Текст книги "Космофлот: война и миры (СИ)"

Автор книги: Андрей Чародейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

– Вон в ту сторону, – указал Аренк рукой направление, чуть левее чёрного пика держи-ик! – когда мир рванул на встречу, выяснилось, что насчёт 'обвыкся' он таки поспешил. – А как быстро твоя машина летает? – поинтересовался осторожно у хозяйки небес.

– Дважды быстрее звука, – откликнулась Аритайя.

– Ага, – откликнулся он, как мог спокойнее. Придётся взять волю в кулаки! Он сын вождя, как-никак! Он промеж старейшей и вождём уживается – уж к полётам в небесах как-нибудь приноровится!

...

Ширики-Шижи: последний Завет предков

[Раксла-Кслаим, Серая Тундра, пещеры Завета]

Ширики-Шижи, конечно же, уступил старейшинам. Но это временно. С одной стороны – как не уступить? Старейшины излучали дружное осуждение его поведения, и это навязчивое чувство осуждения самого себя мешало упрямиться, заставляло усомниться и пересмотреть свои аргументы. А с другой стороны – выказывая своё неодобрение, он не ради старейшин старался, но ради всех остальных!

Вот, выделил он фиан для надзора за небом – по настоянию старейшин. Глаз требовалось много: у каждого наблюдателя был свой сектор неба, и сменяться они должны были часто. Плюс, в горах на водохранилище, на древнем шлюзе нужно было держать как минимум двоих взрослых мужчин. И тоже регулярно менять дежурных. А им приходилось карабкаться по узкой тайной тропе в ночной темноте под недобрыми взглядами космических звёзд. А утром фианам работать – скоро смена сезона, дел много и все важные. Долго ли племя сможет такое терпеть?

Вытерпели две ночи. Почти три. В третью ночь уже вовсю роптали. А с утра фиане вывалили недовольство на старейшин! А ведь он – вождь Ширики-Шижи – предупреждал! Ладно, одного звездочёта терпеть, но всем племенем на звёзды пялиться, презрев дурную примету – это никуда не годится! Под ропот толпы старейшины заявили, что отправляются в пещеры Завета, искать другое решение проблемы. Ширики-Шижи, как вождь, отправился вместе с ними. А то, как бы старики не удумали какого непотребства.

И вот они в зале Завета. Просторная пещера неестественной идеальной куполообразной формы, с мощными каменными рёбрами по окружности. Веками вулкан Охтырдыж и долина гейзеров трясут землю, но в пещерах Завета Предков даже пыль с потолка стряхнуть не могут! Дух перехватывает при мысли о том, что могли строить фиане, умеющие делать такие пещеры! Впрочем, они-то как раз и доигрались!

Первый старейшина часто моргал, тяжело дыша, повиснув всем телом на своём костыле. Второй старейшина ворчал сердито в том духе, что не те его годы, дескать, что бы прыгать по каменюкам аки молодая козочка. И посверкивал глазом на старейшую. Уна, отмахиваясь время от времени от лезущей в глаза седой пряди, что выбилась из причёски, расхаживала вдоль Стены Памяти, внимательно вглядываясь в древние письмена.

Древнее панно было выполнено из глины, толстым слоем налепленной на стены пещеры, раскрашено, украшено затейливой резьбой по краям, и несло священные письмена – оригинальный и полный текст Заветов, оставленных предками.

Уна уже убедилась, что оригинальный текст Завета заканчивается словами: 'А в час, когда последняя бегущая звезда погаснет – конец времени'. И всё – никаких рекомендаций. Но Уна упорно продолжала искать какую-то зацепку.

– Ну, что ты надеешься тут отыскать, бабушка? – Шижи устал, ему надоело всё: и упрямство стариков, и их дурацкая затея с организацией регулярного надзора за небом, и этот поход. Зря он потащился с этими упрямцами. Полёживал бы сейчас у себя в схроне, изредка покрикивая на расшалившихся детей. А когда бы старики вернулись из пещер, он бы со вздохом сочувствия объявил бы им: – 'Я же говорил!'

Шижи сокрушённо вздохнул, и продолжил начатую мысль: – Ты же видишь, бабушка, тут ясно сказано, что с исчезновением бегущих звёзд наступает окончательный конец времени этого Завета.

– 'Забывший Завет, усомнившийся в словах Завета – погибнет сам и погубит всех!' – в ответ Уна процитировала первый из Заветов.

– Да открой же глаза! – Шижи не стерпел, и вспылил: – Эти Заветы безнадёжно устарели и утратили всякий смысл! 'Любые работы наэлектро установках выполняйте только при отсутствии питания!' У нас в Тундрах не водятся ни 'наэлектро', ни 'установки' не водятся! Может это где-то на юге они водились, да и то во времена, когда жила легендарная Тайга! Когда там 'сосны' колосились! Почему же мы до сих пор должны ограничивать себя в еде перед работой?! #

– А это?! – вождь возмущённо ткнул пальцем в древние строки. – 'В шлюз проходите до конца, не задерживаясь в середине, дабы не замедлять погрузку' – в чём здесь смысл? Зачем бы тащиться большой толпой на водохранилище, и куда там дальше проходить-то, на шлюзах?!

Разгорячившись, Шижи стал возмущённо махать руками, подскочил к Стене Памяти, и ткнул в самый возмутительный кусок Завета:

– 'План Эва Куя Ции'! Нет, вы только посмотрите, посмотрите! Что это? Абстракция? Моя малолетняя дочка лучше рисует, чем эта ваша Эва, дочь Куа, из рода Ции! И ведь никто из старейшин не знает, чего ради, для какой цели эта Эва из Ции составила свой план! Что это за лишённый смысла набор стрелочек? И зачем, Предков ради, зачем мы заставляем детей перерисовывать и запоминать это?!

– Или вот, вот ещё! – Шижи чувствовал неуверенность старейшин, и испытывал по этому поводу прилив вдохновения. – 'Правила поведения при Эва Куа Ции'! Что это? Не понимаете? Я вам скажу! Любой вам скажет! Эта дурная баба, Эва, дочь Куа из рода Ции, была психически больной! В её присутствии фиане должны были избегать паники. Паники! Подумайте только! Дурная баба выглядела, должно быть, не важно, и вела себя вызывающе, так, что тогдашние старейшины ввели специальные правила: – 'Избегайте паники! Не толкайтесь!'. Жалко, конечно, эту Эву, но она давным-давно почила с миром! Зачем, чего ради мы-то должны заучивать эти правила?! Зачем мы издеваемся над своими детьми, заставляя их перерисовывать каляки-маляки давно умершей душевно больной Эвы, из рода Ции?

Старейшины хранили хмурое молчание. Ещё бы! Что они могли возразить?

– Единственная часть Завета, которая хотя бы как-то похожа на нечто осмысленное, велит нам прятаться от звёзд! – с горечью в голосе, с болью в сердце и за своих фиан, и за давно ушедших предков, Шижи продолжал взывать к разуму старейшин. Их тоже было жалко: старейшинам Завет прямо приказывал хранить все эти глупые правила, и втемяшивать их детям. – А вы что творите? Вы заставляете нас всех – всё племя! – пялиться на небо, дразня предвечный мрак! Беду накликаете! Нет больше бегущих звёзд, поймите уже! Нет больше смысла в древнем Завете! – и с этими словами воодушевлённый Шижи пнул Стену Памяти.

По стене пробежала трещина. Шижи это не отрезвило, а только раззадорило. Сломать Стену! Долой замшелые Заветы! Он, Шижи, даст фианам свободу! Вождь ещё раз пнул Стену, специально целясь в трещину.

– Что ты творишь! Святотатец! – воскликнул второй старейшина, и бросился к разошедшемуся вождю.

– Остановись! Безумец! – прикрикнула на внука Уна.

Первый старейшина схватился за сердце, и страдальчески скривился. Стена Памяти трещала, трещина разбегались и ветвились.

– Чуть потерпите, старейшины! – уговаривал Шижи, – Сейчас! Ещё чуть-чуть, и сразу станет легче! Вот увидите! Нам следует жить своим опытом, знанием нашего мира, а не утратившим всякий смысл знанием о мире, давно исчезнувшем!

