Текст книги "Охранитель"

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Рауль вместе с безмолвной Жанин шли по галерее мертвых: череп к черепу, кость к кости, прах к праху. Аккуратнейшее сложенные и рассортированные остовы, желтоватые отсветы на берцовых костях. Пустые глазницы, наблюдающие за незваными гостями.

Господи Иисусе, а они ведь и впрямь наблюдают ! Смотрят!

И, что хуже всего, разговаривают.

«Мне он нравится, – возник из ничего старческий голос. – Напоминает графа Альтмара…»

«Альтмар знался с нечистой силой, – гнусаво возразил другой. – Сравнение неуместно, брат…»

«Перестаньте, – оборвал третий. – Времена изменились, и как знать, не пришел ли к ним антихрист, а против нечестивого воинства и владыки его выступит не каждый, но только муж крепкий духом и обладающий знанием!..»

– Не слушай голоса теней, – обернулась Жанин. – Истинные сущности погребенных далеко, дальше, чем ты способен вообразить. Говорят не они, а воспоминания, оставшиеся а мире тварном частицы созданного давно ушедшими людьми. Отбрось страх. Скоро мы придем.

Ведьма привела в подземелье под собором – справа и слева различаются вырастающие из плоти земли контрфорсы, основы вертикальных опор на которых держится колоссальное сооружение Сен–Вааста. Пол песчано–земляной, не выровнен и не замощен. В полутора десятках шагов дальше – грубо сложенная кирпичная перегородка.

– Дорога начинается отсюда, – Жанин указала взглядом на груду камней в центре. – Ты должен сам разглядеть.

Ярко–зеленый веселый изумрудный венец света поднялся над старыми валунами – сияние не беспокоило и не страшило, это волшебство не было враждебно человеку.

Ну конечно же! Старое капище галлов–атребатов! Круг камней! Источник, откуда черпали силу жрецы язычников!

– Дорога? – Рауль повернулся к ведьме. – Куда она ведет?

– Дорога не «ведет». Она дает ответы, господин. Сделай шаг вперед без боязни.

– А ты, Жанин?

– Пойду с тобой. Но теперь поведешь ты, Рауль.

* * *

Само собой разумеется, что «Дороги» исчезнувшего народа ничуть не напоминали дороги привычные, с межевыми столбами, наезженной колеей или каменными памятными крестами, на которых обычно изображался герб владельца земли, епископа или короля.

По пересечению невидимого рубежа последовала чреда ярких видений – мимолетных, хаотичных, урывочных и, вероятно, никак промеж собой не связанных. Вот несколько всадников: красные плащи, шлемы с гребнями, анатомические нагрудники, будто на сохранившихся в Италии статуях времен Империи. Откуда–то появилось твердое знание: это Юлий Цезарь и легат Тит Лабиен вместе с вождем беловаков, атребатов и веромандов Коммием – они одно время были союзниками. Провинция Бельгика, без малого полторы тысячи лет назад!

Конные римляне и рикс варваров сгинули во мгле. Рауль с Жанин оказались под сенью колоссального дуба, чья крона скрывала высыпавшие в небесах холодные звезды – поодаль, в нескольких шагах, устрашающего облика бородач в кольчуге сбрасывал в выкопанную у корней дерева яму три мертвых тела. Беззвучный голос подсказал: это Альтмар Аррасский, здешний граф при короле Карле III Простоватом, обязательный персонаж местных преданий – злодей, колдун и распутник. Неужели легенда о сокровищах Альтмара, оберегаемых неупокоенными душами, имеет под собой реальное основание?..

Дубовая роща заместилась озаряемом свечами помещением с оштукатуренными стенами – узнаваемо, это часовня тамплиеров в замке Бребьер! Алтарь целехонек, краски фресок еще не поблекли.

Странность какая: изображенные умелым рисовальщиком фигурки святых движутся! Взгляд привлекла Мария Магдалина с Иосифом Сладчайшим на руках – казалось, будто она уходит прочь, к горизонту. Алое платье на глазах теряло цвет, превращаясь в истрепанное неокрашенное рубище, волосы Марии стали седыми и…

Раулю остро захотелось проснуться. Немедленно! Он знал, что именно увидит, если блудница из Магдалы обернется.

– Не отворачивайся, – сказала Жанин. – Смотри и запоминай…

Женщина, окончательно потерявшая любое сходство с библейской святой, замерла на мгновение, склонила голову и бросила резкий взгляд за плечо, на мэтра Ознара.

Угольно–черные глазницы, два провала в вековечную ночь преисподней. Скорбная линия безгубого рта. Острые скулы. Пятна тления на шее. Мертвый младенец на руках.

Идет Дева по колено в лесных кронах…

Очи без зрачков притягивали, завораживая и не позволяя шевельнуться – появилось ужасающее чувство, что оттуда , из–за агатовой пелены, за тобой наблюдает еще кто–то, несоизмеримо более страшный и опасный. Мир растворялся в глазах Моровой Девы, тьма расползалась, захлестывая сущее. Потянуло холодом и вонью разлагающейся плоти.

Рауль заорал – в голос, надрывно и низко. Он видел: спасения нет, еще несколько мгновений и чернота поглотит его, а затем… Затем до мессира Ознара доберется тварь, скрывающаяся во мраке. А это будет пострашнее самой жестокой смерти.

– Не–ет! – задыхаясь выдавил Рауль. – Не надо! Пожалуйста… Иисус и все святые!

…И проснулся.

Проснулся в своем кресле, возле очага.

Рубашка мокрая от пота, хоть выжимай. Язык прикушен. Сердце бешено колотится.

Кошмарный сон продолжался сравнительно недолго – толстые свечи успели оплыть меньше, чем наполовину. Значит, час Бдения миновал и скоро начнут звонить к Хвалитнам.

Отдышавшись, Рауль схватился за стаканчик с недопитым вином. Пальцы заметно дрожали, едва не пролил. Опрокинул залпом. Стало чуть полегче.

– Эдак до умопомешательства недолго, – вслух сказал мэтр. Звук собственного голоса придал уверенности. – Подбил ведь нечистый искать практику в захолустье! Оставался бы в Париже и горя не знал!

Встал, подошел к входной двери. Подергал засов – разумеется, заперто. Чертыхнулся от внезапной боли в ступне: на гвоздик торчащий из половицы напоролся?

Рауль взвыл бы от ужаса, но дыхание перехватило. Голени и лодыжки были черны от грязи, к большому пальцу за правой ноге прилип желтый листик березы и пожухлые сосновые иголки. На колене обширная ссадина и расплывшийся кровоподтек.

Как это прикажете понимать?.. Непостижимо!

– Инурри! – рявкнул мэтр. – Проклятущая скотина, тащи сюда свою волосатую задницу! Прокляну, душонку засуну в «Interitus», а шарик выброшу в выгребную яму! Ты где?!.

Вполне возможно, что домовой и сумел бы раскрыть тайну появления ведьмы Жанин в доме на Иерусалимской улице, однако на зов не явился, игнорировав все угрозы, исторгаемые взбешенным и (чего уж скрывать!) перепуганным до полусмерти Раулем. Etxeko сделал вид, будто его здесь совсем нет – лучше переждать бурю, хозяин рано или поздно успокоится и с ним можно будет объясниться.

Бездействие в исключительных обстоятельствах приводит к лишнему душевному смятению. Чтобы занять себя хоть чем–нибудь Рауль взял большой котел, осторожно выглянул во двор, расколол тонкий слой льда в бочке, набрал холоднющей воды и поставил на угли, кипятиться: следовало омыть ноги и смазать царапины свинцовой мазью, предупреждающей нагноения.

Оттирая грязь мэтр заметил, что глина желто–серая, обычная для берегов рек Креншона и Скарпа, протекающих возле Арраса – поэтому–то кирпичные здания в столице графства не привычного бурого или красноватого цвета, а в основном пепельные или землистые с изжелтью. Выходит, если невероятное путешествие в компании Жанин Фаст состоялось в реальности, далеко от города «Дороги» не уводили. Осенний березовый листик свидетельствует, что мимолетная встреча с Цезарем и Коммием случилась неподалеку от Байоля, березы растут только там, единственная роща в округе…

Deductio et ab ducere [25]25
  Дедукция и абдукция – вывод частных положений логическим путем из общего.


[Закрыть], как любит говаривать брат Михаил. Заодно отвлекает от нехороших мыслей.

Сен–Вааст оповестил о часе Хвалитн. Утро. Можно собираться и бежать докладывать преподобному: вот и поглядим, как он применит свою хваленую deductio к этому невероятному событию! Магическая природа такового сомнений не вызывает, но Рауль признался себе: накрепко вбитые в Нарбонне знания объяснить происшедшего не могут.

* * *

– Сомнамбулизм, снохождение, – Михаил Овернский оставался верен принципам Оккама. – Ничего похожего раньше за собой не замечали? Явление многократно упоминается в известных медицинских трактатах, от Гиппократа до ныне здравствующего Соломона бен Гершома, врачевавшего лет десять назад Папу Бенедикта XII. Его брат, астролог Леви бен Гершом, более известный как Лев Герсонид, интересовался воздействием Луны на человека.

– Я никогда не страдал лунатизмом, – оскорбился Рауль. – Ни в детстве, ни сейчас.

– Вы утверждаете, что свечи сгорели на треть с небольшим? Пять–семь кварт… Допустим, на вас было оказано опосредованное магическое воздействие, вызвавшее приступ сомнамбулизма. Пребывая в состоянии бессознательном вы покинули дом, побродили по улицам города, возвратились, набросили на дверь засов и благополучно очнулись.

– А как же глина? – голый прагматизм брата Михаила начинал раздражать. – Хвойные иглы? Осенний лист?

– Могу отправить монахов поискать на площади Мадлен и то, и другое, и третье, – невозмутимо пожал плечами преподобный. – Ставлю десять полновесных флоринов, что найдут. Креншона протекает за городской стеной, противоположный берег глинистый. Сосновые иголки и листик выпали из телеги груженой фуражом, доставленным в Аррас крестьянами. Разбито колено? Поскользнулись, упали – это естественно при неосознанном снохождении.

– Значит, никакой тайны? – разочарованно буркнул Рауль. – Игра усыпленного разума?

– Это вы сказали, а не я. Дело за малым: выяснить, кто ваш разум усыпил и с какими целями. Ведьму Жанин пока трогать не станем, хотя у меня появилось навязчивое желание вдумчиво обсудить с ней отдельные вопросы… Знаете что? Давайте навестим келаря монастыря Сен–Вааст, заберем у него ключи от погребов и повторим вашу ночную прогулку? Прихватим с собой Жака, он глазастый.

– Давайте, – безропотно согласится мэтр, пожав плечами. – Мне даже интересно, что получится.

Отказать инквизитору келарь не мог, лишь слезно попросил получить благословение аббата. Выдал тяжеленькую связку ключей, объяснив, какие замки ими отпираются. На вопрос, не случалось ли намедни в обители вызывающих подозрение событий, ответил, что хранил Господь. Картинно возвел очи горе.

– Поиск следов ваших босых пяток представляется мне делом бессмысленным, – преподобный и не думал скрывать благодушно–скептический настрой. – Сплошная наледь, снег утоптан сотнями подошв. Ничего не перепутали? Точно эта дверь?

Приготовивший факел Жак ткнул левой ручищей в створку. Не поддалась.

– Точнее не бывает, – подтвердил Рауль. – Видите, сбоку на стене нацарапано неприличное слово, у простонародья означающее женское естество? Не перепутаешь.

– Какие вы, однако, пикантные мелочи замечаете, – фыркнул Михаил Овернский. Загремел ключами, подбирая нужный. – Жак, давай вперед.

Верный слуга преподобного остановился на третьей сверху ступени. Присел на корточки, коснулся указательным пальцем камня, покрытого темно–багровыми пятнами. Принюхался.

– Кровь. Свежая, нынешняя ночь.

Преподобный многозначительно взглянул на Рауля.

– Занятно. Тут вы оступились? Предположим, что разгуливая во сне можно запереть двери собственного дома. Но, простите, как вы сумели проникнуть в монастырь? Келарь скорее изойдет черной желчью, чем допустит в подвал чужака и тем более позабудет закрыть вход в кладовые! Замок не трогали несколько дней – в скважине застыла талая вода, пришлось выковыривать льдинки…

– Теперь–то вы мне верите?

– Я верил с самого начала. Оставалось убедиться лично. Знаете, что вызвало наибольший интерес в вашем рассказе, мессир Ознар? Человек, которого вы именуете «Сереньким». Загадочный преследователь и соглядатай. Он шел за вами с Жанин от самого дома?

– Возможно. Заметил его на улице Сен–Сернен. Ведьма посоветовала не беспокоиться – якобы он безвреден и не опасен.

– Но кто таков не объяснила, конечно? Хорошо, оставим пока данный казус, однако в безвредность людей, так настойчиво и искусно скрывающих свою внешность и намерения используя магию, я не верю. Ваш сон приобретает черты реальности, но это вовсе не отменяет предположения, что капли крови принадлежат монаху–каштеляну, обходившему ночью подвалы с проверкой – все ли двери закрыты? Порезался, кровь носом пошла, да всё, что угодно!

– Сомнения, сомнения и вновь сомнения, – вздохнул Рауль. – Существует в природе хоть что–нибудь, в чем вы сомнений не испытываете, брат Михаил?

– Святая вера Христова, – резонно ответил преподобный. – В вере, осмелюсь надеяться, вы тоже не колеблетесь?.. Ведите, куда дальше?

– Прямо, через галерею с ледником, винный подвал и потом в оссуарий. Запомнить было нетрудно.

В хранилище костей преподобный остановился. Коснулся груди там, где под рясой был спрятан гермесов Керикон. Неужто заметил необычное?

– Шепчутся, – после долгого молчания проронил Михаил Овернский. – Вы были правы. Крайне необычный оссуарий – я бывал на кладбищах Невинноубиенных младенцев, Сен–Жермен–де–Пре и Сен–Дени в Париже, усыпальницах Клюни и в монастыре Монте–Кассино, но там погребенные предпочитали безмолвствовать. Жак, будь любезен, посвети!

Преподобный указал на пирамиду черепов у северной стены, видимо наистарейшую, еще времен святых Вааста и Ремигия, а то сложенную и до прихода в Артуа христианства. Аккуратно снял одну мертвую голову с вершины пирамиды, провел пальцами по шву меж костей свода.

– Этому черепу лет примерно четыреста, – сказал брат Михаил. – Франк или норманн, племена родственны. Теперь посмотрите вниз, на основание груды. Разницы не замечаете?

– Галл? – предположил мэтр, вглядевшись. – Атребат или беловак?

– Сомневаюсь. Вы давно наблюдали свое отражение в зеркале, мессир Ознар? Напомню, что Ознары есть младшая ветвь дома Вермандуа, дворян природных, ведущих родословие от вождей племени веромандов признавших власть Рима тысячу четыреста лет тому. Кельтской крови в ваших жилах не меньше половины – глаза голубые, волосы темные, кость широкая. В отличие от белобрысых германцев–франков, фландрийцев или завоевателей–норманнов. Это – кто–то другой…

Под словом «это» Михаил подразумевал несколько черепов за столетия наполовину погрузившихся в слежавшийся грунт подземного коридора. Что не мешало остовы как следует рассмотреть.

Подозрительный цвет кости, – сероватый, с едва заметным голубым оттенком, – еще можно было бы списать на исключительную древность захоронения, когда сложенная из бревен церквушка святого Вааста была величиной с деревенский дом. Совсем другое дело – чрезмерно выдающиеся надбровья, куда более вытянутый свод черепа и слишком массивная нижняя челюсть. Сохранившиеся зубы, впрочем, обыкновенные, как у всех людей. Никаких тебе звериных клыков.

– Когда пришел Цезарь, здесь жили многие народы галльского языка и корня, – сказал преподобный. – А до галлов? Кто? Сам Цезарь упоминает в своих записках об иных, вымирающих племенах обитавших уединенно, на побережье нынешней Бретани и непроходимых лесах разделяющих Галлию и Германию. Люди странного обличья, разговаривающие на странном наречии и использующие не менее странное колдовство, неизвестное как римлянам, так и покоренным Республикой галлам…

– Я слышал много преданий о «старых народах», – тихо ответил Рауль. – Потерянные колена Израилевы, не упомянутые в Библии потомки Ноя ушедшие на север после Потопа. Наконец, гипербореи или атланты из языческих сказаний. Сейчас разобраться невозможно, столько веков прошло! Вдруг это Древние? Не–люди? Некоторые из них были похожи на человека, в Нарбонне мне показывали череп настоящего кентавра, не отличишь!

– А мне в Нантере как–то предъявили бедренную кость святой Женевьевы во младенчестве, – язвительно сказал преподобный. – При том, что Женевьева протянула восемьдесят лет, успешно пережив знаменитых современников – святых Жермена, Дени, Мартина Турского и Ремигия. Неужто вы поверили? С вашим преотличнейшим университетским образованием?!

– Ну–у… – смутился мэтр. – Всегда хочется верить в чудеса!

– Чудес здесь хоть отбавляй, верно, – охотно согласился брат Михаил. – Амулет Трисмегиста холодный как лед и вздрагивает, прямо указывая на обилие магических эманаций. Вы же остаетесь философски спокойны, следовательно ничего экстраординарного не чувствуете. Так?

– Я не всесилен. Ночью голоса мертвецов различались отчетливо, а сейчас только неразборчивый шепот…

– Пойдемте, и так задержались. По большому счету, какая разница, чьи останки хранит монастырский оссуарий? Ибо нет ни эллина, ни иудея, справедливо? Под святым Петром в Риме упокоены сотни язычников, что ничуть не мешало служить в базилике мессу еще при Константине Великом.

Сквозь толщу камня в подземелье проник тягучий колокольный звон. Час первый, утренняя заря, восход. Лучи дневного светила показались над отдаленной грядой Арденнских гор и позолотили крест на шпиле Сен–Вааста.

– Согласно общепринятым канонам, – сказал преподобный, разглядывая гранитные валуны открывавшие «Дорогу», – любое нечистое волшебство с рассветом должно сгинуть. Апотропей умолк, непреложный закон соблюдается. Давайте посмотрим, на каком же основании возведен аррасский кафедрал? Жак, умоляю, не натопчи – песок, можно понять кто и когда хаживал в подвалы собора… Дай мне факел.

Осмотр занял меньше кварты. Брат Михаил дважды обошел вокруг нагромождения искрящихся вкраплениями кварца камней, определил стороны света (в чем особой сложности не было – достаточно знать, где находится алтарная часть собора) и наконец подозвал Рауля.

– Вы на самом деле сюда приходили, – без обиняков сказал лучший следователь инквизиции по восточную сторону Пиренеев. – Мэтр, потрудитесь снять левый сапог. Спасибо. А теперь а–аккуратно поставьте ногу вот сюда. Перенесите вес тела чуть вперед, словно хотите сделать шаг… Прекрасно! Смотрите внимательно!

Два абсолютно одинаковых опечатка ступни на влажном песке.

– Вот еще два десятка смазанных следов, – преподобный обратился к излюбленной стихии расследования, увлекся. – Ваши, Рауль, определяются безошибочно. Рядом оттиск дамских туфелек на деревянном каблуке. Таким образом мы делаем вывод, что Жанин Фаст пребывала тут во плоти. Как вы назвали ведьму? «Королева Селена»?.. Далее. Это не просто камни, найденные отдельно, принесенные на капище многобожников и сложенные воедино человеческим усилием. Перед нами вершина скального выхода, выветрившегося и начавшего разваливаться еще до того, как Вааст Аррасский принялся за строительство обители – прожилки на породе одинаковые, линии трещин ясно прослеживаются. Там внизу, под нами, огромный гранитный монолит, схожий с Латеранской скалой в Риме. Засим: видите осколки ракушек?

– Когда–то графство Артуа находилось на морском дне?

– Как и весь мир после Ноева Потопа! Но отсюда вода ушла значительно позже, не забудем – Аррас всего в сотне римских миль от побережья! Уточню: это морские, а не речные раковины, поэтому обвинять в их появлении наводнения и подъем воды в Креншоне нет оснований!

– Ваше преподобие, откуда вы всё это знаете? – поразился Рауль.

Жак только ухмыльнулся – он–то знал, каковы истинные способности господина.

– Чтение. Книги. Трактаты, посвященные самым разнообразным особенностям бытия. Мессир Ознар, в университете вас должны были убедить в необходимости совершенствования в самых, на первый взгляд, бесполезных областях науки! Следователь инквизиции обязан не только знать в чем разница между еретиками–альбигойцами, бегинами или патаренами, но и уметь различить стиль письма скрипторов графства Триполитанского времен Второго крестового похода с особенностями начертания буквиц монахами Клюни! В нашем ремесле любая мелочь пригодится.

– Так что же?

– Чисто умозрительные выводы, ничего более. Это место являлось святилищем всегда. В самые незапамятные времена. Возможно, до Потопа. Ранние христиане, чтобы привлечь язычников, строили храмы на месте прежних капищ, святой Вааст исключения не сделал. Меня интересует другое. Объясните: что такое «Дороги»?

– Не знаю, – растерялся мэтр. – Ведьма сказала «просто сделай шаг вперед без боязни».

– Попробуем. Где вы стояли ночью?

– Чуть правее…

– Подойдите. Встаньте на это место. Жак, не отставай! Рауль, не тушуйтесь! Давайте по счету три все вместе: unus, duo, tres! Шаг!

Дорога пропустила Михаила Овернского, Рауля Ознара и неразговорчивого Жака беспрепятственно.

* * *

– Deus Domine, benedictus sis tu, – преподобный помотал головой, словно просыпающийся пес и осенил лоб крестным знамением. – Не может быть! Где мы?

– В лесу, – упавшим голосом сказал мэтр, тоже не поверивший своим глазам. – Кто бы мог подумать! Матерь Божья, это всё по–настоящему!

– Магия? – повернулся к Раулю брат Михаил. – Отвечайте же!

– Н–нет… Наверное! Не знаю! – мэтр начал тихо паниковать. – Я ничего не понял!

Лес. Очень старый. Колоссальные темные стволы, переплетение ветвей в вышине, никакого подлеска – только корявые дубы–гиганты и более стройные буки. Листьев на деревьях нет, что объяснимо: кругом подтаивающий снег, сугробы с почерневшими гребнями, ледяные потеки на бугристой коре. Гулкая тишина, нарушаемая резкими вскрикиваниями одинокой сойки – чжзэ,чжзэ…

– Спокойствие, – внушительным басом сказал Жак. Насупил густые темные брови, глянул в небеса, послюнявив палец поймал ветерок, ковырнул носком сапога наст на снегу. – Мы где–то недалеко…

– Недалеко? – зачарованно переспросил Рауль. – Примерно там, где Юлий Цезарь брал Алезию?.. Во времени и пространстве?

– Помолчите, мэтр, – жестко оборвал парижанина брат Михаил. – Жак знает, что говорит.

– Угол возвышения солнца, – продолжил верный слуга его преподобия. – Мы очутились в подвале Сен–Вааста в начале часа Первого, после восхода. Видите, лучи пробиваются из–за деревьев? Ранее утро, светило отстоит от горизонта на полную ладонь и два пальца. Ветер ночью дул с полуночного заката, septentrionem occidentem [26]26
  Северо–запад. (лат.)


[Закрыть], направление поутру не менялось – легкий привкус морской соли. Время года одинаковое. Только… Свет какой–то другой, что ли? И пахнет иначе.

– Очень хорошо, – кивнул инквизитор. – Полностью подтверждает мои собственные наблюдения. Предположительно Аррас рядом, на западе. В двух милях, в двадцати или в двухстах, вот вопрос… Мессир Ознар, отчего у вас на лице похоронное выражение и мировая скорбь? Доказано – по Дорогам атребатов можно пройти, не смотря на то, что природа этого явления нам неизвестна!

– Пуща Дуэ, – угрюмо сказал Рауль, сопоставив выкладки Жака и брата Михаила. – Больше негде. Помните слова прево Саварика Летгарда? О чем–то проснувшемся в лесах? Звенья одной цепи.

– Вы поразительно догадливы, – легко согласился преподобный. – Убежден, Жанин Фаст показала вам Дороги неспроста, правда не объяснив в чем их истинное предназначение – думается, ведьма на нашей стороне. Посмотрите внимательно на поляну. У меня возникает чувство, что нечто весьма похожее мы видели совсем недавно…

– Божий круг, – мэтр и мгновения не раздумывал. – Галлы поклонялись звероподобным духам: Церуннос–олень, Эпона–лошадь, бараноголовая змея. Основа их культа – обожествление природы, в том числе и деревьев.

– Цитируете заметки Плиния Старшего на память? – согласно прикрыл глаза брат Михаил. – Анималистические тотемы это прекрасно, но друидами практиковались человеческие жертвоприношения, ритуальный каннибализм и прочие неисчислимые мерзости. Не удивлен, что дебри Дуэ и в наши просвещенные времена жители Артуа считают «дурным местом»…

Прогалина была обширна – шагов в пятьдесят длиной и тридцать в ширину. Создавалось впечатление, что деревья–титаны окружавшие поляну некогда были высажены человеком – равные промежутки между стволами, выверенный овал, некоторые ветви подрезаны еще когда дубки не достигли столь библейских размеров. Тысячу лет назад или даже полторы тысячи!

А вот искусственные дополнения к священным древам позднейшие: вбитые в кору металлические крюки, потемневшие и невзрачные, но ржавчиной не покрытые. Отлиты из серебра, что само по себе необычно. На крюках – человеческие головы, черепа. Темно–коричневые, очень старые, а с ними и относительно недавние, с сохранившимися лоскутьями высохшей кожи и сбившимися в колтуны волосами. На первый взгляд числом в полсотни или чуть поболее.

– Мне это нравится всё меньше и меньше, – сказал Михаил Овернский исследовав один из страшненьких артефактов, висевший на высоте роста человека. Не побрезговал поскрести ногтем покрытую тонкой ледяной коркой скулу на черепе. – Ему не больше года, понимаете? Человека убили, – видимо, принесли в жертву, – прошлой осенью. Гниение плоти остановилось с морозами, сохранность великолепная. Получается, у нас под носом орудует секта язычников?

– Секта? – переспросил Рауль. – Кажется, это понятие применимо лишь к впавшим в ересь христианам.

– Именно к христианам. Именно впавшим в ересь, – четко выговаривая каждое слово ответил преподобный. – Напомните, когда Ремигий крестил Хлодвига Меровея, первого короля франков? Правильно: в четыреста девяносто шестом году от Рождества. Сейчас – тысяча триста сорок восьмой. Никто не убедит меня в том, что адепты искорененного столетия назад язычества могли уцелеть и пронести свое сатанинское учение через неполные девять веков!

– Вывод: это был неизвестный нам магический ритуал, а вовсе не акт поклонения древним галльским божествам! – воскликнул мэтр. – Не ересь, ваше преподобие! Колдовство!

– Bravissimo, как говорят в Италии, – удовлетворенно кивнул инквизитор. – У вас хороший потенциал, мессир – если так и дальше пойдет, смело принимайте постриг, а протекцию в Sanctum Officium я вам обеспечу, из вас получится блестящий следователь Трибунала. Шучу, шучу, не надувайте губы… Suum cuique [27]27
  Каждому свое (лат.)


[Закрыть], как справедливо указал Марк Туллий Цицерон в трактате «О природе богов». Не зря мы здесь оказались, мессир Оз…

– Тихо! – поднял руку Жак, невежливо перебив брата Михаила. – Слышите?

Рауль, державший правую руку на эфесе клинка вдруг ощутил, как меч сам по себе подтолкнул его в ладонь. По предплечью прокатилась теплая волна, однозначно расцененная как магическое воздействие.

Что за чудеса? Самый обычный меч, выкованный в Реймсе известным мастером–оружейником прошлого столетия Робером Флери! Отец и дед Рауля никогда и единого намека не давали, что на старинный клинок наложены чары! В любом случае этот факт обнаружился бы давным–давно, едва у Ознара–младшего в ранней юности проявились немалые способности к волшебству!

– Замрите, – на лице Жака, и так не блещущем очарованием, появилось угрюмо–зверское выражение. Примерно так же он выглядел, когда англичане захватили замок Вермель и Жак был готов вместе со своей комитивой броситься на людей графа Арунделла не обращая внимания на огромное численное превосходство данников короля Эдуарда. – Тут кто–то есть…

Цок–цок. Стучат подковы по камню – между дубов рощи друидов лежит множество плоских валунов, скрытых тонким покровом хрупкого снега. Лошадь идет шагом, неторопливо, уверенно. Пофыркивает, когда всадник слегка натягивает поводья, направляя.

Надоедливая сойка умолкла.

Цок–цок.

– Dei Domine, Maria Virgina, – ахнул преподобный. – Мы, вроде бы, именно его искали?..

На противоположную сторону поляны выехал здоровенный статный конь, по виду – потомок фландрийских тяжеловозов и кастильской породы, вобравший все достоинства предков: неимоверно широкая грудь при высокой холке, масть отливающая синевой воронова крыла. Упряжь простая, без украшений. Черные кожаные шоры на глазах.

…Меч Рауля Ознара опять проявил несвойственные холодному оружию качества – почудилось, будто клинок самостоятельно выскочил из ножен, оказавшись в руке.

Под перчаткой мэтра слабо светился закрепленный на оплетывающем гарду ремешке металлический значок похожий на букву иудейского алфавита «алеф» – от него и накатывали импульсы неизвестной магии!

Всадник был под стать коню – человек могучего сложения, высокий и широкоплечий. Доспехи черненые – поверх кольчуги широкий горжет на груди, архаичный шлем–топфхельм закрывающий полукруглой маской лицо. Такие рыцарские шлемы вышли из употребления знатью еще со времен крестового похода короля Людовика IX Святого. Кольчужные чулки. Наручи с серебряными насечками. Роскошный плащ не черный, как показалось изначально, а темно–пурпурный, цвета ночного моря.

А поверх укрытого намётом шлема – сверкающая в солнечных лучах корона высокопробного, чистейшего золота. Девять зубцов в виде тройных листиков – каких именно издалека не разглядеть.

Запах настоящей, нешуточной угрозы ощущался физически – Рауль видел призванным на помощь «вторым зрением» как натягиваются и вздрагивают нити магической energia, опутавшей прогалину. Оживали деревья, протягивая к незваным гостям языческого святилища лапы–ветви, злорадно скалились черепа на серебряных крючьях, воздух стал подобен киселю – каждое движение давалось с трудом.

Приостановившийся было Пурпурный Король чуть тронул коня шпорами. Двинулся на троицу пленников Дороги.

– Я глохну, ничего не слышу, – очень громко сказал брат Михаил, коснувшись пальцами ушей. – Изыде, сатана! Именем Господа нашего…

– Мессир, – Рауля привел в себя тяжеловесный подзатыльник. Жак постарался – ручища у слуги преподобного медвежья. – Вы нас сюда притащили, вам и выводить! Давайте же! Если есть путь в лес, значит и проход обратно найдется!

Из–за деревьев показались звериные силуэты – волки? Не похожи эти мохнатые страшилища на волков – лапы длиннее, морды безобразные, зрачки отсвечивают красным. Оборотни?

– Давай–давай, – Жак отбросил всякую куртуазию, оттаскивая мэтра и брата Михаила к сероватым камням в центре поляны. – Парижский школяр, думай! Верни нас обратно!

Король на вороном коне подошел на тридцать шагов. Глаз в прорезях черного шлема видно не было.

Оборотни замкнули кольцо.

Меч Рауля в самом буквальном смысле этих слов рвался из руки – клинок настойчиво требовал битвы. Знак «Алеф» сиял подобно звезде, исходя волнами незнаемой магии.

Удар шпорами. Вороной сорвался в галоп. Король выхватил меч и занес для удара.

Рауль, вцепившись левой рукой за плечо Жака, а правой в пелерину Михаила Овернского сделал шаг назад, к камням.

Клинок Пурпурного короля пронзил пустоту.

* * *

Кромешная темнота. Темнота и запах склепа.

– Ух, – послышался голос Жака. Знакомый звук: удар кремня о кресало, замелькали желтые искорки. – Я чуть не умер от страха, а в земной жизни я немногого боюсь…

Вспыхнул отрез промасленной тряпки, вынутой Жаком из сумки на поясе.

Подвал базилики Сен–Вааст. Начало Дороги.

– Знаете что? – выдохнул брат Михаил, смахнув пот со лба. Взгляд преподобного сменился с полубезумного на обычный, осмысленный и внимательный. – У нас огромная фора. Эта тварюга Дорогами атребатов пользоваться не умеет. Иначе мы бы уже разговаривали с апостолом Петром перед райскими вратами. Рауль, вы молодец.