Текст книги "Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ"

Автор книги: Андрей Мелехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Глава 9

«Правда», 4 января 1990 года

ЧССР: АМНИСТИЯ И РАБОЧИЕ РУКИ

«После объявленной президентом страны В. Гавелом амнистии оказался на грани остановки один из заводов объединения „Шкода“, выпускающий автомобили. Дело в том, что немалый процент работающих на нем составляли осужденные. Кризисные явления, вызванные катастрофической нехваткой персонала, грозят и некоторым отраслям тяжелой индустрии, где также использовался принудительный труд. Поиском выхода из сложившегося положения занимается специальная группа».

Как передала голубиная почта гарнизона, к моменту окончания вышеописанных переговоров с опергруппой КГБ, товарищ Главный военный советник успел выдвинуться на самые что ни на есть передовые рубежи борьбы за социализм на африканском континенте. Впрочем, ими оказались не печально известный мост через речку Куиту, а позиции реактивных минометов «Град», находившиеся в глубине якобы контролируемой правительственными войсками территории. Лейтенант прибыл туда, сопровождая советника-артиллериста по кличке Маресьев.

Честно говоря, он даже не знал, что это кличка и по простоте душевной называл того «товарищ Маресьев», пока артиллерист, смущаясь, не объяснил природу прозвища. Выяснилось, что подполковник-артиллерист являлся заядлым охотником. И вот однажды, взяв специально добытый в Африке дробовичок немецкого производства, он решил пройтись по окрестностям и попробовать шлепнуть пару-другую уток или иных пернатых, у которых не хватило ума убраться подальше из зоны боевых действий. В ходе своих далеко не безопасных блужданий среди необозначенных минных полей и возможных мест дислокации диверсантов он так и не нашел указанных представителей птичьего мира, страдавших от недостатка мозгов. Зато наткнулся на плюющуюся ядом кобру, висевшую на ветке баобаба. По счастью, кобра – то ли от жары, то ли от яркого солнца – промахнулась, и ее ядовитые слюни пролетели мимо до смерти испугавшегося охотника. Но в приступе вполне понятного ужаса артиллерист сделал неверное движение и задел спусковой крючок висевшего на плече ружья. Немецкий дробовик, в отличие от окосевшей ангольской змеюки, ударил без промаха – прямо в стопу любителя охотничьих приключений. Конечно, дробь была мелкая, а солдатский ботинок крепким. Но часть дробинок все же оказалась в ноге незадачливого стрелка. Добираться до своих ему пришлось долго, преимущественно ползком и с огромными мучениями. Со слезами счастья на покрытом пылью и сожженном безжалостным солнцем лице, пересохшим от жажды горлом и полным ботинком крови охотник-страдалец был наконец обнаружен солдатами ФАПЛА. Несмотря на трагизм ситуации, которая вполне могла закончиться гораздо хуже, безжалостные товарищи по оружию мгновенно прилепили несчастливому подполковнику кличку Маресьев – в честь знаменитого летчика Великой Отечественной войны. Поскольку бедный артиллерист был тихим и незлобивым, многие советники, специалисты и даже сопливые переводчики не упускали своего шанса напомнить незадачливому коллеге о произошедшем. Возник даже целый поэтический цикл, так или иначе касавшийся указанной темы. Классическим примером являлся «мюзикл»: «Не режьте мне ноги, я буду летать! – Тащите ножовку, пора начинать!», после чего вступал кордебалет, припевая: «А у него гангрена, гангрена, гангрена! Ему отрежут ноги, отрежут ноги!»

Постоянно прихрамывавший Маресьев и Лейтенант нашли Главного военного советника осматривающим в сопровождении свиты установку залпового огня. Похожие на рельсы направляющие грозного оружия были устремлены куда-то высоко и вдаль – по-видимому, в сторону «забившего» сегодня на войну противника. Несостоявшийся (пока) покоритель швейцарских Альп и Ла-Манша стоял в позе Наполеона, инспектировавшего поле битвы при Аустерлице, – растопырив короткие толстые ноги и выставив вперед немалых размеров «комок нервов». По-видимому, в настоящий момент JVC планировал одной лишь мощью своего бьющегося в тесной черепной коробке разума – как упомянутый выше француз при осаде Тулузы – покончить с не готовыми к подобному сюрпризу контрреволюционерами-унитовцами. Казалось, пара-тройка гениально прочерченных в трехмерном пространстве траекторий – и партизаны с воем разбегутся от речки Куиту, побросав свои жалкие пожитки, китайское оружие и американских инструкторов.

