Текст книги "Благая Весть Курта Хюбнера (СИ)"

Автор книги: Андрей Незванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Ну, да. Курт ведь ищет ОСНОВАНИЯ.... Тем не менее, указанное природное основание Истории весьма шатко. Лошади тоже общественные животные, но у них ведь нет истории, кроме как в связке с человеком.

Насчет "оснований" мы угадали. Курту нужно опирать все науки на естествознание для обоснования тезиса об общей для них картезианской онтологии.

Он пишет далее:

"Наконец, я точно так же указал на то, что в психологии, как и в науках об истории, находят применение законы внешней природы, и поэтому, обе эти науки нуждаются в естествознании как вспомогательной науке".

Тут Хюбнер, видимо, оговорился, поскольку применение находят методы и достижения естественных наук; законы же не применяются, они просто действуют.

Но, в любом случае – что может значить это указание?

Наверное, то, что указанное применение не было бы возможным, если бы все эти науки не объединялись общей логикой.

В этой логике Курт, видимо, и продолжает:

"Теперь рассмотрим существенные для данного анализа онтологические основания социальных наук. Они могут быть сведены воедино следующим образом:

Во-первых, аксиомы социальных наук описывают в данном смысле правила. Эти правила регулируют поведение индивидов и групп. Это означает, что если индивид или группа находятся в определенной ситуации, то есть в определенных условиях, которые в данный момент мы не можем обсуждать, то они будут вести себя в соответствии с этими правилами".

Как видите, ни лиц, ни личностей по-прежнему нет. Есть "индивиды". Соответственно, никакого намека на общение; поскольку в общении один (индивид) растворяется в двоих. И это обязательно, ибо сказал Господь: нехорошо человеку быть одному.... История человечества началась не прежде, чем появилась Двоица – Адам и Ева. Поэтому и корректная социальная наука не может оперировать "индивидами": минимальная общественная единица – это Двое, пребывающих в общении.

У Хюбнера этого нет. Вместо общностей у него сбившиеся в кучку или выделенные наблюдателем индивиды, сиречь, ГРУППЫ.

То есть, люди приравнены к заряженным частицам, находящимся в электромагнитных полях, и движущихся в зависимости от вида и характера данного поля (= "ситуации"). Это каузальное движение Курт называет "поведением", видимо потому что оно определяется "правилами" – так в данном контексте называются "законы внешней природы", которые "применяются в науках об истории".

Правильность нашего понимания подтверждается следующими словами Курта:

"... В части применяемых в них законах каждая из упомянутых наук имеет свой приоритет: для психологии это естественно данные законы человеческой психики, для исторических наук – исторические, а для социологии – современные правила и системы правил в вышеуказанном смысле".

Как видите "законы внешней природы" по ходу разговора превратились в "правила".

То, что эти "правила" не устанавливаются "правителем", а существуют как бы объективно, ясно из следующего:

"... если индивид или группа находятся в определенной ситуации, то они будут вести себя в соответствии с этими правилами. Таковы, например, ситуация рыночной экономики; социальная, политическая, юридическая, моральная, религиозная, военная ситуация; ситуации, задаваемые нравами и обычаями, и т. д.".

То есть движение частиц определяется полем, в котором частицы находятся. Это поле и является предметом социальной науки:

"Ситуация такого рода и есть непосредственный предмет социальных наук".

И вопреки предыдущим заявлениям о "применении законов внешней природы"...

"Ситуация строго отделена от материальных явлений естествознания даже тогда, когда она относится к сфере физического...".

Таким образом, ситуация – как мы и сказали выше – не принадлежит физическому пространству-времени. Хюбнер это вынужден признать, но всё равно пытается натягивать...:

"... хотя подобная ситуация не определяется какими-то конкретными пространственно-временными координатами, но определена для значительного пространственно-временного отрезка (например, положение художника XVII века, когда господствовал барокко, который получил заказ нарисовать изображение Девы Марии), тем не менее такая ситуация разворачивается всегда внутри какого-либо определенного пространственно-временного отрезка данного пространственно-временного этапа".

Приведенный им пример показывает, что социальная ситуация разворачивается в собственном времени, которое регулируется хронометрическим временем, коррелирующим со временем астрономическим.

Кибернетическая функция времени хорошо иллюстрируется наличием у живых организмов, включая растения, внутренних биологических часов. Важно заметить при этом, что они обладают автономией по отношению к астрономическому времени, и при смене географических поясов внутренние часы перенастраиваются, чтобы снова установить корреляцию с планетарным ритмом.

Использование физического времени социальным организмом, или обществом, для настройки собственных часов и установления внутреннего порядка аналогично использованию железной руды для изготовления меча. Это вовлечение социумом физической природы в собственную жизнь и позволяет Хюбнеру совершить натяжку, против которой мы уже возражали.

Он пишет:

"Во-вторых, пространство и время рассматриваются в качестве объемлющей непрерывной среды, в которой происходят означенные ситуации".

В связи с этим "во-вторых", напоминаем, что...

"Во-первых" у Курта это: "аксиомы социальных наук описывают в данном смысле правила".

Выше мы уже отметили, что пространство-время это не среда, но – порядок, или космос. Прежде всего, ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПОРЯДОК, устанавливаемый с привлечением общего порядка Вселенной.

В следующем пункте Хюбнер сам говорит об общественном порядке, который в индивидуальном пространстве обнаруживается внешними "ПРАВИЛАМИ", описываемыми "аксиомами социальных наук".

Курт пишет:

"В-третьих, не только поведение индивидов и групп в подобных ситуациях определяется с помощью правил, но эти же правила устанавливают отношения между различными ситуациями, и переводят одну ситуацию в другую. Эти правила в основном определяются целями...".

Целями Бога? – как мы понимаем, раз "правила" суть "законы внешней природы"?

Вообще правила выводятся из целей только в технологиях, в обществе же ЦЕЛИ ПОДЧИНЯЮТСЯ ПРАВИЛАМ.

Менять правила, исходя из целей, – это принцип американской внешней политики; нам он хорошо знаком. На этом базируется Курт Хюбнер?

Больше того, "правила" не обязательно даже формулировать: в качестве правил может выступать какой-нибудь сектантский принцип:

"...то, что правила не всегда должны являться явно выраженными, показывает, к примеру, принцип "искусство для искусства" ("L'art pour l'art")".

Или, например, принцип "выгода превыше всего" в экономических ситуациях...(?).

Ну, эти принципы мы оставим торговцам, а у философов в роли цели рождающих принципов выступают "всеобщие понятия":

"Как происходит подчинение предметов социальных наук всеобщим понятиям, так же и устанавливается отношение этих предметов к их определяющим правилам, ибо правила определяются с помощью всеобщих понятий".

Иначе как словоблудием мы не можем это назвать. И переходим к четвертому принципу:

"В-четвертых, внутри системы правила (рыночно-экономические, социальные, юридические, политические, моральные, религиозные, военные и пр.) могут перемешиваться: так, можно, сидя на земле, есть с помощью ножа и вилки и тем самым объединять правила принятия пищи как Востока, так и Запада, но можно и выбирать между этими правилами, считая при этом всякий выбор равноправным".

"... Можно пребывать как в политической, так и в моральной ситуации, и последней отдавать предпочтение, а значит, вести себя согласно моральным, а не политическим правилам". А можно и наоборот....

Удивительно точное описание современного глобалистского культурно-нравственного хаоса. Надевать штаны через голову...? – теперь это вопрос индивидуального выбора.

И, наконец, главный принцип, объединяющий гуманитарные науки с естествознанием, это ПРИНЦИП ОБЪКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ:

"В социальных науках, так же как в естественных науках и в психологии, материальное отделяется от идеального, предмет от понятия и т. д. /.../ Социальная ситуация реально имеет место, если она задана в некоем определенном пространственно-временном контексте и при этом считается необходимым, что она вообще находится в одном из таких пространственно-временных контекстов, причем структура пространства и времени совпадает с пространственно-временной структурой, которая считается в науках о природе необходимой".

"...онтология социальных наук определяет необходимые условия того, что в них вообще может рассматриваться в качестве объекта".

Итог, задающий понимание всего вышесказанного, содержится в следующих словах Хюбнера:

"Онтологические основания естествознания, психологии и социальных наук, рассматриваемые в предшествующих трех разделах этой главы, характеризуют наше сегодняшнее представление о действительности в соответствующих областях".

Этими словами Курт Хюбнер начинает следующий раздел главы...

4. Направления дальнейшего исследования

И продолжает:

"Итак, резюмируем еще раз.

