Текст книги "Космофлот: война и миры (СИ)"

Автор книги: Андрей Чародейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Аритайя: оборвавшаяся песнь

[Система звезды 'Звон-лопнувшей-струны' в созвездии 'Хрустальной чаши']

Отец Аритайи, как капитан их корабля, пел звёздам Песнь тревоги, что бы предупредить всех фиан, где бы они сейчас не были. Он пел, а Аритайя ему подпевала, прижимая к груди чудесную космическую раковину.

А фрегаты хищников уже спешили к ним. Да, план её капитана отчасти уже сработал: привлечь к себе хищников им, безусловно, удалось. Дело осталось за малым: сбежать от них!

– Хищники рядом! – пропела Аритайя, – Хищники открыли огонь!

– Штурман, пилоты! Пры-ыжок! – пропел капитан. Ему пришлось повторить, дополняя свои слова энергичными жестами, прежде чем до пилотов и штурмана дошло: их капитан задумал уйти в прыжок, немедленно, не сворачивая аппаратуру дальней связи, и не прерывая Песнь. И это было верно: хищники уже открыли огонь! Пока что они слишком далеко – с такого расстояния вряд ли попадут, но они быстро приближаются, и лучше убраться отсюда немедленно! Правда, прыгать, не свернув аппаратуру дальней связи – значит потерять её. Но выбора нет.

'Песнь-о-доме' ушёл в прыжок, и на этот раз пилоты постарались затянуть его, продлить, изменить направление, дотянуть до заветной тени за второй планетой. Классически, направление и дальность гиперпрыжка однозначно определяются вектором ускорения и углом деферента, какие имел корабль в начале прыжка. Замерив эти параметры, любой, даже самый тупой хищник может рассчитать, куда корабль прыгнул. И только корабли фиан умеют распускать в гипере плазменные паруса-крылья, благодаря которым могут значительно изменить точку выхода.

Переборки скрипели, местами срываясь на визг, но не подвели. Накопители сдохли, выдав всё до последней капли, реактор работал в опасной зоне перегрузки, но снова выдержал.

Пока хищники погнались за 'Песней-о-доме', остальной флот фиан благополучно ушёл в гипер. Последним прыгнул 'Смелый свистун'. Его облепили перехватчики хищников, но ведь такой корабль, как 'Смелый свистун' сможет стряхнуть их в гипере? Ведь сможет? Аритайя горячо шептала традиционное пожелание удачи.

'Песнь-о-доме' старательно отрабатывал торможение, прячась от хищников в тени второй планеты, перегрузка вдавила экипаж в кресла. Аритайю вновь сжал в тесных объятиях антиперегрузочный костюм, и девушка порадовалась, что ничего не ела. Со всеми этими скачками 'Песнь' исчерпала свои накопители, так что кораблю предстоял вынужденный отдых и перезарядка. А экипажу – тревожное ожидание. Следующий ход будет за хищниками.

– Стар я стал для таких походов! – заявил Ахутехоут, первый офицер наблюдения. – Для меня это уже слишком! Пора в отставку!

– О чём ты, старый друг? – удивился их капитан.

– Я о том, что твоя молодая дочь всякий раз меня опережала! – превозмогая перегрузку, натужно рассмеялся Ахутехоут.

– Что вы! – Аритайя смутилась.

– Нет, не смущайся, – улыбнулся ей первый наблюдатель корабля, и подмигнул: – Ты молодец!

– Почти хорошо, – кивнул отец сдержанно, не глядя на неё. Аритайя поняла, что капитан заметил, как она отвлеклась, и чуть не прозевала погоню.

– Я буду стараться! – горячо пообещала девушка, залившись от стыда краской, и отвернулась, что бы скрыть лицо. Вот теперь капитан тепло усмехнулся. Аритайя почувствовала это и не глядя – не зря же она сенсорик. А отец включил корабельную связь:

– Внимание! Осмотреться в отсеках! Доложите о повреждениях!

– Мы потеряли систему дальней связи, – с досадой крякнув, доложил главный инженер.

