Текст книги "Легенды авиаторов. Игровые сказки."

Автор книги: Андрей Мартьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– А какие там стояли двигатели? – заинтересовался Вася.

– «Континенталь» XI-1430-17 и, соответственно,  «Континенталь» XI-1430-19. Военные предлагали более мощную модификацию тех же «Континенталей». И так далее. Самолет продолжали изменять и испытывать. 6 сентября 1944 года во время обычного заводского полета начался пожар правого двигателя. Эллиот посадил самолет, но чинить там было уже нечего.

– Как-то мрачно, – подытожил Вася.

– Еще мрачнее. Через месяц ВВС расторгли контракт с Маком.

– После таких историй собственные неприятности кажутся ерундой, – сказал Вася.

– Да что с тобой случилось-то? – не выдержал Хопкинс.

– Летал на Bf.109 – из чистого любопытства – ну и разгрохал все к чертовой матери. Ничего интересного, – ответил Вася.

© А. Мартьянов. 10.08. 2012.

30. Убийца танков

Ганс Шмульке как раз выходил из столовой, когда на него наскочили вахмистр Вольф и Вася.

– Приятная неожиданность! – воскликнул младший лейтенант. – Теперь танкисты взяли за обыкновение обедать у нас, скромных трудящихся небесного океана?

– Как-то ты странно начал выражаться, Mein Froind Василий, – прищурился Ганс. – А эта ваша бабка Гарпина, между прочим, накормила меня прекрасно ощипанной и поджаренной курицей! С пюре! Хорошо устроились, труженики этого самого воздушного океана, ничего не скажешь.

– Мы сейчас как раз обсуждали, – произнес Вася, ехидно сощурив глаза, – самолеты, которые нарочно были созданы для того, чтобы уничтожать танки. Как тебе такой поворот событий?

– Пока не предусмотрены сражения между двумя мирами, – ответил Ганс Шмульке. – Впрочем, я бы послушал про эти самолеты. С интересом.

– Ну, Hs.129, – сказал Вася и почему-то перестал усмехаться.

– «Хеншели»? – переспросил Шмульке.

– А что если так? – вмешался Вольф. – Для своего времени они были вполне приличные..

– Ты еще вспомни те времена, когда компания «Хеншель и сын» производила паровозы, – сказал Шмульке.

– А что, они и паровозы делали? – удивился Вася.

– Ха! В двадцатые годы это был крупнейший в Европе производитель локомотивов. Потом строили тяжелые грузовики, автобусы. Модное увлечение – авиация – долго оставалось для фирмы «Хеншель» за бортом, – ответил Вольф. – Только в начале тридцатых Оскар Хеншель решился вложить деньги в перспективную отрасль, и 30 марта 1933 года было зарегистрировано отделение фирмы – «Хеншель Флюгцойгверк ГмбХ».

– По-твоему, это как-то связано с приходом к власти Гитлера и с его заявлениями во время предвыборной кампании о том, что надо бы отказаться от запретов Версальского договора и начать начинать строить Люфтваффе? – спросил Шмульке.

– Не исключено, – кивнул Вольф.

– Да ладно тебе – «не исключено»! – не выдержал Вася. – Вывод прямо-таки напрашивается. Вообще ходили слухи, что несколько ведущих немецких концернов финансировали нацистскую партию. И в том числе называли «Хеншель».

– Мы не оперируем слухами, – возразил Вольф. – Только фактами. Факты же таковы, что осенью тридцать третьего началась постройка авиасборочного завода в Шенефельде – пригороде Берлина. Через два года новое предприятие вступило в строй. Завод в Шенефельде освоил лицензионное производство самолетов «Юнкерс». Но вообще-то делать чужие самолеты показалось Хеншелю скучным занятием, поэтому конструкторы фирмы приступили к разработке боевой машины собственной конструкции.

– Истребитель танков? – осведомился Шмульке.

– Дойдет и до истребления танков, – обещал Вольф. – Какой ты, танкист, нетерпеливый.

– То есть, они исходно сделали Hs.129? – спросил Вася.

– Пока только Hs.123, – поправил Вольф. – Ничего так был самолетик. Хотя без брони и очень слабое стрелковое вооружение – всего два пулемета. Но в тридцать шестом он был принят на вооружение Люфтваффе.

– Сейчас угадаю, – сказал Шмульке. – Дебют самолета состоялся в Испании.

– Как и большинства немецких военных новинок, – кивнул Вольф. – Учитывая, в каком состоянии находились ВВС республиканцев – до прибытия советских самолетов, разумеется... Да еще против конницы...

– Ну да, – припомнил Шмульке, – в Испании на стороне франкистов сражалась знаменитая своей жестокостью марокканская конница.

– Лошади боятся самолетов, это факт, – сказал Вольф. – Но вообще-то кавалерию начали вытеснять с полей сражений броневики и танки. И вот против них-то ударные самолеты, вроде Hs.123 оказались бессильны. Да и против пехоты – тоже. Пехота сидит себе в окопе. Для уничтожения каждой стрелковой ячейки требовалось прямое попадание. А те, внизу, они ведь тоже ведь не просто так сидят, они в тебя с удовольствием стреляют! Теперь самое время вспомнить, что у штурмовиков Hs.123 не было брони.

– То есть потребовались бронированные штурмовики, – подытожил унтер-офицер.

– Мыслишь в правильном направлении, – сказал Вольф. – Впрочем, о бронированных штурмовиках задумывались еще в Первую мировую, но тогда были слишком слабые моторы. А вот к испанским событиям мощность авиадвигателей выросла раз в пять, если не больше. Это позволяло создать летающий броневик со вполне приемлемыми летно-техническими характеристиками. И тут мы подходим к самому интересному.

– К танкам? – жадно спросил Шмульке.

– К ним, родимым, – вздохнул Вольф. – В апреле тридцать седьмого техническое управление министерства авиации рейха разработало концепцию бронированного штурмовика для действий против бронетехники. Техническое задание на разработку такого самолета – Schlachtflugzeug – разослали четырем авиастроительным фирмам. И только «Хеншель» представил наиболее адекватный заданию самолет. Это и был Hs.129. Главный конструктор фирмы Фридрих Николаус спроектировал классических двухмоторный одноместный самолет с мотогондолами на крыле и кабиной пилота в носу фюзеляжа. В общем, ничего необычного.

– Но что-то необычное все-таки было? – поинтересовался Вася.

– Кое-что, конечно, было... Погоди, дойду и до необычного. В конце мая тридцать девятого на нем впервые поднялись в воздух.

Вообще штурмовик выглядел неплохо: моторы «Аргус» вроде как справлялись, сам самолет сравнительно легкий... Но летчикам он крайне не понравился. И в первую очередь недовольство вызывала слишком тесная кабина – в ширину около шестидесяти сантиметров! Ее назвали «китайской пыткой», причем пилоты утверждали, что у них развивается клаустрофобия.

Начались споры с Фридрихом Николаусом. Он сознательно уменьшил размер «бронекоробки» – чтобы снизить вес броневых листов. Штурмовик-де не предназначен для длительных полетов, а полчаса можно и «китайскую пытку» потерпеть. В отместку пилоты дали некоторым элементам самолета неуставные названия.

– Например? – полюбопытствовал Вася.

– Э... – Вольф сделал вид, что с трудом припоминает. – Например, из-за малых размеров кабины не удалось установить там ручку управления нормальной длины. Воткнули короткий штырек. Который и получил совершенно нецензурное прозвание. Приборная доска в бронекапсуле тоже поместилась не вся, поэтому приборы контроля за работой двигателей вынесли за пределы кабины. Единственный подобный случай во всей истории авиации!

– И все это получило неуставные наименования?

– Вася, ты как маленький... Тебе бы понравилось летать в таком самолете? Боковой обзор никудышный, на органах управления – чрезмерные нагрузки... Тут любой взвоет. Зато – повышенная безопасность. Николаус считал, что дело того стоит.

– А оно стоило? – спросил Шмульке.

– Очевидно. Выбора-то не было! У Hs.129 имелись и другие недостатки: слишком длинный разбег, например. Пикирование было ему недоступно: если угол снижения превышал тридцать градусов, летчик физически был не в состоянии вывести самолет из пике. На испытаниях один пилот разбился, пытаясь это проделать. Что еще?.. Ах да. Два мотора. Предполагалось, что Hs.129 сможет лететь на одном моторе, если другой выйдет из строя. Ничего подобного, самолету были необходимы оба мотора, иначе он вообще просто не взлетел.

– Брр, – помотал головой Вася. – Это называется хваленой германской техникой?? Самой лучшей в мире?

– И тем не менее Hs.129 запустили в серию, – отозвался на это Вольф. – Зимой сорокового Вермахт и Люфтваффе готовились к крупным танковым сражениям. В этих условиях противотанковый самолет, даже такой убогий, как «Хеншель», был необходим. Впрочем, французская армия была разгромлена и без специальных противотанковых штурмовиков, так что появилось время поработать над Hs.129. Помогло, кстати и то, что на складах в оккупированной Франции захватили большое число моторов «Гном-Рон» 14М. Это оказалась прекрасная замена «Аргусу». Гм... До поры. Дело в том, что «Гном-Рон» очень чувствительны к пыли.

– Ты про советские танки говори! – потребовал Вася, в котором снова проснулся бывший танкист и наводчик с Т-44. – Как Hs.129 с ними-то справились?

– Для начала выяснилось, что германская разведка сильно просчиталась насчет количества советских танков. Их оказалось гораздо больше. И вопрос о противотанковом штурмовике обрел былую важность.

– Они же устарели! – сказал Вася.

– А других не было, – пожал плечами вахмистр Вольф. – «Хеншель», как и прочие машины, оснащался различными типами подвесного сменного вооружения – Rustsatz. Менять их могли прямо на аэродроме. Любой из них, понятное дело, снижал и без того не слишком высокие летные данные штурмовика. Но без подвесных пушек и бомбовых пилонов Hs.129 вообще практически не представлял ценности.

– Где же они воевали? – заинтересовался Вася.

– В январе сорок второго создали штурмовой авиаполк, вооруженный старыми Bf.109Е и еще более древними Hs.123, – поведал Вольф. – Вскоре добавились Hs.129. Десятого мая эскадрилья была переброшена в Россию. Эти самолеты принимали участие в ликвидации окруженной группировки советских войск южнее Харькова. Докладывали об уничтожении двадцати трех танков.

– А сами сколько потеряли? – спросил Вася.

– Об этом не сообщалось, – сказал Вольф. – Но потери наверняка были. Из-за отказов двигателей и нехватки запчастей боеспособность эскадрильи быстро сошла на нет. «Гном-Роны» продолжали оставаться головной болью. Они были уязвимы, капризны, глохли в полете, случалось – загорались и ненавидели пыль! Немцы пытались объяснить данные факты диверсиями французского подполья, но вообще-то такое маловероятно. Если бы имел место саботаж, моторы загорались бы сразу, а не через пару месяцев. И пыль. Пыль их просто съедала.

– В России много пыли, – с гордостью поведал Вася.

– В России всего много... Летом сорок второго была создана «Panzer Jager Staffel» – противотанковая эскадрилья на Hs.129 под командованием обер-лейтенанта Эггерса. Воевала с 11 августа по 16 сентября, уничтожила двадцать девять танков. Потом сражалась под Сталинградом, докладывают о еще двадцати шести уничтоженных танках. Наконец в январе сорок третьего эскадрилью, где осталось шесть самолетов, перебросили в район Курска.

– Звучит довольно победоносно, – сказал Шмульке.

– Это только звучит, – снисходительно ответил Вольф. – К весне сорок третьего стало ясно, что пушки МК 101 не пробивают броню советских тридцатьчетверок. Плюс – низкая надежность этих орудий, малый боекомплект. И остальные прелести Hs.129, включая непристойный штырек вместо ручки управления и «китайскую пытку». Желаниям пилотов пошли навстречу и прислали новые подвесные пушки – МК 103. Калибр тот же, но скорострельность выше. Впрочем, эти пушки совершенно не выносили морозов.

– Ты начал говорить о Курске, – напомнил Вася.

– Да, Курск. Четыре эскадрильи «Хеншелей» под общим командованием гауптманна Бруно Мейера были сосредоточены в районе Курского выступа. Под прикрытием «Фокке-Вульфов» они атаковали советскую танковую колонну, которая двигалась к линии фронта. Атаки производились сзади, танки поражались в наименее защищенный моторный отсек.

