Текст книги "Я – Товарищ Сталин 6 (СИ)"

Автор книги: Андрей Цуцаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Кабинет на четвёртом этаже штаб-квартиры Кэмпэйтай в Токио, в районе Касумигасэки, был мрачным и строгим, как и само здание из серого бетона. Узкие окна, похожие на бойницы, закрытые тяжёлыми хлопковыми занавесками, пропускали тонкие полоски утреннего света, отбрасывая длинные тени на стены, обшитые тёмным кедром. На одной из стен висела карта Японской империи, помеченная красными и чёрными линиями, обозначавшими гарнизоны, маршруты и границы. Длинный стол из полированного красного дерева занимал центр кабинета, окружённый пятью стульями с высокими спинками. На столе стояли фарфоровые чашки с зелёным чаем, от которых поднимался лёгкий пар, чернильницы, стопки бумаг и пепельница с несколькими окурками.

За столом собралось высшее командование Кэмпэйтай региона Канто – пять человек, чьи лица, освещённые тусклым светом лампы под потолком, казались высеченными из камня. Во главе сидел генерал-майор Кадзивара Сигэо, шестидесятилетний мужчина с морщинистым лицом, короткими седыми волосами и взглядом, в котором чувствовалась решимость. Его форма, идеально выглаженная, с золотыми погонами, подчёркивала его авторитет. По правую руку расположился генерал-майор Хаями Тадаси, сорока пяти лет, с худым лицом и тонкими губами, сжимавшими незажжённую сигарету. Хаями славился своей дотошностью: его отчёты, написанные мелким каллиграфическим почерком, содержали мельчайшие детали операций. Напротив сидел генерал-майор Симидзу Кэнтаро, тридцати восьми лет, широкоплечий, со шрамом через бровь от стычки в Шанхае. Его взгляд скользил по лицам коллег, выискивая слабину. Рядом находились полковник Нарита Косукэ, молодой и амбициозный, с гладко выбритым лицом, и полковник Мацуока Рюдзи, с глубоко посаженными глазами, чья репутация безжалостного следователя опережала его. Перед Мацуокой лежала папка с отчётом об убийстве: листы с чёрными чернилами, фотографии – дом полковника Ясуда в Осаке, залитый кровью, тела семьи на татами, разбитый чайник, следы гравия на дорожке к задним воротам. Папка с документами, украденная из сейфа, упоминалась как «пропавшая без следов».

Кадзивара откашлялся, его слова нарушили тишину кабинета.

– Господа, убийство полковника Ясуда, его жены и детей в Осаке – это не просто преступление. Это вызов Кэмпэйтай, Императору и самой империи. Пропавшие документы содержали списки подозреваемых, планы облав, маршруты агентов в Маньчжурии, Корее и Китае. Если эти бумаги попали к врагу, мы рискуем утратить контроль над регионом. Это недопустимо.

Хаями, вынув сигарету изо рта, положил её на стол рядом с чернильницей и наклонился вперёд.

– Мы не знаем, кто за этим стоит, генерал. Китайская разведка? Коммунисты? Корейские повстанцы? Или кто-то из наших? – Он указал на папку с отчётом, отчего фотографии слегка сдвинулись. – Убийство было слишком чистым. Они знали планировку дома, распорядок семьи, точное расположение сейфа. Это не случайные бандиты, а профессионалы, работавшие по плану.

Симидзу, скрестив руки на груди, фыркнул.

– Китайцы? Они не посмели бы сунуться в Осаку. Их агенты работают в Маньчжурии, но не здесь. Слишком рискованно. Я ставлю на внутреннюю угрозу. После мятежа 26 февраля в Токио я не удивлюсь, если кто-то из наших офицеров решил, что Ясуда подобрался слишком близко к их тайным планам. Молодые радикалы, вдохновлённые «Кодоха», или социалисты, пропитанные марксистской ересью.

Нарита поднял руку, его лицо покраснело от волнения.

– Разрешите, генерал. Я согласен с генералом Симидзу. Мятеж 26 февраля показал, что предатели есть даже в армии. Молодые офицеры, мечтающие о «реформах», считают Кэмпэйтай помехой. Ясуда был строг, его методы вызывали недовольство. Его отчёты могли угрожать их планам. Возможно, кто-то решил устранить его до поездки в Токио, чтобы замять следы.

Кадзивара нахмурился, его пальцы сжали край стола.

– Вы обвиняете наших офицеров, Нарита? Это серьёзное заявление. У вас есть доказательства или вы повторяете слухи?

Нарита опустил взгляд, его лицо стало ещё краснее.

– Прямых доказательств нет, господин генерал. Но в казармах говорят. Я слышал, как офицеры называли Ясуда «цепным псом», который душит «дух Ямато». Его методы выявления нелояльных были жёсткими. Это могло спровоцировать кого-то из радикалов. Его списки подозреваемых включали имена, которые могли принадлежать людям из армии.

Мацуока, до этого молчавший, посмотрел на бумаги. Его глаза будто смотрели сквозь собравшихся, словно он видел нечто за пределами кабинета.

– Полковник прав, но эмоции не должны затмить разум. Убийство Ясуда – это сигнал. Кто-то хочет, чтобы мы боялись, подозревали друг друга. – Он перевернул страницу отчёта. – Я три дня изучал место преступления. Никаких отпечатков пальцев, никаких следов обуви, только крупицы гравия на задней дорожке. Пули – 8 мм, стандартные для пистолета Намбу. Винтовка не использовалась, но следы колена в грязи за ящиками в переулке говорят о засаде. Это дисциплина. План. Группа, знавшая, что делает.

Кадзивара кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

– Продолжайте, Мацуока. Что ещё вы нашли?

Мацуока сложил руки на столе, его пальцы лежали на папке.

– Задняя дверь дома Ясуда вскрыта без следов взлома. Засов отодвинут проволокой, без царапин. Замок сейфа – старый, с четырьмя штифтами, открыт без повреждений. Папка с документами взята чисто, ничего другого не тронуто. Это не грабёж. Они знали, за чем шли. Ясуда убит первым: пуля в грудь, затем в голову. Жена – ножом в горло. Дочь – выстрел в спину, сын – нож в грудь. Это казнь, выполненная с хирургической точностью.

Хаями, снова взяв сигарету, поднёс её к губам, но не зажёг, глядя на пепельницу.

– Это возвращает нас к вопросу: кто? Китайская разведка имеет ресурсы, но их агенты редко работают так чисто в Японии. Они предпочитают подкуп или шантаж. Корейские повстанцы плохо организованы. Но внутренние враги… Социалисты, коммунисты, радикальные офицеры – все они могли организовать подобное. Ясуда выявлял их сети в Осаке. Его отчёты могли стать смертным приговором для многих.

Симидзу откинулся на спинку стула, его шрам на брови выделялся в тусклом свете.

– Тогда почему мы сидим здесь? Надо усилить слежку за всеми. Проверить каждого офицера, каждого солдата, каждого чиновника в регионе. Начнём с военных академий. Курсанты в Киото – рассадник идей о «революции». Они читают запрещённые книги, шепчутся о социализме, мечтают о «новой Японии». Ясуда знал их имена, и кто-то решил его остановить.

Кадзивара поднял руку, призывая к тишине.

– Генерал Симидзу, я разделяю вашу решимость, но мы не можем обвинять всех подряд. Это посеет хаос. Если мы начнём подозревать каждого офицера, Кэмпэйтай развалится изнутри. Нам нужны факты. – Он посмотрел на Мацуоку. – Что вы предлагаете?

Мацуока выдохнул, складывая бумаги в аккуратную стопку.

– Первое: усилить патрули в районе Тэннодзи в Осаке. Убийцы вышли через переулок к реке Ёдо. Возможно, они оставили следы – отпечатки шин, обронённый предмет. Второе: проверить чёрный рынок. Пули Намбу, отмычки – всё это можно купить, но не в обычных лавках. Третье: допросить всех, кто знал о поездке Ясуда в Токио. Водитель, секретарь, уборщик. Кто-то мог проговориться. И последнее: проверить наших агентов. Если это внутренние враги, была утечка, возможно, даже из этой комнаты.

Зал замер. Нарита опустил взгляд, Хаями сжал сигарету так, что она смялась, Симидзу нахмурился. Кадзивара ударил ладонью по столу, звук эхом разнёсся по кабинету, заставив чашки слегка звякнуть.

– Достаточно! Я не позволю Кэмпэйтай пожирать себя. Мы усилим слежку, как предложил генерал Симидзу, но осторожно. Проверим академии, но без шума. Проверим чёрный рынок, как сказал полковник Мацуока. Начнём с допросов. – Он посмотрел на Хаями. – Генерал, вы отвечаете за расследование. Соберите всех, кто был связан с Ясуда: агентов, информаторов, соседей, торговцев. Отчёт через неделю.

Хаями кивнул, засовывая сигарету в карман формы.

– Будет сделано, господин генерал.

Кадзивара обвёл взглядом кабинет, его глаза остановились на каждом.

– Если я узнаю, что кто-то скрывает информацию или причастен… Вы знаете, что Кэмпэйтай делает с предателями.

Нарита поднял руку, его лицо покраснело.

– Господин генерал, месяц назад я подслушал разговор двух офицеров в казармах в Осаке. Они не знали, что я рядом. Один сказал, что Ясуда «слишком много копает» и что его отчёты могут «похоронить многих». Второй ответил, что «цепного пса нужно убрать». Я не придал этому значения тогда, но после убийства… Я готов доложить все детали генералу Хаями.

Симидзу посмотрел на Нариту.

– И вы молчали до сих пор? Почему не доложили сразу? Кто эти офицеры?

Нарита опустил взгляд, его лицо стало ещё краснее.

– Я не знаю их имён, господин генерал. Я не видел лиц. Но я запомнил их слова. Я готов работать с дознавателями.

Кадзивара кивнул.

– Вы сделаете это немедленно после заседания, Нарита. Если эти офицеры существуют, мы их найдём. – Он посмотрел на Мацуоку. – Полковник, вы упомянули возможную утечку среди наших. У вас есть предположения?

Мацуока перевернул страницу отчёта.

– Ясуда был осторожен, но кто-то знал слишком много: планировку его дома, сейф, распорядок. Если это не китайцы и не корейцы, то утечка из наших рядов. Возможно, кто-то из его информаторов был двойным агентом. Я предлагаю проверить всех, кто работал с Ясуда. Его агентов, даже тех, кто приносил ему чай. Кто-то мог быть подкуплен или запуган.

Хаями зажёг сигарету, выпустив облако дыма, которое поплыло к потолку.

– Это будет сложно. Ясуда имел десятки информаторов. Проверка каждого займёт недели. Но я согласен: утечка наиболее вероятна. Мы начнём с тех, кто знал о его поездке в Токио.

Симидзу откинулся на спинку стула.

– Я три года преподавал в военной академии в Киото. Среди курсантов есть те, кто говорит о «реформах». Они читают Маркса, Ленина, японских авторов, вроде Китамуры Тосихико. Ясуда упоминал, что его списки включали имена курсантов, посещавших тайные собрания в Осаке. Я начну с них. Проверим их алиби, связи, переписку.

Кадзивара кивнул, его пальцы сложились в замок.

– Хорошо. Но действуйте тихо. Если мы начнём арестовывать курсантов без доказательств, это разожжёт недовольство. – Он посмотрел на Хаями. – Генерал, вы упомянули китайскую разведку. Почему вы не исключаете их?

Хаями выдохнул дым.

– Китайцы имеют ресурсы. Их агенты работают в Маньчжурии, но у них есть связи в Японии. Они могли нанять местных, чтобы сделать работу чисто. Но я согласен с Мацуокой: внутренние враги вероятнее. Ясуда был близок к разоблачению сети в Осаке. Кто-то хотел его остановить.

Нарита снова поднял руку.

– Господин генерал, я думаю, нам нужно проверить не только офицеров, но и гражданских. Ясуда работал с информаторами из числа торговцев, рабочих, уличных продавцов. Кто-то из них мог быть связан с социалистами или радикалами.

Мацуока кивнул.

– Полковник прав. Ясуда доверял своим информаторам, но даже он мог ошибиться. Если кто-то из них был двойным агентом, это объясняет, как убийцы знали о сейфе и распорядке.

Кадзивара встал. Он обвёл взглядом кабинет, его глаза остановились на карте империи.

– Господа, это не просто убийство. Это война. Кто-то бросил нам вызов, и мы ответим. Генерал Хаями, вы берёте на себя расследование. Допросите всех, кто был связан с Ясуда: агентов, информаторов, соседей, торговцев. Генерал Симидзу, вы отвечаете за академии. Составьте список курсантов, проверьте их связи, но без шума. Полковник Мацуока, изучите чёрный рынок. Найдите, где убийцы могли купить оружие и отмычки. Полковник Нарита, помогите Хаями с допросами. Я хочу результатов.

