355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Зубов » История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II » Текст книги (страница 43)
История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
  • Текст добавлен: 16 сентября 2017, 23:00

Текст книги "История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II"


Автор книги: Андрей Зубов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 70 страниц)

4.2.10. Прибалтика в годы войны

Когда 22 июня 1941 г. началась война между Германией и СССР, Финляндия, в надежде вернуть потерянные в результате советской агрессии территории, примкнула к Германии. Эстония, Латвия, Литва, лишившись государственности, выбора, подобного финскому, не имела. Красная армия была вынуждена уйти из Литвы и Латвии за неделю. Приблизительно полтора месяца длилась стабилизация фронта в Центральной Эстонии. Передышку НКВД использовал для претворения в жизнь доктрины «выжженной земли». На восток вывозилось все, что имело какую-то ценность: станки, сырье, транспортные средства, домашний скот. Выгнаны с насиженных мест были около 25 тыс. человек, еще 33 тыс. были мобилизованы в «строительные батальоны», из которых не менее трети погибли. «Истребительные батальоны» РККА жгли жилища и убили около 2 тыс. мирных жителей в Прибалтике.

23 июня началось восстание в Каунасе. Было создано временное правительство, о чем сообщило каунасское радио. Вдохновленное население стало восстанавливать органы власти в других городах Литвы – Вильнюсе и более мелких, провинциальных. В Латвии и Эстонии сопротивление носило менее организованный характер, однако противодействие Красной армии, акты саботажа и локальные нападения были повсеместными. Местами группы сопротивления захватывали власть в уездах и городах в свои руки.

Но были латыши и эстонцы, которые самоотверженно сражались против немцев на стороне РККА. Так, первым эстонцем, получившим звание Героя Советского Союза, стал политрук Арнольд Мери, возглавивший оборону штаба своего корпуса при отражении немецкого десанта на остров Саарему в июле 1941 г. Немецкие парашютисты после 5-часового боя так и не смогли сломить упорство солдат под его командованием.

Кое-где группы вооруженных литовцев и латышей (бывшие военные, полицейские, избежавшие депортации) кинулись убивать евреев, которых соединяли с большевицкой властью. Избиение евреев началось еще до прихода немецких айнзацкоманд.

Немецкий оккупационный режим не предусматривал восстановления государственной независимости или хотя бы автономии для Прибалтики. Литовское временное правительство было распущено, все вооруженные отряды ликвидированы и разоружены, политическая деятельность – запрещена. Все же большая политическая и военная организованность литовцев помогла им избежать призыва в войска «Ваффен СС» в конце войны, в отличие от Латвии и Эстонии. Был создан «Рейхскомиссариат Остланд», под власть которого подпадала Прибалтика и Белоруссия. На территории бывших государств были созданы органы гражданского управления, напоминавшие марионеточные правительства. В экономике ставилась задача обеспечения немецких войск. Национализированные большевиками предприятия возвращены владельцам не были. Их провозгласили военной добычей Германии, и они были включены в германские государственные монополии. Советская земельная реформа была аннулирована, однако землю их владельцам не вернули. Старые хозяева имели право только ее арендовать. В области культурной политики был введен в качестве государственного языка немецкий, однако пользоваться местным языком не запрещалось.

Мнение ученого:

«Народы Балтии, особенно эстонцы и латыши, переживали вторую германскую оккупацию в 1941–1944 годах еще с большей горечью, чем первую 1915–1918 гг. Они так надеялись на этот раз, что им позволено будет восстановить свою независимость, и они, безусловно, удовлетворились бы какой-то формой ограниченного суверенитета под германским протекторатом, как единственно разумной в тех обстоятельствах возможностью, но Гитлер полностью разрушил все их надежды, отказав им даже в тени (vestige) свободы». – Von Rauch. P. 229.

Советские репрессии сменились немецкими. В оккупированных территориях была развернута деятельность полиции безопасности (зихерхайтсдинст) – СД. Первыми жертвами СД стали активисты-коммунисты. За ними следовали те, кто оказывал сопротивление оккупационным властям. Нередки были случаи, когда, желая наказать красных партизан, сжигали целые деревни, вблизи которых они действовали. В годы оккупации погибло 73 тыс. местного населения, из них больше всего литовцев – 50 тыс.

Особенно жестокие репрессии были направлены против евреев. Многие в Прибалтике полагали, что за ужасы недавней советской оккупации 1940–1941 гг. ответственность несут евреи, которых немало было в руководящем составе большевицкой власти. Евреи в глазах населения ассоциировались с советской властью и НКВД. Люди помнили, что немало евреев начало сотрудничать с советской властью в 1939 г. Так удалось сколотить немногочисленные отряды, участвовавшие вместе с нацистами в расправах над евреями. Евреев укрывали главным образом русские староверы и богобоязненные католические и лютеранские священники. Например, отец одного из авторов книги всю войну кормил еврея, прятавшегося в потаенной комнате кирхи.

В Прибалтике долго не возникало сопротивление немецкой оккупационной власти, так как это считалось бессмысленным. С поражением Германии возрастал шанс победы еще более жестокого коммунистического режима. Прибалтийские народы оказались под колесами двух соперничающих гигантов и ни один не вызывал у большинства ни симпатий, ни сочувствия.

Когда Гитлеру стало ясно, что Вермахт оставит вскоре территорию Эстонии, Латвии и Литвы, он решил преподнести Сталину «подарок». 23 июня 1944 г. главному неофициальному представителю эстонцев при военном германском командовании проф. Я. Улотсу было разрешено создать Национальный эстонский комитет. 20 сентября, с уходом из Таллинна германских войск Улотс был назначен Комитетом временным президентом Эстонский республики. Премьер-министром Улотс назначил в тот же день Отто Тиефа – министра юстиции в последнем докоммунистическом правительстве республики. Но 22 сентября в Таллинн вошли передовые части Красной армии. Улотс и Национальный комитет успели бежать в Швецию, а Тиеф принципиально отказался покинуть родину и исчез в недрах НКВД в ноябре 1944 г. Из лагерей он вышел в 1956 г. без права проживания в Эстонии.

В Латвии с 1943 г. действовал Латвийский центральный совет, который призвал в феврале 1944 г. к восстановлению Латвийской республики и просил союзные армии высадиться в Курляндии до прихода советских войск. Понятно, что это был «глас вопиющего в пустыне». В конце 1944 г. совет покинул пределы Латвии, но в Курляндии остался отряд латышского генерала Курелиса, действовавший против немцев, на стороне союзников, но не СССР.

В Литве Верховный комитет сопротивления был также создан в 1943 г. 16 февраля 1944 г. этот комитет провозгласил себя временным правительством Литовской республики. Часть его членов успели арестовать немцы, другие ушли в подполье. Военные отряды, созданные этим комитетом, получили название «лесных братьев». Одновременно немецкое командование разрешило формирование независимой территориальной обороны в Литве – фактически – национальной армии. Ее командующим стал очень популярный литовский генерал Повилис Плешкавичюс. Он призвал литовских юношей записываться в ополчение. Записалось добровольно около 30 тыс. и еще столько же было отвергнуто по состоянию здоровья и малолетству. Но германские военные власти и дня не позволили существовать ополчению независимо. Они тут же потребовали от ополченцев включиться в формируемую в Литве дивизию СС. Генерал Плешкавичюс и его офицеры отказались подчиниться, были арестованы и заключены в концлагерь. За неповиновение было расстреляно около ста ополченцев-солдат. 3500 ополченцев немцы отправили в качестве аэродромных команд в Западную Европу, а остальные разбежались с оружием и создали вместе с «лесными братьями» ядро партизанского движения – Литовскую освободительную армию (LLA), воевавшую сначала против немцев, а впоследствии восемь лет против СССР.

Литература:

М. Талгаре. Лео – судьба эстонца. Таллин, 1994.

George von Rauch. The Baltic States. The Years of Independence. Estonia, Latvia, Lithuania. 1917–1940. L.: Hurst, 1974.

4.2.11. Военные действия в 1942 г. Неудачи СССР

Успехи зимы 1941/42 г. вскружили головы Сталину и членам Ставки. Позднее Жуков признавал: «Шапка была набекрень у всех тогда». Сбитая набекрень «сталинско-жуковская шапка» дорого обошлась русскому народу. Цели кампании Сталин формулировал так: «Не дать немцам передышки, гнать их на запад без остановки». К 1 марта общие потери Вермахта на Восточном фронте оценивались Ставкой в 6,5 млн человек. Москва была уверена, что Красная армия превосходит врага в силах, средствах, качестве боевой подготовки и «организаторских способностях начальствующего состава». Поэтому планировалось осуществить ряд стратегических операций на разных направлениях: деблокировать Ленинград, срезать Ржевский выступ, освободить Донбасс и Крым, а к концу года – изгнать врага за пределы СССР.