– Ну и? – спросил Шмульке.

Вася помрачнел – он знал, что там случилось.

– Надежного прикрытия бронеколонны не было, – ответил Вася вместо Вольфа, – поэтому было повреждено более восьмидесяти единиц. 8 июля 1943 года – звездный день немецкой противотанковой авиации. Ни раньше, ни потом такого успеха уже не было.

– Вообще Hs.129 погибали во множестве, – сообщил Вольф. – Убыль постоянно восполнялась за счет поставок с завода. Поэтому численность штурмовиков в противотанковых эскадрильях постоянно держалась на уровне в пятьдесят машин. Кстати, американские тяжелые бомбардировщики начали регулярно наведываться в Шенефельд с сюрпризами в виде нескольких сотен тонн бомб, что сильно затрудняло выпуск Hs.129.

– Стало быть, эту машину считали опасной? – уточнил Шмульке.

– Да ладно – «опасной»! – не выдержал Вася. – У советских летчиков этот медлительный, неповоротливый и полуслепой Hs.129 считался легкой добычей. Особенно к концу войны. Удрать он не мог, а броня его уже не защищала. Советские летчики его называли «пародией на штурмовик».

– Зло, – покачал головой Шмульке.

– А нечего было... – начал Вася.

– Знаешь что, Василий, – перебил Вольф, – давай ты полетаешь на «Хеншеле» и потом уже составишь окончательное представление.

– Ага, а внизу Шмульке пусть мчится на танке! – сказал Вася. – Ну, помечтать-то не вредно?

– Не вредно, – ответил Шмульке. – Иди, пилот, летай. Можешь представить себе, что я внизу от тебя удираю на танке. На каком-нибудь A7V времен Первой мировой. Его еще называли «тяжелой походно-полевой кухней». Попробуй поразить его в моторный отсек. В мечтах, конечно. В реальности я буду находиться на другом сервере.

© А. Мартьянов 2012.

31. Молния, которая опоздала

– История не знает сослагательного наклонения, – изрек Вася.

– А ну, дыхни! – потребовал Горыныч.

– Сам дыхни! – огрызнулся Вася и тут же спохватился: – Ой, Горыныч, это я сгоряча! Я передумал! Не надо дышать!

– Совсем не надо? – поинтересовался Горыныч и поскреб бетон взлетной полосы когтями, издавая при том ужасный звук. – Погибели моей хочешь?

– Ты же знаешь, что хотеть этого бесполезно, – сказал Вася. – А почему ты решил, будто я нетрезв?

– Рассуждаешь на какие-то отвлеченные темы, – пояснил Горыныч. – За тобой такого обычно не водится. Что значит – «история не знает сослагательного наклонения»?

– То и значит, что смысла нет обсуждать – что было бы, если бы... – объяснил Вася.

– Давай-ка на конкретных примерах, – сказал Горыныч. – Чтобы даже такому старому змею, как я, было понятно.

– Ну вот что ты дразнишься!.. – вздохнул младший лейтенант. – Ладно. Решил я тут поближе подружиться с капитаном Хиратой. С японцем нашим. Ну, в общем, предлагаю ему – давай, мол, попробуем друг друга сбить в честном бою. Кто кого.

– Это сближает как ничто другое, – подтвердил Горыныч. – Помню, лечу я как-то раз, а навстречу – целых шесть «Хейнкелей», я ка-ак пущу в них пламени струю!.. Они ка-ак закувыркаются! И больше я их не видел. Но помню до сих пор.

– Мы с Хиратой решили, для чистоты эксперимента, посадить меня на японский истребитель-перехватчик, на J7W «Синден», «Молния» то есть по-японски, а его – на американский «Суперфортресс». И посмотреть, что из этого выйдет.

– Это как вы до такого додумались? – Горыныч опустил кожистое веко – прищурился.

– Просто додумались, – отмахнулся Вася. – Подробности не нужны.

– В подробностях – вся сила, – возразил Горыныч. – Выкладывай.

