Текст книги "Проект "Плеяда" 2.0 (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Ты всегда был осмотрительным Матти, – усмехнулась Илта, едва держась на ногах, от всего пережитого, – именно это мне и рассказывали о родичах по матери.

– В тебе это тоже есть, Илта, девочка-ночь, – серьезно произнес финн, – мать дала тебя подходяще имя. Только меня зовут не Матти. Мое настоящее имя Лаури. Лаури Тёрни.

– Я давно подозревала, что ты не тот, за кого себя выдаешь, – махнула рукой Илта, – это неважно. Важно, что ты прибыл сюда вовремя…почти… – она перевела печальный взгляд на лежащего ничком Мирских. Финн сокрушенно вздохнул, потом сдернул с пояса ремень и принялся вязать руки лежащему без сознания предателю.

– Придется тащить, – обернулся он к девушке, – ты как?

– Нормально, – пожала плечами куноити. Она храбрилась – даже ее подкосила эта безумная ночь, где один из соратников превратился во врага, второй погиб, а третий наоборот воскрес, полностью реабилитровавшись в ее глазах. И теперь ей предстояло совершить последнее действо – достойное завершение всей этой фантасмагории.

Она помогла связать якута, после чего Илта и Лаури поместили тело Юрия в небольшую канаву, тщательно заложив его тело ветками Илте стоило некоторых усилий проследовать туда, откуда она чудом вырвалась недавно, но делать было нечего. Илта уже поняла, что притавшийся водяной не выпустит их даже и после восхода солнца – они же сами спрятали лодку под мельницей. Утлый челнок, на котором добирался финн, дал течь у самого острова, так что последние метры ему пришлось преодолеть чуть ли не вплавь. Вымокшую одежду он без особых церемоний сменил на относительно сухую одежду якута, оставив его в одних трусах. Именно таким голым и связанным они и потащили предателя к чертовой мельнице.

Степанов очнулся уже у самого берега – Лаури и Илта уложили его так, чтобы голова и верхняя часть туловища оказались на песке, а ноги до пояса – в воде. При виде финна узкие темные глаза вспыхнули неприкрытой ненавистью.

– Столковался волк с лисицей, – он закашлялся, сплюнув кровавую слюну, – эх надо было бы лучше то болото обшарить, жаль только времени не было. И ты и она – одного проклятого семени. Ничего скоро Вождь вас всех на нуль умножит.

– Твой вождь уже увяз в болотах, – скупо усмехнулся финн, – подавится он страной Суоми. Ты нас не знаешь, но я расскажу напоследок. Есть у северян обычай – предателей и прочих ублюдков хоронить на кромке моря, между землей и водой. На грани между мирами людей и водяных духов образуется зазор и твари пучины приходят, дабы забрать свое.

Лицо якута посерело, но Лаури уже не обращал на него внимания. Он подошел к воде, встав в пяти метрах от знакомой избы. Окно по-прежнему зияло чернотой и оттуда веяло речной сыростью и гнилой рыбой. Вскинув руки по направлению к реке, он заговорил и Илте невольно стали казаться знакомыми его слова, обращенные к неким Ветехинену, Веден-Эме и «Княгине Вамме», которых Лаури призывал «прийти и взять свое».

Неожиданный порыв ветра всколыхнул воду, послышался плеск воды и удары лопастей по речной поверхности. Илта увидела, как закрутилось колесо, как над водой зароились зеленоватые блуждающие огоньки, а над крышей избы взметнулись язычки призрачного синего пламени. Чертова мельница снова заработала.

И вот вода взбурлила у самого берега и якут протяжно, надрывно закричал, увидев клочья зеленой тины, всплывающие на поверхность. Мерзкое зловоние исходило от разом потемневшей воды, в глубине которой быстро росло еще одно, совершенно темное пятно.

– Назад, – сквозь зубы проговорил Лаури и Илта поспешно отступила, уже понимая, что сейчас будет. Понимал это и якут, изо всех сил бившийся на краю берега, стараясь вырватся из пут, но тщетно – финн и куноити вязали на совесть.

Илта так и не смогла уловить момент, когда из воды появилось нечто – только что вода бурлила у самого берега, извергая клочья зеленой вонючей пены, когда вдруг над связанным якутом нависло жуткое существо – с длинными зелеными волосами и длинной бородой, казалось состоящими из сплошной тины. Тело покрывала блестящая чешуя, наподобие рыбьей, руки и ноги напоминали лягушачьи лапы. Страшная личина, с горящими красными глазами приблизилась к лицу якута и жабий рот раздвинулся в довольной ухмылке.

– Что это? – Илта недоуменно помотала головой, думая, что у нее темнеет в глазах. Нет, все таки и было – из зеленой тины выскальзывали извивающиеся черные тельца, падающие на обнаженную кожу якута. Непрерывным потоком, существа, похожие на жирных коротких червей, струились по волосам и бороде, уже казавшимися уже не зелеными, а черными. Вот водяной распахнул пасть и новый поток отратительных созданий выплеснулся прямо в распахнутый в крике рот якута.

– Это то, что я думаю? – прошептала Илта, глянув на финна. Тот кивнул.

– Да. Это пиявки.

В считанные минуты якут оказался погребенными под нависшими на нем целыми гроздями отвратительными тварями. Они проникали ему всюду – глаза предателя превратились в сплошные кровоточащие дыры, куда одно за другим втягивались черные тела. Еще больше их вползало в рот– сначала челюсти якута размалывали пиявок в жидкую кашицу, но вскоре Степанов просто не смог закрыть рот – струящийся из жабьей пасти черный поток казался неиссякаемым. Илта не верила своим глазам – облепленное гроздями черных шариков тело раздувалось на глазах. Живот, огромный словно у беременной женщины, бился и дергался, и под кожей угадывались изивающиеся червообразные тела. Грудь якута тоже ходила ходуном, горло раздувалось, словно у огромной лягушки. А затем брюшина и грудная клетка треснули и оттуда заструился черный поток. Водяной протянул бороду и в зеленую тину, как в воду возвращались насосавшиеся крови твари, втекая в пасть чудовища. Водяной жевал их, с наслаждением прищурив красные глаза и кровавая жижа текла по его подбородку.

Насытившись, чудовище развернулось и, переваливаясь, двинулось в воду. В этот же момент последний раз вспыхнуло и погасло синее пламя над избой, угасли и зеленые огоньки над водой.

– Старый колдун принял жертву, – произнес финн, созерцая обескровленное месиво из плоти и костей, оставшихся от якута.

– А ты, это…откуда знаешь, как к нему обращаться? – невольно поинтересовалась Илта.

– Да знаю немного, – кивнул Лаури, – я, еще до войны, когда бывал в Беломорской Карелии и на Коле, много общался с местными – и карелами и поморами. Ну и баек всяких наслушался о колдунах тоже: и наших с карелами и о русских говорили. Говорили, что многое умеют, что и с водяными духами на короткой ноге – чертями и русалками всякими. А на Терском берегу откуда и здешний колдун родом, говорят двое братьев-купцов даже разбогатели на том, что с водяной девкой сошлись и людей ей на съеденье отдавали. Один из тех рассказчиков Он знал кое-что от деда-ворожея, вот и рассказал заговор один, а я и запомнил. Вот уж не думал, что пригодится.

– Пригодился, как видишь, – через силу усмехнулась Илта, – расскажешь потом?

– Расскажу, – сказал финн, – когда от этих мест отойдем подальше. Не стоит такие слова лишний раз тут произносить, сама видишь, откликаются тут на них.

Илта кивнула – да уж, такое было бы неосмотрительно.

– А нам выбираться отсюда пора, – еще раз сказал финн, – где там говоришь ваша лодка?

Они покинули остров на рассвете – ночью Илта и Лаури не рискнули сунуться под мельничное колесо. Заходить в избу они также поостереглись, проведя остаток ночи в лесу возле разведенного костра. Здесь же, используя найденные в избе заступы, они сумели вырыть яму, в которой и похоронили кержака. Едва небо начало сереть они спустили на воду байдарку и двинулись вниз по реке. Когда на горизонте появились первые дома Нижнеангарска, финн и куноити причалили к берегу и начали очередной подъем в горы – последний марш-бросок перед конечной целью. Где-то там, в горной мешанине хребтов Верхнеангарского и Сынныра, среди голых скал, чахлых лесов и ледников было сердце проекта «Плеяда».

На одном из привалов, в укрытой от ветров долине, Лаури рассказал свою историю. Его рассказ совпадал с тем, что рассказывал Степанов, разве что дополнился несколькими деталями. Они шли вместе с якутом по лесу, когда тот, задержавшись, чтобы поправить сапог, крикнул: «иди, я тебя догоню!». Видимо, это был условный сигнал, потому что финн пройдя несколько шагов, вдруг почуствовал, что вокруг уж как-то слишком тихо – если не считать характерных шорохов в кустах. Несколько лет провоевавший в лесу финн хорошо знал, что это значит, поэтому ласточкой нырнул в камыши, простиравшегося рядом болота, буквально за несколько секунд до того, как прозвучали первые выстрелы. Одна пуля все же зацепила его – финн показал страшную рану в предплечье, по счастью уже почти зажившую. Скрыться от погони финну удалось не совсем привычным, но вполне действенным способом: нырнуть в более-менее глубокую воду, зажав в зубах полую камышину. По счастью, у этого водоема было относительно твердое дно, так что через некоторое время финн все же смог вынырнуть. И все же он пережил несколько неприятных мгновений, ожидая, что его будет засасывать трясина.

– Все это время какая-то ерунда слышалась, – признался Лаури, – когда там лежал. Одно время, представь себе – даже строчки из Калевалы пригрезились. Что-то такое мрачное, про змей, про чертей, царство смерти – как раз в духе всего похода.

– А тебе и не пригрезилось, – усмехнулась Илта, – так оно и было.

Она коротко рассказала финну о том, что произошло на берегу Змеиного озера.

– Вот оно как, – Лаури внимательно посмотрел на куноити, – серьезное дело, скажу я тебе. Думаешь, это от того, что вы какой-то обряд перед походом проводили?

– Больше неоткуда этому взяться, – пожала плечами Илта, – с чего бы во мне так резко память предков пробудилась? Я как-то листала книгу одного вашего ученого – Кастрен или Кестрен, не помню уже, он сто лет назад писал. Он считал, кажись, что предки финнов, тюрок, монголов, маньчжур и всех прочих как раз и вышли откуда-то из Забайкалья. Не знаю, в общем, может оно как-то и сработало в тех местах.

– Тебе обязательно надо съездить в Суоми, – сказал Терни, – ну, когда вернешься отсюда.

– Если вернусь, – невесело сказала Илта, – ну, рассказывай дальше.

Финн пролежал в болоте, пока не счел себя в безопасности. Больше всего он боялся того, что или истечет кровью или подхватит гангрену – по счастью не случилось ни того, ни другого. Перевязав рану и приложив к ней разжеванный норичник, он всю ночь просидел у дерева. Утром он почуствовал себя лучше, направился к озеру, но группа уже ушла.

– Я тогда так и не понял, что произошло, – признался Тёрни, – видел только, что все красные мертвы, хотя и не понял от чего. А потом поднялся на гору и нашел вашу стоянку. Ну и решил попробовать вас нагнать.

Сняв одежду с одного из мертвецов и выбрав все полезное, что оказалось в карманах, Лаури кинулся по следам. Как и путники, он шел по горам, пару раз натыкался на следы их стоянок, убедивших финна, что он на верном пути. Несколько раз он и сбивался с дороги, поэтому нагнать бывших соратников ему никак не удавалось. На Ангаре он также украл челнок в одном из селений, однако он оказался куда хуже байдарки трех следопытов. На остров финн наткнулся, по сути, благодаря счастливой случайности, лишь чуть-чуть опоздав и не успев спасти Мирских.

– Ну ладно, с этим понятно все, – сказала Илта, – но ты мне не все рассказал, я же вижу. Простой ефрейтор или кем ты там представлялся, не прошел бы такое расстояние и не догнал бы нас – ты бы еще в горах загнулся. Ты уже признался, что ты не тот, кем представлялся, но я чувстую, что ты многое недоговаривашь. Рассказывай уже все.

Лаури неподвижно сидел у костра и блики костра играли на его лице, придавая ему странно-отрешенное выражение.

– Меня и вправду зовут Лаури Алан Терни, – наконец начал он, – я звание лейтенанта я получил еще до войны. Обучался в Королевском карельском бтальоне особого назначения, стажировался и в Лондоне и в Ганновере. Когда Советы напали на Финляндию под мое командование дали роту егерей для разведки и диверсий в тылу противника, – он усмехнулся, – крови красным пустили немало. А потом отозвали меня к столице, где меня и контузило во время штурма и я попал к большевикам. Хорошо еще, что я успел книжку выбросить, представился рядовым. Разбираться Советы особо не стали – не до того было, они уже думали, что Финляндия у них в кармане. Отправили в Магадан лес валить. А потом уже когда освободился, я вашему Доихаре и представился. Сказали – эту миссию выполню, помогут добраться до родины. Там говорят, сейчас дел полно.

Он потянулся и улегся на подушку из мха, прогретую костром. Илта помотав головой, постелила куртку и легла рядом, размышляя о человеке лежащем рядом. Самокритично она подумала, что давно так не ошибалась в людях. Однако это и к лучшему – сейчас, когда у нее остался только один человек, можно утешаться тем, что остался лучший.

Наутро они продолжили свое шествие. Лиственечная тайга с березовым подлеском сменялась кедровым стланником, а тот безлесыми вершинами-гольцами, увенчивающие крутые скалистые хребты. Спускались путники и в речные долины, с их озерами и старицами, где охотились на водопалавающую птицу, ловили рыбу.

На третий день, после того как Илта и Лаури покинули Нижнюю Ангару, они дошли до цели. С вершины одного из гольцов они созерцали огромное озеро, ровная гладь которого прерывалась небольшими островками – бывшими вершинами скал. Посреди озера виднелся остров, напоминающий чашу – уютная долина со всех сторон огороженная циклопическими бетонными валами, стенами и блоками, сдерживающими водную массу. Выходе из долины загораживала массивная дамба, разделяющая искусственное море, направляя его потоки в новые русла – даже на вершине гольца Илта и Лаури слышали шум турбин и грохот рукотворных водопадов. Дамба, по сути, являлась и единственным мостом соединявшим долину-остров с внешним миром. Поверх бетонных стен тянулись сотни метров колючей проволоки, виднелись вышки с часовыми, светили прожектора.

– Да, – финн покрутил головой, – сила. И как туда пробраться?

– Хороший вопрос, – задумчиво сказала Илта, – надо бы осмотреться.

Остаток дня и всю ночь они посвятили поиску подходов к загадочному Центру. Результаты не обнадеживали: дамба надежно охранялась, а все остальные подходы к долине были затоплены. Связь же с «Большой землей», судя по всему обеспечивалась в основном по воздуху – несколько раз в долине садились и поднимались разные самолеты.

К утру путники вновь пришли туда откуда они впервые увидели здание Центра – огромному гольцу, нависавшему над долиной и окружившим ее водохранилищем.

– Горы не моя стихия, – признался Лаури, когда они спустились к подножью скалы, туда где плескались воды искусственного озера, – ума не приложу, как нам туда подобраться.

Илта молча покачала головой, улыбаясь каким-то своим мыслям.

– Скоро светает, – обронила она, – поищем укрытие.

На эту пещеру они наткнулись случайно. Бродя у подножия гольца, почуствовавший жажду, Лаури зачерпнул воды из журчащего под ногами ручейка и почти сразу почуствовал, что вода необычно теплая для горного источника, почти горячая. Заинтересованный он поднялся выше по течению, пока не уперся в заросли кустарника, обступившие скалы. Зайдя за них финн, увидел зияющий черный провал – вход в пещеру.

– Илта! – он махнул рукой, привлекая внимание молодой женщины. Подбежав к своему напарнику, она увидела его находку и на ее лице проступила радостная улыбка.

– Лауури!!! Ты чудо! – она поднялась на цыпочки и неожиданно прервысито поцеловала финна в губы, – это то, что надо! Пойдем, посмотрим!

Она ухватила за руку оторопевшего от неожиданной ласки следопыта и повлекла его за собой. Тот, последовал за ней, в этот момент, как никогда чувствуя себя самой что ни на есть ожившей карикатурой на «типичного финна».

Пещера оказалась сырой, с низким потолком, хотя и широкими стенами. Было темно, но финн включил небольшой фонарик, осветивший уходящий вглубь горы туннель. По полу бежал ручеек, от которого исходило заметное тепло.

– Где-то тут горячие источники, – произнес Лаури. Илта согласно кивнула, вспоминая рассказы черного шамана. Если где-то там в глубине и впрямь находится ход в царство Эрлэн-хана, неудивительно, что оттуда течет именно эта вода – горячая, с легким сернистым запахом.

Они прошли метров двести, когда их глазам открылся просторный грот. Финн поднял фонарик, освещая белые сталактиты и сталагмиты, по которым стекала вода, образуя на полу небольшое озерцо, естественный бассейн, переполненный до краев. Переливавшиеся через него струйки воды и сливались в ручеек приведший сюда Лаури и Илту.

– Вот это здорово! – искренне воскликнула Илта, – можно помыться.

– Придется тебе плавать в темноте, – усмехнулся Лаури, – тут спрятаться негде.

– Лаури, что за глупости – возмутилась Илта, – еще скажи, что ты голой девушки никогда не видел! У нас на родине все такие ханжи?!

Она быстро скинула с себя одежду и шагнула вперед, застыв на краю «бассейна».

– Нет, – медленно произнес финн, освещая стройную фигурку, – не все.

Илта рассмеялась и змейкой соскользнула в теплую воду.

– Скидывай свои тряпки и залазь сюда, – сказала она. Видя, что финн, смущенно усмехаясь, не торопится последовать ее примеру, строго добавила, – и это приказ!

– Ну, раз, приказ – финн закрепил фонарик на одном из сталагмитов и принялся раздеваться. Илта в свою очередь тоже с удовольствием рассматривала его мускулистое, пожарое тело, с только что не светящейся во мраке белой кожей.

– Именно приказ, – повторила она, подплывая к краю бассейна и положив локти на камень, – давай, спускайся!

Лаури подошел ближе и Илта поднялась по пояс из воды, обхватив руками мужские бедра Егерь застонал, почуствовав как вокруг его затвердевшей плоти сомкнулись алчущие губы и язык Илты запорхал по напрягшемуся стволу. Впрочем, эта ласка длилась недолго – неожиданно Илта отстранилась от финна, ее пальцы сомкнулись вокруг члена следопыта, увлекая его в воду. Сплетаясь в объятиях, они жадно целовались, сильные руки блуждали по телу Илты, обвившей ногами его мускулистый торс. Финн, прижав Илту к камню, пронзал ее клинком из плоти, пока куноити, откинув голову, стонала от возбуждения. Раз за разом сплетались скользкие тела, раз за разом Лаури изливал семя в терзающую его спину девушку, испытывавшую один оргазм за другим. Сейчас они старались получить, наконец, компенсацию как за прошедшие дни воздержания, лишений и испытаний, так и за то, что им предстоит впереди.

Насытившись друг другом, Илта и Лаури вылезли на берег, решив, что пора утолить и обычный голод. Финн, выйдя из пещеры, принес охапку хвороста и разжег костер, на котором поджарил остаток утки, подстреленной Лаури накануне. Наевшись и сполоснувшись еще раз, они вновь обратили внимание друг на друга. Илта обнаженной лежала на теплых камнях, а финн жадно целовал ее тело от шеи до ступней. Его язык ласкал влажную щелочку, и куноити громко стонала, зажав бедрами голову партнера и впившись пальцами в белокурую шевелюру. Когда она кончила, финн высвободился из плена сильных ног, подтянулся на руках и снова вошел в Илту, жадно слизывавшую с его лица свои соки. Безумная, неистовая оргия продолжалась, молодые люди сходились и на камнях и в воде, пока, наконец, усталые и довольные не заснули в объятьях друг друга.

Лаури не знал, сколько он спал – когда он открыл глаза, костер уже догорел и было темно как ночью. Финн протянул руку, чтобы обнять лежавшую рядом девушку, но к удивлению и тревоге обнаружил рядом пустоту. Сняв со сталагмита фонарь и включив его он бегло осмотрел пещеру – девушки нигде не было. Наспех одевшись Лаури, кинулся к выходу.

Выскочив из кустов, загораживающих вход в их ночное убежище, финский диверсант встал как вкопанный. Перед ним плескалась водная гладь искусственного озера, за которым виднелся край заходящего солнца – они провели в пещере весь день. И на фоне закатного неба, словно статуэтка, выточенная резцом талантливого скульптора, стояла Илта. Финн невольно засмотрелся на ее безупречное тело, каждая черточка которого подчеркивала его застывшую чувственность. Слегка расставленные сильные ноги переходили в круглые ягодицы, еще больше подчеркиваемые идеальной формы талией. Отросшие за время блуждания темные волосы красиво спадали на стройную спину, когда Илта, откинув назад голову, вскинула вверх руки, как-то странно сложив пальцы. Финн расслышал чуть слышные слова, похожие на молитву.

– Илта, – выкрикнул он, словно опомнившись от эротического наваждения – что, черт тебя дери, ты делаешь?

Девушка медленно обернулась, с грустной улыбкой глядя на финна.

– Твой поход окончен, Тёрни, – сказала она, – дальше я иду одна.

– Одна в этот вертеп!? Не время для вашей самурайской шизы!

– Нет, – молодая женщина покачала головой, – у меня было время все обдумать. У меня там есть хоть и маленький, но шанс. У тебя шансов нет. Тебе и так дано больше, чем другим – ты выжил и ты должен вернуться.

– Черт возьми, нет! – помотал головой Терни.

– Ты должен вернуться, – в голосе Илты появились нотки, одновременно командира и религиозного фанатика, – ты смог больше остальных. Не испытывай терпение Владыки.

– Но… – финн замолчал поняв, что убеждать дальше бесполезно.

– Там в пещере я оставила конверт, – продолжала Илта, – там написано кому и куда его доставить. Если ты поторопишься с ним – возможно у нас еще будет шанс.

С этими словами Илта развернулась и зашагала в воду. Лаури смотрел, как тонкая фигурка опускается и плывет навстречу солнцу заходящему за скально-бетонную махину.

Финн смотрел ей вслед, пока черная голова Илты не стала совсем незаметной в сгустившихся сумерках. Затем он развернулся и зашагал в гору.

Часть третья: В логове Красной Обезьяны

– Ааа, черт! – невысокий плотный шатен выругался, когда большой омуль, которого он уже почти вытащил из воды, в последний момент сорвался с крючка и, блеснув на прощание чешуей, плюхнулся обратно.

Старший сержант НКВД Роман Лунев, досадливо сплюнул в воду и потянулся к жестяной банке, в которой лежали хлебные катышки, вперемешку с кусочками котлеты – остатки сегодняшнего ужина. Кормили охрану «Центра», так же как и обслуживающий персонал: сытно, но однообразно, что вкупе с монотонностью здешнего быта изрядно напрягало. Напрочь отрезанные от всех центров цивилизации, здешние солдаты и офицеры всячески изощрялись, хоть как-то скрасить серые будни. Одним из таких способов стала рыбалка – Лунев, уроженец Прибайкалья частенько, в нарушение устава, брал небольшую надувную лодку и отплывал от Центра. У него уже было излюбленное место – груды бетонных блоков оставших после строительства дамб и стен, причудливо нагроможденных на одну из затопленных скал. Через несколько лет после постройки Центра, стекавшиеся отовсюду реки и ручьи вымыли строительный мусор и образовавшееся тут искусственное озеро наполнилось рыбой. Рома, заядлый рыбак, частенько ловил здесь омулей и хариусов, шедших на стол не только сослуживцам Лунева, но и более высокому начальству. Потому на такие вот вылазки чаще всего смотрели сквозь пальцы – в самом деле, кого тут опасаться, на территории отделенной от ближащей суши сотнями метрами воды?

Позади послышался шум и рука Романа невольно дернулась к кобуре, укрытой под брезентовой накидкой. Тут же он нервно рассмеялся – из скал, недовольно крича, взлетала большая гагара, на мгновение заслонив собой Луну. Видать, птица прикорнула меж камней и бетонных обломков, да и заснула, пока ее не разбудил выкрик Романа. Сержант усмехнулся и перевел взгляд на раскрытую брезентовую сумку, в которой уже трепыхалось два омуля и крупный таймень – не считая рыбешки поменьше. В принципе, можно сворачиваться – рыбы достаточно. Сегодня можно будет засолить добычу – соли уже натаскали из столовой, – и к вечеру устроить небольшое застолье.

– Ну, по последней! – пробормотал себе под нос Роман, насаживая на кроючок очередной катышек из хлеба и вареного мяса и закидывая удочку. Почти сразу же он почуствовал как на конце лески повисла заветная тяжесть и, то ослабляя, то натягивая леску, принялся выводить рыбу.

– Ну, давай еще моя хорошая, иди ко мне, – спешно бормотал себе под нос Роман, – еще чуть-чуть, давай. Вот так!

Последние слова сопроводил мощный рывок и на камни плюхнулся крупный хариус. Обрадованный Лунев снял рыбу с крючка и отправил в сумку. Все можно и собираться.

Позади снова послышался шорох. Гагара что ли вернулась? Лунев поднял голову и тут же его глаза расширились от удивления, с губ сорвался удивленный возглас.

На вершине скал и бетонных блоков, подперев коленом подбородок сидела молодая черноволосая женщина. Лунный свет окутывал ее фигуру серебристым ореолом в котором неожиданная гостья казалась призрачным, нереальным видением. По-азиатски раскосые глаза, казалось, светились в темноте синим цветом.

Опомнившись Роман опустил руку к кобуре, но девушка приложила палец к губам и сержант НКВД почему-то замер на месте, так и не вынув оружие. Девушка, лениво потянувшись, поднялась, демонстрируя столь соблазнительное тело, что Лунев, довольно давно не бывший с женщиной, почуствовал как мужское начало жадно требует свое. На губах девушки появилась понимающая улыбка и, покачивая бедрами, подошла к застывшему Луневу. Тот и опомнится не успел, как вокруг его шеи сомкнулись тонкие, но сильные руки. Их губы слились в жадном поцелуе, в то время как тонкие пальцы поглаживали шею мужчины, слегка царапая кожу острыми ноготками. Вторая рука, тем временем шарила у него в паху, расстегивая ремень и пуговицы штанов. Сам Лунев тоже жадно ощупывал соблазнительные округлости ночной гостьи.

Сильные пальцы в очередной раз пробежались по его шее, плавно, как бы невзначай легли на горло и резко надавили на сонную артерию. Глаза Лунева закатились, в горле что-то заклекотало и он, упал спиной в воду, со спущенными штанами.

– Надеюсь, товарищ, тебе было также хорошо, как и мне, – Илта презрительно сплюнула на камни и присела рядом с мертвецом. Раздев труп догола, она аккуратно сложила снятую одежду в вытащенную на камни резиновую лодку. Туда же она положила и сумку с рыбой, оружие и все вещи. Затем Илта опустилась на четвереньки и стала медленно подползать к трупу, выгнув спину словно кошка. Её глаза лихорадочно сверкали, ноздри возбужденно расширялись как у волчицы почуявшей добычу. Вот вытянутые руки коснулись ступней, пальцы сжались, прочертив на бледной коже глубокие борозды. Обхватив лодыжки трупа, Илта начала медленно подниматься вверх, покрывая поцелуями мертвое тело. Она стараясь прочувствовать каждый сантиметр мертвой плоти, до мельчайших подробностей впитать в себя его запах – кожи, крови, волос, половых органов. Наконец она просто легла сверху на труп, вжимаясь в мертвую плоть своей – живой, трепещущей от странного внезапного возбуждения. Волоски на коже Илты встали дыбом, соски затвердели, между ног захлюпало от влаги. Илта лихорадочно целовала мертвеца в лоб, глаза, губы, нос, терлась пахом о его промежность. С ее губ срывалось непрерывное бормотание, заклинания черных шаманов «похищающих душу».

