Текст книги "Письма героев (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Подполковник Манштейн распорядился занимать круговую оборону. После недолгих раздумий, основные силы батальона он перебросил на правый берег, за мостом остался только один взвод при двух противотанковых пушках. Саперы из подручных материалов наводили переправу, лишней она не будет, перетаскивать пушки и пулеметы по простреливаемому со всех сторон подвесному мосту дело дурное.

Ближе к обеду командование батальона вспомнило про разведку. Два отделения отправились к Тиберии. Первый отряд вернулся быстро, не доезжая города он наткнулся на остатки разгромленной колонны. На удивление вражеская авиация отработала на все сто. Штурмовики и легкие бомбардировщики буквально разметали колонну на шоссе.

Разбитые машины, запах гари, похоронные команды сваливают тела в вороники. Особенности местного ТВД, черт его побери! Обычай хоронить на третий день в условиях войны не действует. И уже не все могут рассчитывать на индивидуальные могилы. Такие братские захоронения становятся привычным делом, увы.

Вторая группа под командованием бравого унтера Афанасия Вдовенко сначала наткнулась на англичан. Разведчики быстро откатились, благо шли на бронемашинах. Сообразив, что явно все идет не так, командир группы поспешил свернуть рейд.

Передовые дозоры англичан появились на горизонте в районе полудня, наткнувшись на кинжальный огонь передового охранения, противник спешно драпанул, бросив своих убитых.

Ближе к вечеру к позициям батальона подошли остатки разбитой части. Сводный танковый взвод и около двух рот пехоты на машинах. Рассказы офицеров и унтеров сводного отряда прояснили ситуацию. Сегодня рано утром основные силы бригады попали в огневой мешок на поле у Хаттинского холма. Затем с флангов ударили танковые части англичан.

– Ты стреляешь, а он идет! Ты стреляешь, а он идет! – горячился чумазый ефрейтор в промасленном комбинезоне. – Я три снаряда в него всадил, а он прет и прет!

– Остановили?

– Он троих выбил, пока его сожгли! Наш взводный его буквально в упор расстрелял. Зашел с боку и всадил в борт «круглоголовика». Тогда полыхнуло.

Пока солдат кормили, начальство батальона насело с расспросами на командовавшей группой штабс-капитана. Как-то незаметно саперы тоже влились в команду, во всяком случае на импровизированном совещании Чистякова и Никифорова восприняли как своих.

Штабс-капитан мало что мог рассказать, его рота шла на фланге. Когда передовые дозоры наткнулись на цепочку вражеских окопов, бригада сходу развернулась в атакующую лаву. Танки всегда идут в бой в одном строю с пехотой. Сам Комаров получил по радио приказ атаковать с фланга силами своей и приданной роты. А затем начался ад. Вражеская линия обороны ощетинилась огнем, из-за холма открыли огонь гаубицы и тяжелые пушки.

Командир бригады генерал-майор Шестаков, царствие ему небесное, дал команду отходить, но тут показались вражеские танки с пехотой. Сам Комаров со своими людьми сходу занял какой-то кишлак и захватил первую линию окопов на своем участке. Ему повезло, группа англичан не менее танкового батальона с пехотным полком обошла его позицию и схлестнулась с нашими бронеротами. Потери страшные. По всей равнине горели танки. Сам комбриг погиб скорее всего, на связь он больше не выходил. Кто-то видел, что он повел танковый взвод охраны штаба в прорыв. Выживших там не было.

Последним полученным штабс-капитаном Комаровым приказом было распоряжение командира полка: отводить людей к Тиберии. В этом деле ротному повезло. Видимо основные силы бригады прорывались прямиком к Галилейскому озеру, где на пути схлестнулись с контратакующими британскими танками. На левом фланге англичан оказалось поменьше. Группа Комарова сбила заслоны противника и организованно вырвалась из окружения. По пути штабс-капитан собирал разрозненные отряды, остатки разбитых частей. Так к нему примкнули танкисты, а с шестью БТК жить уже стало веселей.

Глава 34
Датский пролив

15 мая 1940. Кирилл.

