Текст книги "Дым сигарет с ментолом (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– А-а-а, – наконец-то кончает он. В ту же секунду я и сама кончаю, и лишь спустя мгновение чувствую, как по ногам стекает сперма. С отвращением натягиваю на себя трусики и забиваюсь заплаканная в нос лодки.

– Хорошо-о-о, – улыбается Денис, таким счастливым я его в жизни не видела. Он сейчас расслабленный сидит и дышит полной грудью. А я натурально боюсь его, боюсь, что я стану такой как он рядом с ним.

– Ну же. Ты чего молчишь и плачешь? – улыбается он.

– Я ненавижу тебя, – шепчу я.

– Это пройдёт… всё пройдёт, как вдаль плывут корабли, не сдаваясь бурям, спой о том, что ради нашей любви весь этот мир приду-у-уман. Спой о том, как биться не устаёт, сердце с сердцем рядом. Лишь о том, что всё пройдёт, вспоминать не надо, лишь о том, что всё пройдёт, так устроен Свет.

Не уверена что слова все правильно, но у него довольно неплохо получается петь, и улыбка эта ему к лицу.

Денис одной рукой ведёт лодку, а другой гладит меня по ножке. Это единственное до чего он сейчас дотягивается.

Наконец он потягивается и вновь хищно на меня смотрит.

– Отдохнула? – спрашивает он, и тянет меня к себе за эту же ножку.

– Что, опять? Нет, не-е-ет, – но мои слова тонут в шуме работающей моторки.

Он опять расстёгивает ширинку, а я сижу перед ним с обнажённой грудью (она, кстати, стала реально больше, он не мог не заметить). Денис шлёпает меня по губам своим членом, заставляя раскрыть рот, а после снова водит по груди и лицу своей громадной бардовой головкой. Я ненавижу его и хочу одновременно. Когда же это кончится? Я подчиняюсь, чтобы не провоцировать агрессию с его стороны, ведь я сейчас вся в его руках и деваться мне некуда.

К вечеру мы достигаем устья реки и выходим в открытый океан. Всё тот же красивый закат, всё тот же тёплый ветер и всё те же летающие лисицы с громадными жёлтыми фруктами в зубах, что я видела на Мальдивах. А ещё океан здесь как будто светится, он подсвечивается из глубины планктоном. И я вижу, как по дну плавают огромные рыбины. Мне уже всё равно, что со мной будет, я за сегодня столько раз умирала и ожила вновь, что я это больше не я, а всего лишь пустая оболочка, тело, которое продолжает жить, когда душа давно умерла.

Денис врубает какую-то подстанцию и отправляет радиосигнал, неизвестно кому адресованный, а после сразу выключает её. Сидит и ждёт, приготовил сигнальную ракетницу и всматривается в горизонт.

А я молчу, мне не о чем с ним говорить. Я выскажу ему всё, когда рядом будут люди, которых он не прикажет мне убить. Хочу быстрее домой, хочу, чтобы поскорее всё это кончилось.

Когда совсем темнеет, он достаёт из ящика бутерброды и протягивает их мне:

– Ешь, – коротко и ясно приказывает он. И хоть я целый день не ела, да ещё и блевала, аппетита у меня всё равно никакого. Но это же Денис приказал, а я неспособна ему перечить, он убил мою душу, вырвал всякие силы сопротивляться, превратил меня в безвольную куклу. Я сажусь как примерная школьница и кушаю бутерброд. Ещё и в глаза ему смотрю, как дрессированная собачка, которая ждёт одобрения хозяина.

– А ты почему не ешь? – спрашиваю я его.

– Я потом поем, тебе важнее.

«Неужели он обо всём догадался?»

========== Глава 42 ==========

Денис отключает мотор и мы дрейфуем всю ночь. Поначалу меня ещё немного укачивает. Да меня сейчас от любого чиха тошнит, но желудок отказывается отдавать те жалкие крохи еды, что с таким трудом в него попали. А к полуночи, тошнота отходит.

– Что думаешь делать дальше? – неожиданно нарушает тишину Денис.

«Какая разница, что я думаю, ты же за меня всё решаешь».

– Выбраться отсюда хочу, домой хочу, – бормочу я в ответ. Перечить Денису я, откровенно говоря побаиваюсь. Да чтобы перечить ему, нужно иметь реально стальной стержень.

