Текст книги "История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II"
Автор книги: Андрей Зубов
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 65 (всего у книги 70 страниц)
Сталинская национальная доктрина «дружбы народов» получила окончательное завершение 24 мая 1945 г., когда Сталин произнес знаменитый тост «за здоровье русского народа». Вождь похвалил русских за терпение – за то, что они не сбросили его и его режим в 1941–1942 гг, когда сталинские просчеты и ошибки чуть было не привели к победе нацистов. В награду за это «терпение» Сталин провозгласил русских «руководящим народом» над всеми другими народами СССР. Давая официальную идеологическую норму, Большая Советская Энциклопедия в статье «Нация» (1954 г.) указывала: «Наиболее выдающейся нацией в семье равноправных наций, входящих в состав Советского Союза, является русская социалистическая нация. С ее помощью все ранее угнетенные народы создали свою советскую национальную государственность, развили свою национальную по форме и социалистическую по содержанию культуру… Этим русская нация завоевала искреннее уважение и доверие к себе со стороны всех наций и народностей Советского Союза, заслужила общее признание как руководящая нация. Русская культура и русский язык, ставшие достоянием широких масс социалистических наций СССР, помогают их дальнейшему сближению» (т. 29. С. 309).
Это не означало возрождения русской культуры и улучшения жизни людей в Российской Федерации. Русские оказались, как выразился историк Дж. Хоскинг, «правителями и жертвами» одновременно, они были и оставались «основной строительной массой советской империи». Но значительное число людей, в том числе и критически относящихся к советской власти, клюнули на сталинскую приманку великодержавного шовинизма.
В 1945–1953 гг. продолжалась ожесточенная борьба режима с национальным сопротивлением, подпольем и партизанским движением в странах Прибалтики и в Западной Украине. Тысячи украинских и прибалтийских ветеранов, участников войны на стороне Германии и участников националистических формирований ушли в леса. Волна террористических актов против советских активистов и тех, кто сотрудничал с «оккупантами», не ослабевала. С советской стороны были задействованы части госбезопасности и регулярной армии. Были арестованы и убиты лидеры униатской Украинской Церкви. В октябре 1948 г. было принято постановление Совета Министров СССР о разрешении МГБ выселять на спецпоселение «семьи бандитов, националистов и бандпособников» из Западной Украины. А в ноябре 1944 г. указом Президиума Верховного Совета СССР все спецпоселенцы лишались права вернуться к прежним местам жительства пожизненно. За побег с мест поселения давалась каторга на 20 лет. Всего с 1944 по 1952 г. было выселено 203 662 западноукраинца, из них 182 тыс. «националистов»-«оуновцев» и членов их семей. Из Латвии, Литвы и Эстонии были выселены более 50 000 человек, и общее число спецпоселенцев из стран Балтии составило, вместе с депортированными до войны, 172 362 человека.
Историческая справка
О масштабах людских потерь, понесенных, например, Эстонией в 1940–1953 гг., всё население которой в 1940 г. составляло менее 1 млн человек, свидетельствуют следующие цифры: 26 тыс. немцев и шведов выехали в 1940 г.,2 тыс. уничтожено в застенках НКВД в 1940–1941 гг., 19 тыс. депортировано в 1941 г., 30 тыс. – в 1944-м, 80 тыс. – в 1949 г. (большинство депортированных вернулось в Эстонию в 1950-е гг.), 33 тыс. эвакуировались в Россию в 1941 г. и затем вернулись, 6 тыс. уничтожены немцами в 1941–1944 гг., 33 тыс. мобилизованы в Красную армию и большинство из них погибли. 25 тыс. мобилизовано Вермахтом и погибли, 117 тыс. бежали на Запад, 71,5 тыс. населяли земли, переданные из Эстонии в Россию. – Tonu Parming. Roots of Nationality Differences // Nanionality Groop Survival in Multi-Ethnic States: Shifting Support Patterns in the Soviet Baltic Region. Ed. Edward Alwarth. N.Y.: Reaeser, 1977. P. 34–35.
В Казахстане и Сибири, куда привозили депортированных, образовались целые районы спецпоселенцев. К началу 1953 г., число спецпоселенцев по разным данным колебалось в пределах от 2,5 до 3,3 млн человек. Условия жизни спецпоселенцев были часто не лучше, чем в концлагерях – не было жилья, воды, пищи, элементарных удобств, свирепствовали эпидемии. В этих ужасных условиях всходили новые ростки этнической и национальной ненависти, направленной прежде всего на русских как на главную опору режима.
Сталин продолжал политику «укрепления» приграничных районов, прежде всего в Причерноморье и на Кавказе, откуда еще в 1944 г. были выселены крымские татары, чеченцы, кабардино-балкарцы и другие этнические меньшинства и диаспоры. На этом фоне аномалией был приезд 90 тыс. армян из зарубежной диаспоры. Сталин рассчитывал использовать их как «козырь» в давлении на Турцию, а руководители Армении рассчитывали, что области Турции вокруг Карса и Ардагана будут присоединены к СССР. Однако уже в 1948 г. репатриация армян прекратилась, а в 1949 г. прошла окончательная «зачистка» черноморского побережья. Всего за 1944–1949 гг. из этого региона было депортировано 157 тыс. человек.
Еще во время войны начал развиваться бытовой и государственный антисемитизм. Его объектами стали евреи, ассимилированные в русскую городскую среду и в большинстве своем преданные советскому строю. Во время войны Сталин с успехом использовал международные контакты советских евреев для привлечения средств и симпатий зарубежных еврейских диаспор, необходимых в борьбе против нацистской Германии. В обстановке холодной войны те же самые контакты превратили в глазах Сталина самих советских евреев в подозрительную диаспору, которой могли воспользоваться США. Началась «чистка» от евреев органов разведки, МИД и внешней пропаганды.
Историческая справка
Подозрительность Сталина в отношении евреев касалась и членов его семьи. В 1943 г. он отправил в ссылку писателя Алексея Каплера, автора сценария к фильму «Ленин в Октябре», в которого влюбилась его дочь Светлана. «Уж не могла себе русского найти!» – раздраженно говорил вождь, разрывая в клочки письма Каплера к дочери. Когда Светлана вышла замуж за еврея, студента московского института международных отношений Г.И. Морозова, он в разговоре с дочерью ядовито заметил: «Слишком он расчетлив, твой молодой человек… Смотри-ка, на фронте ведь страшно, там стреляют, а он, видишь, в тылу окопался». Сталинская родня со стороны жены – Аллилуевы – поддерживали дружбу со многими интеллигентами-евреями. Тот факт, что в его окружении было много «космополитов», связанных с Западом и западной культурой, бесило вождя.
Государственный антисемитизм в 1948–1949 гг. выразился в кампании «борьбы с космополитизмом», в «защиту русской культуры и науки», которую якобы оккупировали евреи. В университетах, писательских организациях и других учреждениях науки и культуры шли кампании по изгнанию «космополитов». Студенты и аспиранты «разоблачали» своих учителей. Одновременно Сталин ликвидировал практически все учреждения еврейской культуры (на идиш) на территории СССР, за исключением тех, которые находились в Еврейской автономной области в Биробиджане (Хабаровский край). Были закрыты еврейские театры, газеты и журналы. Руководитель Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) актер Соломон Михоэлс был убит госбезопасностью по тайному приказу Сталина.
Чиновники, литераторы, деятели культуры и даже ученые, до сей поры скрывавшие свой антисемитизм, теперь были в первых рядах кампании. Но зачастую бытовая юдофобия подпитывалась вполне меркантильным желанием занять доходные и престижные места на кафедрах, в лабораториях, государственных учреждениях, убрав «еврейских» конкурентов.