Эскадры продолжали бег. Корабли шли отдельными бригадами и дивизионами, мористее держалась флотилия обеспечения. Флотские танкеры и транспорты в шаровой окраске тяжело переваливались с волны на волну. С плавучим тылом шли два крейсера и дивизион эсминцев. Командир конвоя получил недвусмысленный приказ: как зеницу ока беречь драгоценные танкеры. Без дозаправки эсминцы до Девкиной Заводи не дотащить.

С мостика «Измаила» открывался прекрасный вид на построения эскадры. Точнее говоря двух эскадр. Крейсера барона Платона Рокасовского шли в авангарде широким пеленгом. В бинокль хорошо виден несущий контр-адмиральский флаг «Кола».

Контр-адмирал Вадим Макаров мог гордиться собой. Сейчас под его флагом шли лучшие корабли Империи, боевое ядро самого сильного русского флота – Северного. Вадим Степанович с юных лет ставил себе цель сравняться с отцом, с тем заслуженным любимым народом и царем адмиралом, что поднял свой флаг над Тихоокеанской эскадрой. Тогда мы проиграли японцам, сейчас шли грозить самим британцам. Пожалуй, отец мог бы гордиться сыном.

Ни для кого уже не было секретом, флот атакует «Фарерский барьер». Торчащие посреди океана к северу от Шотландии пустынные скалы. Нищее захолустье, жители которого испокон веков зарабатывали себе на пиво и ячменный хлеб рыболовством, контрабандой и пиратством. Сейчас эти продуваемые ветрами острова приобрели серьезное значение. Корабли и самолеты с фарерских баз перекрывали пути прорыва в Атлантику, портили кровь рейдерам и подлодкам.

Макаров шел в бой не один. Во фьордах южной Норвегии принимала топливо эскадра вице-адмирала Лютьенса. Немцы собрали в кулак все свои ударные корабли. Весьма немногочисленные. Добрая крейсерская эскадра, если посудить. Увы, германский флот представлял собой блеклую тень эскадр Ингеноля и Шеера в одиночку бросавших вызов Гранд Флиту.

Линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» строились в прокрустовых рамках договоров проигравшей страны и изначально не создавали угрозы костяку британского флота. Несбалансированные корабли с толстой броней и слишком слабыми в серьезном бою 305-мм орудиями. По-хорошему: рейдеры, большие крейсера, но не капитал-шипы.

Два тяжелых крейсера типа «Лютцов» тоже продукт ухищрений постверсаля. Прекрасные океанские рейдеры, истребители торговли и убийцы крейсеров не годились для боя с тяжелыми кораблями. Их включили в состав эскадры только из крайней нужды. Больше некого. Разумеется, Гюнтеру Лютьенсу с удовольствием дали бы новые супер-линкоры, но они только достраивались.

Легкие силы это четыре крейсера с шести– и восьмидюймовым калибром. С ними двенадцать эсминцев. Все что гросс-адмирал Эрих Редер наскреб для этой операции. Увы, сражения начала войны дорого обошлись Кригсмарине. Корабли гибли, получали повреждения, возвращались в порт с поломками. Даже на защищенных рейдах и у пирсов баз их настигали удары британской авиации.

Впрочем, Гюнтер Лютьенс не унывал. Адмирал трезво оценивал свои линкоры-крейсера и больше возлагал надежды на коробкообразные угловатые туши «Цепеллина» и «Брумовски». Два авианосца отнюдь не лучшие представители своего класса. И если «Граф Цепеллин» считался средним, нес броню и серьезную артиллерию, то названый в честь известного австрийского аса «Годвин Брумовски» типичный легкий, с маленькой авиагруппой и чисто оборонительным вооружением.

Вечером Макаров распорядился снизить эскадренный ход до шести узлов. Рядом с линкорами и старичком «Навариным» пристроились танкеры. Насосы жадно заглатывали мазут в бездонные цистерны. Сгоревшие в котлах тонны крови земли требовалось восполнить. Адмирал предпочел идти в бой с полными танками.

