Текст книги "Победить дракона на выборах (СИ)"
Автор книги: Андрей Масленников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
– Вот так любовь вернула к жизни Дракона, и он спас наш Город, – голос Трактирщика дрожал, а по его щекам текли слезы. – Любовь к нам! Любовь к своему Городу! А наши враги теперь знают, что если отсечь одну голову, у нашего Дракона взамен вырастут две! Таков его симметричный ответ!
Все зрители аплодировали стоя. Большинство, так же, как и Трактирщик, плакали. Родители обнимали и целовали своих детей. На трибунах царило такое воодушевление, будто горожане вновь пережили минуты смертельной опасности, а затем испытали триумф победы над коварным и вероломным врагом. Принцесса установила отрубленную голову Дракона на специальный постамент. Из пасти этой головы до конца праздника то и дело вырывались языки пламени и клубы дыма.
Мальчик и девочка, танцевавшие в центре, держа Принцессу за руки, поднялись в драконью ложу и вручили головам Дракона букеты цветов. Каждая из голов в ответ подхватила детей и усадила себе на колени. Теперь вместе с Принцессой они напоминали дружную семью. Все пятеро улыбались и махали руками зрителям.
Понемногу эмоции на трибунах начали утихать, и горожане вновь стали рассаживаться. На площадь между трибунами спустился Глашатай – Гимнописец. Величественным жестом он развернул свиток и громким торжественным голосом зачитал поздравительную речь горожанам от имени Дракона. В речи описывались тяготы и невзгоды, которые злая судьба и коварные враги насылали на Свободный Город все эти годы, а так же усилия Дракона, благодаря которым со всеми напастями удалось справиться. После завершения речи Глашатай свернул один свиток и сразу же развернул второй. Теперь он уже не столько читал, а скорее пел оду собственного сочинения во славу Дракона. Пел он настолько хорошо, что ни разу ни одна фальшивая нота не покоробила слуха зрителей.
Тысячи лет мы во тьме прозябали,
Пока не явился к нам славный Дракон.
На путь процветанья народ наш направил.
И жизнь наша стала, как сладостный сон.
Наш Город возглавил в суровые годы.
Когда отвернулась удача от нас.
Ты выступил нашим гарантом свободы.
И героически Город наш спас.
Уже сотню лет, как Дракон нами правит.
На зависть и злобу коварных врагов.
Он Город Свободный в беде не оставит.
Всегда защитить нас бесстрашно готов.
От всякой напасти Дракон найдет средство.
Агрессоров пламенем испепелит.
Накормит голодных, согреет замерзших,
От всякой угрозы он нас заслонит.
Мы судьбы свои в твои лапы вверяем.
И верности клятву тебе мы даем.
На мудрость и милость твои уповаем.
Оберегай нас и ночью и днем.
Вовек не забыть нам дел твоих славных.
Царствуй бессменно, любимый Дракон.
От имени всех горожан благодарных
Прими коллективный нижайший поклон.
После окончания, Гимнописец сначала поклонился Дракону, а затем горожанам. Зрители ответили ему дружными, но менее интенсивными, чем после спектакля, аплодисментами.
– Одно слово: талант! – сдержанно прокомментировал Трактирщик выступление Гимнописца.
Персифаль уже успел заметить, что горожане недолюбливают Глашатая. То ли из-за его надменности и тщеславия, а может быть из зависти к его таланту и богатству. Хотя Персифаль не очень хорошо разбирался в поэзии, но ему показалось, что сочинения Гимнописца не так уж и хороши, как принято было считать. Фальшь и напыщенность проступали из-под рифмы в каждой строке. Хотя кто знает, может, таким и должен быть гимн в честь Дракона?
Оркестр заиграл военный марш, и мимо трибун зашагали стройные ряды стражников, салютуя Дракону и его свите. За ними прогарцевали на конях рыцари в сверкающих доспехах.
– Я думал, у вас к рыцарям относятся плохо, – спросил Персифаль, обращаясь к Трактирщику.
– Только к заморским. А это – свои. Наши защитники!
Следом за рыцарями стражники выкатили на площадь огромное деревянное чучело дракона. Время от времени чучело издавало страшный рев, шевелило когтистыми лапами, махало перепончатыми крыльями, а из пастей появлялось пламя.
– Ежегодное выкатывание чучела на площадь – это наш древний обычай, – пояснил Трактирщик. Раньше мы им пугали гостей праздника.
– Каких гостей? – не понял Персифаль. – Таких, как я?
– Да нет. Раньше на праздник мы приглашали правителей других городов. И враждебных нам и дружественных. Смысл этого чучела был в том, чтобы напомнить им и себе о нашей мощи. Сначала к нам перестали приезжать враждебные правители, а потом и дружественные тоже. Хотя мы их зовем каждый год снова и снова.
– А почему они перестали приезжать?
– Не знаю, – пожал плечами Трактирщик. – Наверное, им не нравится, когда их пугают огнедышащим чучелом. Возможно, они считают это проявлением враждебности с нашей стороны. Но мы мирные люди и зла другим не хотим.
– Так тогда зачем же вы его по-прежнему выкатываете? Разве это логично? Вам следовало бы на празднике показывать им свое миролюбие, – предположил Персифаль.
– Традиция, – развел руками Трактирщик. – Иногда мне кажется, что во всем, что происходит в нашем Городе, с каждым годом все больше смысла и все меньше логики.
Услышав последние слова мужа, Ангела неодобрительно посмотрела на него, покачала укоризненно головой и сделала жест, словно собираясь зашить себе рот воображаемой иглой с невидимой ниткой.
– Сейчас на площадь будут выходить наши городские ремесленники и демонстрировать свое мастерство, – сказала она, пытаясь перевести разговор на другую тему.
И действительно, на сцену вышли горожане, держа в руках свернутое в огромный рулон полотно. Когда они его развернули, то всем стало видно, что на гигантском трехцветном полотнище в нижнем углу вышит двуглавый дракон. Полотнище встрепенулось под порывами ветра, и вышитый дракон заскользил по ткани, махая крыльями.
– Это наши ткачи, – заворожено прошептала жена Трактирщика, сложив ладошки, словно во время молитвы. – До сих пор не могу понять, как они это делают. Просто волшебство какое-то!
Следом за ткачами на площадь вышли сыровары. Они вынесли огромную статую дракона, сделанную из сыра. Тут же разрезали ее на части и раздали зрителям на первых рядах. А две сырные головы передали в Драконью ложу. Персифалю расчленение и поедание тела Дракона показалось каким-то зловещим знаком. Но остальных зрителей это, похоже, ничуть не смутило. Люди весело кусали сырные лапы и крылья. Да и Драконьи головы в ложе совсем не обиделись, когда им на блюде поднесли две отрезанные сырные головы.
– А вы знаете, что наш Город считается родиной бледного пресного сыра? – с гордостью спросила Ангела Персифаля.
– Никогда об этом раньше не слышал, – честно ответил Персифаль.
– Я обязательно угощу вас им сегодня за ужином.
– С удовольствием попробую.
На площадь одни за другими выходили кузнецы, пекари, цирюльники, плотники, кожевники, сапожники, винокуры, гончары, золотари, стеклодувы и другие мастеровые Города. Все они демонстрировали диковинные творения своих рук. Чаше всего это было что-то гигантское и связанное с драконьей тематикой. Некоторые из ремесленников для демонстрации спускались прямо с трибун, и затем возвращались обратно на свои места. Такое движение придавало празднику непринужденности, словно добрые соседи делятся друг с другом всем самым ценным, что у них есть.
Когда через пару часов зрители уже устали восторгаться увиденными и пресытились образцами, которые им то и дело раздавали на пробу, на площадь вышла группа горожан, рвущая одежду и топчущая продукты. Трибуны их встретили одобрительным гулом.
– Кто это? И что они делают?! – изумился Персифаль.
– Это наши самые преданные патриоты, – пояснил Трактирщик. – Они уничтожают еду и товары, привезенные из других городов. Так они демонстрируют свое отвращение ко всему чужому.
– Я всегда думал, что патриотизм – это любовь к своей родине, а не ненависть к чужбине, – задумчиво произнес Персифаль.
– По-настоящему полюбить наш Город можно лишь возненавидев все, что за его пределами, – заметил Трактирщик. – К тому же ненависть показывать всегда проще, чем любовь. Наши патриоты большую часть жизни проводят вне Города, подвергая себя огромной опасности. Там они пробуют заморскую еду, носят иностранную одежду, иногда даже покупают дома в других городах. А когда возвращаются, то рассказывают, что именно у других хуже, чем у нас. Их повествования избавляют нас от риска путешествий в те места, где нас так ненавидят и презирают.
Персифаль хотел заметить, что в большинстве городов, где он бывал, не только не ненавидят и не презирают жителей Свободного Города, но даже и не догадываются об их существовании. Но не успел.
– Сейчас будет самое интересное! – воскликнул Трактирщик, ткнув Персифаля кулаком в бок. – Полет Дракона!
Персифаль взглянул на драконью ложу и увидел, что трон пуст. И в этот самый момент, над запрокинутыми вверх головами зрителей, в небе повисло огромное тело Дракона. Не чучело, не шар и не воздушный змей. Это был самый настоящий живой Дракон. В полной тишине он медленно парил над трибунами, неспешно покачивая крыльями, словно давая возможность всем как можно лучше себя рассмотреть. Затем, интенсивно взмахнув крыльями, он совершил несколько головокружительных фигур в воздухе, кувыркаясь и извиваясь. Он, то собирался в комок, то растопыривал лапы и крылья и распушал чешую. То поднимался за облака, то камнем падал почти до самой земли. Спустя несколько минут, нарезвившись вдоволь, Дракон замер в воздухе, в точности копируя собой герб Города. И вот, зависнув так прямо над центром площади, он оглушительно взревел, и из пастей выплеснулись языки пламени. Из одной черничного, а из другой малинового цветов. Не смотря на ощутимый жар драконьего пламени, по спине Персифаля пробежала холодная волна мурашек, и волосы на всем теле встали дыбом. В этот момент ему показалось, что обе головы смотрят прямо на него. Это зрелище было ужаснее и великолепнее всего остального, что происходило на площади в этот день.
Дракон взмахнул крыльями и в одно движение скрылся за башнями замка. Это был понятный всем сигнал к тому, что парад завершен. На этот раз не было ни воплей, ни аплодисментов на трибунах, так как ничто не было способно передать чувства зрителей. Горожане, как по команде, поднялись и начали двигаться к выходам, вполголоса пересказывая друг другу самые запомнившиеся и понравившиеся моменты праздника. Оркестр тут же заиграл марш, провожая зрителей с площади. Так же к выходу направились Трактирщик, Ангела и Персифаль.
– Я так и не могу понять, зачем нужно деревянное чучело, если Дракон сам совершает полет, – спросил Персифаль по дороге к "Крыльям и хвосту".
– Он не каждый год это делает, – пояснил Трактирщик. – Просто сегодня юбилей, ровно сто одиннадцать лет со дня битвы.
– Разве это юбилей? Ведь юбилей это круглая дата, кратная десяти и оканчивающаяся на ноль, – поправил его Персифаль.
– Не у нас, молодой человек. Мы ценим даты, в которых совпадают числа. Например, семьдесят семь или девяносто девять, – объяснил трактирщик, мы считаем такие даты счастливыми. Так что сегодня было скорее исключение. Обычно мы довольствуемся созерцанием чучела. Если не сравнивать его с самим Драконом, оно тоже довольно-таки страшное. Следующий раз такое воздушное представление увидят только наши правнуки на двести двадцать вторую годовщину, – с грустью вздохнул Трактирщик. – Так что нам с вами очень повезло.
– Это случится лишь в том случае, если и спустя еще сто одиннадцать лет Дракон будет по-прежнему править Свободным Городом, – заметил Персифаль.
– А как же иначе? – изумился Трактирщик. – Драконы живут по тысяче лет, а нашему всего-то сто тридцать четыре года.
– Для этого необходимо, чтобы горожане снова и снова голосовали за него.
– Может быть, скоро уже это не понадобится, – присоединилась к беседе Ангела. – Наши патриоты давно предлагают отменить выборы, чтобы не тратить городские деньги впустую. Все равно исход голосования предрешен. Ведь только благодаря приходу к власти Дракона в нашем Городе закончился период хаоса, и наступила стабильность. Если не Дракон, то кто?
– Дракон сам настаивает на выборах, – перебил ее Трактирщик. – Говорит, что ему важно чувствовать поддержку народа. И что он уйдет сразу, как только перестанет ее ощущать. Но, кажется, он уже согласился увеличить промежуток времени между выборами с пяти до пятидесяти лет. Так что вскоре жизнь в нашем Городе станет еще стабильнее и предсказуемее, ведь одна голова будет править целым поколением горожан. Вы только представьте, как это чудесно: одни и те же чиновники, одни и те же правила, все, как всегда. Все "ходы и выходы" известны. Ни каких сюрпризов. Ни каких изменений и новшеств. Ни какого прогресса. Полная стабильность. Ведь об этом можно только мечтать!
Солнце, уползая за крыши домов, облизывало на прощание своими закатными лучами блестящие островерхие леденцы шатров на башенках замка. Праздничное настроение, охватившее Город, лишь усиливалось. Люди, радостно распевая песни, шли веселыми компаниями друг к другу в гости или ближайший кабак. Большая часть окон была ярко освещена. На улицах допоздна играли оркестры, а с наступлением темноты в воздух взвились салюты все тех же белого, черничного и малинового цветов.
Вечером того же дня в Трактире "Крылья и хвост" собрались желающие послушать рассказ Очевидца. В этот вечер места в зале Трактирщик продавал, чтобы немного подзаработать, а так же окупить затраты на угощение Очевидца. Старец, несмотря на свой преклонный возраст, имел изрядный аппетит и любил выпить. Благо, желающих было больше, чем мест в Трактире. Многие горожане приходили целыми семьями. Взрослые уже не раз слышали историю про Потерю Головы, и теперь привели детей, чтобы и те услышали ее из первых уст. Можно было заказать комплексный праздничный ужин или отдельные яства и напитки по меню. Для постояльцев был сервирован бесплатный стол в углу со скромным ужином, входившим в стоимость проживания. На том же столе, как и обещала Ангела, специально для Персифаля размещалась небольшая тарелочка с бледным сыром местного производства.
Очевидца усадили за отдельный столик в центре зала. Перво-наперво он отхлебнул из кружки и торопливо положил в рот пару ложек какой-то кашицы из миски. Затем пошамкав беззубыми деснами и довольно покряхтев, он начал свой рассказ, заученный наизусть благодаря многократному повторению на различных празднествах и мероприятиях, куда его частенько приглашали. Очевидец вполне заслуженно снискал славу лучшего рассказчика в Городе.
"Хоть и было это давным-давно, но помню я все, словно случилось это вчера. Был я еще совсем юным ребенком, вот прямо, как он, – Очевидец ткнул своим сухим, как сучок, пальцем в бок ближайшего к нему мальчугана. – А Дракон наш только-только начал править, не обретя еще полной силы. И вот тогда, зная его уязвимость, вознамерились темные силы напасть на наш Город. Городская стража в те дни была малочисленна и плохо экипирована в силу расточительности нашего доброго Последнего Короля, пристрастившегося к пирам да охоте. Темные силы несметной ратью подступили к стенам Города. Храбро сражалась стража, но редели ряды отважных защитников Свободного Города. Мужчины и женщины, старцы и дети брали в руки оружие, но силы были неравными. Одна надежда у нас была на юного, неокрепшего Дракона. И вот вылетел он навстречу врагам, бесстрашно извергая пламя из пасти. Да было то пламя еще совсем слабым и годилось лишь, чтобы разжечь костерок из сухого хвороста или чтобы обогреться в зябкую погоду. И чешуя его была еще мягкая, нежная, совсем не то, что сейчас.
В тот день мой отец, как и многие уцелевшие горожане, поднялся на крепостную стену, чтобы наблюдать битву, которая определяла нашу судьбу. Так как ростом я был еще совсем мал, он взял меня на руки, чтобы мне было лучше все видно.
Дракон дрался яростно и отнял немало вражеских жизней, но его израненное в бою тело с каждой минутой теряло силы. Тем временем, свежие полчища врагов все прибывали и прибывали, так как на наш Свободный Город ополчились почти все соседние царства. И вот, одному из вражеских воинов удалось отсечь голову Дракона. Упав, голова продолжала изрыгать смертоносное пламя, испепеляя противника. Обезглавленное тело взмыло за облака и рухнуло на землю, раздавив не менее двух сотен врагов. Хвост продолжал биться в конвульсиях, разбрасывая нападавших в разные стороны. Даже мертвый Дракон, не сдаваясь, защищал наш Город. Но движение тела становились все медленнее, и жизнь в нем неумолимо угасала. И когда Дракон неподвижно замер, радостный победный рев прокатился по рядам темных сил. А мы, горожане, издали вопль отчаянья. Я прижался всем телом к отцу, а он так стиснул меня, что едва не сломал мне кости. Казалось, все кончено".
При этих словах старец сделал паузу и прильнул к кружке, смачивая пересохшее горло элем. Все остальные посетители трактира, затаив дыхание, ожидали продолжения рассказа, словно слышали эту историю впервые в жизни.
"Но вот тело встрепенулось, зашевелилось, и на месте отрубленной головы появились две новые, а туловище дракона начало надуваться, словно готовилось лопнуть. Стремительно росли его когти, хвост и крылья. И вот уже на месте дракона-подростка стоял взрослый могучий Дракон. Возможно, что Дракону необходимо было оказаться на гране гибели, чтобы окончательно окрепнуть. Потеря головы не убила его, как полагали враги, а сделала лишь сильнее и злее. Он бросился на врага, круша все на своем пути, и не зная пощады. Он сжигал, пожирал и разрывал на куски вражеских воинов по дюжине в секунду, и не было уже силы, способной остановить его.
Завидев это, горожане открыли ворота и разом бросились на врага. Вооружены они были плохо, кто чем. В ход пошли вилы, кочерги, молоты да лопаты. Но не оружием они были сильны и не ратной выучкой, а духом и верой в свою победу. Так крушили и гнали мы врага, пока не выгнали с нашей земли прочь".
После окончания рассказа слушатели зааплодировали Очевидцу, а Трактирщик предложил тост за то, чтобы Дракон всегда правил Свободным Городом, оставаясь надежной опорой и защитой. Все с радостью поддержали его, конечно, кроме Заморского Рыцаря, который по-прежнему в одиночестве сидел в темном дальнем углу трактира за своим столом.
– Как вам рассказ? – поинтересовалась Ангела, подойдя к столу Персифаля.
– Очень интересно. И почти точь-в-точь, как на представлении сегодня.
– Да, наши актеры очень старались художественно, выразительно и достоверно отобразить события. Большинство из них занимаются танцами непрофессионально. Это наши обычные соседи. Они тренируются весь год под руководством Епископа, чтобы выступить на празднике. А как вам понравился наш сыр?
– Очень вкусный, – слукавил Персифаль.
– Какой же он вкусный? – рассмеялась Ангела. – Он как раз совершенно безвкусный. В этом его основное преимущество. Из-за того, что у него отсутствует вкус, запах и цвет, он отлично сочетается с любым блюдом или напитком.
– Именно это я и хотел сказать, – поправился покрасневший от смущения Персифаль, – просто не смог верно сформулировать свою мысль.
– Прошу минуточку внимания, – вновь обратился к собравшимся Трактирщик, стуча вилкой по своей стеклянной кружке, – как вы, наверное, знаете, две наши дочки – большие патриотки Свободного Города. В раннем возрасте они уехали учиться за море, да там и остались, отважно выйдя замуж за чужеземцев. Так вот сегодня, как заведено, я хочу вам зачитать их письма, в которых они рассказывают о своей тяжелой доле.
И трактирщик зачитал два письма от обеих дочерей, в которых те жаловались на дикие нравы и злых жителей в других городах. Письма были очень похожи по стилю, но отличались в деталях. После прочтения писем посетители Трактира высказали свое сочувствие судьбе несчастных девушек, и восторг по поводу их стойкости. Тут же все единодушно поддержали тост за счастливую жизнь в Свободном Городе.
Веселье в трактире продолжалось допоздна. Очевидец также не спешил уходить. Он с удовольствием отвечал на вопросы детей о деталях битвы, а так же пересказывал и другие истории о подвигах Дракона. Горожане угощали друг друга, произносили тосты, распевали песни. И никто не замечал, что не только Охотник на Драконов не разделяет их радость, но и три члена Городского Совета так же хмуро притихли за своим столом и что-то обсуждают между собой.
У Длинного губы были уже свободны от ниток, хотя раны еще не успели зажить. Теперь он мог нормально есть, пить и говорить.
– Так значит все согласны? В День Принцессы?
Толстый и Рыжий кивнули в ответ.
– У меня все было готово уже сегодня, – добавил Рыжий, – и сегодня это было бы уместнее сделать.
– Что не сделано, то не сделано, – прошептал Длинный, по привычке, почти не размыкая губ. – У нас нет права на ошибку. Второго шанса не будет. Так что надо все очень хорошо спланировать.
– Еще раз говорю я вам, моя племянница не должна пострадать! – потряс розовым, как сарделька, пальцем Толстый. – Ни при каких обстоятельствах!
– Конечно! – подтвердил Длинный, – но все должны увидеть, что риск был и для нас и для нее. Только так мы сможем избежать подозрений. Он поплатится за то, как обращается с нами!
Глава 3. День принцессы.
На следующий день, как и было оговорено ранее с Епископом, Персифаль явился на разбор трибун. Работа прерывалась лишь один раз на четверть часа для традиционного выступления Глашатая. Тот во всех красках и подробностях поведал о единодушном порыве радости и веселья, с которым горожане отметили юбилей. Уже к полудню на площади не осталось и следа от вчерашних праздничных сооружений.
Получив расчет, и отдав, как все, пятую часть заработка на строительство храма, Персифаль оказался свободен до сооружения новых трибун на День Принцессы. У него было свободное время и немного денег. Поразмыслив, Персифаль решил пройтись по лавкам и подыскать себе новый кошелек, а заодно поспрашивать горожан, может, кому-то еще нужна помощь умелого мастерового.
Подходящий кошелек получилось подобрать довольно быстро, и после недолгих торгов удалось договориться о справедливой цене. С работой на свободные пять дней дело обстояло сложнее. Многим была нужна помощь, но у них не было денег для оплаты услуг Персифаля.
Как выяснил Персифаль, основные капиталы Города были сосредоточены в казне. Город и Дракон делали закупки на свои нужды, и это давало средства для безбедного существования тех горожан, кто получал такие заказы. А получали их в основном Друзья Дракона и патриоты. Те, в свою очередь, тоже что-то покупали или заказывали для себя. Так, подобно кругам на воде, от замка по всему Городу расходились волны денег. Чем ближе к замку, тем слаще жизнь. Ну а те горожане, что ютились на окраинах, и вовсе едва сводили концы с концами.
Блуждая по улицам, Персифаль случайно оказался поблизости от салона "Нить Судьбы". Вновь встречаться с назойливой мадам Матильдой ему вовсе не хотелось. Юноша уже собирался было развернуться и идти назад, но на улице в этот раз прорицательницы не было видно, и он решил обойти салон по тротуару напротив. С этого расстояния заведение предсказательницы выглядело покинутым. Шторы были плотно задернуты, а входная дверь закрыта. Это очень порадовало Персифаля, и он прошел мимо быстрым шагом, не задерживаясь ни на миг.
Гуляя по городу, Персифаль все чаще отклонялся от центральных улиц. Вскоре он обнаружил, что весь лоск и привлекательность Свободного Города были сосредоточены в центре. Поодаль от замковой площади, переулки становились все уже, дома все ниже и запущеннее, а горожане все менее приветливыми к чужакам. То там, то сям, валялся мусор и пищевые отходы. Нечистоты текли прямо по тротуару. Горожане здесь слонялись с самого утра в сильном подпитии, да и одеты они были кое-как.
В одном из таких затерявшихся на окраине Города переулков, отделившись от стены ближайшего дома, навстречу Персифалю двинулся обитатель местных трущоб. Роста он был высокого, широк в плечах, и собою заслонял почти все пространство между одноэтажными лачугами.
– Процветаете? – с обвинительной интонацией прохрипел он сквозь гнилые редкие зубы. – Поделитесь монеткой, с тем, кому повезло в жизни меньше, чем вам.
Последние слова незнакомца прозвучали не как просьба, а скорее, как требование с нотками угрозы и намеком на неизбежные неприятности. В этот же момент Персифаль заметил в глубине переулка какое-то движение. Кучи тряпья вдоль тротуара, которые он издали счел мусором, зашевелились и поползли в его сторону. Видимо, и другие бездомные, нашедшие здесь приют, были не прочь разделить плоды процветания Персифаля между собой. Что-то подсказывало Персифалю, что даже если он отдаст все имеющиеся у него монеты и новый кошелек в придачу, это не гарантирует ему безопасность в таком месте. Развернувшись и максимально ускорив шаг, едва не бегом, он постарался как можно быстрее выбраться в людное, безопасное место. К счастью, никто из бродяг не стал преследовать его. Больше попыток совершить прогулку по окраинам Города Персифаль не предпринимал. Оставшиеся дни до подготовки ко Дню Принцессы юноша провел в праздном блуждании по центральным улицам, а также посвятил безмятежному отдыху на великолепно отделанной камнем набережной реки и в тенистом городском парке.
Центральная часть Свободного Города была поистине красива. Изысканный декор ярких цветов украшал фасады роскошных особняков. В каждом из кварталов было организовано свое место отдыха для горожан. Это могла быть небольшая площадь с фонтаном или статуей или маленький тенистый сквер. В каждом втором доме располагалась лавка или кафе. Столики порой стояли прямо на мостовой, и прохожие могли насладиться чашкой кофе с пирожным сидя прямо на свежем воздухе.
В разных частях Города были расставлены памятники Последнему Королю. На них он изображался то на пиру, с кубком вина в руках, то с арбалетом на охоте. Было видно, что люди с теплом относились к его памяти. Неизменным атрибутом каждого такого памятника было яйцо дракона. Это подчеркивало, что основным достижением Последнего Короля считается то, что он подарил городу Дракона. Памятников же в честь самого Дракона нигде не было, так как он считал это нескромным. Однако повсюду висели гербы Свободного Города с двуглавым драконом. Каждый чиновник считал своим долгом повесить такой герб на стену над своим рабочим местом. Но некоторые из них вешали в своих кабинетах портреты голов Дракона в человеческом обличии.
Лишь один монумент в Городе был посвящен Дню Великой Потери Головы Дракона. Располагался он в центральном парке. Скульптурная группа на нем изображала горожан, героически обороняющих Свободный Город. Надпись гласила: "Героям, сложившим головы за свободу своего Города". Было не совсем ясно, относятся ли эти слова к самому Дракону, ведь формально получалось, что он, так же как и другие горожане, сложил одну из своих голов в тот день. Только у каждого из погибших горожан была всего одна голова, а у Дракона оставалось еще две. Видимо, так же из соображений скромности, изображения Дракона на памятнике не было.
В эти дни в Городе ничего интересного не происходило. Все жили ожиданием Дня Принцессы. Каждый вечер посетители Трактира за выпивкой обсуждали, кто станет избранником принцессы в этом году, и на кого из городских красавиц падет выбор Дракона. Персифаль не мог принять активного участия в таких беседах, так как не был знаком лично ни с кавалерами, ни с дамами, о которых шла речь. Он лишь внимательно слушал, да старался разобраться в сути этого древнего обычая.
Вскоре он уяснил, что на празднике рыцари будут сражаться за право, как бы, спасти Принцессу. А затем Дракон определит себе новую избранницу из числа многочисленных добровольных претенденток. Титул Принцессы и звание ее Спасителя были чрезвычайно престижны. Некоторые горожане были убеждены, что за деньги можно было купить и то и другое.
За день до начала праздника стартовало и возведение трибун. Поначалу Персифаль был удивлен тем, что всего на несколько дней трибуны были разобраны, и теперь возводились вновь. Но потом он понял, что и по своей форме и по конфигурации трибуны на "День Потери Головы" и те, что строились теперь, для "Дня Принцессы" существенно отличались. Неделю назад трибуны выглядели, как две линии напротив друг друга, с большим пространством между ними для прохождения парада. Теперь они представляли собой замкнутый вытянутый овал, с ристалищем для рыцарских поединков посредине.
Как и неделю назад, строительством руководил Епископ, деятельно раздавая распоряжения рабочим. Персифаль, бок о бок с другими рабочими не покладая рук участвовал в возведении трибун. Все работали с большим воодушевлением. Каждый праздник в Свободном Городе был не только поводом для веселья, но и возможностью подзаработать для мастеровых людей. Работа завершилась лишь затемно.
Вернувшись в "Крылья и хвост" Персифаль обнаружил там вновь множество подвыпивших горожан. Веселое застолье и возлияние накануне праздника было неизменной городской традицией. Праздников в Свободном Городе было много и с каждым годом их становилось все больше.
Все места в трактире были заполнены. Персифаль обратил внимание, что среди празднующих почти не было женщин. Не смотря на то, что "День принцессы" считался днем женственности и красоты, его праздновали исключительно мужчины. Они обильно пили и ели, то и дело поднимая тосты за своих прекрасных жен и возлюбленных. Ну а женщины, особенно замужние, в этот день должны были заниматься домашним хозяйством, стоять у плиты и нянчить детей, тем самым доказывая обществу свою добродетель.
В этот раз, несмотря на отсутствие свободных мест, Персифаль не стал подсаживаться к Заморскому Рыцарю, а присоединился к одной из компаний, потеснив их на длинной лавке за столом. Чувствуя усталость от работ на строительстве, он поскорее покончил с ужином и поднялся к себе в комнату. Ну а остальные посетители трактира утихомирились лишь под самое утро.
"День Принцессы" официально считался нерабочим днем только для мужской половины жителей города. Поэтому около часа дня, оставив за себя в "Крыльях и хвосте" жену, Трактирщик в компании Персифаля направился на площадь. Они заняли отличные места на трибунах, присоединившись к другим мужчинам продолжавшим празднование, начатое еще вчера. Женщины на трибунах были в явном меньшинстве, однако их присутствие на празднике не возбранялось. Сюда приходили, в основном, незамужние девушки, чтобы посмотреть на наряды Принцессы и претенденток, да на рыцарскую удаль потенциальных женихов. День Принцессы считался весьма благоприятным моментом для знакомства молодых пар.