Во-первых, материальный мир природы и идеальный мир человека строго отличаются друг от друга в концептуальном смысле (что ни в коем случае не исключает того, что они могут вступать и вступают друг с другом во взаимодействие)".

"Во-вторых, материальный мир природы определяется через законы, которые касаются изменений предметов, как и отношений друг к другу этих отдельно существующих в себе предметов".

"В-третьих, идеальный мир человека распадается на психологический мир, в котором законы природы определяют изменение и отношение психологических предметов, и на социальный мир, в котором исторические ситуации управляются историческими правилами".

"В-четвертых, материальный мир природы и идеальный мир человека различаются между собой тем, что правила внутри этого идеального мира в значительной степени определяются целями, и тем, что здесь часто часть является функцией целого и отношение предшествует объектам отношений".

"В-пятых, для всех предметов имеет значение то, что они должны находиться в определенном пространственно-временном контексте, чтобы быть действительными, а чтобы быть возможными, они должны мыслиться в подобном состоянии".

"В-шестых, пространство и время есть континуальная среда, которая определяется при помощи физики".

"В-седьмых, исторические предметы определены на ограниченном пространственно-временном отрезке и являются контингентными (под исторической контингентностью понимается отсутствие исторической необходимости)".

"В-восьмых, все сказанное до настоящего момента, как и последующее, считается в науке необходимым в качестве "подлинной" структуры действительности".

"В-девятых, необходимо проводить различие между: а) предметом и понятием, б) предметом, пространственно-временной средой и законом или правилом, определяющим предмет в пространственно-временной среде".

Таковы контуры мышления современного образованного европейца, как обрисовывает их Хюбнер.

С этим контуром он намерен сравнивать логический рисунок, просвечивающий в эллинском Мифе. К этому сравнению он теперь и приступает:

"Итак, я следую этим девяти пунктам и отныне перехожу к изложению системы мышления и опыта в греческом мифе".

"В дальнейшем из пространства неопределенности будут все отчетливее выступать отдельные детали так, что в конце образуется достаточно ясная картина. Тогда, наконец, сравнение мифологического и научного способов объяснения мира станет возможным".

И далее следует...

ГЛАВА V.

Предметность как единство идеального и материального в греческом мифе

Введение

«Представлению системы мышления и опыта в греческом мифе, которая будет главным предметом данной второй части, надо предпослать следующее важное соображение: мифический грек не был бы в состоянии подобное представление осуществить».

Но, что значит «мифический грек»? Надо думать, это реальный грек, но с мифической системой мышления и опыта(?).

Если так, то – разве он "не в состоянии"?═ Или не в древней Элладе зародилась и расцвела Философия, ставшая базисом европейской философии Нового Времени? Может быть, правильнее сказать: "не захотел бы осуществлять" – поскольку такое отчужденное представление родного Мифа с позиции чужака-скептика показалось бы ему КОЩУНСТВЕННЫМ?

Курт что-то такое чувствует, и потому спешит заверить нас, что...

"...описание вещи снаружи, когда мы находимся вне её, не является менее верным оттого, что оно выполняется снаружи, а не изнутри. Мы имеем дело только с другой перспективой, с другим аспектом того же самого".

Лжец поганый! – так и хочется выругаться.

Разве речь идет о ВЕЩИ???═ По-твоему, Миф и ящик для бумаг – это одно и то же?

В парадигме познания это – так. Миф можно изучать, исследовать, etc. Только это уже не Миф. Тогда, что же это?

Курт как бы отвечает на наше недоумение:

"Таким образом, последующее /.../ это реконструкция, которая, с одной стороны, пытается понять миф с точки зрения его исторического ядра, не искажая его насильственным образом, и которая, с другой стороны, все-таки делает его нам понятным".

Слово "реконструкция" здесь совершенно неуместно, и его употребление является попыткой ввести в заблуждение. Реконструируют нечто утраченное. Здесь же речь идет о конструкции, назначение которой – как-то ответить на вызов, бросаемый Мифом рациональному "Я" человека Нового Времени.

Даже, если Курт желает реконструировать в самом себе якобы утраченное на данном историческом этапе "мифическое мышление", опираясь на поэзию и поэтическое, то всё равно это будет КОНСТРУКЦИЯ. Выступая в качестве ЗНАНИЯ, эта конструкция позволит создать иллюзия овладения Мифом и всем, что с ним связано в человеке, истории и культуре.

К созиданию этой конструкции, – чертежи которой мы уже видели краем глаза в начальных частях книги, – Хюбнер теперь и приступает.

Его объявленный метод – онтологическое сравнение условного "мифа" и условной "науки".

Как мы читали выше, ПЕРВЫЙ онтологический тезис всякой науки – это чёткое отделение "идеального" от "материального". С этого тезиса Курт и начинает свое сравнение-противопоставление "мифа" и "науки".

Он пишет:

"Единство идеального и материального /.../ имеет для мифа столь же фундаментальное значение, как и его отрицание для научной онтологии".

Странно это слышать! Разве Боги древних эллинов материальны? И разве в религии, которую мы унаследовали от античности, нет разделения души и тела, духа и плоти? Что Хюбнер имеет в виду под названным "единством"?

Из дальнейшего ясно, что речь идет о единстве субъекта (идеального) и объекта (материального). По мнению Хюбнера...,

"Это единство является первичным...".

"Нельзя исходить из разницы между субъектом, как чем-то идеальным, и объектом, как чем-то материальным, чтобы позже поставить в тесную и в конце концов неразрывную связь, а наоборот, сначала надо их вывести из данного единства".

Из чего следует, что Курт предлагает эволюционно-исторический подход, согласно которому разделение акта познания на объективную реальность и познающего субъекта характерно для исторически более поздней ментальности: ей предшествовала архаическая ментальность, в которой такого разделения не еще было. Вот эту-то ментальность и обнаруживает собою миф:

"Это единство задает основания мифической предметности..." – пишет Хюбнер, и затем предлагает аналитику названного "единства":

"Так как субъекту, как чему-то идеальному – даже если он полностью сливается с материальным, – принадлежит язык, то в мифическом смысле каждый предмет имеет язык, но не обязательно язык человека.... Речь идет скорее о языке знаков, языке символов (нумина)".

Здесь вновь явственно сказывается ущербность гносеологического языка Хюбнера, в котором нет места ОБЩЕНИЮ. А между тем, если "предмет имеет язык", то это уже не предмет, и даже не субъект, но – сторона общения.

Благодарному читателю мы предлагаем в этом пункте обратить внимание на вольную или невольную хитрость Курта. Он пишет, что субъекту якобы принадлежит язык. Но субъект не общается с объектом: он его изучает, познает. Субъект вооружен логикой: математикой, например.... А язык – это средство ОБЩЕНИЯ между лицами. Лицо владеет языком и задействует его в общении с другим лицом. И здесь не имеет значения, используется ли язык данной общности (племени, народа) или какой-то другой, особый язык.

Курт говорит о "языке знаков, символов" и привлекает латинское слово "нумен". Нужно сказать, что слово это буквально означает "кивок". Гимнастически это просто наклон головы. Знаком кивок может стать только в порядке общения: например, когда я киваю соседу, встретив его на улице.

На языке движений головы кивок несет положительные коннотации отношений и является выражением благоприятствования, благосклонности, приветствия и т.п. Поэтому и при общении имярека с Богом кивок, или "нумен" с Его стороны означает Его благосклонность ко мне грешному.

Именно в смысле кивков Бога слово "нуминозное" в латинском языке получило значение "божественного".

Всё, что мы теперь сказали, Курт – в силу ограниченности его дискурса – не может сказать, но интуитивно чувствует, и поэтому тут же переходит к богам. Но не к общению с ними, а как бы к их познанию по их явлениям, как будто они суть объекты изучения. И вновь лукавит: ибо явление и подача знака кому-то суть разные вещи. Явление или обнаружение (феномен) принадлежит познанию, а подача знака – общению.

Курт пишет:

"Мифическое единство идеального и материального есть, следовательно, нечто нуминозное, явление нуминозного существа, как, например, бога. Поэтому разумно начать исследование мифической системы мышления и опыта с рассмотрения богов".

Однако, "явление нуминозного существа, как, например, бога" не обязательно обращено ко мне, Курту Хюбнеру. Бог обнаруживает себя в силу только своего присутствия и какой-нибудь неловкости – повернулся и локтем задел горшок с цветком; тот и разбился! Ага! – вскричал Курт, – ты здесь, Боже!

Таким образом наш автор избегает парадигмы общения. Хотя, как мы уже сказали, "нумен", или "кивок" есть акт общения.

На этом закончено «Введение» и мы вместе с Хюбнером переходим к...

1. Нуминозные существа природы

«То обстоятельство, что для греческого мифа „всё полно богов“, является общим местом. Земля – это бог (Гея), небо – тоже бог (Уран) и каждая звезда; в горах и на горах живут боги; есть боги рек и ручьев, боги, которые способствуют созреванию растений и плодов, боги, пребывающие в каком-либо месте, в какой-либо роще, в каком-либо городе и т. п.; бог моря (Посейдон), богиня утренней зари (Эос), имеются боги ветра (Борей и Зефир), бог живет в молнии, огне, дожде и т. д.».

Именно, что "общим местом"...! Только чьим местом? Какое отношение этот вульгарный "мешок" под именем "всё" имеет к эллинскому Мифу?

Миф это не описание "всего" при помощи "богов". Всё-таки Миф принадлежит религии. Мы не исповедуем эллинскую религию, и потому имеем дело не с самим Мифом, а с его литературным отражением.

Тот факт, что все природные стихии в речи эллинов как-то связаны с богами позволяет Курту сделать следующее заключение:

"Все является поэтому чем-то живым и одушевленным".

Любопытно. А без богов? Человек окружен массой живых существ. Они – его среда. Есть ещё черви, медузы, мухи, скорпионы, мхи, лишайники и т.д. что, каждое живое существо, с которым взаимодействует человек тем или иным способом должно восприниматься как бог? Наверное, боги суть более позднее, чем живое и одушевленное. И, отсюда, всё живо и одушевлено не потому, что "полно богов", а, быть может, оно полно богов, потому что живое и одушевленное?

Или одушевляют всё боги, и это именно они суть живые?

Хюбнер думает именно так. Он пишет:

"Это живое и одушевленное должно быть не обязательно личностью, как в случае, например, олимпийских богов. Тем не менее, речь идет, во всяком случае, о живом, идеальном и материальном индивидууме".

Трудно понять, правда, как "идеальный индивидуум" может не быть личностью? Если так, то возникают сомнения в содержании слова "идеальный" в дискурсе Хюбнера.

Наконец, индивидуум мыслим только в связке с коллективом. Ведь буквально "индивидуум" означает "неделимый". Вне операции деления "неделимость" не имеет смысла.

Или "индивидуум" имеет здесь значение "особи"? Есть такой животный вид "предолимпийские боги", его составляют особи, единичные боги...

По крайней мере, Корнфорт, на которого ссылается Хюбнер, как раз так и думает.

Курт пишет:

"Корнфорт понял кое-что верно, когда он увидел в богах воплощение видов...".

"Но вид, имеющий душу и, как явно признает Корнфорт, мыслимый в качестве живого, является уже не просто общим понятием, но конкретной субстанцией и тем самым индивидуумом".

И здесь наш Хюбнер, вовсе не готовый согласиться с примитивной трактовкой Корнфорта, начинает юлить.

Он пишет:

"Когда бог как одушевленно-живой индивидуум присущ в какой-либо мифической форме всем предметам природы, это вовсе не должно означать, что существует столько богов, сколько предметов природы. Так, во всем "земном" присутствует Гея, во многих источниках живут одни и те же нимфы, в каждом зреющем зерне действует Деметра, во всех возможных зорях является Эос и т. д."

Как видите "бог" у него тут же трансформировался из "живого, идеального и материального индивидуума" в "одушевленно-живого индивидуума". Эпитеты "материальный" и "идеальный" волшебным образом испарились.

Чтобы выйти из положения Курт привлекает принцип представительной демократии: бог – это один индивидуум, но представляющий всех остальных. По его имени их всех и именуют. Примерно так, как если бы всякого француза именовали "Макроном", а всякого итальянца – "Муссолини". Называют же всех русских "Иванами"!

Хюбнер пишет:

"Имя бога, даже обозначая индивидуума, поэтому может иметь ту же функцию, что и общее понятие или обозначение вида".

Видишь незнакомого итальянца и говоришь:

– А! Вон, Муссолини пошёл!

И, поскольку Муссолини давно умер, ясно, что речь идет о каком-то (любом!) итальянце.

Из чего ясно, что вполне себе материальный и идеальный индивидуум Муссолини имеет "общее значение", – раз он представляет в наших глазах всех итальянцев; такова особенность его идеальности.

Курт пишет:

"Следовательно, самые важные предолимпийские боги, как и олимпийские, являются идеальными и материальными индивидуумами общего значения".

Идеальный (как фашист Муссолини) и материальный "индивидуум общего значения" (надо понимать, значения общественного) не может не быть личностью.

И личность, наконец, появляется в дискурсе Хюбнера:

"... Хронос, как и многие другие, происходящие от Геи и Урана боги, имеют человеческий образ или представляются как личности. Подумаем об Афродите, Фемиде и других...".

Таким образом, боги суть персонификации природных стихий, животных видов и общих понятий.

Прекрасно! Неясно одно – чем эта трактовка отличается от "аллегорической интерпретации", отвергнутой нашим автором в первой части книги?

Курту, впрочем, недосуг обращать внимание на такие мелочи, он сосредоточен на главном выводе:

"Итак, в мифе собственное имя часто заступает на место понятия".

И, в первую голову, это понятие "ИНДИВИДУУМА ОБЩЕГО ЗНАЧЕНИЯ".

У нас такого понятия до сих пор не было. Это новина, которую привносит в гуманитарный дискурс Курт Хюбнер. Он якобы нашёл его у древних греков:

"Более точный смысл понятия "индивидуум общего значения" можно показать на примере теогонии Гесиода".

Слово "теогония" не случайно написана здесь со строчной буквы, а не с заглавной. Курт понимает, что "Теогония" – это поэма, литературное произведение, а не Миф, и пишет далее:

"...миф, представленный Гесиодом, имеет уже известные "просветительские" элементы; он так же мало может быть отождествлен с гомеровским мифом, как последний – с предолимпийским".

Слова: "представленный Гесиодом"; являются ключевыми в этой фразе. Они говорят о том, что мы имеем дело не с Мифом, а с представлением Гесиода. И это представление принадлежит светской культуре: культуре Агоры и Стадиона; в то время как Миф принадлежит РЕЛИГИИ, то есть, не культуре, а Культу.

Здесь нелишне, наверное, отметить, что светская культура не обязательно предполагает атеизм: она существует вместе с религией и на основе религии; и, тем не менее, она – светская.

Курт всё это знает и потому как бы оправдывается. Он пишет следом:

"Систематизация Гесиода – это только особый логический порядок содержательных элементов мифической структуры. И отсылка к Гесиоду, в данной связи, лишь постольку обоснована, поскольку мы находим у него подобные структуры".

То есть, менталитет Гесиода отображает Миф, и отображение это таково, что в нем можно разглядеть логику.

Эта логика как раз и занимает Хюбнера в плане поставленной им задачи сравнения "мифического" и "научного мышления". И он тут же приступает к её выявлению.

Он пишет:

"Мы находим в теогонии Гесиода две формы возникновения богов. Во-первых, возникновение через зачатие, будь то непорочное зачатие или оплодотворение, и, во-вторых, возникновение в ходе некоторого развития, сравнимого с разложением спектра".

Мы не будем вдаваться в приводимые Хюбнером примеры. Нам важно, что в результате рассмотрения этих "форм возникновения богов", Курт приходит к следующему выводу:

"Итак, в основе всех генеалогий Гесиода лежит одна и та же схема, а именно мысль, что разнообразие, если оно связано друг с другом сходством, каузальностью и пространственно-временным соприкосновением, имеет в данном случае (не всегда, как позднее выяснится особенно при исследовании мифического пространства) общую субстанцию, выступающую соответственно как идентичная во всех членах генеалогического ряда. Это то, что я называю мифической субстанцией".

«а) Мифическая субстанция».

Вспомнив о том, что Гесиод привлечен Хюбнером для того, чтобы «на примере его „Теогонии“ показать смысл понятия „индивидуум общего значения“», нетрудно догадаться – найденная Хюбнером субстанция должна представлять собой материальное в названном «идеальном и материальном индивидууме».

Догадка наша тут же подтверждается. Курт пишет:

"Если субстанцию, понятую в современном смысле, например как химическое вещество, мы встречаем разделенной по разным местам, она все же остается тем же самым веществом. Если представлять себе данное вещество как материальный и идеальный индивидуум, тогда везде, где есть это вещество, присутствовал бы тот же индивидуум".