– Домой, а после? – Вздыхает он. – Я часто думал о нас, о нас с тобой. Я представлял, как мы будем жить в моём загородном доме…

– Я не очень люблю это место, если честно, – перебиваю его.

– Ага, ты не очень его любишь, – ухмыляется он. – Потому я его продал. Просто сходу взял и продал, деньги были нужны, всё это, – он окидывает лодку взглядом, – это чего-то да стоит.

– И что, все деньги пошли на мой побег? – несмотря ни на что я всё-таки чувствую себя виноватой. Наверное, я так воспитана, чтобы всё время себя виноватой чувствовать, и это из меня ничем не вышибешь.

– Нет, нет, просто деньги были нужны, а дом не нужен, он скорее балласт. Я бы и склады продал. Но на них там какой-то арест. Их нельзя продавать.

– И что ты ними сделаешь?

– Уже седлал, в аренду сдал, – рассуждает Денис. – Какой-никакой, но запас денег на пенсию уже сейчас пора откладывать.

– А заниматься чем планируешь? – вот так незаметно он раскрутил меня на вопрос, который сам поначалу и задал.

– Я же тебя об этом спрашивал. Думал, ты составишь мне компанию.

– Компанию? В чём? Или мне полагается сначала ответить «да», а после уже скажешь, на что ты меня подписываешь.

– Гватемала. Есть такая страна, там гражданский конфликт тлеет. – Он замолкает и смотрит прямо на меня своим замораживающим душу взглядом.

– И-и-и, – мне, что из него по одному его слову придётся понять, чего он от меня хочет. Или он думает, что я обо всём сама догадаться должна. Нет, не должна и не буду.

– А сама ещё не понимаешь?

– А должна? – да всё я поняла, просто жду, что ты сам мне скажешь. – Ты хочешь поехать в Гватемалу?

– И тебя прихватить с собой, в качестве снайпера?

– Снайпера, – чуть не поперхнулась я. – Это в каком смысле снайпера? Сигаретки стрелять что ли.

– В основном людей, – совершенно спокойно сообщает он. – Я полжизни в армии, бывал в горячих точках в составе ЧВК. Война на планете никогда не заканчивается, а раз она идёт, то такие люди как я, всегда будут нужны.

– Ты да, но я-то тут при чём?

– Надеялся, ты составишь мне компанию. – Разводит он руками. – Не хочешь снайпером, можешь на кухне готовить. Мне просто нужна ВПЖ.

– ВП… кто?

– Военно-полевая жена, как их раньше называли. Сейчас есть другой термин, но ты его не поймёшь.

– То есть ты мне предлагаешь поехать с тобой на войну. Слушай отличное предложение, – иронизирую я. – Так романтично. Давай убивать вместе!

– Я просто думал ты… ладно, прости, забей. Сначала домой вернёмся.

«А потом?» этот вопрос не даёт мне покоя всю ночь. Меня трясёт, как представлю, что вместо дома он меня в эту Гватемалу затащит. А я же тамошнего португальского не знаю. Я там застряну и не смогу домой сбежать. Да мало ли что у него на уме, Денис страшный человек, как я уже убедиться успела. Прав был его братик.

Только под утро я засыпаю. Когда небо по чуть-чуть сереет, и вода перестаёт светиться мириадами светлячков. Она уже и журчит чуть меньше и волны совсем ушли, и поверхность стала напоминать идеальное зеркало. Денис заботливо накрыл меня чем-то типа непромокаемого спальника и положил под голову свою куртку.

«И всё-таки он обо мне заботится».

«Заботится, чтобы потом трахать. Я ему как обслуга нужна для его члена или ВПЖ, как он выразился».

Я просыпаюсь в полдень. Жарко неимоверно. А Денис в очередной раз включает подстанцию и посылает какой-то сигнал неизвестному адресату. А что если это секретный корабль, который в трюме доставит нас в эту Гватемалу, где мне придётся со снайперской винтовкой за спиной, чистить ему картошку. Нет, нет, глупости. Он же сказал, что доставит меня до дома. Он обещал, а я так привыкла ему верить, верить во всём. Я вообще слишком сильно к нему привязалась за последнее время, как будто мы всегда были вместе, как будто знаю его с самого детства. Будто мы росли в одном дворике, игрались в одной песочнике.

Самое прикольное в этом, что может быть, так оно и было. Просто я помню в своём детстве мальчика, которого звали Денис. И как однажды хулиганы меня избили, а он меня защитил. Или это был Димка, будущий Катькин муж. Всё в моей дурной голове перемешалось.

