Текст книги "Будущее есть. Горизонты мечты"
Автор книги: Андрей Константинов
Соавторы: Яна Завацкая,Анна Горелышева,Сергей Васильев,Сергей Эс,Дмитрий Никитин,Сергей Звонарев,Валентин Быковский,Велимир Долоев,Иван Соболев,Елена Бабич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Он двинулся дальше. Сзади уже всходило солнце, и Дин в который раз подумал – вот что настоящий Золотой шар! Самая замечательная вещь на свете, если верить учебнику астрофизики. А отсюда, из ядерной зимы, солнце выглядело холодным тусклым диском, пересеченным полосками облаков, – классический Юпитер.
На площади, ограниченной полукруглыми стенами некогда стоявших тут домов, возвышался позеленевший от времени оплавленный памятник, как в городе мутантов. При ближайшем рассмотрении в скульптуре угадывалась фигура человека. Разобрать, на что он опирается и опирается ли вообще, было невозможно, но памятник единодушно окрестили «Юрковским».
Дин пересек площадь. Далее дорога шла под уклон. Точнее, так казалось лишь с первого взгляда, да и никакой дороги, строго говоря, не было. Просто впереди начинался склон гигантской воронки. Дин затаился в развалинах и подождал, пока вертолет пролетит обратно. Путь был свободен. Последние остовы домов кончились, дальше – только радиоактивная пыль, редкие бетонные глыбы, ржавый металл, трубы и другой мусор. Сюда сталкеры уже не ходили. Здесь было неинтересно и вдобавок небезопасно. Где-то рядом мог быть вакуум: просто кусок пространства без воздуха. Может быть, и не совсем пустота, но то, что там заменяло воздух, для дыхания не годилось. Вакуум, в общем-то, был не особенно опасен, главное – вовремя сообразить, что вляпался, и выскочить. Основное коварство этой штуки заключалось в том, что она постоянно перемещалась, блуждала вокруг какой-то центральной точки; может быть, прецессировала. Дину вакуум на дороге не попался, – счастливо миновал.
Отсюда уже был виден «Остров погибших кораблей» – огромная свалка самых фантастических звездолетов. Чем ближе к ней подходишь, тем больше деталей становится различимо, и в конце концов ты убеждаешься, что это вовсе не звездолеты, а обыкновенные дряхлые автомобили прошлого века. И невозможно определить момент, когда космические корабли превращаются в машины. Его попросту нет; очертания меняются медленно и постепенно.
Шар Дин заметил издалека. Настоящий Золотой шар, с гладкой блестящей металлической поверхностью, красноватый с виду, наверняка полый внутри… Даже странно, как он сохранился столько времени, нисколько не проржавел… Впрочем, это ведь Шар! Дин даже улыбнулся – в точности как у Стругацких! Ну не может быть так, ясно, что не может, – чудес не бывает… Дин с большим трудом отделался от «заклинания», намертво засевшего в голове: «Счастья для всех, даром, и пусть…»
Подойдя ближе, Дин увидел, что Шар не красный, просто он отражал зарю за спиной. Заря была обычной, розовато-оранжевой, а не зеленой. Этим Центр радикально отличался от Зоны. Зеленым небо иногда светилось по ночам, после взрывов, когда в воздухе висело много радиоактивной пыли. Сделав еще несколько шагов, Дин убедился, что Шар не был и золотым – просто матово блестел. Ладно, какая разница? Он есть, и это главное!
Дин кожей чувствовал, что уровень радиации тут гораздо выше, где-то около 300–350 рад. Очень полезное свойство организма. Мутация, конечно, но вполне удачная. Природа сама додумалась до фукамизации.
Метров за десять до Шара Дин разглядел, что он не такой уж новехонький: кое-где были существенные вмятины, верхний блестящий слой металла местами облез и проржавел. Чем ближе Дин подходил к Шару, тем больше ему казалось, что эту штуку он уже видел. И не раз. Только в другой обстановке. («Может, еще в другой жизни?» – мелькнула насмешливая мысль). Это был страшно знакомый предмет, почти родной… Он был как-то связан с довоенным временем, с полулегендами, непонятными тем, для кого прошлого не существовало, которые Дин читал в «Науке и жизни». При взгляде на шар почему-то появлялось неуловимое чувство его огромного значения, торжественности происходящего, и по спине пробегали мурашки. Правда, обстановка была не совсем подходящая, но Шар выглядел достойно даже среди куч мусора и обломков.
Дин сделал еще шаг и положил ладонь на Золотой шар. Поверхность была гладкой и холодной. В металле отражался съежившийся от холода, настороженный и жалкий подросток, уставившийся на него огромными удивленными глазами. Дин непроизвольно рассмеялся. И тут его осенило.
Он разгреб кучу хлама, среди которого лежал Шар. Сзади у него виднелись три длинных погнутых антеннки, четвертая была сломана и где-то потерялась.
Спутник! Конечно, спутник! Дин засмеялся от радости. Здорово! Наверное, это почти не хуже, чем Золотой шар! Конечно, желания спутник не исполняет, но это же настоящий ПС! (Королев расшифровывал эту аббревиатуру как «простейший спутник», а Дин – как «первый советский».)
Вот вам всем, кто твердил, что до войны было все то же самое, что такой развал был всегда! Эх, жалко, фотоаппарата нет и достать негде, массаракш! Спутник, конечно, отсюда не вытащишь – 83 килограмма, как-никак… А без доказательств не поверят… Ну и плевать! Зато сталкеры теперь точно знают, что им есть за что бороться! Значит, все-таки существовало такое время, когда люди жили без войн, летали в космос, когда компьютер или голубое небо были в порядке вещей. Это не выдумка, не красивые сказочки из рваных журналов позапрошлого века, как вы все считали, умники!
Дин обошел спутник кругом, чтобы хорошенько его рассмотреть. Сзади, между антеннами, была прикреплена маленькая пластмассовая коробочка, мигавшая зеленым огоньком с интервалом около секунды. Непонятно… Если спутник действительно настоящий, не мог же этот аппаратик проработать сто лет? Хотя, настоящий спутник ведь сгорел в атмосфере… Значит, это – в лучшем случае копия. Мистер Лексингтон рассказывал, что до войны недалеко был музей космической техники, – может, оттуда? (Глупая мысль, конечно, но ничего лучшего Дину в голову не приходило.) Впрочем, в Центре возможно все…
«Жучок» был новый, без единой царапины. В том, что это не современный прибор, Дин был твердо уверен. На ПС, кажется, вся аппаратура находилась внутри, чтобы не мешала движению… Странная штука… Для чего она?
Дин огляделся. Вокруг спутника в пыли отпечатались следы рубчатых подошв. Это не могли быть следы Чайки или Неодима – слишком большой размер. Да и где взять обувь с таким четким рисунком подошвы, – только миллионеру по карману новые ботинки.
Дину стало не по себе. Никто из сталкеров, кроме Чайки с Неодимом, до Шара не доходил, интерполовцы тут ни за что бы не высадились, – это для них хуже смерти. Ну и кто тогда? Что это за человек, который неизвестно как сюда попал, пошастал вокруг спутника, как по главной площади, и куда-то сгинул? «Может, они приходят со Старой базы и уходят на Старую базу», – так, что ли?
В небе затарахтел вертолет. Дин стремглав кинулся к ближайшим руинам. Уже почти рассвело. Плохо. Еще возвращаться через весь Центр. Дин подождал, пока драндулет уйдет подальше, и двинулся в обратный путь, время от времени оглядываясь на спутник. Теперь он абсолютно не был похож на Золотой шар, и Дин удивлялся, что мог его с чем-то перепутать.
Обратный путь обошелся почти без приключений, если не считать, что в «вакуум» Дин все-таки ухнул. Но, к счастью, успел вовремя выскочить. На периферии он оказался совсем не там, где рассчитывал, – что поделаешь, Центр такая штука: никогда не знаешь, где из нее выйдешь и выйдешь ли вообще. Дин пробрался через заброшенные заводские корпуса до ближайшей железнодорожной станции. Невероятно, но через десять минут подошла пустая электричка в сторону города. Дин сел у окна и стал думать, что ему теперь сделать: пойти в школу, извиниться перед директором, покрасить стены и сдать зачеты или же рвануть в информаторий и прямо все выложить мистеру Лексингтону? Интересно посмотреть, какое у него будет лицо, когда Дин расскажет, что Золотой шар есть, но это спутник?
Так ни к чему и не придя, Дин от нечего делать стал разглядывать сидевшего напротив пассажира, тем более что он заслуживал внимания. Это был высокий светловолосый парень лет двадцати трех – двадцати пяти, который дремал, прислонившись лбом к стеклу, изредка вздрагивал и что-то нечленораздельно бормотал. Его руки, лицо и одежду покрывали темные полосы и пятна непонятного происхождения, да и одет он был в странный серебристо-синий комбинезон, очень смахивавший, по представлениям Дина, на форму довоенных космонавтов. Обувь тоже была необычная – белые кеды без каких-либо застежек, сильно заляпанные, но все равно ясно, что новые. Дин поймал себя на мысли о непонятных следах, но подошву, конечно, было не разглядеть.
Странный пассажир вдруг скривился и пробормотал что-то вроде «Кентавр, кентавр, взрыв на „Гипероне“…»
Дин сделал вид, будто это его не касается, и с безучастным видом раскрыл очередную «Науку и жизнь».
«А вдруг это космонавт, вылетевший к какой-нибудь не очень далекой звезде, например, Сириусу, незадолго до войны и теперь вернувшийся?! – лихорадочно соображал он. – А что, вполне логично! В точном соответствии с ОТО! Вот несчастный – угораздило же его! Улетел из обычного времени, мирного и солнечного; думал, когда прилетит, уже наступит светлое будущее, а тут ядерная зима! И информация, которую он с таким трудом собрал, уже никому не нужна… И жить здесь невозможно, и обратно не вернешься – прямо триллер!.. А если это прогрессор из будущего? Нет, прогрессоры „даже во сне не говорят на языках Земли“…»
«…Эм дэ вэ по дэ тэ равно у дэ эм по дэ тэ плюс эф внешняя…» – простонал парень. В этот момент электричка резко сбросила скорость, от толчка «космонавт» проснулся и ошалело уставился на Дина.
Дин взглянул в окно, повертел головой и задал первый подвернувшийся естественный вопрос:
– Ты не в курсе, что за остановка?
Парень не отреагировал. Ясно было, что ему абсолютно все равно даже какая это планета.
– Как вы тут живете?.. – наконец выдохнул он.
– Что? – обалдело переспросил Дин, хотя и был готов к чему-нибудь подобному.
Глаза странного пассажира приобрели осмысленное выражение, и он пояснил:
– Извини, кошмар приснился…
– Нет-нет, ничего, – отозвался Дин. Он полистал журнал, наткнулся на кроссворд. Тут ему пришла в голову хорошая идея.
– Альфа Ориона, красный гигант, – как бы про себя произнес Дин. – Венера?.. Нет, «т» третья, одиннадцать букв. Сириус? Тоже не подходит… Вот черт, какие же еще звезды есть?.. Полярная!.. Нет, тоже не то…
Парню, наверное, стало жалко смотреть на мучения Дина, и он подсказал:
– Бетельгейзе.
– Как-как? Бетельгейзе? Через «е»? – Дин изо всех сил постарался прикинуться дурачком. – Надо же – точно!.. А столицу ССКР ты, случайно, не знаешь?
– Москва, конечно, – ответил пассажир, потом испуганно посмотрел на Дина и переспросил очень тихо: – Столицу чего?..
– Э-э… – Дин понял, что перегнул. – Тут плохо пропечаталось. А а, Барбадоса!
– Бриджтаун, – отрезал парень и отвернулся к окну.
– А… а… – Дин лихорадочно придумывал, что бы еще спросить. – Интеграл от «е» в степени минус икс квадрат дэ икс?
– Это что – тоже из кроссворда? – подозрительно спросил парень и оценивающим взглядом смерил Дина.
– Не-ет, это нам по алгебре задали, я всю ночь голову ломал, так ничего и не придумал. Его по частям надо брать?
– Это неберущийся интеграл, интеграл Лапласа. Еще вопросы будут?
– Нет, то есть да, – сказал Дин. – Ты с Земли?
– Я-то с Земли, – нехорошим тоном произнес парень, как будто это Дин был прогрессором, ляпнувшим что-то не то.
Неожиданно в вагон вошли двое интерполовцев.
– Неужели контроль? Сроду тут никого не было! – сказал Дин и увидел, что парень быстро пригнулся и сполз со скамейки.
Полицейские окинули вагон профессиональным взглядом, но, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, устроились на сиденье спиной к Дину.
Парень согнулся в три погибели и собрался рвануть к тамбуру в противоположном конце вагона, подальше от интерполовцев.
– Сиди! – прошипел Дин, схватив его за рукав. – Там еще один.
– Нет там никого!
– Сиди, массаракш, мне лучше знать! Вот тот тип, который газетой закрылся, – типичный интер!
Парень послушно вернулся на место.
– Положи голову на руки и сделай вид, что спишь, – сказал Дин. – Попытаюсь их отсюда вывести.
Он достал из рюкзака дискету – эх, прощай учебник общей психологии! – и бодрым шагом устремился к интерполовцам.
– Извините, – сказал Дин, – вы не знаете, что это?
Полицейские инстинктивно отпрянули, как будто Дин держал в руках по меньшей мере гранату, потом один из них вцепился в диск мертвой хваткой:
– Где ты взял эту штуку?!
– Вот там, у окна, сидел человек. Он случайно уронил сумку, и из нее высыпались эти штучки, не меньше десятка. Потом так нервно огляделся и быстренько их собрал, пока никто не видел. А эту он не заметил, она под скамейку закатилась.
Интерполовцы переглянулись.
– Сталкер, – сказал один из них. – Как он выглядел?
– Это был сталкер?! – ужаснулся Дин. – Опаснейший преступник?! Вы знаете, как ни странно, он выглядел как нормальный человек, совсем не похож на мутантов, о которых пишут в газетах!
– А поконкретнее?
– М-м… Ну, среднего роста, одет был в обычную спортивную куртку и джинсы… Не помню ничего особенного – человек как человек. А а! Да! У него был шрам через все лицо!
– Вот черт, не помню таких, – сказал один из интеров. – Наверное, новичок. И где он вышел?
– Он не вышел, он пять минут назад поднялся и пошел в начало поезда. А остановок пока не было, так что он еще здесь.
– Ну, молодец, парень, – расчувствовались интеры. – Ты, считай, помог поймать опасного преступника. Пошли, покажешь его.
Это уже не входило в планы Дина.
– А что мне за это будет? – нагло поинтересовался он. – Дайте кубик героина, тогда пойду, – и тут же подумал: «Ой, зря я это ляпнул! Могут и дать – наркотики-то подешевели в полтора раза! Массаракш… Ну, и что тогда, идти с ними? А этот товарищ пока смоется?..»
К счастью, один из интерполовцев возмутился:
– Ну вот еще, разбежался! Мы этого сталкера и без тебя найдем как нечего делать!
– Не жадничай, Дэнни, подари ребенку кубик эйча и пошли. Сейчас остановка будет.
– Еще чего! Уж я-то всяко сталкера от нормального человека отличу! – заявил Дэнни.
– А как? – поинтересовался Дин. – Если не секрет?
– У них глаза ненормальные, – охотно пояснил интерполовец. – Так что гуляй, парень, без тебя обойдемся!
Полицейские встали и пошли к выходу.
– Надо с группой захвата связаться, они как раз в первом вагоне, – сказал Дэнни своему напарнику, – вот пусть им и займутся.
Он достал рацию и стал что-то втолковывать группе захвата.
«Безнадежны, – подумал Дин. – Ну и дурачье!».
Интерполовцы вышли из вагона. Тип в штатском, читавший газету, тоже потянулся за ними.
Через пару минут электричка затормозила у станции Форест-Хилс.
– Вот теперь пошли, – сказал Дин. – И побыстрее, пока эти придурки не очухались.
Когда железная дорога осталась в двух кварталах позади, Дин предложил:
– Может быть, все-таки познакомимся? Я Дин Рейдикер, партийная кличка Рыжик.
– А я – Спартак, – представился парень.
– Спартак? Значит, ты тоже сталкер?
– Почему тоже? А кто еще сталкер?
– Ну, я. А что, не заметно? Скажешь, у меня глаза нормальные?
– Видишь ли, Дин, я плохо себе представляю, кто такие сталкеры и чем конкретно они занимаются.
– А ты что, Стругацких не читал?
– Читал. В детстве. Кажется, мы их в пятом классе проходили.
– А-а, ясно… Значит, не сталкер. Ну и что тогда означает «Спартак»? Позывные экипажа космического корабля, сто двадцать лет назад улетевшего к Сириусу?
– Сто двадцать лет назад вы еще не умели летать так далеко… – начал было парень, но тут же замолчал, увидев, как Дин на него уставился. – В смысле, они не умели, конечно…
– Ладно, ладно, будем считать, что я врубился, – сказал Дин. – Хорошо, сдаюсь. И что такое «Спартак»?
– Спартак – это настоящее имя, – ответил парень. – А что тебя удивляет? То, что я распространяюсь об этом каждому встречному и поперечному? Думаешь, я особо опасный преступник и сбежал из Некрополиса?
– Откуда-откуда?
– Э-э… Ну, это долго объяснять.
– Можешь не объяснять, и так знаю. Раз уж за тобой выслали группу захвата из спецназа…
– Ничего ты не понимаешь, Дин. Ты из какого сектора?
– В каком смысле?
– Ну, из какого института хотя бы?
– Я из 118-й школы.
– Не понял, ты что – отсюда?!
– Ну да, я отсюда. И что в этом такого невероятного? Я тут родился и вырос.
Спартак резко остановился и судорожно сглотнул:
– Ты из этого мира?! Ты не прогрессор?!
– Спасибо, конечно, за комплимент, но, насколько мне известно, нет. А ты – прогрессор?
Спартак молчал. Он, похоже, был в шоке.
– Шутка? – наконец неуверенно спросил он.
– Сделай лицо попроще, – посоветовал Дин. – И вдохни глубоко пару раз. Это помогает.
– Ладно, сдаюсь. Ты меня раскусил в два счета.
– Ну, не раскусить тебя было трудно, – ухмыльнулся Дин. – Столицу ССКР может знать либо сталкер, либо прогрессор.
– Да какой я, к черту, прогрессор, если это очевидно для каждого!
– Ладно, не расстраивайся, – Дину стало его жалко. – Я долго тренировался на моделях.
– Я, вообще-то, не совсем прогрессор, – начал оправдываться Спартак, – я из НИИ параллельных миров. Понимаешь, у нас почти не было времени на раздумья – или мы срочно пришлем к вам человека с маяком, или снова потеряем ваш мир… Он все время перемещается, блуждает… Радий как руководитель группы рвался, но его не пустили – он там нужнее. Ну, и отправили меня. А я о прогрессорах только в газетах и читал. И вообще, я решил, что, раз уж тут такой отсталый мир, можно о конспирации особо не заботиться. Я думал, у вас ни одного человека с нормальной психикой и, главное, каждому наплевать на остальных. Извини, конечно, что я так говорю, но я потому и не верил, что ты отсюда…
– Все правильно, – согласился Дин. – Так и есть, и незачем извиняться. У меня тоже не все в порядке с психикой, и мне тоже плевать на остальных. Да, нам лучше свернуть куда-нибудь во дворы, потому что интерам уже пора начинать нас разыскивать.
– Теперь это уже не имеет значения, – сказал Спартак. – Они ничего не успеют сделать. Как, впрочем, и я. А можно узнать, куда мы идем?
– Пока никуда, – ответил Дин. – Так, гуляем. О-о… Кажется, уже не гуляем!..
Из-за угла с воем выскочила интерполовская машина, ослепив их прожекторами.
– Массаракш! – прошипел Дин. – Быстро, прижмись к стене, и за мной!
– Сталкеры, остановитесь, поднимите руки, – и мы не будем стрелять! – проорали в мегафон интерполовцы, не выходя из машины.
– Не слушай, это не нам… Сюда! – Дин втянул Спартака в подворотню, и вовремя, потому что интеры открыли бешеную стрельбу. Огнеметы подожгли кучу мусора, обвалилась часть стены, возле которой только что стояли Дин и Спартак, мостовую осыпало осколками стекла.
– Ну давай, Спартак, нажми, вы что там у себя в светлом будущем – бегать не умеете?! – взмолился Дин.
Они заскочили в какой-то подъезд, пересекли двор и вынырнули на другой улице, на время оторвавшись от полицейских. Но машина скоро появилась из бокового переулка, завывая сиреной и шаря прожекторами по стенам домов, хотя было далеко не темно.
Интерполовцы снова начали стрелять. В большинстве случаев они мазали, и все-таки пару раз Дина задели.
– Спартак, вон туда!
Они рванули напрямик через развалины стадиона, а машине пришлось объезжать.
– Все, почти на месте, – выдохнул Дин.
Они остановились у старого бетонного забора с колючей проволокой поверху. Дин раскидал маскировочный завал из битых кирпичей и нескольких листов ржавого металла. В стене обнаружился лаз.
– Ныряй, быстро, – приказал Дин.
Спартак послушно полез в дыру. Дин шмыгнул следом и придвинул металлические листы на место. Полицейская машина, завывая, прошла где-то рядом, но, видимо, не обнаружила ничего подозрительного.
– Ушли? – спросил Спартак. Он все еще не мог отдышаться.
– Ага, – сказал Дин. – Вот что значит «знай и люби свой город».
– Тебя ранили? – Спартак увидел запачканный кровью рукав Дина.
– Слегка задели… Ерунда, на мне заживает как на собаке. Да, кстати, познакомься – это Центр.
Дина так и подмывало сказать что-нибудь вроде «Ну вот мы и дома».
– Здесь был центр города? – уточнил Спартак. – Это последствия ядерного взрыва?
– Ну да, – подтвердил Дин. – Красота-то какая, как говорил Гагарин. Тебе нравится?
Спартак сделал несколько шагов в сторону – туда, где из тумана поднимались призрачные башни небоскребов.
– Стой! – заорал Дин.
Спартак мгновенно остановился.
– Самоубийца! – Дин подскочил к нему и оттащил обратно к стене. – Сядь и любуйся Центром издали. Здесь нельзя просто так разгуливать. Тут еще сохранились кое-какие остатки «необъяснимого бешенства законов природы». Если тебе интересно, ты чуть не вляпался в «салют».
– Во что?
Дин вместо ответа поднял с земли ржавую консервную банку и кинул туда, где только что стоял Спартак. В месте, куда упала банка, тут же вспыхнул белый бесшумный взрыв, и в воздух поднялся раскаленный шар около метра в диаметре, завис сантиметрах в семидесяти над землей. Из белого он постепенно становился ярко-синим. Потом рядом вспыхнул еще один взрыв и превратился в желтый шар поменьше. Потом еще и еще, и около десятка ярких соцветий, покачиваясь, повисли в воздухе.
Спартак смотрел на «салют» с тихой улыбкой, как будто в этом диком, чуждом и враждебном мире ему приснился сон о далекой родине.
– Эй, ты что? – встревожился Дин. Его пугали подобные блуждающие улыбочки, когда человек «в отключке», ни черта не соображает, и до него не достучаться.
– Красиво! – ответил Спартак.
– Да, – согласился Дин, – красиво. Когда они вхолостую работают. Десятки человек тут погибло, пока мы научились отличать «салют» от обычных камней.
Шары всё взлетали. Несколько самых первых рассыпалось цветными брызгами, им на смену поднялись новые.
– Будут теперь минут десять полыхать, – сказал Дин, – пока не успокоятся. Зря я это сделал – интерполу сигналим, они могут и вертолет выслать.
– А ты знаешь, что это на самом деле? – спросил Спартак.
– «На самом деле»? У нас нет такого понятия. Точнее, есть, но оно не несет никакого смысла. Мы можем только догадываться, что это такое. Мистер Лексингтон, директор нашего информатория, например, думает, что это просто минералы, детонирующие от малейшего механического воздействия. А я считаю салютины живыми инопланетными существами. Мы всегда из-за этого спорим. Глупо, конечно, все равно что обсуждать – есть бог или нет, конечен мир или бесконечен, ну и так далее, в соответствии с другими антиномиями Канта… Или с теоремой Гёделя. Скорее, с теоремой Гёделя: в любой формальной системе найдутся высказывания, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
– А с чего ты решил, что они живые?
– Салютины реагируют, когда с ними разговариваешь. Может быть, они даже разумные. Смотри. Эй, шарики! Слабо вам взять интеграл второго типа по трехмерной кривой?
Шары заволновались, посветлели.
– Шучу! – быстро сказал Дин. – Не обижайтесь! Если честно, вы мне очень нравитесь. Когда вы круглые, вы похожи на спокойные звезды, а когда рассыпаетесь искрами – на шаровые звездные скопления.
«Салютины» приобрели свой нормальный цвет, а потом почти все разом позеленели.
– Вы правда с другой планеты? – продолжал Дин. – Вы, наверное, разумные?
Спартак внимательно наблюдал за шарами. Они не отреагировали на вопрос.
– На компрометирующие вопросы они никогда не отвечают, – пояснил Дин. – Как настоящие космические разведчики.
Спартак помолчал и спросил:
– А что тут еще есть интересного?
– Много всего. Вот, например, – Дин сковырнул с бетонной стены несколько капелек, похожих на замерзшую росу, и протянул Спартаку.
– А они не…
– Нет-нет, не бойся, это самая безопасная штука в Центре. Может быть, поэтому они называются «заячьи слезки». Точнее, я их называю «слезы принца Руперта». Знаешь, что это такое?
– Знаю. Застывшее в форме капелек стекло. Очень устойчивое к ударам по всей поверхности, кроме самого кончика. Если надломить «хвостик» капли, то «слезинка» сейчас же рассыпается в пыль.
– Правильно, – сказал Дин. – А «заячьи слезки» – это всего лишь твердая вода. То есть, лед, но с необычной кристаллической решеткой, похожей на алмаз.
– Наверное, этот «ледок» не тает, – предположил Спартак.
– Не тает, – подтвердил Дин. – Я его нагревал до пятисот по Цельсию. Отсюда и аналогия со «слезами принца Руперта». А вот слабое место или какие-нибудь особые условия, при которых «заячьи слезки» уязвимы, мы пока не нашли.
Спартак повертел в пальцах капельки и сказал:
– Как же ты не догадался, Дин, это ведь обыкновенный аквалид.
– Что-что?
– А, Шефнера ты, я вижу, не читал…
– Не читал, – согласился Дин. – У нас из фантастики только более-менее полное собрание Стругацких, Брэдбери обрывками и две повести Азимова без начала и конца.
– Несчастные люди.
– Ну, если, по-твоему, счастье только в этом…
Шары всё взлетали и рассыпались.
– Эй, шарики, хотите, я научу вас брать тройные интегралы? – предложил Дин. – Это легко, у вас получится!
Салютины заиграли радугой.
Дин взглянул на Спартака – его лицо становилось все мрачнее.
– Спартак, ты что, слушаешь, какую чепуху я несу, и думаешь: «Вот придурок! А я его еще за своего принял! И зачем я с ним только связался!» Да? Но я правда верю, что они разумные. И вообще, в Центре есть что-то от мыслящего существа. То ли он реагирует на эмоции, то ли на настроение. Тут, например, нельзя бояться: если испугался, считай, ты уже труп. Может, именно поэтому он интеров ненавидит… – Ладно, Спартак, я понимаю, что тебе, нормальному человеку, тошно слушать мой бред. Извини, больше не буду.
– Подожди, Дин. Я нисколько не жалею, что тебя встретил. Наоборот, я никак не ожидал увидеть здесь своего современника. Я считал, что тут одни выродки, дегенераты и прочие средневековые варвары. А оказывается, мы ни черта не знаем о вашем мире, а вот ты прекрасно представляешь себе наш. Знаешь, Рыжик, раз уж ты абсолютно такой же человек, как и мы…
– Спартак, ты ошибаешься. Я абсолютно не такой человек, как вы. Я не могу быть таким, потому что наши цивилизации развивались под влиянием совершенно разных, а то и диаметрально противоположных условий, ты же сам понимаешь. И вообще, с чего ты это взял? Из-за того, что я умею брать тройные интегралы?
– Нет, Дин. Просто ты думаешь, как мы. У тебя те же ценностные ориентации.
– Ха-ха, не смеши.
– Короче, Рыжик. «Салютины», как ты их называешь, действительно живые. И даже разумные, ты правильно догадался. Они с планеты Этив из системы Эпсилон Змееносца. «Заячьи слезки» – обыкновенный аквалид, но природного происхождения. И все остальные ваши «остатки необъяснимого бешенства законов природы» – вовсе не чудеса. Просто они из других миров.
– Ну да, я в курсе, – сказал Дин. – Я читал «Пикник на обочине». Остановились на Земле эти, с Эпсилон Змееносца, насорили и полетели дальше. Все как в книжке, за исключением того, что нам на «хабар» чихать. Можно ему найти применение или нельзя, можно объяснить или нет – нас не интересует. Мы ленивы и нелюбопытны.
– Ничего ты, Рыжик, не понимаешь, – возразил Спартак. – Этивцы – крайне мирная и дружелюбная нация, но, к сожалению, слабо развитая. Им еще далеко до космических полетов. Так что «насорили» не они.
– Ну, не они, так другие – «красные кольца» или «солнечные зайчики», не принципиально.
– Нет, Дин. Мне очень неприятно тебе это говорить, но «насорили» у вас мы. Во всяком случае, мы больше всех в этом виноваты.
– Не понимаю.
– Ядерная война началась из-за нас. Мы тогда еще не знали, что не все параллельные миры совместимы… Ну, – как бы тебе это на пальцах объяснить – вроде пересадки тканей: инородная ткань отторгается. Наш институт забросил исследовательскую капсулу в антимир, но это был абсолютно чужеродный предмет, и в результате образовался пространственно-временной тоннель между тем антимиром и ближайшим миром, подобным нашему. А им оказался ваш. И сюда выбросило аппарат и вместе с ним немного вещества из антимира – буквально несколько граммов, но их оказалось достаточно для аннигиляционного взрыва колоссальной мощности. После этого в нашем мире прошло чуть больше одиннадцати лет, а у вас – около ста.
Дин слушал раскрыв рот.
– А мы-то гадали, откуда у тихоокеанцев такое ядерное оружие, – произнес он наконец. – Нам еще повезло, что сюда забросило совсем чуть-чуть антивещества. Да, кстати, всегда хотел узнать: масса в антимире все-таки положительная или отрицательная?
– Положительная, как и у нас, – ответил Спартак.
– Значит, ОТО верна и в общем случае, – сказал Дин. – Приятно. А что было дальше?
– А дальше маяк, установленный на капсуле, отказал из-за взрыва, и компьютер потерял координаты вашего мира.
– А разве они меняются?
– Я же говорил: миры постоянно движутся друг относительно друга, причем по какому-то периодическому закону, но период настолько велик, что нам пока не удалось обнаружить закономерности. И вот, одиннадцать лет назад мы потеряли ваш мир и ничего не могли сделать. У вас за это время прошло сто лет. А вчера мы его по чистой случайности нашли. Он перемещался с огромной скоростью и должен был вот-вот выйти из поля наблюдения. Для того чтобы зафиксировать координаты, нужно было установить маяк, но у нас не было ни роботов для выполнения такого задания, ни времени для подготовки. Оказалось, что самое простое – отправить к вам кого-то из сотрудников. Тогда мне дали маяк и забросили сюда. И еще я должен был прикрепить датчик к капсуле, чтобы ее тоже можно было вернуть в наш мир…
– Погоди, Спартак, – перебил его Дин. – Как выглядела ваша капсула? Она, случайно, не похожа на первый советский спутник?
– Все шары похожи. Наиболее удобная форма: максимальный объем при минимальной площади поверхности – я думаю, ты знаешь. В шар помещается больше всего приборов.
– Значит, датчик к спутнику ты уже присобачил… А я-то не мог понять, что это. Как же ты нашел капсулу? – Дин немного расстроился, что спутник оказался ненастоящим, но не подавал виду.
– Маяк у капсулы все-таки работает, – ответил Спартак. – Это и неудивительно: автоматика рассчитана на подобные ЧП. Только он израсходовал много энергии и подает сигналы лишь в пределах вашего мира. Он заряжается от солнечной энергии, но тут ведь не бывает солнца… Ой-ой! – Спартак дернулся.
– Что такое?
– Разряд тока – сигнал, что меня вернут через двадцать минут.
– Так быстро? А сколько ты пробыл у нас?
– Сутки. Считалось, что этого вполне достаточно, чтобы найти аппарат и оставить датчик и маяк. Но теперь уже ничего не успеть.
– Погоди, что не успеть? Ты ведь уже прицепил жучок к «спутнику».
– Да, но я не могу оставить тут маяк. Вернее, могу, но от этого не будет никакого толку: он пустой, запаса энергии нет.
– Как же так, тебе сунули первый попавшийся маяк и забросили сюда?!