Вдруг второй старейшина, подскочивший к бушующему вождю, замер недвижимо на несколько долгих секунд. А потом подхватил отвалившийся от священной Стены острый кусок древней глины, и с размаху стал бить им по Стене! Первый старейшина, увидев это, так и сполз по стеночке на пол. Уна же стояла рядом со святотатцами, и внимательно вглядывалась в трещины.

Наконец, несколько крупных кусков с древними священными письменами отвалились разом, открывая скрытую под панно гладкую стену пещеры. И та стена была исписана письменами! И письмена те светились в полумраке пещеры!

– Что ж, – с чувством облегчения и удовлетворения, проговорила Уна, уперев руки в бока, – мы всё таки нашли, что искали! Нашли ответы!

– Да. Сдаётся мне, ты, Шижи, не первый, кто возмутился непонятному в Завете предков! – объявил второй старейшина.

– Что это? – недоумевая, спросил их первый старейшина, поднявшись на ноги, и доковыляв к остальным.

– Завет наших предков! – ответила Уна так невозмутимо, будто всегда знала. – Кто-то задолго до нашего Шижи решил скрыть исходный, истинный Завет, заменив его упрощённым вариантом!

– Но тут записано всё тоже самое! – возмутился Шижи.

– Только буквы мельче, – заметила ему Уна. – Значит, в исходном тексте Завета текста больше! – и принялась отдирать, отламывать куски древнего панно в правой части – там, где текст Заветов заканчивался.

Все поспешили ей помочь. И когда последний кусок ложной Стены Памяти пал, открывая истинный текст Заветов предков, Шижи не смог сдержать отчаянного крика:

– Нет! Только не это!

– 'А в час, когда последняя бегущая звезда погаснет – конец времени страха и ожиданий! Соберите всех, кто выжил, и ступайте в последний тайный зал этих пещер. Песнь Завета откроет проход. Покиньте, наконец, эту несчастную планету! Летите к дальним звёздам!' – зачитала Уна последний, скрытый глиняным панно стих Завета.

– Вы же видели, что за злые вещи хранятся в Тайной пещере! – воскликнул возмущённый вождь. – Плита, которую должна открывать Песнь Завета давно перекосилась, и там есть узкий, но вполне проходимый лаз. Я был в Тайной пещере подростком! Именно тогда я понял, что Завет меня обманывает!

Старейшины молчали.

– Вы же не станете это делать?! – продолжал возмущаться вождь. – Одумайтесь! Вспомните, с чего началась Катастрофа! Вспомните, что об этом рассказывает ваш любимый Завет! Фиане достигли звёзд, и разозлили жестоких кохи! Кохи – порождения предвечной тьмы и зла, спустились из космоса, и разрушили древнюю цивилизацию наших предков! Так кто же виноват в Катастрофе, я вас спрашиваю? Демоны кохи? Такова их демоническая природа – неуёмная жажда разрушения и убийств! Нет, кохи не виноваты! Виноваты те фиане, что, движимые глупыми фантазиями и непомерным тщеславием и гордыней своей, сунулись туда, куда их никто не звал! Полетели к звёздам!

– Решать не тебе, вождь племени 'Последних'! – сердито и торжественно объявила старейшая Уна. – Пришло время отворить древний шлюз, и пустить воды водохранилища в жерло вулкана Охтырдыж! Пусть белый пар подымается к небесам! Его будет видно всем фиана! Во всех Великих Тундрах: и в Белой Тундре, и в Малой, и в Нижней, вплодь до скал Лисьего Когтя! Пусть собираются все фиане со всех Великих Тундр! И пусть вместе решат!

– Ага, как же! – возмутился Шижи, – Соберутся старейшины племён! А это не 'все фиане'! Это 'все старейшины'! Все те, кто всю свою жизнь заставлял детей зубрить наизусть тексты Заветов! Хочешь сказать, эти старики способны мыслить здраво? В таком вот вопросе? Надо уничтожить ошибки, что собрали в Тайной пещере те наши предки, что разбудили космических демонов! Те, кто привёл ужасных кохи! Вы, старейшины, предлагаете нам повторить ошибку предков?! Тогда вы просто выжили из ума! Надо уничтожить злые вещи в Тайной пещере! Завалить эти Пещеры Завета! Отворить шлюз на водохранилище на всю, что бы вся вода рухнула в жерло вулкана разом! Тогда вулкан точно взорвётся! И злые вещи в Тайной пещере зальёт магмой!

– Остановись, святотатец! – воскликнул первый старейшина, снова хватаясь за сердце.

– Не горячись так, внук, – попыталась воззвать к Шижи бабушка Уна.

Но вождь Ширики-Шижи уже не слушал стариков. Он сделает это сам! Он спасёт всех фиан! Шижи кинулся бежать к выходу из пещер. На внезапно замер, как вкопанный: у входа в зал Завета стаяла незнакомая девушка фианка в странных одеждах, и буквально излучала уверенность в том, что у неё есть единственный верный ответ на все их тревоги. Именно это чувство она влила в слова:

– Кажется, я успела очень вовремя! Здравствуйте! Я – Аритайя из клана 'Идущих-в-опавшей-листве', второй офицер наблюдения космического корабля 'Песнь о доме'.

...

#

[два часа спустя]

– Капитан Неднишнош! Второй офицер наблюдения, Аритайя, вызываю капитана!

– Слышу тебя! Аритайя, дочь, что случилось? Почему такой официальный тон?

– Капитан! У меня потрясающие новости!

– Как?! И у тебя тоже?! Не пугай меня так! Твои кузены уже потрясли нас всех сегодня! В буквальном, так сказать, геофизическом смысле!

– Отец! Что с мальчишками? Что случилось?

– Да что с ними станется? Отрабатывают наказание у тётушки Абекойи, моют и чистят. Обвалилась древняя шахта, бывшая спуском в старые катакомбы. Вообще-то, туда бы ей и дорога! Мы лучше свой спуск сделаем – так оно надёжнее будет. Так что у тебя там?

– Я нашла выживших фиан!

– Прости, помехи на линии связи! Представляешь, мне послышалось, будто ты нашла живых фиан!

– Да! Потомки тех фиан, что пережили здесь Нашествие! Ведут примитивный образ жизни в тундре, пасут муроков. Они хорошие!

– Так. Дочка, а скинь-ка мне логи твоего медицинского браслета, пожалуйста!

– Капитан, я в полном порядке!

– Тогда оставайся на месте, и жди.

– Капитан! Я тут обнаружила крупный производственный центр полного цикла!

– Прости, что? Где?

– Внутри вулкана! Тут несколько звездолётов разных типов на стапелях! В состоянии консервации!

– Так! Слушай меня, Аритайя! Оставайся на месте. Ничего не предпринимай. Я сейчас же соберу бригаду специалистов, и мы вылетим к тебе на грузовом шаттле. Жди!

– Ясно, капитан!

– Конец связи!

Аритайя отключила рацию, поднялась из лётного ложемента, и спустилась по трапу. Вокруг стояли фиане племени 'Последних'. Стояли так тихо, словно даже боялись дышать, что бы не упустить её слова. Аритайя вздохнула, собралась, и объявила:

– Теперь всё будет хорошо! Сюда летит наш капитан и специалисты. Всё будет хорошо!

– Аритайя! – позвал её Аренк робко, – А когда начнётся обучение пилотированию?

– Вот, капитан прилетит – он и решит! – нашлась Ааритайя. – Как капитан скажет, так и будет.

– Вот, это правильно, – тихо проговорил Шижи, но в этой тишине его прекрасно было слышно всем, – Как капитан скажет, так и быть должно!

– Шижи! – шикнула на него старейшая Уна.

– Чего? А старейшины имеют право подсказывать, конечно! Но как капитан скажет – так и будет! Вот, правильно всё, – закончил свою мысль вождь.

...

Вацлав: когда старые друзья в сборе

[планета YOE, сталица восточного звёздного сектора]

'Yet Other Earth' – на текущий момент самый успешный проект по терраформированию. Нынешнее поколение жителей планеты и не помнит уже времён, когда для прогулки по её поверхности нужно было надевать кислородную маску и тёплый комбинезон. Давно уже можно не опасаться космической радиации, и не считать число часов, проведённых снаружи. Даже растительность здесь теперь жизнерадостного зелёного цвета с изумрудным отливом. А листва красных оттенков теперь осталась в ботанических садах, в тени зелёных видов. Правда, небу до благородной голубизны неба Земли пока ещё далеко.

Значительную часть работ по терраформированию планеты выполнили наномашины. Естественно, что исследовательский институт наномашинерии появился на YOE раньше прочих организаций. Стоит ли упоминать, что образовавшаяся на базе того института из его сотрудников и разработанных ими технологий компания 'Nan-tech-lab' выросла в транспланетарный флагман всей отрасли? И что, едва став индустриальным гигантом, компания обнаружила себя 'по уши' в долгах перед Метрополией? Надо ли намекать, что кредиторы из Метрополии получили за свои инвестиции вместо сверхприбылей войну колоний за независимость, и вооружённых новейшими нанотехнологиями повстанцев?

По окончанию войны 'Nan-tech-lab' разорилась, разумеется. Исчезла, аки утренний туман. И не надо строить догадки о причинах невероятного успеха образованной сразу после перемирия простыми колонистами компании 'Наноит'. Эту 'воистину народную' компанию возглавляют – вот удивительно! – бывшие менеджеры 'Nan-tech-lab'. Правда, не все. Часть из них теперь сидят в правительстве планеты YOE.

Всё это Вацлав узнал, пока летел на YOE. Он прибыл в столицу восточного звёздного сектора в отпуск по семейным обстоятельствам, в целях разъяснения юридических аспектов наследования имущества и земли своего опекуна и приёмного отца в высших инстанциях. Всё прозрачно, понятно, законно. Ведь Топураг является колонией YOE.

Вполне закономерно YOE доросла до того, что обзавелась уже собственными колониями. Разумеется, планета, чей народ воевал за независимость колоний, не может уподобиться Метрополии! Политика, которую YOE проводит в отношении своих собственных колоний, радикально отличается! Её называют 'нано-колониализм'. Неофициально, разумеется.

На второй день по прибытию, что бы отдохнуть от суеты и общения с нотариусами и адвокатами, молодой лейтенант отправился посмотреть местные достопримечательности.

Вот, например, знаменитый 'Монумент Древнейших Рас' – булыжник, найденный на планете YOE во время очередных строительных работ. Сперва его приняли за метеорит, но анализ показал, что материал этой каменюки лишь спектрограммой напоминает базальт (и то не местный – не из коры планеты YOE), но анализ молекулярной структуры материала допускает искусственное происхождение. Либо так, либо это окаменелые останки кремнийорганической жизни. Любители всяких мрачных историй про НЛО подняли восторженный вой. А камень поставили на постамент в парке перед музеем истории, в качестве местной достопримечательности.

Вацлав четверть часа ходил вокруг Монумента, присматриваясь и так и эдак, и, наконец, вынужден был признать, что в этой глыбе действительно можно углядеть свернувшегося кольцами змея. Да, магниторезонансный анализ не выявил у этой штуки ничего подобного внутренним органам. Так что это скорее скульптура, чем окаменелый организм. Кому и зачем понадобилось миллионы лет назад запустить эту штуку в космос, и специально ли целились попасть в планету YOE – вопросы, обречённые остаться без ответа.

А вот сияющее белоснежное здание, увитое садами на 'парящих верандах' – это 'Музей новой и новейшей истории человечества в космосе'. Корпорация 'Наноит' отстроила этот музей в столице планеты YOE, что бы утвердить свои PR-концепции в умах последующих поколений.

Это чудо современной человеческой архитектуры очень выгодно смотрится на фоне пирамиды – геометрически правильное образование местных скальных пород. Вид пирамиды настолько навязчиво наводит на мысли о её искусственном происхождении, что эта груда камней была обречена стать достопримечательностью. Пирамиду специально покрыли защитным полимерным покрытием перед началом терраформирования, что бы сохранить и защитить. Теперь туда водят пешие экскурсии за сравнительно небольшую плату.

Вацлав задержался, что бы полюбоваться архитектурой, пару раз запечатлел себя на фоне музея на память, и всё равно вошёл внутрь за пять минут до срока, который сам назначил для встречи с неведомыми 'доброжелателями' из 'добровольческой освободительной армии'.

Неприметная дверка с неброской табличкой 'технический персонал' в реальности оказалась на месте. Вацлав вошёл не раздумывая.

...

– Ставлю 'галеон' против двух, что он не придёт, – заявил командор Волков.

– Поддерживаю! – откликнулась Лия, не отвлекаясь, впрочем, от мониторов, и добавила: – И выдвигаю встречную ставку: ещё 'галеон' против двух, что он не просто придёт, но заявится в течение первого часа!

– Принимаю! – откликнулся командор. Эти двое находились в небольшой каморке, напоминающей пост охраны: контрольные мониторы показывали различные залы музея, входы, запасные выходы, пожарные лестницы, коридор перед туалетами, и даже сами туалеты. Под мониторами были смонтированы старинного вида пульты с россыпями кнопок на них.Вот только всё тут было давно и безнадёжно морально устаревшее, и покрытое слоем пыли.

Лия сидела перед пультом в потёртом чёрном креслице из металла и пластика, старом и скрипучем. На ней был всё тот же прикид: лёгкий бронекомбез угольно чёрного цвета, перехваченный партупеей, всё та же старая кобура на боку. А командор стоял за её правым плечом, сунув руки в глубокие карманы такой же робы, какие носит обслуживающий персонал музея.

– Пожалуй, я поддержу оба пари, – внятно и спокойно произнёс Вацлав, делая шаг из скрытой тенью ниши.

– Ты выиграл, Малыш! – радостно оскалился Волков, нарочито медленно развернувшись на пятках к Вацлаву. – Фортуна любит надо мной потешаться! Отсюда мораль, дети мои: не полагайтесь на везение!

– Эффектно появился! – приветствовала Вацлава Лия.

– Не стесняйся, Малыш! – Волков раскинул руки в стороны, улыбаясь, – Давай обнимемся!

– Ты для этого меня разыскивал? – Вацлав не пошевелился. – Что бы обняться?

– Не пойму, ты делаешь вид, или действительно меня не помнишь? – спросил Волков, опуская руки обратно в глубокие карманы спецовки, и перестал улыбаться.

– После того, что он пережил, у Вацлава был выбор: амнезия или шизофрения, – прошипел подрагивающий от напряжения голос Виктории Редхат за спиной командора, и серая бетонная опора, занимавшая простенок между двумя соседними пультами, растаяла в воздухе, открыв фигуру женщины в штурмовой броне. Ствол тяжёлого бластера смотрел Волкову точно между лопаток.

– Вольт до сих пор в психушке! – добавила она. – Уже двенадцать лет! А Малышу вот повезло.

– Я знаю, я навещаю Вальтера, – отозвался Волков, не поворачивая головы, и осторожно поднял руки вверх.

– Подождите! – спокойно попросил Вацлав, – Я хочу знать, зачем он меня искал.

– А он ответит, – пообещала Виктория. – Только не здесь и сейчас, а чуть погодя и в специально оборудованной допросной.

– Нет! – отрубил командор, и, не опуская рук, развернулся к Виктории. Ствол тяжёлого бластера приподнялся, целясь точно ему меж глаз. – Нет, мы разберёмся здесь! И сейчас!

На минуту повисла пауза. Виктория раздумывала, и никто не хотел ей мешать. Молчание нарушил Волков:

– Ну же, нажми на курок! Давай, закончим с этим балаганом! – командор демонстративно опустил руки, и снова сунул их в карманы спецовки. Лия не то хмыкнула, не то фыркнула. Виктория закусила губу.

– Он не стреляет, да? – спросила Виктория, глянув на Лию. Та коротко передёрнула плечами. Редхат подняла ствол в потолок, и дважды щёлкнула спусковым механизмом. Бластер не выстрелил.

– Мой тоже не исправен, – кивнула ей Лия. – На случай, если ты его у меня выхватишь.

– А ты, подруга, полагала, что я тебя не узнаю? – возмутился вдруг Волков, и даже руками замахал, распаляясь: – Вот так запросто селишься у меня на борту, и считаешь, я тебя не узнаю?! Что, серьёзно? Виктория! Ты знатно изуродовала себе лицо – его я бы точно не узнал. Но твоя манера держаться, твоя пластика движений! Вот это вот! Вот! Вот же! Этот вот поворот головы! Бездна! Да кем бы ты ни нарядилась, хоть алиеном! Это же я и ты!

– Я всё равно тебя достану, Серый! – скрипнула зубами Редхат.

– Ты меня уже достала! – рыкнул Волков. – До самых печёнок! Вот ты у меня где! Довольна?!

– Хватит вам орать, – попросил Вацлав, поморщившись. – Вы, голубки, потом как-нибудь эмоциями обменяетесь. Давай поговорим! – и он уселся на свободный чёрный стул-кресло. Старинный предмет мебели жалобно заскрипел ржавыми креплениями.

– Собственно, я для того нас всех и собрал! – сразу же отозвался командор Волков, разом успокоившись, и приняв самый беспечный вид, уселся прямо на пульт с кнопками.

– Имей в виду, – мрачно проговорила Виктория, откладывая тяжёлый бластер в сторону, – эта безделушка не главное моё оружие! Я достаточно долго проработала помощницей у твоего стармеха на борту твоего крейсера.

– Ерунда! – заявил Вацлав невозмутимо. – Главная бомба у меня! Ну, вы же не думали, что лейтенант военной разведки придёт на встречу с непримиримыми сепаратистами с пустыми руками?

Командор при этих словах скривился, будто лимон целиком пражевал.

– Да держитесь за любые свои бомбы! – отмахнулся он. – Мне вот пофиг. Я поговорить хочу.

– Начинай, – предложила Виктория.

#

[рассказ командора Волкова]

Специально для Вацлава я поясню один толстый момент: все здесь сейчас собравшиеся не просто знакомы. Нет, мы не кровные родственники, мы – ближе. Мы – одна семья. Мы росли все вместе в детском приюте 'Ханаяма', на планете с тем же именем.

Я не очень понимаю, что имели в виду первооткрыватели, когда давали такое имя планете с таким низким индексом колонизации. Ядовитая атмосфера, кислотные дожди, поселения под мутными куполами. Видел я ту 'цветущую гору', что так впечатлила первооткрывателей. Меня её цветастые, словно забрызганные ядовито-яркими пятнами склоны не впечатлили. Скорее угнетали. Честно сказать, я всегда полагал, что 'Ханаяма' – это по-русски. Люди рыли в горе глубокие ямы, а в тех ямах их частенько поджидала хана. В буквальном смысле. Ханаяма – место тяжёлой промышленности и горного дела. И вся промышленность там очень тяжёлая – во всех переносных и прямых смыслах слова.

Мы – не просто сироты. Мы – дети повстанцев. Наши отцы и матери погибли в борьбе за свободу для всех простых людей. А мы стали воспитанниками детского приюта под патронажем той самой Метрополии, против которой они сражались, и которая их убила. Можно представить, как к нам относились тамошние воспитатели.

Однажды на наше пристанище отчаяния и безнадёжности напали. Ворвались до зубов вооружённые люди, всех без разбору положили на пол, зачем-то стреляли по облезлым потолкам. Затем всех взрослых связали, и заперли в спортзале. Это такой просторный подвал с узкими зарешёченными оконцами под потолком. Удобное место, что бы содержать заложников. Или тех, кто проиграл спор. Всегда думал, что это основное предназначение нашего спортзала, и лет до двенадцати я упорно называл его 'спорзалом'.

Мы, дети, смотрели на всё это с любопытством, подсказывали, в которой подсобке хранятся крепкие верёвки и деревянные колодки. И розги. Розгами нападавшие пользоваться не стали. Мы помогали террористам, от души пиная связанных воспитателей. Когда ещё такая шикарная возможность подвернётся.

Мы показали террористам, где находится здоровенный сейф директора приюта, но тем было не интересно. Террористы объяснили нам, что они – такие же борцы за свободу, какими были наши отцы и матери, и что пришли они за нами. Нам пообещали, что нас увезут из Ханаямы, далеко-далеко. На тайную планету космических пиратов!

Там полно еды – она там просто растёт на кустах и деревьях в предостаточных количествах сама! Всё что нужно сделать, что бы поесть – протянуть руку, и сорвать понравившийся плод, а затем помыть его и свои руки чистой водой – и всё! И там можно гулять вне помещений без защитных комбинезонов, без кислородных масок, и не опасаться радиации! Там голубое небо, прямо как на легендарной Земле! И ещё там можно купаться прямо в открытых водоёмах, в ручьях и реках, и не нужно будет проходить процедуру дегазации! И вообще! Там никто нами не будет командовать, никто не станет нас наказывать! Те из нас, кто захочет учиться – смогут посвятить своё время учёбе. А кто не захочет – ни кто их заставлять и наказывать не будет! Нам подарят целую планету! И самое главное! При всём при этом мы никому не будем ничего должны! Никаких долгов перед банками! Никакого гражданского долга перед Метрополией! Вообще! Это называется 'Свобода' – так нам сказали.

Дети взяли с собой только свои игрушки – те, у кого они были, конечно. Не всем и не всегда удавалось удачно спрятать самодельные игрушки от воспитателей. Организованной колонной по двое, держась за руки – как на учениях по гражданской обороне – мы загрузились на грузовой шаттл, угнанный нашими спасителями в космопорту, и нас вывезли на орбиту. А на орбите мы перешли на борт большого корабля.

Нас было две с половиной сотни детей разных возрастов. Мы с Викторией были самыми старшими. Меня все звали Волчёнком, или просто Серым. Вику никто никак не называл. Либо Вика, либо по фамилии – Редхат. Уж больно крутого нрава была девочка. Впрочем, она ничуть не изменилось – ты ещё убедишься. А тебя, Вацлав, звали Малышом. Ну, ты выглядел таким... миленьким. Прости. Прозвище Лии было... кхем, я его упоминать не буду. Ей не нравится, а мне с ней ещё ж... кхем! Мне с ней ещё ж работать вместе! Мы ж вместе одно дело делаем. А мягкой она только кажется. Внутри этой милой шкурки, поверь, хищник не мягче Вики... кхем! Я отвлёкся, простите дамы!

Так вот. Нас разместили в грузовом трюме, который кто-то постарался приспособить под перевозку пассажиров. У этих 'кто-то', очевидно, было желание и время, ещё у них были грубые инструменты из ремкомплекта, но явно не было денег. Впрочем, мы были не привередливыми пассажирами. Нам там вполне понравилось. А ещё у нас там было в достатке армейских сухпайков. И даже газированная вода была.

Наше первое в жизни космическое путешествие. Корабль шёл короткими прыжками по стандартным транспортным маршрутам, но нигде не делал остановок. Только дозаправка и подзарядка накопителей, да и та часто в процессе очередного торможения или разгона. Наконец, корабль лёг в дрейф на дальнюю орбиту вокруг каких-то двух хилых коричневых карликов в мёртвой и пустой системе космического мусора. Отстойное местечко. И у нас на борту наступила невесомость.

Нам ничего не рассказывали про курс корабля. На наши вопросы о местоположении секретной планеты космических пиратов никто никаких ответов не давал – только пустые отговорки и обещания, что всё будет хорошо. И заверения, что мы не должны ни о чём волноваться. Первой сомнения высказала Лия.

Она твердила нам: – 'Да включите же голову! Подумайте! Нам обещали волшебную планету, а вывезли на космическую помойку!'

Ей возражали с пылом: – 'Думаешь, раз ты не знаешь такую планету, раз ты не видишь её в иллюминатор, то её и нет? А вот и есть! Да мало ли, чего ты не знаешь и не видишь? Ты Землю видишь? Нет? А она существует! Иначе, куда бы уходили все те богатства, что добывают люди на Ханаяме? То-то! Заткнись, зануда! Не ломай нам кайф!'

Доводы Лии звучали логично: – 'Да если бы где-то была такая планета, что там можно бесплатно дышать, ходить по поверхности без спец средств, и еда там прямо за так себе растёт – да все бы давно уже ломанулись туда, и никто бы не остался вкалывать на Ханаяме или пахать на Топураге!'

Ей возражали: – 'Тебе же сказали, зануда: эта планета – тайная! Вот потому она и тайная! Набьётся туда народу, и на всех чудесной планеты не хватит. Тогда люди начнут воевать за место на той планете, и разнесут все чудесные сады в щепки! И хана чудесной планете! Потому туда и пускают только детей! Потому что дети лучше взрослых!'