Текст книги "Космофлот: война и миры (СИ)"

Автор книги: Андрей Чародейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Аритайя: вещий сон

– Тинь-дилинь-тинь – мелодично и нежно-нежно позванивали хрустальные друзы над распахнутыми окнами кофейни «Вишнёвое настроение». Мерно колыхались тончайшие завесы из воздушного шёлка медового шелкопряда.

Аритайя сбавила шаг, раздумывая, не зайти ли на чашечку чего-нибудь лёгкого, и бодрящего, эдакого, аромагического. Увязавшиеся за ней от самого дома щенки тумана проскочили мимо, забежали вперёд. Завертелись, играя, привлекая к себе её внимание.

– Мне надо сходить на рынок, – сообщила им Аритайя, – и уж на этот раз я обязательно дойду!

Она сказала скорее себе самой, чем игривым щенкам тумана или раскрытым окнам кофейни, откуда доносился тонкий манящий аромат с нотками чего-то мятного. Сказала, и взглянула на Праздное Мерцало. Оно уже заняло треть неба – огромный диск, переливающийся невероятными цветными сполохами, слегка затуманенный атмосферой.

Праздное Мерцало – это почти выгоревшая карликовая звезда. Сейчас она медленно сжимается, и будет сжиматься ещё миллиарды лет. Из-за этого сжатия на поверхности звезды постоянно что-тот лопается и взрывается, словно кто-то насыпал туда бенгальских огней. Ни жара, ни света, так – праздничная иллюминация одна. Одно хорошо – близко, так что на планете тепло. И кислорода тут много. Местами даже слишком много, поэтому Город расположился неподалёку от гейзеров, регулярно фонтанирующих не только горячей газированной минеральной водой, но и углекислым газом. А то известное дело: избыток кислорода действует на нервную систему возбуждающе. В Городе и так карнавалы и фиесты, считай, не прекращаются – только затихают иногда, дух перевести.

Сейчас Мерцало заняло уже полнеба, значит, скоро хрустальные горы Звёздного Рога начнут петь. Аритайя слышала, будто бывают поющие пески. Слышала, но..., ну, понимаете, сомневалась немножко: откуда у песков музыкальный слух? Да и диапазон, надо полагать, бедноват должен быть. То ли дело – горы хребта Звёздного Рога! Состоящие больше чем на треть из горного хрусталя, в нежарких лучах Праздного Мерцала горы согреваются, и горный хрусталь начинает звенеть на диво мелодично и просто невероятно разнообразно! Скоро начнётся! В честь этого чуда природы и вся планета называется планетой Поющих Гор.

Аритайя улыбнулась проказам щенков тумана, и пошла себе не спеша к рыночной площади. А куда ей спешить? Если говорить совсем честно, на рынок ей идти нет нужды. Это просто повод прогуляться.

Щенки тумана тоже почуяли, что Мерцало поднимается, вильнули хвостиками обиженно – дескать, мало с нами поиграла, тряхнули развесистыми своими ушами расстроенно, и потекли в тенёк. И правильно – им пора бы убираться в Пропасть, а то, не ровен час, растают. Пропасть сразу за домом Аритайи, вернее, это дом Аритайи стоит на самой окраине Города, на краю Пропасти. И там внизу, в Пропасти – живёт туман. Вечерами туман поднимается к самому краю, и тогда из него в сад, что вокруг дома, приходят щенки тумана. Они не опасны, только могут мокрые следы по дому наследить. Зато пока те следы высыхают – в доме пахнет так чудесно, сразу и не поймёшь, чем: немножко кислицей, немножко сырой травой, немножко морем – которого на этой планете и вовсе нет.

А вот и Городской рынок – место где всегда можно встретить старого друга или интересного незнакомца. Можно услышать новости с далёких звёзд, и песни соотечественников, что доносит сюда дальняя межзвёздная связь, или привозят нечастые караваны.

Вот и Городской рынок. А навстречу ей идёт капитан Абуксигун! Увидел – улыбнулся радостно, широко, и чуточку даже облегчённо.

– Аритайя! Как хорошо, что ты меня слышишь! Я уж, ты прости, почти потерял надежду. Фиане умирают, Аритайя. Рядом хищники...

...

Аритайя проснулась резко, рывком, с колотящимся от испуга сердцем, и не сразу поняла, где находится. А находилась она в своей капсуле на борту космического корабля 'Песнь-о-доме'. В капсуле было темно и тихо.

Ой! Аритайя вдруг поняла, что ей уже снился сон о Планете Поющих Гор! И это чувство тревоги – опять оно! Но на этот раз девушке удалось запомнить голос капитана Абуксигуна, и сердце её тревожно заныло: а что если 'Смелый свистун' действительно подбит, и там сейчас – вот прямо в эту минуту – умирают фиане? Это ужасно!

Решившись, девушка открыла люк капсулы, и поплыла к рубке управления.

В рубке её встретил капитан. Он что-то обсуждал с главным инженером, оба выглядели уставшими. Как только Аритайя вплыла в рубку, капитан обернулся к ней, смерил взглядом с головы до кончика хвоста – хвост девушки нервно дёрнулся, а капитан осмотром остался не доволен, нахмурился.

– Второй офицер наблюдения! Выспалась? – спросил строго.

– Э... да. Наверное, – ответила Аритайя, ясно ощущая и переживая недовольство капитана, как своё собственное.

– Вижу, что не выспалась, – кивнул капитан Нелнишнош. – У нас на корабле всего два офицера наблюдения. А нас сейчас выслеживают хищники. Как ты думаешь, Аритайя, можем мы себе позволить усталого и не выспавшегося наблюдателя на вахте? Ты зачем на обшивку выходила? Без тебя найдется, кому на обшивке работать. Ты нужна на посту! Не сонная, а отдохнувшая!

– Виновата, капитан, – девушка смутилась, закусила губу, и не знала, куда девать руки и глаза от стыда. Капитан ведь прав. Да, когда вчера все с таким энтузиазмом взялись за работу, ей было сложно остаться в стороне, но она должна была прежде всего помнить о своих прямых обязанностях и ответственности.

– То-то! Займи своё место, – кивнул ей капитан.

Но Аритайя пошла не к своему месту, а к месту первого наблюдателя.

– Всё пока тихо, отметок нет, – сообщил было ей Ахутехоут, то встрепенулся, почувствовав её тревогу и озабоченность: – Слушаю, рассказывай.

– Во сне я слышала голос капитана Абуксигуна, он говорил, что их корабль подбили, и они умирают, – сбиваясь, принялась рассказывать ему девушка.

– А что ещё было в том сне? Что-нибудь пугающее, гнетущее? Плохое место, может быть? Опасность?

– Нет, ничего такого, – Аритайя помотала головой, – в том сне всё было хорошо. Даже очень хорошо. Мне снилось, будто я живу на планете Поющих Гор.

Ахутехоут задумался.

– А ты жила там? Встречалась, быть может, с капитаном Абуксигуном? – спросил задумчиво.

– Нет, что Вы. Я была там в гостях, не долго.

– Что ж, – Ахутехоут закрыл глаза, взял Аритайю за руку, и надолго задумался, прислушиваясь к чему-то. Девушка постаралась расслабиться, открыть разум, и вспомнить свой давишный сон. Наконец опытный сенсорик отпустил её руку, заговорил мягко, осторожно подбирая слова:

– Способности сенсорика во сне, случается, усиливаются. Ты талантливый сенсорик, Аритайя, и если 'Смелый свистун' действительно терпит бедствие где-то за пределами чувствительности наших с тобой способностей, ты вполне могла услышать капитана Абуксигуна во сне. Но вот что меня смущает: будь это так, твой сон был бы наполнен тревогой, печалью, мрачными образами. А ты говоришь, что этого не было.

– Я не знаю..., – Аритайя расстроилась.

– И я заподозрил, что это может быть не попытка Абуксигуна позвать тебя, а твоя тревога за того, кто тебе дорог. Понимаешь?

– Нет, что Вы! Я же..., – девушка растерялась и не нашла слов. Опытный сенсорик явно намекал на влюблённость. Она готова согласиться – влюблённые бывают такими глупыми! Влюблённой девушке вполне может почудиться любая чертовщина. Но ведь она не влюблена! Она же не... или? Ну, раньше было, но ведь...

– Не стоит так смущаться и расстраиваться, – мягко заговорил Ахутехоут. – Он видный молодой человек, с яркой харизмой. Ты красивая молодая девушка. Всё естественно.

– Я не... он же... Вы..., – Аритайя запуталась.

– Смотри сама, – Ахутехоут жестом пригласил её взглянуть на экраны приборов обнаружения. – Никаких подозрительных объектов в наших окрестностях нет. И не подозрительных нет.

– Но если разбитый корабль сейчас возле звезды, – рассудила девушка, – и он не хочет быть обнаруженным хищниками, то наши приборы его не увидят, ослеплённые излучением звезды.

– Если бы 'Смелый свистун' был повреждён, и оказался бы так близко к звезде, он бы был в опасности, понимаешь?

– Он сказал, что они умирают, – вспомнила Аритайя.

– Тем более, – кивнул Ахутехоут, – тогда их зов должен быть наполнен страхом, болью, грустью, печалью, понимаешь? Что угодно, но не весёлые щенки тумана, или цветущие птицы кварах. Понимаешь? Я знаю, что Абуксигун – смелый парень, бравый капитан. Даже дерзкий подчас. Допускаю, что он не захочет пускать в свои мысли, в свою душу страх и панику. И передавать их через свой зов тебе. Но даже так, не станет же он специально посылать тебе всякие весёлые образы, все эти резвящиеся щенки, пушистые вертушинки, цветущие птицы, и поющие хрустальные горы!

Аритайя кивнула, соглашаясь, но на душе стало так грустно, что даже, кажется, слеза выступила в уголке глаза. Девушка потупила взгляд, и отвернулась, скрывая слезинку. Просто рефлекторно, ведь её собеседник – одарённый сенсорик – от него спрятать чувства не получится.

– Сделаем вот как, – предложил Ахутехоут, серьёзным, деловым тоном, как пристало первому офицеру наблюдения, – будем внимательнее сканировать окружающее пространство. Да? На случай, если вдруг где-то рядом действительно прячется от хищников подбитый 'Смелый свистун'. Хорошо?

– Да, – кивнула Аритайя.

– Тогда принимай вахту, и приступай, – и Ахутехоут ободряюще улыбнулся ей.

Аритайя заняла свой пост. Ахутехоут свой наоборот – оставил, и отправился отдыхать. Капитан и главный инженер, бывшие свидетелями разговора двух сенсориков, молчали.

Время шло, главный инженер сдал вахту инженеру связи. Сменились на вахте пилоты. Капитан молчал как-то тяжело и задумчиво. Как-то так многозначительно и мрачно молчал. Так что и остальные в рубке невольно старались лишний раз не шуметь.

Аритайя внимательно следила за показаниями сканеров и сенсоров, обдумывала способ как-то просканировать пространство около звезды, что бы при этом не выдать себя хищникам. Может, использовать систему активного подавления излучения? Её секрет, как выяснилось, теперь известен хищникам, но ведь от этого она не перестала функционировать, да? А можно как-то использовать лазеры связи? Что, если попытаться нащупать их лучами повреждённый корабль? Глупо, конечно: сектор слишком велик. И хорошо: было бы такое возможно – хищники бы сейчас нащупали их самих. Но занимаясь всем этим, девушка нет-нет, да и поглядывала на капитана, пыталась почувствовать, угадать, что у того на уме.

Наконец, капитан Нелнишнош заговорил:

– Не стал бы. Не стал бы, если бы не хотел специально что-то этим сообщить.

Остальные и вовсе не поняли, и Аритайя не сразу сообразила, что капитан продолжает фразу первого офицера наблюдения: – 'Я допускаю, что Абуксигун – смелый парень, бравый капитан. Но даже так, не станет же он специально посылать тебе всякие весёлые образы, все эти цветущие птицы, и поющие хрустальные горы!'. Не стал бы, если бы не хотел этим что-то важное сказать! Да!

Но что такое Абуксигун хотел передать? Ведь не может же он быть сейчас на планете Поющих Гор! Во-первых 'Смелый свистун' туда бы не допрыгнул за один прыжок. А во-вторых, был бы он сейчас на планеты Поющих Гор, это не было бы бедствием. Тогда на что намекал капитан Абуксигун?

Аритайя ещё раз, очень тщательно перебрала в голове всё, что помнила из обоих своих снов. У неё не сходилось. Лишь несколько вещей совпадало в обоих снах, и это были крупные вещи: планета, горы, звезда. Ах, да, и голос капитана Абуксигуна. Ой, ещё она сама, и её стремление дойти до городского рынка. Ну, да, ещё хрустальная друза повторилась в обоих снах. Кажется всё. Остальные детали различались.

– Хрустальная друза. Рынок. Планета Поющих Гор. Звезда, – перечислила глубоко задумавшаяся девушка вслух.

– Звезда Праздное Мерцало, гаснущий красный карлик, – проворчал капитан, а потом вдруг сильно изменился в лице, даже хлопнул в ладоши! И так резко встал, что вылетел из своего кресла. Но привычно сгруппировался, ловко развернулся, щёлкнули магнитные подошвы, и капитан встал на потолке вниз головой, как ни в чём не бывало. Впрочем, в невесомости ведь нет ни потолка, ни пола.

– Первая планета! – громко объявил капитан. – Планета Поющих Гор – первая в системе Праздного Мерцала, ближайшая к потухшей звезде! И это единственная из всех первых планет, которая сильно запала в твою память, Аритайя! Ещё бы! Она единственная из всех первых планет обитаема! Потому что Праздное Мерцало гаснущая звезда, и в её системе только на самой близкой планете достаточно света и тепла!

– Капитан Абуксигун хотел сообщить, что 'Смелый свистун' находится на первой планете! – подхватила Аритайя. – Надо лететь к первой планете, и спасать фиан!

Капитан крякнул, аккуратно слетел с потолка, вздохнул устало, и возразил ей:

– Если мы запустим двигатель сейчас, нас тут же обнаружат хищники. А так дрейфовать нам ещё больше недели. Только через неделю мы сможем запустить реактор и маршевый двигатель, надеясь, что излучение звезды заглушит наше излучение, и хищники нас не заметят.

– Они могут столько не прожить! – ужаснулась Аритайя.

– Могу ли я рисковать всеми вами? – мрачно спросил её капитан. – И вами и ими! Если хищники поймают нас, то и 'Смелому свистуну' не спастись. К тому же, остаётся вероятность, что твой сон – всего лишь твой сон. Что, если 'Смелый Свистун' сейчас летит к далёким звёздам? Хороши же мы будем, с этой спасательной миссией! Тут надо крепко подумать!

И капитан Нелнишнош в глубокой хмурой задумчивости покинул мостик. Аритайя тяжело вздохнула, возвращаясь к приборам и своим тревожным мыслям.

А через час по общей связи раздался уверенный голос капитана:

– Внимание в отсеках! Друзья! Прошу вас выслушать меня внимательно. Есть основания полагать, что где-то на первой планете этой системы потерпел крушение корабль 'Смелый свистун', подбитый хищниками у газового гиганта.

И капитан кратно, но чётко описал ситуацию: их талантливому, но не опытному второму офицеру наблюдения, Аритайе, предположительно, удалось принять просьбу капитана Абуксигуна о помощи. Если Аритайя не ошиблась, фиане на 'Смелом свистуне' в большой беде, и долго не протянут. Однако сейчас нельзя полностью отрицать вероятность ошибки. Спасательная операция будет опасна: если 'Песнь о доме' сейчас запустит двигатели, её наверняка обнаружит 'Потрошитель Лазурного Берега'. Сколько времени понадобится хищникам, что бы догнать 'Песнь о доме' – не известно, но скорее всего, у фиан будет время, что бы дойти до первой планеты. Если 'Свистун' будет обнаружен – 'Песнь' сможет спасти фиан со 'Свистуна', зарядиться от его накопителей, и уйти в прыжок. И даже если всё получится, за 'Песней о доме' наверняка будет погоня.

– Я прошу вас, всех и каждого, крепко подумать, готовы ли вы рискнуть своими жизнями в сложившихся обстоятельствах. В этом походе с нами много пассажиров, к ним я обращаюсь: подумайте, посоветуйтесь. Я готов выслушать любого и каждого.

...

Вацлав Бондски: шпионство

Благополучно выспавшись в 'МОРГе', Вацлав, по пути из медчасти в штаб, всё гадал: правильно ли он поступает с этой модификацией? Ну, с заменой ног на дополнительную пару рук? Было у него какое-то смутное ощущение, что чего-то он не учёл. Какое-то смутное сомнение у него было. До сих пор на борту этого огромного корабля Вацлаву ни разу не попался человек с четырьмя руками. Оно, конечно, возможно предположить, что эти все – которые ему встречались – не относятся к 'продвинутым челам'. Ведь если судить по выставленному флегматичным доктором счёту, у рядового состава на такую операцию жалования явно не хватит. В конце концов Вацлав решил, что сейчас вот он на штабных офицеров посмотрит, и сомнения его развеются.

На этот раз дежурный был другой. Он, правда, тоже недовольным тоном поинтересовался, какого алиена Вацлав тут в гражданской одежде разгуливает, и, недослушав объяснений, любезно сообщил, где найти склад и интенданта. А потом потребовал коротко:

– Предписание!

– Вот, – Вацлав протянул серый прямоугольник пластмассы. Дежурный ловко просканировал его своим инфором, и тут же изменился в лице. Он стал быстро стучать пальцами по невидимым Вацлаву виртуальным экранам, явно отправляя кому-то сообщения, дверь перед Вацлавом открылась, и дежурный махнул рукой, буркнув:

– Проходи!

Вацлав мягко оттолкнулся от поручня, за который до сих пор держался, вцепившись обеими руками. Кстати, это не особо помогало. То есть сам Вацлав оставался на месте, но при этом почему-то ноги порывались куда-то уплыть, так что он вращался. Медленно, но неотвратимо. Теперь он, уже наученный некоторым опытом перемещений в невесомости, мягко, осторожно даже, оттолкнулся от поручня, метя в проход, и даже попал. В косяк. Сделал вид, что так и было задумано, перехватился, и аккуратно вплыл в соседнее помещение.

Внутри находились несколько офицеров, полулежащих в схожих с пилотскими ложементах, и явно погруженных в дополненную реальность. Судя по красным огонькам в глазах, и по жестам, вокруг каждого было открыто куча виртуальных окон. Вацлав, разумеется, этих виртуальных окон не видел. А больше всего ему было жаль, что ложементы скрывают ноги офицеров, так что не видно – ноги там, или дополнительная пара рук. Дежурный, кстати сказать, тоже ниже пояса был скрыт от глаз пультом.

Едва дверь за ним закрылась, взгляды всех присутствующих заинтересованно обратились к Вацлаву. И смотрели они на него почему-то настороженно, и вообще как-то не добро. Вацлав смутился, и сдавленно поздоровался:

– Здрасьте. Вацлав Бондски. Прибыл для... распределения к месту службы.

Офицеры удивлённо переглянулись.

– Почему по гражданке одет? – а Вацлав и не сомневался, каким будет первый вопрос.

– Формы нет.

– Где интенданта найти знаешь?

– Так точно. Первым делом, сказали – к вам сюда надо.

– Правильно сказали. Предписание?

– Вот. – Вацлав протянул предписание усатому дядьке. Дядька удивлённо переглянулся с другими офицерами, но предписание забрал.

– Так как, говоришь, твоё имя? – переспросил он.

– Бондски. Вацлав Бондски.

– И откуда же ты такой взялся, Вацлав? – поинтересовался другой офицер – лысый, с хитрым прищуром – сосед усатого.

– С Топурага, – честно признался Вацлав, совершенно не понимая, чего они так переглядываются. – Позавчера завербовался. Вчера прибыл на борт.

– Где скрывался? – нахмурился тут усатый.

– Я сюда вчера пришёл, так меня дежурный ваш прогнал, – заявил Вацлав, начиная уже закипать от всех этих их многозначительных переглядываний. Офицеры опять переглянулись. Лица у всех были очень удивлённые. Затем они все разом 'ушли в виртуал' – пальцами шевелят в пространстве, как пауки лапками, глаза хаотично бегают по невидимым для других виртуальным экранам. И чего они там друг другу пишут в инфорах? Ишь, как пальцы мелькают по виртуальным клавиатурам. Раздражает!

– Верно! – воскликнул лысый, и почему-то многозначительно посмотрел на усатого. Тот под этим взглядом явно стушевался, и как-то смущенно поинтересовался у Вацлава:

– Ну, а был-то ты всё это время где?

– В 'МОРГе', – сознался Вацлав, но видя, как вытянулось лицо усатого, поспешил уточнить: – в медчасти, в медицинском анализаторе лежал. – Тут лысый судорожно закашлялся, а усатый заулыбался.

– Значит, ты к нам служить пришёл? – спросил третий офицер – с проседью в короткой стрижке 'ёжиком'. Вацлава так и подмывало заявить: – 'нет, я тут мимо проходил, посмотреть просто. Вы меня отпустите домой, я буду очень благодарен!' – но парень, конечно, сдержался.

– Я, вообще-то, не хотел бы навязываться... – сказал он, наконец. Лысый прыснул со смеху в кулак. Остальные опять принялись активно переглядываться.

– Ну, а что ты можешь? – поинтересовался седой, хитро прищурившись.

– Я же фермер! – заявил Вацлав, ни мало не смущаясь: – Я всё могу!

– Ну, тогда объясни, почему люки коммуникационных колодцев круглые? – спросил усатый. Вацлав почему-то решил, что над ним подшучивают, потому ответил так:

– Понятия не имею, но сдаётся мне, что какому-то городскому – это слово парень выделил с достойным истинного фермера лёгким пренебрежением – показалось проще на ватмане циркулем чиркнуть круг, чем по линейке многоугольник вычерчивать! Однако я так полагаю, что люди, любящие блеснуть остроумием, найдут убедительное обоснование любому решению.

– На самом деле, – протянул лысый с видом человека, повидавшего на своём веку множество круглых крышек на коммуникационных колодцах, – дело в том, что круглую крышку нельзя уронить в люк!

– Да ну? – искренне удивился Вацлав. – Так я вам вот что скажу: у нас на ферме четыре погреба: один прямо под домом, другой за цветником, ещё один в большом огороде, и один у четвёртого поля. И крышки там прямоугольные, потому что так строить проще. Проще в перекрытии организовать прямоугольную дырку, чем выкаблучиваться с выпиливанием кругляков. Так за всю историю фермы у нас ни разу прямоугольная крышка в погреб не падала! Я вам больше скажу: у соседей то же самое! Готов на спор: организуем опрос фермеров всего Топурага...

– Не надо, – хмыкнул седой.

– Будь крышки треугольные, остроумные люди заявили бы, что треугольные крышки проще переносить, – Вацлав всё же оставил последнее слово за собой, – схватил руками за два угла, и неси! А квадратные проще складировать. А пятиугольные...

Все, кроме седого, весело рассмеялись.

– Ну, хорошо. Скажи мне, что вот это такое? – спросил седой, сделав характерное движение пальцами – данные со своего инфора переслал. Инфор Вацлава сам собой активировался, и развернул перед парнем какой-то сложный график: волнообразная кривая соединяла россыпь каких-то отметок. Разумеется, угадать, что это такое, Вацлаву в жизнь бы не удалось, так что он ляпнул первое, что пришло в голову:

– Похоже на банальную теорему Котельникова.

Разумеется, там было что-то конкретное, и это что-то было из области, явно далёкой от фермерства, но ведь и к иллюстрации теоремы Котельникова эта картинка тоже подходила! Вацлав мельком подумал, что любой сложный график можно обозвать банальной иллюстрацией какой-нибудь из фундаментальных математических теорий. Ряды Фурье, например, или ещё что-нибудь. Седой хмыкнул, брови лысого удивлённо выгнулись, а усатый воскликнул:

– О! А как вообще у тебя с математикой?

– До сих пор плаваю в некоторых специальных разделах теории множеств, и теории математических полей, – честно признался Вацлав.

Ни в какую школу он никогда не ходил. Отец сам учил его всему, что полезно знать и уметь толковому фермеру. Насколько Вацлав помнил, началось всё с операторного исчисления, и первыми операторами были такие игровые понятия, как 'поверни' – они с отцом играли в кубик Рубека, 'переложи' – забавные головоломки со спичками, 'вращение', 'поток'. А банальное сложение и вычитание вводились чуть позже, как частные случаи операторов. А интегральные вычисления он осваивал на грядках с укропом, и в цветнике. Правда, были и серьёзные занятия – дистанционные курсы, которые отец ему сам подбирал.

– Я прослушал курс профессора Рофрана, – решил добавить юный фермер.

– Того самого Рофрана?! – очень удивились все, кроме, пожалуй, седого. Тот вообще с самого начала оставался совершенно невозмутимым. Собственно, Вацлав был солидарен с седым, и честно не понимал, чему удивляются остальные. Ему как-то в голову никогда не приходило поинтересоваться, чего стоит его обучение его отцу.

– Так! И где же ты хотел бы у нас служить, молодой? – строго спросил седой.

– Э... я готов отправиться на какой-нибудь наблюдательный пост на дальнем астероиде,... только... по возможности, не очень что бы совсем уж дальнем, пожалуйста, – ответил Вацлав, подумав. Да просто он понятия не имел, куда тут у них можно проситься служить, а про пост на далёком астероиде Олег говорил, вот и... сказал, и замер, внутренне холодея – вдруг и в самом деле куда-нибудь в межзвёздные просторы на мёрзлый тёмный планетоид пошлют? Бррр!

– Так! У меня срочное совещание, а вы пока развлекайтесь, – заявил седой, и его ложемент закрылся.

...

Срочное совещание проходило в виртуальном пространстве: в космосе среди звёзд, над кораблями эскадры четвёртого флота. На этот раз присутствовали только двое: тот же генерал из отдела контрразведки генштаба, и капитан первого ранга, начальник разведки четвёртого флота.

– Здравия желаю, Сергей Филиппович, – поздоровался капитан первого ранга.

– Взаимно, Андрей Егорович, – отозвался генерал-майор. – Поймали, значит, диверсанта?

– Не поверите, товарищ генерал! Он сам пришёл.

– В смысле? Сдался?

– Никак нет. Представился по прибытию к месту несения службы!

– Эк! И кем же? Что, неужто в должности этого вашего молодого, у которого направление выкрали?

– Точно так!

– Ох! Наглые нынче диверсанты пошли, ты посмотри! В наше-то время, Андрей Егорович, такого безобразия не было!

– Да уж!

– И что, и что? Допросили?

– В самой мягкой форме. Со скрытым применением спецаппаратуры. Гнёт своё на голубом глазу! И ведь ни словом не соврал, зараза! Специальную подготовку не скрывал! Математическая подготовка, аналитический склад ума. Находчив. Психологически устойчив.

– О-очень интересно! Эх, мне бы взглянуть на голубчика!

– Представился как Вацлав Бокс... э... Бон-д-с-ки . Предъявил, не краснея, направление на совершенно чужое имя. Поинтересовался, куда мы его служить направим. Дескать, он готов на дальние астероиды.

– Ох, ты ж!

– Так точно!

– Ваши предположения, Сергей Филиппович?

– Версия с диверсией, полагаю, представляется маловероятной. Возможно, конечно, что парня используют вслепую...

– Это, конечно, хорошо, что диверсии не будет, но, знали бы Вы, Сергей Филиппович, какую замечательную информационную компанию на случай диверсии подготовили наши специалисты! Ночь не спали, вкалывали как алиены! Замечательно получилось! Эх, ладно – в следующий раз.

– Тфу, тфу, тфу!

– Личное дело смотрели?

– Так точно. Чистое дело. Но есть пара тёмных моментов.

– Так-так?

– Во-первых, взгляните-ка на его медицинскую карточку. Он вначале под своим настоящим именем завалил медицинскую комиссию на Топураге, а потом уж к нам пробрался по чужому документу...

– Завалил-то, дай угадаю, по линии психиатрии?

– Так точно. Да Вы взгляните, я переслал документ...

– Пути отхода подготовил, значит. Чуть что – он психически больной, и за себя не отвечает...

– При этом этот якобы дебил демонстрирует нам хорошую математическую подготовку.

– Где учился?

– Нигде. Я личное дело Вам переслал.

– Минуту. Вот так так! Да этот ваш 'диверсант'... сирота! Сирота с Ханаямы! Усыновлён сразу после инцидента...

– Вы на личное дело его приёмного отца взгляните, товарищ генерал-майор контрразведки, – предложил начальник разведки четвёртого флота. Через долгих три минуты от генерала донеслось:

– Что за алиенщина!

– Тарабарщина из несуществующих иероглифов, – уточнил разведчик, – такое бывает, когда в несекретном документе попадается отсылка к какому-нибудь секретному делу. Тогда, что бы не секретить целиком весь несекретный документ, секретят отдельное слово или фразу.

– Это называется 'вымарать', – отозвался крайне недовольным тоном генерал. – Я не первый день на службе, господин капитан первого ранга! – впрочем, генерал тут же сменил настроение на деланно добродушное: – Подколол, Андрей Егорович! Подколка засчитана! В этом личном деле кто-то не поленился 'вымарать' каждое слово отдельно. Изменение уровня доступа к документу целиком требует явной модерации, и остаётся в логах. А тут не хотели привлекать внимания к делу. Потому отдельно вымарали каждое слово в личном деле фермера. И проделать такой фокус мог только кто-то из наших.

– Из бывших ваших, полагаю, – уточнил разведчик.

– Похоже на то. Похоже, кто-то перед уходом из конторы подчищал следы. Андрей Егорович, Вы не думали сменить ведомство?

– Благодарю, Сергей Филиппович, мне в разведке хорошо. Тут интереснее.

– Вот что, товарищ начальник разведки четвёртого флота! Доложите-ка мне свои соображения по вот такому вопросу: какова на данный момент наибольшая уязвимость нашего объединённого космического флота человечества вообще?

– Товарищ генерал! Вы в курсе: я считаю опасной уязвимостью современного человеческого общества свободу словоблудия! Любой шизофреник может высказывать любой бред, а толпа, прости Господи, блогеров – радостно раздувают слонов из мух! Наибольшей уязвимостью флота же считаю условия Центаврианского перемирия, и конкретно пакт об условиях создания объединённого космического флота! В частности, космофлот не имеет права вмешиваться в полит... ох, мать моя!

– Так точно! И желаю здравия вашей матушке!

– Предполагаете провокацию, и информационную атаку?

– В открывшихся обстоятельствах это естественное предположение, не находите? Если сепаратисты не могут противостоять нам в бою, для них естественно попытаться сыграть на наших внутренних противоречиях.

– К сожалению, у меня нет никаких предположений о целях противника, товарищ генерал.

– Так точно. Возможно, кто-то затеял большую игру...

– Полагаю, сейчас наш ход?

– Вот только мы понятия не имеем, чего от нас ждёт противник. Как вы тогда сказали, Андрей Егорович? Это должна быть какая-то краткосрочная акция? Значит, попытаемся затянуть время, и спутать противнику карты. Ваша задача: присмотрите пока за этим типчиком. Чего бы от нас не ожидал противник, он вряд ли ждёт, что мы ему подыграем, как считаете?

– Примем 'диверсанта' к себе на службу? Как ни в чём не бывало?

– Ваша задача: присмотреть за этим молодым 'фермером'. А мои люди будут 'копать'.

– Присмотрю, Сергей Филиппович! Может, раз уж он сам на службу просится, отослать его на какой-нибудь далёкий астероид?

– Отставить! Слишком далеко. Кто там за ним присмотрит? Надо держать его не далеко, но и не близко.

– Фрегат?

– Слишком малочисленная команда. Все привыкли всё знать про каждого.

– Тогда броненосец. Оформим практикантом. И я, совершенно случайно, без всякого умысла, опечатаюсь в его фамилии.

– Не корите себя, Андрей Егорович! Фамилия сложная, не мудрено ошибиться. А имя...

– А от имени и отчества оставим только заглавные буквы.

– Годно! Компьютерный поиск не сможет отыскать в списках личного состава Вацлава Бондски. Тогда, до связи, Андрей Егорович!

– Конец связи, товарищ генерал!

...

– Ну что, развлекаетесь? – хмуро спросил довольно улыбающихся офицеров седой капитан первого ранга, когда крышка его ложемента убралась.

– Точно так! – доложил усатый. – Молодой выбирает место службы!

– И что выбрал?

– Так точно, – доложил Вацлав, – наблюдательный пост номер двенадцать-двадцать три!