Текст книги "Во имя рода (СИ)"

Автор книги: Андрей Коткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Часть 1
Глава 11

Вот верно говорят, для лодыря время медленно ползет, а для увлеченного человека – летит. С утра до вечера по уши загруженный в изучение всякой интересной литературы по доступным в нашей библиотеке магическим дисциплинам и даже временами основанным на этой литературе практическим опытам, я сам не заметил, как первый семестр, или, иными словами, половина учебного года, остался позади.

В старших классах, в отличие от нашего, первого, в конце каждого семестра полагаются экзамены. Но и для первого класса экватор – переход из первого полугодия обучения во второе – рубеж очень важный.

Начиная со второй половины зимы, у первоклассников магической гимназии очень сильно меняется программа обучения. Если до этого самого момента мы всего лишь как бы примерялись к полноценному обучению магии, большая часть предметов были общими с программой обычной, совсем не магической школы, математика там, обще-и-естествознание и прочая росская словесность, то при переходе за экватор эти, немагические предметы, еще сохранялись, но их доля в наших учебных часах и заявляемая значимость просто-таки очень заметно уменьшилась.

Зато магии нас начали обучать намного более плотно. В названии значились все еще всего лишь основы и начала: общей магии, ритуалистики, алхимии, плетения заклинаний, но практики в нашей учебе стало в разы больше. И практически сразу же это сказалось на успевании некоторых одноклассников. Они просто-напросто перестали справляться с программой. Тот же Мельников, например, стал практически завсегдатаем дополнительных вечерних посиделок, так называемых отработок, на которых отстающие ученики под руководством учителей пытались освоить то, что они не успели понять и изучить во время обычных уроков.

Меня эти отработки не коснулись. Как не коснулись они и ни одного из представителей нашей внутриклассной аристократии. И причина тут была вовсе не в особых условиях, созданных в гимназии для отпрысков сильных мира сего. Вовсе нет. По крайней мере, не в этом случае. Среди отстающих оказывалось, как правило, первое поколение – отпрыски обычных людей, не магов. И чем дальше, тем больше чувствовалась эта разница. Потомственные маги просто на порядок превосходили новичков как в объеме своего резерва, так и, что гораздо более важно, в своей способности имеющейся у них маной управлять.

Хех, признаться, сам не ожидал, но, кажется, то, что я преуспевал в учебе практически наравне с аристократами (может чуть-чуть поменьше, реально старался совсем уж на первый план не высовываться) послужило причиной зарождения в мой адрес некоей «классовой ненависти». Точнее, конечно же не классовой, а…. Ну, вы меня поняли.

Признаться, сам я этой нехороших тенденций до самого конца так и не заметил. Точнее не придал им значения. Так-то на стуле у меня пару раз оказывались кнопки, которые я просто молча смахивал рукой, а в последний раз и вовсе алхимический клей оказался разлит. Ярко-розовый! Ну, вот вообще это пятно размером почти в половину сиденья, выкрашенного белой краской, не заметно. Вот ни капельки! Если что, это сарказм. Именно такой была моя первая реакция, когда я обнаружил свой капитально испорченный стул.

Или все же не капитально? Дело в том, что этот очень липкий состав розовый – только пока свежий. При высыхании же клей становился бесцветным и практически незаметным. Этот факт я знал твердо: мы только позавчера его рецепт на началах алхимии изучали. И, таки, несмотря на вполне вероятную обратимость порчи мебели, на этот раз молчать о диверсии в свой адрес я не стал. Доложил вошедшей в класс учительнице о невозможности пользоваться измазанным стулом.

Несмотря на требование учительницы, шутник, измазавший мой стул, не объявился, и в наказание весь наш класс этот урок занимался стоя.

Стул мне в конце урока заменили, а после его окончания (урока, а не стула), точнее после перемещения в раздевалку для подготовки к следующему, заключительному на сегодня сдвоенному занятию по атлетике, от некоторых особо «одаренных» одноклассников я вдруг услышал в свой адрес претензии.

– Ты зачем Эллочке про стул сказал? – Задал мне очень «умный» вопрос еще один Андрюха, Чернов, наряду с моим мелким соседом по комнате, еще один практически постоянный участник вечерних посиделок отработчиков.