– А я говорю – долетит! – веско промолвил JVC, видимо, ставя точку в споре с кем-то, посмевшим усомниться в его полководческом гении. – Я, вон, на учениях «Запад» тоже с таким спорил: «долетит – не долетит»! Все куда надо долетело! Понял?

«Понявшим» оказался хорошо знакомый Лейтенанту Михаил Петрович. Петрович побагровел, на его мужественном лице заиграли желваки. Казалось, еще мгновение, и закосневший консерватор-роялист выскажет все, что думает, революционеру-реформатору. И тогда либо голова Петровича покатится после удара ножа гильотины, либо, наоборот, его произведут в бригадные генералы – за смелость и независимость суждений. Но не случилось ни того, ни другого – Михаил Петрович, скрипя зубами, вышел из молча сочувствующей ему толпы советских и ангольских офицеров и спросил у нашего героя:

– Лейтенант, у тебя закурить найдется?

– Нет! А вы разве курите, Михаил Петрович?

Тот лишь в расстройстве махнул крепкой рукой и отошел в сторону.

– Слушай, а Петрович прав! – заметил Маресьев, прикидывая опытным взглядом намеченную «дегенералом» цель – темневшую на горизонте гряду невысоких холмов. – С таким-то зарядом «андрюши» (так – нежно – называли реактивные снаряды) упадут с недолетом!

Установка «Град» вдруг подпрыгнула на месте, вокруг нее образовалось плотное облако красной пыли и ядовитых пороховых газов. Проигнорировав просвещенное мнение опытных артиллеристов, один за другим, прочерчивая в помутневшем небе огненные следы, несколько реактивных снарядов помчались навстречу судьбе и славе. В рассеявшемся дыму показалась бравая фигура JVC, насмешливо призывавшего разбежавшихся по ямам членов свиты взять себя в руки.

– Товарищи командиры, несолидно! Как себя ведете перед подсоветными? Это ж мы стреляем, а не по нам! Ладно, хоть так пороху понюхаете! Эй, товарищ, а вы чего там выглядываете?

«Товарищ» Маресьев, который действительно пытался разглядеть что-то в мощный бинокль, ответил не сразу. Раздались приглушенные многокилометровым расстоянием звуки взрывов.

– Недолет! – наконец прокричал он. – Залп накрыл долину перед холмами!

– Твою мать! – послышался мат Петровича. – Да мы же по деревне шарахнули!

Наверное, так же, одной сказанной фразой, была разрушена слава непобедимого Наполеона. Когда ему доложили, что в надвигающемся облаке пыли, под клонившимся к горизонту солнцем Ватерлоо к полю боя подходит не дивизия Груши, целый день гонявшаяся за пруссаками, а сами немцы – злые, полные сил и жаждавшие реванша. Члены свиты, сразу понявшие, что не все сегодня сложилось у предмета их дружных задолизаний, как-то мгновенно дистанцировались от него. Руки полезли за сигаретами, тетрадями и прочими ставшими позарез необходимыми предметами. Вдруг ставшие озабоченными глаза буравили лица соседей, как будто уже сговариваясь, как лучше топить облажавшегося шефа. Лейтенант, только сейчас начавший отходить от внезапного залпа «Града», с любопытством ждал продолжения. По наивности он полагал, что JVC должен был как минимум извиниться перед Петровичем, написать прощальную записку жене и наследникам и, зайдя за ближайший баобаб, застрелиться. Но не тут-то было! Лицо «дегенерала» вдруг засветилось весельем:

– Эх. лядь, таки недолет! Ладно, я с генеральным прокурором каждую пятницу виски пью – отмажет!

