Текст книги "Будущее есть. Горизонты мечты"

Автор книги: Андрей Константинов

Соавторы: Яна Завацкая,Анна Горелышева,Сергей Васильев,Сергей Эс,Дмитрий Никитин,Сергей Звонарев,Валентин Быковский,Велимир Долоев,Иван Соболев,Елена Бабич
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

В дверь заглянули шестиклассники, с нетерпением дожидавшиеся урока.

– Давайте начнем пораньше, – предложили они.

– Входите, ребята, – сказал информатик. – Привет.

– А вы нам сегодня продолжение почитаете? – спросил кто-то из учеников.

– А на чем мы остановились?

– На Фотончике. Как они его номер вспоминали.

– Ну, если решите все задачи, и останется время, тогда почитаем, – согласился информатик.

– Ура! – завопили ученики. – Где задачи?!

– До свидания, – сказал Дин, и, сжав зубы, вышел из класса. Вот заглянет сейчас в класс директор, или историчка, или еще кто-нибудь из «идейных врагов» – а информатик читает ребятам Стругацких. И привет. Тюрьма лет на двадцать пять, то есть, фактически, пожизненно. И, несмотря на это, все-таки есть взрослые, которым не безразлично прошлое человечества.

Когда Дин вернулся в столовку, Сэнди и Крис уже сидели за своим любимым угловым столиком у окна.

– Что-то ты долго, – сказал Сэнди, подвигая Дину дежурный завтрак: серая каша из крупы непонятного генезиса, консервированный корнеплод б/ц, б/в, б/з, то ли свекла, то ли морковка, кусок хлеба с маслом и компот – мутная тепловатая жидкость со вкусом кремниевой кислоты.

– Ненавижу консервы, – заявил Крис, расщепляя вилкой корнеплод на волокна.

Дин принялся за свою кашу и раскрыл «Науку и жизнь» – лучший способ машинально съесть все что угодно, особенно когда есть не хочется, но надо. Неизвестно, получишь ты сегодня еще что-то или нет, скорее всего – нет.

– Пойду куплю какую-нибудь коврижку, – сказал Сэнди с тоской. – Это есть невозможно.

– Да, мне тоже купи, – попросил Крис.

– Дин, а тебе?

Дин, не отрываясь от журнала, помотал головой.

– Убирай журнал, тут Цербер околачивается, – предупредил Крис. – Смотрит в нашу сторону.

Цербером с легкой руки Дина прозвали школьного полицейского, стажера из расположенного в соседнем квартале тридцать девятого участка.

– Ну и черт с ним, – рассеянно отозвался Дин.

Вернулся Сэнди с двумя коржиками.

– Дин, убери журнал, не раздражай Цербера. Он уже сюда идет, – сказал Крис.

Дин сунул «Науку и жизнь» в рюкзак и взял стакан с компотом (или киселем?). Поболтал мутную жидкость в стакане, чуть-чуть отпил. На вкус кисель (или компот?) был хуже, чем обычно, и имел привкус водорослей.

Цербер, как бы невзначай, свернул к столику, за которым сидели ребята.

– Привет, люди, – сказал он. – Дин, что читаешь?

– Физику учу, – с отвращением отодвигая компотокисель, сообщил Дин. – А что?

– Можно посмотреть твой журнальчик? – не купился на его уловку Цербер.

– Пожалуйста, – Дин выудил из ранца учебник физики. – Этот?

– Нет, не этот, – не очень уверенно сказал Цербер. – Тонкий, в синей обложке.

– А-а, – сказал Дин и вытащил помятую «Науку и жизнь».

Ребята тихо ахнули.

Цербер вцепился в журнал мертвой хваткой:

– Та-ак… 2011 год. Интересно. Можно узнать, откуда он у тебя?

– Из библиотеки, – нагло заявил Дин. – А что?

– В детской библиотеке такой литературы точно нет, а во взрослую тебя вряд ли пустили бы.

– У меня там друзья.

– Ах, вот оно что… Вообще-то, я не вижу тут библиотечного штампа…

– Это из довоенного архива, – с готовностью пояснил Дин. – Спецфонд. Хотите, дам почитать? Там классная статья о новых вариантах таблицы Менделеева!

– Нет уж, я этим не интересуюсь, – с достоинством сообщил Цербер, возвращая «Науку и жизнь». – И тебе не советую.

– Все, к директору побежал, – сказал Крис, как только Цербер отошел. – Зачем ты дал ему журнал?

– Ну и что? Он же все равно ничего не понял. Какое ему дело, что я читаю?

– И так полшколы в курсе, что ты сталкер, – сказал Сэнди. – Не хватало еще, чтобы и до Цербера с директором это дошло.

– Ну и что со мной могут сделать, даже если я сталкер? Выгнать из школы меня до совершеннолетия не имеют права.

– А вот посадить лет на пять – это запросто, – справедливо заметил Крис. – Так что лучше не рыпаться.

– Не уверен, что у нас в школе намного лучше, чем в тюрьме.

– Это точно… Как подумаю, что здесь еще до двадцати одного года торчать – аж мороз по коже! Дин, а правда, что до войны совершеннолетие наступало в восемнадцать лет?

– Ага, – подтвердил Дин. – Это теперь мы очень медленно растем и быстро стареем.

– Из-за радиации? – спросил Сэнди.

– Да, наверное… Генетические изменения. В двадцать лет ты еще ребенок, а в сорок – уже глубокий старик.

– А что, раньше было не так?

– Ну да, раньше люди жили лет до восьмидесяти… – ехидно ввернул Крис.

– Да говорю тебе! А теперь мы все – мутанты, здоровых практически нет.

– Что значит – нет? Мы тоже больные?

– А то нет. Шесть пальцев на руках, например, или оранжевый цвет глаз – это мутации.

– Во-первых, не переходи на личности, Дин, – сказал Сэнди. – А во вторых, с чего ты взял? Все люди разные, это же нормально.

– Конечно, сейчас это кажется обычным, а до войны нас наверняка испугались бы. А может, и за людей бы не приняли.

– Ладно пугать-то, – буркнул Крис. – И без тебя тошно. Откуда ты только все это знаешь?

– Будешь книжки читать – будешь много знать, – ухмыльнулся Дин, помахав «Наукой и жизнью».

– Интересно, сколько такой журнальчик или дискета стоят у метро?

– А ты что, видел, чтобы они продавались?

– Не видел, но у метро можно купить и продать абсолютно все. Наверняка на этом можно подзаработать.

– Ха-ха, разбежался. Никто не купит. Тем, у кого есть деньги, плевать на журналы и дискеты. Да и не стоят они ничего.

– Дин, скажи, ты каждую неделю мотаешься в Центр, чтобы узнать, как жили люди до войны? – тихо, чтобы не слышали сидящие за соседними столиками, спросил Сэнди.

– Ну да, получается так, – согласился Дин. – Вообще-то… Я вам никогда этого не говорил… Я хочу узнать, из-за чего началась война. Насколько я понял, причин для ее начала тогда почти не было.

– Слушай, Дин, а тебе никогда не приходило в голову, что эти твои журналы могут оказаться сборниками научной фантастики? – спросил Крис.

– Да, откуда ты знаешь, что до войны все было так, как здесь написано? – поддержал его Сэнди. – Может, было так же, как и сейчас.

– Нет.

– Почему? Ведь никаких космических кораблей, суперкомпьютеров, машин на солнечной энергии – ничего этого не осталось. Написанному в этих журналах нет подтверждения. Логично предположить, что чудес не бывает, и это все – выдумка, красивая сказка о счастливом будущем.

– Теоретики! – сказал Дин. – Откуда вам знать, что ничего не осталось? Вы в Центре не были.

– Ну что могло сохраниться в эпицентре сверхмощного ядерного взрыва, Дин? Не смеши нас! – заявил Крис. – И вообще, я сто раз просил тебя принести что-нибудь ценное, за что стоит рисковать.

– Я тоже тебе сто раз говорил, что нет там ничего для вас интересного.

– Все равно, Дин, ты как-нибудь обязательно должен взять нас в Центр, – сказал Сэнди.

– Ага, чтобы попасться, – буркнул Дин. – И не орите вы так, Цербер уже нервничает.

– Забыл, Дин, ты же пообещал нас взять! – заявил Крис.

– Ну да! Не мог я вам такого обещать.

– Сэнди, он не помнит! Ну правильно, он тогда под кайфом был.

– По шее получишь, – серьезно предупредил Дин. – Шутки кончились. Забудьте о Центре. Вам там делать нечего. И вообще, пошли на геометрию – давно пора.

Дин собрал посуду, и ребята вышли из столовой. Между тем новости о сверхновой расползлись по всей школе. И, как назло, из окна кабинета геометрии звезда была видна довольно хорошо. Ясное дело, класс и не думал решать задачки, все пялились то в окно, то на Дина.

Учительница постепенно теряла терпение. А когда она теряла терпение, она вызывала инициатора нездорового веселья в классе и спрашивала у него что-нибудь из курса геометрии прошлого года, что ученик формально обязан знать, но, конечно, уже забыл. Тогда с чистой совестью можно было влепить ему «F».

– Дин Рейдикер, а ну-ка, напомни нам аксиому параллельных прямых, – спросила учительница первое, что пришло в голову.

Дин не понял, почему у него спрашивают такую тривиальщину.

– В каком пространстве? – с глупым видом спросил он. – С какой кривизной?

– Ах, ты даже не в курсе, что мы изучаем планиметрию? – нехорошим тоном поинтересовалась геометричка. – В таком случае тебе здесь вообще нечего делать!

– Почему? Курс называется «Линейная геометрия», – сказал Дин просто так, чтобы поспорить. – А геометрия – это, как известно, «измерение Земли». Земля – приблизительно эллипсоид вращения, то есть, очевидно, поверхность с положительной кривизной, замыкающаяся сама на себя. Значит, через точку, не лежащую на прямой, нельзя провести ни одной прямой, параллельной данной.

– Достаточно, Рейдикер!

– Неужели это не очевидно?

– Садись, «F»!

– За что?! – возмутился класс.

– Знала бы за что – давно бы поставила! – прокомментировали с «камчатки».

Неожиданно в класс заглянул директор.

– Кажется, у вас нерабочее настроение? – заметил он.

– Как хорошо, что вы зашли, мистер Лаймвилл! – воскликнула учительница. – Вести урок сегодня просто невозможно!

– Разумеется, в этом виноват Дин Рейдикер? – поинтересовался директор.

– Разумеется! – сверкнув очками, подтвердила геометричка.

– Рейдикер, пошли, разберемся, – сказал директор.

Он вытащил Дина за дверь и спросил:

– Что это за история со сверхновой Дина Рейдикера? Первооткрыватель!

– А что?

– Это Венера, Рейдикер. Стыдно не знать элементарных вещей.

– Даже если Венера. Я, например, никогда не видел звезд. И никто из ребят, думаю, не видел. Что плохого в том, что мы интересуемся астрономией?

– Уж во всяком случае, ничего хорошего, раз астрономии нет в школьной программе. Какая может быть астрономия, когда на Земле проблем по горло! И вообще, интересуйтесь всякой чепухой в свободное время, а не на уроке геометрии!

– В свободное время звезд не видно.

– Ты ждешь, что я начну с тобой спорить? Зря. Я не такой идиот. Да, Рейдикер, – может, тебе интересно будет узнать – звонили из полиции, тебя видели в Центре.

– Вполне возможно, – спокойно согласился Дин, глядя на директора честными глазами. – Наверное, вчера около семи? Я опаздывал на урок английского и решил срезать угол…

– Дин, это уже правонарушение, и я бы на твоем месте не острил.

– А я серьезно, – заявил Дин. – И проникновение в запрещенную зону – это не правонарушение, а преступление.

– Ну-ну. Я бы посоветовал тебе сделать кое-какие выводы. Иначе у тебя появится реальный шанс загреметь в тюрьму как минимум лет на пять. Учти: это первое и последнее предупреждение.

– Чтобы посадить, меня сначала надо поймать, – заметил Дин.

– Не думаю, чтобы это представляло особые трудности, – скучающим голосом сказал директор. – Двоих на этой неделе уже поймали. Я уверен, ты их отлично знаешь. Так что на твоем месте я бы завязывал.

«А я бы на вашем месте повесился», – подумал Дин, а вслух сказал:

– Так я пойду на урок?

– Да-да, топай. Надеюсь, тебе больше не придет в голову ничего вроде этой бредовой идеи со сверхновой…

– Не волнуйтесь, придет, – пообещал Дин.

– Это Венера, – сообщил он, входя в класс. – Извините за дезинформацию.

Класс разочарованно вздохнул. Учительница проводила Дина до парты взглядом удава. Она начала объяснять новую теорему, но урок все равно не клеился. К счастью, через пару минут прозвенел звонок.

– Дин, ну не нарывайся ты! – взмолился Крис. – Что тебе – больше всех надо? Сидел бы и помалкивал!

– Да вот еще! – обиделся Дин. – Умники!

– Перемена длинная? – спросил Крис.

– Двадцать минут, – ответил Дин. – Пойду в спортзал смотаюсь, мячик покидаю. Вы – не?

– Мы не баскетболисты, сам знаешь, – сказал Крис.

– Знаю, – проворчал Дин. – И не ботаники.

– Сэнди, может, пойдем кольнемся? – спросил Крис.

– А у тебя есть?

– Ага, – Крис достал из кармана две ампулы.

– Ну-ка, дай на секунду эти штучки, – сказал Дин.

– Не дам, – заявил Крис.

– Силой отберу, – предупредил Дин.

– Рискни!

– Ну, вы еще подеритесь! – вмешался Сэнди.

– Ребята, вы что, не понимаете – вы же наркоманы, вы сидите!

– Ну и что? Все сидят! И нечего психовать. Наркотики законом не запрещены, так что ничего страшного тут нет.

– Страшное как раз есть, – возразил Дин, – просто вы не знаете. Я тебе журнал давал, помнишь? Ты ведь так и не прочитал! Ты в курсе, что до войны наркоман считался преступником?

– Значит, по-твоему, все преступники? А вот ты в Центре околачиваешься, ты не преступник? Свихнулся ты, Дин, со своей «довойной»!

– Ни черта ты не понимаешь, Крис. Я преступник, потому что правительству надо на кого-то свалить вину за нашу сегодняшнюю паршивую жизнь. Это же очень простая логика – сталкеры изучают прошлое, хотят восстановить потерянный опыт человечества, а правительство утверждает, что раз этот опыт привел нас к ядерной войне, значит, нужно все выкинуть на помойку и искать другой путь. И вот мы уже сто лет ищем, и что? Полный упадок, разруха, война продолжается. Народу это, естественно, надоело. Возникает законный вопрос: кто виноват? Президент уверенно отвечает: сталкеры, они хотят вернуться к прошлой жизни, которая была еще хуже. И народ верит, потому что никто не знает, как жили до войны. А газеты, вместо того чтобы печатать правду, распространяются о том, что ужасные мутанты-сталкеры заселили Центр, собрали из мусора какой-то излучатель и собираются подчинить себе город!

– Дин, ты еще заберись на парту и ори оттуда. Авось Цербер с директором подойдут послушать. Агитационная деятельность, обращенная к неограниченному кругу лиц – это, между прочим, тоже правонарушение. И вообще, жить и так тошно, а без наркотиков совсем загнешься.

– Думай глобально, – сказал Дин. – Вы что, ребята, не понимаете, что человечество вырождается? Мы себя методично убиваем. Ядерными взрывами это сделать не удалось. Теперь у нас хуже некуда с экологической обстановкой и с генофондом. Мы все мутанты и добиваем себя наркотиками. Ясно, что через пару сотен лет на Земле не останется ни единой живой души.

– Все? Хэппи-энд? – саркастически улыбаясь, спросил Крис. – Высказался? Полегчало?

– Дин, я и не подозревал, что ты такой пессимист! – заметил Сэнди.

– Я реалист, – буркнул Дин.

– Знаешь что? Не пугай своими мрачными прогнозами! Хуже, чем сейчас, все равно некуда! – заявил Крис.

– Ну, хуже всегда есть куда, – возразил Сэнди. – Тут ты не прав.

– Пошел я отсюда, – сказал Дин. – Что с вами говорить!

– То есть как – пошел?! – возмутился Сэнди. – Ты нас уже заинтересовал своей теорией. Меня, во всяком случае. И вообще, ты, кажется, в спортзал собирался.

– Я раздумал. Привет обэжешнику!

– В смысле, ты на ОБЖ не придешь?

– И вообще ни на какой урок сегодня не приду. И завтра, может, тоже.

– Тебе военрук велел передать, что если ты еще раз прогуляешь, он влепит тебе «F» в четверти, – предупредил Крис.

– Да пусть лепит – жалко, что ли? Скажите ему, что я воинствующий пацифист, пусть успокоится.

Дин рванул вниз по лестнице и чуть не сбил Мастодонта.

– О, привет! – сказал Мастодонт. – Купил ты нас всех на сверхновую, как слепых котят!

– Да я и сам купился, – признался Дин.

– Что у тебя сейчас за урок? – поинтересовался Мастодонт.

– Не знаю, – честно ответил Дин.

– Но ты идешь?

– Нет, конечно.

– Ну и отлично. Пошли, поговорить надо.

Ребята взбежали на последнюю площадку лестницы, куда выходила дверь с крыши, запиравшаяся на кодовый замок. На двери еле различимо было что-то нацарапано, но Дину надпись сразу бросилась в глаза. Он пригляделся и различил два слова: «Sapienti sat». Это было по-латински, и почерк был Чайкин. «Понимающему достаточно». Понимающему достаточно – Золотой шар есть, и они нашли его! Но тогда – почему?!

– Ты код помнишь? – спросил Мастодонт. Он ничего не увидел.

– Что? – Дин вздрогнул от неожиданности. – А-а, нет, не помню… Подожди, сейчас вычислим.

Он выбрал три самые грязные и задавленные кнопки и одновременно нажал. Дверь с душераздирающим скрипом открылась, и ребята выбрались на крышу. Это было место тайных совещаний сталкеров 118-й школы. Ни одному нормальному человеку, включая директора и историчку, не приходило в голову искать нарушителей на крыше, где всегда холодно, с неба что-то сыплется и завывает ледяной ветер. В соответствии со здравым смыслом, нарушители должны были собираться в темных укромных уголках, а не на открытой, хорошо просматривающейся крыше. Директор с историчкой даже не догадывались, что «врожденная клаустрофобия – характерный признак сталкера», как высказался однажды на эту тему информатик.

– Весь город виден, – сказал Дин Мастодонту. – Здорово, да? Тысячу раз тут был, и все равно удивляюсь! А представляешь, как далеко видно с дома этажей в пятнадцать?

– Ну и где ты видел такой небоскреб?

– Как где? Ты в Центре давно не был? Там и повыше сохранились.

– Это не дома, а скелеты.

– Ну и что, какая разница? Все равно я как-нибудь залезу.

– Ну и спланируешь. Костей потом не соберешь, альпинист!

– Ладно, умный больно. Хочешь подарок? – Дин достал из рюкзака журнал «Вопросы истории». – Вот, держи, твоя любимая тема – Древний Рим, плюс викинги в качестве бесплатного приложения.

Мастодонт колебался:

– Дин, вообще-то, мне не нужно…

Дин вытаращился на него:

– Здрасьте! Ты что – совсем рехнулся?

Мастодонт быстро огляделся.

– Да ладно, никто нас тут не увидит и не услышит, – успокоил Дин. – Не дергайся.

– Холодно, пошли в заветренное место, – предложил Мастодонт.

– Эй, але, что у тебя случилось? – Дин взял Мастодонта за плечо и потряс. – Интерполовцы видели? Засветился?

Мастодонт достал из кармана ампулу:

– Кольнуться не хочешь?

– Давай ближе к делу, – поторопил Дин.

– Ну, короче, я думаю, что вся эта наша так называемая «информация» – это ненаучная фантастика. А счастливого цивилизованного прошлого просто-напросто не было. Его выдумали, чтобы было не так тошно жить.

– Та-ак, – протянул Дин, прислоняясь плечом к телевизионной антенне. – Еще один.

– Ты мне сам дал почитать Морозова. У него ясно сказано: Древнего мира не существовало, это выдумки Средневековья. А история повторяется, Дин.

– Мастодонт, может, ты просто испугался?

– Идиот ты, Рыжик, – сказал Мастодонт. – Фанатик. Представляешь, как это глупо – пытаться понять, как развивался довоенный мир, который на самом деле – просто сказки для детишек? Ты знаешь, почему все в этой истории кажется таким нелогичным? Потому что не могут быть логичными мечты о ковре-самолете и скатерти-самобранке. Вот что такое все твои обожаемые суперкомпьютеры и космические полеты!

– Может быть, – согласился Дин. – Но ты представь, как потом будет тошно, если все эти сказочки подтвердятся.

– Не подтвердятся, Рыжик. Все экзотические довоенные штучки догнивают в Центре, сталкеры вырождаются. Мы уже и сейчас не знаем назначения половины этих предметов, а лет через десять будем считать остатками довоенного суперкомпьютера современный телик!

Неожиданно дверь на лестницу заскрипела.

– Кого это несет? – насторожился Мастодонт.

– Ветер, наверное, – сказал Дин.

Но это был не ветер. Дверь слегка приоткрылась, и на крышу выбралась маленькая и худая девочка – сталкер по кличке Альфа. Ей было тринадцать лет, но она не выглядела даже на десять.

– Привет, ребята, – сказала она. – Вы знаете, что Неодима с Чайкой поймали?

– Знаем, – буркнул Мастодонт. – Ну и что теперь? Все там будем!

– Ребята, вы такие большие и умные, – саркастически улыбаясь, сказала Альфа, – может, объясните мне, почему мы бездействуем? Хватит! Надо что-то делать!

– Это не ко мне вопрос, – сказал Мастодонт. – Мне ваши детские игрушки надоели, я больше не сталкер. Вон, у него спрашивай.

Альфа перевела взгляд на Дина.

– А что делать? Валить башни ПБЗ? – спросил Дин с раздражением.

– А действительно, может, у нас тоже есть какие-то излучатели, управляющие психикой? Иначе почему всем на все наплевать?

– Потому что интерпол хорошо работает и практически не допускает утечки информации из Центра.

– Значит, кто-то наверху считает эту информацию опасной и делает все, чтобы люди не знали правды о прошлом, – сказала Альфа. – Но кто именно?

– Ясно, что наши «огненоносные творцы» в лице президента и его команды. Вот я так и говорю этому чудику, а он упирается и заявляет, что прошлого не было, – Дин кивнул на Мастодонта.

– А что, я не имею права на свою точку зрения? – ухмыляясь, спросил Мастодонт. – Я тебя не трогаю, а ты привязываешься.

– «Вы что же, думаете, вам так и дадут сдохнуть? Это вам, голубчики, не девятнадцатый век!», как говаривал Юрковский.

– Это еще кто? Что-то вы, ребятки, странное несете, – сказал Мастодонт, – ПБЗ какие-то, огненоносные творцы… Совсем крыша поехала?

– Альфа, он не знает Юрковского, изобретателя электронной рулетки.

Альфа сочувственно заулыбалась.

– Ты что, не читал Стругацких? – спросила она Мастодонта.

– Кого-кого?

– Стругацких, довоенных фантастов.

– Ну вот, я и говорю: все, что было до войны – ненаучная фантастика!

– Ничего человек не понимает, – с сожалением заметила Альфа. – Пошли, Дин. Знаешь, я думаю, что Стругацкие еще тогда все знали, про все наше «светлое будущее». Ну или, во всяком случае, догадывались.

– Если так, то должны существовать прогрессоры, которые нас из этого «светлого будущего» вытянут, – сказал Дин. – А их, как видишь, нет. Может, прогрессоры действуют на Саракше, Гиганде, Сауле, других планетах, а до Земли у них руки не доходят.

– Почему? А ты не задумывался, – что, если мы сами прогрессоры, только об этом не знаем? В целях безопасности.

– Ну и как, Альфа, трудно быть богом? – не удержался Дин. – Нет, это исключено. Мы сами себе напакостили, и вылезать из этой трясины нам тоже придется самим. Никто нам помогать не обязан. А если не вылезем, то погибнем. Это очень просто, что-то вроде проверки на разумность. Но зато если мы ее пройдем, может быть, другие цивилизации захотят с нами поговорить. А пока мы просто недостойны. Понятное объяснение того, почему мы одиноки во Вселенной, да?

– Очень уж обидное. А если эти сверхцивилизации сами устроили нам ядерную войну, чтобы посмотреть, выкарабкаемся мы или нет? Как экзамен.

– Нет, что ты. Они же гуманные.

– Ну и что? Мы ведь опыты на животных ставим… Точнее, ставили до войны… И они нас наверняка не считают разумными, нам ведь до них – как до звезд!

– Не может такого быть! – уверенно заявил Дин. – Они даже к самым отсталым дикарям не должны относиться жестоко.

– А откуда ты знаешь? Как мы можем понять, а тем более предсказать их поведение, если мы и себя столетней давности понять не в состоянии?

– Да, ты права, – со вздохом согласился Дин. – Извини. Я все еще подсознательно верю в добрые справедливые цивилизации, которым не наплевать на наши многочисленные проблемы, которые научат нас летать к звездам и подарят секрет вечной молодости. Или что-нибудь в этом роде. А что, если все эти «они» в большинстве такие, как в «Пикнике на обочине»?

Ребята спустились на первый этаж.

– Я пойду на математику, – сказала Альфа. – И так уже опоздала. Пока, Дин.

– Спокойной плазмы, – отозвался Дин.

У выхода дежурил Цербер. Цербер не выпустит, точно. Дин, сделав умное лицо, с озабоченным видом прошел мимо и свернул за угол, раздумывая, как проскочить на улицу. Неожиданно он наткнулся на физкультурника.

– Привет, Дин! – обрадовался учитель. – Где успел загореть? – поинтересовался он, посмотрев на темные руки и лицо Дина. – На Марсе? Лето в этом году неважное, как, впрочем, и всегда…

– Нет, гораздо ближе, в Центре, – сказал Дин. По его тону было не понять – шутит он или говорит серьезно. – Это мутация. Так, пигментация вроде веснушек – она у меня к лету всегда.

– Что давно не заглядываешь? – спросил физкультурник. – Дела? Уже знаешь, что в баскетбольной команде серьезные изменения? А в понедельник кросс, ты в курсе?

– Нет, не в курсе. А что, надо бежать?

– Спрашиваешь!

– Я и бегать-то не умею, – буркнул Дин.

– Ну да! А то я не видел, как ты стометровку бежал.

– Ага, где я шлепнулся в конце и пропахал последние метры носом?

– Да ты знаешь, что десять секунд с копейками – это высший пилотаж?

– Нет, не знаю, – честно признался Дин.

– До войны из тебя бы чемпиона сделали, но сейчас, к сожалению, спорт в загоне… Так что готовься к понедельнику. Ты за сколько километр бегаешь?

– А за сколько надо?

– Из четырех.

– Ладно, договорились, будет из четырех.

– Ну и отлично. Заходи мячик покидать.

– Ага, спасибо…

Подождав, пока учитель отойдет, Дин достал из ранца пистолет – отличный «Парабеллум-2010», купленный позавчера у метро (угрохал двадцать зеленых – все, что было). В комплекте с пистолетом продавалась еще блестящая пластмассовая полумаска в стиле «Звездных войн».

Дин нацепил маску и выскочил с пистолетом из-за угла. Цербер, со скучающим видом ходивший туда-сюда, ошалел.

– Руки вверх! – рявкнул Дин. – На пол! Лицом вниз!

Цербер колебался. Дин облил его водой из пистолета и выскочил на улицу. Охранник пришел в себя через полминуты, но Дин к тому времени уже успел добежать до ближайшей станции метро. Здесь он остановился и хохотал несколько минут. Прохожие почти не обращали на него внимания – ясно же, человек под кайфом. Отсмеявшись, Дин отошел в сторонку и убрал пистолет в рюкзак. Здорово похож на настоящий. Самая лучшая игрушка, какая у него когда-либо была!

Он нырнул в подземку. «Толкачи», рядком стоявшие в переходе и торговавшие всеми известными видами наркотиков, сейчас же засуетились. Дин сказал, что у него нет денег, и дилеры быстро переключились на других.

Дойдя до турникетов, Дин вынул из ранца два уголковых отражателя собственной конструкции, с помощью которых навострился обманывать фотоэлемент и спустился в метро. Проехав три остановки до «Интернациональной», он вышел в наземный вестибюль, точнее, в развалины, оставшиеся после позапрошлой бомбежки.

Из дальнего темного угла возле вентиляционной решетки, откуда поступал теплый воздух, выползло страшное и жалкое существо – средних размеров собака, почти совсем без шерсти, с темными пятнами на коже, лопоухая, на тонких высоких ногах с нефункционально большими кривыми когтями. Увидев Дина, животное потрусило к нему, быстро-быстро виляя тощим хвостом с редкой шерстью и оскалив в радостной улыбке пасть с тремя рядами мелких редких зубов.

– Привет, Голован! – сказал Дин. Присев, он стал гладить существо по спине.

Собака не оправдывала имя ни внешностью, ни интеллектом, но Дина бескорыстно обожала.

Люди Голована не любили – очень уж отвратительно он выглядел. Не шарахались от него только мальки, которые представления не имели, что такое собака, да еще Дин, который к любым зверям относился с уважением. Однажды кто-то из его одноклассников обозвал Голована «мерзкой тварью». Дин разозлился и сказал, что люди ничуть не лучше, просто у них мутации пока преимущественно в рецессивной форме, потому что сменилось всего три поколения. А у собак – все десять. И дай бог нам так выглядеть через десять поколений!

Голован лизал Дина в щеку и часто моргал лимонно-желтыми, затянутыми мутной пеленой глазами.

– Держи, – сказал Дин, доставая завернутый в тетрадный лист кусок хлеба с маслом из школьной столовой. – Приятного аппетита.

Голован мгновенно расправился с бутербродом и стал заглядывать в ранец – нет ли там еще чего-нибудь.

– Извини, все, – сказал Дин. – Ну, я пошел.

Голован иногда, когда не был занят, сопровождал Дина в Центре. С ним было хорошо – он чувствовал все опасности, особенно интерполовцев, за километр. Правда, далеко никогда не заходил, наверное, инстинктивно боялся радиации.

Голован проводил Дина до набережной Гудзона, попрощался, лизнув его напоследок в руку, и вернулся в свой любимый теплый угол. Дин остановился перед полуразрушенным зданием с куполообразной крышей. Над входом крупно было написано: «Информаторий – зал игровых автоматов» – и огромный рекламный щит рядом. На двери висел приколотый кнопкой тетрадный листок с объявлением: «Информационный зал приглашает на лекцию „Фракталы. Гармония хаоса“. 21 июня, 15:00».

Дин прочитал объявление, хмыкнул – неужели кто-то придет? – и вошел. Внутри было совсем темно.

– Эй, парень, тебе здесь что? – Дин обернулся и увидел вынырнувшего из темноты полицейского. – Автоматы работают с двадцати одного.

– А мне не туда, – сказал Дин.

Он привычно нащупал ручку и открыл дверь в информационный зал. Там было еще темнее, только тускло светился экран компьютера, перед которым сгорбившись сидел директор информатория Питер Лексингтон – глубокий старик на вид, хотя ему было вряд ли больше сорока пяти. Появления Дина он не заметил.

– Здравствуйте! – громко сказал Дин.

Эхо разнеслось по пустому залу. Директор обернулся и, прищурившись, стал всматриваться в темноту.

– Это я, Дин.

– А, Рыжик, привет, – директор наконец разглядел его. – Ты почему не в школе?

– Вам лучше не знать, – улыбнулся Дин.

– Смотри, ничем хорошим твое баловство не кончится!

– Кажется, уже кончилось. Директору наябедничали из полиции. Кто-то меня видел.

– Ну вот! Я тебя предупреждал! – Лексингтон в отчаянии схватился за голову. – Тебе что говори, что не говори! Посадят тебя, Дин, неужели не понимаешь?!

– Ну и пусть. Хоть что-то новенькое. В школе до смерти надоело. Я тут принес кое-что, – Дин вынул из рюкзака диски. – С этим придется помучиться, – он показал несколько нестандартных дискет. – А вот недостающие тома энциклопедии.

– Ну, отлично. Спасибо! А это еще что? – директор информатория заметил в ранце серый блестящий металл пистолета.

– Так, ничего, игрушка, – сказал Дин, застегивая молнию.

– Дин, спрячь эту игрушку подальше, а еще лучше – выкинь, – посоветовал Питер Лексингтон. – Увидят интерполовцы – убьют на месте, рта раскрыть не успеешь. Очень уж похож на настоящий!

– Я еще почти ребенок, – ухмыляясь, сказал Дин. – Почему я не могу играть в ковбоев и индейцев, полицейских и воров, Скотленд-Ярд и Фантомаса, если хочу?

– Не надо, Дин, ты совсем в другое играешь. Выкинь эту штуку, если не хочешь получить лучом в затылок. А то ведь доиграешься! Неодим с Чайкой вон уже доигрались. Тысячу раз им говорил – нечего таскаться в Центр вдвоем, да еще и ночью, в самое опасное время!

– Ну а как им ходить, они же брат и сестра! Они друг в друге души не чают! – возразил Дин. – И вообще, днем некогда. Днем школа, тренировки по баскетболу, уроки…

– Вот только не надо мне говорить, что вы очень часто на уроках бываете. Сто раз вам повторял: самое лучшее время – пять-шесть утра, когда ночная смена додежуривает последние часы и всем страшно хочется спать.

– Да знаю я, знаю, – буркнул Дин. – Не всегда получается. А что, если нам организовать террористический акт – вооруженное нападение на тюрьму? Не Алькатраз же это, в конце концов… Освободили бы всех наших… Иначе нас всех переловят поодиночке.

– Гениальная идея, Рыжик! Ты меня просто поражаешь! Извини, но я от тебя такого не ожидал. Представляешь газетную шапку: «Младшая группа детского сада против интерпола»? Замечательно!