– Сначала говорили о том, что страны Оси здорово дали маху, когда пошли на поводу у собственной идеологии, – припомнил Вася. – Тотальное превосходство в воздухе, атакующая доктрина и так далее. Когда Германия была вся усеяна битыми немецкими самолетами, Геринг упорно не желал этого видеть. Галланд ему: «Да посмотри, мол, обломки же!..» А Геринг в ответ: «Чтоб никаких обломков завтра не было». И в Японии, стало быть, происходило то же самое. Какие, мол, истребители-перехватчики? Перехватывать никого не будем, потому что никто не сунется. Сами атакуем и американцем покажем кузькину мать.

– Что, так и говорили – про кузькину мать? – изумился Горыныч.

– Понятно, что не прямо так, но в этом смысле, – ответил Вася. – Горыныч, не сбивай меня с курса. В общем, когда жареный петух клюнул, оказалось, что у японцев конь не валялся.

– Дорогой товарищ Вася, а можно поменьше зверообразного фольклора? – взмолился Горыныч. – А то у меня аппетит разыгрался.

– Ты меня понял, – отмахнулся Вася. – Американская авиация начала успешно бомбить Японию. А японцам практически нечем было отбиваться. Командование спохватилось: ах, давайте быстренько построим истребитель-перехватчик берегового базирования, такой, чтобы соответствовал современным требованиям. А они, эти требования, во время войны менялись не по дням, а по часам... Но пока японцы строили свою чудо-машинку, война закончилась.

– Гм, – сказал Горыныч. – J7W «Синден».  Фирма «Кюсю». Очень интересный самолет. Мне всегда нравился. Он такой кругленький, такой аппетитный. Похожий на уточку.

– Ты, кажется, сам просил воздерживаться от кулинарных ассоциаций, – напомнил Вася.

– Так что поделаешь, если он действительно похож был на утку? – возразил Горыныч. – Фактически этот нелепый на первый взгляд самолетик был настоящим шедевром инженерной мысли. И, как многие шедевры, недооцененным. У него просто не хватило времени показать себя. Его начинали разрабатывать еще в сорок втором – конструкторы Технического Университета «Кайгун Коку Хомбу». Понятно, почему проект поручили Университету: фирмы были слишком заняты другими делами, а специалисты учебного заведения вроде как имели время для фундаментальных разработок. Вроде как: возможно, когда-нибудь, а вдруг Японии понадобится высокоскоростной истребитель-перехватчик? Конечно, этого произойти просто не может – вследствие «тотального господства в воздухе», – ну а если чисто теоретически... Вот они и думали – чисто теоретически. А потом им выделили группу разработчиков во главе с инженером-пилотом капитаном Масаоки Цуруно.

– Этим Масаоки Цуруно наш капитан Хирата мне все уши прожужжал, – признался Вася. – Поскольку именно ему принадлежала идея скомпоновать новый истребитель по инновационной аэродинамической схеме «утка».

Горыныч облизнулся.

Вася сделал вид, что не замечает, и продолжил:

– Через десятки лет такая схема станет привычной, а в середине сороковых до такого додумались только три фирмы, одна в Италии, одна в Америке и одна в Японии. Причем в Италии и Америке идея осталась на чертежной доске. А вот японцы взяли и построили самолет. Он правда похож на утку: вытянутая «шея» с тупым скругленным «клювом», массивный корпус с короткими крыльями, расположенными почти у самого хвоста.

– Была какая-то причина для подобного художества? – спросил дракон.

– А ты как думаешь?

– Я не думаю, я знаю, – заявил дракон.

– Тогда зачем спросил? – нахмурился Вася.

– Проверить, знаешь ли ты...

– Да вот знаю, – Вася подбоченился. – Цуруно предложил заменить поршневой двигатель с толкающим винтом на турбореактивный. Поэтому двигатель и расположен в задней части фюзеляжа. Отсюда вся конструкция. Вели работы сразу над двумя модификациями: один под поршневой двигатель, другой под турбореактивный.

– Вообще смелый ход, – одобрил дракон.