На самом деле немецкие потери с 22 июня 1941 г. по 1 марта 1942 г. составили 1 005 600 человек, а в оперативном отношении Вермахт по-прежнему превосходил Красную армию. Сталинское стремление «наступать везде» привело к распылению сил и резервов, а массированные лобовые атаки «любой ценой» при необеспеченных флангах обернулись огромными потерями. Только в I квартале 1942 г. они составили около 1,8 млн человек (Вермахта – около 450 тыс.). К лету Сталин и Ставка обескровили войска Красной армии, бездарно израсходовав накопленные резервы, и позволили немцам перехватить стратегическую инициативу на южном крыле Восточного фронта, где в июле – сентябре 1942 г. Вермахт отбросил советские армии к Волге и Кавказу.

Зимой 1942 г. бои кипели по всему фронту, на котором повторялась одна и та же ситуация. Советские армии прорывали немецкие позиции на узком участке и развивали наступление. Их операции плохо поддерживались, а вышестоящее командование не обеспечивало фланги, требуя двигаться вперед. С потерями не считались. Используя тактику маневренной обороны, удержания высот и ключевых опорных пунктов, формируя при острой нехватке резервов многочисленные «боевые группы», командиры Вермахта останавливали наступление, преодолевали кризис, а затем, накопив силы на флангах прорыва, отрезали прорвавшихся. Советское командование требовало от окруженных продолжать операцию – и это заканчивалось катастрофой.

На Волхове во время Любанской операции погибла 2-я ударная армия генерал-лейтенанта Н.К. Клыкова. После зимнего прорыва обороны 18-й армии генерала Г. Линдемана ее отсекли от Волховского фронта в районе Мясного Бора. Сменивший в апреле Клыкова генерал-лейтенант А.А. Власов требовал отвести изможденную армию назад, но Ставка и командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант М.С. Хозин медлили. В июне Линдеман разгромил армию Власова. К своим вышли около 10 тыс. человек, общие советские потери в боях на Волхове превысили 100 тыс.

Свидетельство очевидца

Вот как передает свои чувства бывший командир 3-го батальона 1002-го стрелкового полка капитан М.Т. Нарейкин, описывающий тяжелейшие бои своего батальона, когда измученные, голодные, израненные люди пытались вырваться из окружения, куда их загнало сталинское командование.

«Далеко не всем удалось выйти живыми из этого адского котла. Многие встретили свою смерть уже на пороге Большой земли. Многих поглотили Волховские болота, многие, обессилев, попали в плен. Этой участи не избежал и я. Части, вышедшие из окружения, влились во 2-ю Ударную армию, которая освобождала Ленинград. Наши потери дорого обошлись фашистам. В сражениях они потеряли свои отборные дивизии, многие из них перестали существовать и была сорвана попытка штурма Ленинграда. Некоторые связывают 2-ю Ударную с именем Власова, но они не знают настоящей правды. Дело в том, что Власов не уводил с собой и взвода. Он был пленен с шестью подчиненными и уже позже, в сорок третьем, возглавил так называемую РОА, не имеющую ничего общего с нашей 2-й Ударной. Ради правды, ради тех, кого мы потеряли, я пишу все это. В числе потерянных были и мои близкие друзья, с которыми я шел от Новгорода к Ленинграду… Когда я вижу торжественно-скорбную церемонию возложения венков к могиле Неизвестного солдата, то на меня наваливается тяжесть воспоминаний о пережитом и пройденном. Я погружаюсь в свои воспоминания, и мне видится атакующий батальон до и после боя, павшие герои. Многие из них покоятся в братских могилах. Если исключить из состава моего батальона немногих счастливчиков, вроде меня, то можно назвать Неизвестными батальоны и даже полки. Мне вспоминаются все: и известные, и неизвестные, и живые, и мертвые, кто получал награды и те, у кого война отняла все, лишив их и жизни, и имени, и наград…» – М.Т. Нарейкин. 305-я стояла до конца // Трагедия мясного бора. – СПб.: Изд-во Политехника, 2001. С. 186–196.

В плен попали 33 тыс. человек, генерала Власова при выходе из окружения местные жители выдали противнику. В то же время советские войска не смогли уничтожить окруженную под Демянском в феврале – мае 100-тысячную группировку генерала пехоты В. фон Брокдорф-Алефельда из 16-й армии. Немцы организовали «воздушный мост», в мае пробили к окруженным «коридор» и спасли свои войска.

На Западном направлении в январе – апреле огромных потерь – 776 919 человек (в т. ч. 272 350 – безвозвратные) – стоила безуспешная первая Ржевско-Вяземская наступательная операция. В феврале погибли 29-я и 39-я армии генералов В.И. Шевцова и И.И. Масленникова. В июле в районе Белого 9-я армия Вермахта генерал-полковника В. Моделя вторично уничтожила 39-ю армию Калининского фронта, но ее командующий – кадровый чекист – спасся. Командовавший Западным фронтом генерал Жуков погубил под Вязьмой 33-ю армию генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова, в апреле застрелившегося в окружении. Затем до осени Жуков провел еще три кровавых наступления, но не смог взять Ржев. В августе в разгар Ржевско-Сычевской операции Жуков терял в среднем в сутки по 8 тысяч бойцов и командиров.

На южном крыле в конце 1941 г. Приморская армия отбила два штурма Севастополя. Потеряв при десанте на Керчь примерно половину вверенных войск, генерал-лейтенант Д.Т. Козлов (с 28 января – командующий Крымским фронтом) занял Керченский полуостров, но прорваться к Севастополю не смог. В штабе фронта наводил на всех ужас представитель Сталина – армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис, один из организаторов «ежовщины». В феврале – апреле фронт потерял более 180 тыс. бойцов и командиров, но лишь топтался на месте, несмотря на двойной перевес в силах. 8–18 мая, имея 8,5 дивизии, Манштейн искусно разгромил три советские армии и вернул Керчь. Козлов потерял более 176 тыс. человек (в т. ч. 170 тыс. – пленными), 1397 орудий, 284 танка.

Под Харьковом главком войсками Юго-Западного направления маршал Тимошенко и командующий Южным фронтом генерал-полковник Р.Я. Малиновский 12 мая силами 28 дивизий начали наступление с целью окружения 6-й армии генерал-лейтенанта Ф. Паулюса. В разгар наступления танкисты Клейста с юга нанесли удар в тыл наступающим, но Сталин запретил отход. К 25 мая значительная часть советских сил оказалась отрезанной в районе Лозовая – Балаклея, в последующие дни вырвались из «котла» не более 10 % личного состава. Погибли генералы А.Ф. Анисов, Л.В. Бобкин, А.И. Власов (однофамилец генерала А.А. Власова), А.М. Городнянский, Ф.Я. Костенко, К.П. Подлас и др. Потеряв около 20 тыс. человек убитыми и ранеными, Вермахт разбил 28 дивизий и 14 танковых бригад. Общие советские потери составили 280 тыс. человек (в т. ч. около 240 тыс. пленных). Начальник немецкого штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер писал в своем дневнике: «Происходит укомплектование разбитых советских дивизий необученными контингентами. Дивизии вступают в бой с марша, малыми раздробленными силами и несут огромные потери». О том же вспоминал и Жуков: «Мы вводили в бой много дивизий, которые совершенно не были подготовлены, были плохо вооружены, приходили сегодня на фронт – завтра мы их толкали в бой; конечно, и отдача была соответствующая». Гальдера удивляли потери русских, советского военачальника волновала только «отдача».

Историческая справка

Несмотря на бездарное руководство, офицеры, солдаты и матросы дрались с выдающимся мужеством. Особенно отличились при обороне Севастополя части морской пехоты, прозванной немцами «черная смерть». Именно в этих боях был тяжело контужен и попал в плен старшина Иван Дубинда. В 1944 г. этому герою моряку удалось бежать из немецкого плена и присоединиться к частям Красной армии. За доблесть и мужество, проявленные в боях с врагом, он стал полным кавалером ордена Славы и Героем Советского Союза. Такое сочетание наград за всю войну имело всего 4 человека. Здесь же в Севастополе в рядах 7-й бригады морской пехоты доблестно сражался в штыковых атаках на Сапун-горе старшина 2-й статьи Владимир Маков, которому суждено будет в будущем водрузить победное знамя над Рейхстагом. В последний, 245-й день обороны города старшина Маков был тяжело ранен, позже, в госпитале, из его тела извлекли 18 осколков. Наградой за мужество ему стал орден Боевого Красного Знамени.

К 2–3 июля после почти месячного штурма и героической обороны наших войск Манштейн овладел сильно укрепленным Севастополем и всем Крымом. В ночь на 1 июля почти все командование Севастопольского оборонительного района (1228 человек, включая чекистов и партработников) во главе с вице-адмиралом Филиппом Октябрьским и генералом Иваном Петровым бросили мужественно дравшиеся войска и раненых, тайно эвакуировавшись на подводных лодках на Кавказ. Объясняя свое бегство, Октябрьский доложил: «Город как таковой уничтожен и представляет груду развалин».

Историческая справка

В ночь на 1 июля 1942 г. из Севастополя бежала группа представителей командования Севастопольского оборонительного района (СОР) во главе с командующим Черноморским флотом и СОР вице-адмиралом Ф. С. Октябрьским. На Херсонесском аэродроме изможденные защитники города, ожидавшие эвакуации по ранению, подняли шум, раздались возмущенные крики и несколько автоматных очередей. От командования отделился военный комиссар 3-й особой авиагруппы главной базы полковой комиссар Борис Евгеньевич Михайлов – он заявил, что остается с защитниками города, и успокоил тех, кто оказался на аэродроме. В 1 час 40 минут ночи Октябрьский улетел. В то же время с 35-й батареи бежало командование Приморской армии во главе с генерал-майором И.Е. Петровым, которое эвакуировались морем на подводной лодке.

Полковой комиссар Б. Е. Михайлов остался с войсками в районе 35-й батареи и в последующие дни лично водил в атаку бойцов и командиров, пытаясь защищать район аэродрома. Он был убит разрывом немецкого снаряда утром 3 июля 1942 г. Добровольно остался в городе и начальник Севастопольского горотдела милиции Н.Н. Исаев, погибший в бою 2 июля.

Потери в Севастополе составили более 135 тыс. человек (в т. ч. 100 тыс. пленных), Манштейн потерял 24 111 солдат и офицеров.

Свидетельство очевидца

Николай Николаевич Никулин (1923–2009), известный петербургский искусствовед, ведущий научный сотрудник Эрмитажа, прошедший всю войну простым солдатом (от рядового до сержанта), вспоминал:

«Кадровая армия погибла на границе. У новых формирований оружия было в обрез. Боеприпасов и того меньше. Опытных командиров – наперечет. Шли в бой необученные новобранцы… – «Атаковать!» – звонит Хозяин из Кремля. – «Атаковать!» – телефонирует генерал из теплого кабинета. – «Атаковать!» – приказывает полковник из прочной землянки. И встает сотня Иванов, и бредет по глубокому снегу под перекрестные трассы немецких пулеметов. А немцы в теплых дзотах, сытые и пьяные, наглые, все предусмотрели, вcе рассчитали, все пристреляли и бьют, бьют, как в тире. Однако и у вражеских солдат было не все так легко. Недавно один немецкий ветеран рассказал мне о том, что среди пулеметчиков их полка были случаи помешательства: не так просто убивать людей ряд за рядом, а они все идут и идут, и нет им конца.

Полковник знает, что атака бесполезна, что будут лишь новые трупы. Уже в некоторых дивизиях остались лишь штабы и три-четыре десятка людей. Были случаи, когда дивизия, начиная сражение, имела 6–7 тысяч штыков, а в конце операции ее потери составляли 20–25 тысяч за счет постоянных пополнений! И все время людей не хватало! Оперативная карта Погостья усыпана номерами частей, а солдат в них нет. Но полковник выполняет приказ и гонит людей в атаку. Если у него болит душа и есть совесть, сам участвует в бою и гибнет. Происходит своеобразный естественный отбор. Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. И только один способ войны известен им – давить массой тел. Кто-нибудь да убьет немца. И медленно, но верно, кадровые немецкие дивизии тают. Но хорошо, если полковник попытается продумать и подготовить атаку, проверить, все ли возможное сделано. Часто он просто бездарен, ленив, часто пьян. Часто ему не хочется покидать теплое укрытие и лезть под пули… Часто артиллерийский офицер недостаточно выявил цели, и, чтобы не рисковать, стреляет издали по площадям, хорошо, если не по своим, хотя и такое случалось нередко… Иногда снабженец запил и веселится с бабами в ближайшей деревне, а снаряды и еда не подвезены… Иногда майор сбился с пути и по компасу вывел свой батальон совсем не туда, куда надо… Путаница, неразбериха, недоделки, очковтирательство, невыполнение долга, так свойственные нам в мирной жизни, здесь, на войне проявляются ярче, чем когда-либо. И за все одна плата – кровь. Иваны идут в атаку и гибнут. А сидящий в укрытии все гонит и гонит их. Удивительно различна психология человека, идущего на штурм и наблюдающего за атакой, когда самому не надо умирать, кажется все просто: вперед и вперед!

Однажды ночью я замещал телефониста у аппарата. Тогдашняя связь была примитивна и разговоры по всем линиям слышались во всех точках. И я узнал, как разговаривает наш командующий И. И. Федюнинский с командирами дивизий: – «Вашу мать! Вперед!!! Не продвинешься – расстреляю! Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!»… Года два назад, престарелый Иван Иванович, добрый дедушка, рассказывал по телевизору октябрятам о войне совсем в других тонах… Говоря языком притчи, происходило следующее. В доме завелись клопы, и хозяин велел жителям жечь дом и гореть самим вместе с клопами. Кто-то останется, все отстроит заново… Иначе мы не умели и не могли. Я где-то читал, что английская разведка готовит своих агентов десятилетиями. Их учат в лучших колледжах, создают атлетов, интеллектуалов, способных на все знатоков своего дела. Затем такие агенты вершат глобальные дела. В азиатских странах задание дается тысяче или десяти тысячам кой-как, наскоро натасканных людей, в расчете, что если все провалятся и будут уничтожены, то хоть один выполнит свою миссию. Ни времени, ни средств на подготовку, ни опытных учителей здесь нет. Все делается второпях – раньше не успели, не подумали и даже делали немало, но не так. Все совершается самотеком, по интуиции, массой, числом. Вот этим вторым способом мы и воевали. В 1942 г. альтернативы не было. Мудрый Хозяин в Кремле все прекрасно понимал, знал, и, подавляя всех железной волей, командовал одно: – «Атаковать!» И мы атаковали, атаковали, атаковали… И горы трупов у Погостий, Невских пятачков, безымянных высот росли, росли, росли. Так готовилась будущая победа.

Если бы немцы заполнили наши штабы шпионами, а войска диверсантами, если бы было массовое предательство и враги разработали бы детальный план развала нашей армии, они не достигли бы того эффекта, который был результатом идиотизма, тупости, безответственности начальства и беспомощной покорности солдат. Я видел это в Погостье, а как оказалось, это было везде.

На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме. Приведу пример. Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует ее неделю за неделей, теряя по тысяче людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи прописали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 г. рождения, то есть четырнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию… «Вперрред!!!», и все. Наконец, какой-то солдат, или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие, восклицает: «Нельзя же гробить людей! Там же, на высоте, бетонный дот! А у нас лишь 76-миллиметровая пушчонка! Она его не пробьет!»… Сразу же подключается политрук, СМЕРШ и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: «Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе». Тотчас же заполняют уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию и готово: «Расстрелять перед строем!» или «Отправить в штрафную роту!», что то же самое. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом, люди. А остальные – «Вперрред, в атаку!» «Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики!» А немцы врылись в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань! Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа – бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или ХХII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных». – Н.Н. Никулин. Воспоминания о войне. – СПб.: Эрмитаж, 2008. С. 25–27.

Поражения и неоправданные потери первой половины 1942 г. позволили противнику завершить подготовку к стратегическому наступлению на южном крыле Восточного фронта, цель которого заключалась в овладении Сталинградом и Кавказом. Для широкого наступления по всему фронту у Германии уже не хватало сил и возможностей.

Литература:

А.В. Исаев. Когда внезапности уже не было. М., 2005.

В. Хаупт. Сражения группы армий «Север». М., 2006.

В. Хаупт. Сражения группы армий «Юг». М., 2006.

В.В. Бешанов. Год 1942 – «учебный». Минск, 2002.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю