичан в Норвегии. Затем пошли новости о сопротивлении норвежцев, ожесточенных боях за плацдармы. Уже вечером прозвучало, что в Нарвик-фьорде погибли норвежские броненосцы.

Русский отряд шел далеко от зоны боевых действий, но бдительность усилили. Командир авианосца потребовал постоянно держать в воздухе два звена истребителей. Из штаба эскадры пришел приказ изменить курс и идти на соединение с «Воротынским». На эсминцах охранения усилили бдительность. Радиодальномеры постоянно сканировали небо и море на предмет подозрительных целей.

Со вчерашнего дня в кубриках царило оживление. Народ с азартом обсуждал последние события. Война всегда привлекает нездоровый интерес, особенно если это война чужая, особенно если это не тебе приходится прорываться на хлипком биплане через зенитный огонь к транспортам с войсками, или драться на старом «Фокере» против новых «Спитфайров».

Дима Кочкин был в ударе. Унтер-офицер с блеском в глазах, размахивая руками предвкушал, как норвежцы вломят гордым бритам.

– Эффект неожиданности уже прошел! Дальше придется протаскивать конвои под ударами немецкой и норвежской авиации. Вы же не думаете, что германцы не воспользуются случаем? Вон, Штрассер уже ввел войска в Данию. Зуб даю, уже завтра утром он будет в Норвегии.

– Это все очень благородно, но у меня в мае отпуск, – напомнил Иван Москвин.

Сей выходец с берегов Байкала добродушный крепкий крестьянский сын до сего момента спокойно слушал споры сослуживцев, не отвлекаясь от книжки. Удивительный человек, Ваня до сих пор верил, что его рапорт на отпуск удовлетворят, хотя опыт товарищей и офицеров говорил об обратном. Под разными предлогами заворачивали всех, и не первый месяц.