Текст книги "Раса"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

Женщина тяжело дышит, взгляд скачет по различным полкам. Неожиданно срывается с места, лезет в шкаф и вытягивает толстую папку. Разворошив ей, что-то ищет. Наконец, что-то находит и даёт мне лист бумаги. Беру, заинтригованный. На нём рисунок. Странно, не могу понять, что в нём необычного. Изображена ваза в переплетении необычных цветов, сверху закрыта пломбой. Перевожу взгляд на другой рисунок – маска, очень странная. Внимательно всматриваюсь в неё, что-то кольнуло сознание, где-то её видел. Долго смотрю на рисунки, пытаюсь вспомнить. Рядом подвывает от нетерпения наша спутница. Затем она протягивает ещё один рисунок. На нём изображён морской пейзаж. Море в дымке. На набережной стоят мужчина и женщина. Мужчина рассматривает маску, взятую с прилавка магазинчика.

– А ведь это ты! – ахает Семён.

– Как? – удивляюсь. Но неожиданно понимаю, действительно, человек, изображённый на рисунке, в точности я. Внезапно бросает в жар, сюжеты из далёкого сна всплывают в моей голове ясно и чётко. Да быть такого не может! Это был сон, простой сон. Какой Марс? Какой я? Что это за женщина рядом? Причём тут ваза, маска? Я потрясён. Наша спутница подсовывает ещё один рисунок. Моё лицо сразу покрывается испариной. На нём изображён настоящий ад. Страшные чудовища рвут земную твердь, вгрызаясь в её глубины. Горы трупов разбросаны по всей земле и в уютных пещерах. Ядовитый туман стелется над страшным разломом. Ещё один рисунок несказанно удивляет, он не с моего сна. На нём изображён я, на плече сияет корона. Я рву на части ад с его кошмарными обитателями, а надо мной воздухе – ваза с маской. Понятно, он иносказателен, но явно указывает, что я должен сыграть не последнюю роль в очищении этого мира от инопланетной заразы. То, что это пришельцы, я уверен. Вспоминаю встречу у разлома с аммиачной нечистью.

За спиной вздыхает Семён, он не менее меня потрясён. Груз ответственности за судьбу мира наваливается плечи. Вспыхивает болью корона на плече. Её

золотистый свет заливает каюту. Чисто по-женски ойкает наша спутница, Семён отпрянул в удивлении.

– Как видно ты себе не принадлежишь, – грустно, но уверено изрекает он.

– Что-то за собой чувствовал, – сникаю я. Очень непросто осознавать себя неким спасителем всего мира. Почти как в пошлых американских боевиках, даже сплюнуть хочется.

Возбуждённо лает наша спутница, указывая на вазу с маской, затем на себя.

– Эти артефакты у неё, или у них, – понимаю я.

– Ты отправляйся с ними, а я сам найду детей, – убеждённо говорит друг.

– Да, конечно, – не соглашаюсь с ним, – сам он пойдёт! Сначала найдём Светочку с Игорем, потом будем спасать мир, – хмыкаю я. – Попробую объяснить девушке ситуацию.

Беру один из рисунков, переворачиваю чистым листом и делаю жест, будто хочу, что-то написать. Женщина моментально выуживает из ящика карандаш и почтительно кладёт на лист бумаги. Конечно я не художник, но я догадываюсь, наша спутница обладает абстрактным мышлением. Поэтому лихо, схематично рисую нескольких человечков. На двух указал, что это я с Семёном. На человечка с длинными волосами – на неё. Раненого изображаю лежащим на кровати. Женщина кивает. В то же время на её мордашке возникает непонимающее выражение. Может у них как у северных народов. Кивок означает отрицание? Продолжаю рисовать дальше. Изображаю берег реки и за стеной ещё двух человечков. Затем отдельно рисую человека, а рядом маленькую фигурку. На большую указал, что это я, а на маленькую, те, что за стеной.

– Вард! – вырывается у женщины восклицание. Она сплёскивает руками и тянется к автомату, что висит у меня за спиной.

– Она хочет идти с нами, – понимаю я.

– Я бы не давал ей оружие, – хмурится Семён.

– А, пусть берёт, – отмахиваюсь я.

Выбираемся на палубу. Должно быть сейчас, ближе к двенадцати, но серость утра лишь слегка разбавилось светом, словно сквозь грозовые тучи пытается вырваться Солнце, но без шансов на успех. Где-то вдали виднеются стены купола, которые должны состыковываться со сводом, но на его месте клубится белый туман. Стайка птиц или птеродактилей весело шныряет у отмелей, не обращая внимания на ракообразных мокриц, которые деловито, как люди, ходят на передних конечностях и выхватывают клешнями всякую живность.

За каменным валом, у которого произошла схватка с амфибией – силуэты заброшенного города. Где-то в развалинах, прячутся наши дети.

Наша спутница первая прыгает на берег. Морщится. Для неё скудное освещение слишком яркое. Красные зрачки растягиваются в едва заметные щели. Она без шлема. Волосы искрятся на плечах как у хорошей лошади хвост. Она деловито лает, видно торопит. Лицо серьёзное. Озирается по сторонам. Автомат выписывает кренделя.

Мы прыгаем следом. Я торможу рвущуюся вперёд женщину, взглядом указываю место между мной и Семёном. Негоже ей подвергать себя первой опасности. Она без ропота пристраивается за спиной и мы, огибая место трагедии, двигаемся к каменной лестнице.

– Надо бы похоронить, – грустно изрекает Семён, глядя на изувеченные трупы.

– Это она пусть решает. Может не в их традициях хоронить тела, – замечаю я.

Рептилия лежит, как лежала, но вокруг неё уже шныряют шустрые ящерки. Ящерки пираньи, определяю я, с опаской смотрю на них. Но они заняты своим делом, на нас не обращают внимание.

У лестницы пришлось идти мимо первой жертвы. От спецназовца почти ничего не осталось, кости разбросаны вдоль стены, из которой угрюмо смотрят тёмные проёмы окон.

Женщина замедляет шаг у останков человека. Отрывистое рыдание вырывается из горла, но сразу замолкает, идёт дальше. Замечаю, у неё это первые эмоции, относительно своих товарищей. Представляю, как в душе переживает, но держится как истинный солдат.

Ступени сложены из грубо оттёсанных глыб, ведут вверх между потемневших от времени стен. Следы некогда металлических перил ржавчиной опоясывают весь периметр лестницы. Разноцветные ящерки носятся по плитам, борются с толстыми жуками, кидаются на скорпионов, забавно верещат и нас не боятся.

Осторожно ступаем на покрытые, многочисленными лишайниками, ступени. Я на пределе возможностей. Впитываю в себя все запахи и звуки. Кто его знает, что за напасть ожидает в развалинах, за стеной.

Так называемое небо, в клубах тумана, будто всасывается нам навстречу. Неожиданно пелена блекнет, разбросанная ветром и, на мгновенье проступают далёкие контуры пещерных сводов. Иллюзия нахождения на поверхности мигом исчезает. Мы глубоко под землёй. Тоска пронзает сердце, скорее б выбраться наружу.

Наконец выходим на верхний уровень. Перед нами серый город. Разбитые автомобильные дороги. Всюду валяются проржавевшие металлоконструкции. На земле лежат бетонные опоры. Может, служили для поддержки проводов или по тросам бегали вагонетки. Почти нет растений, но много мха в расселинах и трещинах, да грибы. Они на длинных ножках, бледные, источают неприятный запах. Яд капельками свисает с мшистого цвета шляпок.

А вот и потухшее кострище со следами стоянки. В углях валяется кусок сгоревшего мяса, перевёрнутый котелок, подсумок с рожками для автомата и прибор похожий на рацию. Здесь находился разведчик спецгруппы, погиб, спасая наших детей.

Эмоциональная дорожка, напитанная страхом и страданием нашей ребятни, колеблется немного в стороне от стоянки. След тянется в молчаливые каменные джунгли мёртвого города. Я останавливаюсь. Мне не хочется идти. Страх как паутина опускается на сердце. В городе нет людей, но там кто-то живёт. Чувствует себя хозяином. Это его развалины. Он ждёт нас. Я это понимаю. Поэтому стою, не решаясь сделать шаг. На меня в недоумении поглядывает наша спутница, её глаза мерцают красным. Семён меня хорошо знает, поэтому спрашивает:– Там опасность?

– Если б я знал, но мне почему-то не по себе.

– Значит надо готовиться к бою, – резюмирует друг.

– Нам бы ту лазерную установку, что не смогли взять, – уныло говорю я.

– Неужели всё так серьёзно?

– Я же сказал, если б знал. Но на мои ноги, словно гири, одели, руки как ватные.

– А давай вернёмся на тот уровень, мокрицу убили, заберём лазер, – Семён не на шутку встревожен.

– Времени нет, – твёрдо говорю я. Делаю шаг, страх загоняю в глубину сознания. Рефлексы заработали как хорошо смазанные шестерёнки. Невиданная сила вливается в мою сущность. Но только бы её хватило. Впереди враг непростой. Он знает о нас.

Наверное, во мне, что-то меняется. По крайней мере, наша спутница, поглядывая на меня, повизгивает от страха. Даже Семён отводит взгляд. Моя одежда мешает идти. Я сжимаю мышцы, и она лопается под прокатившейся волной стальных бугров. Что-то новенькое, думаю я.

Пру как танк. Мелкий щебень выстреливает из-под ног. Громада города надвигается. Наш враг зашевелился в развалинах. Тяжёлая волна странной радости прокатывается от него, почти осязаемо накрывает удушливой волной.

Он долго ждал, а дети, меня внезапно озаряет, ловушка для меня. Он чужой под землёй, он чужой на Земле. Он прислан невероятно давно. Моё появление было спрогнозировано неким чуждым человеку разумом. Уныло думаю, игры богов, а я пешка в их партии. Но пешка, которая станет ферзём! Грозно рычу, наша спутница, пискнув, отскакивает в сторону, поглядывает на меня с суеверным ужасом.

Впереди показывается неземной красоты ажурная конструкция. Словно из хрустальных нитей соткан туннель и ведёт он к сияющему куполу, затаившемуся между стен.

– Что это? – в голосе друга сквозит восхищение.

– Паучий ход, – обливаю его словно из ушата ледяной водой.

– Неужели такое бывает?

– На Земле не бывает. Этого хищника давно привезли сюда. Он ждёт… нас.

– Ты убьёшь его?

– Мне с ним не справиться.

– Тогда почему мы идём?

– Мы стоим, – усмехаюсь я.

– Не понимаю.

– Не мешай, неожиданно обрываю его. Перед глазами возникает красная пелена, лопаются кровеносные сосуды, шрам на плече горит как термит. Я вхожу в контакт со всем живым пещерного мира. Зашевелились на отмелях мокрицы, лязгая клешнями, ползут в нашу сторону. Всевозможные рептилии нехотя выбираются на берег и, неуклюже прыгая, двинулись к нам. Ящерки пираньи собираются в стаи. Птеранодоны сорвались со скал и планируют к городу.

Сзади трещат заросли, показываются страшные лобастые морды. Лавина живых существ заполняет всё пространство рядом с нами.

Семён понимает всё. Смотрит на меня с восхищением. Нашей спутнице так же стал доходить смысл происходящего. Она уже не повизгивает, прижалась ко мне, только изредка вздрагивает.

Пахнет болотом, рыбой, мускусом. Странная армия замерла цепью вдоль города. Я вижу их всех, я держу всех. Незримые нити парят в пространстве, каждая закреплена за одним из существ, а весь пучок уходит в меня. Словно вожжами удерживаю живых существ пещеры. Но если дам слабину, зверьё набросятся на нас. Напряжение на пределе, даже пот перестал идти, а сочится из пор кровь.

Первыми в бой посылаю мокриц. Они смешно семенят на передних лапах, воинственно размахивают клешнями, броня блестит как металл. Дойдя до паутины, останавливаются, видно знакомы с этим хищником, но я безжалостно заставляю их идти вперёд. Они скрываются в паутинном туннеле, и тут раздаётся раздражённый скрежет. Внутренним взором наблюдаю, как мокрицы двигаются внутри паутины, то одна то другая путается в ловчих сетях, зависает, пытается клешнями перекусить неимоверно прочную паутину. Но в большей массе всё, же бронированные чудовища продвигаются к логову. Сияющий купол приходит в движение. Хозяин двигается к не прошеным гостям.

Я вижу его, содрогаюсь и испытываю восторг одновременно. Он величиной с грузовик, великолепен своей расцветкой. Брюхо усыпано сияющими как жемчуг пятнами. Головогрудь в узоре кремовых, жёлтых, розовых и синих цветах. Впереди блестят десять рубиновых глаз. Лохматые лапы полосатые как тигриная шкура. Хелицеры, насыщенно чёрные. Между ними набухает капля яда.

Он оторопел, увидев столько мяса. Мокрицы замечают своего смертельного врага, опускают броневые пластины на морды и ринулись в атаку. Паук от неожиданности отпрянул, но раздражение захлёстывает всю его сущность, он вздыбливается и прыгает. Десятки мокриц вцепились в его членистые лапы, но не могут перекусить, в, то, же время паук без труда разрывает их броню. Финал завершается быстро. Не прошло и десяти минут, а паук, разбросав по сторонам изувеченные туши, выбирается из туннеля. Одна лапа волочится по земле. Всё же небольшая, но победа.

Не даю ему опомниться, пускаю ящерок пираний, а сверху насылаю птеранодонов. Летающие ящеры пытаются вырвать глаза, он отвлекается на них, а вокруг целое море раздражённых существ. Они с писком окружили паука, наскакивают с разных сторон, но их острые как бритва зубы ломаются об его броню. Всё же вижу, где-то на теле монстра блестит зелёная сукровица. От прыжков властелина мёртвого города, стоит гул. Он невероятно раздражён, за всю историю жизни в развалинах, ни разу он не видел такого хамства. Его атакует пища!

Море из ящерок пираний иссякает. Маленькими трупиками усыпана вся земля, словно блохи попадали с собаки после обработки ядохимикатами. Но всё, же лепту свою внесли, паук несколько растерян, да и подустал маленько, не привык он к таким нагрузкам. Обычно перекачки крови в членистые лапы хватало для одного прыжка, чтобы убить жертву. Он весь ощетинивается, передние лапы торчат в разные стороны, от яда промокли хелицеры, неподвижные рубиновые глаза охватывают всю панораму в целом. Он видит меня, он получил сигнал на убийство. Он жаждет этого, но кровь загустела, требуется отдых. Но он не угадал, отдыха ему не дам, посылаю в бой тяжёлых рептилий. Паук попятился, он обладает разумом, понял, не совладать ему с таким полчищем, незнающих боли животных. Кровь его ещё густа, с трудом вползает в паутинный туннель, лихорадочно плетёт липкие нити, в надежде задержать водяных монстров. Но те, с кваканьем, с клокотанием, рычанием несутся как каменная лавина. Многие путаются в паутине, зависают на ней навсегда, но амфибий много. Большая часть настигает паука у сияющего купола. Их мощные челюсти хоть и с трудом, но ломают членистые лапы. Особо настырные земноводные, подбираются к брюху и вцепляются когтями. Зелёная сукровица заливает землю. Паук сучит лапами, в бешеной злобе разрывает непрошеных гостей. Но финал близок, он не в пользу хозяина развалин. Кровь совсем загустела, ещё минута и он замрёт в смертельной усталости. Так и произошло, он падает на лапы, тяжёлые рептилии переворачивают его на бок и с наслаждением вгрызаются в брюхо. Толстая кожа с грохотом лопается, кишки хлынули на лобастые морды. Я дрожу в страшном напряжении. Всё, не могу держать орду пещерных животных. Красная пелена пульсирует, прерывается, струны, связывающие животных, лопаются. То один зверь, то другой, трясёт головой, освобождается от наваждения. Если нас заметят нам не поздоровиться.

– Делаем ноги, – шепчу я, но не могу сделать и шага. Судороги выворачивают тело, заваливаюсь на спину прямо в объятия друга. Сознание меркнет. Сильные руки куда-то тянут. Рядом суетится наша подруга, обжигает участливым взглядом. Слышу автоматные очереди. Кто-то из хищников нами заинтересовался.

Семён тащит меня как заправский рысак, сзади отстреливается пещерная женщина. Перед глазами всё плывёт, сознание проваливается в пропасть. Тишина.

Глава 24

Не знаю, сколько провалялся без сознания. Выплываю из небытия, испытывая дурноту и жажду. Открываю глаза. Темно. Неожиданно вижу рядом два горящих пятна. Они приближаются ко мне. В ужасе вскакиваю.

– Я тоже, когда это увидел, чуть не обделался, – звучит под ухом ласковый басок Семёна, – у нашей девушки глаза в темноте светятся как красные фонари в Амстердаме.

– Дядя Никита! – неожиданно слышу такой долгожданный детский писк, Светочка кидается на шею. У меня перехватывает дыхание от радости.

– Нашлись? Сорванцы! Игорь где?

– Оторвать от себя не могу, – смеётся Семён. Вдруг, ещё одни детские ручонки обвивают мне шею.

– Дядя Никита, так хорошо, что нас нашли. Нам было так страшно.

– Это тебе было страшно, – вмешивается бандерша Светочка. Но быстро, искренне признаётся:– Я тоже боялась. Здесь всюду такие страшилки. А меня несколько раз Игорёша спас. Я чуть в колодец не упала, он меня вытащил, а потом ящерицу зубастую отлупил, она убежала.

– Ах, вы, мои дети, – растроганно улыбаюсь я.

– А ещё, эта тётя… с красными глазами, летающее чудовище убила, – лепечет маленькое сокровище.

– Она такая хорошая, – соглашается Игорёк.

– И такая смелая, – вторит ему Светочка.

Я смотрю на два светящихся пятна. Благодарности нет границ. Женщина понимает мои эмоции, что-то мягко воркует.

– А мы, где? – встрепенулся я.

Вспыхивает фонарь бластера. Свет высвечивает причудливую колоннаду, различные статуэтки, монстра, застывшего в металле, высоких людей оседлавших крылатых драконов.

– Музей, здесь прятались дети.

Луч фонаря скользит по земле, останавливается на зубастом, с кожистыми крыльями, звере, изрешечённого пулями.

– Прорвался в двери. Наша девушка его прикончила.

– А, что делается снаружи?

– Зверья много, но потихоньку расходится. Скоро будет выходить.

– Ребята, наверное, голодные, ты их накормил?

– Мы наелись, даже пуза болят, – верещит малышня.

– Скормил им все наши запасы и всю воду.

– Правильно, – успокаиваюсь я, облизывая пересохшие губы.

Женщина как тень приближается ко мне. Пылающие глаза смотрят в упор. Ёжусь. Не привык ещё. Суёт мне в руку холодную флягу.

– Вот спасибо, – встрепенулся я, с наслаждением пью освежающую жидкость. Это не вода, напиток из необычного вкуса растений. Жажда моментально исчезает, сила стремительно возвращается в тело.

– Здорово, – встаю на ноги, включаю фонарь бластера, случайно навожу луч в лицо пещерной женщине. Она раздражённо шипит, прикрывая ладонями пылающие угли-глаза.

– Ой, извини, – расстроился я из-за случайно проявленной бестактности.

Она понимает, что-то говорит. В её голосе, похожем на лай, слышатся снисходительные интонации.

Светочка вертится около неё. Ей так нравится тётя. Ещё бы, она сразила летающего дракона!

Женщина млеет от внимания озорной девочки. Разговаривает с ней. Светочка хохочет. Её забавляет её речь. Чуть позже, поборов гордость, подходит Игорь. Он сразу начинает щупать автомат, но та, смеясь, перекидывает через плечо, вытаскивает блестящий кинжал и дарит мальчику. Ребёнок, с детской непосредственностью, утыкается ей в грудь. Светочка моментально надувает губки, но женщина снимает ожерелье из хрусталя, сверкнувшее восхитительным блеском, и одевает на тонкую шейку девочки.

– Сейчас ночь? – спрашиваю Семёна.

– Ближе к пяти. В городе светло. Здесь просто нет окон.

– Значит, я был без сознания пару часов.

– Около того.

– И как ты думаешь нам поступить, лезть за артефактами или сначала отведём детей домой?

– Правильнее, конечно, домой. Они столько вынесли, устали. В то же время, представлю, что нам придётся вновь повторить весь этот путь. Может это не далеко? У меня ощущение, эти предметы невероятно могущественны. Вдруг, действительно, от них зависит судьба нашего мира. Пещерный народ знает о какой-то тайне. Придаёт им огромное значение. Всё же необходимо взять их сейчас. Дети быстро пришли в себя. Они адаптируются лучше нас. Видишь, Игорь уже оседлал летающего ящера, а Света повела нашу спутницу по музею. Они абсолютно успокоились, ведут спокойно, всё им интересно. Для них прогулка в город пещерных людей будет увлекательна.

– Решено, идём за артефактами, – соглашаюсь я, хотя, будто кошки, чуть поскребли душу.

Глаза привыкают к темноте, я хорошо различаю зал, в котором находимся. По центру возвышается постамент, заваленный тяжёлыми костями. Чуть поодаль, притаился череп монстра, огромный как валун. Пустые глазницы когда-то видели своих жертв, кинжаловидные зубы с лёгкостью рвали плоть травоядных титанов. Тираннозавр по сравнению с ним – птенец.

Полукругом, вдоль стены, белеют колонны. Они ссужаются к верху и увенчаны круглыми шарами. Наверное, изображают яйца динозавров. Напротив их, в экспрессии полёта, застыли композиции из различных сцен. Изображены худощавые всадники, на крылатых драконах. Как живые, отливая сталью, группа людей застыла у большого шара. Статуи искусно вылиты из металла, эмоции чётко прослеживаются на лицах. С удивлением понимаю, они смотрят на Землю. Континенты сдвинуты, океан один, но это все, же Земля. Колонисты, догадываюсь я. В далёком прошлом они прибыли на нашу планету и быть может она стала их домом. А вдруг мы их потомки? Да нет же, Дарвин сказал, мы произошли от обезьян. По его мнению, всё эволюционирует от простого, к сложному. Правда, вот досада, ни одного достоверного промежуточного звена ни у микробов, ни у растений, ни у животных, включая человека, не обнаружено. Австралопитеки, синантропы, питекантропы и пр. пр., были обычными, заурядными обезьянами, и хотя их выпрямили сторонники дарвинизма, подгоняя приматов под эволюционное учение, к сожалению, они передвигались так же как наши макаки, мартышки, шимпанзе,…, опираясь на передние конечности и с восторгом прыгая по веткам деревьев. Всё появлялось сразу, в одночасье. Гм, мы тоже появились здесь мгновенно. Усмехаюсь мыслям. Целые цивилизации живых существ, стремительно появлялись на нашей многострадальной Земле и вымирали так же быстро, освобождая место другим. Очень жаль, но нам не дано понять сложную игру Бога и его ипостасей.

С грустью иду вдоль колонн, Семён рядом, что-то возбуждённо рассказывает, но я с трудом понимаю его. Меня одолевают непростые мысли.

Игорёше надоел крылатый ящер, он спешит, к гуляющей по музею, Светочке и её новой подруге. Пещерная женщина ведёт себя настолько просто, будто обычная земная тётя, прекрасно ладит с малышнёй, Увидев Игоря, воинственно размахивающим кинжалом, треплет по взъерошенным волосам. Девочку, теребящую бусы, прижимает к себе. Вот удивительно, на меня до сих пор гипнотически действуют её пылающие глаза, а детям всё нипочём, ходят за ней как цыплята за мамой наседкой.

Здание музея, трёх этажное, по центру зал на все этажи, по бокам, за колоннами, вычурные лестницы, переходящие на мостки, идущие вдоль зала. И десятки дверей, но только одна или две открыты.

Экспонатов должно было много, но от большинства осталась в лучшем случае труха. На стенах видимо висели картины, но только некоторые рамы из металла уцелели. Хорошо, что часть экспонатов из мрамора и металла. Величественные вазы в форме цветов вызывают удивление своими формами и безупречной резьбой. Статуи героев застыли в поединках с доисторическими монстрами. Хрупкие женщины, как живые, и сейчас пленяют своей красотой.

Смотрю в лица статуй. Незнакомые черты некогда жившего здесь народа. В них есть всё, и радость, и горе, отвага, страх, и гордость, и унижение – все эмоции присущие человеку. Но это незнакомая мне раса. И вдруг я обмер, из темноты словно выплывает трон из драгоценных металлов, на нём непринуждённо сидит, блистая белым мрамором, женщина царица. Насмешливый взгляд, глаза из самоцветных камней, у пухлых губ властные складочки. Но я узнал её. Она, та, которая мне снилась. Мы с ней гуляли, у мелкого моря, в день заката их цивилизации.

Стою как громом оглушённый. Грёзы овладевают мной, тоска тянет жилы из тела.

– Симпотная тётка, – разрушает грёзы Семён. Он остановился рядом, с интересом рассматривает царицу как обычный музейный экспонат.

– Ты знаешь, благодаря кому, мы здесь оказались? – глухо говорю я. – Это она. Не знаю, что она за существо, но обладала,… обладает невероятным могуществом. Она миллионы лет назад предвидела исторические события планетарных масштабов. Она вызвала нас сюда в момент некой опасности. Видимо нечто нечеловеческой природы может сдуть человеческую душу с нашей планеты.

Вглядываюсь в её лицо, может мне показалось, в её глазах затрепетал живой огонёк.

– Как живая, – вздрагивает рядом Семён.

– Её душа до сих пор витает здесь, – я почему-то оглядываюсь по сторонам.

Странные тени бегают по стенам, словно заволновались бесчисленные статуи в зале. Мне становится не уютно. Вдруг они оживут, захрустят суставами, расправят спины, откроют мёртвые глаза, посмотрят на меня с требованием отомстить за их смерть.

Рядом щебечет Светочка. Они спустились вниз и подходят к нам. Пещерная женщина останавливается перед царицей, глаза пылают огнём. На нефритовой коже проступают капельки пота. Она быстро говорит, оборачиваясь то ко мне, то к ней. Внезапно, я улавливаю смысл её речи. Он входит в сознание целыми кусками, в виде образов. В её глазах, мы пришельцы другого мира. Не боги. Она чётко это осознаёт. Но приравнивает меня по могуществу с ними. Она понимает, мы смертны, озабочена этим обстоятельством. В её понимании за артефактами должно спуститься высшее существо, а не человек и народ её так же думает. Она всё ещё сомневается в

правильности решения передачи их мне. Но время не терпит, захватчики уже запустили щупальца в земные недра и разрастаются, как раковая опухоль, пожирая всё на своём пути, отравляя воздух аммиачной смесью. Но как она боится ошибиться и, отдать единственный шанс на спасение, не в те руки. Вдруг это руки врага? Я хочу её успокоить, но, кажется, она ждёт некого знака, который развеет все сомнения не от меня.

Мраморная царица сидит неподвижно, холодом веет от камня, но самоцветные глаза словно подёргиваются вуалью. Внезапно в глазах возникают узкие прорези зрачков. Отшатываюсь в ужасе. Человеческой психике сложно воспринимать в не живом, живое. Золотой свет заструился из глаз, повисает в пространстве в виде сверкающего облачка, густеет, принимает форму женской фигуры. Зыбкая фигура наливается светом и силой. Женщина из неимоверно далёкого прошлого поводит очами, смотрит на меня, одаривает теплом и любовью.

– Ты? – шевелятся губы. – Значит получилось. Какой красивый. Я могла бы тебя полюбить, – краснею от её слов.

– Ты живая? – спрашиваю я, зная, что задаю глупый вопрос.

– Живая? А, что такое жизнь? И где настоящая жизнь? – её голос переливается как звуки серебряного колокольчика. Она смеётся, показывая белые, как снег, ровные зубы.

– Значит живая, – утверждаюсь в мысли.

– Живая, – соглашается она.

– Но как, же ты живёшь в этом камне, – страдание и горечь заполняет душу.

Она вновь смеётся:– Вот глупый. Я абсолютно свободная. А камень, он простой проводник между мирами. Для меня открыта вся Вселенная. Почти вся, – тень опускается на прекрасное лицо. – Ты здесь, чтоб спасти себя и нас, – внезапно она становится суровой. – А ты, Высшая жрица Огня, – обращается к пещерной женщине, – поможешь ему.

– Но, что мне делать? Как извести их? – вскричал я.

Дрожь пробегает по сияющей золотом фигуре. Губы шевелятся, она лихорадочно, говорит, но я не слышу слов. Чёрная тень опускается на неё, она превращается в золотое облако, меркнет, и с великим трудом вливается в вертикальные зрачки статуи.

Стою в потрясении, пещерная женщина всхлипывает, размазывает слёзы по лицу. Дети повизгивают, вцепились в угрюмого Семёна.

– Теперь ты не сомневаешься? – моя мысль вливается в трепещущее сознание.

Она вскидывает в удивлении пылающие глаза. Слёзы дрожат на щеках, губы открываются в немом вопросе, – а я продолжаю:– Я так понимаю, мы в одной лодке. И хотя мы разные, нас объединяет одно – мы жители Земли. У нас общая проблема и нам сообща её решать. Ты согласна?

Она кивает, волевые складочки явственно обозначаются в уголках стиснутых губ:– Они были здесь. Давно. Царица тогда была из плоти. Другие, высадились на Землю с армией наёмников по природе похожих на нас, но, с опустошёнными душами. Великая Подземная война продолжалась не одно тысячелетие. Мы их разбили, но и нас практически не осталось. Часть одичала, часть вышла на поверхность и подверглась мутациям под действием радиации Солнца. Я, так думаю, вы их потомки. Ну, а мы, немногие, кто сохранил знания. Царица предсказала, Другие вновь вернутся, но в новом качестве, они начнут переделывать природу под себя. Атмосфера станет ядовитой, всё живое погибнет, лишь мутанты будут осквернять землю и то, до тех пор, пока не потянутся суда основные силы из Чёрных зон пространства чуждого нам разума. Они используют нашу планету как плацдарм для захвата Светлой части Вселенной. К великому сожалению, передовые отряды

пришельцев уже здесь. Не раз мы натыкались на зловонные ходы, выжигали огнём. Но они, не собираются идти на прямой конфликт, похищают часть наших соплеменников и отступают, закупоривая свои лазы и открывая их в других местах.

Царица предсказала, нас спасут люди, живущие под Солнцем. Человеку со шрамом на плече в виде короны передать артефакты. Он знает, как их применить. Это смерть для пришельцев.

– Я в некотором смущении, – моя мысль повисает в пространстве как знак вопроса, – я не догадываюсь об их назначении.

В огненных глазах жрицы мелькает удивление, затем возвращается прежняя решимость:– Придёт час, и ты поймёшь как с помощью их извести нечисть. Иначе и быть не может!

– Никита, что это было? – прерывает наш диалог Семён.

В удивлении обращаю взор на друга. Ну да, конечно! Он же не слышит нашей речи! У нас общение на телепатическом уровне. Он в замешательстве, видит, происходит нечто непонятное, а душа томится от любопытства.

– Извини, я должен был подумать о тебе. Мы лицезрели чистую энергию души, а сейчас, с нашей прелестной жрицей, ведём мысленный разговор, о давно прошедших событиях, и о том, как нам, придётся спасти мир, – ухмыляюсь, банальности фразы, вспоминаю доблестных американцев, не раз спасших мир в своих боевиках. Причём, там почти, всегда действовал герой одиночка, набирающий команду из сомнительных личностей. Относительно данной ситуации, хотелось верить, что я не являюсь суперменом – одиночкой, а числюсь неким инструментом, генератором идей, в руках очень многих, заинтересованных в положительном результате, высших существ. Без их влияния, и шагу б не сделал, не сломав шею. Прекрасно осознаю, истина приносится сверху, героям благоволят боги. Не было бы Одиссея, без заступницы Афины и не разрушена была бы Троя без вмешательства Посейдона. Не упало бы "яблоко" на голову Ньютону, не приснилась бы Периодическая таблица великому Менделееву и пр. пр.

– Я так испугалась, когда каменная тётя ожила, – неожиданно пищит Светочка.

– А я совсем не боялся, – блестит клыками Игорёк.

– Врёшь, ты чуть не описался от страха! – возмущается девочка.

– Я некого не боюсь!

– Стоп. Не ругайтесь. Мы все испугались, – урезониваю детей.

– Всё равно я не боялся, – хмурится мальчик и получает по уху от подружки.

– Придёшь ко мне, не дам волчонка погладить, – мстительно заявляет Игорь.