Текст книги "Заставлю вспомнить Русь..."

Автор книги: Андрей Серба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

6

Патрикий Варда с утра пребывал в отличном настроении. Причиной тому было не только вкусное местное розовое вино, подаренное ему хозяином виллы, которую спасли от разгрома варварами высадившиеся с кораблей на побережье легионеры, и чудная ночь с молодой красивой рабыней, но и хорошие вести, с которыми пожаловал к нему в палатку доместик Иоанн.

Собственно, вести и не могли быть плохими, поскольку Варда никогда не позволял себе знать меньше, чем подчинённые ему военачальники, и всегда принял бы необходимые меры для предотвращения неблагоприятного для себя развития событий и, значит, плохих вестей. Но, зная глупость, чрезмерное себялюбие и чванливость полководцев, лишь по недоразумению носивших это высокое звание, он не вмешивался открыто в их действия, предпочитая контролировать каждый их шаг и приказ втайне. Не слишком высокого мнения был он и о воинских дарованиях доместика Иоанна, с которым на сей раз свела его судьба в предстоящей войне с северными варварами на земле Вифинии. Однако у Иоанна оказалось похвальное для человека его положения качество – осторожность, и, прежде чем совершить какой-либо ответственный поступок либо отдать серьёзное распоряжение, он обязательно советовался с патрикием.

Сейчас, развалившись на мягких подушках и лениво поцеживая вино, Варда делал вид, что внимательно слушает Иоанна, хотя отлично знал, что тот ему сообщит и даже предложит в заключение.

   – Сегодня варвары взяли штурмом третий город на реке, – звучал голос доместика. – Теперь, кроме столицы провинции, в ней остался единственный не захваченный ими город – Лаврополь, хотя монастырь возле него стал первой жертвой их вторжения на побережье. По своему обыкновению, варвары не тронутся с места, покуда не разграбят дочиста захваченные города и не выпьют до капли имеющееся в них вино. Это сейчас и происходит во всех трёх оказавшихся во власти русов и викингов городах – везде грабежи, насилие, осквернение христианских святынь, беспробудное пьянство. Можно считать, что две тысячи варваров полностью утратили способность воевать и в случае неожиданного по ним удара не окажут серьёзного сопротивления.

   – Как обстоят дела у Лаврополя? – поинтересовался Варда.

   – Варвары плотно обложили город со всех сторон, расположив против каждых крепостных ворот по пять центурий своих воинов. Все центурии днём и ночью в полной готовности к отражению возможной вылазки гарнизона, а выставленные вокруг города дозоры тотчас известят русов о нашем приближении, вздумай мы прийти на помощь осаждённым. Внезапно атаковать варваров у Лаврополя невозможно, нападать на них всего лишь с двойным превосходством в силах не имеет смысла. Русы и викинги хорошо укрепились вокруг города, обнесли свои лагеря у ворот рвами и частоколом, и, прежде чем мы сможем разбить их, к ним успеет подойти подкрепление из островного монастыря. В нём обосновалось не меньше полутора таксиархий варваров, не позволяющих нашему флоту подняться по реке к Лаврополю, и половину этих воинов противник может без ущерба для себя перебросить к городу. Ладьи сделают это в течение часа, а удобный на многих участках для высадки берег позволит врагу нанести удар в самом опасном для нас месте.

   – В Лаврополе всегда постоянно квартировало не меньше таксиархии легионеров, к ним должно примкнуть примерно столько же вооружённых горожан и окрестных жителей. Если нанести по осаждающим одновременно два удара – один из крепости силами гарнизона, другой нашими войсками от побережья, – русов у города вполне можно разгромить, – заметил Варда.

   – Для согласования наших действий с гарнизоном необходимо установить с ним связь, а русы перехватывают всех направляемых мной в город лазутчиков, – сказал Иоанн. – К тому же не стоит обольщаться боевыми возможностями гарнизона. В провинциальных крепостях обычно служат легионеры-старики, у которых на носу пенсия, и увечные полукалеки, способные только передвигаться с помощью древка копья по городским стенам и перекликаться с соседними часовыми. А городские ополченцы и окрестные землевладельцы могут сносно сражаться лишь на стенах или у ворот собственного дома, но никак не штурмовать чужие укрепления. Варвары это знают не хуже нас, поэтому успешно отразят все вылазки из крепости двумя-тремя центуриями, бросив против нас остальные.

   – Что нового на побережье? Не угрожает ли ему ещё одно нашествие варваров, которые блуждали до этого где-то в море?

   – На побережье всё спокойно, наши дозоры не видели в море ни одного вражеского судна. Однако ни единого легионера оттуда брать нельзя – варвары могут появиться в любой миг и в значительном числе. К тому же рабы в тамошних дворцах и виллах с нетерпением ждут варваров, чтобы рассчитаться со своими хозяевами и обрести свободу. Поэтому высадка даже малочисленных сил русов или викингов будет крайне опасна.

   – Верно, – согласился Варда. – Все центурии, несущие службу на побережье, там и останутся.

Именно в разговоре о двух таксиархиях легионеров, которые Варда сразу по прибытии в Вифинию предложил отправить для охраны побережья, он впервые столкнулся с дальновидностью и осторожностью доместика и оценил его. Варда распространялся тогда о возможной высадке на сушу отставших от своих главных сил русов и викингов, об угрозе мятежа при их появлении местных рабов, о способности новоявленных варваров нанести внезапный удар в спину направившимся на выручку Лаврополя легионерам Иоанна, однако доместик понял его правильно. Многоопытный, досконально изучивший все хитросплетения придворной жизни патрикий в первую очередь заботился не о разгроме варваров и не о спасении окружённых ими городов, а о сохранности дворцов и вилл константинопольской знати, облюбовавшей этот участок побережья для летнего загородного отдыха и приятного времяпрепровождения в осеннее и зимнее ненастье.

Недовольство какого-либо важного сановника, а тем более кого-нибудь из любимчиков императора или патриарха, лишившегося дворца или виллы в результате нападения варваров, могли значить для краха карьеры полководца и вельможи гораздо больше, чем неудачное сражение либо захват ими нескольких провинциальных городков с никому не известными горожанами и купцами. Доместик смог постичь эту истину, хотя другой военачальник на его месте постарался бы не распылять свои силы по пустякам, а, стремясь к скорой и блистательной победе, собрал бы их в единый кулак и всей мощью обрушился на варваров, не помышляя ни о чём другом, тем более о каких-то дворцах и виллах в уютных бухточках на побережье.

После того разговора Варда стал питать к Иоанну нечто вроде уважения и по мере возможности старался не ставить его в неловкое или унизительное положение при посторонних. Но даже при благоприятном отношении к доместику тот отнял у Варды сейчас слишком много времени, чтобы можно было терпеть его присутствие в своей палатке дальше.

   – Иоанн, что ты намерен предпринять, дабы не позволить варварам захватить Лаврополь? – спросил он. Ведь те две таксиархии русов и викингов, что ныне занимаются грабежами и пьянством во взятых городах, со дня на день соединятся со своими товарищами у Лаврополя, и он не устоит перед их общим натиском.

   – Я не допущу соединения варваров у Лаврополя! – выкрикнул Иоанн. – Я разобью их поодиночке и начну это сегодняшней ночью с варваров, бесчинствующих в захваченных городах!

   – Надеешься, что, погруженные в пьяный сон, они не окажут должного сопротивления? Но варвары наверняка выставили вокруг городов круглосуточные дозоры и не позволят напасть на себя внезапно. Согласен, что уставшие от штурма и грабежей, лишившиеся разума и сил от непомерного употребления вина, они не смогут по-настоящему сражаться. Но кто помешает им, почувствовав опасность, попросту сесть в свои судёнышки и уплыть к тому же Лаврополю? Ведь ладьи, на которых они прибыли для захвата городов, по-прежнему стоят у пристаней.

   – Патрикий, варвары допились до того, что не могут владеть ни оружием, ни вёслами, они позабыли, что находятся на неприятельской земле. Минувшей ночью в ближайшем к нам городе они даже не охраняли стен и разрушенных при штурме крепостных ворот, целиком положившись на дозоры и ночные секреты, которые – надо отдать им должное! – всегда трезвы и несут службу на совесть. Такое положение в каждом взятом ими городе.

Дорвавшиеся до вина варвары превратились из грозных воинов в беспомощных детей!

   – Но если дозоры варваров исправно несут службу, как ты собираешься захватить их врасплох?

   – Варвары успели полностью разграбить города, отобрали для продажи в рабство здоровых мужчин и подростков, а на остальных жителей перестали обращать внимание. Они даже не препятствуют им в поисках пищи выходить за городские стены и выгонять на пастбища уцелевший скот. Под видом горожан, ходивших в окрестные селения за едой и возвратившихся обратно, во всех городах побывали мои лазутчики и узнали всё, что меня интересовало. Я расспросил также многих убежавших от варваров жителей и только после этого составил окончательный план разгрома врагов в двух городах. Осуществлю его сегодня же ночью, ибо запасы вина в городских подвалах не безграничны, и уже завтра русы и викинги могут покинуть их и отправиться к Лаврополю.

   – Ты упомянул о двух городах, где намерен разгромить варваров. Наверное, ты отказался от нападения на город, который они захватили последним?

   – Да. Он ближе всех расположен к Лаврополю, и оттуда к противнику может быстро прийти помощь. Варвары у Лаврополя чересчур осторожны и держат под присмотром подходы к нему не только с суши, но и с реки. Их патрульные суда подплывают ночью почти к городской пристани, и в случае боя в городе это не останется незамеченным, а варвары никогда не оставляют товарищей в беде. К тому же мои лазутчики ещё не успели определить, каким образом можно попасть в этот город, не прибегая к штурму ворот или крепостных стен. Ведь залог успеха моих атак на два других города основан на скрытном проникновении в них и внезапности нападения на противника.

   – Скрытность и внезапность – хорошие союзники полководца. Как думаешь этого достичь?

   – В один из городов мы пройдём через каменоломни, где когда-то добывали камень для его строительства. Город со временем разросся, первые выработки постепенно оказались в его черте, а новые появились за его стенами. Однако старые и новые катакомбы связаны под землёй в единое целое, и по ним сравнительно легко можно попасть из города в степь или к реке, и наоборот. Мои лазутчики отыскали горожанина-старожила, которому известен один из таких подземных ходов, и он согласился провести по нему легионеров в город. В другой город мы проникнем сквозь брешь, пробитую таранами варваров в крепостной стене у городской пристани. У неё бросили якоря суда русов, они круглосуточно охраняются часовыми, поэтому выставлять стражу в бреши варвары сочли излишним. Зная, что наш флот остановлен у островной крепости-монастыря перед Лаврополем, и не опасаясь нападения с реки, часовые ночью уходят с пристани в ладьи и предаются там пьянству и разврату наравне с товарищами. К бреши от реки почти вплотную подступает густой кустарник, по которому в темноте можно без труда к ней приблизиться. Даже если в бреши окажется стража и нам придётся врываться в неё с боем, варвары всё равно будут застигнуты врасплох и не готовы к сопротивлению, а это половина победы. Для нападения на каждый город я отправляю по полторы таксиархии, поэтому не сомневаюсь в полном успехе.

   – Я тоже. Жду тебя, доместик, утром с радостными известиями. Да хранит тебя Господь...

Однако Иоанн явился гораздо раньше, и, судя по его внешнему виду и полубезумным глазам, вести вряд ли могли быть приятными. Понимая, что они наверняка связаны с событиями сегодняшней ночи, и отдавая себе отчёт, что случившееся не сулит ничего хорошего и ему, Варда тем не менее не мог отказать себе в удовольствии куснуть Иоанна.

   – Доместик, ты разбудил меня так рано для того, чтобы порадовать одержанной над варварами блистательной победой? Я рад за тебя! Ты настоящий полководец!

   – Патрикий, ты несколько поторопился с поздравлениями, – ухмыльнулся Иоанн, и Варда только теперь заметил, что подчинённый изрядно пьян.

Не спрашивая разрешения хозяина, доместик подошёл к столу, взял обеими руками кувшин с вином, прямо из горлышка сделал несколько крупных глотков. Смахнув ладонью с бороды капли вина, он тяжело рухнул в заскрипевшее под его тяжестью кресло. Откинулся всем телом на спинку, хрипло рассмеялся:

   – Дело в том, что сегодняшней ночью твоих похвал заслужил не я, а варвары. Нам нечего лицемерить друг перед другом, и я скажу честно: русы и викинги только что разгромили мои таксиархии в обоих городах, причём так успешно, что из них спаслась едва ли четверть. После такого поражения мы утратили превосходство над варварами в провинции и отныне можем действовать, в лучшем случае на равных с ними. А если учесть, что после поражения наши войска неминуемо падут духом, теперь нам суждено только защищаться от русов, не помышляя о решительном сражении с ними и разгроме.

   – Объясни, что всё-таки произошло, – потребовал Варда, подходя к столу и ставя на его середину второй кувшин с вином.

   – Произошло то, что я и замышлял, – пьяно улыбнулся Иоанн. Было заметно, что вино ударило ему в голову. – Но произошло не с варварами, а с нами! Это я по русам и викингам собирался нанести неожиданный удар, а получил его сам! Это им готовил я западню, а угодил в неё сам! Патрикий, варвары обхитрили меня и, заманив в ловушку, в течение получаса выиграли решающее сражение за провинцию и добрую треть Малоазиатского побережья империи! Почти выиграли, – уточнил он, – потому что у нас остался флот и мы в состоянии не выпустить суда варваров из реки в открытое море.

   – Но как они могли обхитрить тебя? – спросил Варда, наливая себе полный кубок вина и на едином дыхании выпив его. – Тебе не посчастливилось скрытно проникнуть в города? Не удалось нанести внезапные удары?

   – О-о-о, скрытность мне удалась на славу – ведь её мне обеспечили сами варвары, – с сарказмом произнёс Иоанн, снова протягивая руку к кувшину с вином. – И с внезапностью всё произошло наилучшим образом – только эти внезапные удары пришлись не по русам и викингам, а по моим легионерам.

Доместик припал губами к горлышку кувшина, опустошил его до дна и с грохотом поставил на стол. Подавшись вперёд, навалился на него грудью и наклонился к Варде.

   – Патрикий, я трижды участвовал в совместных походах с русами, которые по договору с князем Олегом являлись на помощь империи. Я знал их как стойких, неустрашимых воинов, но даже не предполагал, что они столь искусны в военных хитростях! За время своего пребывания в Византии их воеводы изучили нас, как собственные пять пальцев и сейчас легко могут предугадывать мысли и поступки бывших союзников, полководцев Нового Рима. Зная, что мы стремимся нападать на противника врасплох, они специально создали условия, которые прямо-таки подталкивали нас к принятию такого решения. Часть варваров открыто пьянствовала на глазах у горожан, другие кое-как несли службу на крепостных стенах и у пристаней, а чтобы это стало известно нам, они позволили горожанам покидать города и проникать в них нашим лазутчикам.

Иоанн потряс пустой кувшин, ударил кулаком по столу. Его лицо исказила злоба.

