Текст книги "Во имя рода (СИ)"

Автор книги: Андрей Коткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Все же, находиться на празднике и кукситься на всех в сторонке, показалось мне решением тактически не верным. А угощения? Это ж не обычные каша с мясом, как в нашей столовой. Тут и бутербродики с разными мясными и рыбными вкусностями, и тарталетки с кремом и ягодами, и ломтики копченого мяса с завернутыми в них салатами и еще много всего. И все можно прямо руками брать и в рот складывать, без всяких столовых приборов.…Правда что-то там наша баронесса еще про тарелочки говорила… и брать угощения с общего разноса лучше все же не руками, а щипчиками…. Этикет, однако. Не то, чтобы я был ему обучен, но об его наличии слыхал. А дальше осталось только повторять в точности, как еще один проголодавшийся, кажется, из первого «Г». С ними, как и с «Добряками», мы на разных этажах занимались, так что на лица я их пока еще выучил плохо.

Уже слюной давился от разнообразия видов вкусностей, наложенных мной на тарелку, когда неожиданно обратил внимание на незнакомую мне девчонку за моим левым плечом, тоже подошедшую к столу с угощениями и, как мне показалось, замершую в нерешительности. Бог знает, откуда пришло в голову наставление: «Дама не берет сама угощения со стола. За нее это делает кавалер, заботливо ухаживающий за соседкой слева от себя, удовлетворяя все ее запросы». И неожиданно даже для самого себя предложил:

– Вот, держи. Самое вкусное тут собрал.

– Ой! В меня столько не влезет! – Девочка, красивая и большеглазая, как фарфоровая куколка, которую я видел в одной из лавок, непроизвольно приняла от меня протянутую ей тарелку.

– Могу помочь с этим, – не то, чтобы я считал, что и это мое предложение тоже по этикету, но, похоже, от волнения и обстановки вокруг меня понесло.

А девчонка вдруг улыбнулась и… неожиданно согласилась:

– Ну, помоги, мой незнакомый рыцарь. Меня, кстати, Аленой зовут.

– Александр, можно просто Саша, – ничего иного не оставалось, как представиться ей в ответ.

Хех, кто бы мог предполагать, что аристократы (точнее одна совершенно конкретная дочь барона) могут оказаться вполне душевными людьми! Реально, после этой моей выходки с предложением помочь в поедании вкусностей вечер заиграл для меня новыми красками. Аленка (Алена Александровна Бурграв, если полным именем), совершенно не чинясь, рассказывала мне про ее житье-бытье четвертой дочерью барона, заливисто хохотала над моими шутками и весь вечер развлекалась, как только могла. Блин! Да я даже оттанцевал с ней один танец! – Похвальба нашей баронессы Вязниковой касательно добытого ей на время музыкального артефакта с целой кучей сохраненных в нем мелодий было отнюдь не пустым хвастовством. – Точнее, как оттанцевал… оттоптал ноги. До этого самого дня я ж даже издалека, со стороны, не видел, как люди танцуют. «Действительно, из лесу вышел»! – С улыбкой прокомментировала итоги этого неудачного эксперимента стойкая девочка.

А в завершение вечера я смог увидеть реальное проявление высоких магических технологий! А те самые «занимательные артефактные игры», о которых упоминала Вязникова. В саму игру мне, конечно же, поиграть не довелось – происхождением не вышел. Игровой артефакт, изготовленный на стыке менталистики и магии иллюзий, как смог я подслушать комментарий, произнесенный в стороне от меня, стоил даже не тысячи, десятки тысяч! Но, даже наблюдая за счастливчиками со стороны, я был буквально до глубины души поражен созданной артефактом иллюзорной картинкой рыцарских поединков и одного полноценного сражения. Даже жаль было от этого грандиозного представления отрываться.

Но оторваться пришлось. Вечер как-то очень незаметно перешел в ночь, и нужно было мою спутницу сегодняшнего вечера провожать до ее общежития. Ага, Аленка тоже в гимназическом общежитии проживала. Только в здании с выписанными среди фиолетовых замысловатых узоров буквами: «Добро».

– Спасибо тебе, Саша, за прекрасный вечер, – поблагодарила меня моя спутница на прощанье. И больше ни слова не говоря, исчезла за дверью с барельефом какого-то ухмыляющегося языческого божка.

Часть 1
Глава 7

– Слушай, Андрюха, а почему на этом празднике не было ни одного «Азика»? – Поинтересовался я, когда все уже закончилось, и мы улеглись спать.

– «Азики» – это, в большей степени, альянс Джугадзе и Хабаровых, а на праздник приглашали в основном своих, из союза производящих родов нашей губернии, – не очень понятно разъяснил мне Скворцов.

– А я тоже свой? – Не мог не задать я просто-таки напрашивающийся вопрос.

– Ну, тебя, как и девчонок из нашего класса, пригласила сама хозяйка торжества. По какой причине она это сделала, это уж ты у нее спрашивай, – лениво отозвался со своего места потомок дружинников, не то не зная правильного ответа, не то просто не желая прояснять для меня данную ситуацию.

– Да что там думать, нравится нашей баронессе Санек, – врезался в разговор со своим ехидным комментарием голос все еще обиженного Мельникова. Он, как и мы, со Скворцовым, не уехал на эти выходные домой, потому тоже ночевал в общаге.

– Ты, купчишка, говори, да не заговаривайся, – обрезал болтуна Скворцов, – потомственных аристократов из кланов, чтоб ты знал, с детства воспитывают совсем не так, как обычных людей. После всяких там ментальных установок на преданность роду, ритуала Холодного Разума и курсов специальной алхимии у них вообще не остается такого понятия, как любовь. Только целесообразность с точки зрения интересов рода.

– Что за ритуал? – Ухватился я за незнакомое название.

– Специальный. Не из родовых тайн, конечно, но не рекомендованный к распространению среди простого люда. Проводится в возрасте восьми лет. После него дети становятся рассудительными, как маленькие взрослые. Еще и память улучшается.

После этого откровения мы еще какое-то время пообсуждали особенности аристократического воспитания, но время было уже позднее, так что быстро угомонились.

Следующие недели три или четыре после того знаменательного вечера прокатились своим чередом. Мы учились, тренировали показанные нам простейшие ритуалы и заклинания, ну и просто все глубже вживались в окружающую нас действительность, благо времени, помимо учебы, после окончания последних уроков оставалось вполне предостаточно.

Очередное изменение в порядком устаканившемся уже распорядке моего существования случилось после моего возвращения в наше общежитие после очередных выходных.

– Прибыл? Пешком шел? Ты, кстати, Саня, с какой стороны от Вятска проживаешь? – Встретил мое появление Мельников градом довольно странных вопросов. Вообще-то я уже говорил ему, откуда я родом, но первый день нашего пребывания в гимназии… слишком много новой информации тогда разом получилось. Очевидно, далеко не вся она моему приятелю запомнилась.

– С юго-запада. Поселок Бугульча. Расположен в полутора десятках верст, возле изгиба Заповедного леса. И да, шел пешком. Единственный поезд до Вятска, который на нашем полустанке останавливается, мимо нас вообще только один раз в сутки проезжает. А что? – По пунктам изложил я, строго избегая однако главного обоснования своего традиционного пешеходства. Избытка денег на поезд у нас, с бабулей, пока по-прежнему не наблюдалось.

– Неподалеку от нашего дома, возле Больших Пижм, сегодня ночью спонтанный межмировой портал открылся. Меня с матерью и сестрами отец срочно на поезде сюда, в Вятск, эвакуировал.

Мысленно представил себе карту нашей губернии. Большие Пижмы…. Это достаточно далеко. Верст восемьдесят, если не вся сотня, к северу и чуть-чуть к западу, почти на самой границе со Старгородской губернией. Да еще и отрог Заповедного леса нас от этой пакости должен в какой-то мере прикрыть…. О нашей Бугульче и бабуле, наверное, можно не переживать…. Все же уточнил на всякий случай:

– Портал или разлом? И насколько велик?

Вообще-то между этими двумя названными мной понятиями разница только в том, куда они с противоположной от нас стороны выходят. Разломы – проход для демонов – для обитателей тех мест, где они открылись, это вообще бедствие. К счастью нечастое. Обитатели Нижних планов, лезущие оттуда в наш мир, особенно охочи до крови и плоти живых обитателей нашего мира, а магия, ими используемая, – в основном темная, огненная и магия проклятий – относятся к видам, приносящим особо большой урон, да в придачу от нее еще, даже для продвинутых боевых магов, оказывается не так-то легко защититься. Порталы – тоже, конечно, далеко не праздник, и повернуться для людей, обитающих с ними по соседству, могло по-всякому, но, если рассуждать усредненно, все же, по сравнению с разломами, бедствие чуточку меньших порядков.

– Портал. Точно портал. Говорят, большой. Оттуда какие-то громадные ящеры косяком поперли, – с ясно ощущаемыми в голосе нотками облегчения, что у них все-таки состоялся далеко не самый плохой вариант, доложил мне мой товарищ. – И, говорят, магию из этих чудовищ совсем мало кто использует. Отец как раз после того, как нас сюда отправил, собирался вместе с дружиной самообороны отправляться на его блокировку. Он у них там заместитель командира.

– Если все так, как ты говоришь, с этой проблемой быстро разберутся. – Вступил в разговор третий обитатель нашей комнаты, Андрюха Скворцов. – У вас же там поблизости земли Изместьевых, Вязниковых и Буревых, а у них у всех дружины не из самых последних. Вот увидишь, к концу следующей недели они еще и какой-нибудь совместный форпост возле вашего портала организуют и начнут совершать вылазки за добычей в тот мир.

На этом произнесенным самым уверенным тоном заключении все видимые у Андрюшки Мельникова эмоции и подуспокоились. Вряд ли он, конечно, совсем уж перестал переживать за своего родителя, по долгу службы оставшегося в непосредственной близости от потенциально опасного явления, но все же оптимистичным прогнозам со стороны окружающих очень сильно хочется верить.

Утро встретило нас, со Скворцовым, густой пеленой темно-серых туч, до самого горизонта, и сыплющим из тех туч нескончаемым потоком мелкого, но до отвращения холодного осеннего дождика. Похоже, изрядно подзатянувшееся в этом году бабье лето окончательно подошло к концу.

– Ну, вот, а я артефакт с воздушной пеленой от дождя из дома не взял, – огорчился мой партнер по тренировкам.

У меня подобного, достаточно дорогостоящего артефакта, не имелось даже дома, потому просто предложил уже очевидное:

– В спортзал?

Но и в спортзал, расположенный на втором этаже нашего общежития, мы с моим товарищем так и не попали. А второкурсники. Бог его знает, что уж они затеяли там проводить с утра пораньше, да еще с соблюдением секретности, но крепкий, коротко стриженный парнишка, стоящий на входе, перегородил нам дорогу:

– На сегодня спортзал для первого класса закрыт. Завтра приходите.

Пришлось в этот день обойтись без всякой тренировки, и не сказать, чтобы лично я этому факту так уж сильно огорчился. Признаться, эта ежедневно исполняемая тягомотина, с ме-е-дленными движениями и контролируемым дыханием надоела мне хуже самой горькой редьки. Одно хорошо, Скворцов, по-прежнему выступающий в роли моего наставника по данному виду физкультуры, обещал, что еще месяц-другой и можно будет с ежедневных тренировок перейти на поддерживающие, два или три раза в неделю, а в остальные дни просто время от времени проговаривать про себя уже изученные мной дыхательные мантры.

Похоже, заряд оптимизма, внушенный нами Мельникову вчерашним вечером, к нынешнему утру полностью подошел к концу. В наш класс, по коридору учебного корпуса, Андрюшка шел, запинаясь ногой за ногу, а на все разговоры, которыми я пытался отвлечь его от хандры, отвечал невпопад и исключительно односложно. Думал, во время начавшегося урока что-нибудь в его состоянии переменится, но если изменения и случились, то как-то явно не в лучшую сторону. Мой сосед по парте вообще ушел в себя, уставившись немигающим взглядом в стенку и напрочь отгородившись от мира.

Два урока я терпел это его состояние, но после прозвучавшего сигнала на большую, обеденную перемену не выдержал.

– Аделаида Викторовна, прошу прощения, не уделите мне одну минутку вашего внимания, – метнулся я к своей однокласснице-баронессе, ожидающей, пока ее компаньонка собирала к себе в портфель их учебники, чернильницы и тетрадки. Как-то незаметно даже для самого меня, после проведенного ей праздничного вечера, опасение и неприязнь, испытываемые мной по отношению к отродью менталистов, мало-помалу куда-то улетучились.

– В чем дело, Огнев? – Не сказать, чтобы очень уж приветливо, но и без явной антипатии вопросила меня конопатая баронесса.

Вообще-то, если только не считать того, совершенно выбивающегося из общей картины приглашения на праздничный вечер по поводу окончания первого месяца нашей учебы, едва ли ни с самого первого дня в нашем классе сложился этакий незримый, но очень легко ощутимый раскол класса на три части: часть первая – сами аристократы с зависимыми от них лицами, изначально выступающими в качестве свиты; часть вторая – несколько человек, не относящихся к свитским, но тоже периодически сопровождающих и с готовностью выполняющих мелкие пожелания наших небожителей; просто ребята и девчата, старающиеся лишний раз не пересекаться с отпрысками голубых кровей, составляли третью, самую многочисленную, но не слишком спаянную между собой группу.

Разделение это не было четким. К примеру, тот же Скворцов, свитский Петра Андреевича Безухова, довольно много и плотно общался со мной и Мельниковым, четко относящимся к третьей описанной группе. Но в целом такой раскол имел место быть, и в массе первая и третья группы, помимо уроков, вообще почти не пересекались.

И вот сейчас я этим своим обращением, на глазах едва ли не всего нашего класса, нарушил возможно не только какие-то неизвестные мне пункты этикета высокородных, но и уже сложившееся неформальное разделение.

– Ваша милость, вы же получаете информацию касательно ситуации с порталом возле Больших Пыжм? У моего друга там отец в дружине местного ополчения, – я указал глазами на Андрюшку, который в этот момент как раз замер возле нашей парты со взглядом, уставившимся в никуда.

– «Ваша милость» – это правильное обращение простолюдинов к моему отцу, владетельному барону. Ко мне, как его возможной наследнице первой линии, им следует обращаться «Ваше благородие». Но ты же, Огнев, вроде, дворянин, хотя и мелкотравчатый. К даме умеренно благородного происхождения, примерно равной по возрасту, тебе следует обращаться исключительно по имени-отчеству. – Не совсем к месту включила ментора баронесса. Но увидев мой нетерпеливый взгляд все же снизошла. – Сейчас уточню, что там и как.

До этого момента я никогда так остро не ощущал свою бедность. Точнее, не так. О том, что мы, с моей бабулей, едва сводим концы, я, разумеется знал. И тем контрастнее было сообразить очень-очень примерную цену маленькой серебряной коробочки с крупным прозрачным кристаллом на крышке. А это ощущение еще и усилилось, когда толстенькая рябая девчонка запросто высыпала из коробочки на ладонь и развернула веером целую колоду карт, своим видом отдаленно похожих на игральные.

Я даже магический взор подключил, желая точно удостовериться. Точно: каждая извлеченная из хранилища с большим накопителем карта являлась отдельным артефактом. По крайней мере, энергетические узоры какой-то очень сложной печати сквозь нарисованные на картонках портреты мной четко просматривались.

Хех, сейчас в руках баронессы артефактов на цену в несколько тысяч рублей. Небольшой особняк на окраине Вятска можно купить запросто и на сдачу еще его и обставить.

Моя же собеседница, тем временем выбрала из веера карт перед собой нужную, убрав все остальные обратно в серебряную коробочку, после чего влила в оставленную карту дополнительно небольшую толику своей маны и поднесла картонку с портретом молодого мужчины себе к подбородку.

– Тимофей, ответь, – позвала она негромко. И еще раз: – Тимофей, ответь.

Ожидание контакта вышло недолгим. Спустя всего минуту или две она уже бодро затараторила, явно общаясь с невидимым и неслышимым мне собеседником.

– Братик, ты сейчас неподалеку от портала?.. Можешь узнать, как там обстоят дела у одного из ополченцев….

– Заместитель командира дружины, Мельников, – подсказал я негромко.

– … Заместителя их командира, Мельникова, – послушно повторила за мной наша баронесса, после чего еще пару минут переговаривалась по каким-то своим вопросам.

– Жив отец твоего приятеля. Мой старший братец буквально полчаса назад с ним разговаривал. И основной поток тварей уже прекратился. Сейчас их по окрестным полям и перелескам как раз заканчивают вылавливать.

– Все закончилось? – Вроде Андрюшка уже совсем с головой ушел в свои переживания, но, как оказалось, мои переговоры с аристократкой все же фиксировал.

– Да-да, можешь не переживать, – отмахнулась от явно неинтересного ей простолюдина конопатая аристократка.

– Благодарю вас, Аделаида Викторовна, – склонил я голову в подсмотренном мной у окружающих аристократов поклоне. И, повинуясь внезапно прорезавшемуся наитию поинтересовался, – а скажите мне, Аделаида Викторовна, вашим алхимикам экстракт живосила случайно не требуется.

– Живосил? – Вновь живенько так развернулась в моем направлении баронесса. – И много его у тебя?

– Пока еще только одна единственная порция массой в скрупул или около того, но через неделю или две максимум, думаю, фунта полтора или два смогу предоставить. Переработка добытого сырья еще только начата. – Я извлек из кармана небольшую жестянку и, достав из нее зеленовато-бурый небольшой шарик, протянул его предполагаемой покупательнице.

– Еще и дикорастущий и свежайший! – Не удержалась от довольного возгласа моя собеседница, тщательно изучив предоставленный мной ей образец, и продолжила, понимая, что в первую очередь я от нее жду объявления цены, – Думаю, при условии сохранения подобного качества экстракта, семьдесят золотых за унцию будет правильной ценой. И, приняв мое оторопелое выражение лица за недовольство, затараторила: – я целых полгода перед гимназией проходила практику в одном из двух наших столичных магазинов, в ценах разбираюсь. Даже несмотря на то, что сырье для изготовления основы для панацеи всегда востребовано, лучшей цены тебе за твой экстракт никто не предложит.

– Я согласен, Аделаида Викторовна, – выдавил я из себя, наконец-то преодолев ступор в арифметических вычислениях возможной будущей прибыли: в фунте у нас двенадцать унций, всего бабуля говорила о паре фунтов предполагаемого готового продукта. Двенадцать унций умножить на два и полученный результат умножить на семьдесят… больше полутора тысяч золотых пятирублевиков, или, иначе говоря, семь с половиной – восемь тысяч рублей чистым золотом!

Внезапно опомнившись, я немного испуганно осмотрелся по сторонам. За подобный куш ведь запросто и прирезать могут.

К счастью, большая перемена – это перемена на обед. Не то, чтобы в случае с бесплатным обедом в столовой действовал принцип древних латинов, «Sero venientibus ossa», или, переводя на росский, «поздно приходящим кости», но обычно гимназисты в столовую поспешали как могли. Так что, кроме нас, с Мельниковым, и Вязниковой, с ее ушибленной пыльным мешком компаньонкой, к моменту обсуждения нашего возможного контракта, в классе уже и не осталось ни одного человека.

– Для взаимной безопасности предлагаю совершить нашу сделку в той конторе Имперского банка, что расположена на центральной площади Вятска, – очевидно, правильно поняла мои опасения аристократка. – Ты, как дворянин, сможешь открыть там личный счет, на который наш род и переведет тебе всю сумму.

– Годится, – с облегчением подвел я итог спонтанно случившихся финансовых переговоров. – О точном времени сделки предлагаю договариваться уже непосредственно накануне, чтобы не получилось каких-нибудь накладок.

На том и расстались. Мы, с Андрюшкой, поспешили в столовую, да и баронесса со своей верной «дружинницей» степенно двинулась в том же направлении.

– Никому ни слова о том, что услышал, – погрозил я кулаком открывшему было на бегу рот Мельникову.

– Понял, молчу, – понятливо откликнулся тот, демонстративно зажал двумя пальцами свои губы, изображая сомкнувшиеся дужки навесного замка.

Хех, вот бы еще где-то раздобыть рецепт этой самой панацеи, тогда доход от бабушкиных травок стал бы еще гораздо больше, да и ей самой пропить такой эликсирчик не помешало б, – на секундочку размечтался я о будущем.…А в следующее мгновение все мысли о предстоящей сделке и громадных деньгах временно вылетели из моей головы. Картошечка, да еще с котлеткой! То, что целитель прописал для моего молодого, растущего организма.