– Ну, так у меня для вас принеприятнейшие новости! – раздался по связи грозный голос тётушки Абекойи, – У меня тесто сбежало! – гневно заявила она, и не преминула уточнить трагические детали: – В буквальном! В буквальном смысле сбежало! Разлетелось по всему камбузу! Сперва, значит, они 'чем-нибудь вкусненьким' требуют, понимаешь, 'отметить' им, а потом начинают космическую, понимаешь, акробатику устраивать! Это безобразие, я считаю!

Аритайя, с тревогой задержавшая было дыхание при первых словах, с облегчением расслабилась, капитан рассмеялся, его смех подхватили остальные офицеры на мостике, а корабельная связь донесла дружный хохот из отсеков.

Аритайя ещё подумала мимоходом о том, что фрегаты хищников обычно не способны переносить перехватчики в таких количествах. И, значит, где-то рядом может быть какой-то их крупный корабль. Крейсер или что-то ещё хуже. Подумала, но решила, что капитану эта мысль тоже не могла не прийти, так что Аритайя вполне может положиться на отца.

...

Вацлав: соседи

Планета Топураг, системы Топураг-2

Вацлав проснулся уже через три часа. Подскочил, суетливо собрался, и поехал... нет, вернулся, взял с собой те официальные бумаги с печатями. Подумал. И всё же сунул в карман ещё и ту коробочку красного бархата – с орденами. И поехал.

Дорога приглушённо журчала под шинами, под капотом удовлетворённо ворчал движок, поскрипывала подвеска, и ветер милосердно выдувал мысли из головы Вацлава. Нет, не встречный ветер – кабина старенького типичного фермерского трудяги пикапа была закрыта, а ветер дул из кондиционера. Но какая мыслям-то разница? Знаете, бывает такое состояние, когда мыслить мысли... ну, не то что бы тяжело, но... муторно. Потому что мысли сплошь насыщенны мрачной депрессией, как грозовые тучи влагой, а сердце такими эмоциями уже порядком утомлено. Вот Вацлав и включил кондиционер – если внушать себе, что ветер помогает – он действительно помогает.

Соседская ферма выросла навстречу из зелёного моря как заколдованный замок в сказке. Только она не заколдована, и на замок не похожа. Единственная башня и та – водонапорная. Типичный фермерский дом стандартного проекта, сарай маслянисто поблёскивает свежей краской, во дворе разобранный комбайн.

Вацлав остановился перед распахнутыми воротами (они всегда были распахнуты, и уже успели так в землю врасти, так что теперь их и не запахнуть). Соседи были на открытой веранде – завтракали.

Теодор Мицкович – зеленокожий человек в клетчатой рубашке, обычных джинсах, и в тапочках на босу ногу, с волосатой грудью, брюшком, широкими ладошками, с крупным лицом на лобастой голове с залысиной. Вот, такие же почти лица художники любят изображать на плакатах за колонизацию доступных человечеству планет: 'Они утверждают знамя Человечества!'. Такие же, только без залысин, и без морщин, типичных для лиц, пренебрегавших защитой от ультрафиолета Альфа Топурага, и убеждённых, что косметическая подтяжка и омоложение кожи лица – это нечто сугубо женское.

Хозяйка – Марта Мицкович – женщина не по-фермерски щуплая, подвижная, со строгим лицом, с убранными под косынку волосами, и в таких же джинсах и клетчатой рубашке, что и муж, только вместо тапочек – кроссовки, суетилась, курсируя с посудой с веранды на кухню и обратно. А их дочка Варвара (нет, никаких клетчатых рубашек и джинсов, а лёгкое, легкомысленное даже платьице в горошек, и босиком) – задумчиво жевала пончики, запивая чаем, и смотрела что-то на своём мобильном инфоре, не отрываясь от завтрака. Вацлав шмыгнул носом, и тщательно утёр глаза рукавом, и только потом выпрыгнул из машины на дорогу.

Подошёл к крыльцу, поднялся на веранду, глянул мельком, что за фильм Варька смотрит. Так и есть – очередная землянская мелодрама. Сейчас шёл уже финал:

Влюблённые, наконец, встретились после разлуки (легко можно догадаться – их, должно быть, в самом начале фильма разлучила война: алиены напали, его призвали, она ушла добровольцем). И вот они случайно встретились на разбитой бомбёжкой Лунной базе, среди обломков и разорванных в клочья тел. Радостно обнялись, неумело поцеловались, мило смущаясь. Тут Ставка с Земли сообщает, что планета захвачена безжалостными фианами, и вызывает огонь на себя. Влюблённые волокут болванки к последнему уцелевшему орудию под военный марш:

Артиллеристы, Ставка шлёт приказ!

Артиллеристы, люди верят в нас!

За слёзы наших матерей!

За гибель наших сыновей!

За нашу Родину!

Огонь! Огонь!

Земля – такая красивая и кишащая алиенами – в перекрестии прицела. Последняя уцелевшая установка инженерного артиллерийского дивизиона дальнего огневого подавления 'Гнев Преисподней' открывает огонь, и влюблённые целуются на фоне горящей планеты.

Типичная землянская мелодрама, да – сплошные штампы, и бабские сопли.

– А, наш Вацлав! Как раз к завтраку, Вацлав! Подходи, присажи..., – начал было господин Мицкович бодрым голосом, с добродушной улыбкой, но, разглядев лицо Вацлава, запнулся, и тревожно спросил: – Что случилось?

– Доигрался, поди! – сердито выкрикнула из кухни хозяйка, и грозно поинтересовалась: – Это чего ты там вчера бабахал, Вацлав?

– Доброго вам дня, – вежливо поздоровался Вацлав с соседями, и раскрыл было рот, что бы объяснить им всё, но слова ринулись сразу всем скопом, устроили в глотке давку, и выговорить Вацлав ничего не сумел. Только сглотнул судорожно и так, молча, протянул извещение.

Теодор осторожно взял протянутую Вацлавым бумагу. Из дома появилась Марта. На ходу вытирая тряпкой руки, она заглянула в бумагу через мужнино плечо, и переменилась в лице: из строгого оно стало растерянным. Теодор, читая, хмурился. Нахмурилась и Варька, отложила недоеденный пончик, метнула на Вацлова вопросительный взгляд из-под русой чёлки, и требовательно дёрнула головой: – 'что там у тебя?'.

– Как же это так? – растерянно протянул Теодор Мицкович, хлопая выгоревшими ресницами.

– Ты садись, – засуетилась вокруг Вацлава хозяйка, – Ну-ка, вот, присядь. Поешь? Ты когда ел?

– Не помню, – сознался Вацлав, неотрывно глядя на злосчастную бумагу, но под напором Марты Мицкович за стол всё же сел.

– Марта! – потребовал хозяин, и жена поняла его с полуслова: быстро принесла из кухни бутылку и рюмки.

– Ты, давай, того, – приговаривал Теодор, наливая Вацлаву, – тебе сейчас надо стресс снять.

– Да что случилось-то?! – возмутилась Варвара. Вацлав только тяжело вздохнул.

Сняли стресс. Закусили.

– Ой, как же ж это, а? – всхлипывала-вздыхала Марта.

– Что-то я не пойму, – буркнул Теодор, нахмурился, и налил по второй.

– Это, наверное, какая-то ошибка, – потерянно вымолвил Вацлав.

– Тут же ничего не написано! – проворчал Теодор. – Что значит 'погиб'? Как? Где? Когда?

– Кто погиб? – обмерла Варвара.

– Сказали, где-то на 'Кирибее-три', – потерянно сообщил Вацлав. – Но что отцу делать в той Кирибее? Тут какая-то ошибка.

– А где эта Кирибея? – спросила Марта, глядя на мужа.

– Не знаю, – буркнул ей Теодор, и спросил у Вацлава: – У вас там, что, родственники? В Киребее?

– На Кирибее-три нет обитаемых планет, – сообщил парнишка, – в сети пишут, там только пограничный форпост, и всё.

– Так это в космосе, что ли?! Может, и правда, ошибка? – Марта растерянно переглянулась с мужем.

– Щас, – пообещал тот, и залпом опрокинул в себя вторую рюмку. Крякнул, вытер губы рукавом, и в самом деле выдал здравую идею: – Так надо в полицию позвонить, и выяснить!

Варвара сорвалась с места, и ветром унеслась в дом. Почти тут же выскочила обратно, но уже с отцовым инфором в руках. Отец взял у неё инфор, взглянул, и его зрачки полыхнули красным светом – лазерный проектор рисовал дополненную реальность через хрусталик на сетчатку глаза. Теодор повращал глазами, помахал в воздухе рукой, и наконец вывел изображение на стену.

– Полиция планеты на связи, – объявила строгая женщина в форме полицейского офицера.

– Мы хотим знать, что случилось с Роджером Бондски, – сообщил ей Теодор. – Нам доставили уведомление о смерти Роджера! Мы хотим знать, что с ним случилось.

– А Вы ему кто?

– Близкие, – буркнул Теодор.

– Я его сын, – сообщил Вацлав.

– Минуту. Странно, но у нас информация отсутствует, – офицер полиции выглядела растерянной. – Попробуйте обратиться в полицейское управлении сектора, – и отключилась.

– Да чтоб Вас! – рыкнул Теодор, и набрал другой номер. Пока устанавливалась межзвёздная связь, Теодор налил ещё по рюмке, кивнув Вацлаву: – Держись, сынок!

– Ты его сейчас вусмерть алкоголем накачаешь! – возмутилась Варвара.

– Он мужик! – возразил ей отец, и спросил у Вацлава: – Мужик?

Вацлав пил алкоголь первый раз в жизни, так что понятия не имел, чего ожидать. После первой он ничего не почувствовал, зато после второй ощутил заметное облегчение, так что сейчас был согласен добавить. Паренёк молча взял предложенную рюмку, и выпил залпом. На этот раз парнишку передёрнуло, и Теодор поспешил предложить Вацлаву закуску.

Тем временем по инфору им ответила женщина-полицейская из далекой столицы сектора. Пока Теодор описал ей вкратце ситуацию, Вацлав почувствовал, что растекшееся внутри его тепло третьей рюмки начинает медленно успокаивающе покачивать мир вокруг него. Ноги и руки стали мягкими и усталыми, щеки заалели. В общем-то Вацлаву было плевать на эти симптомы, главное, что стягивавшая грудь стальным обручем холодная тьма внутри него отступила. А вместо отступившей от сердца тяжести пришла решимость действовать.

...

Капитан Редхат

Планета EYO («yet other Earth»), она же «Йо», административный центр сектора

Здание полицейского управления – строгих классических очертаний солидное строение из секлостали, с тяжеловесными намёками на древний стиль 'нео-тех', возвышалось над весёленьким зелёным сквером. В наушниках звучал 'Остров Мёртвых' Рахманинова. Низкие струнные, арфы, литавры перекатывали тяжёлые волны в мерном и необычном пятидольном ритме, добавляя зданию монументальности, многозначительной мрачности истинной цитадели правосудия.

Обезболивающие и антистрессовые начали отпускать: сквозь тупую вату безразличия уже прорывались отчаяние и боль. И винить некого, кроме себя. Бездарно! Непрофессионально!

Небольшой мелодический отрывок у виолончелей повторяется вновь и вновь, переходит к альтам, а затем скрипкам, передавая бесконечное движение волн. Кажется, будто лодка Харона везет в царство мертвых погибшие души: слышатся всплески под веслами, время от времени прорезаются горестные возгласы, всплывают отдельные интонации сурового средневекового напева 'Dies irae' – 'День гнева'. Капитан Редхат поморщилась, споткнувшись на пороге полицейского управления, и вошла, придерживая здоровой правой рукой упакованную в лоток левую. Бронированные створки без заминки отворились, и с привычным лязгом сошлись за спиной.

Стены коридора управления украшали сводки, ориентировки, 'Разыскиваются: капитан Сергей Волков и его банда пиратов', и всего три плаката: седая женщина с мудрыми печальными глазами: 'Родина мать зовёт!'; стройные силуэты алиенов: 'Готовься: враг на пороге!'; молодой космодесантник хмурит брови на измазанном копотью лице – без шлема, доспех побит – смотрит задумчиво на зажатую в кулаке гранату: 'Быть или не быть?'. Судя по отсутствию чеки на гранате, вопрос уже риторический.

– Капитан Редхат, – голос киберсекретаря, спокойный и выверено-приятный окликнул её по громкой связи в коридоре уже около оперативного зала её отделения, – зайдите к шефу полиции.

Редхат с чувством помянула алиенов, но послушно развернулась по команде 'кругом' и двинулась по длинному коридору назад к лестнице. Затем по широким ступеням – уже заметно потёртый подошвами форменных ботинок искусственный мрамор – на этаж вверх, и к кабинету шефа. По пути она успела в красках представить, что бы сама на месте шефа сделала бы с собой. Получалось мрачно, круто, и печально.

Контрастный узор красным на чёрном – ковровая дорожка в приёмной шефа, а у неё перед глазами – раскалённые до красна пузыри горящей обшивки на фоне чёрной бездны космоса. И отголоски криков в ушах. Редхат покачнулась, побледнела, но устояла. Киберсекретарь высветил мельком иконки 'сочувствую' и 'бодрись!', и зажёг приглашающую зелёную стрелку. Редхат выключила музыку, стянула наушники, сунула их в задний карман форменных брюк, и вошла в кабинет шефа. Шеф выглядел усталым. Он сидел за столом, прямой, как на строевом смотре, аккуратно сложив ладони на столешнице, и сурово смотрел куда-то сквозь стол, вниз.

– Капитан Редхат! – шеф даже не поднял глаза на вошедшую и вытянувшуюся перед ним девушку-офицера. – Каковы, по-вашему, функции космического отделения гражданской полиции? – голос ровный, холодный, ничем на чувства и настроения шефа не намекающий. Редхад почувствовала некоторую дурноту, и рефлекторно сглотнула.

– Наблюдение, сбор информации, сопровождение, по необходимости – досмотр гражданских космических судов на орбите.

– Оперативная работа по задержанию и аресту судов, подозреваемых в пиратстве или контрабанде? – всё так же сухо спросил шеф.

– Осуществляется силами объединённого военно-космического флота человечества, – отчеканила капитан Редхат, и посмела добавить: – Кроме случаев, имеющих политическую окраску. Космофлот человечества не имеет права вмешиваться в политику.

В наступившей тишине было отчётливо слышно, как шеф заскрежетал зубами. Но сдержался. Когда он заговорил, его голос опять был сух и беспристрастен:

– Совершенно верно, капитан! – и совершенно без связи с таким странным вступлением: – Секретарь! Статус капитана Редхат!

– Капитан Редхат в настоящее время находится в отпуске на излечении и восстановлении после ранений в инциденте у 'Кирибеи-три', – услужливо сообщил кибер-секретарь.

– Вот так! – удовлетворённо подытожил шеф, и, оставив официальный сухой тон, хмуро рыкнул: – И не сметь делать две вещи! Не сметь винить себя! Не сметь впредь лезть, куда не посылали! – наконец-то, эмоции шефа вырвались наружу.

Капитан Редхат замерла по стойке 'смирно', забыв о необходимости дышать. Она сама на месте шефа расстреляла бы себя на месте. Без суда и без зазрений совести. А шеф лишь указал ей... на то, на что всегда указывал. И запретил винить себя. Проклятая бездна алиенов!

– Не слышу! – потребовал шеф полиции, по-прежнему не глядя на девушку.

– Есть, сэр! – хрипло гаркнула Редхат.

– Что есть? – прорычал шеф.

– Сэр, есть впредь... – воздух в лёгких внезапно кончился.

Не дождавшись продолжения, шеф полиции – седой полковник с волевым лицом отца-командира тяжело вздохнул, тяжело поднялся, вышел из-за своего стола – то же тяжело, и тяжелым же шагом подошёл к ней. Теперь он смотрел прямо ей в глаза, и капитану Редхат захотелось не рождаться на свет. Её предупреждали о неуместности проявляемого ею рвения, и опасности проявляемого ею же пренебрежения к инструкциям. Она лишь упрямо стискивала зубы, и шла вперёд, напролом. Принципиально и бескомпромиссно. Не ведая ни страха, ни сомнений. Повинуясь единственно лишь горящей в душе давней боли. И вот теперь в её снах навеки красный на чёрном. И крики смертельно испуганных детей.

– Те подонки, – слова давались шефу полиции тяжело, каждое из них он уверенно и твёрдо вбивал, словно сваи в грунт, – Продали детей. На опыты. Алиенам. Не смей! Винить! Себя! Я клянусь: мы найдём тварей! Лично! Зубами..., – полковник дрогнул, замолчал, отошёл в сторону и отвернулся к окну:

– Лечись! Всё, свободна! – бросил глухо.

Из кабинета шефа Редхат вышла разбитой, раздавленной, и совершенно не способной к тому, зачем она пришла в управление. Наверное, ей и правда, нужно улететь в одно из этих принадлежащих полиции заведений для реабилитации. Как их там? Санаторий, точно. Глотать успокоительное, и дремать на пляже в шезлонге в тенёчке под мерный шум волн. Или наслаждаться высокогорным воздухом и величественным пейзажем. И что бы никаких красно-чёрных узоров!

Редхат всё же зашла в оперативный зал, добралась до своего стола. Включила терминал, бездумно полистала дела, глянула переписку. Передать дела? Без неё возьмут, что надо, те, кому положено. Отчёты написаны, показания приложены. Пошло оно всё!

– Ой, Вика! – ойкнула знакомая сержант связи, пробегавшая мимо. – Дело по 'Кирибее-три' твоё?

– А что там? – капитан живо сделала стойку, как служебная собака на знакомый свисток, забыв, что только что решила же послать все дела к алиенам, и отправиться в предписанный докторами и начальством санаторий.

– Да там родственники погибшего запрашивают справку. У них все официальные документа на руках, но они не верят, просят перепроверить, уточнить, и сообщить подробности.

– Кто такие? Откуда?

– Фермеры с Топурага, висят на связи, канал восемьдесят шесть на удержании, ждут, – сообщила сержант и замерла в ожидании решения капитана. Редхат нахмурилась. Интуиция капитана полиции вопила, что тут что-то не так, но никаких оснований для подобных воплей интуиции Редхат найти не смогла. Надо разобраться.

– Я займусь, – кивнула капитан, и сержант убежала куда-то по своим делам, а Редхат подключила свой терминал к восемьдесят шестому каналу связи. С полминуты экран ещё держал заставку – задержка межзвёздной связи. Наконец, где-то синхронизовалось всё, чему положено, и с экрана капитану кивнул зелёный мужчина. То есть зелёным была только его кожа, просто здесь капитан Редхат к такому не привыкла. Эти колонии фронтира – ну, вы понимаете.

– Капитан Редхат, – представилась она, – я виду сейчас дело по 'Кирибее-три'.

Через полминуты задержки мужчина заговорил:

– Капитан, приветствуем Вас. Мы тут получили извещение о смерти гражданина Роджера Бондски, моего друга и соседа, фермера, и доброго моего друга, – мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке, мялся, и терялся, изображение покачивалось, а фермер продолжал: – Это как-то невероятно, знаете ли. Мы требуем. Просим. То есть. Где тело, в конце-то концов? Что вообще случилось? Почему нам не говорят?

– Боннки, – проговорила капитан Редхат, перебирая в уме всех пострадавших в инциденте. Алиен побери! Кто этот Бомки?! А почему этот странный фермер говорит о себе во множественном лице? Тут вдруг на экране появился ещё один персонаж – молодой паренёк с непослушной соломенного цвета шевелюрой. Тоже зеленокожий. Это у них там не болезнь такая, случаем?

– Да! Это мой отец! – заявил паренёк, и тут же твёрдо потребовал: – Будьте любезны, проверьте, пожалуйста, у себя ещё раз! И сообщите, наконец, что там случилось, и где мой отец! Тут военные наверняка напутали!

Изображение дёрнулось и на секунду сделалось чёрно-белым – помехи где-то на линии. Но в эту секунду Редхат вдруг осознала, что паренёк этот ей знаком. Бездна проклятий! Тогда его кожа не была зелёной, сам он был на двенадцать лет младше, и... она может ошибиться! Надо поднять архивы и проверить. Но архивы засекречены военными, алиены их пожри! А Редхат нынче официально отстранена от всех дел, поскольку находится на излечении!

Стоп. Соберись, капитан! Этот погибший – он точно не из её команды. Из подоспевших на выручку военных никто не погиб. Ранены – да, но не погиб же никто! Значит... этот фермер... с ТОГО корабля!

– Простите, откуда, говорите, Вам пришло извещение о смерти? – как смогла спокойно спросила она.

– Тут космофлотские прилетали на шаттле, – взволнованно сообщил паренёк-фермер, – привезли мне извещение о смерти отца! Это же ошибка! Вы можете проверить? Бондски! Бэ-О-Эн-Дэ-Эс-Кей-И! Пожалуйста!

– Уже проверяю, – сообщила Редхат, набивая в другом окне поисковый запрос. – Мы обязательно разберёмся! Я лично прилечу к Вам. Прошу Вас, никуда не исчезайте, и дождитесь меня.

Окно поисковой системы полицейского управления выдало отчёт. 'Роджер Бондски' действительно есть в списке 'тех'. Алиенски странно, что уведомление родным доставили космофлотские. Да ещё и на шаттле привезли, а не почтой прислали. В этой истории вопиющим образом не сходится ничего! К алиенам лечение! К алиенам отдых в санатории, алиен его побери! Она немедленно вылетает!

– Что там? Ну же, что? – взволнованно спрашивал молодой фермер из далёкой звёздной системы у алиенов на куличках, но со знакомыми голубыми глазами.

– Подтверждаю, гражданин Роджер Бондски погиб в инциденте на 'Кирибее-три', – сообщила капитан. Разговор записывался, и она не имела никакого права соврать или утаить информацию. К тому же, космофлотские уже доставили документы.

– Пожалуйста, не покидайте планету, и не уезжайте из дома надолго, – ещё раз настойчиво попросила-потребовала капитан Редхат. – Я незамедлительно вылетаю к Вам! Лично! Это очень важно! Дождитесь и встретьтесь со мной!

– Ага, да, хорошо, спасибо, капитан, – сникшим и потерянным голосом пробормотал явно подавленный подтверждением смерти отца паренёк, изображение его в последний раз качнулось, и фермер разорвал связь.

– Проклятье! – не сдержавшись, рявкнула Редхат. До неё дошло: оба фермера были пьяны, вот почему они покачивались в кадре, и вот откуда этот странный говор! Это не помехи на линии связи. Да у них просто язык заплетался! Эти безутешные простодушные фермеры напились! И что-то подсказывало капитану полиции: фермеры, вероятно, только начали напиваться! Дошёл ли до них смысл просьбы, оставаться на месте и дождаться капитана полиции? На грех, этот их Топураг находится алиенски далеко от центра сектора! На сердце капитана было очень тревожно. Очень. К сожалению, эта топтаная алиенами интуиция ещё ни разу не подводила капитана в плохих предчувствиях. В хороших – сколько угодно. В плохих – ни разу! Нет во Вселенной справедливости! К алиенам!

Капитан Редхат быстренько оформила запрос в архивы по гражданину Роджеру Бондски, проживавшему на Топураге. Ответ пришёл неожиданный: личное дело отсутствует, изъято. Что значит 'изъято'? Такое что, бывает?

Подумав, капитан заполнила ещё один запрос – на этот раз в архивы Космофлота, и в архивы Комиссариата Обороны. Ответ пришёл ошеломляюще быстро: в доступе категорически отказано. Категорически.

Пожалуй, капитану полиции Редхат следовало бы на этом закончить. Следовало бы забыть о странном фермере с трудно выговариваемой фамилией. Если бы не парнишка со знакомыми голубыми глазами. Она обязана лично убедиться!

...

#