Историческая справка
Поэт Константин Симонов, у которого было множество евреев и среди родни, и среди друзей, счел за лучшее присоединиться к погромщикам. Он начал обличать космополитизм как глобальную угрозу: «Космополитизм в политике империалистов – это стремление ослабить патриотическое чувство независимости сразу во многих странах, обессилить, связать народы этих стран и выдать их с головой американским монополиям. Космополитизм в искусстве – это стремление подорвать национальные корни, национальную гордость, потому что людей с подрезанными корнями легче сдвинуть с места и продать в рабство американскому империализму». (Из выступления 18 февраля 1949 г. на собрании драматургов и критиков Москвы). 28 марта Симонов вместе с писателем Софроновым обратились к Сталину и Маленкову с просьбой санкционировать исключение из Союза писателей «критиков-антипатриотов» И.И. Юзовского, А.С. Гурвича, А.М. Борщаговского, И.И. Альтмана и др. Власть, однако предпочла отмежеваться от погромщиков в литературе, предоставив им действовать по своему усмотрению.
Евреев было не так легко изгнать и депортировать, как другие этнические диаспоры. Большое число выходцев из еврейской среды было ассимилировано в русскую среду, работало в сфере услуг, госаппарате, научных и культурных учреждениях, органах пропаганды и печати. Обрусевшими еврейками были жены Молотова, Ворошилова, Андреева и ряда других советских руководителей. Многие выдающиеся ученые с «еврейскими фамилиями» работали в атомном проекте и других военных проектах. Не говоря уж о том, что откровенный государственный антисемитизм означал полный разрыв с традициями большевицко-ленинского «Интернационала» и сближение сталинского «социализма» в глазах всего мира с германским нацизмом.
Все это не остановило Сталина. Сразу после образования Израиля в мае 1948 г. последовали аресты руководителей ЕАК. Почти все арестованные были убиты. Была арестована жена Молотова – Полина Жемчужина (Карп) и некоторые другие «еврейские» жены советских лидеров.
Еврейские гонения вступили в решающую фазу в 1952 г., когда Сталин сделал вывод о том, что Израиль полностью превратился в проводника политического и военного влияния США на Ближнем Востоке. 13 января 1953 г. в «Правде» появилась статья, обвинявшая ведущих профессоров медицины в том, что они, в сговоре с американской разведкой и сионистскими организациями, убивали советских лидеров и военачальников. Статью редактировал сам Сталин, вписавший в текст наиболее зловещие и хлесткие фразы о «рабовладельцах-людоедах из США и Англии» и о «ротозействе» в советском аппарате. В разговоре с приближенными вождь был еще откровенней. Он сказал: «Любой еврей-националист – это агент американской разведки». Шла Корейская война, и вождь был уверен, что его попытаются «убрать» американцы. В маниакальной подозрительности он был убежден, что с ним поступят так же, как он поступал со своими явными и вымышленными врагами – Троцким, Зиновьевым, Бухариным…
Документ
Из статьи в «Правде»:
«Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». 13 января 1953 г.: «Участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, злодейски подрывали здоровье последних… Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища Жданова, умышленно скрыли имеющийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища Жданова… Презренных наймитов, продавшихся за доллары и стерлинги, советский народ раздавит как омерзительную гадину».
Первой жертвой «дела врачей» стал профессор Яков Этингер – личный врач Берии. Он был арестован в 1951 г., дал признательные показания, что участвовал в умерщвлении секретаря ЦК А. Щербакова, назвал сообщников и умер во время следствия в тюрьме «от сердечного приступа». Осенью 1952 г. последовал арест девяти виднейших врачей, среди которых был и личный врач Сталина В.Н. Виноградов, а также профессора Вовси, Фельдман, Гирнштейн, Яков Рапопорт и др. Под нажимом следствия все, кроме Рапопорта, признались в своих «преступлениях». Профессора Вовси следователь заставил подписать признание, что он не только английский и американский, но и немецкий шпион. Обливаясь слезами, профессор говорил следователю «Немцы расстреляли в Двинске всю мою семью…» В ответ, вперемешку с матерной руганью, он услышал: – «Профессор… нечего запираться, признавайся, что был и немецким шпионом». И М.С. Вовси подписал, что был и немецким шпионом.