Внезапно Илта выпрямилась, продолжая сжимать бедрами торс мертвеца, ее рука метнулась к его сумке, доставая из бокового кармашка большой охотничий нож. Удачно, что ее жертва решила захватить его с собой. Острое лезвие сверкнуло, прочертив по телу глубокую рану, потом еще и еще – в исступлении Илта кромсала тело, вскрывая брюшину и погружая лицо в обнажившиеся внутренности. Затем снова серия беспорядочных ударов ножом и снова – сладострастное упоение остывающей плотью. Вот Илта ухватила с земли осколок скалы и с силой опустила его на голову мертвеца, раскалывая ее как гнилой орех. С томным всхлипом куноити погрузила лицо в омерзительную кашу из крови, волос и мозга, её тело конвульсивно вздрагивало, из-под спутанной массы волос доносились невнятные звуки. Наконец Илта со сладострастным стоном отвалилась от трупа и упала на спину. Выглядела она жутко: свалявшиеся волосы, почти утратившие свой изначальный цвет, лицо все в крови и мозгах и от этого казавшееся чудовищной маской. Глаза её закатились так, что виднелись белки, тело сотрясалось мелкой дрожью, с губ срывались нечленораздельные звуки. Любой, кто наблюдал сейчас за ней со стороны, решил бы, что рехнулся: очертания тела Илты текли и расплывались, лицо также менялось. Словно причудливая маска наползала на лицо девушки, также как и ее тело, казалось, покрывалось новой плотью.

С протяжным стоном Илта поднялась на ноги – нет уже не Илта, на ноги вставал Роман Лунев, голый как в день рождения. Равнодушно, накинувшая морок, куноити поглядела на мертвеца, затем ухватив истерзанную руку, Илта подтащила труп к краю скально-бетонного нагромождения и столкнула в воду. После этого она сполоснулась и принялась натягивать чекистскую форму.

Через двадцать минут в сторону возвышавшейся над озером стены двинулась резиновая лодка, в которой умело гребла закутанная в плащ-дождевик фигура. Позади нее на дно искусственного озера медленно погружался труп Романа Лунева, к которому уже плыли хищные рыбы, радуясь неожиданной поживе.

Илта погружала весло в воду, направляя лодку вдоль стены и привычно удивляясь, как всплывают в голове украденные у мертвеца воспоминания. Надо причалить вон к тому сооружению – наподобие куба, покоящегося на бетонных сваях, где-то в полутора метрах над водой. Главное чтобы не снесло – там течение сильнее, утащит еще к дамбе. Ага, вот и распахнутая дверь в караульное помещение. Перед глазами Илты всплыла небольшая комнатка, лежанка с протертым покрывалом, пара стульев, стол с пепельницей полной окурков, двое человек – хмурый, с ранней сединой в черных волосах и щуплый парнишка с крысиной мордочкой, заискивающим взглядом и жидкими рыжими волосами.

Эти двое ждут ее с трофеем.

А вот и брюнет – стоит у приоткрытой двери, от которой спускается небольшая лесенка. На воде качается парочка лодок – не резиновых, моторных. Роман – точнее Илта в его обличье, – привязала рядом хлипкое суденышко и, перекинув сумку через плечо, стала подниматься в караулку.

– Ну, как улов? – спросил «Лунева» стоящий в дверях человек. В петлицах его гимнастерки виднелись ромбы старшего лейтенанта.

– Хорошо товарищ, – вовремя всплыла фамилия, – Рыков. Два омуля, таймень, хариус.

– Неплохо, «товарищ», – передразнил его лейтенант, – говоришь, как на ковре у Свечкарева.

Илта выругалась про себя: ну да, можно догадаться, что у них не официозная атмосфера, на посту всего три бойца, поди, давно друг друга знают. Она выдавила усмешку в ответ, заходя внутрь каморки. Щуплый паренек, дремавший на кушетке встрепененулся при виде сослуживца, на его лице появилась довольная улыбка.