На это хочется сказать, – да простит меня взыскательный читатель, – что если мозг Хюбнера состоит из дерьма, то вещество его ума можно найти во всех выгребных ямах трёх континентов.

Возвращаясь от эмоций к сути дела, мы должны заметить, что индивидуум, как животная особь (в основе) имеет ТЕЛО, – иначе это не индивидуум. А тело – это не вещество! И даже не много веществ.... Поэтому представлять себе тело в виде субстанции разлитой повсюду, как водяной пар в атмосфере, – это хуже чем натяжка; это прямой подлог!

Может ли такой образованный человек как Хюбнер этого не понимать?

Чтобы как-то выкрутиться из неловкого положения Хюбнер предлагает следующую, столь же лукавую аналогию:

"Это можно пояснить и по-другому: если мы поделим красную поверхность на множество частей, то их краснота будет пребывать во всех частях идентичной; а если эта краснота обозначает не только материальный, но и идеальный индивидуум, то он тоже существовал бы везде в этих частях как нечто целое".

Поверхность чего???! Поверхность есть только у тела: и, ни поверхность, ни (тем более!) её окраска, не могут быть субстанцией тела. А если цвет поверхности тела материального индивидуума обозначает "идеального индивидуума", то это, простите, – РАСИЗМ!

Видимо, у немца Хюбнера расизм существует на подсознательном уровне, как "субстанция" его души.

Основываясь на описанной логике, Хюбнер соглашается с Гронбехом:

"В этом смысле верно говорит Гронбех по поводу мифического мышления: "Глыба земли содержит в себе всё поле, потому что она имеет в себе сущность поля и поэтому может быть распространена на пространство".

При чём тут пространство?!! Отчего бы тогда не распространить эту сущность на небо, на море, – и не сеять зерно с лодки в волны океана?

Глыба земли, поднятой лемехом, действительно есть суть поля, потому что зёрнышку хлебному достаточно этой глыбы для прорастания: ему не нужно всё поле.... Эта суть – ПЛОДОРОДИЕ. Там, где заканчивается плодородие, заканчивается и поле; и начинается дикая земля, которую еще нужно обрабатывать и удобрять, прежде чем она станет полем.

Поэтому, вопреки мнению Хюбнера, Гронбех говорит неверно.

Отсюда, выводы Курта, имеющие форму логического заключения, на самом деле алогичны. Он пишет:

"Заметка, что божественные нуминозные существа являются индивидуумами общего значения, означает поэтому, что они являются мифическими субстанциями, представляющими собой как материальных, так и идеальных индивидуумов, так что везде, где такие субстанции выступают, присутствует тот же самый индивидуум".

С точки зрения логики это просто БЕЛИБЕРДА. Логические связки: "означает", "поэтому" и "так что"; лишь создают видимость логичности, и служат тому, чтобы своим произвольным (но соблазнительным!) конструкциям придать вид обоснованных логических выводов.

Следующий перл Хюбнера неплохо иллюстрирует нашу оценку:

"Хоть Деметра и находится везде, где созревает зерно, и к ней можно воззвать на поле, Зевс присутствует в каждой молнии, а Пан – во многих лесах одиноких горных районов, но они могут предпочитать останавливаться в каком-нибудь определенном месте и "сгущаться" там, быть может, даже до индивидуального образа (что греки называют "эпифанией", явлением бога)".

Как разлитый повсюду "божественный пар" может "предпочитать останавливаться в определенном месте и сгущаться до образа"? – трудно себе представить без хорошей дозы наркотика.

Но, независимо от этой трудности, наш герой Курт именно так представляет себе встречи древних эллинов со своими богами. И это понятое им поведение нуминозных субстанций он намерен сравнить с научным пониманием...:

«б) Различия между мифическим и научным пониманием природы».

«... Предшествующее рассмотрение показывает нам два важных различия между мифическим и научным пониманием природы. Во-первых, в мифе не существуют чисто материальные предметы природы, они представляют собой скорее богов или нуминозные явления, то есть мифические субстанции. Во-вторых, именно поэтому мифические предметы природы не могут быть выражены в понятиях, как это имеет место в естественных науках. Здесь имя нуминозного существа или бога действует в качестве понятия».