Текст книги "Как понять ребенка"

Автор книги: Андрей Валявский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Желающий возвысить другого всегда найдет, что похвалить. Однако в оценке результатов труда ребенка чрезвычайно важно чувство меры. Родителям, склонным по поводу и без повода петь дифирамбы своему чаду, полезно помнить слога Эмиля Кроткого: «Не выпекай хлеб из одного изюма». На первых этапах развития ребенка похвала личности может быть очень действенной, так как апеллирует к сильнейшей энергетике – энергетике гордости. Но после 12-ти лет, когда усиливается потребность в познании себя, роль похвалы личности резко падает, так как нарастает критическое отношение к себе.

В 7 лет дети выходят из-под крыла родителей и входят под крыло учителя. Наступает пора ученичества. Ребенок хочет учиться и активно этому учится. Как и на этапе трудового становления, внешность, форма процесса отождествляется взрослыми с его содержанием. Поэтому нам кажется, что ребенок с охотой учится читать, писать, считать, а на самом деле он учится учиться на материале чтения, письма, счета. Для него сейчас самое главное – процесс, учеба, учитель. Авторитет учителя превышает авторитет родителей. Если родители начнут смеяться над глупым заданием учителя, то они, может быть, привьют ребенку несвоевременное критическое отношение к домашнему заданию, но свои авторитет они тем самым уменьшат еще больше. Более умные родители стараются поддержать все начинания учителя, а как следствие, растет них авторитет , в глазах ученика умен тот, кто делает так, как говорит учитель: – Мама, Мария Петровна велела делать не так...» На этапе послушания ребенок учился слушать, а сейчас «учится слушать учителя. Дело не в том, что сказал учитель, а в том, что надо научиться делать то, что говорит учитель. В этом не просто суть послушания ученика, а суть ученичества: не ученик тот, кто требует от учителя доказательства необходимости каких-либо действии. Не ученику судить о важности задания, о его простоте или сложности. Как только он начинает судить, он перестает быть учеником и необоснованно становится в позу всезнающего учителя. К сожалению, большинство берет с собой в жизнь именно эту позу, за которой стоит требовательность, но, в очередной раз, требовательность не к себе, а к другому – в данном случае к учителю. Психологи справедливо считают желание учиться одним из критериев психологической готовности к школе. Отсутствие такого желания говорит либо о страхах (и их надо снимать), либо об отсутствие !»утренней целеустремленности. Без последней, как без благодарных сил в труде, ребенку будет трудно проявлять усердие в учебе. Изначальное желание учиться у многих очень быстро проходит: задолго до 9-ти лет.

Вспоминается одна девочка, буквально рвавшаяся в школу. Вот диалог с ней через месяц обучения:

– Нравится ходить в школу?

– Что-то не очень.

– А что случилось?

– Что-то портфель стал тяжеловатым.

Вот Вам и внешнее оправдание внутреннего расхождения целей учителя и ученика. Ученик. хочет учиться, а его учат другому, пичкают знаниями, а не формируют базисные умения, без которых после 9-ти лет желание учиться пропадет. Так же как после 7-ми лет пропадает неудовлетворенное желание трудиться.

На вопрос: «Любишь ли ты трудиться?» – большинство дошкольников отвечает: -Да!

– А как ты больше всего любишь помогать маме?

– Мыть посуду.

– И моешь каждый день?

– Нет, не каждый.

– А кушаешь каждый день ?

– Конечно!

– А ты, Ира, что больше всего любишь делать?

– Мыть пол!

– И моешь? – Нет!

– Почему?

– Мама не дает.

После 7-ми лет, к сожалению, больше всего любят читать, играть, писать, рисовать, лепить, с компьютером заниматься и так далее. Заметьте: все для себя.

– Ну, а кто маме будет помогать?

– Зачем? – отвечают некоторые. – У нас дома быт налажен.

Это отрывки из грустных невыдуманных диалогов. Девочку с тяжелым портфелем, может быть, удастся на авторитете взрослых и учителей дотянуть до 12-летнего рубежа с неплохими результатами. Очень сомнительно, чтобы после 12-ти лет она смогла самостоятельно войти в режим самообучения и училась бы с удовольствием, без подталкивания со стороны взрослых.

Итак, с 7-ми до 9-ти лету детей закладывается сложнейшее интегральное умение учиться. В обычной школе это, как правило, происходит стихийно на материале школьных программ. После 9-ти лет продолжается развитие этого умения, но акцент с учебной деятельности переносится на деятельность по способностям. Ребенок становится в большей степени учеником жизни, чем учеником школы. Ему больше нравится посещать различные кружа!, чем уроки. Он как будто распускает веером свои способности, любуется ими, как восхитительными перышками, перебирает их с восторгом и восклицает: «И это я могу... И это я тоже могу... Неужели и это я могу? Как здорово!.. Как интересно!»

Этот внутренний естественный перебор внешне воспринимается как разбросанность. У Агнии Барто есть прекрасное стихотворение об этом возрасте:

В драмкружок...

Кружок по фото...

Что-то мне и петь охота... Простите за неточное воспроизведение, но вряд ли суть искажена: «Охота всем заниматься... И всем сразу, а всем сразу не получается, приходится по очереди». Только качал одно дело – хочется другого. Начал другое – хочется попробовать себя в третьем. Конца и края не видно! Где же выход? Так и пускать все на самотек? Нет, конечно, чтобы не появилась привычка бросать начатое дело. Ребенку самому не остановить себя, ему, как и в период послушания, нужна внешняя помощь.

– Сколько времени ты ходил в драмкружок? – Неделю.

А теперь захотел в фотокружок?

– Давай договоримся, в фотокружок ты отходишь 10 дней, и только потом будешь принимать решение, ходить ли туда дальше, ведь ты сам его выбрал!

Так постепенно необходимо увеличивать с каждым новым кружком срок сознательного терпения в нем. К 10 – 11-му классу этот срок должен составлять не менее 6-ти месяцев: «Решила ходить m курсы машинистки -терпи полгода, а потом будем советоваться».

Вот мы и подошли с Вами к 12-летнему ребенку. Все предыдущие этапы имели свои доминанты и несомненные преемственности. Умение общаться закладывалось на внутреннем плане в периоде от рождения до 3-х лет, а на внешнем – от 3-х до 5-ти. Запечатлевая состояние открытости взрослых друг на друга во время общения, дети учились общаться со взрослыми (с рождения до 3-х), со сверстниками (с 3-х до 5-та), с самим собой, открываясь на труд (с 5-ти до 7ми), на учебу (с 7-ми до 9-ти) и на свои способности (с 9-та до 12-ти). При этом в соответствующие периоды развития дети учились любить людей, труд, учебу, себя. Учились терпеть себя и других в общении, в труде, в учебе и на занятиях по способностям. Учились послушанию внутреннему и внешнему: голосу совести и слову взрослых, родителей, учителей. Учились душевно трудиться (с рождения до 5-ти), трудиться ради другого (с 5 да 7-ми) и ради самого себя (с 7-ми да 9-ти) и по способностям. Учились учиться постигать «святую троицу» не только на примере деятельности взрослых (с рождения да 5-ти), не только прикасаясь к трем этапам истинного трудового действия, но и познавая эти три этапа в учебной и кружковой деятельности: каждое действие должно иметь соответствующую задумку (Этическую цепь), качественное исполнение и завершение, включающее в себя возможную ликвидацию отрицательных последствий деятельности, самооценку и оценку со стороны взрослых. Роль оценки поступков со стороны взрослых для сопоставления с самооценкой неизмеримо возрастает после 12-ти лет, ибо все посеянное в нас начинает проступать в якобы самостоятельных поступках, а на самом деле обусловленных предыдущими этапами. Начинается бурное и трудное знакомство с самим собой, не умеющим общаться, трудиться, учиться, терпеть, слушаться.

Трудно и родителям смириться с сорняковыми поступками собственных детей: «Откуда это в тебе?!» – восклицают они, пытаясь образумить дитятко. А дитятко и само, может быть, в шоке от неожиданных собственных слов и отрицания. «Откуда это во мне?» – спрашивает оно мир, а мир в лице родителей не объясняет, не советует, что делать, а говорит о том, как не надо поступать и говорить. Очередное осуждение отпрыска приводит к отождествлению поступка с личностью. Личность начинает настаивать: «Да, я такой!» – «А раз ты такой, то я тебе в следующий раз этого не позволю!» Осуждение перешло в ограничение, а ограничение порождает бунт, сначала невидимый, когда ребенок замолкает, вынужденно врет и мысленно уходит от нас, а в дальнейшем – явный – в виде хлопанья дверью и ухода из дома на свободу, на тусовку, в компанию, на вечеринку, туда, где он встретит доброжелательный взгляд со стороны. Ему нужен поступок, чтобы узнать себя, но ему нужна и оценка, совет, чтобы можно было менять себя и готовиться к встрече новых всходов.

А что делаем мы, близкие? Начинаем запрещать рост морковки на грядке в надежде на ее перерождение в свеклу! Что же делает морковка на грядке? Либо прикидывается свеклой, либо группируется с себе подобными. Видимо, это одно из объяснений стремления детей «кучковаться» после 12-та лет или, как они сами пишут, «вынужденного ухода в сомнительные компании, так как родителям не да нас, и они не знают, что нам посоветовать». В очередной раз родители и дети, рвущиеся навстречу друг другу, страдающие друг без друга, не способные друг без друга состояться, сталкиваются в конфликтах, порождая извечную проблему отношения поколений – проблему отцов и детей. В 12 лет для многих семей эта проблема – еще не проблема, а проблемка, а к 18-ти, 19-та годам – уже проблемища, целая конфликтная пропасть. Перескочить через нее в одиночку практически невозможно, а чтобы не сорваться, требуется подготовка. Родителей готовят дети своими поступками, а родители должны готовить детей, окучивая и согревая посеянное, укрывая его от злых ветров и пропалывая сорняки. Без такой заботы дети не могут стать личностями, состояться в лучшем.

Но кто из них и из нас с Вами об этом знает? Каждому из нас хочется досеять заросшую грядку, а основная задача после 12-летнего рубежа – помочь вырасти на ней посеянному: хорошему всходу-поступку дать хорошую оценку, а плохому – плохую, предупреждая, во что он превратится с годами. «Если ты пойдешь сейчас налево, то там, за поворотом, тебе наголову может свалиться кирпич. А когда свалится, не говори, что тебе не повезло, что ты – бедный, несчастный: ты этот кирпич выбрал сам. Тебя предупреждали, а следовательно, то, что случилось, не случайность, а закономерность». Несколько таких предупреждений-советов, закончившихся так, как говорили близкие, автоматически повышают ценность будущих советов. Не осуждение, а предупреждение, не ограничение, а совет, не запрет, а право ошибаться – вот наша минимальная конструктивная стратегия, ведущая к накоплению детьми собственного опыта.

В ряде случаев, конечно, возможны, а порой, просто необходимы тактические, но обязательно тактичные отступления.

Если, например, в период ознакомления со своими способностями (с 9-ти до 12-ти лет) ребенок не получал ограничивающей помощи со стороны близких, то его разбросанность будет очень сильно ему мешать в не менее важный период-период их углубления (с 12-ти до 15-ти лет). Наша помощь ему – последовательное увеличение срока погружения в любое сознательно начатое дело по интересу. Никто, кроме близких, не поможет сознательно ограничить и стерпеть себя в новом деле. Очень трудно придется родителям в запущенном саду, где еще не посеяно умение слушать и выбирать, а уже приходите я искать меру соотнесения между ограничением и свободой выбора. Еще труднее будет соблюсти эту меру в период с 15-ти до 17-ти лет, когда с одной стороны начнут активно разворачиваться интеллектуальные способности и на их базе будет программироваться базисное умение думать, а с другой стороны начнет сказываться посеянное или, наоборот, отсутствие посеянного в период с 7-мн до 9-ти лет. Тогда это была пора ученичества, но если ока таковой, по сути, не оказалась, то с 15-ти до 17-ти активно стошнит» от учебы и тормозите я интеллектуальное развитие. Тогда его учили не учиться, а читать, писать, рисовать. Тогда успели отбить желание учиться, но еще имели власть заставлять. Теперь же, не набравшись в соответствующую пору благодатных ученических сил, не пропитавшись любовью к ученичеству, благодарностью к любому учителю, умением учиться со смирением у любого, у всех и всему, выйдя из-под крыла взрослых в самостоятельный полет, чувствуя невозможность со стороны взрослого заставить учиться, теряет такой ученик власть над самим собой. «Я понимаю, – говорит он тогда, – глупо бросать школу в восьмом классе, да еще с хорошими оценками, но лучше я пойду работать. Нет сил у меня учиться, не хочу и не буду. Наверное, дорогие родители. Вы правы: потом я буду жалеть, что бросил учебу, пошел работать или в ПТУ или в армию, но сейчас нет никаких сип учиться». К сожалению, это столь частая ситуация, что даже комментировать ее не хочется. Дай Бог, чтобы в Вашей семье этот круг неученичества удалось миновать! И чтобы максимум пользы для осознания и обретения смирения сумели извлечь обе страдающие стороны! Трудно просить родителей не заставлять детей учиться против их вопи, а детей просить не бросать учебу. Дорогие родители, помогите СВОИМ детям понять, кто такой ученик, и ограничивайте их своеволие только с любовью, без жестокого сердца. Помните: многие из них и так учатся только ради Вас. Некоторые из страха перед Вами, а некоторые из страха за Вас: «Мама не переживет, если я брошу школу». Помните, что у Ваших детей по Вашей предыдущей воле или безволию впереди труднейшие испытания самим собой. Ближайшее – с 17-ти до 19-ти лет. Что аукнется в этом периоде? Посеянное или недосеянное в период с 5-ти до 7-ми лет. Там не было посеяно послушание, а здесь нет сил справиться с самим собой не только по просьбе близких, друзей и знакомых, но даже по своей собственной просьбе. «Уже вижу, что надо делать не так, согласен, что не то говорю, но так и несет, нет сил остановиться». Взрослые в таком случае говорят со смехом: «Вот такое я дерьмо».

Вспоминается юноша-одиннадцатиклассник, задававший вопросы по поводу своей персоны более двух часов. В заключение встречи он сказал: «Как ни странно, все, что Вы мне обо мне рассказали, правда. К сожалению, я Вам должен сказать, я -еще хуже. Но тогда возникает вопрос ,что мне делать дальше?» Этот юноша сумел подняться до формирования серьезнейшего признания, но у него не хватило сил придти во второй раз для продолжения разговора.

После 12-ти лет такие, как он, активно интересуются собственной личностью, накапливая к 17-ти годам багаж знаний о себе по результатам общения и конфликтов со взрослыми или сверстниками. Вот почему после 12-ти лет они активно бомбардируют друг друга знаменитыми детскими вопросами: «Кто ты?.. Какой у тебя цвет волос, глаз?.. Твой любимый цвет?.. Твои друзья?.. Твой любимый артист?.. Песня?..» Однажды в Ленинграде я увидел в продаже такой вопросник с пустыми листами для заполнения, оформленный типографским способом. Дети вглядываются в ответы друг друга, как в зеркало, пытаясь увидеть свое отражение. Желая разглядеть себя как можно лучше, они тянутся за такими ответами к взрослым. С каждым днем после 12-ти лет их все больше интересует не похвала – пища для гордости, а правда – пища для смирения и для критического осмысления себя, своих поступков. Оказавшись после 12-ти лет, как витязи на распутье перед камнем, без видения себя со стороны, они не знают, куда идти: «Пойдешь налево – коня потеряешь, пойдешь направо – голову потеряешь...» Что значит «коня потерять, а что – голову? И есть ли иной путь?» Только взрослый сможет и должен ему подсказать: «Есть! Самый прямой и самый трудами – переступить через камень». На камне не написано, что это – символ тебя самого, надо переступить через себя, преодолеть себя. В этой критической точке твоей жизни тебе дается право стать участником изменения себя, и тебе даются на это сипы. Ты становишься сознательным участником перепрограммирования себя, делания себя, если скажешь себе: «Я не хочу быть таким, как сейчас, хочу быть другим». Надо с формулировать, а следовательно, осознать и запечатлеть в памяти, что тебе в самом себе не нравится и каким ты видишь себя в будущем. К этому новому образу твоего «Я», может быть, будет пропадать за очередным валуном, помни, что это временно, если сил не будет идти дальше, вспомни народную пословицу: «Человек – лучшее лекарство для человека», и поищи этого Человека среди друзей, учителей, взрослых, родителей Ты не первый и не последний идешь по великому каменистому обрывистому пути преодоления себя. Значит, всегда есть с кем посоветоваться. Незримо для тебя, кто-то чуть впереди, кто-то чуть позади карабкается за тобой, и ему, может быть, еще хуже, а кто-то рядом или над тобой. Надо только позвать, и незримое проявится.

Трудно современному юноше или девушке додуматься до этого самому, когда оказался почти уничтоженным институт крестных отцов и матерен. Кровные отец с матерью отвечали прежде всего за земное развитие ребенка, а за духовное становление – крестные. Ребенок знал, к кому можно пойти за советом в трудную минуту и, смиряясь, шел за этим советом. Обычай давал право обратиться к более объективному судье, чем кровно заинтересованные родители. Но тот же обычаи обязывал взять и исполнить совет, за которым ты пришел. Слово крестного было выше слова родительского. А если ты его не исполнил, то тогда: «Зачем же ты пришел, и я тебе – не крестный».

Дети интуитивно тянутся к родным отцам за духовным советом, за духовной поддержкой, но чаше всего получают вместо проповеди отповедь, а вместо поддержки – ограничение. Оставаясь один на один с собой, ребенок еще острее чувствует неправду, несправедливость, жестокость, фальшивость, лживость этого мира. Сделать критические выгоды о современниках в наше время не трудно, достаточно послушать радио, посмотреть телевизор, почитать газету, и Вы получите массу примеров того, как делается не по совести и как не надо делать. «Какой ужасный мир!» – восклицает душа ребенка. И тут вдруг обнаруживает: «А ведь и я становлюсь таким же, а ведь и я во многом уже такой же... Нет, я не хочу быть таким!»

Оказавшись на совестливой вершине видения себя со стороны, без поддержки, ребенок может свалиться в пропасть самоотрицания. Детский суицид -что это, как не ужас от самого себя? Детское самоубийство – что это, как не вердикт самому себе, собственный приговор безобразному в себе, отрицание этого безобразного без надежды на помощь людей, неверие, что люди еще есть? В своих классных записках или письмах на студию телевидения они в эту пору просят о помощи: «Я не хочу больше врать, а мама не догадывается. Как сказать?.. Скажите, пожалуйста, в эфир хотя бы, что получили мое письмо, всем Вы все равно не ответите... Что мне делать? Мне так плохо... и я бы давно покончила с собой, если бы Виктор Цой не сказал: „Не тобою дана тебе жизнь, и не тебе ее у себя отбирать..."». Мороз пробирает по коже, когда каждое второе-третье письмо с вопросом о жизни и смерти.

А вот еще из одной записки кровоточащие слова: «Моих родителей не интересуют мои проблемы, свои-то решить не могут. Помогите, ответьте, но вслух мою записку не читайте». Записка, к тому же, была без подписи, но зато с верой и надеждой, свойственной детям.

Или, например, это: «Я начала курить... начала пить, колоться, гулять... я бросила школу, ушла из дому... Но вдруг я опомнилась и вернулась домой, бросила курить, пить, колоться, гулять, пошла сама скова в школу... Но как ко мне все откосятся! Никто не понимает, что я уже другая, никто мне не верит... Что делать?.. Как удержаться?.. Где же взять силы?..» придется долго идти, ведь дорога вся усеяна камнями, которые ты сам, наверное, в свое время набросал. Если свет вдали будет пропадать за очередным валуном, помни, что это временно, если сил не будет идти дальше, вспомни народную пословицу: «Человек – лучшее лекарство для человека», и поищи этого Человека среди друзей, учителей, взрослых, родителей Ты не первый и не последний идешь по великому каменистому обрывистому пути преодоления себя. Значит, всегда есть с кем посоветоваться. Незримо для тебя, кто-то чуть впереди, кто-то чуть позади карабкается за тобой, и ему, может быть, еще хуже, а кто-то рядом или над тобой. Надо только позвать, и незримое проявится.

Трудно современному юноше или девушке додуматься до этого самому, когда оказался почти уничтоженным институт крестных отцов и матерен. Кровные отец с матерью отвечали прежде всего за земное развитие ребенка, а за духовное становление – крестные. Ребенок знал, к кому можно пойти за советом в трудную минуту и, смиряясь, шел за этим советом. Обычай давал право обратиться к более объективному судье, чем кровно заинтересованные родители. Но тот же обычаи обязывал взять и исполнить совет, за которым ты пришел. Слово крестного было выше слова родительского. А если ты его не исполнил, то тогда: «Зачем же ты пришел, и я тебе – не крестный».

Дети интуитивно тянутся к родным отцам за духовным советом, за духовной поддержкой, но чаше всего получают вместо проповеди отповедь, а вместо поддержки – ограничение. Оставаясь один на один с собой, ребенок еще острее чувствует неправду, несправедливость, жестокость, фальшивость, лживость этого мира. Сделать критические выгоды о современниках в наше время не трудно, достаточно послушать радио, посмотреть телевизор, почитать газету, и Вы получите массу примеров того, как делается не по совести и как не надо делать. «Какой ужасный мир!» – восклицает душа ребенка. И туг вдруг обнаруживает: «А ведь и я становлюсь таким же, а ведь и я во многом уже такой же... Нет, я не хочу быть таким!»

Оказавшись на совестливой вершине видения себя со стороны, без поддержки, ребенок может свалиться в пропасть самоотрицания. Детский суицид -что это, как не ужас от самого себя? Детское самоубийство – что это, как не вердикт самому себе, собственный приговор безобразному в себе, отрицание этого безобразного без надежды на помощь людей, неверие, что люди еще есть? В своих классных записках или письмах на студию телевидения они в эту пору просят о помощи: «Я не хочу больше врать, а мама не догадывается. Как сказать?.. Скажите, пожалуйста, в эфир хотя бы, что получили мое письмо, всем Вы все равно не ответите... Что мне делать? Мне так плохо... и я бы давно покончила с собой, если бы Виктор Цой не сказал: „Не тобою дана тебе жизнь, и не тебе ее у себя отбирать..."». Мороз пробирает по коже, когда каждое второе-третье письмо с вопросом о жизни и смерти.

А вот еще из одной записки кровоточащие слова: «Моих родителей не интересуют мои проблемы, свои-то решить не могут. Помогите, ответьте, но вслух мою записку не читайте». Записка, к тому же, была без подписи, но зато с верой и надеждой, свойственной детям.

Или, например, это: «Я начала курить... начала пить, колоться, гулять... я бросила школу, ушла из дому... Но вдруг я опомнилась и вернулась домой, бросила курить, пить, колоться, гулять, пошла сама скова в школу... Но как ко мне все откосятся! Никто не понимает, что я уже другая, никто мне не верит... Что делать?.. Как удержаться?.. Где же взять силы?..»

Дорогая девочка! Твои проблемы действительно не всегда интересуют родителей. им и своих, неизвестных пока тебе, хватает, но им вовсе ее наплевать на тебя и на то, что с тобой случится... Никто, кроме них, не будет так искренне пережигать за тебя... Не обижайся на маму за сердитый тон, за несогласие с тобой... Ты и сама бываешь к ней беспощадна, когда она тебя куда-то не пускает... Ты и сама часто понимаешь, что лучше остаться дома, ко без маминой категоричности не можешь справиться с собой, сама себе запретить. Мама чувствует это лучше тебя, но не знает, как тебя оградить, и не всегда и не все получается в лучшей форме у Вас обеих... Представь себе, пожалуйста, мою, ныне, к сожалению, покойную маму, Софию Ивановну. Видимо, я ей досаждал; своей строптивостью! Как же, видимо, она пережигала наши конфликты, если однажды попросила меня сесть напротив и сказала: «Слушай, сын, я знаю, что ты все равно уйдешь с кем захочешь, куда захочешь и на сколько захочешь... Я прошу тебя только об одном, пожалуйста, пожалей мое материнское сердце и, уходя, говори куда, с кем и на сколько, чтобы я знала, до какого часа мне терпеть и где тебя искать».

Я не помню, как часто я выполнял мамину просьбу, но один случай буквально стоит перед моими глазами. Я заглядываю г дверь г меховой шапке и говорю:

– Мам, я пошел купаться! Мама так и села, где стояла:

– Куда?

– На Оредеж.

–С кем?

– С Андреем.

– Когда вернешься?..

Мы действительно купались, хотя я до сих пор не могу вспомнить, зачем нам потребовалось такое испытание. Ты, наверное, догадалась, что я не утонул, иначе не было бы этих строчек. Второй, Андрей, мой друг, тоже не утонул. Оба вернулись здоровыми. Кстати, недавно я узнал, что наш сын Дима тоже купался со своим другом в проруби. Никто не утонул, но один из них заболел воспалением легких.

Ты, я думаю, понимаешь, что не всегда у мамы хватает сил быть такой мудрой!..

В другой раз я не мог уйти из дома полтора часа после слов, которые сказал своей мудрой маме: «Мама, я пошел подавать заявление о бракосочетании». Что было – не помню, ни единого маминого слова не осталось в памяти. Помню только, что моя будущая жена дождалась меня, и мы молча подали заявление. Ни упрека, ни вопроса я не услышал от невесты.

– Почему ты не интересуешься причиной опоздания?

– Зачем? Если ты опоздал, значит не мог придти вовремя, а если захочешь, сам скажешь.

Так я получил от невесты сразу два урока, урок терпимости и любви. Кстати, это были не последние уроки. Вспоминается, как однажды мама при гостях сказала жене:

– Надо же, оказывается, ты всем нравишься.

Семья наша после таких слов не развалилась, потому что не только родители, но и дети, бывает, проявляют мудрость.

Сил тебе, дорогая девочка. ПОМОГИ своей терпимостью маме, если сможешь. Помни, Человек сам крепнет, когда помогает другому. И еще – МАМИНЫ силы на исходе, а ТВОИ нарастают. Прости ее. И прости меня – за то, что так полно я сумел тебе ответить только сейчас.

Хочется сказать спасибо всем матерям и отцам за то, что они старались и стараются ограничить своих детей с любовью. Спасибо, София Ивановна и Степан Андреевич! Благодаря Вам удалось преодолеть переходные конфликты и отпраздновать свой первый девятнадцатый дань рождения вместе с родителями и друзьями, отношение к который было даже более уважительное и приветливое, чем к собственным детям. Так нам казалось.

Наверное, в 19 лет так кажется и многим другим, ведь начинается НОВЫЙ игровой период, похожий в чем-то на двухлетие с 3-х до 5-ти лет. Не доигранное тогда очень хочется доиграть сейчас. Вот почему в почете социальные игры, а иногда отвращение к ним по старой бессознательной памяти детства, когда не научился в игре терпеть других ради своего участия, а теперь не хватает сил добиваться своего признания даже в своих собственных глазах.

Ну, и наконец: «Дорогая мамочка, поздравляю тебя с моим первым двадцать первым днем рождения, с моим первым двадцать первым витком вокруг Солнца!» Вот и вступили мы в период: 21 – 24 года. Не научились в свое время, от рождения до 3-х лет, терпеть других на внутреннем плане, глядя на своих нетерпеливых родителей, теперь сами поступаем так же. Неадекватно, с шипением, как раскаленный утюг, резонансно реагируем на внутреннее состояние других людей: на резкость – резкостью, на злобу – злобой, на невыдержанность – невыдержанностью, даже на слабую агрессию – максимально допустимой агрессией.

Природа как бы являет нам через наши поступки посеянное и самое глубинное в нас, являет нам нашу натуру. Нам еще раз предоставляется право сделать выбор, каким быть, отождествиться своими внешними поступками со своими внутренними состояниями или нет, закрепить грубыми словами свои внутренние реакции или начать с ними бороться слогами любви, считая, что этот человек, жена или муж говорят так не потому, что не любят меня, а просто потому, что так на меня реагируют, да и я их на это провоцирую. При таком осознании мы не настаиваем на плохом ни в себе, ни в других, понимая, что сейчас жена поступает так, как в свое время поступала ее мать, а я отвечаю так, как в свое время отвечал мой отец. Дай Бог нам в личной семейной практике не взращивать посеянные в нас родителями плевелы зла, ведь рядом с нами наши дети, которые незримо суммируют эти плевелы в своей душе – от папы и от мамы, особенно в возрасте от рождения до 3-х лет.

А если к этой сумме они сами добавят кое-что свое, особенно после 12-ти лет? А если к тому же в аналогичный период (21 – 24 года), самый критический для создания собственной семьи, им придете я расплачиваться еще и за предыдущие поколения в силу исполнения родовых законов? Суммарная масса плевел может оказаться столь критической, что наши дети не смогут создать семью. Как говорил один юноша, вполне законченный эгоист: «Как это я чужого человека приведу в свой дом?»

После этих слов одиннадцатиклассники спросили меня:

– Так когда же лучше всего жениться или выходить замуж? В 21 год это опасно, до 24-х лет рекомендуют переждать некоторые специалисты к народные обычаи, тем более, что так много разводов среди вступивших в брак в этом возрасте.

– Верно, – отвечаю я, – счастливо развалив не одну семью за эти три критических года, заимев, может быть, даже не одного ребенка, приходят в очередную семью после 24-х лет и живут мирно и долго, правда, до следующих критических точек развития семьи. Причем в последней семье терпят друг от друга гораздо большие безобразия, чем не смогли стерпеть в своей первой семье. Теперь Вы понимаете, что это не случайно.

Мы еще говорили о желательной разнице в возрасте мужа и жены – минимум, три года. Тогда хоть кто-то из двоих, либо муж, если он старше, либо жена, если муж младше, смогут стерпеть другого, и семья будет созидаться, а не разрушаться хотя бы усилиями одного из супругов.

Так когда же все-таки лучше – в свете вышесказанного? Спасибо, что Вы задали такой мудрый вопрос. Только благодаря ему и появился у меня парадоксальный ответ: 21-24 года самый опасный возраст для создания семьи, но и он же, видимо, самый благоприятный! Лишь бы оба были предупреждены об опасности и сознательно старались творить любовь в любых отношениях, в бытовых и интимных. Не ради себя, но ради другого, ради семьи, ради ребенка. В этом возрасте мы ярче всего высвечиваем любовь и первозданнее ее принимаем. В этом возрасте сильнее всего испытываем потребность в любви: получить и отдать. К сожалению, получить на первом месте, а отсюда, как следствие, мы чаше попадаемся в психопатический круг, а не в круг любви*. Механизм положительной обратной с вязи действует в этот период сильнее, усиливая все – положительное и отрицательное. Вот почему, послав по этому кругу агрессию, зло, ты очень быстро получаешь его усиленным. Но если догадаться послать любовь, невзирая на закрытость другого, ока может вернуться такой усиленной, что покроет все потери. Не случайно старики говорят: «Любовь можно получить, только если стремишься отдать, а не взять». Тогда, добавим мы, трещина, пролегающая через сердце ребенка, будет не увеличиваться, а уменьшаться. И если даже Вашему другу жизни будет не по силам поддержать Вас в этом стремлении, простите его и любите, сколько хватит сил, дабы Ваш ребенок запечатлел хотя бы Ваши усилия любви. Не наращивайте в этической памяти поколений сумму зла, помните: кто-то должен остановиться первым. Первому всегда труднее и больнее, люди всегда стремятся сначала распять Христа друг в друге, но, благодаря ему Вы уже не первый, и Вам легче, чем ему. Любите друг друга, как любит нас Солнце. Оно светит и греет всем без условий – и плохому, и хорошему. Видимо, это закономерно открывалось каждому народу, идущему по пути познания Любви, и тогда верховным богом они признавали Солнце или свет, идущий от него.