– Нас в классе тридцать человек, и стульев тоже тридцать. Лучше бы ты этот свой вопрос задал тому дебилу, который на мой стул эту гадость вылил.

– А ты, значит, не дебил? – Это уже Перепелица в разговор вмешался. Даже не подозревал, что Макар – вот так ко мне плохо относится. – Ты у нас отличник. Тоже хочешь в глазах учителей на нашем фоне аристократиком выглядеть.

– … Не понял!.. – Только и нашелся, что сказать я в ответ на эти, как из помойного ведра вываливающиеся на меня претензии.

– Не понял? Как по роже получишь, сразу поймешь! – Это уже вновь Чернов попытался перевести наш конфликт из стадии словесных нападок в мое избиение. Даже ворот моего пиджака попытался загрести в горсть.

Загребущую руку Чернова я отбил, а потом вынужден был отбиваться от сразу трех выдвинувшихся в мою сторону парней. Благо, что раздевалка была не широка, и зайти мне в тыл у моих противников не получалось. И что самое обидное, большая часть одноклассников просто стояли по сторонам и на попытку моего избиения просто смотрели, не вмешиваясь. В том числе и Андрюшка Мельников. А вот Скворцова, как и обоих наших аристократов, среди этих глазеющих точно не было. Они, вместе с Вязниковой, сразу после урока основ ритуалистики, куда-то очень быстрым шагом усвистали по своим несомненно аристократическим делам.

Вряд ли у наших забияк в моем отношении вышло бы что-то путное, все же заклинание своего физического усиления я сразу же, в самом начале разборок, на себя накинул. Собственно, больше никакой личной хоть сколько-то действенной боевой магии мне еще не было ведомо, а потому я еще и «Оум-м» про себя затянул. В последнее время мне, с моим контрактным духом, без лишнего напряжения мыслительных способностей названным мною Первым, хватало даже такого вот, чисто мысленного призыва. Трое на одного – как-то многовато выходит, потому решил еще и его на потерявших берега одноклассников натравить.…Правда, чтобы это получилось, мне требовалось минимум нос кому-нибудь расквасить, так просто, в неповрежденное тело, стихийному духу хода нет, а рассчитывать на какой-нибудь внезапный обмылок, в нужный момент подсунутый сопернику под ноги, – как минимум наивно.

Носы разбивать не пришлось. Внезапно в нашу раздевалку заглянул Золтан Саубанович, младший тренер. Младший-то он младший, но в своей обтягивающей спортивной одежде, с бугрящимися и чуть ли не рвущими рукава рубашки бицепсами, вид имел очень даже уважаемый и представительный.

– Так! Эт-то что у нас тут за безобразие? Почему кулачный бой вне зала? – Гаркнул он, и сразу распоясавшиеся агрессоры сделались кроткими и благовоспитанными агнцами.

Впрочем, было уже поздно, и наше, с забияками, напускное миролюбие оказалось уже совсем-совсем не важным.

– Значит, любите кулаками махать? – Продолжил воспитательную работу этот громила, едва только в воздухе прозвучал гонг сигнала на начало очередного урока, и мы все построились перед преподавателем в одну шеренгу. – Это можно устроить. Кто там из вас в драке участвовал?

Единственное, чему я на этом уроке беззаветно и от всей души порадовался, было то, что и пассивные зрители моего начинавшегося избиения тоже не ушли от наказания. Напротив, им от тренера, пожалуй, досталось сильнее всего. Ну, относительно, конечно. Лично у меня мана в моем средоточии, а вместе с ней и заклинание, повышающее мои силу и ловкость, закончилась раньше, чем я разобрался со своим последним противником. Им оказался все тот же Макар Перепелица, крепкий паренек, и свой ответный фонарь под глаз я от него в этот день все же получил. Но вот прочие «зрители» из моего класса после полуторачасового бега с препятствиями, гусиного шага и прочих вполне официальных коллективных издевательств, к себе, в общежитие, возвращались исключительно на полусогнутых.

Собственно, на этот история «классовой» ненависти в мой адрес и закончилась. Точнее, вроде, побитый мной Чернов еще там бурчал что-то, а тот же Перепелица уже на следующий же день, перед уроками, просто и без затей, на глазах всего класса, протянул мне руку для рукопожатия. Пожал. Даже худой мир – это всегда лучше доброй ссоры. Тем более, что, в отличие от него, и свой фонарь под глазом за прошедшую ночь я уже практически свел. Ага, правда, ценой одной единственной скрупулы экстракта живосила. Во второй раз в жизни испытал на себе, какое это все же сильное средство.

И с Мельниковым я тоже помирился… точнее, скажем так, даже и не ссорился толком. Внешне вообще сделал вид, что не оказанной им поддержки даже не заметил. А в душе просто сделал зарубку: в качестве соседа по комнате или там приятеля для посещения какой-нибудь очередной кафешки этот человек вполне годится, но не более. Проверку на настоящую дружбу, по моему собственному мироощущению, Андрюшка Мельников точно не прошел.

Было и еще одно последствие этого более-менее благополучно закончившегося происшествия. Я ощутил свою слабость. Одного заклинания, временно повышающего мои физические характеристики, мне оказалось недостаточно. Потому я в буквальном смысле зарылся в библиотечные талмуды в попытке изучить какой-нибудь способ эту слабость нивелировать. И, пусть далеко не сразу, но такой способ все же отыскал. Впрочем, об этом расскажу уже чуть позднее.

Хех, а все же повезло, что я никакой боевой магией в том конфликте не воспользовался. Разумеется, не воспользовался по причине этой самой магии незнания, но тем не менее… повезло. О том, что бывает с теми сильно грамотными и этой самой магией владеющими, точнее использовавшими боевые заклинания помимо территории дуэльной арены, нам показали в один из далеко не прекрасных дней неделей или двумя позднее.

И таки, когда я говорю «показали», то это именно так и есть. Внезапно во внеурочный час, прямо посередине урока обществознания, бумкнул вдруг гонг, сигнализирующий об окончании урока, и эхом разносящийся над территорией всего гимназического городка очень раздраженный голос самого директора возвестил о необходимости всем школьникам с первого по седьмой класс строиться под руководством своих классных руководителей за административным зданием, на нашей местной центральной площади.

– Вы, ребята, тут не шалите. Сами слышали, мне к моему классу идти нужно, а ваш Павел Петрович сейчас тоже к вам подойдет. – Объявила нам наша учительница обществознания, в буквальном смысле на полуслове прервав свои разъяснения об отличии в правах магов от всех прочих имперских подданных.

И наш классный руководитель действительно пришел. И повел нас под ветер и колючий снег, ко всем прочим гимназистам, выстраивающимся по классно, П-образной коробкой по периметру расчищенной от снега площади.

А потом началось само действо. Снова перед нами выступал уважаемый господин директор и снова, очевидно это у него так заведено, сказав целую кучу окрашенных гневными эмоциями слов, самое главное, полноценную ситуацию причины предстоящей экзекуции одного из учеников нашей гимназии он так и не обрисовал. Впрочем, в общем-то и без того ясно: кто-то из старшеклассников применил против кого-то из других гимназистов боевое заклинание. Не на дуэли.

– Василий Муравьев, из шестого «Б», третий сын главы младшей ветви клана Изместьевых, – с легкостью определил личность выведенного для экзекуции темноволосого паренька с заботливо отращиваемыми, но еще жиденькими на вид усиками и бакенбардами Андрей Скворцов, против обыкновения оказавшийся в этот час рядом со мной, а не ушедший в первый ряд построения, к своему сюзерену.

Бр-р! Под этим ветрищем нам даже в наших пиджаках стоять холодно, а тут с наказуемого еще и его единственную батистовую сорочку стянули, оставляя его под секущими льдисто-снеговыми порывами с голым торсом. А потом еще и на промерзшие, присыпанные снеговой поземкой деревянные козлы уложили.

Роль экзекутора досталась все тому же Золтану Саубановичу. Он вышел, скинув на руки кому-то из преподавателей верхнюю одежду, ухватил вынесенную ему длинную кожаную плеть, примеряясь, со свистом взмахнул ей в воздухе.

– Ой, мамочки! – Голос не выдержавшей нервного напряжения школьницы, стоящей где-то в строю одного из соседних с нами классов, в наступившей внезапной тишине был особенно отчетливо слышен.

Но еще более слышными, буквально душераздирающими, оказались уже полноценные удары плетью по живому, кровоточащему телу.

До самого конца экзекуции наказуемый не издал ни звука.

– В карцер его, на три дня. На хлеб и воду, – отдал отрывистый приказ хмурый директор, и едва держащегося на ногах парня, поддерживая под руки, увели прочь.

Ну, а мы, по команде начальства, снова двинули на занятия.

– Жалко Муравьева. Его Хабаровы под плети подставили. Разыграли, как простака, подсунув деваху, которую этот рыцарь без страха и упрека полез защищать, – как о чем-то едва ли не общеизвестном поведал мне на подходе к нашему учебному корпусу Скворцов. – А, самое плохое, в карцере его на все эти три дня так и оставят без лечения. Повезет, если только шрамами на спине отделается, может ведь и до огневицы дойти.

Хех, если бы не упоминание Хабаровых, я бы, скорее всего, так и оставил бы это дело без внимания. В конце концов, кто он мне, этот Муравьев. Хоть, судя по всему, как аристократ он – самый, что ни на есть заштатный, совсем недалеко от моего собственного беститульного дворянства ушел, далеко не первый по счету наследник младшей ветви, но все же из клановых. А у них там свои заморочки. И боевую магию против других гимназистов он так или иначе все же использовал…. Но Хабаровы….

Захотелось хотя бы помощью их несомненному противнику доставить им хоть какую-то неприятность.

Уроки завершились. Практически все парни, как и довольно значительная часть девчонок, позабыв о выпоротом неудачнике, просто лучились энтузиазмом. Сегодня на основах плетения заклинаний нам показали наше первое боевое заклинание, Огненный шар.

На самом деле, несмотря на название, к одной из основных стихий содержимое небольшого, размером со средних размеров сливу, светящегося от жара образования не относилось даже близко. Просто раскаленная полужидкая псевдоматерия, которой и оперировали в большинстве своем чисто боевые маги. Да и летело, постепенно истаивая, это образование совсем недалеко. Даже у нашего преподавателя – саженей на двадцать – двадцать пять от силы, а у виконта Картауса, лучшего в исполнении Огненного шара из всего класса, так и вовсе – чуть больше, чем на десяток. Практически пистолетная дистанция. Но, тем не менее, данное событие являлось поистине знаковым. С освоением этого заклинания мы делались постоянно вооруженными и уже без излишних натяжек могли пользоваться всеми записанными в имперских законах правами своего статуса.

– А у меня опять ничего не получается! – Со слезами на глазах пожаловался мне Андрюшка Мельников, когда, возвратясь в нашу комнату после уроков, мы с ним затеяли обсуждение изученного заклинания.

– Ну и что, у меня тоже пока ничего не выходит. Натренируемся. Насколько я знаю, в той или иной степени этим заклинанием владеют почти все маги, – довольно флегматично отозвался я на страдания своего соседа по комнате. После того, как он не пришел мне на подмогу в трудную минуту, я пересмотрел свое к нему отношение, и перестал сопереживать его неудачам.

– Коне-ечно!.. Ты-то натренируешься!.. Вообще не понимаю, как ты можешь только и делать, что учиться и тренироваться. Словно не живой человек, а голем какой-нибудь. – А вот тут сквозь слезливость моего одноклассника мне уже явственно послышалась и толика злости пополам с завистью.

– Так и ты не завидуй попусту, а тоже, вместо болтовни и всяких глупых игр с компанией Перепелицы по вечерам, начинай тренироваться. – Не стал я щадить чувств мелкого завистника.

И таки, к вопросу об учебе и тренировках, в последнее время я начал вдруг ощущать какое-то глубинное понимание сути изучаемых мной ритуалов. Уже не механически заучивал прочитанное, а временами мог проанализировать предлагаемые действия и даже внести в них кое-какие изменения.…Хотя и учить тоже приходилось много. Как-то бы еще с нашей библиотекаршей договориться: несмотря на все мои просьбы, выдавать мне книжки по магии, хоть сколько-то заметно выходящие за круг начал наших профильных для «В» класса дисциплин, она категорически отказывалась.

Смеркалось. Домашние задания я выполнил, исполнение показанного нам на уроке Огненного шара потренировал. Для последнего действия пришлось идти на один из гимназических полигонов. Боевая магия вне этих утвержденных приказом директора мест считалась серьезным проступком. Выпороть – не выпороли бы, если, конечно, не использовать ее против человека, но пару-тройку отработок, в это время года в основном связанное с расчисткой площадей и дорожек гимназического городка от снега, назначили бы запросто.

Наступило время для намеченных мной противоправных действий. Угу, я об том узнике карцера говорю. Так-то у нас даже в общежитии не сказать, чтобы жарко, а в карцере, по рассказам, и вообще влажно и холодно. А у парня, которого туда поместили, еще и довольно-таки серьезные раны на спине. Вот с этими-то ранами я собирался побороться. Ну, если все получится, конечно.

Прихватив с собой сушеную тыкву, с обитающим в ней моим контрактным средним духом, я, накинув верхнюю одежду, ушел в вечерний сумрак.

Как и предполагал, в связи с ветреной, холодной погодой желающих погулять в этот час было исчезающе мало. Если быть точнее, вообще ни одного человека до самого одноэтажного, небольшого здания, исполняющего у нас роль одновременно карцера и склада, на встречу мне не попалось.

В дверь этого заведения ломиться не стал. Какая-никакая охрана там быть просто обязана, раз уж помещение карцера оказалось использовано по назначению. Вместо этого вполголоса затянул уже привычное:

– Оум-м! – Сам помню, говорил, что уже и про себя могу этот призыв исполнить, но все же вслух обычно выходит чуточку быстрее и надежнее.

Присутствие невидимого обычным зрением Первого (моего духа) я ощутил вскоре. Полез в карман, за аптечкой. Скрупулу экстракта живосила я использовал для сведения фингала под глазом, еще три у меня оставалось на руках. Маловато, конечно, для залечивания столь обширной раневой поверхности, но уж чем богаты. В любом случае, шанс на воспаление окажется значительно снижен.

Осталось только убедиться, что мой дух вообще способен проносить сквозь стены материальные предметы, пусть и такие крохотные. Ну, и, конечно же, поймет то задание, которое я ему планирую выдать.

И… у меня все получилось! Три буроватых комочка с моей ладони пропали, и своим внутренним мироощущением я определил, что мой контрактный дух оказался уже внутри здания. Хех, даже еще и дополнительный отчет своих действий умудрился отправить: отправленное мной лекарственное средство возникло на небольшом каменном выступе, исполняющем в камере с заключенным роль стола. Вот только вопрос, обнаружит ли страдалец подарок и сообразит ли, как правильно им пользоваться? Вряд ли.

Пришлось, черпая башмаками снег, лезть сквозь сугроб к забранному частой решеткой окну. Одному из. Но тут уж я не сомневался, направление на отправленного мной духа ощущалось мной четко.

– Муравьев! Василий! – Позвал я, в прыжке ухватившись за прутья решетки. Вот номер будет, если из-за того, что не величаю по имени-отчеству, этот аристократ откажется со мной общаться.

…Но таки нет. В темноте неосвещенного окна с той стороны, близко, забелело с трудом проглядываемое лицо.

– Там, на столе, у тебя, лежит снадобье. Три коричневых комочка экстракта живосила. – Стараясь говорить вполголоса, начал я озвучивать свою инструкцию. – Тебе нужно, растерев его с небольшим количеством воды, смазать свои раны.

Вроде все понял. Лицо по ту сторону стекла, кивнув, пропало из оконного проема, а по-прежнему сохраняющаяся связь с духом оттранслировала мне дальнейшее: узник, набрав в кружку чуточку воды из постоянно сочащегося в его каморке источника, растерев между пальцами, замешал туда найденные им на столе комочки, после чего, кривясь, принялся сдирать присохшую к ранам одежду.

Уф! Задание, которое я поставил перед самим собой, выполнено. Можно спокойно возвращаться в свою комнату.