Следующим пунктом программы неугомонного танкиста стала ремонтная мастерская для бронетанковой, артиллерийской и прочей техники. Впрочем, ввиду хронического отсутствия запчастей не только в Куиту, но и на складах Луанды, мастерская по сути являлась централизованным местом сбора металлолома военного назначения. Поэтому, когда генерал, только что решивший судьбу целой деревни, озвучил свое пожелание, советники из местных переглянулись и побледнели.

По иронии судьбы, сильнее всего гусарского гнева выдающегося полководца испугались те, кто больше всех работал и в меру сил старался слабать из трех неисправных бронебульдозеров один работающий танк. К счастью, когда кортеж прибыл к находившемуся на окраине пустырю, гордо носившему имя «мастерских», там обнаружились охрана, относительный порядок и даже какие-то ремонтные работы. У Лейтенанта, с любопытством наблюдавшего за этим ритуальным действом, даже возникло подозрение, что трудившиеся здесь были в срочном порядке предупреждены о прибытии важного советского «асессора». Впрочем, обитатели пустыря, возможно, и сами догадались об этом, увидев садившийся над городом самолет.

В свойственной ему энергичной манере танкист прошелся по территории «парка». В одном месте его внимание привлекла счетверенная зенитная установка советского производства, установленная на бронированный бразильский грузовик «Энжеза». Именно с помощью таковой майору Вите удалось переломить ход вчерашнего боя. По-молодецки забравшись в кузов (швы новой пятнистой униформы при этом тревожно треснули на самой выдающейся части его далеко не юношеского тела), Главный военный советник с одобрением осмотрел конструкцию и оценил пулевые царапины и вмятины на бронещитке.

– Вот это я понимаю – молодцы! – вслух прокомментировал он природную сообразительность сыновей Анголы. – Учитесь, товарищи офицеры, у местных товарищей: так наши деды когда-то пулеметные тачанки придумали! Голь на выдумки хитра!

– И про каких это он местных товарищей? – искренне удивился Маресьев, тихо обращаясь к нашему герою. – Мы же им сами эти «тачанки» и смастерили! После того как фапловцы трансмиссии у «Шилок» пожгли – лишь бы в бой не ходить!

Следующей остановкой JVC оказалась уже двуствольная зенитная установка «ЗУ-2Э», когда-то наводившая ужас на пилотов американских вертолетов во Вьетнаме. Возле нее копошились двое африканцев-ремонтников с измазанными оружейной смазкой лицами. Лениво обмениваясь шутками и ругательствами на одном из местных языков, они споро и деловито откручивали у зенитки небольшие колеса на резиновом ходу.

– На базар тырят, говнюки! – с чувством произнес Маресьев, покраснев от возмущения.

– Или с УНИТА сторговались! – спокойно продолжил тему майор Витя. – У них такие же зенитки – только китайские!

– Здравствуйте, товарищи! – с улыбкой поприветствовал местных умельцев советский полководец.

Те замерли, справедливо полагая, что их застигли на месте преступления. «По-видимому, – подумалось Лейтенанту, – их все же не предупреждали о возможном приезде начальства».

– Ну-ка, спроси, – вдруг обратился генерал к Лейтенанту, – какая у них проблема.

Разумеется, наш герой уже примерно знал, что единственной проблемой двух чумазых расхитителей являлась необходимость каким-то образом доставить украденные колеса к месту нелегального товарообмена. Тем не менее, он все же перевел вопрос:

– О que е que, camarades? [44]44
  В чем дело, товарищи? ( Португ.)


[Закрыть]

Двое ворюг, не зная, что соврать, лишь глупо улыбались ослепительно-белыми на фоне черной кожи зубами и вращали желтоватыми белками глаз.

– Diga-me, coralho! [45]45
  А ну говори, падла! ( Португ.)


[Закрыть]– все с тем же любезно-дружелюбным выражением лица сказал военный переводчик одному из них.

Тот скосил глаза на Лейтенанта и, глотая слюну, рассказал путаную повесть о необходимости снять колеса с данной «зэушки», чтобы прикрутить их на другую, колеса которой «были потеряны в бою», чтобы доставить эту вторую к месту расположения первой.

– Вот суки! – прошептал Маресьев Вите, сжимая и разжимая кулаки. – Так они их со всех зениток уже поснимали!

Но Главный военный советник, с утра после завтрака порешивший десяток-другой невинных душ, теперь, видно, решил компенсировать свое нечаянное преступление против человечности. Подозвав адъютанта (тоже переводчика из Военного института), он залез в носимый тем чемоданчик и достал из него советские «Командирские» часы.

– От имени аппарата Главного военного советника и Министра обороны СССР объявляю вам благодарность!

Лейтенант, скрипнув зубами, перевел. Маресьев сдавленно ахнул. Майор Витя прошептал «Бл…дь!» так явственно, что генерал даже покосился в его сторону. Два негра-вредителя, вконец очумев от происходящего, ошарашенно смотрели то на новенькие часы с краснозвездными циферблатами, то на вручившего их идиота. Но на этом их сегодняшние приключения далеко не закончились. Когда JVC отправился дальше – сеять смерть и милость обитателям Африки, – к по-прежнему стоявшим с открытыми ртами воинам подбежал их непосредственный начальник. Быстро оглянувшись, худой чернокожий офицер без слов и ловко – как заядлый боксер – треснул по зубам сначала одному, а потом и второму герою. Спустя пять минут – уже лишенные часов, а заодно и всех наличных денег – они продолжили манипуляции с колесами. Впрочем, в этот раз конечным бенефициаром [46]46
  Бенефициар– лицо, которому предназначен денежный платеж.


[Закрыть]нелегального бизнеса должен был стать автор двух мастерски исполненных апперкотов.

К вечеру весь личный состав местной миссии и многочисленные прикомандированные с трудом поместились в неком подобии актового зала. Товарищ ГВС решил провести политико-разъяснительную работу с подчиненными.

– Товарищи офицеры, – с драматически-театральным подвывом скомандовал советник начальника Генштаба, – смирно!

Полковники, лейтенанты и майоры не спеша повставали со скамеек, стульев и снарядных ящиков.

– Вольно! – после паузы, оглядев лица присутствовавших, скомандовал полководец. По-видимому, что-то, прочитанное на этих лицах, оставило у него чувство удовлетворения. А потому свою речь он начал просто:

– Не обессудьте, товарищи! Я из застоя!

Это многообещающее начало вызвало ответное доброе чувство и у большинства асессоров. По крайней мере, многие с довольным видом переглянулись, а сидевший перед Лейтенантом советник начальника мобилизационного отдела фронта – известный бездельник и трус – горячо захлопал. Аплодисменты дружно подхватили и все остальные. Энтузиазм отсутствовал лишь в задних рядах – где, по своей контрреволюционной привычке, кучковались переводчики и специалисты помоложе. Здесь попробовал захлопать только Яша, но и он через секунду замер, мгновенно оценив обстановку. Тем более что никто из передних рядов не обернулся, чтобы оценить его одинокий порыв.

– Я не могу молчать, – решил развить свой ораторский успех правдивый танкист, – когда рушатся построенные нашими отцами и дедами устои, когда сходят на обочину истории еще вчера полные сил и оптимизма политические деятели! Когда офицеры боятся выходить в форме, когда новоявленные демократические лидеры переходят черту, за которой заканчивается доверие народа! А какой-то, извините, пидор из «Мемориала» открыто называет Ильича – нашего Ильича, товарищи! – «чертовым калмыком»!

Этот новый тезис вызвал у присутствовавших полковников еще больший взрыв энтузиазма – теперь они не только хлопали в мясистые ладони, но еще и притопывали. Судя по репликам, особенно им понравилось про «пидора», посмевшего осквернить память самого человечного из людей.

– Страна, товарищи, разваливается, стране, товарищи, не до нас! – продолжал генерал в своей манере правдивого солдата. – Стоило партии – нашей партии, товарищи! – ослабить революционный кулак, как на поверхность вылезла недобитая сволочь! Всякие Сахаровы, Травкины и, извините, Собчаки!

Сегодня слово «товарищ» в этой точке юго-западной Африки упоминалось столь часто и с таким чувством, что, как подумалось нашему герою, вскоре баобабы должны были зацвести пионерскими галстуками, а речка Куиту заструиться если не молоком, то уж точно березовым соком (с сахаром) по восемь копеек за стакан.

– Проверенные временем, заслуженные и опытные кадры изгоняются из партийного, хозяйственного и армейского руководства!

– Вот сволочи! – не выдержал сидевший рядом Рома. – Попробовал бы ты так при Иосифе Виссарионовиче языком трепать! Он бы тебя, старый пердун, отправил не на генеральскую должность!

– Ага, – с готовностью согласился Гоша, – с зарплатой в несколько тыщ баксов!

Яша боязливо покосился на них, а потом огляделся: не услышал ли кто этой крамолы. Лейтенант не выдержал:

– Яшка, ты чего озираешься? Предатели не здесь сидят! Они вон там – в первых рядах хлопают! Нашему начальнику, который призывает их к государственному перевороту!

– Но в наших рядах еще остались истинные ленинцы! – как будто в подтверждение сказанного продолжал ГВС. – Они не ходят на митинги! Они не бегут в книжный магазин за Солженицыным! Они не готовы продать идеалы коммунизма за лишний рубль в кооперативе! Они – это в том числе и вы, мои дорогие друзья! Те, кто несет красное знамя социализма в Африке, Азии и Латинской Америке! В наши ряды еще не попала гниль демократии!

– Это как это не попала? – возмутился Рома. – Ах ты, бл…дь, плесень подзолупная!

Последнее было сказано с таким чувством, что кое-кто из первых рядов в недоумении оглянулся. Не услышав произнесенного, они все же догадывались, что там – в руках молодых и подозрительных парней, сидевших на ящиках из-под снарядов, – знамя социализма могло и зашататься. У кое-кого из оглянувшихся даже закралась мысль, что некоторые из сидевших на «галерке» могли этим знаменем – страшно подумать! – подтереться в туалете!

– Нам предстоит подготовить и провести крупнейшую бронетанковую операцию за всю историю Африки! – наконец перешел к делу бравый генерал. – Сорок танков и сорок «БМП» должны переломить ход этой войны! Мы бросим в сражение за Мавингу все силы, все средства, всю нашу мощь!

– Вот падла! – так же громко прокомментировал Рома. – Не дали ему по Европе на танке погонять, так он до бедных африканцев до…бался!

В этот раз советник начальника мобилизационного отдела был настороже и расслышал сказанное.

– Товарищ лейтенант! – зашипел он, обернувшись и роняя слюни. – Вы что себе позволяете?! Где ваши сознательность и дисциплина?!

– Там же, старый ты хрен, где был твой матрас, когда мы в последнюю командировку в Ондживу собирались! Помнишь, полковник, как ты «опоздал» на построение? А? Обосрался, прилип и остался?

Тот покраснел как рак, но мужественно сдержал гневный порыв и промолчал, снова повернувшись к звезде сегодняшнего вечера.

– И какую это он силу собрался на Мавингу бросать? – озабоченно поинтересовался майор Витя, затесавшийся в диссидентскую толпу переводчиков. – Где это он восемьдесят исправных единиц увидел?

– А это ему Ильич во сне нашептал! Сон пьяного Гамлета в летнюю ночь! – поехидничал Гоша. – Броня крепка, и танки наши быстры!

– Попомните мое слово! – с печальной уверенностью сказал Витя. – И это наступление провалится к той матери! До Мавинги, может, и доедем. Может, и дальше заберемся! Но потом дольше и драпать придется!

– Товарищи офицеры! – вновь, полуобернувшись, зашипел мужественный специалист по мобилизации. – Прекратите пораженческие разговоры!

– Да пошел ты! – равнодушно ответил Витя. – Хочешь – стучи! Меня все равно никуда до Нового года не отправят! Кому тогда «боевой кулак» ремонтировать? Ты, что ли, будешь, знаменосец социализма?

– …Честный военный, генерал Макашов, знаковая статья в «Красной звезде»… Забить камнями клевещущих на Вооруженные Силы… Заткнуть рот желтой прессе… – неслось из президиума.

И наконец, кто-то в истерике:

– Горбачев – сволочь!!! Его надо четвертовать!!!

– Ну хватит с меня! – объявил Рома и начал подниматься.

– Ты куда?! – в панике зашептал Гоша, удерживая товарища за офицерский пояс с кобурой пистолета.

– Не дрейфь, птенец! – ответил тот, выпрямился во весь свой гигантский рост и заорал, притопывая «туфлей», сделанной по последней моде – из солдатского ботинка «антикобра» с отрезанным голенищем: – Ленин, партия, комсомол! Ленин, партия, комсомол!

ГВС сконфуженно прервал вольное изложение статьи ленинца Макашова. С одной стороны, он еще не закончил, с другой – не затыкать же рот молодым воинам-интернационалистам.

– Ладно, – пробормотал Лейтенант, присоединяясь к светловолосому арийцу, – может, тоже часы подарят!

– Пропьем! – согласился Гоша, с грохотом поднимаясь со своего ящика. – Ленин, партия, комсомол!

На ужин разошлись через пять минут.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Аналитик

Сон разума рождает чудовищ.

Франсиско Гойя

Глава 1

19.03.90, из новостей радиостанции УНИТА «Черный Петух»

«…У Советского Союза есть две политики – одна для СССР и стран Восточной Европы, другая – для африканских государств. Русские не хотят прекращения войны в нашей стране. Им все равно, сколько нас погибнет и как мы будем жить, потому что мы для них – люди второго сорта. Мы же не немцы, не венгры, не поляки. Мы – всего лишь негры…»

За ужином, состоявшим из рисового супа с фасолью, плова из тех же ингредиентов (плюс тушенка) и, наконец, рисового же пудинга, к переводчикам подсел незнакомый дядька, тоже, по-видимому, прилетевший на самолете JVC. Его лицо, фигура и, самое главное, выражение глаз свидетельствовали о несомненной родовой принадлежности к клану прапорщиков.

– Несун! – коротко представился он, подсаживаясь к прохладно посмотревшим на него переводягам.

– Чего?! – не понял Рома, пытаясь прожевать кусок консервированного бычьего заднего прохода из банки с итальянской тушенкой.

– Старший прапорщик Несун! – вновь отрекомендовался тот без всяких комплексов.

– Ваша фамилия Несун?! – на всякий случай переспросил Лейтенант, не поверив своим ушам.

Гоша невольно прыснул от смеха – с таким же, скажем, успехом балерина Большого могла носить гордое имя Кривоноговой или Пышнозадой.

– Так точно! – жизнерадостно ответил тот и достал из бокового кармана полевой формы бутылку «Русской».

Юные офицеры невольно заулыбались – такой подход к знакомству им понравился.

– Собирайтесь, дети, в кучу – я вам чучу зап…здючу! – с энтузиазмом выдал очередную порцию военного фольклора ариец Роман. – Не хотите, дети, чучу – я вам чачу зап…здячу!

– Чтоб хрен стоял и деньги были! – провозгласил прапорюга, уже сорвавший кондовую жестяную пробку и разливавший разбавленный водою картофельный спирт.

Никто не возражал против такой постановки вопроса, и присутствовавшие дружно проглотили содержимое своих металлических кружек. Из-за соседнего стола на них подозрительно смотрел «мобист», которого не пригласили на генеральский ужин у местного африканского начальства. Старый бездельник расстроился: во-первых, его обидело подобное невнимание к его несомненным заслугам в нелегком деле мобилизации человеческих ресурсов Южного фронта. Во-вторых, у местного партбосса наверняка подавали южноафриканское пиво, которое регулярно выменивали у партизан на советские патроны и венгерские лекарства. Рома с вызовом уставился на столь неуважаемого им полковника и сделал оскорбительный жест: поставил воображаемого «мобиста» в середину ладони и потом «раздавил» его энергичным движением указательного пальца другой руки. Полковник сел спиной к их столу. Переводчики заржали.

– Он что, обиделся, что ему не налили? – спросил по-своему расшифровавший этот немой диалог прапорщик Несун.

– Да нет, – смеясь, ответил Гоша, – он просто козел!

– Сволочь военкоматская! – поддержал Рома, с ненавистью поглядев на сутулую спину мобиста.

– Мужики! – Несун вдруг перестал жевать и с тем выражением лица, которое порой появляется, когда вы неожиданно понимаете, что у вашего кролика слишком длинный хвост, спросил: – А чем это нас кормят?

– Говном! – коротко резюмировал танкист Витя. – А скоро – когда наступление начнется – и этого говна не будет!

– Так чего ж вы раньше не сказали? – Несун все же проглотил то, что было у него во рту. – Я же, ребята, по снабжению!

– Ну и чего? – недоверчиво спросил Витя. – Чем же ты нас снабдить можешь?

– На складах одно и то же – филиппинский рис, корейские бобы и итальянская – трахайся она рогом! – тушенка! – поддержал его Рома.

– Здесь свежее мясо в принципе хранить негде! – со знанием дела добавил Гоша, детально изучивший этот вопрос в первый же день своего пребывания.

– Господа офицеры! – веско начал господин прапорщик. – Настоящий снабженец в военное время должен уметь снабдить не тем, что есть на складах, а тем, чего там нет и в принципе быть не может!

Переводчики переглянулись – у этого «куска», возможно, один погон действительно протерся от мешка с унесенным барахлом, но второй однозначно заслуживал офицерских звезд!

– Свиньи здесь есть? – поставил он вопрос ребром.

– Есть-то есть! – уныло завел Гоша. – Но только не у нас, а у мирного населения! И денег просят столько, что дешевле итальянскими жилами давиться!

Где-то неподалеку раздался глухой взрыв.

– Еще один раб божий на мину залез! – меланхолично прокомментировал Рома. – А как же ей тогда не взорваться! Ну ладно, товарищ Несун! Что предлагаете?

Через полчаса, уже в темноте быстро сгустившихся сумерек, прапорщик объяснял своим неопытным коллегам принцип действия «свинофермы» – ловушки по отлову чужих хрюшек. Примитивное устройство представляло из себя снарядный ящик с крышкой, поставленной на палку, к которой, в свою очередь, была привязана длинная веревка.

– Сюда, – с удовольствием пояснял Несун, – помещаем приманку!

С этими словами он поставил в ящик миску с остатками ужина.

– И ждем!

– И что, – недоверчиво спросил Рома, который никак не мог поверить в то, что столь примитивный трюк может сработать, – думаешь, местная свинья такая дурная, что бросит все и полезет сюда эту дрянь жевать?

– Смотри! – просто ответил тот и, достав из все того же кармана полевых брюк металлическую фляжечку, налил из нее в миску.

– Ром? – спросил Витя, пару раз вдохнув носом. – Думаешь, поможет?

Несун не успел ответить: расталкивая советских военных, к миске попробовал пробиться невесть откуда взявшийся поросенок Вовочка. Ему изменили обычные выдержка и мудрость. Возбужденно похрюкивая, он неудержимо рвался к заветной миске.

– Надо же! – поразился Лейтенант, беря его на руки. – А ведь я его только что кормил!

– Унесите младенца! – подсказал Несун. – Скоро целевая аудитория сбежится!

Наш герой последовал совету и вышел с Вовочкой прогуляться. Не успел он пройти и десяти метров, как из темноты на него выбежали двое чернокожих военных. Один из них – знакомый офицер из моторизованной бригады – возбужденно попросил:

– Асессор, дай лезвие для бритья!

Лейтенант, поглаживавший постепенно успокаивавшегося поросенка по жесткой шерсти, с удивлением поинтересовался:

– Ты что, на ночь глядя бриться собрался? Да и с какого Фиделя я тебе свои лезвия должен дарить? Иди вон на рынок и покупай!

– Нет, асессор, мне не бриться! Мне для операции надо!

Заинтригованный Лейтенант сходил за бритвой, запер Вовочку в спальне и проследовал за аборигенами. Навстречу группе пробежали какие-то темные, похожие на худых, поджарых собак, силуэты. Наш герой не сразу понял, что на самом деле это были худые и поджарые ангольские свиньи. Судя по возбужденному похрюкиванью, страсть к кубинскому рому была свойственна не только Вовочке. Они целеустремленно неслись навстречу судьбе – туда, где их, глотая слюни, ждали голодные советские люди с китайскими штыками в руках.

Минут через десять Лейтенант и его сопровождающий подошли к расположению прибывших из Менонге частей. После еще пяти минут блужданий среди костров, палаток и сотен готовившихся к отдыху солдат наш герой увидел необычную сцену. На пеньке от эвкалипта сидел чернокожий солдат и, сверкая в темноте белками глаз, посасывал из банки советскую сгущенку.

– И чего? – не сразу понял он сути происходящего.

Молодой офицер молча показал на ноги бойца. Лейтенант ахнул: одна ступня солдатика отсутствовала, из рваной культи, перетянутой веревкой-жгутом, торчала ослепительно-белая кость. Как скоро выяснилось, именно этот парень напоролся на мину, взрыв которой слышали в советской миссии некоторое время назад. Сгущенку использовали в качестве наркоза, лезвие потребовалось для освежевания раны. Лейтенант, участвовавший в столь драматически-кровавых событиях только в кошмарах и лишь по необходимости, поспешил ретироваться.

Когда он вернулся в миссию, то тут же понял, что ночная охота удалась: во дворе миссии царил аромат жареного мяса, а у костра, разведенного в укромном углу, толпились ее советские обитатели. Лейтенанты и майоры, полковники и капитаны – все они теснились у стола, где торжествовавший Несун одаривал каждого порцией свиных отбивных с горчицей.

– С «Калашниковым» охотятся только колхозники и пролетарии! – поучал он тех, кто хотел слушать премудрости охоты по-военному. – Знатоки – те, конечно, предпочитают что-нибудь солидное! Вроде бельгийской штурмовой винтовки «G-З»! Выпускники Академии Генштаба охотятся со снайперской винтовкой Драгунова, в просторечье именуемой «СВД»!

– Но истинные аристократы духа, – перебил его Рома, глотавший отбивные, как станция «Мир» миллионы народных денег, – те ходят на слона с гранатометом «РПГ-7»!

– И что? Получается? – недоверчиво спросил кто-то из столичных полковников, еще не успевших хлебнуть походной жизни по-африкански.

– Ага! – весело ответил свидетель экзотической охоты. – Остаются только хобот, ноги и хвостик! Все это потом а-а-ат-лично запекается в глине! Пальчики оближешь!

– А что, – после некоторого раздумья сказал еще один приехавший из Луанды, – мы в Афганистане на горного козла с помощью автоматической пушки охотились!

– Это как? – опешил подошедший за очередной порцией худой, как журавль, Гоша.

– А в «БМП-2» стоит автомат с лазерным прицелом. Наводишь на балбеса рогатого – и бах, одиночным выстрелом!

– И что?

– Иногда рога находили! На память! А рядовой и сержантский состав, сопляки несознательные, так те любили прицелом афганцев пугать! Загорает себе крестьянин на крыше своего клоповника, а они шарах его лазером – тот аж до небес подскакивал!

Лейтенант с грустью подумал, что этот афганский товарищ, пообщавшись с заезжими интернационалистами, по крайней мере, с небес потом возвращался. Дожевав жесткую, как от дикого кабана, но вкусную отбивную, он угостил косточками уже обожравшегося Дика и пошел спать. По дороге наш герой навестил Гену, возле корыта которого топтался соскучившийся по интеллектуальному общению Вовочка, каким-то образом выбравшийся из спальни. Возможно, впрочем, что поросенок был просто напуган гибелью сородича и пришел поделиться своими страхами к молчаливой, но чуткой рептилии. Погладив Гену по шершавому страшному рылу, наш герой вставил ему в пасть воблу. Гена шумно хлопнул зубастыми челюстями и в припадке удовольствия выплеснул из корыта половину воды. Лейтенант вновь наполнил корыто водой из шланга и с сожалением сказал: