Текст книги " Легенды авиаторов. Игровые сказки-2."

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

1976 года от рака. После ее смерти нашли одну коробку, которую Нэнси хранила тридцать

лет. Там был сделанный от руки список пилотов – тех, кого Нэнси призвала на службу в

сороковом. Были вырезки из газет, фотографии, некрологи на тех, кто погиб, находясь под

командой Нэнси. Она помнила их всех – все эти годы.

© А. Мартьянов. 11.06. 2013.

82. «Итальянский истребитель»

– Говорят, Билл, ты теперь специалист по итальянским самолетам! – такими словами

приветствовал штаб-сержанта его друг, товарищ младший лейтенант Вася.

– Ну, полетал на бомбардировщике Розателли, и что? – отозвался Билл Хопкинс. —

Если уж на то пошло, слухи о том, что итальянцы делали плохие самолеты, летать на

которых в состоянии были только сами итальянцы, и то из непонятного патриотизма, —

так вот, эти слухи несколько преувеличены.

– Только не пытайся убедить меня в том, что не предпочел бы что-нибудь американское.

– Предпочел бы, – признал Билл, – но Розателли действительно делал неплохие

самолеты. И это – факт.

К друзьям приблизилась Брунгильда Шнапс: шлем под мышкой, волосы растрепаны.

– Удачно полетала! – объяснила она, кивнув друзьям в знак приветствия. Они даже не

стали уточнять, какой смысл фройляйн Шнапс вкладывает в эти слова. – Вы сейчас

говорили о Челестино Розателли?

– Он, конечно, не так великолепен, как Антон Фоккер, – попытался съязвить Вася, но

Брунгильда отмахнулась:

– Любовь иррациональна, можете не иронизировать... Челестино Розателли был

действительно выдающимся конструктором. Из тех, из первых. Он родился в 1885 году в

Бельмонте, и родители – которых звали Бернардино и Аполлония (думаю, прекрасные

люди), – рано заметили у сына выдающиеся способности к математике. Они поддержали

его, помогли поступить в Промышленную школу в Риме. Кстати, он блестяще учился и

даже получал стипендию. В 1910 году защитил диссертацию, предоставив проект

металлического виадука. От металлических мостов Розателли перешел к проектированию

самолетов и получил звание лейтенанта...

– Ох уж это стремление итальянцев раздавать военные звания! – вставил Билл Хопкинс.

– ...и в 1916 году работал над самолетом S.V.A. вместе с конструкторами Умберто

Савойя и Родольфо Вердуцио. А потом Розателли сделался ведущим конструктором

«Фиата» и оставался таковым до самой своей смерти в 1945 году. Он умер в Турине 23

сентября, причину смерти не знаю... Хотя в сорок пятом году умирали и от естественных

причин. Как ни странно... А о каком самолете вы сейчас говорили?

Вася ответил:

– Решили вот попробовать C.R.32.

– То есть, Caccia Rosatelli, «Качча Розателли», – подхватила с энтузиазмом Брунгильда

Шнапс. – «Истребитель Розателли». Самолетик был настолько известным, что его

называли без имени – просто «Итальянский истребитель».

– Товарищ Вася упорно хочет, чтобы я летал на биплане, – наполовину в шутку

пожаловался американец.

Брунгильда пожала плечами:

– Это был выдающийся биплан. Точнее, полутораплан. Не вижу ничего зазорного в том,

чтобы попробовать его. В своем роде C.R.32 стал вершиной творчества Розателли. Синьор

Челестино сделал уменьшенный вариант своего же полутораплана C.R.30. Который,

кстати, как и большинство основных итальянских машин в тридцатые, участвовал в

гонках... Для C.R.32 – по сравнению с C.R.30 – сократили площадь несущих

поверхностей, укоротили фюзеляж, а мотор остался тот же – двенадцатицилиндровый

«Фиат» А.30RA жидкостного охлаждения. Шестьсот лошадиных сил. Самолет стал легче

и быстрее по сравнению с предшественником. 28 апреля 1933 года он поднялся в воздух

над заводским аэродромом в Турине.

– И с тех пор стал предметом патриотической гордости итальянцев, – в тон Брунгильде

вставил Вася.

– Не поверите, товарищ младший лейтенант, – обернулась к нему фройляйн Шнапс, —

но C.R.32 поступили сначала не к соотечественникам, а к китайцам.

– B.R.20 – японцам, C.R.32 – китайцам, – протянул Хопкинс.

– А что делать? – Брунгильда пожала плечами. – Муссолини позарез требовалась

валюта, поэтому он был заинтересован в экспорте. И в тридцать четвертом итальянские

авиационные советники, приглашенные правительством Чан Кайши, помогли заключить

сделку. Муссолини даже задержал перевооружение собственных ВВС, чтобы поскорее

поставить самолеты китайцам. Вот почему на первых C.R.32, которые вышли из

заводских цехов, были двенадцатилучевые белые китайские солнца. Эти самолеты были

вооружены двумя пулеметами «Виккерс»; на них установили дополнительные радиаторы

для жаркого климата. И весной тридцать пятого «Фиаты» прибыли в Китай.

– А дальше, небось, повторилась история с B.R.20 и японцами, – заметил Билл Хопкинс.

– Итальянские самолеты у них не прижились.

– Восток – дело тонкое, – хмыкнул Вася.

– В какой-то мере, – кивнула Брунгильда. – Смесь из бензина, бензола и спирта, на

которой работал двигатель А.30RA, в Китае больше нигде не применялась. Ну и уровень

подготовки у китайцев не дотягивал до современной машины. Поэтому уже в июле

соглашение было расторгнуто. Таким образом, пикантная ситуация «китайские C.R.32

против японских B.R.20» не сложилась.

– Мы можем ее воспроизвести, – предложил Вася. Азарт загорелся в его глазах. – Что

скажешь, Хопкинс?

Американец неопределенно пожал плечами.

– А вот в родной Италии судьба C.R.32 сложилась прекрасно, – продолжала

Брунгильда. – К концу тридцать пятого этот самолет стал самым массовым истребителем

у себя на родине.

– Мне кажется, он слабовато вооружен, – заметил Вася. – Два пулемета калибра 7,69

миллиметров – это как-то несерьезно.

– Итальянцы тоже так решили, – кивнула Брунгильда, – поэтому на следующей

модификации – C.R.32bis – установили еще два «Виккерса» поверх нижнего крыла. Да,

и еще усовершенствовали двигатель: он допускал трехминутный взлетный форсаж до

восьмисот лошадиных сил. Плюс новый карбюратор и подшипники. Продолжительность

полета увеличилась.

– А крыльевые пулемѐты создали дополнительное сопротивление, – сказал Хопкинс, —

и скорость наверняка упала.

– Ну да, – кивнула Брунгильда. – Но итальянцы пошли на это. В тридцать седьмом

фюзеляжные пулеметы заменили на крупнокалиберные – 12,7 миллиметров.

– Жажду послушать про Испанию, – заметил Вася. – Вот ведь был универсальный

полигон для военных новинок тридцатых годов!..

– Разумеется, C.R.32 там побывали, – сказал Билл Хопкинс. – С августа тридцать

шестого они действуют с аэродрома под Севильей. Испанцы называли их «Чирри» —

«сверчок». Начали «Чирри» со славных битв с «Ньюпорами» и «Девуатинами». У

республиканцев были чертовски устаревшие самолеты, итальянцы сбивали их без труда.

– Ничего подобного, – запротестовал Вася. – Вовсе не без труда. И тоже несли потери.

И вообще, они предпочитали летать группами по двенадцать самолетов, а республиканцы

– буквально по одному-два. А потом – неприятный сюрприз: 28 октября 1936 года

четыре незнакомых бомбардировщика разнесли аэродром Таблада, где как раз

формировалась эскадрилья C.R.32, третья по счету. Это был туполевский СБ, и по

скорости он превосходил C.R.32. Чем и пользовались советские летчики – на СБ они

ухитрялись преследовать «итальянский истребитель»!.. Дальше – больше: появился И-16,

и в ноябре он навязал итальянцам непривычную для них тактику боя на вертикалях.

– А как «итальянский истребитель» взаимодействовал с И-15? – спросил Билл Хопкинс.

– Вроде бы, они должны быть более-менее сходны.

– По большому счету, истребитель Розателли ни на кого из своих «ровесников» не

похож, – ответила Брунгильда. – Что до И-15, то C.R.32 превосходил его по скорости на

малых высотах, но уступал в горизонтальной маневренности. Зато И-15 был легче почти в

полтора раза, а мотор у него был мощнее. Отсюда у советского истребителя меньше

радиус виража, выигрыш в скороподъемности... В общем, в ближнем маневренном бою на

горизонталях И-15 как будто выигрывал у C.R.32. Зато в пикировании C.R.32, куда более

тяжелый, разгонялся гораздо быстрее: это был самый обычный прием, которым

итальянские пилоты выходили из боя. И здесь И-15 за ними угнаться здесь не мог.

– А И-16? – ревниво поинтересовался Вася. – Мемуары некоторых из наших почитать

– так против И-16 в небе Испании вообще не было приема.

– Против любого самолета есть прием, – ответила Брунгильда. – Уж вам ли не знать!..

Республиканские пилоты, летавшие на И-16, описывали особенности боя с истребителем

Розателли. И-16 уступал ему в маневренности на горизонталях, но выигрывал в скорости

на всех высотах и в вертикальном маневре. От него C.R.32 в пикировании уйти уже не

мог. Зато у C.R.32 имелась значительная огневая мощь.

– Крупнокалиберные пулеметы «Бреда», – кивнул Вася.

– В боекомплект которых входили в том числе разрывные боеприпасы, – добавила

Брунгильда. – Но это преимущество можно было использовать только при стрельбе

сверху вниз – начальная скорость пули у этой системы была невысокой.

– Зато у И-16 пулеметы были по тем временам новые – ШКАСы, – сказал Вася.

– Зато их было всего два, – парировала Брунгильда. – Кроме того, C.R.32 при стрельбе

почти не раскачивался и, соответственно, стрелял более точно. Советским же

истребителям устойчивости не хватало, поэтому для хорошей стрельбы приходилось

подходить вплотную.

– Ладно, – насупился Вася. – Какие еще достоинства имелись у этого вашего

«итальянского истребителя»?

– Он вовсе не мой, а итальянский, – парировала Брунгильда. – Но вот еще информация

к размышлению: дальность полета у C.R.32 в полтора раза больше, чем у обоих советских

истребителей. Цельнометаллическая конструкция обеспечивала лучшую живучесть.

Однажды, например, C.R.32 столкнулся в воздухе с И-16. «Ишак» рухнул, а «Фиат»

вернулся на базу на честном слове и на трех крыльях. Зато у итальянцев не было

бронезащиты.

– Насколько я припоминаю, наши мечтали хорошенько покопаться во вражеском

самолетике, – заметил Вася. – И, кажется, в марте тридцать седьмого нам наконец

повезло: пятеро итальянцев заблудились в тумане и сели на республиканский аэродром

под Гвадалахарой. Пара ухитрились удрать, а три попали в руки противника. Советские

летчики, а затем специалисты исследовали эту машину и не нашли в ней ничего особенно

выдающегося.

– Я думаю, – вполне серьезно сказал Билл Хопкинс, – для того, чтобы выделывать

чудеса на итальянском самолете, действительно нужно быть итальянцем.

– Как бы там ни было, а «Чирри» были самым массовым типом самолета той войны, —

сказала Брунгильда. – К концу конфликта C.R.32 уже стремительно устаревал: немцы

запустили Bf.109, те же итальянцы – G.50 и C.200. К маю тридцать девятого выпуск

«итальянского истребителя» прекратили. Всего было построено более тысячи двухсот

самолетов.

– А во время Второй мировой? – поинтересовался Хопкинс.

– Последний регион их боевого применения – Эфиопия, – ответила Брунгильда. – До

апреля сорок первого. Хотя в Испании, где итальянцы оставили довольно много

самолетов, в качестве учебного C.R.32 летал до 1953 года. Это правда был очень хороший

биплан.

© А. Мартьянов. 01.07. 2013.

83. Аист

– Вам придется полетать на фиатовском бомбардировщике B.R.20, – сообщил майор

Штюльпнагель. – И мне не интересно, нравится он вам или нет, штаб-сержант.

Билл Хопкинс смотрел на «Карлсона» с кислым видом.

– Но почему, осмелюсь поинтересоваться, господин майор?

– Считайте это... как там выражается ваш друг младший лейтенант Василий?.. Считайте

это ответственным поручением, – величаво бросил Штюльпнагель. – Я понимаю и где-

то даже одобряю ваше стремление летать на самолетах новейшей конструкции, быстрых,

смертоносных и самоубийственных. Но мы не можем забывать о тридцатых.

– Еще бы, – тихонько пробурчал себе под нос Хопкинс, – ведь кое-кто в тридцатых так

и застрял.

– Вы что-то сказали, штаб-сержант? – осведомился «Карлсон».

– Совершенно ничего, – заверил его Билл Хопкинс.

Майор Штюльпнагель кивнул и пошел прочь. Уже издалека донесся его трубный глас,

распекающий кого-то из новичков.

Хопкинс почесал в затылке. Перспектива летать на не слишком удачном фиатовском

бомбардировщике его совершенно не вдохновляла.

– Что, молодец, буйну голову повесил? – Дракон подобрался незаметно.

– Тебе, Горыныч, не нужно выбирать самолеты, – посетовал Билл Хопкинс. – Паришь

себе в небесах вольной птицей, а ковыряться можешь в любом моторе. Кто возразит

дракону?

– И в самом деле – кто? – самодовольно подтвердил Змей Горыныч. – Но ты не

ответил на мой вопрос: какая беда постигла тебя, удалец?

– Что скажешь о B.R.20? – вопросом на вопрос ответил Хопкинс.

– Ну, так себе, – отозвался Горыныч. – Итальянцы называли его «Чиконья» – «аист».

Чуть более оригинально, чем «Фалко» – «Сокол». Поэтический народ!

– Мне не до шуток, – вздохнул Билл. – Предстоит на нем летать. Личное указание

Штюльпнагеля.

– Ну, полетай, полетай, – сказал Горыныч. – Дело хорошее. Видишь ли, Билл,

дружище, гражданская война в Испании научила весь цивилизованный мир, что

стратегические бомбардировки – это очень эффективно. Бесчеловечно – да, но

чертовски эффективно. Поэтому фирма «Фиат» очень быстро, уже в тридцать шестом,

начала работу над средним бомбардировщиком с высокой скоростью и прочной

конструкцией. Таковы, во всяком случае, были их намерения.

– И получилось? – осведомился Билл Хопкинс.

– Не слышу в твоем тоне энтузиазма, – укорил его дракон. – В какой-то мере

получилось... Главный фиатовский конструктор по имени Челестино Розателли создал

свою «Чиконью» в рекордные сроки. Кстати, B.R. в названии самолета как раз и означает

«Bombardamento Rosatelli» – «бомбардировщик Розателли». У этого самолета имелась

основа: по большому счету, Розателли переделал свой же транспортный самолет,

выпущенный фирмой в прошлом году. И уже в феврале тридцать шестого прототип

поднялся в воздух. Затем его перегнали в испытательный центр в Гвидонии, а в сентябре

того же года начали серийное производство.

– Быстро, – вставил Хопкинс. – Это-то и настораживает.

– У «Фиата» была тайная цель – заменить своими бомбардировщиками знаменитые

«Савойи» S.M.79.

– Но это же совершенно разные машины! – воскликнул Хопкинс. – S.M.79 —

трехмоторный, неубиваемый монстр, способный уйти на одном моторе, даже если его

искусали со всех сторон и вывели из строя на девяносто процентов. А «Чиконья» —

двухмоторный...

– И тоже достаточно неубиваемый, – подхватил дракон. – Ты хорошенько его

рассмотрел? Низкоплан металлической конструкции, немного полотняной обшивки... На

первых сериях дюралевое покрытие занимало около пятидесяти квадратных метров, а

почти четырнадцать было полотняным. Потом дюрали добавили, стало свыше семидесяти

квадратных метров. Но от полотна до конца не отказались. Вообще Розателли не строил

иллюзий касательно возможностей итальянской промышленности, поэтому его самолет

технологически довольно консервативен. Сложных штампованных и литых узлов нет, нет

и несущей металлической обшивки. – Дракон шевельнул крыльями, подняв ветер. —

Фюзеляж имел каркас, сваренный из стальных труб. Внешне машина угловатая и даже

немного похожая на французские, то есть, назовем вещи своими именами, отчасти

уродливая.

– О чем я и говорю, – горестно вздохнул Билл Хопкинс.

– Да ладно тебе! – перебил дракон. – Это же итальянская машина. У них за каждым

бомбардировщиком стоял, во-первых, коммерческий пассажирский самолет, а во-вторых,

– гоночный, приспособленный для рекордов. Как они сочетали все три идеи – я не

очень понимаю. Но им это удавалось.

– Поэтому и машины у них были не очень, – сказал Билл Хопкинс.

– Ты чертовски несправедлив, интересные машины! – горячо возразил дракон и даже

выдохнул немного пламени – для убедительности. – В них можно было много чего

понапихать: пассажиров, бомбы, дополнительные бензобаки.

– И пулеметы, – криво улыбнулся Билл Хопкинс.

– Без пулеметов никуда, – подтвердил дракон. – Две задние пулеметные точки, обе

убираемые. Имелся носовой пулеметик калибром 7,69 миллиметров. И наконец четвертый

– в нижней люковой установке, которую именовали «челюсть»: в боевом положении

«челюсть» опускалась на шарнирах и открывала пулемет.

– А бомбы? – поинтересовался Билл Хопкинс.

– Вижу, постепенно самолет становится тебе не безразличен, – ухмыльнулся дракон. —

Тысяча шестьсот килограммов бомб в разных комбинациях. Подвешивались

горизонтально и сбрасывались с помощью пневмомеханизма. Имелись бомбоприцел,

довольно примитивный, передатчик, приемник и радиокомпас с указателем курса. Экипаж

– пять человек: пилот, бомбардир, штурман-бортрадист-второй пилот, два стрелка.

Бомбардир сидел впереди и вел огонь из переднего пулемета, ну и сбрасывал бомбы.

– Двигатель, конечно, «Фиат», – Хопкинс заговорил о том, что было ему ближе всего.

– Ну а ты как думал? «Мерседес-бенц», что ли? Конечно, «Фиат», – дракон коротко

засмеялся. – Восемнадцатицилиндровые радиальные Fiat A.80 воздушного охлаждения

– тысяча лошадиных сил. В июне тридцать седьмого один самолет «Чиконья» был

нарочно доставлен в Бенгази, а еще две – в Кастельбенито в Триполи. Чтобы

посмотреть, как этот самолет покажет себя в тропических условиях.

– Ну и как? – спросил Хопкинс. – Почему-то у меня плохие предчувствия.

– И правильно, что плохие, – кивнул Горыныч. – Радиальные двигатели начали

отказывать. Жара, пыль. Их пытались доработать для эксплуатации в условиях пустыни,

но ничего не получилось.

– И что? – насторожился Хопкинс.

– Не переживай, – сказал Горыныч. – Тебе же не придется летать в пустыне! Самолет

быстрый для своего времени – до четырехсот километров в час. Кстати, парочка B.R.20

была специально подготовлена для спортивных состязаний в августе тридцать седьмого.

Вместе с «Савойями» их выставили на знаменитую гонку Истр – Дамаск – Париж. Без

вооружения, что облегчило самолеты и позволило взять больше топлива. Кстати,

переделали нос – чтобы обеспечить лучшую аэродинамику. Первый экипаж гонщиков —

подполковник Роланди, подполковник Бонини и ассистент Росси; второй экипаж —

подполковник Гаэта, подполковник Квеста, лейтенант Цоппи и сержант Бордони. В

первом экипаже трое, во втором четверо – не знаю, почему.

– Интересно, что несмотря на мирную цель – участие в гонках – самолеты оставались

военными, – заметил Билл Хопкинс.

– Можешь считать это еще одной приметой «универсальности» итальянцев, – отозвался

Горыныч. – Кстати, на гонке они себя не проявили: в Дамаск прибыли шестым и

седьмым номерами, после чего их моторы вышли из строя. В Париж «Чиконьи» уже не

полетели... Имелся еще один сугубо мирный вариант самолета – B.R.20L. Его выпустили

в тридцать девятом в единственном экземпляре. У него даже было личное имя – «Санто

Франческо». В марте того же года он совершил беспосадочный перелет из Гвидонии в

Аддис-Абебу. Это четыре с половиной тысячи километров. Доставил матрицы двух

ежедневных газет.

– И долго летел?

– Одиннадцать с половиной часов. Но, в общем, это так – штрих к портрету самолета,

– добавил дракон, – потому что «Санто Франческо» был единственным в своем роде. В

Испании с лета тридцать седьмого летали шесть B.R.20, так сказать, обычного типа. По-

настоящему они начали боевую работу с двадцать шестого ноября – летали с аэродрома

Тудела бомбить республиканские цели. Причем летали они обычно без истребительного

эскорта. На высоте четыре тысячи метров советские И-15 угрозы для них не представляли.

В апреле тридцать восьмого эти же самолеты действовали на фронте в районе Эбро. В

июле их впервые использовали для фоторазведки.

– Удачно? – спросил Хопкинс.

– Да, – кивнул дракон. – Снимки оказались четкими. В общем, самолет показал себя и

скоростным, и прочным. Во время базирования на аэродроме Тудела потеряли только

одну машину, и ту во время аварии на взлете. В июле тридцать восьмого прибыло еще

семь B.R.20. Итальянцы свой самолет любили. Хотя на вибрацию экипажи жаловались —

она здорово выматывала на дальних полетах. При полной боевой нагрузке самолет

разбегался долго, высоту набирал медленно. Рыскал на взлете и посадке. Но вообще

B.R.20 им нравился: позволял точно бомбить благодаря горизонтальной подвеске бомб,

был устойчив... А вот кто действительно невзлюбил B.R.20, так это японцы.

– Японцы-то каким боком? – изумился Билл Хопкинс.

– Таким, что Япония заинтересовалась этим самолетом, и не только после Испании, но и

раньше – в связи с авиационными гонками. Им требовался бомбардировщик с большой

дальностью полета, поскольку они воевали с Китаем, а Китай – большая страна. В конце

концов, японцы подписали с «Фиатом» договор на поставку семидесяти пяти B.R.20 – с

моторами и запасными частями. Сумма была астрономическая – 182 миллиона лир.

– Страшно подумать, сколько это в иенах, – вставил Билл.

– Учитывая, что расплачиваться японцы предложили поставками маньчжурской сои... —

Дракон хмыкнул. – В начале тридцать восьмого года первые «японские» B.R.20 прибыли

в Китай. Их везли в разобранном виде морем, доставили в Маньчжурию и собрали на

аэродроме Чушудзу в присутствии итальянских специалистов. Итальянцы же переучивали

японские экипажи. В Японии самолет назвали «Тип I» («I» означало «Италия»). Однако

японские экипажи сразу не полюбили итальянскую машину: считали ее слабо

вооруженной и легко уязвимой.

– Вот это да! – удивился Билл Хопкинс.

– Полотняная обтяжка делала машину пожароопасной, – повторил дракон. – Японская

пресса вообще писала, что итальянцы поставили «тряпичные самолеты». Что было

неправдой. В сентябре тридцать девятого «Тип I» был снят с вооружения.

– Думаю, тут какая-то личная несовместимость машин и экипажей, – сказал Билл

Хопкинс.

– А итальянцы вообще обожали свои машины, – добавил Горыныч. – Ставили

гоночные рекорды на тяжелых бомбардировщиках, ухитрялись крутить на них «мертвые

петли», летали на сумасшедшие задания... К началу Второй мировой войны этот самолет

все еще был на вооружении у Regia Aeronautica – и, кстати, вовсе не считался

устаревшим. Он участвовал в операции против Франции – 13 июня 1940 года, например,

девятнадцать этих самолетов бомбили базы в Файенсе и Эйре. В октябре того же года

восемьдесят B.R.20 отправились в Бельгию, чтобы вместе с самолетами Люфтваффе

действовать против Англии.

– Ой, что-то мне боязно за итальянцев, – вставил Билл Хопкинс не без иронии.

– Правильно боязно, – согласился дракон. – С навигацией у итальянских пилотов дела

обстояли не очень. Это были не те высококлассные летчики, которые участвовали в

гонках и дальних перелетах, а совершенно обычные ragazzi.

– Твой итальянский язык, Горыныч, меня пугает и ввергает в штопор, – заметил штаб-

сержант.

– «Парни», – перевел дракон. – Во время перелета в Бельгию было потеряно несколько

B.R.20, а потом стало очевидно, что и для слепых полетов эти самолеты оборудованы

плохо. При первом же ночном рейде шестнадцати B.R.20 на Гарвич – это был конец

сорокового года, – один итальянский самолет разбился сразу после взлета, два

заблудились при возвращении. Одиннадцатого ноября над тем же Гарвичем B.R.20

встретились с «Харрикейнами», и добром это не закончилось: пять из десяти B.R.20 были

сбиты.

– Звучит неутешительно, – сказал Билл Хопкинс.

– Поэтому B.R.20 отправили в Грецию – где им пришлось иметь дело с «Гладиаторами»

и «Харрикейнами». «Гладиатор» был более-менее равным противником, а вот

«Харрикейн» уже превосходил B.R.20... Кроме того, мы могли бы наблюдать «Чиконьи»

на Мальте и в Сахаре, обычно вместе с самолетами Люфтваффе... – Дракон вдруг

засмеялся: – Да, и несколько этих самолетов, можешь себе представить, оказались в

России в августе сорок второго: в основном для разведки. В России по обыкновению

стояла плохая погода, самолетам приходилось взлетать с замерзшими шасси и оружием. В

общем, в основном этим B.R.20 пришлось участвовать в отступлении Итальянского

экспедиционного корпуса...

– Звучит бесславно, – вставил Билл Хопкинс.

– К середине войны B.R.20 использовались преимущественно для разведки и патруля, —

сказал дракон. – Ну и для обучения. В общем и целом самолет дотянул до конца войны.

Всего их было выпущено пятьсот восемьдесят экземпляров. И все погибли: в музеях ни

одного не сохранилось.

– Горыныч, я впечатлен твоим рассказом, – признался Билл Хопкинс, – но все равно не

очень понимаю, как мне летать на такой машине.

– Ты должен проникнуться духом итальянского самолета, – проникновенно произнес

Горыныч. – Почувствовать то, что было дано итальянским пилотам, и то, чего оказались

лишены японцы. «Чиконья» – это особенный стиль, если угодно.

– Вот пусть бы Карлсон на нем и порхал, – буркнул штаб-сержант.

– По-прежнему не наблюдаю энтузиазма, – сказал Горыныч. – Да ладно тебе, Хопкинс!

Давай, бери B.R.20 и взлетай! А я прикрою.

© А. Мартьянов. 01.07. 2013.

84. Итальянец-авария

– Такое впечатление, что итальянцы могли летать хоть на гробах, лишь бы те были

отечественного производства, – заметил Франсуа Ларош. – Вот это, скажу я вам,

патриотизм!

Билл Хопкинс хлопнул его по плечу:

– Что, камрад, вас тоже усадили на итальянский самолетик?

– Я добровольно, – ответил Франсуа. – В рамках закрытого теста. И соглашусь с

японцами и китайцами, которые от итальянских машин отказывались, что называется,

всеми руками и ногами. Это не самолет, а летающий ужас.

– Ужас, летящий на крыльях ночи! – радостно подхватил товарищ младший лейтенант

Вася. – А я что говорил?

– Что бы вы, камрад Вася, ни утверждали, но «Бреда» Ba.65 – это самолет-убийца, —

ответил Ларош с очень серьезным лицом. – И убивает он в первую очередь не вражеских

летчиков, а своих собственных.

– Между прочим, – вступил Билл Хопкинс, – напрасно вы, друзья мои, утверждаете,

что итальянский патриотизм простирался слишком далеко за грань здравого смысла. Ba.65

не любили даже итальянские летчики.

– Ну ничего себе, – пробормотал Ларош.

– Как и англичане, итальянцы постоянно пытались создать самолет, который был бы, что

называется, «одной прислугой за все», – продолжал Хопкинс. – У итальянцев это

дивным образом несколько раз получалось. Вообще идея исходила от полковника Амедео

Мечоцци. Полковник был авиатором и, полагаю, мыслителем.

– Римским мечтателем, – вставил Вася, но Хопкинс отмахнулся от этой реплики как от

несущественной:

– Именно Мечоцци разработал концепцию штурмовика, способного наносить удары по

вражеским целям на расстоянии до трехсот километров от линии фронта. Это, в общем,

даже не самолет поля боя, а летающий каратель.

– Звучит зловеще, – хмыкнул Вася.

Американец пожал плечами:

– Сама по себе идея, кстати, здравая. Самолет предполагалось сделать хорошо

вооруженным, быстрым и желательно маневренным, чтобы он мог уйти от вражеских

истребителей.

– То есть, штурмовик, действующий без истребительного прикрытия, – уточнил

товарищ младший лейтенант.

– Именно, – кивнул Хопкинс. – Создать такой самолет попробовали на двух фирмах —

«Капрони» и «Бреда». У «Капрони» не получилось и они сразу бросили эту затею, а на

«Бреде» продолжили. Конструкторы Антонио Парано и Джузеппе Панцери вплотную

занялись разработкой такого самолета. Начали, естественно, с двигателя и выбрали

французский.

– Французский двигатель не сделал Ba.65 более близким моей душе, – вставил Франсуа

Ларош.

– Ничего не поделаешь... – Хопкинс вздохнул. – Это был четырнадцатицилиндровый

«Гном-Рон» мощностью в восемьсот восемьдесят лошадиных сил. В сентябре тридцать

пятого пилот-испытатель «Бреды» Амброджио Коломбо поднял самолет в воздух, а в

конце октября его уже передали военным.

– Итальянцы, кстати, никогда не тянули резину, – заметил Вася. – Я не устаю

поражаться скорости, с которой они принимали решения. Японцы, не в обиду капитану

Хирате будь сказано, вокруг каждого самолета разводили жуткие интриги, у наших тоже

дело периодически зависало на переделках... Немцы... но не будем о немцах. А итальянцы

– раз-два – и в серию!

– Только вот оправдывалась эта стремительность далеко не всегда, – заметил Хопкинс.

– Сначала вояки пришли от Ba.65 в полный восторг: бомбер выдавал скорость свыше

четырехсот километров в час! Поэтому даже обсуждался вопрос: а не использовать ли нам

такое сокровище в качестве истребителя? Следите за мыслью: итальянцы действительно

любили универсальность. Возможно, на их менталитет оказал сильное влияние Леонардо

да Винчи.

– Можете не иронизировать, сэр, – сказал Вася. – Лучше переходите к той части

истории, когда соколы Муссолини испытали сильное разочарование в новом самолете.

– Соколы как раз никакого разочарования не испытали, – возразил штаб-сержант, – а

вот рядовые летчики – да. Сначала определили возможности Ba.65. Показательный бой с

бипланом «Фиат» C.R.32 позволил сделать вполне предсказуемый вывод: «Бреда»

превосходит «Фиат» в скорости, но чудес на виражах показать не в состоянии – тут

биплан однозначно выигрывает. Поэтому вполне логично было решено, что Ba.65 станет

перехватчиком скоростных неманевренных целей.

– То есть, вражеских бомбардировщиков, – кивнул Вася. – А еще конкретнее —

советских СБ в небе над Испанией. Я просто кожей чувствую, как мы ступаем на

знакомую почву.

– Да, – подтвердил Хопкинс, – и вот тут, Вася, мы возвращаемся к «соколам» и

рядовым пилотам. Ba.65 может быть хорош только в руках опытного летчика, фактически

– виртуоза. Обычные строевые пилоты на этой машине бьются только так. Комиссии

расследовали аварию за аварией, и вывод всегда был один и тот же: самолет очень плохо

управляем. Ну, – он обвел глазами собеседников, – как поступили бы французы,

русские, немцы, американцы?

– Русские бы стали дорабатывать самолет, попутно наказав виновных в сдаче в серию

«сырой» машины, – сказал Вася. – Немцы, пожалуй, тоже... Американцы, наверное,

заменили бы машину.

– А вот итальянцы прислали в строевые части опытных пилотов, которые должны были

обучить «желторотиков» правильному и безопасному пилотированию Ba.65, – сказал

Хопкинс. – Вообще-то поговаривают, что и пилоты были «хороши»: молодые,

самоуверенные, каждый считал себя готовым «соколом», а на «стариков»-инструкторов

посматривал свысока.

– Знаете, друзья мои, что я думаю? – вступил Франсуа Ларош, – Я думаю, когда

самолет по-настоящему хороший, все друг другом довольны: летчики – конструктором,

конструктор – летчиками. А когда самолет неудачный, вот тогда сразу начинаются

поиски виноватых.

Вася и Билл Хопкинс уставились на француза с совершенно одинаковым выражением

лица.

Франсуа немного смутился:

– Что?..

– Просто вы говорите очевидные вещи, – вздохнул Билл Хопкинс как человек более

деликатный, в то время как Вася прыснул и отвернулся. – Разумеется, это именно так. Но

вообще летчикам на Ba.65 повезло в том смысле, что экземпляров этого самолета-

«аварии» выпустили не так уж много...