Текст книги "Дым сигарет с ментолом (СИ)"

Автор книги: Андрей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Я делаю всё медленно, и с наслаждением. Вот только Денис меня торопит.

– Ты долго ещё сосать собираешься, соска, у нас самолёт скоро.

А меня так смешит его комментарий, что я начинаю смеяться и не могу больше сосредоточиться.

– Так, с тобой всё понятно, – он грубо забирает из мои рук свой член. Натягивает трусы и джинсы и застёгивает ширинку прямо у меня перед глазами.

– Эй, – недовольно кричу я. – А ну верни свой член туда, где ему и положено быть, в мой рот! – Испуганно прикрываю свои губы ладошкой и продолжаю смеяться, интересно это так на меня алкоголь подействовал или у меня уже крыша едет, на почве воздержания.

– Давай, кричи погромче, мы же в общественном туалете, сюда никогда никто не заходит.

И будто в ответ на его слова двери туалета открывается, кто-то подходит к умывальнику и включает воду. А мне так смешно, я хоть и держу свой рот двумя руками, но всё равно смеюсь и не могу остановиться.

– Смешинку проглотила? – Шипит Денис. – Тебе пальчик показать, чтобы ты ещё сильнее смеялась.

А мне реально так смешно, что я не могу остановиться. У меня уж воздуха не хватает и сил держать свой рот руками. Тогда Денис хватает меня за затылок и зажимает мой рот ещё и своей рукой, но я всё равно смеюсь, я давлюсь от смеха, и тогда он прижимается к моим губам своими губами и нежно меня целует. Обожаю вкус его поцелуев, вкус его губ и чувство его языка у себя во рту. Я даже смеяться перестаю, ровно до того момента, как кто-то неизвестный покидает туалет.

– Одевайся, идём, – грубо отталкивает меня Денис.

– А понежнее, я всё же девочка, – застёгиваю бюстгальтер я.

И тут он хватает меня рукой за скулы и изо всех сил сжимает.

– А-а-ай, больно, – жалобно хлопаю ресничками я.

– Одевайся, мы на самолёт опоздаем, – рычит Денис, но насмотревшись на мои губки всё-таки меня целует.

– А у тебя болеть не будет, – опускаю глазки я и пялюсь на его пах, – ты же возбудился и не кончил.

– Юлька, и о чём ты только думаешь, – он резко открывает кабинку и выходит из туалета.

– О любви и о сексе, – пожимаю я плечами. Подхожу к зеркалу, поправляю мейк и следом за ним покидаю уборную. А у меня прям мурашки по всему телу так я хочу трахаться, обидно, что он не кончил. Я что недостаточно красивая, что ли?

На выходе из туалета меня перехватывает Денис, он обнимает меня одной рукой и прижимает к себе крепко-крепко.

– Моё ж ты счастье луковое, девочка моя, Юлечка, – шепчет он мне на ушко и в волосы целует.

– Правда, а я уж решила было, что надоела тебе.

– О-о-ой, не забивай ты глупостями свою пустую голову. Ты мне никогда не надоешь, а даже если надоешь, я всё тебя не брошу.

– С чего это? – удивляюсь я.

– Из чувства долга. – Коротко и по-военному отвечает Зотов.

Я хочу ему что-то ответить, но понимаю, что лучше промолчать. Не буди лихо пока тихо. От добра, добра не ищут. И не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь. Всё уже народ давным-давно сказал и не надо ничего выдумывать. Не буду нагружать свою головку дурными мыслями.

Мы направляемся к паспортному контролю, и я вижу громадный аэробус, слышу приглушённый гул его турбин. Он такой большой, что меня прямо жуть берёт. У меня панический страх перед самолётами. Каждый раз наслушаешься про все эти авиакатастрофы и даёшь себе обещание: никогда не летать на самолётах. Я после каждый катастрофы, где бы она не происходила, ставлю себе свечу на аватарку. Я представляю себе падающий самолёт и сгорающих заживо детей, и тот ужас, который их охватывает их в последние минуты жизни. И потому сама летать стремлюсь как можно реже. И каждый раз молюсь при взлёте и аплодирую при посадке. А тут, я даже не знаю, куда мы летим.

– Юль, ты такая бледная, с тобой всё нормально? – спрашивает Денис и в глаза мне смотрит.

– Нет, – качаю я головой. – Я боюсь летать.

– А, понятно. Давай быстрее, а то посадку уже объявили, – тянет меня за собой Денис.

Мы подходим к турникетам, и он протягивает билеты, лишь краем газа я вижу пункт назначения – Москва.

========== Глава 29 ==========

Прижимаюсь к Денису и шепчу ему на ушко:

– Мне уже страшно.

– Сильно боишься? – Ухмыляется он.

– Угу, – киваю я.

– Когда мне страшно я напеваю про себя песенку, и всё проходит.

– А я читаю молитву, только ничего не проходит, – говорю я, – что за песенка?

Денис складывает в корзинку ремень и ботинки и продолжает полушёпотом:

– Называется «песня, про соломинку», – говорит он.

– А-а-а, знаю эту песенку, – расцветаю я в улыбке я, пока снимаю свои туфельки, без них я на целую голову его ниже.

– Ты такая мелкая, – улыбается Денис, и слегка ерошит мне волосы.

– Спасибо, это так подбадривает, – иронично улыбаюсь я и прохожу через турникет, где мне возвращают мои новенькие туфельки. А служащий аэропорта уж слишком надолго задерживает свой взгляд на моих ножках. Этих фетишистов развелось, как собак нерезаных.

Следом за мной проходит Зотов и в первую очередь надевает свой ремень:

– Нет, ты не знаешь этой песенки, не можешь знать, готов поспорить на что угодно. Ты ж мелкая.

– А какая разница сколько мне… Ну ладно, что за песенка, мне реально интересно.

– Слушай и запоминай, может когда-нибудь пригодится, – произносит он и полушёпотом напевает: – Соломинку в зубах держал отва-а-ажно, и хохотал над пропасть беспечно. Ты только не молчи когда мне стра-а-ашно, товарищ Вечность, товарищ Вечность.

– Что-то советское да? – я такая умненькая я сама догадалась, а тем временем он продолжает.

– Закончатся костром любые стро-о-оки, мне на Земле уже не отогреться, ты только не споткнись на полдоро-о-оги, товарищ Сердце, товарищ Сердце.

Он надевает ботинки и говорит уже совсем тихо, я едва слышу этот шёпот, но как ни странно понимаю каждое его слово:

– Последней кровь не запачкать ду-у-ушу, гудит гудок, пиздец, уходит поезд. Ты только не усни и я не стру-у-ушу, товарищ Совесть, товарищ Совесть.

– Бли-и-ин, – говорю, – своим матом ты всё испортил.

– Из песни слов не выкинешь, – отвечает Денис, мы уже в зоне, откуда нас заберёт специальный автобус и повезёт нас к трапу. А я почти не волнуюсь и песенка его тут не при чём, просто он меня очень хорошо отвлекает от мыслей всяких.

– В советской песне был мат, не верю, – качаю я головой.

– Это переделка, а знаешь, кому она посвящена? Павке Корчагину.

– А-а-а, вспомнила, – радуюсь я. – Книжка ещё была такая. Дай сейчас вспомню.

– «Как закалялась сталь» только это не просто книжка, это автобиография реального человека, Николая Островского. Это он Павка Корчагин.

– И зачем мне это знать? – переспрашиваю я. – Как мне это сейчас поможет?

– Он прошёл революцию, гражданскую, голод, холод, стойки коммунизма. Отдал свою молодость и здоровье служению родине и уже к 25 годам был лежачим инвалидом. Он доживал в санатории. Сначала у него отнялись ноги, потом глаза перестали видеть, их пришлось удалить, чтобы он не страдал от неописуемой боли.

– Жуткая история, – ёжусь я.

– И даже умирая на больничной койке, он делал всё что мог для своей родины, в частности писал, он написал два или три романа, а потом его не стало, – вздыхает Зотов. – И дело даже не в этом. Просто уже в агонии, больной одинокий инвалид всё думал и думал, правильно ли он прожил свою жизнь. Не было ли всё это зря? Ведь все его мысли так или иначе крутились вокруг его жизни и смерти, и всё это осталось на бумаге. В конце он решил, что не зря было всё это. И он благодарен судьбе, что не проспал самые страшные годы и сделал всё, что мог для своей страны. Для своего народа. Ему принадлежит цитата: «Жить надо так чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые дни».

Объявляют посадку на автобус. А Зотов вздыхает и смотрит куда-то вдаль:

– Когда знаешь всё это, как-то иначе воспринимаешь слова из песни: «Ты только не усни и я не струшу, товарищ Совесть» или «ты только не молчи когда мне страшно, товарищ Вечность». Были же такие люди…

– Рассуждаешь как старпёр, – улыбаюсь я, – в ваши времена всё было лу-у-учше.

– Да при чём тут времена, просто этот самолёт такая мелочь, шанс погибнуть в ДТП гораздо выше, шанс умереть от рака гораздо больше, шанс стать жертвой теракта гораздо выше, а самолёт – самое безопасное средство передвижения.

– Только когда они падают и там жу-у-уткая статистика.

Мы заходим в автобус и становимся возле окна.

– Ну ты же в Бога веришь? Тогда молись Ему, – произносит он, пока мы подъезжаем к громадному аэробусу.

Дует промозглый ветер, в аэропорту всегда ветер, шум и запах керосина, или что это так пахнет, ни с чем не перепутать. С детства отлично помню это запах. Мне и тогда было страшно. Шум, свет, турбины, ветер и мы куда-то направляемся посреди ночи.

– Денис, – смотрю в его холодные глаза.

– Да, – отвечает он.

– Мне так хорошо с тобой.

– Ну и отлично, если самолёт упадёт, умрём вместе, – улыбается он.

– У тебя дурацкий юмор, не пугай меня так.

Мы выходим из автобуса и поднимаемся по трапу, на входе нас приветствует стюардесса и показывает, куда нам идти.

– Бизнес класс, – говорит она, забирая у Дениса билеты.

Мы проходим в самолёт, а я прижимаюсь к нему и шепчу:

– Никогда не летала в бизнес классе.

– Ничего особенного, просто кресла немного шире и меню поразнообразней и за что только деньги гребут.

Он пропускает меня к окну, а сам садится рядом.

– Вы что-нибудь будете, пока не взлетели? – спрашивает нас стюардесса.

Денис поворачивается ко мне, но я отрицательно качаю головой.

– Нет, – отвечает он стюардессе, – нам же недолго лететь.

Задраивают шлюз, и самолёт начинает плавно катиться по взлётной полосе. И сейчас я снова вспоминаю про то, что боюсь летать.

«Господи, спаси нас и сохрани! Господи, спаси и сохрани. Спаси и сохрани», одними губами шепчу я и чувствую, как закладывает мне ушки. Мы набираем скорость и отрываемся от земли.

– Хух, взлетели, – выдыхаю я. Но тут самолёт начинает трясти.

– Турбулентность, – объясняет мне Денис.

Между рядами и средину выходит стюардесса и произносит:

– Всё в порядке, это просто турбулентность.

– Я же говорил, – шепчет мне Денис и, слегка прикусывая мне ушко, целует меня.

Поворачиваюсь к нему, и мы трёмся носиками:

– У меня животик болит, – складываю я бровки домиком.

– Желудок и печень… – нежно-нежно поглаживает он меня по животику.

– Нет, – улыбаюсь я. – Там внизу. Мы же прервались и ты не кончил.

– Намёк понял, исправлюсь, – улыбается мне он, и снова мы трёмся носиками. – Это даже хорошо что у тебя нос такой большой, – вдруг ни с того ни с сего говорит он.

– Это почему? – не поняла наезда я.

– Об него потереться можно, если у меня нос чешется.

– Ты такой «романтик», я в шоке, – качаю я головой.

В этот момент опять трясёт самолёт, я снова пугаюсь, но снова ничего такого. Достала эта турбулентность.

– Да расслабься ты, – шепчет мне Денис. – Просто отпусти ситуацию. От тебя же уже ничего не зависит, – всё это время он гладит меня по животу и мне так приятно. Иногда его рука проскальзывает выше и задевает мою грудь, а иногда ниже, но не настолько.

– А зачем мы в Москву летим? – вдруг спрашиваю я и, у меня закладывает уши. Опять турбулентность?

– С семьёй хочу тебя познакомить.

– С кем? С родителями? – не сразу догоняю я.

– Нет, – совершенно серьёзно отвечает Денис. – У меня жена и трое детей, хочу тебя им представить, скажу что ты тётя Юля и теперь будешь жить у нас.

Я не успеваю понять, что это такой у Дениса юмор, а он уже смеётся и всё объясняет:

– С родителями конечно, с братом, сестрой, с племянниками.

Честно говоря, мне как-то стрёмно знакомиться с его родней. За этот месяц, что мы вместе я пару раз была в его особняке. Обычно мы встречались у меня, люблю быть дома. Конечно, мы ходили по ресторанам, но всё всегда заканчивалось у меня, а еду можно и доставкой заказать, и никуда ходить не надо. У него конечно прикольно, но каждый раз я чувствовала себя там «на чужой территории», а значит, не могла нормально расслабиться. Кроме того одного раза в джакузи при полной подсветке. С улыбкой каждый раз вспоминаю тот случай.

– Юль, ты чего улыбаешься, – прикасается Денис к моему носику.

– Да так, один случай вспомнила, – чувствую, что алкоголь уже полностью выветрился из моей крови.

– Мне нравится на тебя смотреть, когда ты думаешь, – шепчет он. – Нравится когда ты растерянная, нравится, когда смеёшься и когда плачешь, – его рука прикасается к моему животику и опускается ниже.

– Не надо, – шепчу я.

– Что не надо? – Делает вид, что не понимает Денис.

– Лазить туда не надо, – опускаю я глазки.

– А разве тебе не нравится, как я это делаю? – удивляется он.

– Нравится, но не здесь же, – кошусь на стюардессу, проходящую мимо нас.

– А куда можно лазить, – его рука опускается ниже и скользит по моему бедру до коленки. Дотягивается до щиколотки и стаскивает с меня туфельку.

– Ножки мне помассировать хочешь? – Мурлычу я и сажусь поудобнее, так чтобы он мог взять в руки мою стопу. Растопыриваю пальчики.

Он смотри на них и пропускает меду ними свои пальца.

– Боже, какая милота, – он смотрит на стюардессу, видит, что она далеко и нежно-нежно прикасается губами к моим пальчикам.

– Мур, мур, мур, мур, люблю когда ты так делаешь.

А он сильнее большими пальцами массирует мои стопу, я тяну носочек, а он гладит мою ножку двумя руками и снова целует щиколотку. Высвобождаю из его рук свою ножку и прикасаюсь большим пальчиком к его члену. Чувствую какой он напряжённый и заговорчески улыбаюсь Денису.

В это время звучит сообщение стюардессы о том, что самолёт набрал высоту. Пассажира предлагаются напитки и… мне снова надо в уборную. Что-то часто я туда бегать стала.

– Минутку, – говорю я ему, надеваю свой ботик, а Денис помогает застегнуть застёжку. Он такой заботливый.

Поднимаюсь с кресла и поправляю на себе юбочку, подхожу к стюардессе. Та вся такая улыбчивая, но оценивающе на меня смотрит. Как же достала эта женская конкуренция. Житья от неё нет. Всё время нужно быть лучше, красивее, ухоженнее, и никакой искренности в отношениях, даже между лучшим подругами.

– Не подскажите где тут туалет, – мне почему-то вспомнилось слово «гальюн» но это же вроде на кораблях гальюн, а в самолётах обычный туалет.

– Да, да, – говорит она и указывает на конец коридора, здесь в бизнес классе, коридоры широкие, но короткие.

Без задней мысли я захожу в туалет, и снова смотрю на себя в зеркало. Нужно умыться. Можно ещё зубки почистить, я всегда их чищу на вечер. В это время кто-то сучится в дверь.

– Да, да, – отвечаю я.

– Это я, – голос Зотова. Неужели ему приспичило.

– Не заперто, – не успеваю договорить я, как он буквально заламывается в туалет. Здесь мало места для нас обоих и мы оказываемся друг перед другом, лицом к лицу.

– Мог бы дождаться пока я выйду… – не успеваю договорить я, как он буквально впивается в мои губы и целует меня нежно-нежно, и долго-долго. Его рука проскальзывает мне под блузку и нащупывает сосок, обожаю, когда он их трогает.

========== Глава 30 ==========

– Аа-а-ах, – томно вздыхаю я, пока он расстёгивает на мне бюстгальтер. Он буквально срывает его и прижимается губами к моей груди, нежно кончиком языка щекочет мой сосочек. Я так возбуждаюсь, я вся прям горю. Чувствую прилив крови у меня там внизу, аж в глазах темнеет.

Он обнимает меня за затылок и прижимается к моим губам и снова жадно их целует. А свободной рукой пытается снять с меня юбочку.

– Ну не здесь же, – слегка сопротивляюсь я, а сама помогаю ему себя раздеть.

Он сажает меня на умывальник и стягивает с меня трусики, а после нежно-нежно целует меня в животик. Всё ниже, ниже и ниже, целует пупочек, а после нежно прикасается к моему гладко выбритому лобку.

– Так гладенько, – шепчет он, улыбается и смотрит мне прямо в глаза, пальчиком проводит по-моему лобочку.

– В следующий раз оставить полосочку волос для тебя?

– Ага, – шепчет он, токую тоненькую полосочку волос, чтобы слегка цепляла щетинками.

– Хорошо, – мурлычу и я и потягиваюсь от возбуждения, а он продолжает целовать мой гладенький лобок и касается губами к моим «лепесточкам». Я уже говорила, что не считаю свою «киску» красивой. Честно говоря, я немного комплексую даже от её внешнего вида, от выделений, но, похоже, Денис не разделяет моего мнения. Ему там нравится всё до такой степени, что он не может себя контролировать.

Денис проводит язычком по моей «щелке» и бережно играется с клитором. А после прикасается к нему губами и нежно-нежно мягко-мягко вводит в мою щёлку указательный пальчик, продолжая целовать мои половые губки. Прикусывая их одними губами, оттягивает их на себя. Он крайне осторожен ведь там всё такое мягкое, такое нежно.

– А-а-ах, а-а-ах, – томно вздыхаю я и приводу рукой по его волосам, у меня даже уши от возбуждения закладывает. Или это самолёт зашёл на посадку.

Стук в дверь.

– Занято, – одновременно отвечаем мы, и я слышу его приглушённый смех.

– Интересно, а что он подумал? – шепчу я Денису.

– Да какая разница, – он обнимает и целует мои ножки и бёдра. Он зацеловывает меня всю, слегка поддевая меня пальчиком изнутри. Он нащупал там какую-то точку, при прикосновении к которой меня как будто вырубает, а перед глазами всё плывёт, и в ушах этот дикий писк наслаждения. И туман. Я уже не вижу и не слышу ничего, сейчас я кайфую, наслаждение растекается по всему моему телу волнами.

Я поворачиваюсь к иллюминатору и смотрю на облака. Я будто плыву среди них, будто качаюсь на волнах наслаждения.

Денис достает и из меня свой пальчик, и «на прощание» целует мою «кисульку», а после целует мой гладенький лобок.

– Или так оставь, мне гладкий тоже нравится, – пожимает плечами он.

– Так оставить полосочку или нет, – от наслаждения прикусываю губу.

Он целует мой мягенький и нежный животик, ласкает левый сосочек. Денис его как-то больше полюбил чем правый, хотя не знаю в чём между ними разница. Целует шейку, за ушком, в подбородок и, наконец, в губы.

И пока мы с ним жадно сосёмся, я помогаю ему расстегнуть ремень на джинсах и достаю из трусов его огромный вздыбленный член. Нежно провожу по нему рукой, но он уже и сам упёрся в мою «киску». Там столько всего чувствительного, но его член как-то всегда находит все эти точки и нажимает на них одновременно, мне даже кайфово, когда он внутрь не попадает, а просто трётся между половых губ, задевая клитор. Он настолько же нежный, как и моя писюшка, он никогда там ничего не поцарапает, он никогда не сделает мне больно.

Денис прижимается своими стальными бёдрами ко мне и буквально вгоняет в меня свой член. Тот проскальзывает на полную глубину, и я не могу сдерживаться:

– А-а-ах, – томно вздыхаю я. Но Денис грубо закрывает мне рот своей широкой ладошкой и продолжает меня трахать. Обнимаю его своими ногами, впиваюсь пальцами в его широкую спину и в его шею, а он всё сильнее и сильнее меня долбит. Как бы мы умывальник не раздолбали.

– Т-ч-ч-ч, – говорит мне Денис и мы жадно сосёмся и целуемся так, что можем друг друга покусывать. Если в порыве страсти он не укусит меня, то я сама его укушу. Как же мне нравится прикасаться всем своим телом к его упругому телу. Чувствовать его язык у себя во рту, чувствовать его пальцы на своём затылке, и самой обнимать его мускулистую спину.

Я держусь изо всех сил, чтобы не застонать. И он мне помогает: зажимает мне рот своей рукой. И в эту секунду самолёт начинает снижаться и у нас с ним на пару закладывает уши. Это так классно, как будто секс под наркотиками, когда ты толком не понимаешь, что вокруг происходит, когда ты растворяешься без остатка в этой бесконечной эйфории, в бескрайнем небе среди облаков.

– Я люблю тебя, люблю, – томно шепчу я. А он рычит и долбит меня всё сильнее. Я чувствую, как он замедляется, и кончаю в тот же самый момент. Со мной такого ещё не было, наверное, потому что я никогда не занималась сексом в самолёте.

– Не вынимай, – шепчу я. – Только не вынимай, пожалуйста… – у меня закладывает уши и я чувствую как он кончает прямо в меня. Обнимаю его своими ножками и целую, жадно-жадно и долго-долго целую его шею, гуди и плечи. И сам рычу от восторга.

Наконец он меня отпускает и делает полшага назад. Я вижу его опавший член и мне на каком-то животном уровне, на уровне инстинктов хочется прижаться нему губами. Но Денис застёгивает ширинку, поправляет на себе рубашку, глядя в зеркало за моей спиной. И коротко по-деловому произносит:

– Прикройся, – я буквально сползаю с раковины и пытаюсь застегнуть на себе что-нибудь, пока меня всё ещё качает на волнах кайфа.

Денис открывает дверь и выскальзывает из «гальюна».

– Закрой дверь, – говорить он мне напоследок, и по-дружески целует в щёчку.

Я закрываюсь на защёлку и несколько секунд смотрю на себя в зеркало. Вид у меня конечно затраханный. Я чувствую, как из меня вытекает его сперма. Роюсь в сумочке, ищу прокладки, не хочу испортить трусики. Медленно натягиваю на себя юбочку, застёгиваю блузку, привожу себя в порядок, накрашиваю губки и выхожу из туалета, возле которого уже успела выстроиться очередь.

Ловлю на себе удивлённые взгляды окружающих и возвращаюсь на своё место. Денис поднимается и пропускает меня к окошку, он взял для нас по кружечке горячего шоколада. Я беру из его рук бумажный стаканчик и обжимаю его двумя руками, делаю первый глоток.

«Чёрт, я всё ещё хочу в туалет, я же так и не сходила».

Печальным взглядом смотрю на быстро тающую очередь, а потом на Дениса.

– Ты чего такая грустная? – Нежно проводит он тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Пропустишь, – складываю губки уточкой и умоляюще смотрю на него.

– А ты куда?

– В туалет я же так и не пописала.

В ответ Денис только смеётся и выпускает меня.

Прохожу мимо людей стоящих в очереди и опускаю глаза, не могу смотреть в их лица, мне почему-то стыдно. Чёрт, мне так стыдно. Интересно, что Денису ни фига не стыдно. У него вообще есть стыд? Или всё на меня маленькую валится.

К нам подходит ещё один пассажир.

– Кто последний? – спрашивает он.

– Я, – стыдливо поднимаю пальчик вверх и виновато улыбаюсь.

«Простите, но мне реально нужно в туалет, я так и не сходила. Я больше не буду там закрываться надолго».

Ко мне подходит Денис и за локоток вытягивает меня из очереди.

– Там в эконом классе есть туалет, туда можно сходить.

А все на нас смотрят и кажется даже подхихикивают. Кошусь на Дениса, а ему хоть бы что, ноль внимания на окружающих. Везёт же некоторым, и почему мне так стыдно.

Заходу в туалет и первым делом меняю прокладку, туда столько уже натекло. Снова смотрю на себя в зеркало и поправляю мейк. Уже думаю выходить, когда вспоминаю, что так и не сходила. Дважды была в туалете и так ни разу не пописала. Что со мной происходит?

Стук в дверь. Опять меня отвлекают, надо не забыть чего я сюда зашла, а то сейчас в туалет вообще не хочется, а как выйду – захочется. Это как-то связанно с тем, что я перестала таблетки принимать. Надо врачу показаться, не хочу, чтобы начались проблемы.

– Сейчас, – говорю.

«Даже пописать не дадут». Приходится тужиться, ещё и самолёт трясёт, весь настрой сбивает. И сердце колотит, как о больнице вспомню. Не дай Бог ещё раз туда попасть.

«Юлечка, ну ты чего, успокойся, успокойся». И ладно бы я просто волновалась, со мной такое постоянно, но я же пописать не могу нормально.

Опять стук в дверь:

– Вы там ещё долго… – Господи как же тяжело в туалет ходить в этих самолётах. Ещё и ушки заложило и не писается.

– Сейчас, дайте мне ещё одну минутку. – «Мне сосредоточиться надо». Опускаю глаза вниз и смотрю на себя. Там внизу сковало, хоть выдавливать из себя.

«Тужься, тужься», с улыбкой вспоминаю я.

– Пись-пись-пись-пись, давай Юлечка, – вспоминаю я слова мамочки. Когда я была маленькой, мне это помогало, значит и сейчас помочь должно. Но сейчас я слишком волнуюсь. И чего я так разволновалась?

Опять стук в дверь:

– Можно быстрее уже. – Тихий, спокойный голос, но как же он настрой весь рушит. Я сейчас расплачусь. Не могу поссать и всё тут, а если у меня мочевой пузырь лопнет. Мне надо нервы лечить, чтобы не волноваться постоянно. Ну или в памперсах ходить – когда захотела, тогда и сходила.

– П-с-с-с-с-пс-пс-пс-пс. П-с-с-с-с-пс-пс-пс-пс, – чувствую как там внизу всё расслабляется, отпускает спазм и мне, наконец, хорошо-хорошо.

– Полминуты, – произношу я смелее и громче.

Снова смотрю в зеркало, поправляю на себе юбочку, зачем-то подкрашиваю губки и выхожу.

В дверях меня буквально сверлит глазами рассерженный пассажир. Готовится сказать гадость, но видит меня и смягчается.

– Чего так долго, – на инерции произносит он.

– Простите, – мило улыбаюсь я, а он улыбается мне в ответ.

– Да ничего, – проскальзывает мимо меня в туалет.

А я возвращаюсь к Денису. Он где-то раздобыл бутылку минеральной воды без газа и протягивает её мне.

– А как ты догадался, что я захочу пить, – улыбаюсь я, беру бутылочку и припадаю губами к горлышку.

– Ты давно не пила, – спокойно отвечает он.

– Спасибо, – шепчу я, напившись. – Ты такой внимательный.

– А ты так красиво пьёшь, – улыбается глядя на меня Денис. Поправляет локон на моём лице. – Тебе бы в рекламе сниматься кока-колы, как ты пьёшь водичку из банки, а потом говоришь «А-а-а-ах», своим сексуальным тоном.

Откручиваю крышечку и делаю ещё глоток воды, а постом произношу:

– А-а-ах, – слишком эротично получается.

– Моя ж ты бубочка, – прижимается ко мне Денис. Мы трёмся носиками и целуемся, едва соприкасаюсь губами.

– А я ещё хотел не брать тебя на работу, если бы ты тогда ушла, я бы наверное от тоски умер.

– Почему? – хлопаю ресничками я.

– А зачем жить, зная, что где-то в этом мире есть такая красотка, и мне с ней ничего не светит, – он нежно целует меня носик.

– А почему ты сразу мне не сказал, зачем оттолкнул меня, ещё и накричал.

– Я боялся, – мурлычет Денис. – Боялся перед тобой открыться, боялся, что ты меня отвергнешь.

– Но ты же открылся, и видишь, я с тобой и никуда от тебя не денусь, всё в порядке, – хлопаю ресничками я.

– Ты сделала первый шаг.

А я как вспомню это совещание, меня бросает в краску, и что меня надоумило тогда снять перед ним трусики. Чёрт, я опять возбуждаюсь.

Прижимаюсь к нему, глажу его по волосам и шепчу на ушко.

– Давай не сейчас, а то я опять возбуждаюсь.

– Давай, – отвечает он. – У нас ещё целая жизнь впереди. Успеем натрахаться.

– Ну-у-у, опять ты своим матом всё испортил. С чего это ты материться стал?

– А что я такого сказал? – Как ни в чём не бывало удивляется Денис.

– Надо говорить: «Заниматься любовью», а не трахаться, – поправляю я его.

– А-а-ах это, – смеётся он. – Юлечка, какое же ты золотко.

– Я знаю, – надуваю губки я. – Жаль только никто не ценит.

– Как никто, а я? – отвечает Денис и в эту секунду у меня опять закладывает ушки. На центр выходит стюардесса и делает объявление:

– Мы прибываем в аэропорт Домодедово, спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании… – дальше я уже не слышу, я открываю ротик, как меня учили против закладывания ушей. А Денис сидит рядом, держит меня за руку и гладит по тыльной стороне ладошки.

Самолёт приземляется очень быстро, и вот уже звучат аплодисменты в честь пилотов доставивших нас без происшествий. Я всегда первой начинаю хлопать и хлопаю громче всех, я уже говорила, что боюсь летать.

Из аэропорта мы едем на такси, какой-то знакомый Дениса подвозит нас на своём Лэнд Крузере. Мы сидим на заднем сидении, а Денис меня обнимает и согревает теплом своего тела, пока машина несётся по ночной автостраде.

На улице стоит глубокая ночь и небо звёздное-звёздное, обычно я в такое время уже сплю. Денис сидит рядом и не шелохнётся, и глаза у него не слипаются. Как будто он в дозоре или на посту. Тихо играет магнитола. Звучит старая, знакомая песня, только я не могу разобрать какая.

– Можешь сделать погромче, – обращается Денис к водителю.

– Да не вопрос, – отвечает тот и крутит ручку громкости.

Машина трясёт на выбоинах, а я наконец могу разобрать слова той песни:

«О-о-о-о, ла-ла-ла-ла-ла, зеленоглазое такси, о-о-о-о, ла-ла-ла-ла-ла, притормози, притормози». Покрепче прижимаюсь к Денису, засыпаю на его плече.

========== Глава 31 ==========

Просыпаюсь уже на рассвете. В салоне тихо-тихо, тёмно-зелёным светится магнитола и небо уже начало сереть. Широко открываю глаза и пытаюсь осмотреться.

– Мы уже приехали, – шепотом спрашиваю Дениса.

– Ты чего не спишь? – улыбается он. – Чучундра, спи давай.

«Вот специально залезу в Википедию и гляну кто такая эта Чучундра. Чем я на неё так похожа?»

– Подъезжаем, – слышу голос водителя, и чувствую, как Денис выпутывается из моих жарких объятий. А я зажмуриваюсь и так не хочу открывать глаза, ровно до того момента, как открывается дверь и в салон заходит прохладный подмосковный воздух.

– Приехали, – говорит Денис, и я моментально начинаю дрожать. Я продрогла за каких-то пару секунд, и у меня зуб на зуб не попадает.

Денис забирает из багажника наши вещи, жмёт руку водителю, и меня, как маленькую, ведёт к калитке в каменном заборе, поросшем виноградником.

Он нажимает на кнопку возле ручки, и я слышу едва различимый звонок где-то там вдали. Больше он не звонит, а просто стоит и ждёт. Я краешком вижу в щель калитки, как там загорелся свет, и кто-то в шлёпанцах выходит нас встречать.

Открывается дверь и на нас смотрит симпатичная женщина лет тридцати в тёплом домашнем халате. Она заспанная и постоянно трёт глаза.

– Ты чего трезвонишь, не мог на телефон позвонить, – но тут замечает меня и улыбается. – Приветик. – Здоровается она со мной.

– Привет, – улыбаюсь и я ей.

Денис на секунду замирает, а после представляет нас друг другу:

– Моя сестра, Вера, – показывает он на неё, а после указывает в мою сторону. – А это Юленька.

– Очень приятно, Юленька, – улыбается его сестра и на меня смотрит. – Надолго к нам.

Денис зачем-то смотрит на свои «Ролексы» и отвечает:

– Сегодня вечером у нас самолёт.

– Так скоро! – удивлённо вскидывает она брови, – жа-а-алко, а то мы и познакомиться не успеем.

– Успеете, – коротко отвечает Денис и проходит во двор.

Там за забором яркий зелёный газон и тоненькая тропинка, выложенная огромной морской галькой. А по углам стоят гипсовые изваяния каких-то чёртиков или гномиков. Дом вокруг подсвечивается подземными фонариками и смотрится волшебно. Это трёхэтажный особняк, рядом навес для машин, там их четыре штуки, с другой стороны песочница и целый детский уголок, лабиринт, горки, батут, а за домом сияет бассейн. Наверное, такой же огромный как у Дениса. Забор поросший виноградом, и спелые ягоды падают прямо на траву.

– И как вы познакомились? – спрашивает меня Вера, сестра Дениса, но Зотов не даёт мне ответить:

– Юля пришла к нам на работу устраиваться.

– И ты её, конечно же, не взял, – хмыкает Вера.