– Как такая штука будет летать, естественно, никто не знал, – продолжал Вася. – Поэтому быстренько построили беспилотную модель и провели полную программу летных испытаний. Исследовали аэродинамику аж на трех моделях, все три были деревянными. Время поджимало, шел уже сорок четвертый год, картина Второй мировой вырисовывалась для стран Оси малоутешительная. Поэтому японцы не стали дожидаться окончания полного цикла испытаний. Подтвердили состоятельность концепции схемы «утка» как таковой – и вперед, разместили заказы на разработку двух первых прототипов «Синдена».

– Где разместили-то, на фирме «Кюсю»? – уточнил дракон.

– Да. Отсюда и буква «W» в названии самолета – J7W, потому что фирма «Кюсю» до сорок третьего года называлась «Кайгун Коку Ватанабе Теккосе», то есть «Ватанабе», если кратко.

– Хитро, – сказал дракон. – Давай про самолет. В жизни не припомню, чтобы принципиально новый самолет построили вот так, с нуля, и довели до ума за несколько месяцев.

– За несколько месяцев, естественно, не получилось, – кивнул Вася. – В середине сорок четвертого «Кюсю» только начали работу над проектом. Здесь важно отметить вот что: «Синден» разрабатывался под одну-единственную, совершенно определенную и конкретную задачу: отражать нападения «Суперфортресс» Б-29. В это время авиационные налеты союзников на острова стали уже массовыми. Причем какое-то время старые японские  перехватчики еще ухитрялись их сдерживать. У японских пилотов хватало мастерства, хотя машины, на которых они летали, уже сильно уступали современным. Но количество «Сверхкрепостей» росло, а число опытных японских пилотов уменьшалось. В общем, «Синден» в идеале должен был свести потери личного состава флотской авиации к минимуму и при этом эффективно противодействовать налетам американцев. И на этом – всё.

– То есть, строили самолет под конкретную тактику? – прищурился дракон.

– Да. Японцы пришли к выводу, что самое незащищенное место у Б-29 – артиллерийская башня. Поэтому атаковать решили именно из верхней передней полусферы. Чтобы избежать столкновения при атаке на встречных курсах, – нападали немного под углом сверху и сбоку. По сигналу о приближении американских бомбардировщиков перехватчик поднимается на высоту в 12 тысяч метров в точку предполагаемого перехвата, заходит на атаку под небольшим углом из верхней передней полусферы, как уже было сказано, делает залп из своих 30-миллиметровых пушек и уходит в вираж с набором высоты. Потом можно атаковать вторично.

– Изящно, – дракон облизнулся.

– Да не то слово! – разволновался Вася. – Поэтому самолетик должен был обладать очень высокой скоростью. Очень высокой скороподъемностью. Очень мощным вооружением. На остальное, в общем, плевать, включая дальность полета, она не была нужна. Ну как?

– Впечатляет, – признал дракон. – Пушек-то сколько?

– Четыре.

– Как же они взлетали и не кувыркались?

– Сначала кувыркнулись, при первом испытании, – сказал Вася. – Как раз Цуруно и впилился носом, погнул винт. Внесли кое-какие изменения в конструкцию... В частности, стойки шасси сделали очень длинными. Да я о чем! «Синден» обладал самым мощным вооружением среди одномоторных истребителей Второй Мировой. А?

– Ты чего ждешь? – осведомился дракон. – Чтобы я начал мурлыкать?

Вася махнул рукой:

– Ты хладнокровный, тебя такие вещи не заводят. А как тебе революционная мысль японцев по части двигателя?

– Что ты имеешь в виду под «революционным»?

– То, что никто этого раньше не делал. Они поставили на самолет очень мощный поршневой двигатель. Соответственно, двигатель был здоровенный и тяжеленный. Вопрос: как его охлаждать, если он находится в задней части фюзеляжа? Обычно двигатель устанавливали в носовой части, так он охлаждался набегающим встречным потоком воздуха.

– «Аэрокобра», «Дорнье» Do.335, SAAB J-21 – тоже заднее расположение двигателя, – напомнил дракон.

Вася поднял палец:

– Жидкостное охлаждение. А тут – воздушное.

– Ладно, заинтриговал, – нехотя сказал дракон.

– Охлаждающий воздух поступал в двигатель через два узких воздухозаборника. Они располагались вдоль боковых поверхностей фюзеляжа, – выпалил Вася.

– Ага, удивил. Так потом многие делали.

– Потом. А японцы сделали это первыми.

– И сильно им это помогло? – осведомился дракон.

– Вообще не помогло. Собственно, мы начали разговор с того, что этот самолет опоздал. Если бы у японцев был «Синден» не в середине сорок пятого, а хотя бы в начале сорок четвертого...

– Сам же говорил – «если бы» не существует, – напомнил дракон.

– Где-то не существует, а у нас – запросто, – отмахнулся Вася. – Вот мы и решили с Хиратой проверить. Что было бы, если бы.

– И как?

– Сбил я Хирату влегкую, – сказал Вася.

– И что, подружились вы с ним после этого?

Вася пожал плечами:

– Во всяком случае, он мне потом очень вежливо поклонился. Говорит: «Я так и знал, что «Синден» – отличный самолет. Большое спасибо за оказанную честь».

– Может, он нарочно подыграл? – хмыкнул дракон. – Чтобы японский самолет победил.

– Нет, – Вася покачал головой, – у капитана Хираты с проблемой честности все в порядке. Кроме того, какая ему радость, если «Синден» победит из-за мошенничества? Мы с ним в следующий раз поменяемся машинами и посмотрим, как получится.

– Я бы посмотрел, – сказал дракон. И облизнулся еще раз.

© А. Мартьянов. 14.09. 2012.

32. Слишком лёгкий

– Знаете, Ларош, я вообще не понимаю, на что вы рассчитывали, – с такими словами Герман Вольф обратился к французскому летчику.

Тот снял шлем, протер лицо белоснежным носовым платком, который тотчас же сделался серым.

– Если вы меня сбили, то это еще ровным счетом ничего не доказывает, – сказал, наконец, Франсуа.

– Это как посмотреть, – возразил Вольф.

– Кто кого сбил? – к беседующим подошел веселый Билл Хопкинс.

Франсуа пожал плечами:

– Этот пижон считает, что сбив меня он что-то сумел доказать.

– Пижон? – Хопкинс с нескрываемым любопытством оглядел Вольфа с головы до ног. Тот был, как всегда, одет с немецкой аккуратностью, по форме, – но и только. – А что в нем пижонистого?

– Манеры, – отрезал Франсуа.

– Он француз, ему виднее, как выглядят пижоны, – примирительным тоном произнес Вольф.

– Вообще-то это слово означает «голубь», – заметил Франсуа. – Так, на будущее.

– Так вы по голубям стреляете, мсье Ларош? – усмехнулся Хопкинс. – Поздравляю. Но вообще-то говоря, господин вахмистр, Ларош прав: если ты кого-то сбил, это еще ничего не доказывает. Такое здесь случается сплошь и рядом.

– Просто я сбил его восемь раз подряд, – скромно опустил глаза Вольф. – Полагаю, этого достаточно для веской аргументации.

– А что ты пытался доказать? – прищурился Хопкинс.

– Что лёгкие истребители себя действительно не оправдывают, – ответил Вольф.

– Во Франции идея лёгких истребителей была чертовски популярной, особенно перед войной, – вздохнул Франсуа. – Правительство вкладывало большие суммы в их разработку. А военные полагали, что лёгкие машины можно использовать в качестве скоростных перехватчиков.

– Ну, просчитались, с кем не бывает, – миролюбивым тоном вставил Герман Вольф.

Франсуа тихо зашипел сквозь зубы.

– Погоди ты, дай человеку помечтать, – остановил Вольфа Хопкинс.

– Ладно, – великодушно согласился Вольф. – В конце концов, мечтать не вредно. Мечта дает человеку крылья!

– И самолету тоже, – прибавил Хопкинс и покосился на Франсуа.

Тот откликнулся:

– И напрасно смеетесь, потому что так оно и есть. Перед войной французские ВВС полагали, что лёгкие истребители будут дешевы в производстве, просты в эксплуатации и удобны, практически универсальны в бою. Вышло-то не совсем так.

– И доказать обратное сегодня опять не удалось, – не удержался Вольф.

– VG мог бы стать неплохой машиной, – вздохнул Франсуа.

– Кстати, все хотел узнать, откуда взялась эта аббревиатура, – сказал Вольф.

– А ты не знаешь? – Хопкинс прищурился.

– Поверь мне, Билл, даже я не могу знать все, – проникновенным тоном произнес Вольф.

– Пусть Ларош расскажет, – Билл кивнул на француза. – Он же на нем летал.

– Аббревиатура – это как раз просто, – заговорил Франсуа Ларош. – В тридцать шестом во Франции был утвержден план национализации авиационной промышленности. Большинство крупных фирм объединили в концерны. В процессе однако выделилось несколько менее крупных фирм и в их числе «Арсенал» – Arsenal l'Aeronautique, если уж говорить точно. Руководил «Арсеналом» Мишель Вернисс, главным инженером компании был Жак Гатье. Вот вам и ВГ – VG. «Арсенал» занял один из старых заводов, который раньше принадлежал знаменитой фирме «Бреге».

– Слушаю – и звучит музыкой, – вздохнул Хопкинс.

– Кстати, Франсуа, на «Бреге» полетать не хотите? – осведомился Вольф. – Я на Bf.109, а вы – Breguet, патриотично так. Попытайтесь доказать мне, что «Бреге» тянет против «Мессера». Что скажете?

– Тебе скажу я, – перебил Хопкинс. – Не мешай рассказывать. А ядовитые замечания оставь на потом. Если хочешь, я сам тебя на «Бреге» собью. По личной просьбе трудящихся, как говорит комсомолец Вася.

Франсуа махнул рукой:

– Заклевали вы меня совсем... Самолетик VG-30, лёгкий истребитель, начали проектировать в конце того же тридцать шестого. Причем Вернисс и Гатье работали, так сказать, в частном порядке, инициативно. Заказа от правительства не было. Им хотелось сделать лёгкий одноместный истребитель, более скоростной, чем тот, который был принят на вооружение, – то есть MS.405C.1, о котором сейчас распространяться не будем.

– Они рисковали, как считаете? – спросил Хопкинс.

– Думаю, не очень, – покачал головой Франсуа. – Они действовали в русле общей конструкторской мысли и имели все шансы на успех. Макет самолета выставлялся на Парижском Авиационном Салоне и понравился специалистам. Так что спустя пару месяцев «Арсенал» уже получил заказик от ВВС. В принципе, что мы здесь имеем? Мы имеем адаптацию гоночных самолетов под военные нужды. В таком направлении работало сразу несколько фирм.

– Типично французское лёгкомыслие, – заметил Вольф.

– Возможно. – Франсуа глубоко вздохнул. – В тридцать восьмом построили первый образец VG-30. Деревянный. Но вообще Жак Гатье был хорошим конструктором, так что никто не сомневался: его самолетик вполне сможет соперничать с наиболее популярными моделями.

– А что с мотором? – поинтересовался Билл Хопкинс. – «Потез», конечно же?

– Только на прототипе, – ответил Франсуа. – Для постройки выбрали «Испано-Суизу» на 690 лошадиных сил. Она все-таки получше. В проекте также были двадцатимиллиметровая мотор-пушка и четыре крыльевых пулемета. Неплохая, быстрая, стреляющая машинка.

– А что конкуренты? – спросил Вольф. – Он, небось, не дремали?

– Да уж не дремали, – согласился Франсуа. – Понятное дело, что лёгкими истребителями занималось сразу несколько фирм. Caudron старательно продвигали свой истребитель – С.714. Но число недостатков у С.714 существенно превышало число достоинств, поэтому в конце концов обратились к VG-30. Первый испытательный полет произвели в октябре тридцать восьмого.

– О чем они думали!.. – Вольф покачал головой. – Уже Испания показала, что страна, не способная обороняться в воздухе, проигрывает войну. Уже Германия откровенно топталась на пороге. А они все в самолетики игрались!

– Ну, не совсем же так, – остановил приятеля Хопкинс.

Франсуа вздохнул:

– По существу Вольф, конечно, прав... Но с VG-30 действительно затянули. Хотя вряд ли он мог существенно повлиять на ход войны. Испытания закончили в июле тридцать девятого. Самолет прекрасно себя показал. На пикировании развил скорость восемьсот пять километров – по тем временем очень неплохо. В общем, всем понравилось, но в серию не запустили.