   – Когда мы клюнули на эту приманку и решили уничтожить варваров внезапным нападением, они не тронули нас в подземном ходе, позволили беспрепятственно воспользоваться брешью в крепостной стене. А когда легионеры полностью втянулись в тёмные узкие городские улочки, ведущие к центральным площадям, откуда доносились шум и крики якобы пирующих варваров, они накрепко захлопнули подготовленные западни и внезапно обрушились на нас со всех сторон: трезвые, готовые к бою, занявшие выгодные позиции. Они вмиг воздвигли позади наших атакующих колонн завалы, отрезая им путь к отступлению, обрушили легионерам на головы камни с крыш домов, засыпали их стрелами и дротиками, поражали копьями и боевыми топорами из-за каменных заборов. Варвары разгромили мои таксиархии в течение получаса, и только один из четырёх пришедших в города легионеров смог вырваться оттуда. Каждый второй из спасшихся ранен, а все они объяты страхом перед варварами. Этой ночью я лишился почти половины своего войска, патрикий!

   – Но за победы нужно платить, доместик. Тем более за такую важную, какую мы с тобой одержали этой ночью, – спокойным тоном ответствовал Варда на взволнованную речь собеседника.

   – Мы одержали важную победу? Ты о чём говоришь, патрикий? – опешил Иоанн. – Или не понял моего рассказа? Тогда повторю ещё раз. Варвары этой ночью нанесли тяжелейшее поражение нашим войскам, а завтра-послезавтра, не опасаясь их остатков, соберут под Лаврополем все свои силы и возьмут его штурмом. С сегодняшнего дня они могут творить в провинции всё, что заблагорассудится, и мы не в состоянии им помешать!

   – Мешать? – с подчёркнутым удивлением переспросил Варда. – Зачем? Я не собираюсь заниматься подобными глупостями.

   – Не понимаю тебя, патрикий! Мы посланы сюда протовестиарием Феофаном для уничтожения варваров, а ты не собираешься мешать им грабить города империи и убивать её подданных.

   – Не понимаешь меня, доместик? Очень плохо, тем более что ты, как мне известно, давно мечтаешь о высоком звании спафария. Хорошо, скажу тебе, почему не собираюсь сам и не позволю никому другому из подчинённых мне полководцев мешать варварам заниматься всем, что им взбредёт в голову. Тогда ты поймёшь, как я, бывший доместик, затем спафарий и протоспафарий армии Нового Рима, стал патрикием императорского двора. Скажи, что, по-твоему, предпримут варвары после своей сегодняшней побе... после произошедшего сегодня ночью решительного, успешного для нас сражения?

   – Я уже говорил: они без всяких помех с нашей стороны стянут все свои силы к Лаврополю и овладеют им, – буркнул Иоанн. – То есть добьются того, к чему стремились с момента прибытия в Вифинию и в чём мы старались им помешать.

   – А что они станут делать после взятия Лаврополя? Понёсшие потери при штурме городов и в сегодняшних ночных боях с нашими таксиархиями, ослабленные при овладении Лаврополем, обременённые огромной добычей? Сейчас они отрезаны нашими кораблями от моря и опасаются, что к устью реки вслед за нами приплывёт весь флот Византии или в Вифинию прибудут новые многочисленные войска из других провинций империи. Ты сказал, что воеводы русов научились предугадывать ход мыслей и поступки полководцев Нового Рима, постарайся сейчас сделать то же самое. Как поступил бы на месте варваров ты?

   – Я постарался бы после взятия Лаврополя как можно скорее прорваться в море, чтобы отправиться с добычей домой.

   – Я тоже. Не сомневаюсь, что точно так поступят и варвары, которым после захвата Лаврополя в Вифинии попросту нечего делать. Выход в море преграждён нашими кораблями, и в устье реки произойдёт ожесточённый бой между нами и русами. Не знаю, удастся ли нам уничтожить все суда противника, но большинство их наверняка будет потоплено или сожжено. Именно это событие станет конечным итогом нашего с тобой пребывания в провинции! Именно по нему будут судить в столице о результатах нашей борьбы с варварами в Вифинии! А результаты свидетельствуют только в нашу пользу. Суди сам: мы отыскали в море след спасшихся от разгрома варваров, настигли их, вступили в кровопролитные бои и разгромили, заставив жалкие остатки спасаться бегством. Разве не исполнили мы приказ протовестиария Феофана? Причём блестяще и со славой для империи?!

   – Но недоброжелатели не преминут вспомнить о захваченных и разграбленных городах, сожжённых храмах и огромных потерях, которыми была оплачена... наша блестящая победа над варварами. А недоброжелателей у нас с тобой, патрикий, немало.

Варда презрительно фыркнул:

   – Недоброжелатели поливали бы нас грязью даже в случае, если бы враги не захватили в провинции ни одного самого нищего селения, не тронули бы пальцем ни единого подданного империи, а мы, уничтожив их до последнего человека, сохранили бы при этом всех своих солдат. На то они и недоброжелатели, и каждый умный правитель обязательно требует подтверждения их наветам и обвинениям. В чём нас можно упрекнуть на самом деле? В том, что варвары взяли все города на реке? Но крепость на острове, являющаяся ключом к реке, и два города оказались захвачены до нашей высадки на побережье, третий город и Лаврополь уже были окружены. Причина же падения городов – бездарность комендантов и трусость защитников, хотя для их спасения мы с тобой делали всё, что было в наших силах, и шли на любые жертвы. Разве не для спасения столицы провинции и других её городов предприняли мы сегодня ночью героический штурм, не позволив им расползтись, как тараканам, по всей Вифинии? В ходе этого сражения противник был обескровлен, в результате чего оказался способным только овладеть Лаврополем и тут же покинуть провинцию. Да, в произошедшем сражении мы понесли немалые потери, однако у варваров они были вдвое больше! И ни один наш недоброжелатель не докажет обратного. Да и кого в императорском окружении и среди столичной знати всерьёз интересует судьба каких-то провинциальных городишек и жизни простых легионеров? Вот если будет причинен ущерб дворцам и виллам на побережье, нам не избежать крупных неприятностей, даже пой недоброжелатели нам во весь голос «осанну»[39]39
  ...даже пой недоброжелатели нам во весь голос «осанну». — Осанна (греч.) – молитвенный возглас, славословие. Петь осанну – выражать преданность, превозносить кого-то.


[Закрыть].

   – Пожалуй, ты прав, – сказал Иоанн. – Лаврополь нам не спасти никак, а после его захвата неприятелю не останется ничего другого, как оставить провинцию. Поэтому вряд ли разумно раздражать его бессмысленными нападениями, ибо в отместку враги могут перенести боевые действия к столице провинции либо в другие нежелательные для нас места. Одобряешь план моих дальнейших действий, патрикий?

   – Вполне. Главный оплот варваров в провинции – островной монастырь, именно там они соберутся вместе после захвата Лаврополя со всей добычей, оттуда двинутся на прорыв в море. Поэтому раздели остатки войска на два отряда, которые прикроют оба берега реки у острова. И немедленно пресеки со всей строгостью нежелательные для нас разговоры среди легионеров о событиях сегодняшней ночи. Они должны знать, что участвовали в трудном, кровопролитном, но крайне нужном для нашей победы сражении, ставшем началом изгнания варваров из провинции.

Кажется, мы обсудили всё, и теперь я хотел бы продолжить прерванный сон. Тебе тоже есть чем заняться, доместик.

   – Я исполню всё, что мы решили, патрикий. Желаю приятного отдыха после одержанной нами обоими победы.

Многолетний опыт военачальника не подвёл Василия и на этот раз: он не опоздал днём ни с одним из распоряжений. Едва солнце начало спускаться за вершины гор и с моря подул прохладный, освежающий тело ветерок, к нему в шатёр ввели первого из поджидаемых гонцов.

   – Спафарий, – начал тот, часто моргая глазами, ещё не успевшими привыкнуть к успокаивающей зрение полутьме шатра, – я к тебе с вестью от друнгария[40]40
  Друнгарий – командующий всем византийским флотом или его самостоятельной частью.


[Закрыть]. Ты приказал ему...

   – Знаю и без тебя, что приказывал друнгарию, – резко оборвал его Василий. – Говори сразу, с чем прибыл.

   – В полдень флот русов разделился на три части. Отряд в пятнадцать ладей атаковал наши хеландии и отогнал их под защиту дромона. Пользуясь этим, остальные русские суда оторвались от нас и ушли из-под наблюдения. Друнгарий пока не знает, куда направились скрывшиеся от наших глаз русские ладьи, однако он уверяет тебя, спафарий, что...

   – Мне не нужны его уверения, – бросил Василий, соскакивая с кресла и подходя к гонцу вплотную. – Лучше скажи, по скольку ладей в ушедших от вас русских отрядах?

   – В каждом примерно по полтора десятка. Они почти одинаковы по числу судов.

   – Немедленно отправляйся обратно к друнгарию и передай, чтобы он в кратчайший срок отыскал оба эти отряда. И горе ему, если в ближайшие же часы не исправит свою ошибку, – сказал Василий, поворачиваясь к гонцу спиной и снова направляясь к креслу.

Не успел гонец от друнгария покинуть шатёр, а Василий опуститься на сиденье кресла, как дежурный центурион ввёл к нему нового посланца. Это был один из тех трёх болгарских лазутчиков воеводы Бориса, что остались следить за русско-болгарским отрядом, ускакавшим вчера вечером из замка кмета Младана и проведшим ночь в лесном урочище. Оставляя огромными сапогами следы грязи на пушистом сарацинском ковре, которым был покрыт пол шатра, гонец приблизился к креслу его хозяина. Жадно, с присвистом втянул в грудь воздух, выдохнул его вместе со словами чуть ли не в лицо подавшегося назад Василия:

   – Спафарий, русы и болгары покинули в полдень место ночлега и направились к побережью. Сейчас они затаились рядом с морем и даже не рассёдлывают коней. Видимо, чего-то ждут...

Жестом Василий остановил лазутчика.

   – Говоришь, укрылись недалеко от берега? Нет ли рядом с ними длинной узкой бухточки, почти неприметной с моря? Той, в которую впадает ручей, берущий начало у седловидной горы?

Гонец с удивлением посмотрел на Василия.

   – Да, спафарий, эта бухточка прямо под ними, стоит им лишь спуститься к побережью. Откуда тебе известно это? Неужто кто-то из твоих людей смог опередить меня?

Василий довольно усмехнулся.

   – Я знаю не только это, – многозначительно произнёс он. – Ответь, могут ли русы и твои соплеменники спуститься в бухту так, чтобы охватить её одновременно с обеих сторон, отрезав от остального побережья? Если да, то каким образом они могут совершить подобный манёвр?

   – Для них это не составит труда. Нужно разбиться на два отряда и начать движение к морю вдоль противоположных склонов седловидной горы. Затем путь проляжет по имеющимся в ущелье с ручьём пастушьим тропам, которые выведут их к любому концу бухты. Именно так спускаются на побережье здешние горцы.

   – Сколько требуется для того времени?

   – Конному полчаса, пешему вдвое больше.

   – Последний вопрос. Сколько спусков с седловидной горы тебе известно?

Лазутчик пожал плечами:

   – Об этом не могу сказать ничего, спафарий. Я родился по ту сторону перевалов и плохо знаю побережье. Тем более что у этой горы располагаются охотничьи угодья самого кмета и даже из местных жителей редко кто на ней бывает.

   – Хорошо, болгарин, иди. Но далеко от моего шатра не отлучайся, ты можешь скоро мне понадобиться.

Расставшись с гонцом, Василий удовлетворённо потёр ладони. Выходит, в полдень славяне начали действовать одновременно на суше и море. Их конница уже в условленном месте у бухты, а ладьи, естественно, войдут в неё только ночью. Значит, события развиваются именно так, как он рассчитывал. Прекрасно и то, что даже не всем болгарам известна естественная природная ловушка на вершине седловидной горы – тем легче будет загнать на неё в темноте пришлых русов и дружинников Младана. Последние хоть и болгары, но провели большую часть жизни в далёких походах, жили в замке кмета и вряд ли знали как следует побережье и прилегающую к нему местность, лежащую на противоположной стороне их родного перевала.

Следующий гонец прибыл в наступивших сумерках. Им оказался уже известный Василию посыльный от друнгария.

   – Спафарий, один отряд русских ладей обнаружен. Хотя второй словно провалился на дно, мы вскоре отыщем и его.

Василий презрительно посмотрел на гонца.

   – Нечего сказать, хороших помощничков получил я на море... – Он выпрямился в кресле, строго посмотрел на гонца. – Сейчас же отправляйся к своей хеландии и, не жалея парусов и вёсел, спеши к друнгарию. Скажи, что если не знает он, где скрывшиеся от него язычники, то это известно мне. Пусть оставит для наблюдения за обнаруженными русскими ладьями один дромон и пару хеландий, а сам со всеми остальными кораблями плывёт к месту, которое ему укажет посланный мной с тобой человек. Он моим именем будет приказывать друнгарию, что и когда ему делать. Теперь не теряй ни минуты.

Полный нетерпения, Василий не мог сидеть на одном месте и принялся быстро шагать по шатру из угла в угол. Так продолжалось до тех пор, пока он не дождался прибытия болгарского лазутчика. От него спафарий услышал весть, ожидание которой не давало ему покоя весь день.

   – Ромей, русы зажгли сигнальный огонь.

   – Где? – спросил Василий, замирая на месте как вкопанный. – На скалах у входа в бухту?

   – Нет, совсем не там, где мы ожидали. Они разложили его в пещере на склоне одной из гор. Огонь виден только с моря и утёса, на котором мы были с тобой утром и откуда я только что прискакал. Торопись, спафарий, ибо ладьи русов должны быть уже на полпути к бухте, а нам нужно их опередить.

Но Василия не требовалось торопить. Не дожидаясь слуги, он набросил на себя плащ, схватил в руки каску, рванул со стены перевязь с мечом. Выскочив из шатра, подошёл к дежурному центуриону.

   – Тревога! Комеса и стратига ко мне!

Надев каску и перебросив через плечо перевязь с мечом, он минуту наблюдал за пришедшим в движение лагерем, после чего снова обратился к последовавшему за ним лазутчику:

   – Ты уверен, что проход из моря в бухту не занят русами?

   – Вполне, поскольку он им совершенно не нужен. Скалы ночью постоянно в тумане, с них ничего, кроме пролива, не видно. Да и кроме расщелины на них больше негде укрыться. Русы не хотят привлекать внимание к бухте, покуда в неё не войдут их ладьи.

   – В таком случае немедленно скачи к бухте и жди меня у пролива. Я хочу сам захлопнуть подготовленную язычникам западню и запереть их в ней, как в мышеловке.

Расщелина змеилась у вершины одной из скал, ограждавших с боков проход со стороны моря в бухту. Брызги от волн почти не долетали до расщелины, но постоянно висевшая над скалами и проливом водяная пыль обволакивала её. Водяная пыль сразу сделала влажными одежду и тело, однако Василий не замечал этого. Втиснувшись в расщелину и прижавшись к скале спиной, он высунул наружу голову, чутко прислушиваясь к звукам обступившей его ночи и впиваясь глазами в темноту.

Вокруг не было ничего подозрительного. До слуха спафария доносились лишь слабый плеск воды да мерный рокот бивших в основание скалы волн. Глаза упирались в ночную темень, выделяя из неё слабо мерцавшую в лунном свете жёлтую дорожку-пролив между морем и бухточкой.

Давно притихли лежавшие рядом с Василием трое спутников, не было слышно и видно примостившегося на вершине скалы легионера с потайным фонарём. Только спафарий, чуткий, настороженный, превратившийся в комок нервов, без устали вертел по сторонам головой. У него не было сомнений – русы обязательно должны приплыть в бухту, и первым увидеть их надлежало ему.