– Просыпайся, соня, – будит меня Денис. А я уже давно не сплю, просто глаза раскрывать не хочется, чтобы не разговаривать с ним. Я уже боюсь его, и страх это какой-то трансцендентный, страх перед неизведанным, я понятия не имею что меня в нём так пугает.

Я поднимаюсь и начинаю умываться водичкой прямо из океана, а она такая солёная, что у меня глаза щиплет. Догадываюсь, что будет с моей кожей после этого всего.

– Я вздремну, а ты смотри в оба, – говорит Денис. – Вот ракетница, если заметишь корабль в зоне видимости – просто нажми на кнопку и всё, ракетница уже выставлена. Ракета вылетит, и они нас заметят. Поняла?

– Ага, нажать кнопку, – киваю я. А он тем временем мостится в корме моторки.

– Если есть захочешь, сухпаёк в ящике, – зевает Денис и отрубается почти мгновенно.

А я плыву в туману, всё время вглядываясь в даль.

Мне кажется, я уже засолилась в этом море. Сижу и всматриваюсь в горизонт под палящим солнцем, ни укрыться, не прикрыться, да ещё и есть постоянно хочется. Воды мало. Денис сказал делать всего по три глотка, на воду не накидываться, хотя я знаю, что у него запас есть на неделю пути. Ходить в туалет… ладно не будем об этом, не самая лучшая тема.

Я всматриваюсь вдаль, а когда начинает темнеть Денис, наконец, просыпается. Он разувает глаза и смотрит на меня.

– Юлька! – Спросонья кричит он.

– А-а-а, – хрипло отвечаю я. Я либо простудилась, либо у меня от столь продолжительного молчания в горле пересохло.

– Корабль.

– Что? – я поворачиваюсь и вижу чёткий силуэт кораблика, как на картинке. Куда же я глядела?

– Стреляй из ракетницы, – показывает он на красную кнопку.

Я тянусь к прибору и нажимаю на большую кнопку.

– Не нажимается, – тычу я в неё пальчиком.

– Скобу убери, – подсказывает Денис, он смотрит на мои потуги и улыбается. Нравится ему смотреть как я стараюсь что-то сделать но у меня не получается. Он явно садист, хотя в постели мне его стиль импонирует.

Я срываю скобу и нажимаю на кнопку. И через секунду в небо со страшным свистом вылетает ярко-алая ракета, озаряя всё вокруг сочным оранжевым сиянием.

– Они нас заметили? Заметили? – суечусь я. Но Денис спокоен, он просто сидит и смотрит вдаль.

Через полчаса нас подбирает судно. Лодку поднимают на борт. Денис пару секунд о чём-то трёт с капитаном и нас отводят в «каюту». Но скорее не каюту, а место между контейнерами переоборудованное под каюту. Хотя грех жаловаться, здесь уютно, лучше, чем в тюрьме и на лодке.

Сюда же нам приносят ужин, и хотя мне всего этого нельзя, но я не собираюсь отказываться, я сейчас есть хочу как дурная. Мне же теперь не только себя подкармливать нужно.

– У тебя аппетит просто зверский, – улыбается Денис, глядя на то, как я кушаю. – А я на заданиях есть не могу, еда в горло не лезет.

– На заданиях? – переспрашиваю я его.

– На миссиях, на выездах, как не назови, это дома у меня аппетит есть, а сейчас с трудом заставляю себя поесть хоть чего-нибудь. Нервы. Я успокоюсь лишь когда ты окажется в России.

«Скорее бы уже».

Денис раскрывает свёрток, что принёс ему капитан, и кладёт передо мной.

– Что это? – спрашиваю я.

– Твой новый паспорт, – говорит он. – Старый-то забрали правоохранители. Теперь ты Юлия Зотова.

– Юлия Зотова, – смотрю на новенький паспорт со своей не самой лучше фотографией.

– Ага, моя жена.

«Без меня, меня женили. А ты моего разрешения спрашивал?»

– А что с Юлией Саваш?

– Она в тюрьме сидит, или бежала, она преступница, ты же помнишь. А Юлечка Зотова, моя невеста въехала со мной в эту страну два дня назад, а завтра возвращается в Москву. Всё чисто.

– Юлия Зотова, – в десятый раз повторяю я. – Это самая быстрая свадьба в моей жизни.

– Если хочешь – потом разведёмся.

«Да уж, хочу, но тебе не скажу. Пока не скажу. Довези меня сначала до дома».

В это время я слышу какой-то стук по контейнеру, и Денис замирает. Замолкаю и я. Сижу не шелохнусь, даже глотать боюсь, чтобы не шуметь.

– Всё в порядке, – шепчет мне Денис, и я дожёвываю то, что откусила.

Здесь между контейнерами время течёт незаметно и непонятно день сейчас или вечер. Один жесткий минус такой каюты – вода только в бутылках, а туалет в ведро, прямо как в деревне у бабушки. Интересно как там мамка в туалет ходит? Они же вроде биотуалет поставили. Но его же менять постоянно надо, не самая практичная штука.

– Мне маме позвонить надо, – говорю.

– Доберёмся до России – перезвонишь, – коротко отвечает Денис.

– Я на три недели куда-то делать. Надеюсь, она не узнает, что я в тюрьме отсидела, а то у неё инфаркт будет.

– Не узнает, если ты ей не скажешь? Ты же не собираешься ей говорить?

– Ещё не знаю, пока об этом не думала.

– Т-ч-ч, – опять замирает Денис, мне эти его замирания уже осточертели, чуть что сразу «Т-ч-ч-ч». У меня так скоро нервный тик разовьётся.

Ночью меня традиционно рвёт. Ну нельзя чтобы всё нормально было, хорошо что Денис в это время спит и не задаёт лишних вопросов. А то ему ещё объяснять придётся, придумывать, что меня на корабле просто укачало, и никакая это не интоксикация. А может меня реально укачало. Я уже ничего не понимаю.

Ничего не знаю, ничего не понимаю, ничего не хочу, только поскорее бы до дома добраться. Поскорее бы всё это кончилось. Больше ни ногой на курорты. Буду лучше на лето к маме приезжать и к бабушке в деревню, картошку копать, огурцы поливать, и что там ещё в деревне делать. На озеро буду ходить купаться.

Лишь бы родить нормально. Лишь бы с ребёночком всё было в порядке. Думаю об этом, и у меня опять ноет внизу живота. Господи, ну почему же мне так больно, почему мне всё время должно быть больно? Почему у меня всё болит. Неужели нельзя чтобы не болело и не ныло.

Хочу, чтобы с ребёночком всё было хорошо.

========== Глава 43 ==========

Я не помню, как уснула, видимо просто отрубилась в очередной раз от этой непрекращающейся качки, от которой меня ещё и мутит. Во сне мне снилась всякая зараза: тюрьма и тараканы размерами с цыплят, а ещё снилась сколопендра. Она вылезла из дырки в полу и посмотрела на меня своими шипящими усиками. Мерзость.

Я протираю глаза и вижу перед собой какого-то человека. Я сразу понимаю, что он русский, хотя он и загорел как местные и причёска короткая, волосы чёрные, но почему-то я вижу, что он наш.

– Денис Владимирович, Юлечка, – почтительно обращается он к нам. – Ваша лодка подана.

«Куда мы плывём? Куда мы ещё плывём», замирает в моей голове вопрос, но вслух я его не озвучиваю, я вообще привыкла не задавать лишних вопросов.

– Пошли, – дёргает меня за руку Денис и ещё и гладит меня пальчиком по ладошке. Улыбается мне гад такой, ненавижу. Всё ненавижу, что с ним связанно, себя ненавижу. Его ненавижу, дурацкую эту страну ненавижу, климат, ненавижу сколопендр, и прочих местных гадов презираю. Всех, всех, всех. Сдохнуть хочу, чтобы не жить никогда. Господи, как же мне херово. Опять тошнит, долбанная интоксикация. Только бы не вырвать, только бы не вырвать.

Выхожу из трюма и резко склоняюсь за борт. Я блюю в воду, пока никто не видит, не хочу, чтобы у Дениса были хоть какие-то подозрения о моём нынешнем статусе. Не хочу, чтобы он знал, не хочу, чтобы давил на меня и заставлял сделать аборт. Я сама его сделаю. Я это только что поняла. Даже если мне не суждено больше родить – не хочу рожать ребёнка этому убийце, не хочу продлевать его род, даже если мой собственный оборвётся. Не-хо-чу. Господи, за что мне это всё? Господи, за что!

– Юль, с тобой всё в порядке? – заботливо смотрит на меня Денис.

«Ненавижу этого упыря».

– Да, – зачем-то вру я.