В населении антисемитская кампания разбудила черносотенные чувства. На Украине, по сообщениям партийных органов и тайной полиции, некоторые были уже готовы идти убивать евреев. Но и в центральных городах России и в промышленных центрах Урала бытовой антисемитизм, зависть к «лучше устроенным» евреям прорвалась наружу. Некоторые мечтали поживиться жилплощадью в случае массовой еврейской депортации, и распускали слухи о ее подготовке. «Когда же наша славная Русь – родина социализма – освободится от американский наймитов, евреев-националистов?» – писал один «беспартийный большевик» из Челябинской области в анонимном письме.
9 февраля 1953 г. неизвестные взорвали бомбу на территории советской миссии в Тель-Авиве. Несмотря на извинения израильского правительства и готовность компенсировать ущерб, СССР разорвал отношения с Израилем. Началась массовая антисемитская истерия, евреев оскорбляли и избивали на улицах Москвы, Ленинграда, Киева, и других городов.
Чтобы снять с себя обвинения в антисемитизме, власть организовала «Письмо в редакцию «Правды»», клеймящее «шпионскую группу врачей-убийц, продавших свою душу и тело империалистам», подписанное несколькими десятками представителей советской элиты – евреями по национальности. Но некоторые известные евреи, несмотря на явную опасность репрессии, подписывать это письмо отказались.
Многие факты указывают на то, что «дело врачей» влекло за собой не только массовую депортацию евреев, но и кровавую «чистку» всего аппарата, включая госбезопасность, и ближний круг соратников Сталина. В узком кругу Сталин говорил: «Неблагополучно в ГПУ. Притупилась бдительность. Надо лечить». Одновременно в 1952–1953 гг. начался пересмотр дел людей, отбывших сроки заключения по 58-й статье. Их вновь арестовывали, требовали новых признаний и ссылали в отдаленные места Сибири.
Подготовку нового Большого Террора прервала лишь внезапная болезнь и смерть «вождя». После смерти Сталина «дело врачей» было прекращено и оставшиеся в живых профессора вышли на свободу.
Литература:
А. Люстигер. Сталин и евреи. М.: РОССПЭН, 2008.
В.Н. Земсков. Спецпоселенцы в СССР. 1930–1960. М.: Наука, 2003.
Г.В. Костырченко. Сталин против «космополитов». Власть и еврейская интеллигенция в СССР. М.: РОССПЭН, 2008.
Дж. Гасанлы. СССР – Турция: Полигон Холодной войны. Баку: Адильоглы, 2005. С. 413–415.
Н.Ф. Бугай. Народы Украины в «Особой папке» Сталина. М.: Наука, 2006.
G. Hosking. Rulers and Victims. The Russians in the Soviet Union. Harvard Press, 2006.
4.3.17 Наука и культура в СССР в 1945–1953 гг. Лысенко и «лысенковщина»Сталин мобилизовал все силы официальной культуры на нужды холодной войны. Александр Фадеев, Константин Симонов, Михаил Шолохов, Борис Полевой и др. писали романы, рассказы и повести, где показывали, что русский патриотизм и советский режим – тождественные вещи, что антисоветчики-толстосумы США готовят войну против СССР. Илья Эренбург вовлекал левых и либеральных западных интеллектуалов во всемирную кампанию «борьбы за мир» против США и западных держав, в защиту СССР. Художники, писатели, журналисты, песенники, скульпторы, ведущие театральные и кинорежиссеры создавали иллюзию «счастливой послевоенной жизни». Апофеозом стал фильм И. Пырьева «Кубанские казаки». Официальные писатели, художники, кинематографисты, заключает историк М.Р. Зезина, «вращались в своем кругу, в большинстве своем плохо представляли реальную жизнь народа в те годы». На фоне общей нищеты режим платил им огромные гонорары, обеспечивал их квартирами и дачами, предоставлял бесплатные дома творчества и творческие командировки.
Историческая справка
Александр Александрович Фадеев (1901–1956), еще учась во Владивостокском коммерческом училище, выполнял поручения подпольного комитета большевиков. В 1918 г. вступил в партию и принял кличку Булыга. Стал партийным агитатором; в 1919 г. вступил в Особый Коммунистический отряд красных партизан. В конце Гражданской войны занимал посты: комиссара 13-го Амурского полка и комиссара 8-й Амурской стрелковой бригады. В 1921 г. участвовал в подавлении Кронштадтского восстания.
После Гражданской войны Фадеев был отправлен партией на Юг России, где работал секретарем одного из райкомов Краснодара, а затем заведующим разделом партийной жизни в отделе печати Северо-Кавказского крайкома. О духовных горизонтах писателя говорят названия его статей, опубликованных под кличкой «Булыга» в газете «Советский Юг»: «Итоги совещания при орграспреде крайкома по поднятию производительности труда», «Предложения о работе с ленинским набором», «На пороге второго пятилетия», «Окружные газеты о XIV съезде ВКП(б)». В последней из них Фадеев сетует, что решениям съезда местные газеты уделяют мало внимания.
На досуге Фадеев занялся беллетристикой, о которой он заявил: «В большевистском понимании художественная литература есть могущественная служанка политики» («Правда» от 10.1.1931) Политике большевиков он и служил. Повесть «Разлив» (1924), романы «Разгром» (1927) и «Последний из удэге» (1930–1940) посвящены захвату Дальнего Востока большевиками. «Последнего из удэге» автор писал с 1929 по 1940 г., но так и не смог закончить. Жизнь изображается в этих произведениях по одной схеме. Все чуждые советской власти «социальные элементы» (офицеры, священники, промышленники, некоммунистическая интеллигенция, обеспеченные крестьяне) показаны как выродки, достойные лишь уничтожения. Им противопоставлены идейные большевики, которые перевоспитывают темные, но стихийно революционные народные массы в духе коммунистической идеологии.
В докладе 1932 г. «Мой литературный опыт – начинающему автору» Фадеев говорил: «Какие основные мысли романа «Разгром»?…Первая и основная мысль: в гражданской войне происходит отбор человеческого материала… Происходит огромнейшая переделка людей. Эта переделка людей происходит успешно потому, что революцией руководят передовые представители рабочего класса – коммунисты…»
Фадеев изображал исторические события не просто с партийной точки зрения, но подчас по прямому заданию партийных органов. Так, «Молодая гвардия» была написана по заказу ЦК ВЛКСМ, который обратился к Фадееву с этой просьбой в августе 1943 г. К началу 1945 г. он закончил роман. Однако в «Правде» от 3 декабря 1947 г. ему было указано, что в «Молодой гвардии» нет главного – «руководящей, воспитательной роли партии…». По воспоминаниям В.В. Вишневского, Фадеев ответил: «Критику понял… Переживаю глубоко… Буду вновь работать над романом, буду писать один, другой, третий раз… Выполню указание партии». Указание было выполнено к 1951 г.: первая редакция «Молодой гвардии», в которой молодежным подпольем руководили комсомольцы, сменилась второй, где руководящая роль отведена партии.
В последние годы жизни Фадеев работал над романом «Черная металлургия». На своем юбилейном вечере (1951 г.) писатель так определил замысел этого произведения: «Я хочу спеть песню о нашей партии, как вдохновляющей и организующей силе нашего общества». В письме Сталину от 31 марта 1951 г. он обещал воспеть в этом романе «гигантскую стройку коммунизма», изобразить современную жизнь как победу «партии и комсомола». В план романа входило и «изображение врагов народа и их разгром». По замыслу Фадеева, эти внутренние враги должны были мешать внедрению в жизнь важного технического изобретения. Закономерно, что столь неправдоподобный замысел остался невоплощенным.
Фадеев остался автором всего двух законченных романов: «Разгром» и «Молодая гвардия» (последняя претерпела множество переделок), а также нескольких мелких произведений. Причиной столь скудных результатов была не только противоестественность идей, которым автор пытался придать художественную форму. Фадееву было просто некогда писать. С 1939 г. и до конца жизни он был членом ЦК КПСС, что требовало участия во всех заседаниях партийной верхушки. Кроме того, он занимал крупные посты в Союзе писателей СССР: в 1939–1944 гг. – секретарь, в 1946–1954 – генеральный секретарь, в 1954–1956 – секретарь правления. В 1951 г. Фадеев жаловался Сталину: «Прибавилась огромная сфера деятельности, связанная с борьбой за мир… Следует учесть и работу как депутата Верховного Совета СССР, а теперь и РСФСР». Наконец, писатель возглавлял Комитет по Государственным премиям в области литературы и искусства, что тоже занимало время…
В конце жизни Фадеев сознавал, что погубил свое дарование. 13 мая 1956 г., перед самоубийством, он составил письмо «В ЦК КПСС», где обвинил в своем творческом бесплодии родную партию: «Меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных… неисчислимых бюрократических дел». Но за 17 лет писатель мог отказаться хотя бы от одной из своих номенклатурных должностей, если они так его тяготили.
Культ Сталина достиг, по свидетельству очевидца, «поистине безумных размеров». По всей стране вознеслись новые гигантские изваяния Сталина в дополнение к довоенным. После пышных торжеств по случаю 70-летия Сталина в декабре 1949 г. Музей западного искусства, построенный усилиями Цветаева в 1910-е гг., был переоборудован под экспозицию подарков вождю. Проект строительства колоссального Дома Советов на месте разрушенного храма Христа Спасителя был заморожен – ведь этот проект должна была венчать статуя Ленина, а не Сталина. Вождь играл роль верховного цензора по культуре: он просматривал фильмы, читал повести и распоряжался присуждением Сталинских премий по литературе и искусству. Быть может, и с этим связано неуклонное сокращение числа литературных журналов и кинофильмов – у вождя оставалось мало времени.
Историческая справка
Михаил Александрович Шолохов родился, по официальным данным, в 1905 г. (есть и другие версии) в Области войска Донского. Его отец был из купеческого рода, мать – из украинских крестьян. В 1914–1918 гг. Шолохов учился в гимназиях Москвы, затем г. Богучара (Воронежской губернии) и, наконец, родной станицы Вешенской. Документальных сведений о его жизни в период Гражданской войны нет. После окончательной победы на Дону советской власти Шолохов работал делопроизводителем в станичном исполкоме, помощником бухгалтера и несколько месяцев – налоговым инспектором (за самовольное снижение налогов во время голода был осужден на год условно). В 1922 г. не смог поступить в московский вуз, так как для этого требовались стаж работы в промышленности и рекомендация комсомола (комсомольцем Шолохов не был). Перепробовав несколько профессий, вернулся в Вешенскую и с 1926 г. жил там с женой-казачкой и детьми. С 1923 г. публиковал в московских журналах рассказы, посвященные Гражданской войне на Дону. В 1928–1930 гг. вышли первые три книги романа-эпопеи «Тихий Дон», который стал высшим достижением советской литературы и принес Шолохову мировую известность (Сталинская премия – 1941 г., Нобелевская – 1965). В отличие от недавних рассказов Шолохова, не признающий власти большевиков казак изображен здесь с сочувствием и симпатией, что вызвало нарекания партийной критики. Однако молодой писатель стремительно поднялся на вершину не только литературной славы, но и советской правящей элиты: в 1932 г. вступил в партию (с 1961 г. – член ЦК КПСС); в 1937-м был избран в Верховный Совет СССР и оставался его депутатом до середины 1970-х гг.; с 1934 г. входил в правление Союза писателей СССР, с 1940 г. – в Комитет по Государственным премиям в области литературы и искусства.
При этом его творческая энергия всё более угасала. Последняя, четвертая книга «Тихого Дона» появилась только в 1940 г.; первый том романа «Поднятая целина», прославляющего коллективизацию, вышел в 1932 г., а второй был завершен лишь к 1959-му (Ленинская премия – 1960 г.). Третий роман, «Они сражались за Родину» (1942–1944, 1969), Шолохов много лет пытался, но так и не смог дописать. В послевоенные годы вышли рассказ «Судьба человека» (1956) и ряд пропагандистских статей: «Борьба продолжается» (1948), «Свет и мрак» (1949), «Не уйти палачам от суда народов!» (1950) и др. Далее писатель уже не создавал литературных трудов, хотя прожил до 1984 г. Столь же неуклонно таяли и художественные достоинства произведений. На смену «Тихому Дону», который резко выделялся из советской литературы силой образов, свежестью донской речи и нелицеприятным изображением разрушивших казачью жизнь большевиков, приходили всё более стандартные тексты, полные идеологических и языковых штампов. Слова Шолохова «Мы пишем по указке наших сердец, а наши сердца принадлежат партии» не были лицемерием: его личная переписка мало отличается от его выступлений на съездах коммунистов.
Сразу же после выхода первых глав «Тихого Дона» возникли слухи о том, что Шолохов использовал рукопись неизвестного автора-казака, погибшего в Гражданскую войну. 24 марта 1929 г. в «Рабочей газете», а 29 марта – в «Правде» появилось письмо А. Серафимовича, Л. Авербаха, А. Фадеева и других членов РАПП: «В связи с тем заслуженным успехом, который получил роман пролетарского писателя Шолохова «Тихий Дон», врагами пролетарской диктатуры распространяется злостная клевета о том, что роман Шолохова является якобы плагиатом с чужой рукописи <…>. Чтобы неповадно было клеветникам и сплетникам, мы просим литературную и советскую общественность помочь нам в выявлении «конкретных носителей зла» для привлечения их к судебной ответственности». После этого обсуждение проблемы авторства стало невозможным: «Усомниться в нём вслух – десятилетиями была верная Пятьдесят Восьмая статья. После смерти Горького Шолохов числился Первым Писателем СССР, мало что член ЦК ВКП(б) – но живой образ ЦК…» (А. Солженицын. Бодался теленок с дубом // Новый мир. 1991. № 12. С. 69).
Однако с 1970-х гг. споры об авторстве «Тихого Дона» возобновились. Сторонники версии о том, что Шолохов приспособил к советским требованиям чью-то чужую рукопись, строят свои доказательства на идейной, композиционной и стилистической разнородности текста романа. Большинство этих исследователей считают первоначальным автором эпопеи донского писателя Федора Крюкова, умершего при отступлении с Белыми. Если же считать Шолохова единственным создателем «Тихого Дона» (чему также есть немало доказательств), то приходится признать: вся дальнейшая творческая судьба писателя говорит о вырождении его таланта, отданного на службу партии большевиков. – Загадки и тайны «Тихого Дона». Самара, 1996. Михаил Шолохов: Летопись жизни и творчества: (материалы к биографии) / Сост. Н. Т. Кузнецова. М., 2005.
В то же время государственная «руссификация» стремилась расколоть деятелей науки и культуры по «национальному» признаку. К примеру, с 1946 по 1948 г., в результате борьбы с «засоренностью еврейскими кадрами» институтов Академии наук СССР и «аттестации» число русских среди заведующих отделами, лабораториями и секторами выросло с 73,6 % до 80 % за счет сокращения числа евреев. Жданов и отдел ЦК по науке и культуре «сокращали» число евреев в общественных науках. Государственная «руссификация» зачастую открывала широкую дорогу антисемитам, посредственностям, прихвостням режима, которые под флагом защиты «русской культуры» делали себе карьеру. Память о подлости, как и благородстве, проявленном в эти годы, стала впоследствии важным фактором в общественных и идейных водоразделах 1950-х – 1960-х гг.
Тем не менее, общественный подъем года победы не пропал для русской культуры. Писатели и поэты военного поколения писали рассказы и стихи «в стол», не рассчитывая на их публикацию. В послевоенные годы стремительно росла дистанция между официальной и неофициальной культурой. Образованная молодежь в городах искала заменителей сталинскому культурному суррогату. Сохраняли популярность песни и стихи военной поры. Некоторые молодые люди под влиянием трофейных немецких и американских кинофильмов, американского джаза стали «западниками» и «стилягами» – оказывая, таким образом, осознанное или неосознанное сопротивление официальной антизападной пропаганде. В студенческой среде быстро рос интерес к подлинному, а не обкорнанному властью дореволюционному русскому наследию – искусству, философии, истории, поэзии и быту. Студенчество распевало песни Вертинского и Петра Лещенко. Но высшие сокровища русской дореволюционной и эмигрантской культуры оставались недоступными, упрятанными в специальные хранилища главных библиотек страны. Имена Владимира Соловьева, Сергия Булгакова, Ивана Шмелёва, Николая Лосского, князя Сергея Трубецкого, Владислава Ходасевича, Георгия Иванова, Владимира Набокова знали очень немногие. Их книги опасно было держать в руках без «специального разрешения» МГБ.
Советская фундаментальная наука развивалась в основном в «шарашках» и внутри военно-промышленного комплекса, прежде всего в атомном проекте, куда были стянуты лучшие силы и громадные ресурсы. Фундаментальные исследования в Академии наук сдерживал слабый приток молодежи; но там еще работали замечательные ученые с дореволюционным образованием и культурой (Л.А. Орбели, К. В. Островитянов, С.И. Вавилов, А.Н. Несмеянов, И. И. Мещанинов, Е.В. Тарле, и др.). Хуже всего ситуация была в университетах, где усиливался идеологический контроль над образованием, библиотеки чистились от «нежелательной» литературы и изгонялись профессора-«космополиты». Тогда наметился принцип, последовательно осуществлявшийся до конца коммунистического властвования – в академических институтах дозволялось очень умеренное свободомыслие (иначе развитие наук вовсе прекратилось бы), но свободомыслов к университетам и учебным институтам не подпускали на пушечный выстрел – дабы они не растлевали учащуюся молодежь своими идеями. Глубокий раскол между академической наукой и университетской профессурой крайне отрицательно сказался на уровне общей культуры и профессиональной подготовки молодых специалистов. Послевоенные студенты, столкнувшись с громадными прорехами в официальной науке, стремились восполнить их самообразованием.
Почти в каждой научной дисциплине утвердилась доминирующие, а нередко и конкурирующие группы ученых, своего рода «научные мафии», имевшие поддержку в Отделе науки ЦК, Отделе агитации и пропаганды ЦК и других властных структурах. Резкий антизападный поворот в государственной политике и идеологии, «борьба с низкопоклонством перед Западом» создал почву для яростной борьбы между научно-партийными кланами по «важному вопросу» – кто из них представляет «истинную» советскую науку, а кто должен каяться в ошибках или, хуже того, отвечать за «вредительство». Так, ряд университетских профессоров-физиков объявили теорию относительности Альберта Эйнштейна и квантовую теорию Нильса Бора «идеалистическими» и «антимарксистскими». Они жаловались на «монополию еврейских физиков». Однако разгром ядерной физики не состоялся – Сталину нужна была атомная бомба.