Симидзу кивнул.

– Я найду их, господин генерал. Ради Ясуда. Ради империи.

Кадзивара сделал шаг к карте, его пальцы провели по красной линии, соединяющей Токио и Осаку.

– Если мы будем подозревать друг друга, мы проиграем. Работайте вместе. Найдите убийц.

Заседание продолжалось, и напряжение в кабинете не спадало. Кадзивара вернулся к столу, его взгляд снова остановился на каждом офицере. Он понимал, что убийство Ясуда – лишь начало. Кто-то тестировал Кэмпэйтай, проверял их реакцию. Он вспомнил мятеж 26 февраля, когда молодые офицеры попытались захватить власть. Тогда их остановили, но семена недовольства остались. Кадзивара знал, что империя стоит на краю. Внешние враги были опасны, но внутренние враги были хуже.

– Генерал Хаями, – сказал Кадзивара, садясь обратно, – как вы планируете организовать допросы?

Хаями затушил сигарету в пепельнице.

– Я начну с ближайшего окружения Ясуда. Его водитель, секретарь, уборщик в его кабинете в Осаке. Они видели его каждый день, знали его распорядок. Затем – соседи в Тэннодзи. Кто-то мог заметить подозрительных людей в переулке. И, наконец, информаторы. Ясуда работал с десятками людей: торговцы, рабочие с фабрик, даже владельцы чайных. Мы проверим их всех, их связи, их алиби.

Мацуока добавил, перелистывая отчёт:

– Я бы предложил начать с тех, кто знал о содержимом сейфа. Ясуда редко делился деталями своих отчётов, но кто-то должен был знать, что в папке. Возможно, его секретарь или один из агентов, передававших ему информацию. Если мы найдём, кто знал о документах, мы выйдем на тех, кто организовал нападение.

Кадзивара кивнул.

– Хорошо. Но я хочу, чтобы вы работали как единое целое. Никаких личных инициатив. Каждый шаг согласовывайте с генералом Хаями. Если мы начнём действовать разрозненно, мы дадим врагу преимущество.

Симидзу добавил:

– Я также хочу запросить отчёты Ясуда за последний год. Если он был близок к разоблачению сети, в его записях могут быть имена, адреса, зацепки. Мы должны изучить каждый лист, каждую пометку.

Кадзивара кивнул, его пальцы провели по краю стола.

– Согласен. Но я хочу, чтобы всё это делалось быстро и тихо. Мы не можем позволить, чтобы слухи о слабости Кэмпэйтай распространились. Если пресса или, хуже, иностранные агенты узнают о пропавших документах, это подорвёт доверие к нам.

Нарита добавил:

– Мы также должны проверить чёрный рынок в Осаке. Пули Намбу, отмычки, проволока – всё это не купишь в обычной лавке. Если мы найдём торговца, который продал их, мы сможем выйти на след.

Мацуока кивнул, перелистывая отчёт.

– Я начну с рынков у реки. Там часто торгуют оружием и инструментами. Если убийцы покупали там, кто-то должен был их видеть.

Заседание закончилось. Кадзивара остался у карты, его взгляд был устремлён на красные линии, словно он искал ответы в них. Он знал, что где-то в Осаке, а может, и в Токио, скрывались те, кто бросил вызов Кэмпэйтай. И они ударят снова.

В то же время, когда в мрачном кабинете штаб-квартиры Кэмпэйтай в Касумигасэки генерал-майор Кадзивара раздавал приказы, в скромном доме на окраине Токио, в районе Сэтагая, царила зловещая тишина. Дом, окружённый старыми соснами, чьи ветви шевелились под порывами ночного ветра, казался заброшенным: покосившиеся ставни, облупившаяся краска на стенах, заросший мхом сад. Внутри, в тесной комнате с низким потолком, освещённой тусклым светом масляной лампы, собралась группа людей. Их лица растворялись в тенях, отбрасываемых мерцающим пламенем, делая их неразличимыми, словно призраков. На столе перед ними лежала фотография офицера Кэмпэйтай, чьё имя, Токугава Ёсинори, они произносили с холодной ненавистью.

Фотография, слегка потрёпанная по краям, запечатлела мужчину в форме Кэмпэйтай с прямой осанкой и взглядом, полным непреклонной решимости. Его погоны блестели, а на груди виднелись знаки отличия, выдававшие высокий ранг. Рядом с фотографией лежала карта Токио, испещрённая пометками: красные линии обозначали маршруты патрулей Кэмпэйтай, чёрные точки – места встреч их информаторов. На столе также стояли наполовину пустая бутылка сакэ, несколько глиняных чашек и пепельница, полная окурков, от которых в воздухе висел едкий запах табака. Листы бумаги с мелким почерком, несколько карандашей и нож с деревянной рукоятью дополняли картину.

Человек с низким хриплым голосом, сидевший ближе к лампе, постучал пальцем по фотографии.

– Этот человек – заноза, – произнёс он, его голос дрожал от сдерживаемой злобы. – Токугава Ёсинори, полковник Кэмпэйтай. Он уже подобрался слишком близко к нашим людям в Осаке. Если мы не остановим его, он разрушит всё, что мы построили.

Другой голос, резкий и полный раздражения, отозвался из темноты:

– Токугава – не просто заноза. Его отчёты, его допросы… Он не остановится, пока не раскроет нашу сеть. Я слышал, он три дня изучал место убийства Ясуда. Если он свяжет это с нами, нам конец.

Третий голос, холодный и размеренный, вмешался:

– Токугава не Ясуда. Ясуда был предсказуем, его можно было убрать тихо. Токугава – другой. Он осторожен, недоверчив. Его информаторы – не просто уличные торговцы, а люди, которых он лично проверяет. Устранить его будет сложно. Но это необходимо.

Тени на стенах дрогнули, когда лампа мигнула, словно отражая напряжение в комнате. Человек с хриплым голосом наклонился ближе к карте, его пальцы обвели район Тэннодзи в Осаке, где было совершено убийство Ясуда.

– Мы думали, что устранение Ясуда даст нам время, – сказал он. – Но Токугава… Он быстрее, чем мы ожидали. Он знает, что мы работали чисто, но всё равно найдёт зацепку, если мы не будем действовать.

Резкий голос фыркнул, его тон был полон сарказма:

– Найдёт зацепку? Ха! Он уже роет, как пёс.

Четвёртый человек, до сих пор молчавший, придвинул к себе карту Токио. Его пальцы, тонкие и бледные, словно принадлежавшие музыканту, медленно обвели точку в районе Синдзюку, где, судя по пометкам, Токугава часто проводил время.

– У нас мало времени, – сказал он тихо, но его голос заставил всех замолчать. – Токугава не просто ищет улики. Он ищет нас. Его агенты уже следят за рынками, переулками, каждым, кто мог быть связан с Ясуда. Если мы хотим остановить его, нужно действовать быстро, но не грубо. Убийство Ясуда было сигналом, а устранение Токугавы должно стать уроком.

Хриплый голос хмыкнул, наливая сакэ в чашку.

– Урок? Легко сказать. Токугава не ходит один. У него охрана, его люди проверяют каждый шаг. Устранить его в Осаке или Токио – значит поднять тревогу. Кэмпэйтай и так на взводе после Ясуда. Если мы уберём ещё одного, они начнут охоту, какой не было со времён 26 февраля.

Резкий голос перебил, его тон стал ещё более ядовитым:

– Тогда не убивай его сразу. Сломай его. Токугава гордится своей репутацией безжалостного следователя. Но у каждого есть слабости. Найди их. Его семья, его связи, его информаторы. Если мы подберёмся к кому-то из его окружения, он дрогнет или хотя бы отвлечётся.

Человек с холодным голосом, сидевший в дальнем углу, медленно кивнул. Его тень на стене казалась неподвижной.

– Это может сработать. Но Токугава не из тех, кто поддаётся шантажу. Его семья под охраной, его информаторы – под контролем. Мы не можем просто надавить на него. Нужно заманить его в ловушку, дать ложный след, который уведёт его от нас.

Лампа мигнула, и комната погрузилась в тишину. Снаружи ветер усилился, сосны за окном скрипели, их тени метались по стенам, словно предвестники грядущей бури. Группа начала собирать бумаги, гасить окурки, убирать следы своего присутствия. Они знали, что Кэмпэйтай уже идёт по их следу, и каждый шаг должен быть выверенным. Токугава был их целью, и они не собирались останавливаться, пока он не будет нейтрализован.

Глава 7

Нанкин, 15 мая 1936 года.

Нанкин просыпался под тонкой пеленой тумана, пропитанной запахом угольного дыма. Столица Китайской Республики жила в ритме нового дня: широкие бульвары, обсаженные платанами, наполнялись стуком конных повозок, звоном трамваев и криками торговцев, раскладывавших на лотках горячие булочки, связки зелени и рулоны шелка. По каналам, извивающимся между кварталами, скользили плоскодонки с грузами риса, их весла тихо плескали в мутной воде. Пешеходы заполняли тротуары: женщины в длинных ципао несли корзины с бельем, дети гонялись за деревянными обручами, а монахи в храмах зажигали благовония, чей сладковатый аромат смешивался с запахом жареных лепешек и свежесваренного чая. Нанкин был сердцем нации, но в этом сердце ощущалась тревога. Слухи о заговорах внутри Гоминьдана, о шпионах и мятежных группировках, подогреваемые памятью об убийстве генерала в Шанхае, витали в воздухе, словно дым над городом.

Президентский дворец, окруженный высокими стенами с красными лакированными колоннами, возвышался в центре Нанкина. Его дворы, вымощенные серыми плитами, гудели от шагов: помощники в строгих костюмах торопились с папками бумаг, солдаты в синей форме стояли на постах, держа винтовки с примкнутыми штыками, а курьеры на велосипедах сновали через ворота, доставляя запечатанные конверты в министерства. За стенами город жил своей жизнью: лавки с фарфором и сушеной рыбой открывались, рикши тянули скрипучие повозки, а трамваи гремели по рельсам, их звонки прорезали утренний шум. Но внутри дворца царило напряжение: Чан Кайши, лидер Национального правительства, готовился к выезду на военный смотр в гарнизоне на северной окраине города. Его маршрут был тайной, известной лишь узкому кругу советников и охраны.

В 8:45 утра у главных ворот дворца собирался кортеж. Четыре черных «Крайслера» выстроились в ряд. Машины были бронированы, их окна укреплены пуленепробиваемым стеклом – мера, введенная после событий в Шанхае. Первый и второй автомобили служили приманками, третий предназначался для Чан Кайши, четвертый оставался пустым, чтобы запутать возможных нападавших. За «Крайслерами» стояли два бронетранспортера, их металлические борта скрывали отряды элитной охраны, вооруженные немецкими пистолетами-пулеметами MP18. Три мотоцикла с колясками готовились разведывать путь впереди.

Капитан Вэй Тао, начальник охраны, стоял у первого «Крайслера», отдавая приказы солдатам:

– Проверить каждый угол! Никаких ошибок!

Его люди заняли позиции: восемь солдат у ворот, пятеро патрулировали стены, трое снайперов на крыше дворца держали улицу на прицеле. Рядом стоял майор Лю Пэн, помощник Чан Кайши, сжимая кожаный портфель. Лю нервно теребил ручку портфеля, его пальцы слегка дрожали.

– Маршрут чист? – спросил он, понизив голос.

Вэй кивнул, оглядывая улицу за воротами.

– Разведчики проверили час назад. Путь свободен, ничего подозрительного. Но слишком многие знают, что он едет.

– Чан настаивает на смотре, – ответил Лю. – Говорит, это нужно для морального духа армии.

Двери дворца распахнулись, и Чан Кайши вышел в сопровождении двух телохранителей. Он направился к первому «Крайслеру», но Вэй шагнул вперед: – Господин, вы поедете в третьей машине. Первая и вторая – приманки.

Чан Кайши остановился, его взгляд был холодным.

– Причина?

– Безопасность, – ответил Вэй. – Быть в первой машине слишком рискованно.

После короткой паузы Чан Кайши кивнул.

– Хорошо.

Кортеж выстроился: первый и второй «Крайслеры» с водителями и офицерами-приманками, третий с Чан Кайши, Лю и телохранителем Гао, державшим пистолет-пулемет «Стен», и четвертый – пустой. Бронетранспортеры и мотоциклы заняли свои места, и колонна двинулась через ворота, шины захрустели по гравию. Солдаты у ворот отдали честь.

Маршрут пролегал через центральные бульвары Нанкина, вымощенные серыми плитами и окаймленные рядами деревьев. Улицы были оживленными: торговцы раскладывали на лотках корзины с мандаринами, связки сушеных трав и фарфоровые чашки, женщины в ципао спешили с покупками, а велосипедисты, звеня звонками, лавировали в толпе. Пешеходы расступались, провожая черные машины любопытными взглядами. Дети, игравшие у каналов, замирали, глядя на кортеж, а рикши, скрипя повозками, уступали дорогу. Мотоциклы гудели впереди, их водители подавали сигналы руками, расчищая путь. Вэй, стоя в первом бронетранспортере, выкрикивал приказы солдатам:

– Следите за толпой и окнами! Любое движение может быть опасным!

В третьем «Крайслере» царила тишина. Чан Кайши смотрел в окно, его руки лежали на коленях, пальцы сжимали рукоять «Кольта».45 в кобуре. Лю перебирал бумаги в портфеле, бормоча цифры о гарнизонах и поставках. Гао, сидя у двери, держал «Стен» наготове, его глаза сканировали улицу.

Кортеж миновал площадь с мраморным зданием банка, чьи колонны отбрасывали длинные тени. За ней открылся мост над каналом, где плоскодонки лениво покачивались на воде. На следующем бульваре движение стало гуще: рынок кипел жизнью, прилавки ломились от рулонов шелка, корзин с фруктами и связок зеленого лука. На широком перекрестке кортеж замедлился. Толпа здесь была плотной. Вэй заметил груду деревянных ящиков у стены чайной, где на вывеске алели иероглифы, гласившие «Лунный цветок». Ящики, наваленные беспорядочно, выделялись среди аккуратных прилавков, и их положение насторожило Вэя.

– Проверить те ящики! – крикнул он сержанту Фэну, мотоциклисту, указывая на чайную.

Фэн, спешившись, направился к ящикам, держа пистолет наготове. Но не успел он подойти, как оглушительный взрыв разорвал воздух. Ящики взлетели в огненном вихре, пламя и осколки хлынули на мостовую, сметая все вокруг. Взрывная волна ударила по первому «Крайслеру», разбив его окна и изрешетив кузов. Стекла разлетелись, металл загудел от попаданий. Крики пешеходов заполнили воздух, люди бросились врассыпную, роняя корзины с фруктами и узлы с тканями. Лотки опрокидывались, мандарины и зелень рассыпались по плитам.

Вэй выпрыгнул из бронетранспортера, сжимая «Маузер» C96.

– Засада! Защищать Чан Кайши! – крикнул он солдатам.

Из узких переулков, заваленных мусором и бочками, выскочили фигуры в темных куртках и тканевых масках, скрывавших лица. В их руках сверкали автоматы Томпсона, чьи стволы изрыгали огонь. Пули хлестнули по первому «Крайслеру», пробивая броню и стекла. Водитель и офицер рухнули, их кровь залила сиденья. Второй «Крайслер» попал под обстрел, его шины лопнули, кузов зазвенел от ударов пуль. Солдаты из бронетранспортеров открыли ответный огонь, их MP18 затрещали, посылая очереди в переулки.

В третьем «Крайслере», державшемся позади, Чан Кайши пригнулся к полу. – Гони дальше! – сказал он водителю, Чэню.

Гао, телохранитель, высунулся из окна, стреляя короткими очередями из «Стена». Лю, прижав портфель к груди, закричал:

– Они бьют по первым машинам!

Чэнь вдавил педаль газа, удерживая третью машину на расстоянии от эпицентра атаки. Мотоциклы мчались впереди, их водители палили из пистолетов, пытаясь отогнать нападавших. Второй взрыв прогремел у рынка, разбрасывая пламя и куски дерева. Второй «Крайслер» накренился, его водитель был сражен очередью, машина врезалась в опрокинутый лоток. Осколки взрыва полосовали толпу, пешеходы падали, их крики заглушали треск автоматов. Женщина, несшая корзину с зеленью, рухнула у прилавка, ее кровь растеклась по плитам. Старик, толкавший узел с тканями, упал, придавленный обломками. Ребенок, крича, полз к матери, чья рука безжизненно лежала на мостовой.

Вэй насчитал не менее пятнадцати нападавших. Они действовали слаженно, разделившись на группы: одни вели подавляющий огонь по бронетранспортерам, другие наступали на первые два «Крайслера», не замечая третью машину, которая держалась в стороне.

– Они не знают, где он! – крикнул Вэй солдатам. – Защищать третью машину!

Автоматы нападавших били без перерыва, пули выбивали искры из брони бронетранспортеров. Солдаты высыпали наружу, укрываясь за опрокинутыми лотками и грудами ящиков. Один солдат упал, сраженный пулей в шею, другой метнул гранату, которая взорвалась в переулке, сбив двух нападавших. Их «Томпсоны» загремели по камням, но остальные продолжали наступать, их очереди прошивали воздух.

На перекрестке нападавшие возвели барьер из деревянных ящиков и бочек, за которыми укрылись еще несколько человек с автоматами. Гао, в третьем «Крайслере», стрелял из «Стена», но пуля задела его плечо, рукав окрасился кровью. Он отбросил заклинивший пулемет, схватив пистолет, и продолжал прикрывать Чан Кайши, крича:

– Держитесь ниже!

Лю, вжавшись в сиденье, бормотал:

– Нас отрезают! Они окружили передние машины!

Чан Кайши вытащил «Кольт».45 из кобуры и выстрелил через разбитое окно, сбив одного из нападавших у барьера. Пуля попала в грудь, и тот рухнул. – Чэнь, держи дистанцию! – приказал Чан Кайши. – Не подходи к первым машинам!

Чэнь, сжимая руль, вел «Крайслер» через дым, держась подальше от горящих обломков. Машина покачивалась на неровных плитах, но оставалась вне зоны основных ударов. Третий взрыв потряс рынок – бомба, спрятанная у стены лавки с фарфором, рванула, подбросив четвертый «Крайслер» в воздух. Машина вспыхнула, ее водитель вывалился на мостовую, но очередь из автомата срезала его. Пламя лизнуло соседние лотки.

Вэй, укрывшись за бронетранспортером, стрелял из «Маузера». Пуля царапнула его руку, но он, стиснув зубы, продолжал огонь, сбив одного нападавшего, который пытался перезарядить автомат. Вэй крикнул солдатам:

– Окружить их! Не дать уйти!

Солдаты из бронетранспортеров, несмотря на потери, начали контратаку. Их MP18 били короткими очередями, выкашивая нападавших в переулках. Один из солдат метнул гранату, которая взорвалась у барьера, разметав ящики и убив троих нападавших. Но потери росли: восемь солдат лежали на мостовой. Гражданские гибли в хаосе – не менее двенадцати человек, включая женщин и детей, были мертвы. Тела лежали среди рассыпанных фруктов, разбитых фарфоровых чашек и обугленных обломков лотков. Улица, еще недавно полная жизни, превратилась в поле боя.

Четвертый взрыв прогремел ближе к кортежу – бомба, спрятанная в куче корзин у чайной, взлетела, разбросав осколки. Второй «Крайслер» вспыхнул, его кузов накренился, шины горели. Осколки задели третий «Крайслер», разбив заднее стекло. Стекло хрустнуло, и осколок царапнул щеку Чан Кайши, кровь капнула на его костюм. Он стер ее рукавом, не отводя взгляда от окна, и выстрелил снова, сбив еще одного нападавшего, который пытался подойти ближе.

– Чэнь, пробивайся к гарнизону! – крикнул Чан Кайши. – Не останавливайся!

Чэнь, сжимая руль, направил машину, держась подальше от горящих обломков. Гао, несмотря на рану, стрелял из пистолета, прикрывая тыл. Лю, вжавшись в сиденье, бормотал что-то неразборчивое, его портфель был помят, но все еще зажат в руках. Третий «Крайслер» мчался вперед, обходя барьер и избегая прямых попаданий. Уцелевший мотоцикл следовал за ним, его водитель палил из пистолета, отгоняя нападавших.

Вэй повел солдат в наступление. Нападавшие, прижатые огнем, начали падать. Граната, брошенная солдатом из бронетранспортера, взорвалась в центре их группы, разметав пятерых. Их автоматы замолкли, тела рухнули на мостовую. Вэй, хромая от раны в руке, крикнул: