Текст книги "Проект "Плеяда" 2.0 (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Annotation

Это не продолжение. Скорее, это апгрейд прежнего «Проекта», с более замысловатой предпосылкой. Этот мир начал меняться сразу после Первой Мировой войны– когда в Германии победила коммунистическая революция, кроме самых западных регионов. Советская Германия и Советская Россия вместе подмяли всю восточную Европу, Турцию и Северный Иран, после чего приступили к «экспорту революции» во Франции. Экспансия коммунизма привела ко Второй Мировой войне, в ходе которой русско-германский большевизм проглотил большую часть Европы и половину Азии, наступая по всем фронтам. Чтобы остановить красный потоп объединился весь мир, где от Финляндии до Аргентины установились правые режимы разной степени радикальности. Императорская Япония и ее союзники совместно с сильно поправевшей Британией ведут наступление на Дальнем Востоке, когда выясняется, что Коминтерн проводит тайные исследования на сверхсекретном Центре в Сибири, стремясь соединить последние достижения науки с тайными знаниями монгольских шаманов. Но «красным Франкенштейнам» противостоит японское «Общество Черного Дракона», направляющее куноити Илту Сато в осаждаемую союзниками Читу.

Андрей Каминский

Пролог

Часть первая: «Адская кухня»

Часть вторая: Путь к Черному Колодцу

Часть третья: В логове Красной Обезьяны

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

Андрей Каминский

Проект «Плеяда» 2.0

Пролог

– Город захвачен!

Слова, прозвучавшие как приговор, сопроводил разрыв очередной бомбы, рухнувшей где-то наверху. Даже в безопасности бункера, на глубине семи метров, стены содрогнулись, сверху посыпалась штукатурка, опасно мигнула тусклая лампочка над потолком. Однако стоявшая возле стола пара – лысоватый мужчина в белом халате и молодая девушка в новенькой гимнастерке – казалось, даже не заметили этого, впившись встревоженными взглядами в скуластое лицо высокого мужчины в форме НКВД. Иссиня-черные волосы покрывала пыль, на лбу кровоточила свежая ссадина.

– Сопротивление советских войск в Чите почти сломлено – бойцы сражаются за каждую улицу, но силы слишком неравны. Северную часть города заняли канадцы, с востока и юга входят японцы с монголами, казаками и прочей контрреволюционной сволочи. Я с трудом ушел от конных патрулей, но думаю, через час-полтора они будут здесь.

– Тогда чего же мы ждем, товарищ Борсоев?! – взволнованно произнес мужчина в белом халате, – нам надо уходить! Быстрее!

Под глазами крикнувшего пролегли черные круги, лицо осунулось, делая ещё более заметным крючковатый нос.

Нквэдэшник нашел в себе силы криво усмехнуться.

– Я бы и рад, товарищ Губельман. Увы, доктор это не так просто сделать. Секретный аэропорт разбомблен, наш пилот убит. Да и если бы он остался цел – небо кишит «Харрикейнами», которые собьют нас едва мы поднимемся в воздух. Да и не доберешься сейчас до аэропорта – никто не ждал, что Чита падет так быстро. Улицы кишат разъездами монголов и казаков, а это зверье еще то. Всех кто им кажется подозрительным, они расстреливают на месте, а в «подозрительные» у них попасть легче легкого.

– Но что-то же можно сделать!? – взволнованно произнесла девушка, – Матвей, то есть товарищ Борсоев, мы же не можем… – она прервалась на полуслове, спрятав лицо в ладони.

Чекист хмуро посмотрел на красивую девушку, на трясущиеся под кителем плечи и выбившуюся из-под фуражки светлую косу. Тяжело вздохнул и покачал головой.

– Наши еще удерживают эту часть города, – глухо произнес он, – часа полтора у нас есть. У меня приказ товарища Берии – ничто из того, с чем тут работали не должно достаться японцам или англичанам. Нужно уничтожить все материалы и документацию.

– Все?! – изумленно выдохнул доктор Губельман, испуг и растерянность в глазах за стеклами очков на мгновение сменил гнев, – это ведь работа десяти лет!

– Это приказ товарища Берии, – отчеканил работник органов, – выполняйте, Губельман! И вы, товарищ Севастьянова, тоже.

Понурившись, сгорбившийся доктор повернулся к несгораемому шкафу и начал доставать оттуда стопки документов, бросая их в угол. Борсоев вместе с молодой блондинкой вынимал из соседнего шкафа разные пробирки и колбы, разбивая их о каменный пол. Едкий запах нашатыря, спирта, разных реактивов наполнил воздух, едкие пары поднимавшиеся от пролитых на полу луж, разъедали слезящиеся глаза. Со звоном разбилась о пол большая банка, из которой выкатилась чья-то заспиртованная голова. Лаборатория на глазах становилась похожа на бойню: по полу растекались лужи кровавой слизи, из расколотых склянок вываливались отрубленные конечности, вроде бы и человеческие, но поросшие черной шерстью. Рядом валялись человеческие потроха и какие-то и вовсе неопознаваемые ошметки плоти.

Последней из глубин шкафчика была извлечена большая колба со спиртом. Прежде чем разбить ее, Борсоев смачно глотнул прямо из горлышка, после чего обильно полил сваленную в угол груду и жахнул колбу о пол. Чиркнул спичкой, завороженно глядя как занимаются пламенем пропитанные спиртом бумаги.

– Ну, что теперь товарищ Борсоев, – Губельман шагнул вперед, – мы можем идти?

– Не торопитесь доктор. Время у нас еще есть.

– Вы знаете, как выбраться отсюда? – девушка умоляюще посмотрела на невозмутимого чекиста, в ее больших голубых глазах светились одновременно страх и надежда.

Еще два глухих разрыва послышались наверху.

– Да, товарищ Севастьянова, знаю – кивнул Борсоев, – хотя это и будет нелегко. В свое время в подвале был сооружен подземный ход, выводящий прямо в тайгу. О нем знали только пять человек, четверо из них уже мертвы. Я пройду им, но не вы.

– Что? – непонимающе уставился на него Губельман.

– Вы не пройдете тайгу, доктор, – Борсоев поднял руку, в которой тускло блеснул наган, – будьте уверены, партия не забудет как вы пожертвовали собой ради Родины и Революции.

– Прекратите эти шутки! – Губельман шагнул вперед. Рука чекиста дернулась, раздался выстрел. Низенький доктор скорчился, ухватившись за живот, сквозь белую ткань проступило красное пятно. Прозвучал второй выстрел и Губельман повалился в разгоравшийся все сильнее костер. Борсоев развернулся к бледной от ужаса девушке.

– Извините, товарищ Севастьянова. Но вы тоже не пройдете тайгу.

– Нет, – выдохнула та, переводя растерянный взгляд с торчащих из костра черных ботинок доктора на стоявшего перед ней чекиста, – нет, я…не надо.

– Прости, Наташа – Борсоев вновь поднял пистолет, – я не могу допустить, чтобы ты попала к японцам.

– Нет, – как заведенная повторяла Наташа, – Матвей нет, нет, нет…

Неожиданно ее глаза расширились еще больше, глядя на что-то позади чекиста. Борсоев стремительно развернулся навстречу бесшумно проскользнувшей в лабораторию черной тени. Дальше все произошло так быстро, что русская девушка не успела уловить последовательность событий: тусклый блеск стали, выстрел и в этот момент, стоявший перед ней, рослый чекист словно стал ниже ростом. Что с ним случилось, Наташа поняла лишь тогда, когда ей под ноги откатилась отрубленная голова.

Обезглавленное тело еще какое-то время стояло, покачиваясь, а потом тяжело рухнуло. За ним обнаружилась то, что закрывал спиной чекист – худощавая фигура, затянутая в черный костюм и маску с прорезями для глаз. Тонкие пальцы сжимали рукоятку узкогомеча с еще капающей с него кровью. Вытерев лезвие об одежду поверженного врага, убийца вложил оружие в ножны на спине и шагнул вперед. По пути он брезгливо отпихнул ногой отрубленную кисть, еще сжимавшую пистолет – выстрел прозвучал уже после удара мечом. Рука в черной перчатке поднялась, снимая маску и обнажая красивое женское лицо. Азиатские черты резко контрастировали с ярко-синими глазами, весело глядящими на перепуганную Наташу.

Затянутый в черную кожу палец поднесся к полным губам.

– Тссс! – улыбнулась незваная гостья. Ее рука метнулась вперед, подобно атакующей змее, тонкие пальцы коснулись шеи Наташи и все заволокло тьмой.

Часть первая: «Адская кухня»

– Как писал классик наших союзников: «Стремясь к лучшему, мы часто портим хорошее».

Высокий японец в цветастом халате с драконами, передал через стол фарфоровую чашечку с подогретым саке, затем налил себе и, поуютнее устроившись в кресле, с наслаждением пригубил.

– Не могу сказать, что меня целиком устраивают результаты вашей миссии, но полностью провальной ее тоже назвать нельзя, Сато-сан. В конце концов, «Кокурюкай» знал, кого сюда посылать, до сих пор о вас были наилучшие отзывы и если уж вам не удалось выполнить возложенную на вас миссию, значит на то были веские причины.

Собеседница японца – молодая женщина в белом кимоно, вежливо кивнула, отхлебнув саке из своей чашки и, по так и не изжитой русской привычке, подцепила из ближайшей тарелки кусочек сасими из кальмара. Она уже достаточно знала сидевшего напротив нее человека – настоящего великана для японца, с пышными «кайзеровскими» усами, – чтобы понимать, что отнюдь не благодушие характера заставляет его столь вежливо общаться с молодой девушкой, да еще и «хафу». Генерал-лейтенант Сиро Исии, руководитель «Маньчжурского отряда 731», никогда не утруждал себя восточными церемониями с людьми ниже его по званию. Но, к своему счастью, Илта Сато была на слишком хорошем счету у высших руководителей «Кокурюкай» – «Общества Черного Дракона», незримого спрута запустившего щупальца в элиту из элит Страны Восходящего Солнца – ее министров, высших военных чинов, крупнейших промышленников. Хотя Сиро Исии и сам состоял в этом обществе, те, кто послал сюда Илту Сато стояли неизмеримо выше него – и в самом «Кокурюкай» и тем более во всей Империи. Поэтому «папаша Сиро» и проявлял несвойственную ему вежливость.

– Я понимаю ваше разочарование, сансэй, – Илта еще раз отхлебнула саке и потянулась палочками к тарелке с рисом, – но даже мои возможности имеют предел. Честно говоря, вся эта затея была авантюрой внутри еще большей авантюры – наступлении на Читу. Большевики держали тут слишком большие силы, Квантунская армия смогла взять город только потому, что они не ждали, что мы пойдем на север, еще до освобожения всей Монголи. Но нам и так пришлось попотеть. А этот чертов бункер охранялся сильнее чем, что бы то ни было в городе. Если бы вы знали чего мне стоило незамеченной пробраться в катакомбы и разыскать лабораторию, где я чуть с порога не получила пулю в лоб.

– Да, я понимаю, – улыбка Сиро Исии стала чуть шире, от чего не стала искренней, – я читал ваш отчет. И все же, попади вы туда хоть на полчаса раньше.

Илта развела руками – тут ей крыть было нечем.

– Из-за спонтанности этого наступления, – произнесла она, – меня швырнули туда как-то наспех. Я толком и не успела разобраться, что же мне стоит искать.

– По правде сказать, – сказал Сиро Исии, – для меня это тоже было неожиданностью. После того, как мы очистили Приамурье от большевиков и нейтрализовали последствия нашей работы, предполагалось, что Отряд сосредоточимся на Китае. Однако вскоре стало известно, что Советы разрабатывают свой биологический проект…как там он называется?

– «Плеяда».

– Занятное название. Судя по известным нам фактам данный проект – тогда он носил иное название – начал работу еще в середине двадцатых. Вовлечены в него было множество немецких и русских ученых – медиков, биологов, иммунологов. Я не буду сейчас называть имен, но это достаточно известные люди в своей области. Вроде к этому был привлечен и Институт переливания крови и Государственный институт экспериментальной медицины в Москве и ряд германских университетов. Большего нам узнать не удалось – несколько наших агентов пропали без вести, а потом и вовсе любая информация о проекте перестала поступать – будто его закрыли. Лишь сравнительно недавно нам удалось узнать, что проект существует и поныне – причем работают над ним у нас под носом, в Чите.

– Что же все-таки изучали там? – невольно заинтересовалась Илта.

– Никто не знает, – развел руками Сиро, – однако, судя по привлекаемым кадрам, что-то весьма близкое к нашей тематике. Возможно, нам хотят отплатить той же монетой или затевают что-то еще более пакостное. Если бы вам удалось раздобыть нужную документацию – я бы мог сказать больше. Сейчас, похоже, придется начинать все с нуля.

– Не совсем, Сиро-сан, – Илта вновь прихлебнула из чашки, – вы разве забыли? У нас есть пленник, вернее пленница.

– А, эта русская, – Исии махнул рукой, – да, хоть что-то, вы правы. Хотя сомневаюсь, что она много знает. Кто она вообще такая?

– Наталья Севастьянова, – ответила Илта, – доктор, совсем недавно приступила к работе. Ей всего двадцать два года – у Советов в Сибири дикий кадровый голод. А поскольку «Плеяда»– проект НКВД, то и она находится в звании лейтенанта.

– И чем она занималась в Чите? – спросил Исии.

– Этого я не знаю, – покачала головой Илта, – все что мне о ней известно – имя и звание. Но уже то, что она оказалась в том бункере, рядом с руководителем местного филиала – о многом говорит.

– Филиала? – Исии хищно подался вперед, – я думал, в Чите находится Центр.

– Он был там, – кивнула Илта, – когда проект только начинался, еще до войны. Потом его перенесли куда-то вглубь Сибири, а тут оставили филиал.

– А она знает, где находится этот Центр? – спросил Сиро.

– Должна знать, – пожала плечами Илта, – надо будет ее расспросить подробнее. Чувствую, там выяснится много интересного.

– Возможно, вы и правы, – пробормотал глава «отряда 731», – ну у нас найдется достаточно способов разговорить ее.

– С вашего разрешения, сансэй, – произнесла девушка, – я бы хотела сама поработать с Натальей Севастьяновой.

– Поработать? – Сиро Исии подозрительно посмотрел на Ильту, – зачем?

– Хотя бы на случай если она и вправду знает, где этот Центр. Тогда она может понадобиться нам как проводник, а для этого она должна быть живой и более-менее здоровой. В эффективности ваших методов допроса я ни минуту не сомневаюсь – как и в том, что после них Наталья долго не проживет.

– Хм, – Сиро изогнул косматую бровь, – но ведь мы не можем быть уверены и в ее надежности, как проводника. Кто знает, что взбредет ей в голову, когда она окажется поблизости от своих?

– Вот поэтому я и прошу позволить мне поработать с ней, – настойчиво продолжала Илта, – после ваших методов допроса она, даже если выживет, то затаит злобу, а то и покончит с собой. Таким как она большевики основательно загаживают мозги. Я как следует, промою ей их, так что она станет сотрудничать добровольно и с удовольствием.

– Вы и вправду думаете, что сделаете это? – Сиро с интересом посмотрел на девушку, – не много ли на себя берете, Илта-сан?

– Нет, – сказала Илта, отгоняя зароившиеся в голове сомнения, – я думаю, что у меня получится. Только я прошу дать мне возможность, как можно чаще бывать с ней наедине. И пусть она поменьше видит ваших людей – они ее будут только пугать.

– Выходит и мне к ней лучше не подходить? – уточнил Сиро.

Илта молча кивнула, про себя подумав, что «папаша» является последним человеком, способным внушить пленнице спокойствие и уверенность.

– Жаль-жаль, – покачал головой Сиро, – честно говоря, я бы не отказался поучаствовать в перевоспитании большевистской шлюшки в духе верности Императору. Тем более, если она доктор – у нас найдется немало общих тем для разговора.

– Мужчине от женщины обычно нужна не болтовня, Сиро-сан – Илта томно потянулась, как бы случайно распустив пояс, так что приоткрывшееся кимоно показало Исии, что под ним у его гостьи ничего нет. По тому, как блеснули глаза начальника «отряда 731» Илта поняла, что «папаша», известный своим сластолюбием, попался на крючок. Он и раньше делал ей намеки, но Илта пользуясь своей «неприкосновенностью» делала вид, что не понимает их. Однако с Натальей Сиро был в своем праве – в его власти не допустить Илту к ней, сославшись на неудачу ее миссии. Чтобы Ильта могла получить свободу рук с советской пленницей, «папаша» должен получить «отступное».

Девушка встала с кресла, скидывая кимоно. Сиро ощупывал ее похотливым взглядом – стройная, поджарая Ильта, не была плоской, как большинство японок. Стальные мускулы перекатывались под смуглой кожей, но фигура ее оставалась женственной: крепкие груди, округлые ягодицы, длинные ноги. Коротко подстриженные черные волосы обрамляли овальное лицо с высокими скулами и слегка раскосыми ярко-синими глазами, делавшими ее столь непохожей на азиатских девушек и от этого – еще более привлекательной.

Переступив через сброшенное на пол кимоно, Илта шагнула к Исии, усаживаясь к нему на колени. Жадная мужская рука по-хозяйски прошлась по ее прелестям, толстые пальцы больно выкрутили нежный сосок. В ответ девушка впилась в губы японца долгим поцелуем. В голове ее мелькнула мысль, как легко сейчас применить испытанный прием куноити: вырвать корень языка, заставив Исии захлёбнуться в собственной крови. Сиро, не догадываясь о кровожадных мечтаниях своей партнерши, оторвался от ее губ ираздвинул колени, сталкивая Илту на пол. Она раздвинула полы халата и слепая змея с набухшей от крови головой протолкнулась меж девичьих губ – половой орган Исии настолько же превышал средние японские размеры, насколько он сам был крупнее среднего японца. Однако Сиро недолго наслаждался оральными ласками, вынув член изо рта куноити и шлепнув ее пару раз по щекам, японец рывком поставил девушку перед собой. Илта, обхватив ногами бедра Сиро, впустила его в свою истекавшую влагой щелку. Исии встал, опрокидывая стул и, продолжая удерживать девушку на весу, повалил ее на мягкий ковер. Ему не нужны были затянутые прелюдии и предварительные ласки, – Исии привык к грубому, почти насильственному соитию и Ильта старалась не разочаровать «папашу». Острые ногти пропахивали кровавые борозды вдоль невидимых линий нажимая на точки усиливающие мужское возбуждение и мужскую силу. Удовольствие превращалось в сладкую пытку, боль и наслаждение смешивались воедино и Исии Сиро буквально вколачивал в голубоглазую демоницу свое «орудие», стремясь быстрее кончить и одновременно не желая этого.

Наконец он разрядился в нее и без сил опрокинулся на спину. Уставшие, но довольные любовники расслаблено лежали на полу. Рука Сиро Исии лениво гладила грудь девушки.

– Ну что же, Илта-сан, – усмехнулся он, – можете считать, что с завтрашнего дня эта русская в полном вашем распоряжении. Надеюсь, ей будет столь же приятно проводить время с вами, как и мне.

Илта Сато криво усмехнулась и потянулась за валяющимся на полу кимоно.

Прошла неделя с тех пор, как Наталью Севастьянову привезли в это ужасное место и с тех пор она сходила с ума от страха и неопределенности. Нет, ее не били, не насиловали, не морили голодом – наоборот поместили в уютную камеру, явно предназначенную для большего количества людей – она могла выбирать из четырех прикрученных к полу кроватей. Кормили ее три раза в день – рис, вареная рыба, мелко порубленная свинина, даже фрукты и сладкие пирожки. Однако вся это сопровождалось полнейшим равнодушием узкоглазых охранников, сразу пресекавших все попытки вступить с ними в разговор. Они же не спускали с нее глаз – ночью, когда уставшая от беспрестанного тревожного ожидания, Наташа смыкала глаза, ее нередко будил фонарь, которым охранник светил в смотровое окошко в двери камеры. Несколько раз к ней приходил врач – щуплый японец в роговых очках с медсестрой-маньчжуркой. На ломаном русском ей задавались вопросы о здоровье, достаточно профессионально, как она могла заметить. Но попытки прояснить свою судьбу, встречались полнейшим равнодушием.

Она была здесь не одна – из-за стены справа и слева временами слышались какие-то звуки: приглушенные стеной разговоры, крики, плач, проклятия на разных языках. Время от времени до нее доносились звуки отворяемых дверей, команды на японском, звуки ударов и удаляющиеся шаги.

Наташа уже поняла куда попала – в читинском отделении «Плеяды» «Маньчжурский отряд 731» считался главной страшилкой, существованием которого во многом и оправдывалось появление проекта. Она помнила, как японское наступление на Дальнем Востоке предварялось вспышками эпидемий, как она, тогда еще совсем молоденькая студентка медицинского университета сбивалась с ног, ухаживая за больными. Уже позже, попав в «Проект» Наталья узнавала жуткие истории: о бесчеловечных опытах над русскими и китайскими коммунистами, о культивации самых опасных штаммов заболеваний, с помощью которых империалисты стремились поставить на колени Страну Советов. Конечно, она еще многого не знала – например, что приносимые ей сладкие пирожки были избавлены от обязательной для остальных заключенных «начинки» из бактерий чумы или тифа. Однако и того, что Наташе было известно, наполняло ее ужасом и отвращением вперемешку с глубокой тревогой за собственную участь.

Тревога эта усилилась еще больше, когда на восьмом дне ее пребывания в камере, ей не принесли как обычно завтрак. А потом и обед и ужин – было похоже, что ее решили, наконец, морить голодом. Подобная перемена не предвещала ей ничего хорошего, и Наташа еще долго вертелась на кровати, только под утро сомкнув глаза.

Разбудил ее шум открывающейся двери и какое-то дребезжание. Удивленная девушка увидела, как охранник вкатывает в комнату небольшой столик. На нем красовались блюда, накрытые серебряными крышками и небольшой кувшинчик. Тут же лежали столовые приборы, стояли фарфоровые чашечки и блюдца.

– Все в порядке, Такаши, можешь идти, – послышался из-за спины японца женский голос. Японец поклонился и вышел, пропуская в двери очередного гостя. Вернее – гостью.

Глаза Наташи округлились.

– Ты?! – выдохнула она, с удивлением и ненавистью рассматривая виновницу своего появления в этом кошмарном месте. В японской военной форме (идеально подогнанной по ее стройной фигуре), с короткой стрижкой на европейский манер и в элегантных сапожках сейчас она мало напоминала черный призрак, возникший перед испуганной Наташей в дверях разгромленной лаборатории. И только глаза – по-азиатски узкие, по-европейски полные глубокой, насыщенной синевы, оставались пугающе узнаваемыми.

– Это я, – кивнула девушка, улыбаясь Наташе, словно хорошей подруге, – здравствуйте товарищ Севастьянова.

Тон, которым это было сказано, сочился радушием и доброжелательностью, но за ней и особенно за словом «товарищ» даже неискушенная в восточных играх словами Наталья, уловила скрытую насмешку. Что, впрочем, было вполне ожидаемо.

– Извини, что я так поздно, – девушка прошлась по комнате, – да, тесновато у тебя тут. Ну, ничего, это исправимо. Можно присесть? – она остановилась рядом с Наташей, глядя на нее сверху вниз. Русская девушка машинально кивнула, опасливо кутаясь в тонкое покрывало. Ее гостья беззаботно плюхнулась рядом на кровать.

– Поставь сюда, ага – девушка кивнула второму японцу, появившемуся в дверях. В руках он держал небольшой чемоданчик, который он поставил рядом с кроватью.

– А теперь – брысь отсюда! – она добавила несколько фраз на японском. Непрерывно кланяясь, прислужник исчез за дверью.

– Надоели уже, – доверительно произнесла она, оборачиваясь к Наташе, – ну что перекусим? Ты ведь еще не завтракала сегодня?

– Сутки не кормили, – неохотно кивнула та, невольно принюхиваясь к соблазнительным запах исходящим из-под крышек с блюдами.

– Стажеры, – снисходительно поморщилась девушка, – что с них взять. Ну, так что есть будешь? Тут правда японское все: сасими из тунца, мисосиру, суп со свининой, тофу, рис. Но, на голодный желудок сойдет, я думаю?

Говоря все это, девушка снимала с блюд крышки и аппетитные запахи, расходящиеся по комнате, заставили Наташу сглотнуть голодную слюну. Рядом с ней враг, она в логове врагов – но есть, несмотря на это, хотелось все сильнее. Опасливо косясь на гостью, Наташа подсела рядом и робко взяла с тарелки ломтик сасими.

– Ты же понимаешь, тут обслуга вся с деревни, привыкла по чашке риса в день есть.

Забыли только, что не все могут так жить. Хорошо, что я хоть поинтересовалась, заставила их принести тебе поесть.

– Спасибо, – Наташа проглотила кусок рыбы и настороженно покосилась на гостью, уминавшую суп, – не стоило так беспокоится.

– Ну как же, – девушка посмотрела на плененную докторшу широко распахнутыми глазами, – я, что для того, тебя от этого вашего сбрендившего комиссара спасала, чтобы ты тут от голода умерла? Давай ешь.

Формально, конечно, она была права – как не крути, если бы не эта фурия в черном, Борсоев застрелил бы Наташу. Вот только в благородстве помыслов своей спасительницы молодая докторша сильно сомневалась. В памяти всплывали отрывочные, бессвязные воспоминания о пути по КВЖД из Читы в Харбин. Впервые после бункера Наталья очнулась на лежанке в купе, где слышался мерный стук колес, а под потолком мерцала тусклая лампочка. В ее свете Наташа увидела девушку в черном костюме, рассеяно пролистывающую ее офицерскую книжку. Увидев, что пленница проснулась она гибким, упругим движением поднялась на ноги и шагнула вперед, доставая откуда-то шприц с прозрачной зеленоватой жидкостью. Наташа пыталась отбиться, но ее сопротивление было пресечено ударом по болевым точкам. Тут же она почувствовала резкую боль в бедре и ее сознание вновь заволокло тьмой. Такое повторялось три раза – два в поезде и один уже в автомобиле, на заднем сиденье которого, словно куль с мукой, валялась обессиленная Наташа. Последнее, что она увидела – огромный забор с колючей проволокой, окруженный глубоким рвом. Из раскрывшихся ворот навстречу им уже выбегали японские часовые, но далее Наташа не успела рассмотреть – сидевшая рядом стражница увидела, что пленница очнулась и вновь достала шприц. Очнулась Наташа уже в камере. Сейчас же в ее мыслях царила полная невнятица – что может означать такое пристальное внимание к ней? Зачем она понадобилась этой странной женщине?

Та, тем временем, откупорила бутылку, разливая по чашкам прозрачную жидкость.

– Давай за знакомство, – предложила она, – как тебя зовут я уже знаю. А меня зовут Илта, Илта Сато. Ты надеюсь не в обиде, что я была…немного неласкова с тобой, когда доставила сюда? Если в обиде, так и скажи.

– Разве я могу обижаться? – невольно усмехнулась Наташа.

– Да как тебе сказать, – пожала плечами Илта, закусывая креветкой в кляре, – обижаться можно, но не нужно. Я ведь, в конце концов, тебе жизнь спасла, ты забыла?

– Не забыла, – кивнула Наташа.

– Думаешь, зачем я это сделала? – прозорливо предположила девушка, – и не будет ли тебе от этого хуже? Верно?

– Верно.

– Много думаешь, – убежденно произнесла девушка, – это вредно. Что с тобой будет я и так скажу – ты умрешь, – она посмотрела в разом расширившиеся голубые глаза и рассмеялась, – как и я. Мы все умрем, чтобы ты знала, не думай много о том, что будет дальше. Живи сегодняшним днем – он у тебя не самый плохой.

Наташа покрутила головой и почти машинально проглотила саке.

– Я же тоже могу на тебя обижаться, – продолжала девушка, – ты же с НКВД, как я понимаю? Не отнекивайся, я листала твои документы. Мою мать забрали, когда в Забайкалье «финских фашистов» ловили. Не слышала про таких? В тридцать втором это было. Мать у меня финка, с шведскми корнями, еще при царе ее семья сюда переселилась из Выборгской губернии. Тогда ведь много финнов уезжало – кто в Штаты, кто в Канаду, а кто и в Сибирь ехал. Ну, вот и в Забайкалье человек триста переехало. Тут когда Гражданская шла, японцы стояли ну и был там такой – Сато Танаки, капитан, из старинного самурайского рода. Мать красавица была – блондинка, глаза голубые, ну он и взял в любовницы. Говорил, что влюбился, что женится и увезет в Японию. Может, врал, а может и нет – сейчас не разберешь. Убили ведь его – даже не красноармейцы, «партизаны», бандиты, шваль краснопузая. Их-то потом семеновцы с японцами нашли – мало никому не показалось, да отца уже не вернуть. На мать конечно всем плевать – кто там знал, что ей обещал Танаки, кому она нужна? А через полгода японцы ушли из Забайкалья и Семенов ушел тоже. Мать осталась, а потом и я родилась. Радостно не жили, но хоть как-то выживали, до тех пор, пока Усатый не решил по всей стране фашистов ловить. Долго не церемонились – всехместных финнов обвинили в связях с финской разведкой, а мать так еще и с японской – хоть она с двадцатого ни разу в глаза живого японца не видала. Задержали, а потом говорят и расстреляли в овраге. НКВД расстреляло. Такие вот дела, Наташа, а ты говоришь обижаться. Уж как меня ваши обидели – извини, врагу не пожелаю. А я вот на тебя не обижаюсь, выпиваю даже. Давай еще по одной!

Она подливала Наташе саке и та, все еще держась настороженно, немного обмякла, с удовольствием поедая непривычные, но вкусные яства. За едой Наташа как-то пропустила то обстоятельство, что Илта подсаживается к ней все ближе, прижимаясь всем телом. Даже когда тонкие пальцы погладили ее светлые косы, Наташа сдержалась, хотя и невольно вздрогнула, от прикосновения к шее. Впрочем, Илта тут же убрала руку и стала предлагать еще какие-то японские деликатесы, подливая саке из заметно облегчившегося кувшинчика. Наташа, за неимением лучшей альтернативы, продолжила есть и пить, когда рука Илты, проникнув под покрывало, легла на обнаженное Наташино бедро.

– С ума сошла!!?? – пленница отпрянула от Илты, ее била дрожь – от страха, унижения…и как не странно возбуждения.

– Ты мне кое-чем обязана, забыла? – девушка подсела ближе к пятящейся от нее Наташе, – ты что никогда не была с женщиной?

– Нет, конечно! – возмущенно выкрикнула русская девушка, – прекрати!

– Перестань глупая! – Илта положила руку ей на талию, придвигаясь ближе, – так мы быстро подружимся. Ну же, поцелуй меня.

Она попыталась сама поцеловать Наташу, но та, вывернувшись, ухватила тарелку с супом и выплеснула его в лицо Илте. В этот же момент Наташа почувствовала жуткую боль под ложечкой и рухнула на пол потеряв сознание.

Когда она очнулась Илта уже отходила от двери, приняв из рук всполошившихся охранников таз с водой, ополаскивая лицо и волосы.

– Ну ты дикарка! – не то с осуждением, не то с одобрением сказала она, – прелесть. Ну что же раз так, вспомним слова вашего дохлого вождя. Как там – «мы пойдем другим путем»?

– Не смей говорить о Ленине, курва фашисткая! – выдавила с пола Наташа.

– Ой, а что будет!? – в притворном испуге заломила руки Илта, – Ты, кстати, комсомолка?

– Не твое дело, подстилка японская, – Наташа попыталась встать, но новый удар в солнечное сплетение, заставил ее опять рухнуть на пол, судорожно глотая воздух.

– Лежи, юная ленинка! – усмехнулась Илта, – надо же, а я еще не весь ваш жаргон позабыла.

Пока Наташа корчилась на полу, Илта взяла с пола свой чемодан и достала оттуда клубок тонкой веревки. Размотав его, финнояпонка подошла к молодой докторше.