Эсминцы тоже пополняли запасы топлива. В первую очередь это касалось 2-го дивизиона из старых «Супер 'Новиков». Когда-то проектировавшиеся для Балтики по еще послевоенным заданиям, эти корабли не отличались океанской дальностью плавания. Отвечавшие за заправку штабные офицеры не забыли и более современных «Хищных птиц», «Хищников» и эскортных «Туземцев».

Уже ночью высоко поднявшие грузовую марку танкеры и транспорты повернули к Норвегии. Их курс лежал на гостеприимный рейд недавно освобожденного Ставангера. В сопровождение Макаров выделил 1-й дивизион, самые старые эсминцы флота. Он и эти «Новики» с удовольствием оставил бы при себе, но в Норвежском море шалили подлодки. Только две недели назад «Опричник» получил торпеду в борт и с большим трудом дополз до Девкиной Заводи.

В адмиральском салоне «Измаила» горел свет. Вадим Степанович уже дважды пытался разогнать офицеров по каютам, но те саботировали распоряжение. Имел место вопиющий факт нарушения прямого приказа вышестоящего начальника в военное время. Штаб в полном составе плюс начальник бригады линкоров напрашивались на трибунал. Извиняло офицеров лишь то, что контр-адмирал сам не торопился исполнять собственное распоряжение.

– Есть новости от немцев?

– Лютьенс молчит. Осло передает вчерашнее штормовое предупреждение у Ньюфауленда.

– Значит, своим он тоже ничего не передавал, – сделал вывод капитан-лейтенант Кучкин.

– Хитрая лиса. Имитирует прорыв тяжелой эскадры в Атлантику. Пока держит крейсерский ход, в проливе разгонится до полного. Мы так договаривались.

– Так ведь и проскочит, Вадим Степанович. Наглость второе счастье.

– Это хорошо. Ударит по англичанам с веста.

– Может, все же стоило соединиться у Норвегии и идти одним флотом? – Милевский вспомнил один из самых горячо обсуждавшихся планов операции. Начальник штаба держался за него до последнего. Однако, окончательное решение принималось в Петербурге. У МГШ свое видение операции, возможно даже под Шпилем глядели дальше, чем из Романова-на-Мурмане.

– К черту старые бумаги! – рыкнул Макаров. – Надеемся на удачу Лютьенса и работаем по плану.

Командиры русских кораблей знали, что идут ровнять с пляжем фарерские базы. Это было правдой. Некоторым было известно, Макаров прикрывает прорыв на океанские трассы Лютьенса и своей «Полтавы». Это тоже правда. Маленькие кусочки цельной картины операции «Плутон», планы внутри планов цеплялись друг за друга как шестеренки. Каждый отражал свою сторону реальности, каждый отдельный план казался самостоятельной операцией и по отдельности они не давали представление о масштабной задумке «Плутона».

Идею операции подал адмирал Кедров, черновую схему разработали в МГШ. Отшлифовал до готового расписания уже Макаров со своими людьми. Ему же и предстояло на практике доказать правильность штабных выкладок. Немецким коллегам, как и командованию эскадры план спустили сверху, разумеется оставив пространство для маневра. В море ведь все совсем не так получается, как видится с береговых скал.

Рейдерской эскадре адмирала Лютьенса предстояла почетная роль приманки. Более мощный русский флот играл роль тяжелого молота, которым из Санкт-Петербурга собирались прихлопнуть британцев. Или наковальни, если вдруг что пойдет не так. Показательная прополка «Фарерского барьера» задача сопутствующая. Рейд в Атлантике следующий шаг, если будет кого отправлять в крейсерство, если англичане не решатся на сражение. Последнее крайне маловероятно, но чем черт не шутит!

– Радио с «Витязя»! – в салон влетел посыльный из рубки.

– Дай сюда! – Макаров выхватил из пальцев мичмана карточку.

– Обнаружен приз. Веду захват, – прочитал вслух Вадим Степанович. – Слово лишнего не вытянешь. Англичанин радио дал?

– Не могу знать, господин контр-адмирал.

– Добро. Запросите Шестакова о радиоперехватах.

– Будем считать, в Скапа-Флоу знают наши координаты, – процедил сквозь зубы Милевский.