«Нет, сука, со мной не всё в порядке, я должна была там сдохнуть. Должна был сгнить в этой тюрьме, а ты превратил меня в убийцу, заставил пройти через всё это и ещё и лыбишься».

Только что я была уверенна, что больше всего на свете хочу родить, но сейчас почему-то сомневаюсь, во всём сомневаюсь. Только бы случился выкидыш, лишь бы ребёнок не выжил, главное чтобы и я при этом сдохла, и не жила больше.

«Так что тебе мешает покончить с собой. Приблизить этот сладостный миг расставания с опостылевшим телом, с этой бренной жизнью?»

«Это грех перед моим любимым Господом. Последний лучик света во всём этом тёмном царстве, в этом аду. Я, кажется, догадываюсь: никакого ада-то по сути и нет. Мы все в нём живём, мы сейчас в нём, и нам остаётся лишь пройти через эти смерть, чтобы сбросить бренную оболочку и возвыситься к Господу. А грешник в новой жизни в очередной раз попадают на Землю и вновь влачат это жалкое существование».

Господи, я же так любила жизнь, я же так её любила… Ну, почему теперь я всё ненавижу?

Моторка подъезжает к берегу, где нас уже ждёт микроавтобус. Мы садимся в фургон и долго-долго куда-то едем. Я из последних сил стараюсь не смотреть на Дениса, стараюсь с ним не заговорить. Но, слава Богу, он не разговорчивый, а кроме того он же видит, что со мной что-то не так, и понимает что лучше ему сейчас помолчать. Он давно это понял и давно молчит, хотя и по жизни он такой задумчивый.

Лишь один раз он нарушает тишину, чтобы задать повисший в воздухе вопрос:

– Что дальше будешь делать?

– Я не знаю, – качаю я головой и опускаю взгляд, не хочу отвечать, да он и не собирается меня допрашивать. Сам-то он уже придумал свою Гватемалу. В этом я ему даже завидую, по крайней мере, он искренен, в своём желании убивать, в своём желании дарить смерть. А я по природе своей должна дарить жизнь, но я не могу. А если получится так, что я приведу в этот мир ещё одного убийцу. Нет, не хочу. Я уже почти уверенна, что собираюсь сделать аборт. Меня это слово больше не пугает до дрожи в коленках.

«Прости кроха, что твоя мамка такая дура, раз повелась на твоего папашу. Прости», я уже почти плачу.

– Юлечка, всё в порядке? – заботливо гладит меня по лицу Денис.

– Не прикасайся ко мне, – шиплю на него.

– Юль, что случилось?

– Ненавижу тебя, отвали, – вырываюсь из его объятий и отсаживаюсь на противоположный край лавочки.

– Ладно, – спокойно откидывается он спиной на стенку фургончика. – Как скажешь. Захочешь – поговорим.

– Будь уверен – не захочу. Никогда не захочу, – «Я что это вслух только что сказала. Чё-ё-ё-ё-рт».

Мне так безмерно жаль того что я сейчас разрушаю. Жаль наших дурацких отношений, жаль его объятий, и больше всего на свете я боюсь больше никогда не увидеть его глаз, не услышать его голоса. Но так будет лучше для всех. Чёрт я сейчас заплачу.

– Юль, – как не в тему говорит он. Ещё чуть-чуть и я готова буду разрыдаться и броситься в его объятия, но отвечаю я почему-то другое. Просто пока в меня остались ещё силы сопротивляться ему, и я буду это делать.

– Иди нахер! – сжимаю я зубы. – Не хочу ничего связанного с тобой, не хочу тебя ни видеть, ни слышать, не хочу твоих прикосновений. Ты не человек, ты мразь, ты изверг, ты сделал меня убийцей, своей соучастницей. Ещё и тянешь в эту дурацкую Гватемалу, хочешь, чтобы мы там на пару вспарывали животы местным жителям.

– Я ничего такого… – запинается он. – Ладно, ты права, мы разные. Мы совершенно из разного теста и нам никогда не быть вместе.

– Не надо было даже пробовать. Я-то думала.

– Что? – резко перебивает он меня. – Ты думала, что я респектабельный мэн, у которого дорогая тачка, куча костюмов и вилла за городом. Нет, я убийца, я зверь и мне это нравится. И той кто будет рядом, тоже должно это нравиться.

– Только не мне.

– Это я уже понял.

– Я никогда не буду рядом с тобой, и никогда не буду рядом с таким как ты.

– Можешь не повторять, не утруждаться, я всё усёк.

«Прости, Денис. Прости меня, дуру, но мне просто надо сейчас выговориться».

– Подонок, тварь, ты убил тех людей просто ради удовольствия… ты просто не можешь жить без крови.

– Конечно, – даже не пытается оправдываться он. – Кто-то же должен её проливать.

– Ненавижу тебя. Ненавижу. – Всхлипываю я. Сижу и рыдаю, толи от того что всё это ему наговорила, толи от бессилия, что накрыло меня с головой. Мне сейчас плохо. Мне так сейчас плохо. Мне нужна поддержка, я хочу прижаться к нему, хочу, но не могу. А ещё он ведёт себя как джентльмен, позволяя леди самой выбрать, с кем она останется. Я выбираю одиночество. Одиночество сволочь, надо поставить эту музыку себе на рингтон. Когда вернёмся, когда я куплю себе новый телефон.

Я поднимаю заплаканные глаза и смотрю на обшарпанную стенку фургона. Мне кажется, мы никогда отсюда не выберемся, мне кажется, я всю жизнь тебе вынуждена буду скитаться по этому аду рядом с тем, кого люблю и ненавижу одновременно больше жизни и смерти.

– У-у-у-у, – беззвучно стону я. Господи как же мне плохо.

Фургон останавливается, и мы выходим, я иду отдельно от Дениса, и даже не беру его за руку, когда он предлагает мне помощь, чтобы выйти из машины. Нас привезли прямо в аэропорт, где громадный лайнер с подъехавшим к нему трапом ждёт всего двух пассажиров – нас. Никаких тебе проверок. Никаких метало детекторов.

«Проверьте Дениса – у него точно с собой автомат или взрывчатка. А может у него танк за пазухой, проверьте его».

Мы заходим в салон, где уже полным-полно народу и садимся на смежные места. Но тут я подскакиваю и подхожу к случайно выбранному пассажиру:

– Не поменяетесь со мной местами? – часто-часто взмахиваю я ресничками, улыбаюсь и злобно кошусь на Дениса. – Не хочу сидеть рядом с ним, – добавляю шёпотом.

– Понятно, поссорились, – бурчит себе под нос пассажир и пересаживается к Денису.

– Спасибо, – сажусь я на его место и поворачиваюсь к иллюминатору.

В эту секунду плод внутри меня просыпается и начинает толкаться ножками. Не буду больше называть его ребёнком, чтобы не привязываться.

Самолёт набирает скорость и у меня опять закладывает уши. Я вспоминаю наш с Денисом секс в самолёте и просто тихо рыдаю. Господи, как же я его хочу, как же я его люблю, Господи как же мне без него больно.

Бросаю на Дениса высокомерный взгляд полный скрытой надежды.

Денис, милый, дай мне в морду, выбей мне все зубы, но скажи, что никуда меня не отпустишь, скажи, что я твоя девочка, и что я навсегда останусь твоей. Я подёргаюсь чуток, но приму это как неизбежность. Как счастливую неизбежность. А так – снова дурацкое одиночество, и вновь разбитое сердце.

Но знаю, он никогда так не сделает. Вот по отношению ко мне он сраный джентльмен, а это единственное место, где я позволила бы ему остаться зверем. Хочу, чтобы он схватил меня и ни за что не отпускал и тогда я точно не уйду от него. Но нет же, ему надо играть в это своё показное благородство.

Самолёт заходи в зону турбулентности и его довольно сильно трясёт. А всё сижу и пытаюсь в себе разобраться. Ведь раньше я летать боялась. Наверное, теперь я боюсь чего-то другого. Я боюсь не смерти, я боюсь жизни.

– Чай, кофе, кушать будете? – Отрывает меня от размышлений приятный голос стюардессы.

– Да, да, спасибо, – при слове «кушать» у меня в животе урчит, как же давно я нормально не ела. Стюардесса ставит передо мной поднос с разогретым завтраком.

– Спасибо, – улыбаюсь я ей, пока она наливает мне кофе.

В эту секунду я смотрю на Дениса, и он одним движением губ желает мне приятного аппетита.

– Пошёл к чёрту, – шёпотом отвечаю ему и откусываю кусочек булочки с маслом.

Еда здесь пресная, но такая вкусная, мне кажется, я никогда не ела ничего вкуснее. Я бы и добавки попросила, но решаю пока не налегать на мучное. Знаю, что в период беременности многие девушки набирают лишний вес, который непонятно как потом сбрасывать.

– Апельсиновый сок? – спрашивает всё та же улыбающаяся стюардесса.

– Спасибо, – отвечаю я и беру из её рук стаканчик.

«Хорошо хоть не манговой. Мне этот манговый ещё на Мальвах надоел».

Допиваю сок, и стюардесса ловко забирает у меня пустой стаканчик.

– Принести ещё чего-нибудь?

– Да, конечно, ещё стаканчик сока, если можно, – улыбаюсь ей в ответ.

– Есть ананасовый, яблочный…

– Ананасовый, – я зажмуриваюсь, глядя в иллюминатор, за которым искристые белые облачка и ярко светит солнышко. Мне хорошо, я улыбаюсь, а кроха внутри меня опять стучит ножками.

«Может и не стану делать никакого аборта». Не знаю, не решила пока. Просто у меня сейчас хорошее настроение, вот и не хочется думать о плохом.

========== Глава 44 ==========

Самолёт приземляется и у меня традиционно уже закладывает ушки, а ещё меня мутит, а ещё бок болит, потому что кто-то тоже, видимо, не любит в самолётах летать, или мстит мне за папку, чтобы я про него плохо не думала.

– Не буду думать, не буду, успокойся, – разговариваю с плодом. Ещё немного таких разговоров и я физически не смогу аборт сделать. Для меня то, что сейчас у меня в животике практически живой человек. А если подумать – он самый близкий для меня на целом свете, а я его убить вздумала. Ну не дура ли? Самой противно, какой я конченной могу быть. Стараюсь не думать об этом, но дурная голова не может не думать. А всё время напоминает мне, что внутри у меня живой человек и он растёт, он двигается, он мне что-то сообщить хочет. И судя по его активности что-то важное. А как же я узнаю, что он мне сказать хотел, если аборт сделаю?

«Господи, не думай об этом Юлечк, а то сейчас опять расплачешься».

Самолёт приземляется, и я спешу на выход, внизу трапа меня догоняет Зотов и хватает за руку.

– Уйди от меня, – рассерженно шиплю на него как кошка.

– Да я не это… – мнётся Денис. Роется в кармане и протягивает мне пачку новеньких купюр.

– Мне от тебя ничего не надо.

«Ага, самое главное ты уже для меня сделал, видишь, как меня мутит и в животе стучится». Господи, ну хватит с умилением думать о ребёнке.

«Не о ребёнке, а о плоде. Не привязывайся».

– Денег на такси возьми, как ты доедешь? – говорит он своим командирским тоном. А я его тона не смею ослушаться. Наверное, Зотов хорош, как сержант, солдаты его с полуслова понимать должны. Н я не солдат, со мной понежнее надо.

Прячу пачку купюр в кармашек, разворачиваюсь и демонстративно ухожу от него. Отдельно сажусь в автобус.

«Какая бы гордая ты не была, а деньги взяла».

«Конечно, ведь мне они нужны». Веду сама с собой этот дурацкий спор.

«Или ты просто считаешь, что он должен тебе, ну типа за всё, что с тобой случилось».

В таких вот мыслях добираюсь до здания аэропорта. Покупаю в киоске телефон и новую карточку. По телефону вызываю такси, я ведь знаю, что в аэропорту ловить такси в разы дороже, лучше вызвать. А Денис тем временем на какой-то машинке с другом уезжает. Ну у него и друзей, хотя скорее всего это просто сослуживцы или работники его фирмы. Кстати, какая там у него сейчас фирма?

«Охранная», говорю сама себе, вспоминая всё то оружие, что видела у него дома. Надо же было так вляпаться, познакомиться с одним единственным парнем за столько лет, а он оказался маньяком, помешанном на оружии и убийстве.

Когда подъезжает такси, я сажусь назад, привыкла я уже ездить сзади. Так хотя бы не надо разговаривать с водителем. Не хочу я ни с кем разговаривать, хочу замкнуться в себе на всю оставшуюся жизнь. Я же интроверт.

– Куда? – спрашивает меня таксист.

– Домой, – отвечаю я, но быстро поправляюсь. – В клинику.

– Что за клиника? Адрес? – недовольно ворчит водитель.

Называю ему адрес своей гинекологии, я же должна убедиться, что с ребёночком всё в порядке.

«И записаться на аборт. Не с ребёнком, кстати, а с плодом», подтрунивает надо мной мой внутренний голос.

«Да, спасибо», отвечаю я ему и сама себе улыбаюсь.

– Можно я… – не успеваю, договорить, как водитель меня грубо перебивает.

– Курить нельзя.

– Да я не курить хотела, – так неприятно когда тебе не дают сказать. – Можно мне позвонить?

– Вам телефон дать?

– Нет, просто обычно это мешает водителю маршрутки… – мнусь я. Я такая мнительная, мне обязательно нужен Зотов, он никогда не мнётся.

«Теперь ты и сама Зотова», подсказывает мне внутренний голос. Чёрт придётся разводиться ещё. Ну или побуду пока его фиктивной женой, а после потребую раздела имущества, как в американских фильмах. А что, выгодная тема.

«Тогда мне с ним спать придётся», думаю я, и тут у меня внизу живота тянет. Чёрт, как же я хочу его. Просто себя не могу контролировать, так хочу к нему прижаться, поцеловать его, и всё всё всё ему простить, лишь бы только он был рядом.

«Дурак, ну зачем ты таким оказался. Почему мне пришлось тебя бросить, а я же жить без тебя не смогу. Господи, Денис догони моё такси выволоки меня из него за волосы и силой усади в свою тачку. Я, конечно, буду кричать и сопротивляться, зато потом я скажу тебе «спасибо». Ну же заставь меня силой быть твоей. Я так хочу этого. Мне просто нужно оправдание того, что я не могу тебя бросить».

– Алло, мам, – дозваниваюсь я, наконец.

– Алло? Юлечка, – испуганный голос мамки. – Ты где пропадала! Я тут места себе не находила. Я… я…

– Да всё в порядке мам, я просто телефон в Индийском океане утопила… – смеюсь – Случайно.

– А мамке позвонить нельзя было? Три недели от тебя ни слуху, ни духу. Три недели. Я уже не знала, что и думать. Я тут обзвонила все. Всех на уши поставила, но никто тебя не видел, никто ничего о тебе не слышал. Дома на двери новый замок, у меня ключ не подошёл я уже и ломать хотела. Даже полицию вызвала.

«Чёрт. Ключи… Бли-и-и-ин».

– Да я ремонт сделала и сердцевину поменяла после строителей.

– Ну слава Богу, не придётся дверь ломать, а то я уже думала. Я думала. Юлечка, девочка моя, маленькая моя не делай так никогда больше.

– Не буду мам. Ладно, мне пора уже, – не знаю что придумать.

– Куда? Куда тебе пора? Ты на целый месяц пропала, а теперь и пары минут не можешь поговорить с мамкой. Куда ты так спешишь?

«Как куда? Боюсь разболтать тебе, что беременна. Боюсь, что ты отговоришь меня аборт делать. Боюсь, мама».

– Пока, – говорю.

– Ладно, пока доченька. Твоему этому, секретному привет передавай.

– Передам обязательно.

«Нет у меня никого, опять я одна на всё белом свете. Денис ну почему ты такой дурак? Ну неужели ты не мог сделать так, чтобы мы не расстались. Ты же должен был понять, что у меня нервы сдали. Ты же мужчина, в конце концов, не заставляй девушку принимать решения».

– Вы что плачете? – смотрит на меня в зеркальце заднего вида водитель.

– Плачу? Нет, – смахиваю я слезинку. – Это соринка в глаз попала.

– А-а-а, соринка, – ухмыляется водитель.

Пишу Викуле и Катюхе:

«Я в России. Скоро буду дома».

Мгновенно прилетает целый ворох сообщений:

«Юлька, ты где пропала?», «Мамка тебя искала, все морги обзвонила».

«Долгая история… телефон в Индийском океане утопила…» ну и прочие сказки. Не хочу я ничего никому рассказывать. Буду теперь ото всех всё скрывать. Как Штирлиц, как Рихард Зорге, как Джеймс Бонд.

Достаю телефон и пишу Денису:

«Люблю тебя, прости. Ничего не могу с собой поделать. Жаль, но нам нужно расстаться», отправляю.

Мгновенно прилетает ответка, как будто он сидел над телефоном и ждал, когда я напишу:

«Я всё понимаю… Целую тебя, мой цветочек» и куча сердечек. А я прижимаю к груди телефон и рыдаю. Мне уже всё равно, что водитель подумает, мне же сейчас так плохо. Ещё и кроха в животике просыпается. Я прижимаю к нему телефон, пусть он знает, что папка в последний раз написал.