– Если они кого видели, то только «Витязь», Николай Адамович, – заметил до этого молча листавший справочник каперанг Наумов. Флагманский артиллерист давно порывался уйти к себе в каюту отсыпаться, но что-то его удерживало в салоне. Предчувствие, наверное.

Начальник штаба засадил молодежь рассчитывать возможные курсы перехвата англичанами. Его больше всего интересовало – напорются островитяне первыми на немцев, или нет. В действительности Макаров разминулся с соединением контр-адмирала Джорджа Эдвардса-Коллинза еще сегодня днем. Англичане прикрывали проводку большого конвоя в Тронхейм. Косвенно виной этому послужил сам Макаров, любивший ходить в набеги большой дружной компанией линкоров и авианосцев.

Вторая причина, это падение Нарвика, натиск немцев и норвежцев на плацдарм, жуткие потери на берегу, с каждым днем усложнявшееся снабжение гарнизона. Британский флот шел эвакуировать последний плацдарм в Норвегии, не дожидаясь того момента, когда снимать с берега будет некого.

Несчастный «Сэм Перигрин» так некстати попавшийся дозорному крейсеру отстал от каравана из-за поломки машины. Получив сигнал с транспорта, сэр Эдвардс-Коллинз посчитал, что у него за спиной болтается одинокий рейдер и решил прихлопнуть обнаглевшего русского на обратном пути.

Ночью с транспорта не смогли как следует рассмотреть корсара. С равным успехом это мог быть как полноценный бронированный крейсер, так и переоборудованный из теплохода рейдер. Русские, как и немцы с первых дней войны выпустили на вражеские коммуникации дюжину бывших доброфлотовских вспомогательных крейсеров. Переполох эти дизельные корабли учинили знатный.

Всю ночь русские продолжали бег по Норвежскому морю. Прекрасным солнечным утром 16 мая соединение проходило в 120 милях к северу от острова Эстурой. С катапульт «Полтавы» и крейсеров в небо ушли гидропланы. Над палубами авианосцев стоял гул пропеллеров. Первыми в небо поднялись разведчики «Рижане» и четыре «Сапсана» с подвесными баками. Вадим Степанович не собирался лезть в драку, не разведав для начала обстановку. Местонахождение британского флота и планы его командования оставались величиной неизвестной. Да и союзники не соизволили дать о себе знать.

Немецкая эскадра в это время проходила южнее Фарерского архипелага. Лютьенс весь день вел свои крейсера по первоначальному маршруту. Не сказать, чтоб ему улыбалось служить куском сыра в русской мышеловке. Однако немец понимал, все решает вульгарная случайность и улыбка госпожи Фортуны.

Ночью чуткие антенны крейсеров уловили сигнал с несчастного «Сэма Перигрина». А вскоре из штаба командования транслировали радио с подлодки, обнаружившей у Исландии авианосец. Туман и неудачный угол помешали подводникам не только выйти в атаку, но и распознать корабль. На старом авиатранспорте «Аргус» могли бы гордиться, что их приняли за «Корейджес» или «Илластриес».

Авиатранспорт счастливо миновал опасные воды и ушел в Галифакс, где принял на борт новенькие американские «Томагавки». Президент Рузвельт со всей своей неуемной энергией оказывал протекцию заокеанским кузенам, британские военные заказы исполнялись точно и в срок, у короля пока было чем оплачивать поставки. А интереснейшие политические нововведения вроде «дружественного нейтралитета» позволяли американскому флоту прикрывать часть маршрутов своим флагом. Разумеется, не обходилось без происшествий. Янки не стеснялись стрелять по русским и немцам, если считали, что могут выйти сухими из воды. Разумеется, это только накаляло обстановку, мир стоял на пороге большой войны. Ведь если размахивать факелом на нефтебазе, рано или поздно взлетишь на воздух.

Лютьенс посчитал, что британский флот болтается к северу от Фарер и решил обойти острова с зюйда. Только затем можно будет координировать действия с «русским ротвейлером» Макаровым. Лютьенсу повезло, крейсер «Кюросао» задержался, досматривая подозрительный траулер и прошел за кормой германской эскадры. В море не остается следов.

Чистый прорыв. А ведь еще днем нелегал в Ставангере дал радио о составе и времени выхода эскадры Лютьенса. Из-за бюрократических пробуксовок между ведомствами адмиралтейство слишком поздно получило сводку. Ночью дозоры прочесывали Норвежское море на возможных путях прорыва немцев. Слишком поздно. Лютьенс щедро жег мазут на полном ходу не оставляя запас на крейсерство.

Командующий британской эскадрой получил приказ оставить конвой в Тронхейме с тихоходным эскортом и идти на перехват рейдеров. Пополнить запасы топлива он должен в море. Из Скапа-Флоу уже выходили танкеры. Со своих стоянок сорвались тяжелые «утюги» основных сил флота. На «Роднее» поднял свой флаг адмирал Чарльз Форбс. Флот Метрополии почти в полном составе вышел в море.

Из Гибралтара срочно выдернули «Арк Ройал» и отправили искать немцев на западных подступах к Острову. В спешке никто и не подумал, что будет если найдет? Вылетевший прямо под орудия немецких линкоров авианосец с эскортом из крейсера и пары эсминцев, это кошмар для штабов. Никто ведь еще не забыл трагедию «Глориеса».

О русском рейдере и несчастном «Сэме Перигрине» тоже все забыли. Аналитики Адмиралтейства считали, что русские взяли оперативную паузу, ремонтируют тяжелые корабли на верфях Архангельска и Мурмана. Флот метрополии шел ловить Льтьенса.

Утром штаб флота подняли на уши короткие радиограммы с вспомогательного крейсера «Астурия». Сначала корабль Северного патруля доложил о русском гидроплане. Затем через эфир прошла пахнущая кровью и тротилом шифровка: «Веду бой с русскими крейсерами». Вскоре передачи с «Астурии» прекратились. Причина понятна. «Царицын» и «Киев» в два огня парализовали вооруженный пароход и добили пылающую руину торпедами.

В мае сорокового года русские и немцы легко читали британские коды. Радио с «Астурии» дошло до всех заинтересованных и причастных к этой трагедии.

– Рассчитайте курс до встречи с русскими, – бросил Гюнтер Лютьенс.

Затем вице-адмирал распорядился поднять разведчики с авианосцев. Он хорошо помнил ноябрь прошлого года и тот злосчастный «Суордфиш» засадивший торпеду в борт «Гнейзенау». Не хотелось бы заново пережить то чувство беспомощности и злости на самого себя, которые он испытал, когда его сильнейший корабль содрогнулся от удара ниже пояса.

– Мой адмирал, может быть, останемся в этом районе? Если «лимонники» вышли из Скапа-Флоу, у нас самое лучшее место в королевской ложе, – заметил командир линкора.

– Хорошо. – Соображал Лютьенс быстро. – Радируйте Макарову наши координаты «Богемским кодом». Курс зюйд-ост-ост. Держим экономический.

В это время крейсера контр-адмирала Рокасовского вцепились в хвост «Пенелопы». Корабли Северного патруля в Датском проливе на своей шкуре ощутили, что чувствуют обитатели курятника, когда к ним вваливается голодная и радостная лиса. На этот раз отличились «Челябинск» и «Кола». Британский крейсер безуспешно пытался унести винты. Не получилось. Противники опознали друг друга на встречных курсах. Пока «Пенелопа» поворачивала и форсировала турбины, в воздухе уже гудели снаряды. После фугаса, разорвавшегося над кормовым котельным отделением, погоня превратилась в избиение.

Впрочем, держались англичане долго. Крейсер отстреливался до последнего. Когда из машинного доложили, что три котла вышли из строя, на их ремонт требуется время, паропроизводительность падает, коммандер Пирс приказал повернуть на врага, чтоб открыть углы носовым башням. Скорость упала до двадцати двух узлов. Русские же явно разогнались за тридцать.

Маневр Пирса только приблизил агонию. Англичане добились одного попадания в «Челябинск» не снизившего боеспособность русского крейсера. Тонула «Пенелопа» долго. Горящий, с развороченными надстройками и разбитыми башнями, неуправляемый корабль медленно погружался в волны. Его так и носило по морю до самого вечера.

Пока смерть из шестидюймовых башен косила Северный патруль, пока крейсера резвились, перехватывая и расстреливая транспорты, эскадра Макарова делала именно то, ради чего и ввалилась в эти негостеприимные воды.

Над палубами стоял гул моторов. Три огромных авианосца развернулись против ветра, турбины пели, перемалывая винтами холодные воды. Первыми в небо ушли истребители патруля. Стремительные дюралевые птицы разошлись в стороны, небесные часовые были готовы принять на себя первый удар, обнаружить и оповестить, буде кто рискнет прорваться к эскадре.

Следом за охранением с коротких палуб один за другим уходили груженные бомбами «Рижане» и «Бакланы». Срывались в небо «Сапсаны» сопровождения. Их было много. Крылья закрывали небо. Стальные птицы собирались стаями и поворачивали на юг. Там их ждали жирные утки патрульных гидросамолетов, стоянки, причалы, топливные танки у гидроаэродромов.

Истребителей штабс-капитана Оффенберга оставили на палубе «Апостолов». Каких-либо неожиданностей над целью не ожидалось, потому в эскорт отрядили только по одной эскадрилье с авианосца. Куда больше опасений вызывали болтающие неизвестно где английские эскадры.

Самолеты заправили, снарядили, подготовили к взлету. Через час после ухода ударных групп, на взлет пошло очередное звено воздушного патруля. Погода великолепная. С высоты три километра корабли выглядели механическими игрушками на темной глади океана. Авианосцы и линкоры резали волны в окружении плотной своры эсминцев. Да, после взлета «крыльев гнева», корабли сменили курс. Чтоб не ломать построение патрули стартовали с катапульт.

Резкий разгон, свист пара, удар, и машина камнем летит в небо. Остается аккуратно сдвинуть сектор газа и рычаг на себя. Непередаваемое чувство полета, восторг от слияния с дюралевой птицей, мощным стремительным истребителем. Под крылом расстилается бескрайняя равнина, волны, вечное движение, над головой белые клочья облаков.

– «Дюжина», не увлекайся.

– Вас понял.

Простроиться справа от машины Нирода. Дима Кочкин уже на своем месте. Тройка «Сапсанов» уходит на большой круг. Вид с высоты великолепный. Слева остались квадратики родных палуб авианосцев, видны маленькие крестики самолетов напротив высокой, устремленной в небо как собор надстройки. Игрушечными кажутся спонсоны с тонкими спичками универсальных полуавтоматов. На фоне стальных громад теряются узкие силуэты эсминцев.

Дальше почти у горизонта массивные, увенчанные тяжелыми башнями туши линкоров. «Измаил» и «Бородино» держат малый, над трубами еле заметный дымок. Линкоры издали напоминают матерых кабанов на опушке дубравы. Дальше черточки мачт крейсерской завесы. Звено обходит эскадру с севера. Патрулирование на среднем горизонте. Выше под самыми облаками крейсируют ребята с «Воротынского». У них задача перехватывать высотные разведчики, если вдруг кто смелый найдется.

Кириллу Никифорову только один раз за сегодня удалось побывать на патрулировании. Большая часть оставшихся самолетов дежурила на палубе в пятиминутной готовности к взлету. Затем с юга потянулись целые эскадрильи, отдельные звенья и самолеты, бомбившие Фареры.

Вернулись почти все. Авианосцы увеличили ход, облегчая посадку своим летунам. Крылатые машины по одной заходили на глиссаду. На палубе их сразу откатывали на стартовый участок и опускали в ангары. На палубах и в кубриках враз стало людно и шумно. Вернувшиеся из налета ребята с жаром рассказывали, как жгли распластавшиеся у причалов как жирные утки гидропланы, как бомбили склады, топливохранилища, военные городки. Вспоминали штурмовки и бомбовые удары по судам в проливах и шхерах.

Без потерь не обошлось. Кого-то сбили на боевом курсе, кто-то разбился, не успел выйти из пике. Три самолета не вернулись на свои палубы. Один «Баклан» сел на «Апостолов» с изрешеченными плоскостями и поврежденным коптящим мотором. Чудо, что не обрезало, что дотянули до родной палубы.